Кто хоронит мертвецов

Глава 40

Воздух вокруг Лондонского моста был пропитан резкой вонью, похожей на запах морских водорослей и все больше напоминавшей смрад тухлой рыбы по мере того, как Себастьян подходил к мосту и прилегающему рынку.

Издавна в здешних краях обосновались торговцы рыбой из Биллингсгейта. Это была территория мускулистых женщин в фартуках, блестящих от чешуи, мужчин в застывших от слизи парусиновых штанах или красных шерстяных фуражках моряков. В проемах между плотно стоящими зданиями виднелись спутанные снасти устричных лодок, а над головой кружили чайки, их жалобные крики смешивались с криками “камбала жива, жива, дешева” и “мидии по пенни за кварту".

Участок моста, известный под названием Фиш-стрит-Хилл, был забит лавками, где продавалось все: от трески до вин, смолы и дегтя. В лабиринте узких улочек и убогих двориков Ист-Энда жили сами торговцы, а также те, кто покупал рыбу в Биллингсгейте, чтобы продавать её на улицах Лондона.

Себастьян приехал в наемном экипаже, легко вписавшись в образ Сайласа Нельсона, туповатого деревенщины из маленькой деревушки в Кенте. К тому времени, как он расплатился с кучером у входа в узкий проход, ведущий на Бакет-Лейн, все следы самоуверенного виконта исчезли. Он шел ссутулившись, наклонив голову вперед, взгляд его нервно метался из стороны в сторону, глупая полуулыбка застыла на вялом лице.

Этому трюку давным-давно научила его бывшая возлюбленная, Кэт Болейн, в те времена, когда она только начинала свою карьеру на сцене, а он был юным идеалистом, едва окончившим Оксфорд.

— Недостаточно просто примерить на себя роль персонажа, — говорила она ему. — Ты должен позволить его личности проникнуть в каждую клеточку твоего существа — в то, как ты ходишь и говоришь, в твоё отношение к себе и другим, даже в саму жизнь.

Этот урок сослужил ему хорошую службу во время войны, когда он стал разведчиком в горах Италии и в Испании.

Но Себастьян постарался отрешиться от тех воспоминаний.

Теперь неуклюжей шаркающей походкой он пересек проезд и оказался в темном переулке с мрачными, обветшалыми домами, которые, казалось, почти смыкались крышами, закрывая весь солнечный свет. Из окон верхних этажей свисали лохмотья грязного белья, а дети с пустыми глазами и полуголодные рычащие собаки теснились на узкой полоске грязи и дымящегося мусора, которая была мало похожа на улицу. В воздухе стоял густой смрад гнили и экскрементов, а также неотвязный, гнетущий запах рыбы.

Виконт постучал в первую дверь справа и стал ждать, все так же глуповато улыбаясь.

Никто не ответил.

Запрокинув голову, Себастьян посмотрел на потрескавшиеся грязные окна второго этажа. Он чувствовал обитателей дома, слышал их тихий шепот и осторожные движения. Но дверь оставалась закрытой.

Затем подошел к следующему дому и громко постучал в потертую, обветшалую дверь.

Тишина.

— Эй! — закричал он. — Есть кто дома?

Чуть дальше по переулку открылась дверь, и из нее, опираясь на трость, вышел старик в низко надвинутой на уши шапке и обмотанном вокруг шеи изодранном шарфе.

— Прошу прощения, — сказал «Сайлас Нельсон», спеша к нему. — Можно с вами поговорить?

Мужчина окинул его взглядом, затем повернулся и пошел в противоположном направлении, крепко сжимая трость в кулаке.

— Эй! Я ищу мистера Стэнли Престона, вы его знаете?

Мужчина продолжал идти.

«Сайлас Нельсон» остановился, его плечи поникли еще сильнее.

— Почему никто не хочет со мной разговаривать? — спросил он у опустевшей улицы. Даже дети исчезли.

— А ты кто такой? — раздался требовательный голос позади него.

Себастьян обернулся.

Посреди грязного, заваленного мусором переулка стояла женщина. Скрестив руки на груди и запрокинув голову, она смотрела на него прищуренными глазами поразительно бирюзового цвета. На вид лет тридцати, она была потрясающе красива, с гладкой кожей цвета кофе с молоком и густыми темными волосами, выглядывавшими из-под красной косынки, покрывавшей голову. Высокая и стройная, с изящной длинной шеей, высокими скулами и полными губами.

— Ты что, оглох, что ли? — спросила она, когда он не ответил. — Я спрашиваю, кто ты?

— Сайлас Нельсон, мэм, — сказал Себастьян, срывая с головы изъеденную молью шапочку и отвешивая отрывистый поклон.

Женщина фыркнула.

— Никогда тебя раньше не видела. Что ты здесь делаешь?

— Прошу прощения, мэм, но я ищу мистера Престона… мистера Стэнли Престона. Вы случайно не знаете его?

— Во всей округе нет такого.

— Мне сказали, что он был здесь в прошлое воскресенье.

— Кто тебе это сказал?

Себастьяну пришло в голову, что констебль Лавджоя, вероятно, взбудоражил всю округу до такой степени, что любой внезапно появившийся незнакомец сразу же стал вызывать подозрения. Поэтому он повертел фуражку в руках и ответил:

— Констебль, мэм. Вернее сказать, хозяин гостиницы «Рыжий Лис» услышал это от констебля. Видите ли, я остановился там — в «Рыжем Лисе», на Фиш-стрит-Хилл. Когда хозяин гостиницы услышал, что я приехал в город искать мистера Престона, он сказал: «Это действительно странно, потому что сегодня утром у нас был констебль, который спрашивал о нем. Сказал, что он был на Бакет-Лейн». — Сайлас Нельсон нетерпеливо подался вперед. — Значит, вы его видели? О, пожалуйста, скажите, что видели.

Подозрительное выражение её лица сменилось легким отвращением.

— Кто ты такой?

— Я Сайлас Нельсон, мэм.

— Ты это уже говорил мне. Я имею в виду, откуда ты взялся? Что тебе нужно от Престона?

— Я из Димчерча, мэм, в графстве Кент. Я приехал в Лондон, потому что раньше обо мне заботилась моя сестра. Но она ушла, то есть умерла, и что мне теперь делать? Я вспомнил, что у её мужа были какие-то дела с мистером Престоном, поэтому я приехал в город, надеясь, что он сможет найти для меня какое-нибудь занятие. Я слыхал, он очень богат. Только я не знаю, где он живет, а Лондон такой большой. Вот я и растерялся, ваш город совсем не похож на Димчерч. Я всю голову сломал, с чего начать его искать, когда трактирщик рассказал мне про Бакет-Лейн. — Сайлас широко улыбнулся. — И вот я здесь.

— Ты просто идиот. — Это было сказано скорее как констатация факта, чем как оскорбление.

Себастьян улыбнулся еще шире.

— Да, мэм.

Она выдохнула сквозь зубы и покачала головой.

— Твой мистер Престон здесь не живет. Он живет в большом доме на Найтсбридж-Уэй. Или, наверное, я должна сказать, раньше жил. Теперь он мертв.

— Мертв? — Сайлас позволил своему лицу нелепо вытянуться.

— Совершенно верно.

— Но… что же мне делать?

— Вернуться в Кент? — предложила она.

— Но… вы ведь знали мистера Престона, да?

Она не отрицала этого, а просто смотрела на него, ожидая окончания разговора.

Сайлас наклонился вперед.

— Может… может, вы знаете кого-нибудь, кто даст мне работу? Может, я и не слишком умён, но я сильный. Вроде.

— Огорчу тебя. — Она бросила выразительный взгляд на окружающее их убожество. — Посмотри вокруг. Людям здесь нелегко прокормить себя, не говоря уже о том, чтобы найти работу для других. И ты ошибаешься, я не знала Престона. — Её верхняя губа скривилась от отвращения. — Единственный простой человек вроде меня, который его знал, работал на полях сахарного тростника и называл его масса.

Себастьян выглядел смущенным.

— Мэм?

— Неважно. — Она мотнула головой в сторону проулка, ведущего обратно на Фиш-стрит-Хилл. — Просто убирайся отсюда, пока с тобой ничего не случилось. Здесь не место для таких, как ты.

— Мэм?

— Ты слышал меня. Убирайся отсюда. Сейчас же.

Себастьян обеими руками натянул кепку на голову и побрёл обратно к Фиш-стрит-Хилл, всем своим видом выражая уныние и отчаяние.

Он остановился у темного входа в проулок и оглянулся.

Она все еще стояла посреди грязной дорожки, скрестив руки на груди, и прищурившись смотрела ему вслед. Хотя Себастьян не мог сказать, наблюдала ли женщина за ним, чтобы уберечь от беды, или просто хотела убедиться, что он действительно ушел.

Себастьян прислонился к потертой обивке наемного экипажа, везущего его обратно на Брук-Стрит, и смотрел на полуразрушенные здания и оборванных, отчаявшихся людей, мелькавших за окном кареты. Чем дальше он продвигался на запад, тем красивее становились лавки и дома, шире мощёные улицы, тем лучше одевались и лучше питались люди, так что ему стало казаться, будто он попал в другую страну.

Их светское общество основывалось на строгой иерархии, где каждый индивид остро осознавал свое место по отношению ко всем остальным. Знатные люди вроде тетушки Генриетты с небрежным презрением смотрели на простых землевладельцев, подобных Стэнли Престону. И все же Престон считал себя вполне правым, защищая свою дочь от таких, как капитан Хью Уайет, который, возможно, и имел благородное происхождение, но, тем не менее, был прискорбно беден.

Ум, нравственные качества, образование, талант — все это мало что значило без титула и богатства. Что имело вес в их мире, так это тщательно выверенное взаимодействие этих двух жизненно важных качеств. Тонкое уравнение, которое, без сомнения, озадачило бы постороннего, но никоим разом не тех, кто жил внутри общества, кто вырос приученным на уровне инстинкта различать едва заметные оттенки социального положения.

А ещё были люди, не имевшие ни титула, ни земли, занятые тем постыдным делом, которое называется торговлей. Заработав достаточно денег, человек мог купить поместье и за пару поколений заставить окружающих забыть о своем плебейском происхождении, о своих связях с той огромной массой, которая действительно зарабатывала на жизнь. И всё же даже у простого народа были свои особые понятия о социальном статусе. Купцы, ремесленники, трактирщики, разнорабочие, уличные торговцы, проститутки — все они точно знали свое место в обществе и считали себя выше тех, кто стоял ниже их. Даже у воров была своя элита и свои отбросы, а разбойники с большой дороги смотрели свысока на взломщиков, которые, в свою очередь, презирали простых карманников.

Судя по всему, Стэнли Престон болезненно осознавал своё собственное, как ему казалось, несправедливое положение в этом великом мире и был глубоко на него обижен. Отчаявшись подняться выше по социальной лестнице, Престон женился на дочери лорда и упорно боролся, чтобы обеспечить выгодный брак для своих детей, всё это время окружая себя вещами великих персон, королей и королев прошлого. И всё же менее чем за двенадцать часов до того, как кто-то отрубил ему голову и водрузил ее на парапет Кровавого моста, Престон через весь Лондон направился в убогий переулок возле Фиш-стрит-Хилл, чтобы каким-то неведомым образом пообщаться с высокой темнокожей женщиной с бирюзовыми глазами, которая его презирала.

Почему?

Она не относилась к числу обычных проституток, в этом Себастьян был совершенно уверен. Этот район предпочитали уличные торговцы, которые обычно обитали поближе к рынкам и посещали их на рассвете, чтобы закупиться товаром. По платью неизвестной женщины с Бакет-Лейн Себастьян заподозрил, что она сама была костером, а её внешность и замечания наводили на мысль, что в жилах по крайней мере одного из её дедушек или бабушек текла африканская кровь. Было ли это важно?

Возможно.

В его воображении зарождалась новая теория, странная, даже невероятная, и все же…

Он понял, что ему нужно поговорить с кем-то, кто хорошо знал Престона. Действительно знал. И это была не его дочь Энн, а давний друг — сэр Гален Найтли.