Кровь и сталь (Трон Цезарей, №2)

Глава 22

Африка

Карфаген,

Мартовские иды, 238 г. н.э.

Гордиан не чувствовал себя готовым явиться ко двору рано утром. Сабиниан и Маврикий сидели советниками его отца. Несмотря на всё ещё пресыщенное состояние, в пятом часу ночи Гордиан прошёл через дворец в библиотеку, где, как он знал, его отец работал над биографией Марка Аврелия.

В комнате стоял аромат кедра — от древесины книжных шкафов и масла, втертого в свитки папируса. Продвижение было медленным. Воздух был тёплым и тяжёлым, солнечный свет струился из окон, выходящих на восток. Гордиан был сонным. В молодости его отец был плодовитым поэтом: эпическая «Антониада» в тридцати книгах, перевод Арата с греческого, другие произведения на разные темы, Марий , Алкиона , Уксорий и Нил . Жизнь Марка осталась незаконченной после шести лет. Его отец ссылался на строгость его исследований и требования точной прозы. Гордиан знал, что это преклонный возраст.

Его отец скучал по Серену Саммонику, это было очевидно. Они состарились вместе. Каждое утро они сидели взаперти над книгами. Жизнь в тихом, усердном общении. Теперь Серен пересёк Стикс раньше него. Жаль, что ни Филострат, ни кто-либо другой из знаменитых софистов, с которыми был близок его отец, не присутствовали в Карфагене.

Гордиан подозревал, что он был не совсем подходящей заменой.

Литературные таланты, которыми он обладал, были в основном растрачены в его

Молодость. Тем не менее, если не считать одного-двух секретарей-рабов, это давало им возможность побыть наедине.

«Вчера вечером, отец, я не хотел вас обидеть, когда говорил о чуде».

«Ты знаешь, я не разделяю твоих эпикурейских взглядов, но ничто из того, что ты мог бы сказать, не смогло бы меня оскорбить». Его отец провел рукой по глазам и выглядел очень озабоченным.

«Отец, боги далеко. Им нет до нас дела. Они совершенны в своём счастье. Если бы их заботили пороки и безумства человечества, это нарушило бы их уравновешенность, испортило бы их совершенство. Прорицатели и астрологи, которые беспокоят тебя, — шарлатаны».

«Многие из них — обман», — согласился его отец. «Но я никогда не понимал, как бог или любое другое разумное существо может быть счастлив, если оно никогда не испытывало страданий. Боги отличаются от нас только своей силой и бессмертием».

«Теперь мы императоры, — сказал Гордиан, — многие будут поклоняться нам как богам».

«По крайней мере, на время».

Было ясно, что отец хотел сказать что-то ещё. Гордиан развернул рукопись и ждал.

«Возможно, такие предупреждения сбываются только для тех, кто верит.

Возможно, те, кого это не касается, не подвержены влиянию этого фактора».

Гордиан отложил папирус и промолчал.

«Хотя я не хочу, чтобы мы расставались, тебе следует отправиться вперед в одиночку».

Гордиан наклонился и взял отца за руку. «Нет причин спешить.

Теперь у нас есть Третий легион, Африка в безопасности. Пусть Менофил поселится в Риме, и мы отправимся туда вместе.

«Я не имел в виду Рим, — сказал его отец. — Тебе следует отправиться на Восток».

Гордиан почувствовал в своей руке тонкую и сухую руку. «Наши родовые поместья простираются по всей Каппадокии. Ты был правителем Сирии, отец. Туземцы любят тебя. Восток придёт».

Отец отнял его руку, выпрямился и заговорил с почти юношеской энергией: «Теперь, когда Рим объявил о нашей поддержке, Максимин должен вступить в Италию. Если он не оставит границы, а это означало бы свести на нет все его собственные труды, ему придётся оставить большую часть северных армий на Рейне и Дунае. Когда он уйдёт, они могут выступить за нас, а могут остаться верными ему. В каком-то смысле это может не иметь большого значения».

Кто бы ни победил в этой гражданской войне в Италии – Максимин или мы – армия в

Восток может свергнуть победителя. Восточные силы истощены северными войнами Максимина, но, объединившись, они остаются сильными. Наместники, подобные Приску Месопотамскому, могут решить, кто займет трон.

Гордиан некоторое время обдумывал этот нежелательный аргумент.

«Я бы не пошёл без тебя. Нам не следует расставаться».

«Нет. Я слишком стар».

«А астролог предсказал, что ты утонешь».

«И звёзды уготовили такую же судьбу моему сыну. Ты мог бы путешествовать по суше через Кирену и Египет».

Гордиан взял ещё один свиток папируса, повертел его в руках и снова положил на место. «Эгнатий Лоллиан из Вифинии — наш верный друг. Когда он выступит в нашу поддержку, Приск и остальные последуют его примеру».

Его отец не закончил. «Максимин ошибается. Важен не Север, а Восток. Когда всё это закончится, тому, кто останется носить пурпур, придётся столкнуться с персами».

«Ничто не подходило бы мне больше, — сказал Гордиан. — Пойти по стопам Александра Македонского. Ты же знаешь, что во время кампании я чувствую себя собой гораздо лучше, чем в Сенате».

Его отец выглядел ещё более обеспокоенным. «Когда Александр отправился на Восток, он не оставил наследника в Македонии. Прежде чем уйти, ты должен жениться и родить сына».

Гордиан почувствовал прилив нетерпения – малодушная натура старика –

Но улыбнулся. «На вилле Пренестина с моими чертами лица и так достаточно доморощенных рабов. Времени в мире хоть отбавляй».

Видя, как решимость отца улетучивается, он почувствовал раздражение, сменив его чувством вины. «Ты прав. Когда мы приедем в Рим, я женюсь. Главное, чтобы моя сестра не участвовала в выборе моей жены».

Теперь его отец протянул руку и взял его за руку.

Несколько мгновений они сидели молча.

«Вернёмся ли мы к добродетелям Божественного Марка?»

«Я устал», — сказал отец. «Возможно, завтра. А сейчас, думаю, отдохну перед обедом».

OceanofPDF.com