Кто хоронит мертвецов

Глава 36

Когда Геро прибыла на Слоун-стрит, мисс Джейн Остин сидела в элегантном партерном садике позади дома своего брата, увлеченно совещаясь с пожилым скрюченным садовником, который отчаянно размахивал руками.

— Я вам помешала, — извинилась Геро, когда взволнованная молодая горничная проводила её на террасу. — Прошу прощения.

— Нет, прошу вас, — воскликнула мисс Остин, поспешив вперед, чтобы предложить Геро место за кованым железным столом, расположенным так, чтобы ловить тепло редкого весеннего солнца. На ней была выцветшая шляпка и простое старомодное платье, на румяной щеке виднелось чуть заметное грязное пятно, но это совершенно ее не смущало.

— Дженкинс просто хотел, чтобы я одобрила то, что он хочет посадить в саду. Это, знаете ли, задумка моей кузины Элизы. До Революции она провела много счастливых лет во Франции, и я думаю, что сад напоминает ей о тех днях.

— Какая прелесть, — сказала Геро, раскрывая зонтик от солнца. — А как поживает ваша кузина?

— Боюсь, не очень хорошо. — В темных глазах Джейн Остин на миг промелькнула печаль, которую леди тут же постаралась скрыть.

— Мне очень жаль.

Хозяйка кивнула, её лицо было напряжено от еле сдерживаемых эмоций.

— Она прожила удивительную, полную приключений жизнь — родилась в Индии, потом застала революцию. Всегда была такой энергичной, такой полной жизни. Видеть её в нынешнем состоянии…очень больно.

— Должно быть, это невероятно тяжело для вашего брата.

— Да. Он любил её почти всю свою жизнь. — Джейн осторожно разгладила подол своего выцветшего платья. — Пожалуйста, скажите мне, что вы здесь не потому, что лорд Девлин всё еще считает Генри причастным к смерти Стенли Престона.

По правде говоря, в данный момент Девлин никого не исключал. Но Геро просто поправила наклон своего зонтика и ответила:

— На самом деле Девлин интересуется некоторыми аспектами ваших романов.

— Моих? — Румяные от природы щеки мисс Остин покраснели еще больше. — Кто вам сказал? Мой брат?

— Косвенно, через капитана Уайета.

— Ах.

Она замолчала, потому что в этот момент вернулась молодая горничная с наспех собранным чайным подносом. Изящные, усыпанные розами фарфоровые чашки и тарелки звякнули, когда служанка поставила ношу на стол.

— На протяжении всей истории нас, женщин, бесконечно презирали за мнимую готовность раскрывать то, что по праву должно оставаться тайной. И все же я нахожу, что на самом деле мужчины в той же мере, если не еще более, склонны к нескромности.

Геро рассмеялась.

— Подозреваю, что вы правы. Хотя, по правде говоря, ваши романы вызвали такой интерес в светских кругах — сомневаюсь, что при этом можно долго оставаться в тени.

Эта мысль, по-видимому, не слишком обеспокоила автора, и Геро заподозрила, что выбор анонимной публикации был продиктован не столько желанием остаться неизвестной, сколько осознанием того, что общество осудит незамужнюю дочь викария, которая, похоже, гонится за славой и признанием.

Мисс Остин сняла крышку с чайника.

— Конечно же, лорд Девлин не может считать, что мои романы имеют какое-то отношение к этому убийству.

— Нет, конечно нет. Но Генри Остин говорит, вы думаете, будто капитан Уайет может оказаться еще одним Уикхемом или Уиллоуби, и я предполагаю, это не просто потому, что фамилии всех троих мужчин начинаются с одной и той же буквы.

Мисс Остин сосредоточилась на том, чтобы разливать чай.

— Точнее было бы сказать, я беспокоюсь, что он может оказаться таковым. Вы с ним знакомы?

— Нет.

— Он производит впечатление приятного человека с острым умом и теплым сердцем. Человека силы и принципов.

— Но? — подсказала Геро.

Мисс Остин оторвала взгляд от чашки.

— Кто способен распознать истинные чувства умного человека?

— А он умный?

— Очень.

Геро взяла протянутую ей чашку.

— Он дал вам повод заподозрить его в неискренности?

— По правде говоря, нет.

Мисс Остин сделала глоток чая и посмотрела на залитый солнцем сад во французском стиле.

— Элиза, моя кузина, считает: Энн любит так сильно и долго, что ей следует позволить выйти замуж за капитана, хотя, конечно, их дальнейшее будущее вызывает определенную тревогу. Мы все знаем истории молодых женщин, которые вышли замуж за бедных мужчин по любви, только чтобы затем прожить жизнь, полную сожалений. Бедность бывает так ужасно мучительна.

Геро всмотрелась в спокойное, очень сдержанное лицо хозяйки дома и поймала себя на том, что размышляет о романтическом прошлом этой женщины. Интересно, много ли из собственного жизненного опыта автора попало в её книги?

— И все же она не будет совсем неимущей, — напомнила Геро, тщательно подбирая слова. — Смерть Стэнли Престона означает, что Энн теперь вольна выйти замуж за своего обедневшего молодого капитана и сохранить наследство отца.

Мисс Остин подняла глаза на Геро.

— Я могла бы усомниться в искренности капитана Уайета, но никогда бы не поверила, что он способен…

— На убийство?

— Особенно с такой жестокостью.

— Последние шесть лет он провел на войне. Такой опыт может ожесточить некоторых мужчин.

— Я думаю, даже большинство мужчин, — спокойно ответила мисс Остин.

Геро сделала глоток чая и перевела взгляд туда, где старый садовник Дженкинс ковырял вилами землю в одном из цветников.

— Насколько я понимаю, мисс Престон присутствовала на музыкальном вечере леди Фанингхэм в вашем обществе.

— Да, это так. Моя кузина надеялась, что сможет поехать с ней, но, боюсь, Элиза теперь редко выходит из своей комнаты.

— Вы знали, что там будет капитан Уайет?

Мисс Остин вздохнула.

— Нет. Хотя, оглядываясь назад, я понимаю, что Энн, очевидно, об этом знала. Ни один простой музыкальный вечер не мог бы вызвать у неё такого волнения и предвкушения, какое она выказывала. К сожалению, во время антракта они поговорили, и Уайет почти сразу же ушел.

— Они поссорились?

— Да, хотя не могу сказать вам о причине разногласий. Энн отказалась обсуждать это, а у меня не было желания на нее давить. Мы сами вскоре уехали. Она сослалась на сильную головную боль и захотела домой.

— Значит, она была дома до десяти? — «За добрых полчаса до убийства её отца», — подумала Геро, хотя вслух этого не сказала.

— Да.

— Интересно. Я не думаю, что всё было так просто.

На лице мисс Остин появилось смутное беспокойство. Но она только взяла с подноса тарелку с печеньем и протянула её Геро.

— Пожалуйста, попробуйте.

— Спасибо.

— Какое у вас интересное ожерелье. — Мисс Остин ловко перешла к более безопасной теме разговора и поставила тарелку между ними. — Оно выглядит весьма древним.

Геро коснулась кончиками пальцев голубого камня и серебряного трискелиона на шее.

— Думаю, так и есть. Хотя, должна признаться, я не знаю его истории.

— Однажды я видела нечто подобное, когда навещала друзей неподалеку от Ладлоу. Как-то вечером нас пригласили отобедать в Норткотт-Эбби, и леди Ситон показала нам портретную галерею. На картине была изображена женщина в почти таком же ожерелье. Я запомнила его, потому что мое воображение захватила связанная с ним семейная легенда. Согласно ей ожерелье обладало способностью выбирать своего следующего владельца, становясь теплым от прикосновения этого человека. Кажется, прапрабабушка лорда Ситона была внебрачной дочерью Якова II[44], и это был его подарок в день её свадьбы.

Геро вдруг остро ощутила, что кулон лежит у нее на шее, теплый, и вспомнила, что на его обратной стороне изображены инициалы «А. С. и Дж. С.».

— Произошла какая-то трагедия, — продолжила мисс Остин. — Хотя, должна признаться, я не помню всех подробностей. По-моему, прабабушка вышла замуж за шотландского лорда, который жестоко обошёлся с ней после того, как её отец, король, лишился трона. В художественной литературе мы можем подчинить реальность своей воле и сделать всех богатых людей такими достойными и красивыми, какими только пожелаем. Но жизнь, к сожалению, гораздо менее справедлива. Богатые мужчины часто бывают глупыми, невыносимо скучными или того хуже, в то время как слишком много достойных мужчин с добрым сердцем имеют всё, чтобы быть радушно принятыми в обществе, кроме финансовой независимости.

— Итак, кто же такой капитан Уайет — особенно жестокая версия Джорджа Уикхема или прискорбно обедневший мистер Дарси?

Встревоженный взгляд мисс Остин встретился со взглядом Геро.

— Хотела бы я сама знать ответ.

Геро сидела на ступенях библиотечной лестницы, держа в руках раскрытый справочник Дебретта[45], когда в комнату вошел Девлин.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Пытаюсь найти имя шотландского лорда, который женился на одной из внебрачных дочерей Якова II, — ответила Геро, продолжая листать страницы.

— Но зачем?

— Сегодня днем я виделась с мисс Остин.

— И что же?

— Ты был прав; она действительно беспокоится, что капитан Уайет может оказаться не таким любезным и открытым, каким старается казаться. Она также рассказала мне, что мисс Престон и капитан поссорились в середине музыкального вечера леди Фанингхэм, после чего Энн сослалась на головную боль и ушла домой. До десяти.

Она подняла глаза. Девлин нахмурился, затем сказал:

— Мне это не нравится.

— Я и не думала, что тебе понравится.

Он кивнул на книгу в её руках.

— Какое отношение имеет к этому внебрачная дочь Якова II?

— Мисс Остин заинтересовало моё ожерелье. Она сказала, что оно напоминает ей украшение, которое она однажды видела на портрете женщины, считавшейся дочерью Якова Стюарта от одной из его любовниц. Что весьма интересно, потому что на обратной стороне кулона находятся два переплетенных инициала.

— А. С. и Дж. С.

Геро уставилась на него.

— Откуда ты знаешь?

Себастьян отвернулся и пошел туда, где у камина согревался бренди. Геро увидела, как напряглись плечи мужа, услышала его натянутый голос.

— Ожерелье когда-то принадлежало моей матери, — сказал он, вынимая пробку из графина. — Она была в нем, когда пропала в море тем летом, когда мне было одиннадцать лет.

Геро почувствовала, как внутри у неё разливается зияющая боль — боль, что она всегда испытывала, думая о потерях, понесенных мальчиком, которым когда-то был её муж. В одно жаркое памятное лето он потерял и старшего брата Сесила, и мать.

Над камином в гостиной висел портрет Софи, графини Гендон, и Геро часто ловила себя на том, что разглядывает его. Графиня была красивой женщиной, с волосами цвета золотых гиней, изящно очерченным лицом и ясными глазами, искрящимися умом, юмором и дикой жаждой, словно она тосковала по чему-то, чего не хватало в её жизни. И вот однажды солнечным августовским днем Софи отплыла из Брайтона на яхте подруги, чтобы совершить небольшую увеселительную прогулку, и так и не вернулась.

Пропали в море, говорили они всему миру, говорили Себастьяну, хотя он и отказывался в это верить. День за днем мальчик стоял на скалах, глядя на волны, ожидая её возвращения, убежденный, что его мать не могла умереть. Что если бы она умерла, то он бы это почувствовал. Со временем Девлин смирился с общепринятой версией, но, повзрослев, понял, что всё это было ложью. Софи просто оставила графа — человека, которого он ошибочно считал своим отцом.

Оставила и его самого.

Себастьян поделился с Геро многими из своих самых тёмных, самых болезненных секретов. Но правду о его матери, о том, что она всё ещё жива, Геро узнала только от Джарвиса. И никогда не упоминала об этом.

Геро посмотрела, как муж плеснул бренди в свой бокал, и тихо спросила:

— Но ведь на самом деле она не потерялась в море, правда, Девлин?

Он посмотрел на нее через плечо, забыв о графине, который держал в руке, его лицо застыло от сдерживаемых чувств.

— Тебе Джарвис сказал?

— Да.

— А сказал еще, что она сбежала в Венецию со своим последним любовником — красивым молодым поэтом, на добрых десять лет моложе её?

— Нет. — Геро отложила книгу и спустилась с лестницы, не сводя глаз с лица мужа. — Откуда у моего отца это ожерелье?

— Она снова появилось два года назад, на шее мертвой Джиневры Англесси.

— Но… — Она покачала головой, ничего не понимая. Себастьян раскрыл убийство Джиневры, как и многие другие. Но это было до того, как жизнь Геро стала неразрывно связана с его жизнью.

— Где она его взяла?

— Кажется, моя мать подарила ей его много лет назад, когда они ненадолго встретились на юге Франции после Амьенского мира. Джиневра была тогда еще ребёнком. — Девлин вставил пробку в графин и отставил его в сторону. — Моя мать была любовницей французского генерала.

Геро изучала его напряженное лицо.

— Ты не знаешь, где она сейчас? Я имею в виду леди Гендон.

Он покачал головой.

— Я нанял людей для её поиска, но во время войны это достаточно сложно.

«Почему», — хотела спросить Геро. — «Почему ты так отчаянно пытаешься найти мать, которая уплыла и бросила тебя, когда ты был так юн? Оставила тебя с человеком, который, как она знала, не был твоим отцом?»

Но затем поняла, что знает ответ: её муж искал красивую, смеющуюся графиню, потому что все еще любил её, несмотря на отчаяние, гнев и боль предательства. И потому, что хотел спросить свою мать, кто же из многочисленных неназванных любовников был отцом человека, ныне известного миру как виконт Девлин.

— Я все ещё не понимаю, откуда это ожерелье взялось у Джарвиса, — сказала Геро.

— Я отдал. У меня не было никакого желания снова его видеть.

Она расстегнула застежку украшения и протянула его Девлину.

— Прости, что надела его. Я не знала.

Он не сделал ни малейшей попытки забрать ожерелье.

— Портрет, о котором тебе рассказывала Джейн Остин — она не упоминала, где его видела?

— В местечке под названием Норткотт-Эбби, недалеко от Ладлоу.

— Ладлоу?

— Да. Почему ты удивляешься? — спросила Геро. И тут же поняла, почему: Джейми Нокс, владелец таверны на Бишопсгейт, который был настолько похож на Девлина, что мог сойти за его брата, был родом из Ладлоу.

Девлин просто покачал головой, явно не желая облекать свои мысли в слова. Но когда Геро положила ожерелье на стол рядом с ним, взял его.