Госпожа Смерть

Глава 36

Вся растительность вокруг давно зачахла, и старая дорога была пуста. Странники спускались по горной тропе в широкую пустынную долину, и Никки вдыхала пыльный воздух с привкусом гари и гнили — словно теплые воздушные потоки несли испарения к предгорьям.

Они остановились на изгибе каменистой тропы и посмотрели на огромную пустошь. Никки различила на бесплодной земле прямые линии — проложенные людьми дороги, которые теперь были покрыты бурой пылью. Она видела следы маленьких деревень, больших поселений и даже руины большого города.

— Некогда здесь жили люди и ходили путешественники, но что-то словно высосало отсюда всю жизнь, — сказала колдунья.

— На краю пустоши еще остались обитаемые области. — Натан показал на участок, где зеленая растительность переходила в потрескавшуюся бурую землю. Он заслонил глаза от солнца и вгляделся в подернутый дымкой дальний край долины. — Из-за пыльной бури видно плохо, но я могу разглядеть высокие горы далеко на востоке. — Он показал направление. — Кол Адаир может быть за одним из этих перевалов.

— Но как нам пересечь пустошь? — спросил Бэннон.

Никки всматривалась вдаль.

— Можно обойти долину по северному краю, держась зеленых предгорий.

— Предлагаю посетить одну из тех деревень, — произнес Натан. — Если раньше это было чудесной плодородной долиной, то хотелось бы знать, что с нею приключилось. — Он скривил лицо от отвращения. — Не похоже на творение природы.

Никки закусила нижнюю губу.

— Согласна. Лорд Рал должен об этом узнать.

— Возможно, мир нуждается в спасении, колдунья, — сказал Натан без всякого намека на веселье.

Никки не ответила.

Тропа вела все ниже, и они углублялись в бесплодные земли, шагая мимо подобных монолитам валунов и красноватого песчаника, источенного водой и ветром.

Высокие сосны сменились искривленными низкими дубами, мескитами и колючими юкками, которые сумели выжить в таких неблагоприятных условиях.

Когда наступила полуденная жара, Никки убрала дорожный плащ. В черном платье было вполне комфортно, но камни впивались в ступни через подошву ботинок. Лицо Бэннона быстро обгорело на солнце.

Дорога вела самым простым путем, следуя изгибам отвесных скал и петляя вдоль пересохших рек. Когда сверху посыпались мелкие камешки, путники заметили слабое движение — ящерицы соскользнули с нагретых солнцем камней и убежали в тенистые расселины.

Никки вслушивалась в тишину, нарушаемую лишь шепотом заплутавшего ветерка и шорохом веток. Она прищурилась, почувствовав движение кого-то покрупнее ящерицы. Она и Натан мгновенно насторожились, но Бэннон продолжил брести вперед, глазея по сторонам, и остановился не сразу.

— Что это? Нас преследуют? — Юноша обнажил клинок.

— Пока не знаю, — сказала Никки. — Я что-то услышала. — Она оставалась неподвижна, призывая внутренние силы в попытке ощутить неведомую угрозу.

Все ждали в напряженной тишине.

Натан нахмурился:

— Вообще-то, лично я ничего не слышу.

Внезапно раздался живой и радостный высокий смех — смех ребенка. Все трое подняли взгляд на скалы: в гладких стенах попадались уступы, на которых можно было спрятаться. На самом верхнем стояла девочка, худенькая и миниатюрная; ей было не больше одиннадцати лет.

— Я уже давно слежу за вами. — Она прижала ко рту ладошки и снова захихикала. — Мне было интересно, когда вы наконец меня заметите. Я собиралась удивить вас!

Она выглядела как одетая в лохмотья беспризорница; непослушная копна пыльно-каштановых волос больше походила на клубок, чем на кудряшки. Девочка разглядывала путников своими сверкающими глазами цвета темного меда. У нее была кожа карамельного оттенка и лицо в форме сердечка — с острым подбородком и высокими скулами. Руки были жилистыми, худые ноги торчали из-под неровной юбки, сшитой из лоскутов. На обвязанную вокруг талии веревку были подвешены за хвосты четыре ящерицы с разбитыми окровавленными головами.

— Подождите! — крикнула она. — Я сейчас спущусь.

— Кто ты? — поинтересовалась Никки.

— И почему шпионила за нами? — требовательно спросил Натан.

Девчушка с ловкостью ящерицы спускалась с каменной стены, находя почти неосязаемые опоры для рук и ног. Казалось, она совсем не боится упасть. На ее ногах были мокасины, грубо сшитые из ткани и кусочков кожи.

Когда до земли оставалось пять футов, она спрыгнула и упруго приземлилась на каменную почву. Тела ящериц возле ее бедра раскачивались взад-вперед.

— Я следила за вами, потому что вы чужаки... и интересные. — Она смотрела на них снизу вверх. — Меня зовут Чертополох.

— Чертополох? — спросил Бэннон. — Странное имечко. Это потому что ты колючая?

— Или потому, что от меня сложно избавиться — как от сорняков. Я из деревни Верденовы родники. Вы туда идете? Могу проводить.

— Мы не знаем, куда держим путь, — сказала Никки. — Ты здесь одна?

— Здесь лишь я и ящерицы, — ответила Чертополох. — И ящериц тут осталось не так уж и много — для охоты выдался удачный денек. — Она присела на корточки и откинула клапан набедренной сумки. — Я нечасто встречаю здесь людей. Обычно только я рыскаю по округе. Все остальные жители Верденовых родников трудятся днями напролет, чтобы выжить. — Она развязала тесемки на сумке и достала оттуда сероватые полоски вяленого мяса. — Это вчерашние ящерицы. Хотите? Они сушились весь день, поэтому мясо получилось что надо.

Девочка вцепилась зубами в одну из полосок, оторвала кусок и принялась жевать, продолжая протягивать путникам мясо.

Бэннон, Никки и Натан взяли по кусочку высушенного мяса. Юноша смотрел на полоску скептически, но волшебник принялся жевать без малейших колебаний.

— Дядя Маркус и тетя Лýна научили меня гостеприимству, — сказала Чертополох. — Они говорят, мы должны быть добры к незнакомцам — вдруг они смогут нам помочь.

— Мы действительно могли бы помочь, — сказала Никки, размышляя о своей основной цели. — Только сначала расскажи, что здесь произошло. Далеко твоя деревня?

— Недалеко. Я пробыла здесь всего пару дней, а еды теперь хватит на неделю. Маркус и Луна не ждут, что я вернусь так рано. — Улыбка Чертополох стала еще шире. — Вот они удивятся, когда я приведу домой гостей. Вы точно сможете нам помочь? Останóвите распространение Язвы? — Она неприкрыто уставилась на них, а затем фыркнула. — Кажется, вы не слишком-то сильны.

— Что за Язва? — спросил Бэннон.

— Должно быть, речь о запустении, — предположил Натан. — По всей долине.

— Мы называем это Язвой, ведь так оно и выглядит, — ответила девочка. — Я слышала рассказы о том, как прекрасна была долина, когда я была совсем крохой. Фермерские угодья, фруктовые сады и леса... были даже цветочные сады! Представляете? — Она хмыкнула. — Цветочные сады! Тратить воду, удобрения и хорошую почву на выращивание цветов!

Никки стало жаль девочку: ее невинные замечания недвусмысленно указывали на тяжелую жизнь в Верденовых родниках, под угрозой постоянно растущего запустения.

Девочка продолжала щебетать:

— Если сможете спасти нас, разрушить заклинание Поглотителя жизни и вернуть землям плодородие, я была бы так рада! Я всю жизнь мечтала снова сделать эту землю красивой. — Она с готовностью вскочила и ринулась вперед, говоря через плечо: — Вы действительно думаете, что можете уничтожить Поглотителя жизни?

— Кто такой Поглотитель жизни? — спросил Натан.

— И мы не обещали разобраться со всеми вашими бедами, — предупредила Никки.

Когда девчушка покачала головой, ее спутанные каштановые кудряшки подпрыгнули подобно траве, которую шевелит ветер.

— Все знают о Поглотителе жизни! Это злой волшебник, который живет в сердце Язвы и высасывает из мира жизнь, чтобы заполнить пустоту своей души. — Она понизила голос: — Так говорит мой дядя Маркус. Больше я ничего не знаю.

— Твоего дядю разве не тревожит, что ты по нескольку дней проводишь в этой пустоши в одиночку? — поинтересовалась Никки.

— Я могу позаботиться о себе.

Чертополох бойко шла вперед, перепрыгивая через большие камни. Не замедляя шага, она нагнулась, схватила правой рукой камешки и продолжила идти по пересохшему руслу, зная, что путники следуют за ней.

— Мне пришлось рано стать самостоятельной. Я была совсем маленькой, когда умерли мои родители. Дядя Маркус и тетя Луна заботятся обо мне, но у них нет лишней воды и еды, поэтому по большей части я сама добываю себе пропитание. И стараюсь принести достаточно, чтобы поделиться с ними.

Чертополох дернула головой влево, сосредоточившись на еле заметном движении. Никки даже не смогла разглядеть, как девочка швырнула камешки, которые попали в цель и, постукивая, покатились по земле. Чертополох подбежала, присела на корточки и подобрала только что убитую маленькую ящерку.

Подняв добычу, она поджала губы:

— Такая мелочь не стоила сил. — И все же девочка подвесила тушку на пояс к остальным ящерицам. — Тетя Луна велит не выбрасывать еду. В наши дни слишком сложно добыть пропитание.

Неугомонная девчушка шла так быстро, что Никки еле за ней поспевала. Натан и Бэннон начали отставать, петляя между грубых камней, а Чертополох неслась вперед, радуясь новой компании.

— Ты очень красивая, — сказала она Никки. — А какой у тебя дом? Откуда ты пришла?

— Я издалека, с севера, — ответила Никки. — Из Нового мира.

— Мне известен лишь этот мир. А там, где ты живешь, есть деревья? А вода? Цветы?

— Да. И города... и даже цветочные сады.

Чертополох нахмурилась:

— Цветочные сады? Чего ради ты оставила такое прекрасное место и явилась сюда?

— Мы не знали, что попадем именно сюда. У нас позади долгие странствия.

— Я рада, что вы пришли, — сказала девочка. — Вы можете сразиться с Поглотителем жизни и найти способ возродить долину и весь мир.

По спине Никки пробежал холодок, когда она вспомнила слова Рэд.

— Быть может, мы здесь поэтому.

— Мы поможем, дитя, — произнес Натан, — если это будет в наших силах.

Они шли между расширившимся безводным руслом и утесами. Ручьи здесь давно пересохли, а последние деревья погибали.

Девочка с гордостью указала вперед:

— А вот и моя деревня.

Никки, Натан и Бэннон остановились. Зрелище путников явно не впечатлило.

Несомненно, когда-то Верденовы родники были довольно крупным процветающим поселением на пересечении имперских дорог, лесных троп и торговых путей, которые вели к плодородным пашням и торговым деревенькам в глубине долины. Но теперь жавшиеся друг к другу низкие домики из глинобитного кирпича выглядели убогой деревенькой. Словно население вымирало — так же, как и окружающая природа.

Улицы были припорошены пылью, возле зданий лежали груды камней. К каменной насыпи была прислонена незапряженная телега со сломанным колесом. Многочисленные пустые строения были покрыты пылью, а некоторые и вовсе разрушились.

Никки насчитала не более двадцати человек, трудившихся под палящим солнцем. На людях были потертые одежды и широкополые шляпы, сплетенные из сухой травы. Несколько мужчин суетились у городского колодца. Один из них висел на веревке внутри колодца. Слышались слова: «Продолжайте копать! Выкопаем поглубже и обязательно снова найдем чистую воду». Другие тянули за прикрепленную к шкиву вторую веревку, на конце которой было ведро, полное ила и грунта.

Чтобы сообщить о своем прибытии, Чертополох издала громкий, пронзительный свист. Мужчина у колодца поднял глаза, остальные в измождении бросили работу и оглянулись.

— Это мой дядя Маркус, — возвестила Чертополох, — я говорила вам о нем. Дядя, эта женщина — колдунья, а старик — волшебник, у которого нет магии.

— Моя магия по-прежнему со мной, — поправил Натан. — Просто в настоящий момент она недоступна.

— Другого зовут Бэннон, — продолжила Чертополох. — Но я не знаю, что он умеет.

Юноша досадливо нахмурился.

Маркусом оказался худой мужчина с колючей бородой и темно-каштановыми волосами с проседью. Его рубашка была забрызгана грязью от возни в колодце; поверх нее был накинут выцветший и потертый кожаный жилет.

— Приветствую вас в Верденовых родниках, странники, — сказал он. — К сожалению, я не могу проявить должное гостеприимство. И никто из нас не сможет.

— Я принесла ящериц! — сказала Чертополох.

— Ну, тогда мы можем устроить пиршество, — улыбнулся Маркус. — Ты всегда приносишь больше своей доли, Чертополох. Сегодня у нашей семьи и гостей будет хороший ужин.

Также представилась тетя Луна — темнокожая женщина в блеклой юбке и с косынкой, сшитой из лоскутов ткани. Косынка, ныне выцветшая, когда-то была ярко-красной.

Перед домом Луны стояли большие глиняные кадки с зелеными овощами, и женщина удобряла их жирной черной грязью, перемешанной с содержимым ночных горшков. Луна вытерла руки о подол и взъерошила волосы девочке.

— Мы можем даже найти поспевшие овощи. Лучше съесть их сразу, чтобы Поглотитель жизни не дотянулся до них.

Чертополох фыркнула:

— Пока овощи находятся в горшках, Поглотитель жизни не сможет до них добраться. Пройти сквозь кадки он не в силах.

— Может, он просто не очень усердствует, — сказала тетя, поправив выцветший красный платок.

Сельские жители зароптали, словно само имя Поглотителя жизни наполняло их страхом.

— Мы рады, что вы пришли к нам, — сказал Маркус, ведя их по главной улице. — Если бы вы зашли в другие окрестные поселения, то встретили бы лишь пустоту. Уцелели только Верденовы родники. Остальные люди ушли или просто... пропали. Мы не знаем, что с ними случилось.

Он вытер пыль со лба.

— А почему вы не покинули это место? — спросил Натан, указывая на полупустую деревню, высохший колодец и запыленные улицы. — Вы, несомненно, могли бы найти лучшее место для жизни.

— Когда-нибудь здесь снова будет пышная долина — как десять лет назад. Мы знаем, сколь прекрасной она может быть, — сказала Луна, и несколько селян рядом с ней согласно кивнули.

— Я же могу это только представить, — засияв, сказала Чертополох.

— Я уговаривала своего мужа собраться и уйти в горы, — продолжила Луна. — Мы слышали, будто за хребтом есть другие города и даже океан, если пройти достаточно далеко на запад. — Женщина тяжело вздохнула. — Океан! Я уже не могу вспомнить такое количество воды. Когда родилась Чертополох, в долине было озеро, но потом Язва расширилась.

— Мы не уйдем. — Маркус стряхнул со своего кожаного жилета высохшую грязь. — Мы будем изо дня в день биться за наше существование. — Мужчина расправил плечи и с большой гордостью добавил: — Мы смелые.

— Смелые? — Никки подняла брови, думая, что «безрассудно смелые» — более подходящее описание.