Кто хоронит мертвецов

Глава 19

Во всем Лондоне не нашлось бы заведения, подобного кофейне Бэзила Тистлвуда в Челси, из которой открывался вид на широкие воды Темзы. Кофейня с кабинетом диковин существовала здесь уже лет сто, и год за годом все новые экзотические вещицы пополняли экспозицию в и без того забитом экспонатами помещении. Вход был бесплатным, если купить чашку кофе или каталог.

— Желаете каталог, милорд? — спросил Тистлвуд, который подскочил, едва Себастьян заговорил с буфетчиком. — Один за два пенса. Три за пять. А за шесть пенсов проведу для вас персональную экскурсию.

Владелец кофейни был сухопарым мужчиной лет пятидесяти с изможденным лицом, водянистыми, налитыми кровью глазами, клочковатой бородой и кустистыми седыми бровями, сходящимися над тяжелым носом. От его старомодного сюртука и пожелтевшей рубашки с рюшами на груди исходил затхлый лежалый запах, словно Тистлвуд позаимствовал этот наряд из какого-то сундука на своей выставке.

— Персональную экскурсию, пожалуйста, — сказал Себастьян, выкладывая шестипенсовик согласно прейскуранту.

Тистлвуд низко поклонился.

— Извольте пройти сюда, ваша светлость.

Он ввел Себастьяна в комнату, заставленную витринами с пыльными стеклянными крышками. На стенах было навешано все подряд: от коряг курьезной формы и гигантских черепаховых панцирей до примитивных копий и старинных мечей. Экспонаты слишком большие для размещения в витрине или на стене — чучело крокодила, гигантские слоновьи бивни, даже каноэ, выдолбленное из древесного ствола, — свисали с потолка.

Остановившись посредине комнаты, Тистлвуд глубоко вдохнул и нараспев начал речь, очевидно, хорошо затверженную.

— Вот в этой витрине вы можете видеть посох римского епископа, старинные монеты, найденные в Бате при прокладке нового водопровода, и четки, сделанные из костей святого Антония Падуанского.

— Правда? — удивился Себастьян, разглядывая четки.

Насколько он мог судить, бусины и впрямь были вырезаны из чьих-то костей.

Тистлвуд расправил плечи и принял оскорбленный вид.

— Вы же не сомневаетесь в подлинности этой реликвии?

— Нет, конечно нет.

Мужчины перешли к соседней витрине.

— Наиболее примечательными здесь являются кусок песчаника с окаменелыми остатками древних папоротников и гигантская лягушка, найденная на Собачьем острове[24].

Себастьян уставился на чучело амфибии, которое вытянулось в длину на добрых четырнадцать дюймов[25].

— Что-то мне подсказывает, для этого чуда-юда берег старой доброй Англии не родной.

— Согласен, — кивнул Тистлвуд. — Скорее всего, безбилетная путешественница спрыгнула с одного из судов, пришвартовавшихся в доке. — Он указал на ближайшую стену. — Меч, который вы здесь видите, использовался при коронации[26] самого короля Карла. А еще…

— Первого или второго? — спросил Себастьян, захваченный интересом.

— Первого. — Тистлвуд шагнул к следующей витрине. — А тут у нас молитвенник королевы Елизаветы и ее же ваза для фруктов.

— Откуда у вас все эти… — Себастьян помедлил, ища подходящее слово, — предметы?

— Начало коллекции положил мой дед, первый Бэзил Тистлвуд. Он служил камердинером ни у кого-нибудь, а у самого сэра Ханса Слоуна. Еще до того, как сэр Ханс завещал нации большую часть своего собрания[27]. Когда в 1725 году мой дед оставил службу, чтобы открыть кофейню в этом самом здании, сэр Ханс великодушно передал ему несколько любопытных вещиц для привлечения публики. Впоследствии мой дед уже собственными силами значительно приумножил коллекцию, как и мой отец после него, а я продолжаю семейную традицию. По счастью, мы довольно популярны у морских капитанов, которые каждый год приносят нам множество новых диковин из рейсов по всему миру.

Себастьян склонился над соседней витриной, будто бы изучая выложенные там каменные ядра.

— Я слышал, ваша недавняя попытка приобрести голову герцога Саффолка закончилась разочарованием.

Тистлвуд яростно задвигал челюстью взад-вперед, выплевывая слова.

— Она должна была достаться мне! Я первым о ней узнал и смог определить принадлежность.

— Да?

— Я давно подозревал, что Саффолка похоронили в церкви Святой Троицы. Поэтому, когда причетник рассказал, как, приводя в порядок крипту, нашел ящичек с головой, мне хватило одного взгляда, чтобы понять, чья это голова.

— Вы опознали герцога?

— Моментально! Сходство с его портретами просто поразительное.

— Если верить молве, Саффолк был обезглавлен с одного удара.

— Боюсь, это лишь сказка, чтобы успокоить ропщущий народ. — Тистлвуд кивнул в сторону меча с длинной рукоятью, висящего возле дверного проема в следующую комнату. — Видите? Вот меч палача. Обычно в длину клинок составлял от трех до четырех футов, а в ширину около двух дюймов[28]. Рукоять делали такой длинной, чтобы палач мог ухватиться двумя руками, иначе не получится хороший замах.

Себастьян не мог оторвать взгляда от гладкого тяжелого клинка. Согласно семейным преданиям, двое из предков его матери лишились головы на Тауэр-Хилл. Но до сих пор Себастьян ни разу не задумывался о деталях тех казней.

— Знаете, было две разновидности плах, — продолжил Тистлвуд, похоже, увлеченный излюбленной темой. — У высоких, вроде вот этой, — сделав паузу, он положил руку на потресканную колоду высотой в несколько футов с большим полированным ковшеобразным углублением с одной стороны и выемкой с другой, — приговоренные вставали на колени и наклонялись вперед, чтобы шея попала на перемычку. А с низкими плахами грешным душам приходилось помучиться, они ложились на землю, пристраивая шею вот сюда… — Он указал на длинный узкий чурбан, покоящийся поверх витрины. — Боюсь, в таком положении их головы оказывались под неудачным углом для усекновения.

Себастьян постарался не обращать внимания на неприятное щекочущее ощущение у основания черепа.

— Конечно, — заливался Тистлвуд, — в основном палачи использовали плаху, когда рубили топором, а не мечом. У нас в Англии предпочитали топоры вроде вот этого… — он указал на массивный экземпляр, опасно свисавший с потолка. — Почти как у дровосека.

— Выглядит жутко, — сказал Себастьян, прищурившись.

— Это точно. Рукоять в пять футов длиной, а лезвие — в десять дюймов. В Германии модель совсем другая. Точь-в-точь как большой мясницкий тесак, только на длинной ручке. К сожалению, у меня ни одного такого не имеется, так что показать вам не могу.

— Ничего страшного, — махнул рукой Себастьян. — Кстати, сколько ударов потребовалось, чтобы отрубить голову Карлу I?

— Всего один, в этом вопросе все свидетельства единогласны. Кто бы это ни сделал, очевидно, он знал свое ремесло, что, боюсь, было редким исключением из общего правила. Мастер, нанятый для Анны Болейн по ее просьбе, использовал меч и тоже справился с первого замаха; но ведь его пригласили аж из Франции как исключительного специалиста в своем деле. Штука в том, что обезглавливание было не слишком распространено, и обычно палач, не имея опыта, проваливал работу. Так голову Марии Шотландской удалось отсечь лишь с третьего удара. Или тот придурок, который занимался графиней Солсбери, — он одиннадцать раз ударил бедную старуху, прежде чем прикончил.

Себастьян снова взглянул на меч палача.

— Так как же Престон завладел головой Саффолка, если вы первым идентифицировали герцога?

— Боюсь, тому виной чистая жадность со стороны причетника. Как только он узнал, что у него на руках, тут же отправился к Престону, чтобы продать ему подороже.

— Наверное, вы возмутились, обнаружив, что Престону удалось перехватить у вас голову Саффолка.

— Это ж ни в какие ворота не лезет! — воскликнул Тистлвуд. — Да если б я… — он осекся, выпучив глаза, словно внезапно увидел перед собой разверстую ловушку. Прочистив горло, отвернулся, чтобы провести рукавом сюртука по крышке витрины, будто бы стирая пятно. — Ну, такие случаи не редкость. Я уже привык.

— А разве вы не ругались с Престоном по этому поводу?

— Ну… может, мы разок и поговорили на повышенных тонах, когда случайно столкнулись на Слоан-сквер. Но это все несерьезно. Нет-нет, я свое место знаю. Я человек скромный и не рассчитываю конкурировать с теми, кого Бог благословил глубокими карманами.

— Каковы, интересно, цены на головы?

— Смотря по тому, кому эти головы принадлежали изначально, так я думаю. Точно не скажу. Я в ценах не очень-то разбираюсь. Практически все, что здесь находится, было подарено — мне, или моему отцу, или деду, — чтобы выставить на всеобщее обозрение.

— Насколько понимаю, Престон большинство предметов для своего собрания купил?

— Ну да, купил. Но он-то мог себе это позволить, так ведь?

— Вы сказали, причетник, который нашел голову Саффолка, отнес ее Престону?

Огромный нос Тистлвуда снова задрожал от негодования.

— Прямо в тот же день, когда я опознал герцога!

— То есть он сам доставил голову в Алфорд-хаус и предложил ее непосредственно Престону?

— Думаю, так. В смысле, должно быть, он так и сделал, а как иначе?

Вместо ответа Себастьян обвел взглядом окружающие диковины.

— К кому еще можно обратиться по поводу торговли историческими раритетами?

— Ну, конечно, в «Кристис»[29].

— А если предмет интереса не вполне… законный?

Быстро глянув туда-сюда, будто проверяя, что никто не подслушивает, Тистлвуд придвинулся и зашептал:

— На Хаундсдитч держит лавку одна ирландка, некая Присса Маллиган. Вот через ее руки проходит очень много разных вещичек. Ее ассортимент пополняют не только эмигранты и прочие неудачники, но и фигуры посерьезнее. Так мне рассказывали.

— Перепродажа краденого, да?

Тистлвуд мрачно кивнул.

— Она работает и с контрабандистами, ввозящими товары с континента. Только от меня вы этого не слышали, сами понимаете. Эта ирландка из тех, кого злить себе дороже. Люди, которые переходят дорогу Приссе Маллиган, имеют скверное обыкновение бесследно исчезать… или их находят принявшими ужасную смерть. — Он закрыл глаза и поежился. — Ужасную.

— По-вашему, Стэнли Престон мог перейти ей дорогу?

— Мог. Раньше я об этом не задумывался, но не сомневаюсь, что он действительно мог с нею не поладить. По слухам, с месяц назад он купил у нее испанский реликварий. С ногой какого-то святого, так сразу не припомню, кого именно. То есть связь между ними была. Но ведь Престон, когда вспылит, буквально терял рассудок и собой не владел. А любой, кто ведет дела с Приссой Маллиган, должен держать на привязи и норов, и язык. — Тистлвуд помолчал, потом облизал сухие губы. — Вы… вы же ей не проговоритесь, где про нее узнали, нет?

— Можете рассчитывать на мою сдержанность, — заверил Себастьян. — Скажите-ка мне лучше, с вашей точки зрения, что Престон делал той ночью на Кровавом мосту?

Глаза Тистлвуда округлились.

— Даже не представляю. Место для него совсем неподходящее, разве нет?

— А если он надеялся там получить какой-то новый раритет для своей коллекции?

— На Кровавом мосту? Посреди ночи? Зачем такой антураж?

— Предположим, товар или товары оказались у продавца незаконно.

— Но… при чем тут Кровавый мост?

На этот вопрос Себастьян не ответил.

Он всматривался в растерянное, казалось бы, безобидное лицо собирателя диковин.

— Где вы были в воскресенье вечером?

— Кто? Я? — Тистлвуд отвел взгляд. — Да там же, где бываю каждый вечер: здесь. Где еще мне быть?

— И отсюда не отлучались?

— Ни на минуту. С полудня и до полуночи. — Тистлвуд прочистил горло. — А теперь не перейти ли нам к следующей комнате?

— С удовольствием.

Пока Тистлвуд бубнил о римских кувшинах и тихоокеанских дротиках, Себастьян слушал лишь вполуха. По его прикидке, от кофейни до Кровавого моста было немногим дальше мили, а то и ближе. Так что Тистлвуду ничто не мешало дотуда дойти, отхватить Престону голову клинком из своей коллекции и вернуться обратно, затратив на все про все около получаса.

Возможность такая была. К тому же, судя по всему, Тистлвуд бешено обозлился на Престона из-за перехваченной головы Саффолка и вполне мог решиться на столь омерзительную месть.

Вот только откуда Тистлвуд узнал, что найдет свою жертву той ночью на Кровавом мосту?