Кровь и сталь (Трон Цезарей, №2)

Глава 14

Рим

Субура,

За шесть дней до мартовских ид, 238 г. н.э.

Кенис тихо проснулся. Дождь барабанил по крыше мансарды в многоквартирном доме.

Она зевнула и потянулась. Это была роскошь – спать днём в своей комнате, в своей постели, в одиночестве. Ей снилось путешествие из Эфеса. Давно это было, но оно всё ещё было свежо в её памяти: странные запахи и движение корабля, брызги, разбивающиеся о волны, города и острова, сияющие на солнце: Самос, Киклады, Закинф, Коркира – названия, словно стихи. Это было прекрасное время.

Она собрала достаточно денег, чтобы оплатить проезд и еду. Матросы и другие пассажиры оставили её одну. Суеверные до мозга костей, они считали, что даже женщина на борту – к несчастью, не говоря уже о том, чтобы приставать к ней с целью секса.

Пять лет прошло с тех пор, как она покинула Эфес; что бы случилось с Родопой? Она выйдет замуж, в этом Кенис был уверен. Её муж будет сыном члена Буле . Они будут жить в большом доме со слугами. Нет, это неправильно. Родопа никогда не стремилась к богатству. Она вышла бы замуж за гончара, соседа из квартала у Магнезийских ворот. В доме пахло бы мокрой глиной. Она въедалась бы под ногти, въелась бы в поры кожи. Возможно, она привлекла бы внимание фермера, пришедшего на рынок. По своей наивности он мог бы бросить в неё яблоком. Когда пришло бы время поговорить с её отцом, он принёс бы сыр, козлёнка. Свадьба была бы на его...

Небольшой участок на склонах горы Прион, с деревенскими танцами и жареным поросёнком. Или, может быть, он был кузнецом, как её отец. Их дом был тёплым, звенящим от грохота его ремесла. Она беспокоилась, что малыши слишком близко подходят к кузнице. По вечерам она втирала мазь в ожоги на сильных руках своего мужа.

Громкий голос на улице вернул её в Субуру. Она не позволила этому опечалить её. Всё могло быть гораздо хуже. У неё мог быть Лено , который отбирал бы её заработок, бил её, использовал бы её, передавал бы её друзьям. Девушкам, заключённым в Лупанарий, приходилось тяжелее; даже тем, кто не был рабыней, почти никогда не разрешалось выходить. На днях она увидела на улице бедную рабыню с ошейником, закованным в кованую шею: « Это…» обманщица шлюха! Схватите ее, она сбежала!

Бар был неплохим местом для вечерней работы. Посетители, может быть, и были грубы, но Аскилт не позволял себе хулиганства и забирал себе не больше половины её заработка. Днём ей приходилось лишь развлекать нескольких клиентов в своей комнате, в основном завсегдатаев из окрестностей. Через коридор жил старый резчик. После смерти жены он стал ещё более странным. Он обратился к поклонению Дионису, присоединившись к ячейке Иобакхов .

Но это продлилось недолго. С тех пор он стал выскальзывать из комнаты по скрипучей лестнице задолго до рассвета. Возвращался он поздно ночью, трезвый. Он не говорил, куда ходил и кого видел. Что бы он ни делал, это было вне закона. Власти, несомненно, вознаградят информатора, который раскрыл бы его тайные действия.

Кенида не возражала против резчика. Он не предъявлял никаких необычных требований. Но она предпочитала визиты Кастриция. Молодой резчик кошельков был щедр.

Часто он приносил вино и горсть деликатесов. Худой и жилистый, закончив трапезу, он рассказывал анекдоты. Её смех не был притворным. Он говорил на образованном греческом и всегда оставлял чаевые.

На лестнице раздавались тяжелые шаги, звон гвоздей, звон украшений на военном ремне.

'Открыть.'

— Минутку. — Каэнис, раздевшись, соскользнула с кровати. Она надела тунику и отперла дверь.

«Скромная шлюха». Центурион заполнил дверной проём. От него исходила какая-то злобность. В комнате даже неодушевлённые предметы – кровать,

единственный стул, сундук, щербатая миска и кувшин — словно съежились по отношению к нему.

«Я тебя не ждал. Из-за беспорядков я думал, что преторианцы уже на посту».

«Императоры приходят и уходят, а шлюхам все равно приходится платить налог».

Кенису не нравилось отрывать половицу у него на глазах.

Она отсчитала тридцать один динарий , по одному на каждый день месяца.

Центурион положил их в кошелек на поясе. «Два коротких».

Спорить было бесполезно. Кенис протянул ему ещё две монеты. Он сунул их в другой кошелёк. Стул скрипнул, когда он сел писать официальную расписку.

« Динарий за херню». Он покачал головой в притворном изумлении. «Кажется, оно того едва ли стоит».

Кенис замер. Возможно, он просто уйдёт.

«На колени».

Он встал и встал перед ней. «Вытащи мой член».

Она задрала его тунику, расстегнула ремень, державший его штаны.

Его пенис вяло висел. Она взяла его в рот. Он был немытым и отдавал мочой.

«Посмотри мне в глаза».

Она сделала так, как ей было сказано.

«Если бы только твой отец мог видеть тебя сейчас».

Его пенис напрягся.

«Над кроватью».

Она опиралась на одеяло, пока он подтягивал её тунику до талии. Он плюнул на свои пальцы, просунул их ей между ног. Она почувствовала, как он согнул колени, чтобы войти в неё. Её разум опустел, мысли рассеялись.

На улице кто-то пел. Где-то в доме доносились звуки передвигаемой мебели. Он схватил её за бёдра, кряхтя и толкаясь.

Закончив, он ушел, не сказав ни слова.

Кенис натянула тунику через голову. Она присела над унитазом, умылась, попыталась чихнуть. До бара оставалось ещё несколько часов.

OceanofPDF.com