Госпожа Смерть

Глава 51

Спустившись по внешней стене плато, Никки и Бэннон быстро пошли к центру Язвы по суровой, мертвой местности. Во время предыдущей вылазки они осторожно выбирали путь и все осматривали, но теперь у Никки было необходимое оружие и четкая цель. С желудем Первозданного древа колдунья шла убивать обманувшегося волшебника, который причинил возмутительный вред и пожертвовал бесчисленными жизнями — и все из-за страха собственной смерти.

Никки считала Поглотителя жизни чудовищем, врагом, которого необходимо повергнуть любой ценой; она не думала о нем как о больном и перепуганном человеке, наивном ученом, заигравшимся с опасной магией. Для нее он был не Роландом, а ядом, расползающимся во всех направлениях. Был бедствием, которое может уничтожить мир. Именно по этой причине Рэд отправила ее сопровождать Натана в поисках Кол Адаира: чтобы колдунья спасла мир. Свою часть миссии она выполнит.

Бэннон не отставал и не жаловался, пока они шли по все более негостеприимной местности, и твердость его духа произвела на Никки впечатление. Путники оставили позади погибающие предгорья и шагали по прямой как стрела тропе, ведущей через покрытую трещинами каменистую Язву. Ветер взметал в воздух мучнистый осадок со дна пересохших озер, создавая ядовитую соленую дымку.

Никки сосредоточенно шла вперед — не бежала, а просто шла, не замедляясь и не останавливаясь на отдых. Бесплодный пейзаж вызывал в ней гнев и раздражение, поэтому колдунья ускорила шаг, преодолевая милю за милей. Бэннон продолжал озираться по сторонам, морща нос от прогорклого воздуха. Путники миновали тень похожей на гоблина скалы, из трещины в которой торчали колючие ветви мертвых пиний.

Бэннон на ходу сделал небольшой глоток из бурдюка. Его лицо исказило беспокойство.

— Колдунья, мудро ли идти вот так, в открытую? Может, лучше держаться укрытий, чтобы Роланд не знал о нашем приближении?

Никки покачала головой.

— Он знает, где мы. Уверена, он чувствует мою магию. Если будем красться в тенях, это только замедлит нас.

Бэннон протянул бурдюк колдунье, и она осознала, насколько пересохло ее горло. Она попила, но вода была теплой, безвкусной и не смачивала язык. Никки вернула бурдюк, и Бэннон повесил его на свой пояс. Положив руку на меч, он медленно повернулся.

— Я чую, что кто-то наблюдает за нами.

Вытянув щупальца своего дара, Никки обнаружила, что это пустынное место заражено искаженной жизнью: несколько выживших существ приспособились к злой порче Поглотителя жизни.

— Множество тварей следит за нами, но они меня не интересуют, пока не мешают. — Ее губы скривились в жесткой усмешке. — Если высунутся, мы покажем глубину их ошибки.

Никки намеревалась идти без отдыха и остановок на ночлег до самого сердца Язвы. Они покинули Твердыню с первыми проблесками рассвета, и после скитаний по полуденной жаре их скорость упала. Никки и Бэннон покрылись испариной от безжалостной жары, а липшая к коже белая щелочная пыль сделала их похожими на белые камни.

Никки смахнула пыль с лица и рук. Ее черное дорожное платье теперь покрывала корка неприятного едкого осадка.

После захода солнца тепловые потоки породили пылевые смерчи, создав стонущую пелену из песка и пыли. С наступлением темноты пыльная буря скрыла неправильные звезды, но двое продолжили брести сквозь ночь. Ближе к полуночи ветер усилился настолько, что колдунья едва могла слышать шаги Бэннона, плетущегося позади. Путники неохотно остановились в укрытии высокой скалы.

— Отдохни, пока есть возможность, — сказала Никки. — Но мы пробудем здесь не больше часа.

— Я еще могу идти, — заупрямился Бэннон. Его губы потрескались, глаза покраснели и опухли, превратившись в узкие щелочки.

— Мы слишком уязвимы в этой сбивающей с ног буре, — возразила Никки. — Не видя дороги, мы можем провалиться в яму; Поглотитель жизни может наслать на нас пыльных людей. Останемся здесь, пока все не успокоится. Это не моя прихоть, а необходимость.

Во время короткой передышки колдунья выпустила немного магии, чтобы очистить от песка их раздраженные лица и воспаленные глаза, но ощутила, как ее дар затрепетал и на что-то откликнулся — кто-то обнаружил ее магию и попытался перехватить. Чем дальше они углублялись в Язву, тем более угнетающей становилась сила Поглотителя жизни. Колдунья ощутила, что тот изо всех сил пытается завладеть ею, подорвать ее сопротивление и лишить сил. Малая толика магии, которую она использовала, вызвала его немедленную реакцию.

Завывающий ветер, швырявший в лицо песок, лишь немного ослабел после полуночи, но Никки решила, что они и так ждали слишком долго.

— Нам нужно идти, — сказала она.

Бэннон, спотыкаясь, следовал за колдуньей по выжженной открытой местности. Решимость юноши померкла, и виной тому была отнюдь не усталость от долгого и изнурительного путешествия. Никки не могла отрицать очевидного: чем ближе они были к Поглотителю жизни, тем больше слабели от его темной и угнетающей жажды. Он их истощал.

Спустя несколько часов небо заволокло красной дымкой, и раздутое солнце поднялось над горами подобно огню погребального костра загубленных жертв. Далеко впереди Никки заметила черный центр кратера — вихрь, в котором кружилась мощная магия Поглотителя жизни.

— Пресвятая Мать морей, мы почти пришли, — скрипучим голосом сказал Бэннон. В его тоне было больше облегчения, чем испуга.

— Недостаточно близко.

Никки попыталась идти быстрее, но тут же ощутила, насколько ее ослабила неумолимая жажда волшебника. Если они в ближайшее время не окажутся перед лицом врага, у Никки не хватит сил уничтожить его — даже с могущественным талисманом Первородного древа.

Земля стала неровной. Скальные плиты были слегка наклонены, словно неугомонные сотрясения продолжали будоражить поверхность мертвой долины. Землю прочертили трещины, напоминавшие темные молнии; высокие валуны беспорядочно валялись на земле, словно ярость магии Поглотителя жизни разбросала игровые фигурки.

Никки и Бэннон карабкались по острым скалам, балансировали на неустойчивых плитах и прыгали через расщелины, из которых вырывались зловонные испарения. Дневная жара набирала силу, но темное логово продолжало мерцать вдалеке, будто мираж. Никки ощутила еле заметное присутствие: кто-то наблюдал за ними, подкрадываясь, но не решаясь атаковать. Хотя она оставалась настороже, настоящим ее врагом был Поглотитель жизни, а все остальное — просто помеха.

Раздраженные глаза Никки были забиты пылью, но она заметила прошмыгнувшую впереди крупную фигуру, бурую и угловатую. Шипящий звук процарапал воздух, и сливавшаяся с землей чешуйчатая тварь бросилась к путникам, петляя среди скал. Существо открыло пасть, демонстрируя влажную розовую плоть, ряды неровных белых клыков и раздвоенный черный язык. Это был огромный ящер с броней из остроконечных чешуек и с темным зубчатым гребнем на спине. Рептилия передвигалась на четырех лапах, виляя длинным хвостом. Облезлая шкура твари сочилась красными язвами.

Никки попятилась, а Бэннон наставил меч на ящера. Когда тварь молниеносно бросилась на них, колдунья заметила движение справа и слева. Из-за скал и из-под разломанных плит появились еще три гигантские рептилии. Никки вспомнила ящериц пыльного цвета, на которых Чертополох охотилась в пустыне, но эти были размером с боевого коня. У всех тварей чешуя была покрыта болячками и гнойными язвами.

Готовый к битве Бэннон тихонько присвистнул.

— Я всегда хотел увидеть дракона. Я слышал легенды, но… они и правда существуют!

— Это не драконы, — презрительно сказала колдунья, — просто ящерицы. — Когда рептилии приблизились, щелкая зубами, между которых мелькал раздвоенный язык, она добавила: — Большие ящерицы.

Бэннон, стоя рядом с Никки, утопил сапоги в пыль и выставил перед собой Крепыша. Два ящера ринулись в атаку, сосредоточившись на своей добыче, в то время как другие поползли по скалам, собираясь напасть сбоку. Рептилии, согретые палящим солнцем, двигались с проворной грацией и жаждали крови.

Никки протянула руку и выгнула пальцы. Она сосредоточилась на груди ящера, нашла его сердце и, когда ближняя тварь прыгнула на нее, выпустила всплеск огня. В давних битвах она уже использовала магию, чтобы увеличить температуру внутри дерева: сок мгновенно закипал, и ствол разлетался на куски. Теперь она сделала то же самое, нагревая сердце рептилии, пока кровь не превратилась в пар. Монстр пошатнулся и рухнул вперед, пропахав борозду в каменистом песке у ног колдуньи. Она знала, что может также быстро расправиться с четырьмя оставшимися рептилиями.

Но, убив одну тварь, Никки ощутила приступ головокружения. Высвободив свой дар, она как будто открыла шлюз для Поглотителя жизни. Даже издали тот начал красть ее магию и выкачивать силы.

Когда-то давно Никки присваивала силу убитых ею волшебников, а теперь то же самое происходило с ней. Роланд похищал ее жизнь. Желая выжить, колдунья рефлекторно сплела щиты, намереваясь остановить утечку своей силы, но поняла, что больше не может сражаться с ящерами магией. Пошатнувшись, колдунья повисла на ближайшем валуне.

Бэннон был занят тем, что отбивался от второй твари, и не видел, как колдунья потеряла равновесие. Держа рукоять обеими руками, он вкладывал в удары всю свою силу и вес. Когда сталь ударила по чешуе, раздался звук, похожий на звон щипцов и молота в кузнице. Юноша дрогнул, когда лезвие отскочило от брони ящера, не нанеся видимого урона.

Рептилия бросилась к нему. Бэннон опомнился и с разворота ударил мечом по чешуе, но столь же безуспешно. Следующим ударом он пронзил одно из сочащихся облезлых пятен, и ящер отпрянул, извиваясь, но затем снова бросился в атаку.

Бэннон опустил меч на голову рептилии с такой силой, что посыпались искры. Тварь широко раскрыла полную клыков пасть, юноша отдернул меч, а потом нанес колющий удар, в который вложил всю свою мощь. Острие Крепыша вонзилось в податливую розовую плоть. Бэннон надавил сильнее, поворачивая лезвие и заталкивая его в мягкое нёбо ящера, пока клинок не прорвался сквозь тонкую кость и не проколол маленький мозг.

Когда монстр был убит, Бэннон выдернул меч, отсекая черный раздвоенный язык. Тот упал и стал извиваться в кровавой пыли подобно умирающей змее. Огромная тварь задергалась и заметалась во вспышке последних нервных импульсов.

Бэннон развернулся в момент, когда третий гигантский ящер, взобравшийся на один из валунов слева, собирался напасть. Найдя взглядом Никки, юноша ахнул — та осела на камень, пытаясь прийти в себя.

— Колдунья!

Собравшись с силами, Никки выпустила небольшой поток магии, надеясь остановить сердце существа, но тут же почувствовала, как ненасытный Поглотитель жизни вцепился в ее магию и силу, словно охотничья собака, сомкнувшая челюсти на зайце. Прежде чем стало слишком поздно, колдунья снова набросила защитные сети и прекратила попытку. Перед глазами закружились темные пятна, Никки упала на валун, но поклялась не сдаваться. Она нащупала у бедра кинжал и стиснула его дрожащей рукой, решив сражаться любым доступным оружием — даже зубами и ногтями, если придется.

— Я позабочусь о двух других, колдунья! — крикнул Бэннон.

Юноша бросился навстречу ящеру, крича в бессловесной ярости. Его меч снова высек искры из бронированной шкуры. Он разил клинком снова и снова, отбивая чешуйки, чтобы добраться до плоти рептилии, пока не попал в одну из покрытых коркой язв. Когда тварь зашипела и огрызнулась на него, Бэннон ответил своим собственным диким ревом.

Никки не видела его в такой слепой ярости с момента битвы с норукайцами, но что-то высвободило боевые рефлексы юноши. Он бился расчетливо, а не был безумным дервишем. Поняв, что лезвие причиняет врагу мало урона, юноша вскинул меч к плечу и направил острие прямо в глаз ящера.

С пронзительным шипением монстр попытался вывернуться, но Бэннон, подавшись вперед, что было силы толкнул меч дальше и вворачивал его в плоть, пока глаз твари не превратился в кровавую жижу. Но этого было недостаточно.

Навалившись всем телом, юноша проткнул кость за глазницей ящера и пронзил его голову. Монстр рухнул. Бэннон тяжело вздохнул и попытался высвободить свое оружие, но Крепыш застрял в черепе твари.

— Ну давай же! — прорычал юноша.

Последний ящер подкрадывался к Никки. Колдунья выставила перед собой длинный кинжал, готовая к атаке, а монстр приготовился к прыжку. Она знала, что вес существа и инерция опрокинут ее, а сама она слишком слаба, чтобы убить тварь.

В этот миг Никки ощутила присутствие зверя, эхо пульсации мускулов и испытала радостное предвкушение драки и убийства. Гигантский ящер не успел навалиться на колдунью, потому что из-за валунов выскочила рыжевато-коричневая кошка. Огромная пума обрушилась на врага клубком когтей и изогнутых клыков и сбила с ног уродливую рептилию.

Никки поднялась, ощущая всплеск воодушевления и облегчения.

— Мрра!

Песчаная пума принялась терзать ящера длинными когтями, отрывая плохо держащиеся чешуйки и вскрывая язвы. Монстр извивался и брыкался, но Мрра его не выпускала. Похожие на сабли клыки прогрызали слабые места в броне рептилии.

Благодаря заклинанию связи с пумой, колдунья ощутила жажду крови, энергию, стремление расправиться с этой угрозой… угрозой для нее самой. Мрра родилась бойцом, и ее учили драться — и убивать. Никки хотелось разорвать этого ящера голыми руками — в ней, как и в Мрра, пела дикая кровавая ярость. Колдунья прыгнула вперед и присоединилась к атаке. Ей не нужна магия, хватит и кинжала.

Мрра опрокинула отбивающегося ящера, и более мягкие чешуйки внизу живота оказались на виду, а Никки подобралась к его голове. Колдунья и кошка действовали слаженно и синхронно. Монстр сжал свои клыкастые челюсти, и Никки вогнала острый кинжал под его подбородок, пронзив тонкую кожу рыхлого горла.

Колдунья снова и снова вгоняла клинок в голову, а Мрра разодрала живот твари и вывалила извивающиеся внутренности. Поток крови рептилии смыл спекшуюся белую пыль с рук Никки, но она не почувствовала себя более чистой.

Вместо этого она испытала прилив энергии.

Когда четвертый монстр затих, Никки дрожала от усталости, но горела желанием идти дальше.

Бэннон, казалось, сейчас свалится, но все же сумел выдавить странную ухмылку, с уважением глядя на Мрра.

— Хорошо, что я уговорил вас не убивать пуму, колдунья.

— Согласна. — Никки опустила взгляд на Мрра, ощущая мощные и необъяснимые нити, связывающие их. Ее сестра-пума издала низкий, горловой рык.

— И я говорил, что могу быть полезен, — добавил Бэннон. — Я нужен вам.

— Мне нужно совсем немногое. — Никки заслонила глаза рукой, глядя на далекую темную воронку. — Мы должны добраться до Поглотителя жизни. — Она коснулась мешочка на боку, в котором лежал желудь Первозданного древа. — Пока еще не слишком поздно.