Грубые карты из архивов Твердыни указали им примерное местонахождение легендарного кладбища драконов, и Никки со своими спутниками отправилась в путь. С полными сумками и в свежей дорожной одежде они шли по изолированным каньонам к пустынным высокогорьям, удаляясь от огромной долины.
Полная энергии Чертополох шла впереди, направляясь к далекой линии гор на севере. Массивные седые горы, по всей видимости, были вулканического происхождения. На столь открытой местности воздух был прозрачен, поэтому сложно было точно определить расстояние.
— До гор несколько дней пути, — сказал Натан, — даже если мы сохраним хороший темп.
— Тогда не будем медлить, — на ходу ответила Никки.
Волшебник остановился, чтобы вытереть лоб. Он вытащил белый платок, который застенчивая Мия подарила ему перед отбытием, и посмотрел на него со странной улыбкой.
— Посмотрим, работает ли заклинание этой милой девушки. — Старик вытер тканью лицо и оживился. — О да! Влажный, прохладный и освежающий. Она сказала, что это простое и безобидное заклинание, но я нахожу его вполне эффективным.
Никки видела, как тихая девушка дала Натану эту белую тряпицу и сообщила, что заклинание всегда будет держать платок прохладным и влажным, облегчая бремя странствий.
— Простое и безобидное, — согласилась Никки. — Но как бы ни были одарены ученые, я не хочу видеть, как они неумело используют магию. Все они неподготовлены. Подумай о неосознанно вызванных ими разрушениях… растаявшая башня архива, Поглотитель жизни, а теперь Виктория с ее сумасшедшими джунглями.
— Это всего лишь платок, колдунья… — возразил Натан.
— С такого все и начинается.
Смутившись, волшебник спрятал тряпицу в карман, но во время дневной жары от Никки не ускользнуло, как часто он достает платок, особенно на крутых подъемах.
Путники шли весь день, изредка останавливаясь, чтобы выпить воды и наскоро перекусить. Чертополох умчалась вперед и убила несколько упитанных ящериц, дополнив трапезу. Впрочем, у них не было недостатка в еде, и девочка охотилась скорее ради собственного удовольствия.
На второй день высокогорная пустыня осталась позади, и местность стала более лесистой. С холмов стекали ручьи, в которых путники наполнили свои бурдюки. Они даже набрели на дикую сливовую рощу. На радостях от изобилия свежих фруктов они объелись сливами, особенно Бэннон. В тот же вечер все мучились животом.
На следующий день Никки ощутила присутствие зверя и поняла, что Мрра идет за ними с самой долины. Колдунья заметила проблеск рыжеватого меха среди низких деревьев. Пума держалась поодаль, но не выпускала их из вида.
Связанная заклинанием с Никки большая кошка следовала за своей сестрой, но сохраняла независимость. Никки была рада ее присутствию. Она ощущала потребность большой кошки в охоте, отдаленную дрожь в ее поджилках, чувствовала стук ее сердца, когда Мрра преследовала жертву, чувствовала вкус горячей отдающей железом крови, визг и конвульсии свежепойманной добычи.
К концу дня Никки привела всех на небольшой луг, где они обнаружили окровавленного оленя, убитого совсем недавно. У него были выпущены внутренности и съедена печень, но остальная часть мяса осталась нетронутой.
Натан и Бэннон сразу насторожились, полагая, что хищник все еще рядом, а Никки опустилась на колени рядом с оленем.
— Мрра поохотилась для нас. Она насытилась и оставила оленя нам на ужин.
Лицо волшебника прояснилось.
— Добрые духи, это совсем другое дело. Славная будет трапеза.
Пока Никки разжигала костер, Чертополох и Бэннон нарезали оленину полосками, а потом зажарили ее на огне. Попробовав, девочка признала, что оленина вкуснее ящериц.
После пиршества довольные путешественники заснули на мягкой луговой траве. На следующее утро они завернули несколько кусков мяса в свежие листья; Никки сотворила простое защитное заклинание, которое не даст оленине испортиться, и путники разложили припасы по сумкам.
Следующие нескольких дней путники петляли по бездорожью и поднимались по крутым ущельям, которые вели в еще более труднопроходимую местность. Но остроконечные вулканические горы по-прежнему маячили вдалеке.
— Я не помню, слышал ли о юдоли Кулот на уроках истории, — размышлял Натан. Ему нравилось в дороге разговаривать с Бэнноном, хотя остальные тоже их слушали. — Но я читал много рассказов о Срединной войне и записей о том, как император Керган завоевывал юг континента. Генерал Утрос и его непобедимые армии проносились по земле, сметая город за городом. У него были воины-волшебники, а также орды обычных солдат. Отправляясь осаждать удивительный город Ильдакар, Утрос знал, что столкнется с необычайно могущественной магией, поэтому ему понадобилось особое оружие. — Натан взглянул на Чертополох и перешел на драматический шепот. — Они захватили дракона — серебряного дракона.
Глаза девчушки расширились.
— Никогда не слышал о серебряном драконе, — сказал Бэннон. — Они особенные?
— Все драконы особенные, мой мальчик, и они всегда были редкостью. Красные драконы — сердитые, зеленые — надменные, серые драконы — мудрые, черные — злые. Но генерал Утрос хотел серебряного.
— Почему? — спросила Чертополох.
— Серебряные — лучшие бойцы. — Натан отмахнулся от назойливой белой бабочки, и та упорхнула искать цветы. — Но их нелегко укротить или контролировать. Воинам Утроса удалось захватить одну такую бестию и заковать в цепи и упряжь. Армия намеревалась выпустить дракона, как только доберется до Ильдакара, но однажды ночью он оборвал свои узы и вырвался на свободу, пожрав и упряжь, и укротителей. Он мог просто улететь, но вместо этого решил отомстить. Серебряный монстр пронесся по военному лагерю и перебил сотни солдат Железного Клыка. Генерал Утрос едва избежал смерти, однако половина его лица обгорела и осталась изуродованной драконьим огнем. Серебряный дракон улетел, оставив беспорядок в его армии, но генерал Утрос не собирался возвращаться к императору Кергану и признавать поражение. Он отправился дальше, надеясь найти другой способ покорить Ильдакар.
Натан продолжал рассказ, пока они шли по лесу. Достигнув вершины холма, они увидели, что высокие черные горы стали, наконец, ближе.
— Но когда его войска прибыли в Ильдакар, Утрос обнаружил, что город исчез! Один из величайших городов Древнего мира полностью пропал.
— Как? Куда он делся? — спросила Чертополох.
Волшебник пожал плечами:
— Никто не знает. Легенде пятнадцать столетий, так что это, скорее всего, просто сказки.
— Будем надеяться, что юдоль Кулот — не сказка, — подытожила Никки.
* * *
В ту ночь путники спали возле ревущего костра, поскольку ветер сквозил через тонкие деревья. Натан согласился встать на часы первым, и остальные улеглись спать. Чертополох, завернувшаяся в свое одеяло, лежала на твердой лесной подстилке с тем же комфортом, как и в каменных покоях Твердыни, хотя и скучала по мягкой овчине.
Никки лежала рядом с девочкой. Закрыв глаза и слушая треск огня, колдунья простерла свои чувства, но не уловила непосредственной опасности в лесах поблизости. Однако ее разум коснулся песчаной пумы, и Мрра издалека тоже ощутила это прикосновение. Большая кошка подтвердила, что они в безопасности, поэтому Никки позволила себе погрузиться в глубокий сон…
Пока ее тело отдыхало, сны устремились вдаль и снова погрузились в сознание сестры-пумы. Мрра эта местность нравилась больше, чем запустение Язвы или беспокойные первобытные джунгли. Здесь, в обычных холмах, она чувствовала себя по-настоящему свободной.
Мрра бежала сквозь ночь, прислушиваясь к миру и в то же время пребывая в контакте с давними воспоминаниями. Мрра вспомнила своих товарищей по троке, как они вместе играли, кусались и царапались, делая вид, что ранят, но не причиняя друг другу никакого вреда. А потом подготовка стала более суровой — дрессировщики обучали их убивать. Дикие песчаные пумы поначалу сопротивлялись, но вскоре научились получать удовольствие от поединков, от убийства. Спящая Никки испытала вспомнившееся Мрра наслаждение от раздирания жертв когтями — испуганных беспомощных людей и ужасающих монстров, созданных повелителями плоти для боевой арены.
С ликующим возбуждением Мрра вспомнила особенного зверя, с которым она и ее сестры-пумы сражались на гладиаторской арене. Кричащая толпа требовала крови и смерти — хотя Мрра не понимала, чьей крови они хотели. Под руководством главнокомандующего волшебника повелители плоти изменили могучего быка, превратив его в боевую бестию с четырьмя острыми изогнутыми рогами, плоской бронированной головой и прочными как сталь копытами, высекающими искры из гравия арены. Чудовищный бык был гораздо массивнее, чем три кошки вместе взятые, но троке предстояло с ним сразиться. Мрра и ее сестры-пумы понимали это.
Когда демонический бык бросился вперед с разрывающим уши ревом, перекрывшим головокружительный гул толпы, песчаные пумы разделились; каждая знала, что делает ее сестра. Скоординировав свои атаки, трока окружила гигантскую фыркающую тварь.
Бык несся все быстрее, сотрясая землю, и Мрра отскочила в сторону, а ее сестры-пумы напали на врага сзади. Одна полоснула быка по задней левой ляжке, оставив кровавые борозды на шкуре. Другая кошка прыгнула на горло быка, но его мышцы были словно из стальной проволоки, и изогнутые клыки пумы оставили лишь неглубокие ранки.
Мрра не двинулась с места, когда монстр с грохотом ринулся в ее сторону, — слишком тяжелый и быстрый, чтобы остановиться. Она прыгнула ему на голову и вцепилась в глаза, но бык скинул ее на землю, едва не раздавив. Пума почувствовала, как затрещали ее ребра и где-то внутри открылось кровотечение. В разум Мрра ворвалась боль вместе с горячей кровью быка, пролившейся на нее из его глубоких ран.
Через связующее заклинание она ощущала, как две ее сестры-пумы запрыгнули на спину монстра и стали рвать его плоть когтями и клыками. С мощным ревом бык отбросил их и побежал в поисках цели, высекая россыпь искр своими твердыми копытами.
Мрра перекатилась по сухому песку, слыша рев оваций и игнорируя боль в сломанных ребрах. Этого и добивались от нее дрессировщики. Вот почему существовала она и трока. Двигаясь как одно целое, три пумы атаковали вновь. Несмотря на то, что бык был полон энергии, а они ранены, в конце концов большие кошки измотали монстра.
Повелители плоти наблюдали с трибун, недовольно хмурясь при виде того, как созданный ими уникальный боевой монстр почти повержен тремя песчаными пумами.
Мрра и ее сестры отрывали от быка кровавые куски плоти. Внутренности вывалились из его брюха, но, подобно огромной бесчувственной машине, тот продолжал атаковать, а потом, наконец, с мычанием рухнул на землю, расплескав темную кровь. Изо рта вывалился толстый розовый язык, бык выдохнул в последний раз и умер.
Мрра и ее сестры стояли рядом, покрытые кровью, израненные, и нервно размахивали хвостами. Они подняли глаза, ожидая, когда дрессировщики придут и заберут их. Даже несмотря на глубоко засевшую болью в сломанных костях и порванной шкуре, Мрра чувствовала удовлетворение. Звук, который клокотал в ее груди, походил скорее на мурлыканье, чем на рычание, потому что она выполнила то, чему обучили ее укротители.
Она убила. Она одолела врага.
* * *
Ближе к утру, когда Натан свернулся калачиком возле костра и уснул, Бэннон встал на часы вторым. Он сел на поваленное бревно, держа меч наготове, поглядывая на своих друзей и прислушиваясь к шорохам в лесу.
Никки крепко спала, потерявшись в своих снах. Она дернулась, и из ее горла раздался низкий звук, похожий на кошачий рык. Колдунья настолько глубоко погрузилась в сон, что была уязвима. Она предупреждала об этом своих спутников, и Бэннон не собирался подводить ее.
Он настороженно сидел, охраняя Никки, пока она не проснулась на рассвете.