Кто хоронит мертвецов

Глава 37

Джейми Нокс, раздевшись до рубашки, рубил дрова в окружённом древними стенами дворе позади «Черного дьявола», когда к нему подошел Себастьян.

Хозяин взглянул на гостя, но продолжил заниматься своим делом; мышцы спины вздулись и напряглись под полотняной рубашкой, когда он взмахнул топором.

— Все еще ищете своего убийцу?

— Да. Но я здесь не для этого.

— А для чего?

Себастьян поднял серебряное ожерелье с голубым камнем так, что кулон закачался на цепочке.

— Вы когда-нибудь раньше это видели?

Нокс остановился, вытер рукой вспотевший лоб, затем протянул ладонь и взял украшение, его желтые глаза сузились.

— Вроде нет. А что?

— Мне сказали, его можно увидеть на картине семнадцатого века, что висит в портретной галерее Норткотт-Эбби, недалеко от Ладлоу.

Нокс тихо хмыкнул.

— И вы думаете, что раз я из Шропшира, то мог видеть эту картину? Это шикарное место, Норткотт-Эбби. Как я слышал, лорд и леди Ситон более чем разборчивы в вопросе, кого приглашать в дом. Или вы подозреваете, что в какой-то момент своей долгой и разнообразной карьеры я спёр эту штуковину?

— Вообще-то, кулон когда-то принадлежал моей матери. Его подарила ей старая валлийка еще до моего рождения.

Нокс потянулся за кувшином эля, примостившимся на ближайшей каменной стене, и сделал большой глоток. Потом постоял немного, уперев руки в бока, тяжело дыша после работы и задумчиво глядя на Себастьяна.

— Вы когда-нибудь бывали в Шропшире?

Себастьян покачал головой.

— Нет, с тех пор как был совсем маленьким.

— У вас там есть знакомые?

— Насколько мне известно, нет.

Поднялся легкий ветерок, наполненный шелестом опавших листьев по древней мостовой и шепотом вопросов, которые никто никогда не задавал.

Нокс снова вытер рукавом лоб.

— В шестнадцать мне не терпелось оттуда сбежать. Взял королевский шиллинг[46] и отправился смотреть мир. Думал, что никогда не захочу туда возвращаться. Но в последнее время ловлю себя на мысли, что Шропшир не такое уж плохое место, чтобы растить детей.

— Вы всё ещё можете вернуться. В Шропшире тоже есть пабы.

Зубы Нокса блеснули в улыбке, когда он вновь поднял свой топор.

— Так многие поступают.

Однажды хозяин таверны рассказал Себастьяну, что его мать, юная барменша, назвала троих мужчин в качестве возможного отца своего ребенка: конюха-цыгана, английского лорда и валлийского кавалерийского офицера. Но она умерла прежде, чем смогла сказать кому-либо, на кого же из троих похож мальчик.

Для Себастьяна желание узнать правду о таинственном человеке, который мог породить их обоих, правду об общей крови, которая, по всей вероятности, текла в их жилах, было подобно открытой гноящейся ране. Мальчиком он рос с двумя братьями, точнее, с двумя сводными братьями, сыновьями графа Гендона и его ветреной графини. Оба были давно мертвы. Теперь Себастьян глядел на Джейми Нокса и думал, не смотрит ли на еще одного брата, третьего сводного, о существовании которого и не подозревал. Девлин знал, что именно поэтому все время возвращается сюда. Истинная причина, по которой двое мужчин продолжали кружить друг вокруг друга, заключалась в том, что Джейми Нокс был так же озадачен и заинтригован, как и Себастьян.

— Вчера вечером я услышал интересную историю, — сказал Нокс, возвращаясь к своей работе и глубоко вонзая лезвие топора в новое полено.

Себастьян смотрел, как он высвобождает топор и снова замахивается.

— О чём?

— Кажется, около месяца назад ваш Стэнли Престон купил у Приссы Маллиган средневековый реликварий. Заплатил кругленькую сумму, но на прошлой неделе обнаружил, что он поддельный. И что Присса это знала.

— И что же он сделал?

— Бросился в Хаундсдитч и потребовал свои деньги назад. Даже пригрозил выдать Приссу властям.

— Когда это было?

— В прошлую субботу.

— За день до того, как его убили?

— Совершенно верно.

— Насколько надежен ваш источник?

Нокс остановился и посмотрел на Себастьяна через плечо; его худое лицо было скользким от пота, а выражение — непроницаемым.

— Весьма надежен.

— И что Присса Маллиган ответила на угрозу Престона?

— Поклялась, что если он хотя бы подумает обратиться к властям, то она пошлет своих парней задушить Престона его же собственными кишками и скормить собакам то, что от него останется.

— Красочно, — заметил Себастьян.

Нокс глубоко вогнал топорище в колоду и выпрямился.

— Она способна на такое и даже на большее.

Присса Маллиган как раз заводила ключом механического соловья, когда Себастьян толкнул потрепанную дверь и вошел в её магазин.

Несмотря на яркий полдень, внутри было сумрачно, маленькие стекла передних окон покрывал толстый слой накопившейся грязи, паутины и сотен погребенных в ней мертвых насекомых. Вместо того чтобы поднять глаза, Присса просто продолжила крутить позолоченную, инкрустированную драгоценными камнями игрушку, и Девлин понял: хозяйка держит на улице дозорных и поэтому знала, кто идет.

— Опять вернулся, да? — спросила Присса, кладя безделушку на прилавок. Соловей мелодично запел, его изящные позолоченные крылья медленно двигались вверх и вниз, крошечный клюв открывался и закрывался, а украшенный драгоценными камнями ошейник сверкал огнем.

— Интересная вещица, — заметил Себастьян, наблюдая за игрушкой.

— Поистине. А камешки — настоящие рубины и сапфиры, никаких подделок.

— Ну конечно, — хмыкнул Себастьян.

Вместо того чтобы обидеться, она громко рассмеялась, и маленькие глазки-бусинки практически исчезли на её толстом лице.

Девлин кивнул на механическую птицу, стоявшую между ними.

— Откуда он взялся?

— Из Персии. Или, может быть, из Китая. Разве это имеет значение? Он поет так же сладко и радостно, как ангел господень.

Чистые звуки стали умолкать, ключ, хитро спрятанный в хвостовых перьях птицы, поворачивался все медленнее и медленнее, крылья, казалось, становились все тяжелее с каждым взмахом.

— Я обнаружил, что вы были со мной не совсем откровенны.

Она бросила на него взгляд оскорбленной невинности.

— Да неужто?

— В прошлую субботу Стэнли Престон ворвался в магазин и обвинил вас в обмане. При этом угрожал сдать властям на расправу, а вы, в свою очередь, пообещали задушить его собственными кишками и скормить то, что от него останется, собакам.

— Неправда. Не знаю, с кем ты там болтал, но я сказала, что задушу его собственными кишками и скормлю собакам только внутренности.

Себастьян изучал её широкое, всё ещё улыбающееся лицо.

— И всё же вы утверждали, будто не видели этого человека больше месяца.

Она пожала плечами.

— Видать, забыла.

— Забыли?

— У меня память ужасная, правда.

— Вы, конечно, понимаете, что угроза выдать вас властям дает мощный мотив для убийства?

— Может быть… каб я думала, что он говорит серьезно. Только Престон бы этого ни в жисть не сделал.

— Вы так уверены?

— Конечно уверена. В нашем деле завсегда обдурят друг друга при первой же возможности. И покупатели не лучше продавцов. Думаешь, Престона волновало, краденые вещи он берет или нет? Этот проходимец не мог разоблачить меня, не разоблачив самого себя.

— Он мог заявить, будто не знает о происхождении вашего товара.

— Конечно мог. Но и б могла, так ведь? — Присса ткнула коротким толстым пальцем в его сторону. — Если бы его вздернули на собственных кишках и кастрировали, то ты мог бы повесить это на меня. Но он не так помер, так что убирайся из моего магазина.

Себастьян кивнул на притихшую птицу на прилавке.

— Сколько стоит этот соловей?

Присса схватила игрушку и прижала к своей массивной груди, словно величайшую драгоценность.

— Не продается. Он не для тебя.

Себастьян задержал пристальный взгляд на её лице.

— Вы когда-нибудь имели дело с кем-либо из Виндзорского замка?

Её неожиданно спокойная улыбка не выдала ни единого намека на узнавание или тревогу.

— Я же сказала, что имею дело с человеческими головами, только если они позолочены и усыпаны драгоценностями.

— Что-то не припомню, чтобы я говорил о голове, — сказал Себастьян и вышел из магазина.

Солнце уже клонилось к закату, когда Себастьян присоединился к Гибсону, чтобы выпить пинту пива в старинной деревянной таверне рядом с Тауэром. Глаза ирландца ввалились, под ними залегли тени, а лицо приобрело явно зеленоватый оттенок.

— Ты думаешь, это была ловушка? — спросил Гибсон, обхватив дрожащими руками кружку.

— Что Присса Маллиган использовала голову короля как наживку, чтобы заманить Престона на Кровавый мост, а потом убить его? — Себастьян откинулся на потертую высокую спинку старомодного кресла. — Да, думаю, это весьма вероятно.

Гибсон допил остатки эля и отставил пустую кружку.

— Откуда ты знаешь, что твой неизвестный вор сам не убийца? Может быть, он решил убить Престона, украсть все деньги, которые тот принес, а затем продать голову Приссе Маллиган.

— Это тоже возможно.

— Но ты так не думаешь?

— Зачем простому вору понадобилось отрубать Престону голову и устанавливать её на мосту?

— А почему простой вор не может быть чуточку сумасшедшим?

— Воистину. — Себастьян подозвал официантку, чтобы та принесла еще две пинты. — Есть и третья версия.

— Какая?

— Престон мог прийти на мост для встречи с тем, кто украл королевские реликвии. Только вот за ним последовал кто-то другой и убил его.

— Кто-то вроде Уайета или Олифанта?

— Или даже Генри Остин. В конце концов, у нас есть только его рассказ относительно природы их ссоры.

Гибсон хмыкнул.

— Я только не понимаю, как сюда вписывается этот старый врач, Стерлинг. Его-то зачем убивать?

— Я думаю, он выяснил, кто убил Престона, или, по крайней мере, имел соображения на этот счёт. — Себастьян нахмурился. — Хотя всегда может быть ещё одно звено, которое я полностью упускаю.

Гибсон провел дрожащей рукой по бледному влажному лицу.

— Алекси говорит, что она дала тебе результаты вскрытия Стерлинга.

— Да, так и есть. — Себастьян изучал глаза своего друга — налитые кровью, с тяжелыми, опухшими веками. — У тебя была возможность взглянуть на тело?

Гибсон покачал головой и отвел взгляд.

— Как твоя нога? — мягко спросил Себастьян.

— Лучше.

Себастьян молчал, но Гибсон, казалось, угадал направление его мыслей, потому что сказал:

— Это безумие, если ты думаешь, будто можно избавиться от фантомных болей в отсутствующей ноге только с помощью коробки и зеркал.

— Мы мало что понимаем о разуме или о том, как он работает, не так ли? Мадам Соваж, кажется, думает, что это может подействовать. Так почему бы не попробовать? Что ты теряешь? — «Кроме боли и опиумной зависимости, которая тебя прикончит», — подумал Себастьян, хоть и не сказал этого вслух.

Гибсон стиснул зубы и покачал головой. Девлин понял, что отказ связан с гордостью, боязнью показаться глупым или слабым, а также с массой других эмоций, о которых Себастьян даже не догадывался, да, пожалуй, и сам Гибсон не имел никакого желания их исследовать.

Хирург подождал, пока пышногрудая молодая барменша поставит на стол две новые кружки, а затем спросил:

— Так где же теперь эта голова короля, как думаешь?

— Полагаю, это зависит от того, являются ли вор и убийца одним и тем же лицом. Но если вор не убийца, то боюсь, ему грозит опасность, и я подозреваю, что он это знает.

Гибсон уставился на Себастьяна.

— Как ты понял?

— Одно из двух: либо убийца использовал голову короля, чтобы заманить Престона на Кровавый мост, и в таком случае вор знает, кто виновен — либо вор не имеет никакого отношения к убийству, но был на мосту и что-то видел.

— Почему ты думаешь, будто он что-то видел?

— Потому что кто-то — либо вор, либо убийца, либо сам Престон — уронил у ручья эту свинцовую полосу с надписью. Если вор, то он, вероятно, слишком испугался или боялся быть замеченным, чтобы тратить время на поиски в темноте. Иначе зачем оставлять что-то столь ценное, особенно то, что может связать тебя с убийством?

Гибсон наклонился вперед.

— Может, именно поэтому Стерлинга и убрали. В конце концов, он был врачом. Большинство из них больше заинтересованы в питье мочи и раздаче зелий, чем в изучении анатомии, но некоторые и ею занимаются. Вдруг у него имелись связи с работающими в Виндзоре похитителями трупов, и он выяснил, кто был вашим вором.

Себастьян замер, не донеся кружку до рта.

— Ты кого-нибудь из них знаешь?

Гибсон покачал головой.

— Похитители работают только на своей территории, а парни, с которыми я имею дело, обычно промышляют на городских кладбищах или в Мейфэре. Но держу пари, что причётник, с которым ты говорил, мог бы назвать их имена. Возможно, ему никогда не удавалось поймать их с поличным, но он знает, кто они такие, можешь на это рассчитывать.

— На самом деле Туп изо всех сил старался убедить меня, что практически любой человек в Виндзоре мог проникнуть в склеп, и подозреваю, декана бы такая весть ошеломила.

Гибсон хмыкнул.

— Похоже, этот причётник общается с ними сам. Видит Бог, он не первый.

Себастьян попытался представить себе, как зубастый Роуан Туп тайком оставляет незапертыми смазанные маслом ворота в ожидании тайных ночных визитов похитителей тел — или предлагает на продажу предметы, извлеченные из склепов, находящихся под его опекой.

И обнаружил, что ему нетрудно вообразить оба сценария.