Госпожа Смерть

Глава 58

Этой ночью в огромной сухой долине стояла напряженная, хрупкая тишина. Смерть слишком долго царила там, где должна была бурлить жизнь. Виктории претило даже просто находиться в этом месте, чьим предназначением было радовать пышной растительностью, высокими травами, густыми лесами и полями с качающимися колосьями.

Все это дело рук Роланда — он украл жизнь и сделал землю бесплодной. Остановив его, Никки решила только часть проблемы, а Виктория не признавала полумер. Остальные обитатели Твердыни могли поздравлять друг друга, но впереди еще полно работы, которую Виктория никому не может доверить. Она не успокоится, пока не завершит дело.

В сумерках женщина и три ее верные помощницы покинули Твердыню и поспешно двинулись через запустение к логову Поглотителя жизни. Путешествие заняло почти два дня. Лорел, Одри и Сейдж жаждали помочь, в их глазах сиял свет надежды, но Виктория открыла им только часть замысла. Ее послушницы удовлетворят потребности целого мира.

— Мы действуем не ради личной выгоды, — сказала им Виктория. — Это будет триумф для всех живущих: и мужчин, и женщин, и детей.

К вечеру второго дня они оказались перед безмолвным пятачком изломанной земли в окружении поваленных обсидиановых глыб. Повсюду валялись расколотые панцири гигантских скорпионов и костлявые останки пыльных людей. Пугающее место битвы вызывало священный трепет.

Виктория привела их к одинокому дубку: хрупкому тонкому побегу последнего желудя Первозданного древа.

— Такой маленький и хилый, — сказала Сейдж.

— Но в нем сила Первозданного древа, — отметила Лорел.

— В нем сила самого мира, — поправила Виктория. — Вот только его особая магия сгорела в битве, и теперь это обычное деревце. Оно — крошечная искорка, символ, а мы четверо способны раздуть костер жизни из маленького огонька. Вы поможете мне? — Она по очереди посмотрела на своих послушниц. — Вы готовы призвать необходимую магию?

Девушки без раздумий кивнули. Виктория тоже не колебалась.

Стоя в лунном свете возле тонкого серого деревца, помнящая развязала тесемки и расстегнула воротник. Стянув через голову бледно-коричневое платье, она отбросила его в сторону, и оно повисло на одной из зазубренных обсидиановых глыб. Обнаженная женщина стояла в лунном свете, вдыхая пыльный ветерок и ощущая ночную прохладу.

Она повернулась к послушницам:

— Вы трое должны раздеться. Вы — жизнь. Вы чисты и способны к деторождению. Для священного процесса сотворения вы должны предстать в таком виде, в каком родились.

Они выполнили просьбу и сняли белые шерстяные сорочки. Теперь пред Викторией стояли обнаженные, величественные и безупречные девушки, их сливочная кожа мерцала в звездном свете, подчеркивая полную грудь и округлые бедра, волосы были распущены.

Локоны Одри цвета воронова крыла казались темнее ночи, и между ног проглядывала темная поросль. Пшеничные волосы Лорел походили на огненное золото. Темные соски Сейдж стояли торчком от холода; ее идеально округлая грудь порозовела от жажды сотворения новой жизни.

Сила их красоты лишила Викторию дара речи. Эти девушки были чистейшим олицетворением женской энергии и самой жизни.

Давным-давно Виктория тоже была красива. Мужчины желали ее, но она подарила себя лишь одному — Бертраму. С протяжным вздохом женщина вспомнила первый раз, когда он привел ее во фруктовый сад безлунной ночью. Ручей в каньоне громко журчал, но был не в силах заглушить ее вздохов удовольствия. Бертрам сорвал с ее губ поцелуй и похитил девственность, а потом они лежали в обнимку на мягком ковре опавших листьев и ласкали друг друга. Это было прекрасно.

После той ночи Виктория и представить себя не могла с другим мужчиной. Через месяц она поняла, что беременна. Сюрпризом это не стало, поскольку они с Бертрамом наслаждались друг другом уже много раз. Влюбленные произнесли слова древнего брачного обряда, повторив вслух то, что помнящие держали в своих умах. Но всего через два месяца после свадьбы у Виктории случился выкидыш. После нескольких часов мучительных схваток, потеряв много густой крови, она произвела на свет маленький плод размером с палец, который даже не походил на человека. И было так много крови…

Бертрам поддерживал горюющую жену и обещал, что у них будет еще много детей. Но этого так и не случилось. Виктория была подавлена, обнаружив свою бесплодность. Это стало ее величайшим разочарованием и несчастьем. Она не смогла родить ни сына, ни дочери, как бы к этому ни стремилась, сколько бы попыток ни предпринимала.

Виктория очень любила своего мужа, но в конечном итоге их физические удовольствия превратились в обязанность без надежды на успех. Поэтому Виктория стала матерью для своих послушниц — в особенности для этих трех замечательных и прекрасных девушек. Виктория утверждала, что стала настоящей матерью для гораздо большего числа детей, чем могла бы родить, но у нее не получилось убедить в этом даже себя.

Этой ночью, призвав древнее могущественное заклинание, она станет матерью для всего мира. Виктория знала цену, но разве она имела право на раздумья?

— Мужская магия — это магия завоеваний, смерти, охоты и убийств, — произнесла она. Голос ее звучал слишком громко в этом тихом и священном месте. — Женская магия — это магия жизни, и наша магия сильнее. — Она улыбнулась всем троим.

Одри, Лорел и Сейдж вспыхнули при виде наготы друг друга и тяжело дышали от предвкушения. Девушки медленно двигались, покачивая бедрами и переминаясь с ноги на ногу. Виктория видела, что они возбудились. Усиленный магией запах их пота, кожи и внутреннего тепла наполнял воздух. Одри опустила руку, прикоснулась к себе и тихонько ахнула. Поддавшись соблазну, Лорел и Сейдж последовали ее примеру. Сама ночь была заряжена возможностями. Жизнью. Даже дубовый саженец, казалось, трепетал.

Сердце Виктории защемило, но она отогнала нарастающий ужас и решила не медлить с делом — жизненно важным делом.

Три девушки были готовы: глаза полузакрыты, из глубин горла вырываются мягкие стоны удовольствия. Виктория порылась в складках своего платья и достала флакон с синей жидкостью.

— Вы должны испить отсюда. Одного глотка будет вполне достаточно.

Одри взяла флакон и влажными пальцами вынула пробку.

— Что это?

— Жизненно важная часть заклинания. Пей.

Одри сделала осторожный глоток, затем передала флакон смотревшей на нее Лорел.

— Если вы уверены, Виктория…

— Уверена. Я долго и тщательно все обдумывала. Мы должны возродить эту землю. Этот способ сработает.

Больше не задавая вопросов, Лорел сделала глоток. Сейдж допила остатки темной жидкости.

С тяжелым сердцем Виктория смотрела, как послушницы зашатались, а затем обмякли и рухнули на землю. Они такие доверчивые…

Действуя быстро, женщина подтащила обнаженные тела к побегу Первозданного древа. Теперь она могла позволить себе прослезиться, пока девушки были без сознания. Она достала крепкие кожаные ремни, припрятанные в складках платья, и связала запястья и лодыжки своих послушниц.

Голые девушки тяжело дышали в глубоком наркотическом сне, но скоро они очнутся, а Виктории нужно многое подготовить.

Она заранее переписала на листок заклинание из древней книги, хранившейся в ее памяти, и теперь чертила на земле вокруг послушниц сложный узор линий, тщательно вырисовывая угловатые замысловатые символы давно позабытого языка. Девушки стали ее семенами; они дадут начало новой жизни, мощь которой невозможно измерить.

Но за это придется заплатить — ничто не дается даром. Жизнь требует жизни взамен. Кровь требует крови.

Закончив рисунок, Виктория вздрогнула. Она твердила себе, что результат важнее цены. Заклинание плодородия не оставляло сомнений: из этих трех капель жизни прольется животворящий ливень. Они возродят зеленую долину и исцелят раны мира.

Но... Ах, Одри, Лорел и Сейдж...

Виктория сделала долгий прерывистый вдох и позволила себе разрыдаться. По щекам текли слезы. Но она должна это сделать.

Через несколько минут Виктория увидела, что девушки очнулись — раньше, чем ожидалось. Их взоры были замутненными, но заклинание требовало, чтобы они находились в сознании и действовали добровольно. Свое согласие Виктории они уже дали.

— Что вы делаете? — спросила Лорел. — Что происходит?

— Вы спасете всех нас.

Немолодая женщина, заливаясь слезами, взяла нож из кармана своего невзрачного платья и опустилась на колени возле первой девушки.

Глаза Сейдж широко раскрылись, и она дернулась от ужаса, когда Виктория провела острым лезвием по ее горлу. Целая река крови потекла с шеи на безупречную грудь. Сердце Сейдж билось, извергая живительную влагу на болезненную, бесплодную землю.

— Прости, — сказала Виктория, переходя к Одри.

Собрав в руку длинные темные волосы девушки, она оттянула назад голову Одри и перерезала ей горло. Лорел смотрела на нее с вызовом, сжав челюсти. Девушка попыталась сбросить кожаные путы, но вскоре ее плечи поникли — она почувствовала, как обмякли ее подруги, проливая кровь на землю.

— Скажите, что это необходимо. — Голос Лорел дрожал.

— Другого способа нет, — ответила Виктория.

Лорел задрала подбородок, и Виктория провела ножом в третий раз — и последний.

Девушки еще долго истекали кровью, а Виктория выла от горя. Они были ей как дочери, были ее прекрасными последовательницами... и она убила их. Ради того, чтобы вернуть жизнь.

Теперь Виктория работала над заклинанием. Магия возрождения стала разливаться потоком плодородия, достаточно мощным, чтобы возвратить леса, луга, травянистые равнины и пахотные земли.

Из трех жертв вылилось много крови. Виктория произнесла заклинание, которое прекрасно сохранилось в ее памяти. Кровь текла ручейками расплавленного свечного воска, заполняя линии начерченного на земле заклинания. Темно-красная жидкость светилась, напоминая лаву… а затем кровь изменилась, потемнела и посвежела. Она стала ярко-зеленой и просочилась в безжизненную почву, которая стала пробуждаться.

Через бурую пыль пробились крохотные побеги, проросли стебли трав, сорняки с широкими листьями, спутанные зеленые ветви, кустарники и цветы.

Виктория отступила и удивленно ахнула. Побег Первозданного древа тянулся вверх и в стороны, ветвей становилось все больше. Папоротники, напоминавшие плети из бычьей кожи, расправляли веера своих листьев. Разноцветные грибы лезли из-под земли, набухали и лопались, извергая споры и тем самым вызывая бурный рост нового поколения грибов. Земля клокотала и потрескивала, пробуждаясь.

Появились букашки, и ночь наполнилась жужжанием насекомых — мотыльков с яркими пушистыми крылышками и жуков с переливающимися панцирями.

Виктория сделала шаг назад, прислушиваясь к бурлению жизни. Глубоко вдохнув, она почувствовала в воздухе влажность, благоухание цветов и пыльцы, смолистый запах деревьев и аромат зеленых восковых листьев. Лианы вынырнули из земли, словно змеи, и последовали за ручейками пролитой крови. Толстые корни извивались, соединяя потрескавшуюся землю и выпуская вверх древесные стебли с пучками листьев. Усики растений обвили окровавленные тела жертв, поглощая трех девушек, словно они были удобрениями или трофеями.

Виктория с удивлением озиралась по сторонам. Она никогда не ощущала такой полноты жизни, а теперь создала ее сама! Она запустила это перерождение. Ее заклинание возрождения оказалось достаточно могущественным, чтобы исцелить урон, нанесенный Поглотителем жизни.

Молодой лес казался живым, он просто источал жизнь, отчаянно желая отвоевать утраченную территорию. Виктория отступила, гордясь проделанной работой. Ученые Твердыни заметят перерождение и узнают, что это дело рук Виктории. Обнаженная женщина была довольна достигнутым. Она закрыла глаза и благодарно вздохнула.

Что-то схватило ее за лодыжку. Она распахнула глаза и увидела извивающуюся лозу, ползущую вверх по ноге. Со скоростью разящей гадюки лоза обернула ее колено и крепко его стиснула.

Виктория закричала и попыталась сделать шаг, но лоза походила на стальную пружину. Она дернула в ответ, подтягивая женщину к себе. Папоротники развернули свои листья и нависли над ней. Ветки потянулись в ее сторону, и она отчаянно пыталась оттолкнуть их. Вьющаяся веточка поймала ее запястье. Лозы вырвались из-под земли и схватили женщину за ноги, а потом обвили ее талию, затягиваясь все туже.

Виктория вопила, пытаясь вырваться. Корни крепко уцепились за ступни, приковав свою жертву к земле.

— Нет! Я не…

Пока она кричала, зеленая ветвь заползла в ее открытый рот и ринулась в горло. Виктория подавилась и закашлялась. Свежие зеленые листья папоротника заслонили ее глаза, мешая видеть. Задыхаясь, она мотала головой из стороны в сторону.

Усики растений заползали в ноздри и прорастали вглубь, а другие проникли в голову через уши. Теперь она не могла ни кричать, ни видеть, ни дышать. Виктория брыкалась, а лозы сжимались все сильнее.

Затем, словно руки могучего мускулистого воина, лозы раздвинули ее ноги. Женщина корчилась, дергая бедрами в отчаянной попытке вырваться, а после почувствовала еще одну лозу, ползущую вверх по ее ногам. Скользнув по бедрам, побег чуть помедлил, а потом погрузился между ее ног и устремился вверх, набухая и заполняя все внутри.

Агония во всем теле Виктории длилась очень долго. Усики, наконец, пронзили ее мозг, и душу женщины поглотила зеленая тьма.