Кровь и сталь (Трон Цезарей, №2)

Глава 7

Рим

Форум Римский,

Мартовские ноны, 238 г. н.э.

Кенида покинула Субуру и спустилась на Форум. Было раннее утро, и она не работала до девятого часа. Ходили слухи о беспорядках накануне, но ей хотелось увидеть, как сжигают картины тирана.

Когда она приблизилась к озеру Курциуса, толпа сгустилась. Она оделась респектабельно: никакого макияжа, длинное простое платье, скрывающий фигуру плащ, практичные сандалии, резинки в волосах и единственное украшение – браслет, который могла бы носить любая женщина. Скромный наряд мало защищал её от непристойных комментариев или блуждающих рук. Лучше было не обращать внимания на то, когда мужчины щипали её за ягодицы, но сложнее было с теми, кто тайком трогал её грудь. Мужчины считали любую девушку в толпе достойной добычей. Некоторые были со своими женщинами, даже держали на плечах детей. Мужчины не смущались, им было не стыдно.

Картины уже были повреждены. Накануне толпа швыряла камни и гнилые овощи, разрисовывала граффити и избивала лица на каждом изображении Максимина. Её взгляд скользил по огромным панелям. Безликий Максимин вёл свою армию по мосту, другой руководил разграблением деревни, а последний, больше остальных, загонял врагов в болото. Её взгляд снова вернулся к растрепанным женщинам и детям, которых силой вытащили из домов. Максимин был тираном. Он обращался со своими подданными не лучше, чем те варвары. Он отрезал

Он раздавал зерно и ограничивал зрелища. Его солдаты разграбили сокровища богов из их храмов. Тех, кто протестовал, избивали, забивали до смерти. Всё захваченное им богатство растворилось в его северных походах или было растрачено на нелепые церемонии провозглашения его уродливой покойной жены новой богиней.

На Ростре молодой сенатор Менофил произносил речь.

Гордианы шли из Африки. Старомодная мораль вернётся в Рим. Максимин будет повержен. Сенат будет охранять Италию до прибытия новых императоров. Плебс и солдаты будут подчиняться их приказам. Справедливость и свобода, свобода слова и достоинство, обычаи предков – всё вернётся на Семь Холмов.

Менофил был красив, имел свежее лицо и короткие вьющиеся темные волосы, но ее внимание было отвлечено бессмысленными концепциями, которые он излагал.

Рядом с ней, в толпе, стояла молодая женщина примерно её возраста, блондинка, как и она, такого же роста и телосложения. Мужчина стоял, заботливо обнимая её за талию. Никто не стал бы хватать её за зад, ласкать грудь, не ответив ему. Она была немного похожа на Родопу. Что стало бы с Родопой, подумала Кенис, если бы не случилось того ужасного в Эфесе? Стояла бы она где-нибудь с мужем, который бы её защищал? Был бы у неё дом, где она могла бы спокойно спать по ночам? Были бы у неё дети? Казалось, Эфес был целой вечностью назад, но прошло всего пять лет.

Толпа ликовала. Густые клубы чёрного дыма клубились вверх. Пламя взмывало вверх, пожирая Максимина, его солдат, женщин и детей в беспорядочном побоище.

Кенида споткнулась, когда толпа расступилась. Ликторы расталкивали людей. Как только их сопровождающие освободили проход, магистраты и другие сенаторы двинулись к курии. Скрытая головами передних, Кенида видела лишь некоторых из них. Она мельком увидела привлекательного Менофила. За ним шла длиннобородая фигура старого Пупиена; сурового человека; будучи префектом города, он использовал городские когорты, чтобы вытеснить народ из храма Венеры и Рима. Люди погибли, но плебс не забыл. Он не обращал внимания на оскорбления, преследовавшие его по пути.

Среди последних она увидела Галликана в домотканой тоге. Он поворачивался то налево, то направо, обмениваясь с толпой грубыми, мужественными шутками.

Неужели это правда о Галликане? Раб был пьян, но...

он находился в доме сенатора и поклялся, что не лгал.

Общественная мораль и личные пороки – это была древнейшая история. Кенис улыбнулась. Было приятно знать тайну, способную свалить такого высокомерного и могущественного сенатора, как Галликан.

Как только все сенаторы благополучно собрались, огромные бронзовые двери курии с грохотом захлопнулись. Сенат снова соберётся на тайное заседание. Плебеи выразили своё неодобрение. Толпа хлынула к зданию Сената. Libertas! Libertas! Атмосфера мгновенно изменилась. Крики «Свобода» эхом отдавались от окружающих зданий, словно сами камни Форума взывали к крови.

Путь обратно в Субуру был перекрыт: разъярённая толпа застряла между Курией и базиликой Эмилия. Проталкиваясь и протискиваясь, не обращая внимания на чужие руки, Кенида пробралась мимо святилища Венеры Клоакины в относительно тихий портик Гая и Луция Цезаря. Ей предстояло вернуться домой более длинным путём.

Из прохода мимо храма Антонина и Фаустины она вышла в огромный двор Храма Мира. Ветер переменился и усилился, принося с севера отдельные тёмные облака – предвестники бури. Но пока солнце освещало аккуратные клумбы, фонтаны, статуи и декоративные деревья. Торговые ряды были закрыты, и после Форума здесь было приятно пусто, лишь изредка прогуливались прохожие. В её распоряжении была большая часть дня. Не было никаких шансов, что её застанет дождь. Ей нужно будет переодеться перед работой.

Успокоившись, она повернула направо и пошла под колоннадой.

Колонны были приятного розового цвета, с белыми основаниями и верхушками. Большинство скульптур и картин она не могла распознать. Не имея возможности прочесть надписи, она видела в них просто юных атлетов, прекрасных девушек или седовласых борцов. Но некоторых она знала. Вот Венера поднимается из ванны, а вон там находилось святилище Ганимеда, с удобным уединением под живой изгородью. Сейчас оно было заброшено, но воспоминания о прежних днях, проведенных в этом маленьком, но шаловливом святилище, вызывали у нее улыбку.

Она свернула за угол и направилась к кабинету префекта города. Иногда ей нравилось заходить в зал заседаний и смотреть на огромный мраморный план города на стене. Она чувствовала себя птицей или богиней, взирающей на Рим сверху вниз, словно могла заглянуть в жизнь всех этих людей в бесконечных зданиях, а затем взмыть ввысь. Однажды…

Серьёзный молодой человек, стоявший рядом с ней, сказал, что странно, что Юг оказался наверху плана. Он пытался её поднять, но она спросила, почему. Он странно посмотрел на неё и ответил, что потому, что Север всегда наверху на большинстве карт. Когда она снова спросила, почему, он выглядел растерянным, явно не зная ответа.

Сегодня помещения были закрыты ставнями и цепями. Все говорили, что префекта города не видели с тех пор, как вчера утром убили Виталиана, и, конечно же, городские когорты оставались в своих казармах. По всей видимости, префект был другом Максимина. Некоторые говорили, что он бежал на север под защиту тирана.

«Чую волчицу». У дверей сидели трое мужчин. Небритые, грязные, они передавали из рук в руки кувшин. Обычно стражники прогнали бы таких.

«Пойдем выпьем, волчица».

Кенис проигнорировал их и прошел мимо.

Один из них протянул руку и схватил её за подол платья. «Просто немного развлеченья, не нужно зазнаваться».

Кенис освободила ее платье, сказав, что ей пора на работу.

«Начните пораньше, — сказал мужчина. — У нас есть деньги».

Она пошла дальше.

Один из остальных рассмеялся: «Отвергнут Квадрантарией » .

Каэнис ощетинился: как он смеет называть ее шлюхой.

«Вернись сюда». Она почувствовала, что схвативший ее мужчина поднимается.

Она пошла быстрее, зная, что остальные тоже встали и последуют за ней. Никого не было видно.

«Возвращайся сюда и получи то, что тебе причитается».

Они приближались, она подобрала платье и побежала.

«Чертова сука», — крикнул один.

Она метнулась налево, проскользнула между рядами прилавков, затем направо, вдоль клумбы, направляясь к ближайшим воротам. Их шаги шлёпали по земле позади неё.

Неподалеку стояли двое мужчин.

'Помощь!'

Они обернулись, оценили ситуацию, пожали плечами и отвернулись.

Она ворвалась в ворота. Никого. Улица сандалистов была почти безлюдна; только старый нищий слева, прислонившись к основанию

статуя Аполлона. Конечно, страх перед беспорядками, должно быть, отпугнул модную молодёжь и закрыл все книжные магазины.

Ее преследователи толпились у ворот, а она бросилась к статуе.

Там был бар «Лира», если он был открыт, и она попала внутрь, то могла быть в безопасности.

Её голова откинулась назад, и один из них схватил её за волосы, и боль пронзила её. Ноги подкосились. Она тяжело приземлилась, и боль пронзила позвоночник.

«Вон там, прижми ее к стене».

Её наполовину тащили, наполовину тащили через улицу. Они затолкали её в угол, образованный контрфорсом, и сгрудились вокруг неё.

«Тебе надо было взять деньги, сука».

Руки задирали ее платье вверх по ногам, ласкали ее грудь, засовывали пальцы между бедер.

«Покажи нам, что у тебя есть».

Ворот ее платья был разорван, шлейка задралась вверх.

«Посмотрите на эти сиськи».

Её заставили опуститься на колени. Теперь уже не было смысла бороться, её изобьют, возможно, оставят на всю жизнь.

Мужчина, который первым к ней пристал (несомненно, главарь), расстегнул ремень, задрал тунику и пошарил в штанах.

«Поймайте старого нищего. Пусть погонится за нами».

Смех стих. Мужчина, стоявший перед ней, резко обернулся, всё ещё сжимая в кулаке пенис.

Кенис одернула платье, подобрала под себя ноги, ожидая возможности убежать.

«Убери это и уходи», — сказал ее сосед, молодой Кастриций.

Старый штамповочный пресс стоял рядом с ним.

Мужчина рассмеялся, но безрадостно и неуверенно. «Мальчик и старик».

У одного из них в руке был нож.

Кастриций покачал головой. «Уходи».

«Беги, мальчик».

«Последний шанс», — тихо произнес Кастриций, словно опечаленный глупостью мира.

«Отвали и забери с собой своего дедушку».

Одной рукой он засовывал пенис обратно в штаны, борясь с пряжкой ремня, другой рукой главарь вытаскивал нож из ножен на поясе.

В одно мгновение все мужчины, даже резчик, наклонились вперед, балансируя на подушечках пальцев ног, размахивая сталью из стороны в сторону.

«Жребий брошен». Странное, непонятное чувство скользнуло по телу Кастриция.

худое, угловатое лицо.

Резкое движение, заставившее Каэниса вздрогнуть. Шарканье ног и стон боли. Резчик упал, схватившись за бедро. Нападавший склонился над ним.

Кастриций ловко шагнул вперед под нож третьего мужчины и нанес ему глубокий удар в живот.

Прежде чем кто-либо успел отреагировать, Кастриций с грацией танцора развернулся и снова повернулся к лидеру.

Человек, которого Кастриций заколол, выронил оружие и скрючился, кровь хлынула между его растопыренных пальцев. «Он меня убил».

«Да», — ответил Кастраций, не отрывая глаз от двух других. «А теперь я займусь твоими друзьями».

Главарь отступил. Оставшийся присоединился к нему. Их взгляды метались между другом, умирающим в грязи, и длинным клинком в руке Кастриция.

«Однажды мы до вас доберёмся!» — крикнул вожак. Затем они развернулись и побежали.

Кенис вскочил и сделал то же самое.

«Помоги мне с ним». Кастриций стоял на коленях возле старика, срезая ткань с раны и внимательно разглядывая ее.

Ей ничего не хотелось, кроме как бежать.

«Нам нужно увести его, пока не прибыла Стража».

Каенис пришлось жить с ними в одном квартале. Натянув на себя одежду, чтобы хоть как-то пристойно выглядеть, она пошла помогать резчику.

OceanofPDF.com