Госпожа Смерть

Глава 45

Окружение самоотверженных одаренных ученых взбодрило и вдохновило Натана.

— Если бы я провел тысячу лет в такой великолепной библиотеке, то стал бы величайшим из когда-либо живших волшебников, — сказал он с добродушной утомленной улыбкой, когда Саймон принес ему очередную кипу книг.

— Целое тысячелетие… — протянул ученый-архивариус, качая головой. Он сложил принесенные тома в аккуратные стопки на загроможденном столе Натана. — Хотел бы я провести столетия за чтением, изучением и познанием… увы, мне отведена обычная продолжительность жизни.

— Магический кокон и заклинания, замедляющие старение, — одно из малочисленных преимуществ заточения во Дворце Пророков, — сказал Натан. Он взглянул на горы принесенных книг, разложенных по темам; они пестрели цветными закладками или перьями на нужных страницах. — Но, если Язва продолжит расти с той же скоростью, у всех нас может остаться лишь обычная продолжительность жизни.

Ученики Твердыни, увлеченные поиском полезной информации о Поглотителе жизни, просматривали книгу за книгой, свиток за свитком, выделяя любые сколь-нибудь важные записи. Натан хотел найти исходное заклинание, использованное Роландом для борьбы с изнурительной болезнью и превратившее его в Поглотителя жизни.

За годы пребывания во Дворце Натан навострился читать очень быстро. Тогда у него было все время мира, но Натану, имевшему доступ к многим тысячам книг, всегда казалось, что времени не хватает. Он мог бегло читать документы, быстро листая страницы, и за час «проглатывал» несколько увесистых томов.

Всего за два дня в архивах Твердыни волшебник прочел уже целые полки книг, но для изучения всего остального требовалось больше времени. Куда больше... О заклинании Поглотителя жизни он пока узнал крайне мало.

Натан провел пальцами по подбородку.

— Напомни: ты сказал, Роланд использовал заклинание, сохраненное помнящими?

— Один из помнящих нашел в памяти часть заклинания и поделился с Роландом своими соображениями, дал направление для поиска. — Саймон хмуро взглянул на кожаный том с тиснением и отложил его в сторону. — Нам еще не удалось восстановить исходный текст заклинания, чтобы изучить его, поэтому мы можем полагаться лишь на слова Виктории. — Когда архивариус хмурился, морщины на лице делали его намного старше. — Воспоминания могут быть ошибочными. Я бы предпочел независимую проверку текста.

Словно по зову вошла главная помнящая в сопровождении своих очаровательных послушниц. Лицо женщины потемнело от раздражения, когда она услышала речь Саймона. Одри, Лорел и Сейдж держались рядом, выглядя такими же возмущенными.

— Помнящих не в чем упрекнуть. — Виктория встала перед столом, заваленным книгами. — Если бы не я, вы бы не увидели ни одну из этих книг, и вам нечего было бы изучать. Если бы я не нашла способ рассеять маскирующий саван, никто не получил бы доступ к архиву.

— И Роланд в том числе, — заметил Натан. — Он не доставил бы столько проблем.

Саймон собрал все свое достоинство и выпрямился в полный рост в попытке принизить Викторию.

— Все в Твердыне ценят ваши прошлые заслуги. Помнящие были важны в свое время, но теперь их способности неактуальны. Одаренные и умные люди имеют доступ ко всей библиотеке, а не только к избранным томам, записанным в вашу память поколения назад.

Виктория вздохнула.

— Слова, написанные на бумаге, отличаются от слов, хранящихся в уме. — Она постучала пальцем по виску и подалась вперед. — Важно не то, что записано пером, а то, что мы знаем.

Саймон явно был не согласен с ней.

— Знания, которые не были записаны, нельзя рассортировать. Как я могу изучить содержимое ваших разумов, если даже не знаю, что там? Как наши ученые могут до чего-то додуматься, не видя ваших мыслей? Как вы можете поделиться знаниями с волшебником Натаном?

— Мы расскажем все, что ему нужно знать, — парировала Виктория.

Натан в раздражении вскинул руки.

— Добрые духи, не ссорьтесь! Твердыня — это просто пиршество исключительных знаний, на которое все мы приглашены. Зачем спорить из-за пары лакомых кусочков?

Саймон удержался от дальнейшей дискуссии и повернулся, чтобы уйти.

— Продолжу собирать для вас подходящие тома, пока эти женщины рассказывают небылицы, хранящиеся в их головах.

Виктория одарила спину ученого-архивариуса снисходительным хмурым взглядом.

— Не волнуйтесь о юном Саймоне, волшебник Натан. Он достиг уровня ответственности, который выходит за рамки его возможностей. — Ее голос звучал по-матерински ласково. — Архивирование всех томов в библиотеке — колоссальная и непомерная задача, и для должного ее выполнения потребуется много поколений. Помнящие занимались проблемой сохранения информации на протяжении тысяч лет, и мы понимаем, почему Саймон чувствует такую безотлагательность.

— Но это действительно крайне срочно, мадам, — сказал Натан. — Если Поглотитель жизни продолжит истощать мир, времени ни у кого из нас не останется. — Он провел пальцами по белым волосам длиной до плеч. — Мне нужна информация из вашей памяти, но, как уже заметил Саймон, я не могу проникнуть в ваши мысли.

Виктория терпеливо улыбнулась.

— Тогда мы покажем вам путь — процитируем нужные вам книги, которые знаем наизусть.

Натан мог читать слова быстрее, чем любой помнящий в состоянии их произнести. Если бы Виктория и ее помощницы могли отсортировать заученные знания и выдать только соответствующие разделы, было бы гораздо проще.

Взглянув на послушниц, он увидел три разных типа красоты.

— Они не ваши дочери, хотя я вижу, как вы о них заботитесь. Должно быть, вы очень близки?

— Эти славные девочки провели со мной всю свою жизнь. Я считаю всех послушников своими приемными детьми. — На лицо Виктории легла пелена печали. — У меня никогда не было собственных детей, хотя мы с мужем пытались их родить. Вступая в брак, мы с Бертрамом мечтали о большой семье, но... — Ее лицо помрачнело, и она отвернулась. — Но я оказалась бесплодной. Детей у нас никогда не было. Три раза я беременела, и у нас появлялась надежда. Я даже начинала готовить детскую одежду… но каждый раз теряла ребенка. А потом Бертрам умер. — Женщина закрыла глаза, тяжело вздохнула, а потом с любовью посмотрела на трех молодых послушниц. — Я направила все свои материнские инстинкты на наставление моих помощников и за все эти годы воспитала гораздо бóльшую семью, чем мы с Бертрамом могли даже мечтать. Я выполнила свой долг по сохранению помнящих — знание должно передаваться от родителя к ребенку, независимо от того, что записано в архиве. — Она будто оправдывалась. — Я отказываюсь отвергать наше наследие. Мы хранили знания на протяжении веков, пока Твердыня была сокрыта.

Одри, Лорел и Сейдж со слезами на глазах кивнули. Виктория заключила их троих в объятия.

— Иногда мне даже жаль, что я вспомнила заклинание, которое распустило маскирующий саван. — Виктория покачала головой.

— Вы должны были это сделать, — сказала Лорел.

— Время настало, — добавила Сейдж.

Натан, заинтересовавшись, отодвинул стопку книг.

— Как именно вы убрали барьер спустя тысячи лет? Я думал, никто не знает, как справиться с заклятием маскировки.

— Это было досадной ошибкой — для помнящих и для меня.

Натан сложил руки и поднял брови.

— Слушаю.

— Как мы и говорили, маскирующий саван был не просто вуалью. Это барьер, охранное заклинание. Твердыня была запечатана за преградой времени, и не просто спрятана — она буквально исчезла. Но первым помнящим было дано знание о том, как убрать эту тайную преграду, когда придет время. Если бы никто не вспомнил, как развеять саван, знание могло быть уничтожено. Ключ запоминался и передавался из поколения в поколение. — Она кивнула самой себе. — Прошло три тысячи лет, войны волшебников давно закончились, и жители каньонов посчитали, что угроза миновала. Увы, заклинание рассеивания, которое мы запомнили тысячелетия назад, не сработало. — Виктория положила руку на грудь и судорожно вдохнула. — В каком-то месте мы запомнили его неверно! Мы действительно не могли вспомнить тонкости формулировки. Видимо, когда знание передавалось от родителя к ребенку, от учителя к ученику, кто-то допустил ошибку. — Она смущенно отвела взгляд, словно это признание позорило всех помнящих.

— Добрые духи… — пробормотал Натан.

— Однако мы никому в этом не признались, — продолжила Виктория. — Жители изолированного каньона посвятили свои жизни сохранению тайны — и делали это тысячелетиями! Они доверяли помнящим, верили в нас. Мы не могли им сказать, что забыли! Некоторые тянули время, придумывая неловкие оправдания и заявляя, что еще не пришло время вскрыть архив. Но ведь никто не знал, как это сделать! Более века мы надеялись, что кто-то найдет ошибку. Помнящие тайно молились, чтобы кто-нибудь исправил заклинание и снова открыл библиотечные хранилища. — Виктория посмотрела в лазурные глаза Натана. — Этим человеком оказалась я… допустив ошибку. Я неправильно запомнила заклинание и произнесла неверное сочетание слогов на древнем наречии Ильдакара. — Она говорила с придыханием в голосе. — Но это сработало! Я была семнадцатилетней девчонкой на обучении у своих родителей… и неверно произнесла заклинание.

Натан восхищенно хохотнул.

— Любезная мадам, вы ненароком сделали все правильно. Вы ошиблись, но произнесли нужные слова. Маскирующий саван спал, открыв архив. Вы ведь этого и хотели, не так ли?

— Да. — В голосе Виктории звучало разочарование. — На протяжении тысячелетий помнящие были могущественными и уважаемыми хранителями недоступных знаний. Но, распахнув двери и пригласив одаренных ученых извне, я, возможно, сделала нас неактуальными

— Возможно. — Натан энергично потер руки. — Но теперь у всех есть доступ к знанию, и это может помочь нам победить Роланда.

Лицо Виктории оставалось обеспокоенным.

— Опасная информация, которой может воспользоваться любой дурак! Знание, предоставленное неподготовленным и необученным людям, и породило Поглотителя жизни. Моя мать была строгим учителем, — пожаловалась Виктория, — и заставляла меня повторять ее слова снова и снова, пока каждое заклинание не стало частью моей души и каждое слово не впечаталось в подкорку. Каждый раз, когда я ошибалась, она била меня ивовым прутом. Мать кричала, предупреждая меня об опасностях всему миру, причиной которым может стать ошибка. — Плечи Виктории поднялись и опустились. — Я помню улыбку отца и его терпение, но мать не верила, что отец достаточно серьезно относился к своей роли. Она обвинила его в том, что он обучил меня неверным фразам, — а тот просто рассмеялся, радуясь, что проблема с саваном решена его собственной дочерью, и сказал: «Время праздновать. Маскирующий саван, наконец, исчез». — Виктория склонилась над Натаном, который была зачарован историей: — И моя мать убила его за это. Сбросила со скалы, прежде чем он успел понять, что происходит. Она даже не потрудилась взглянуть на его падение. Я слышала, как кричал отец; крик оборвался, когда он ударился о землю. «Разве ты не знаешь, насколько это важно? — ругала меня мать за ошибку. — Разве не понимаешь, что каждое слово должно быть безукоризненным? Если ты не чтишь слова, последствия могут быть невообразимыми!». Я была в ужасе. Все, что я слышала, это крики на дне каньона, где люди нашли тело отца. Но внимание матери было сосредоточено на мне. Глаза ее были дикими, и я чувствовала на своем лице ее горячее дыхание. «Я убила твоего отца, чтобы защитить всех нас. А если б он неверно произнес заклинание огня? По ошибке научил бы одного из нас, как пробить брешь в завесе, освободив тем самым Владетеля?». Я просто кивала и признавала глубину ошибки отца. Мы его даже не оплакивали.

Глаза Виктории наполнились слезами.

— Но, если ваша ошибка исправила неточность, почему вы должны винить себя? — спросил Натан.

— Потому что ошибка показала всем, что наша невероятная память не так уж идеальна.