Кровь и сталь (Трон Цезарей, №2)

Глава 17

Северная граница

Сирмий,

За два дня до мартовских ид, 238 г. н.э.

Отметьте день счастливым белым камнем. Преподнесите вашему гению подношение чистого вина . Простые ритуалы дня рождения, освященное время. Их всегда было достаточно для Максимина. Но не для его сына, теперь он стал Цезарем.

Вер Максим восседал на своем троне так, словно театр, оратор и все остальные в нем, словно весь город Сирмий и сама империя были устроены для его удовольствия.

«Поскольку от тебя и твоей любви к человечеству мы получаем честь, достоинство, славу и защиту — короче говоря, все блага жизни, — мы сочли бы грехом, если бы отпраздновали твой день рождения, день, выведший тебя на свет ради блага и счастья всего мира, более небрежно, чем наш собственный».

Оратор говорил со сцены перед занавесом. Тон его был елейным, лесть — неумеренной.

«Всю твою юную жизнь мы гадали, как ты будешь выглядеть в пурпуре. Теперь, благодаря предусмотрительности твоего благородного отца, мы знаем. Народ Рима, достопочтенные сенаторы, солдаты под их знаменами – все могут поклясться, что не было более прекрасного Цезаря».

Улыбка полного и открытого самодовольства расплылась по лицу Максимуса. Как он превратился в такое существо?

Максимин взглянул мимо сына на Юнию Фадиллу. Как обычно, она сидела совершенно неподвижно, её лицо не выражало никаких мыслей. Она не была покрыта вуалью, и

Никаких синяков не было видно. Однако шпионы в их доме доложили, что жестокость сына по отношению к жене, пожалуй, даже усилилась после возвращения из похода. Максимин хотел бы вмешаться, но даже у императора были пределы. Он никогда не поднимал руку на Паулину, но при обычном порядке вещей жену могли наказать. Когда извращенец-император Элагабал взял на себя роль женщины на свадебной церемонии, на следующий день он появился на публике с подбитыми глазами, демонстрируя, что это действительно брак. Всё зависело от степени.

Наконец ритор умолк и покинул сцену. Занавес опустился. Место действия пантомимы оказалось на горе Ида, в дикой и безлюдной местности. Это была история Тиллороба, огромного разбойника, терроризировавшего Азию.

Если вы собирались отпраздновать свой день рождения театральным представлением, почему бы не устроить что-то более серьёзное, где актёры носили маски, какую-нибудь великую трагедию? Императору полагалось присутствовать на таких мероприятиях. Время от времени, находясь на зимних квартирах, Максимин посещал некоторые представления. Многие тонкости, возможно, ускользали от него, иногда даже центральные части сюжета, но он понимал достаточно, чтобы понимать, что герой или героиня трагедии проявляют стойкость перед лицом катастрофы, даже перед лицом богов. Если пьеса должна была быть пантомимой, то разве это должен был быть низкий фарс о хитром преступнике? Почему бы не сделать что-то поучительное, например, адаптацию «Эклогов» Вергилия , которую Максимин счёл своим долгом посетить прошлой зимой? Это не было похоже на его пастушью жизнь, но это преподало полезный урок деревенской стойкости и простой добродетели. По крайней мере, этот «Тиллороб» был не таким грязным, как «Пойманный прелюбодей» .

Пока актёры, без масок и достоинства, плясали на сцене, мысли Максимина блуждали. Его старый командир Септимий Север проявил благоразумие и не позволил сыновьям самим устраивать празднование своих дней рождения. Он понимал, как нужно организовывать подобные мероприятия.

Никаких жеманных и немужественных развлечений, вместо них — военные игры: пешие и конные скачки, стрельба из лука, метание копья, бои на мечах с острыми клинками и борьба. Север объезжал дунайские границы, вернувшись из своего второго восточного похода, когда к нему явился Максимин.

Игры были для младшего сына Северуса, Геты, который стал предателем, попытавшимся убить сначала отца, а затем брата. Не то чтобы кто-то…

Тогда я подозревал о подобных ужасах. В тот момент императорская семья олицетворяла согласие, по крайней мере для тех, кто находился за пределами дворца.

Если Максимин прищурился, голые склоны азиатских холмов, на которых висели декорации, размывались и приобретали более зелёные оттенки того дня в долине Нижнего Дуная. Это было давно, больше трёх десятилетий назад. И всё же для Максимина воспоминания о первой встрече с Северусом были так же свежи, как вчера.

Рассказы людей об этой встрече во многом были ложными.

Шпионы Воло доносили донесения, секретарь Апсинес пересказывал подслушанные разговоры. Став императором, Максимин едва узнавал рассказы о себе. Они были словно размытое отражение его самого в детстве в единственном потускневшем зеркале родной деревни. Он не был пастухом прямо с гор. Северус не поручал ему бороться с шестнадцатью маркитантами из лагеря. Максимин не был уверен, была ли эта сплетня попыткой похвастаться его отвагой и силой или же выставить в невыгодном свете его низкое происхождение. Некоторые говорили, что император – это то, что император делает. Максимин считал, что император – это то, во что верят его подданные.

Он служил солдатом во вспомогательной кавалерии. Император заметил его внушительные размеры. Северус задавался вопросом, соответствует ли его выносливость его телосложению.

Максимин бежал у стремени императора, пока сам Северус не устал от езды. Выступая против семи солдат, Максимин уложил их в грязь одного за другим. Помимо обычных наград – серебряных браслетов и украшений для пояса – Север назначил его своим телохранителем и вручил ему золотой ошейник, который Максимин носил на шее по сей день.

Актер подошел к краю сцены и пристально посмотрел на Максимуса, пока тот декламировал.

Как утренняя звезда, когда он, только что омытый в Океане, Поднимает святое лицо свое и рассеивает тьму с небес, Так же выглядел и молодой человек.

Максимин наблюдал, как его сын чуть не съеживался от удовольствия. Когда посольство из Сирмия приветствовало их по возвращении из похода, Максимин стоял, проявляя должное уважение к их возрасту и достоинству. Максим остался сидеть. Фрументарии сообщали , что на аудиенциях, когда его отец…

не присутствовал, Максимус протягивал руку и позволял целовать свои колени, а иногда даже ступни.

Как он стал таким слабым, тщеславным и порочным молодым человеком?

Максимус в детстве был своенравным и капризным, но открытым и ласковым.

Слишком лёгкое и роскошное воспитание – вот в чём причина. Дорогостоящие учителя, которых наняла Паулина, баловали и избаловали мальчика. Родственник матери подарил ему сочинения Гомера, написанные золотыми буквами на пурпурном пергаменте. Слишком часто Паулина вмешивалась, когда Максимин пытался навести в нём дисциплину. Максимину следовало бы бить его сильнее, выбивать из него дерзость и самомнение прежде, чем они укоренятся, прежде, чем он станет мужчиной.

Спектакль подходил к концу. Несмотря на все свои уловки, переодевания и увертки, Тиллороб был схвачен. Крупный актёр, игравший его, стоял, отягощённый цепями.

«Император, можно Вас на пару слов?»

Максимин склонил голову. Флавий Вописк, казалось, получал от пантомимы не больше удовольствия, чем его император.

«Могу ли я снова просить вас предоставить Катию Клементу военное командование над всеми восточными провинциями?»

Максимин обдумал ответ. Он никогда не привык легкомысленно отвечать на государственные вопросы. «Я не считаю это необходимым. Как наместник Каппадокии, он располагает двумя легионами, а также вспомогательной пехотой и кавалерией».

Катий Клемент хорошо подготовлен к тому, чтобы следить за лояльностью других наместников. Мы регулярно получаем донесения из Месопотамии. Воло заверил меня, что человек, которого он подкупил при дворе Приска, надёжен и сообщит нам о любых попытках подстрекательства к мятежу.

Вопискус потрогал амулет, спрятанный на груди. «Восстание — не единственная наша забота на Востоке».

Максимин нахмурился. Даже такой опытный человек, как Вописк, не мог видеть вещи в истинном свете. Он положил массивную руку на бедро сенатора, жестом, призванным его успокоить. «Ты забыл, я служил на Востоке».

Персы не представляют большей угрозы, чем до них были парфяне.

Не будь Александр таким слабаком, персы были бы побеждены. Истинная опасность для Рима исходит не от размалёванных, женоподобных восточных жителей, а отсюда, с Севера. Если мы не сокрушим орды северных варваров, они уничтожат всё, что мы любим.

Вопискус не собирался оставлять эту тему без внимания. «Персы претендуют на все наши территории вплоть до Греции и Эгейского моря. Наши восточные армии истощены отрядами, предназначенными для северных войн».

Максимин справился со своим раздражением. Апсинес часто советовал ему, что хороший правитель не должен говорить и действовать в раздражении. «Истинная опасность для Рима кроется здесь, на севере».

В театре царило оживление. Многие зрители смотрели на Максимина с лукавым, понимающим видом. Актёр разглагольствовал.

А кого не может убить один, того убивают многие.

Слон огромен, и его убивают;

Лев храбр, и он убит;

Тигр храбр, и он убит;

Берегись многих вместе, если не боишься одного.

Максимин крепче сжал ногу Вописка. «Что это значит?»

«Ничего, совсем ничего». Удивление и тревога в голосе сенатора противоречили его словам. «Некоторые старые стихи, написанные против жестоких людей».

Максимин взглянул на сына. Юноша откинул тогу назад, чтобы было удобнее аплодировать. На его девичьем лице застыло лукавое выражение.

В отличие от Вопискуса, эти строки не застали его врасплох. Неужели он собирался сыграть Гету? Неужели Максимус не осмелился бы претендовать на трон через тело отца?

OceanofPDF.com