Кто хоронит мертвецов

Глава 33

Суббота, 27 марта

Себастьян добрался до Виндзора к десяти утра.

По прозрачному голубому небу плыли купы белых облаков, и высокие стены и башни крепости то мрачно темнели, то золотились под весенним солнцем.

Высокий человек в черной рясе, выскочивший на Нижний двор, чтобы встретить экипаж, был тощим как жердь с сальными волосами и широченным зубастым ртом.

— Лорд Девлин! — воскликнул он, сложившись в поклоне чуть ни вдвое. — Это честь, воистину честь. Позвольте представиться, Роуан Туп, причетник Часовни святого Георгия. К сожалению, сегодня декан занят ранее назначенными делами, не позволяющими ему встретиться с вами, милорд. Но он шлет свои извинения и поручил мне всячески вам содействовать.

Причетник сплел длинные костлявые пальцы и приложил ладони к груди, его лицо застыло в искательной улыбке, настолько широкой, что выглядела почти уродливой.

— Насколько я понимаю, все здешние погребения находятся в вашем ведении, — сказал Себастьян, легко спрыгнув на землю.

Он обменялся многозначительным взглядом с Томом, который незаметно кивнул, прежде чем отъехать к конюшне.

Улыбка Тупа дрогнула.

— Так и есть, будьте уверены, милорд, будьте уверены. — Он снова поклонился. — По словам декана, вам желательно осмотреть недавно открытую королевскую погребальную камеру.

— Да, именно.

Причетник протянул руку к древнему, почерневшему фасаду Часовни.

— Не угодно ли вам пройти сюда, милорд?

Они поднялись по стертым ступеням, отворили одну из тяжелых, обветшалых западных дверей. Каменный неф с высокими сводами был тих и пуст, яркий многокрасочный свет лился сверху сквозь ряды витражей.

— Боюсь, эта кража стала потрясением для декана Легга. Страшным потрясением, — сказал Туп, остановившийся в притворе, чтобы зажечь немудрящий фонарь с роговыми пластинами вместо стекол, который затем понес под хоры.

Поставив фонарь на пол, причетник выудил из глубин своей рясы большой железный ключ и приподнял его, будто предъявляя Себастьяну.

— Наш декан специально установил эти двери, но, к сожалению, толку от них вышло немного.

Себастьян рассмотрел крепкие железные прутья и цепь с висячим замком.

— Когда установил?

— Сразу после того, как лорд Джарвис первый раз спустился в склеп. Сразу после этого декан и распорядился.

— И двери тут же установили?

Туп нахмурился, осторожно вставляя ключ в замок.

— Ну, сначала-то их пришлось сковать, конечно. Так что до установки прошел день или два. Должно быть, в это самое время воры к нам и наведались.

— Воры? Почему вы думаете, что вор был не один?

— Так они ж обычно орудуют шайкой.

— Кто-нибудь проверял гроб Карла перед тем, как проход перекрыли?

— Хм, нет. А зачем бы нам? Я имею в виду, что лорд Джарвис строжайше наказал, чтобы захоронение не трогали, пока принц-регент не обследует останки. К тому же на гроб накинут черный бархатный покров, и никто бы не заметил, что его вскрывали, даже заглянув в склеп, хотя мне не верится, чтобы кто-то на такое решился. Его светлость, знаете ли, из тех, кого не помыслишь ослушаться.

Замок со щелчком открылся. Цепь громко лязгала в тишине пустынного помещения, пока Туп сматывал ее с железных прутьев. Наконец он широко развел створки и поднял с пола фонарь.

— Если позволите мне идти первым, милорд, я вам посвечу. Там, внизу, довольно темно.

— Вы сами-то как считаете, кто украл голову короля? — спросил Себастьян, следуя за проводником по узкому наклонному проходу; свет от рогового фонаря прыгал и метался по неровным стенам.

— Я-то? — причетник повернулся, чтобы взглянуть на Себастьяна круглыми, налитыми кровью глазами. — Боже милостивый, я даже не представляю. Всегда приходится осторожничать со свежими погребениями из-за похитителей трупов. Но ведь ни один хирург не захочет получить голову, которой за полторы сотни лет, разве не так? В смысле, чего ему с нею делать? Не представляю, кому она могла понадобиться.

— Коллекционеру? — подсказал Себастьян.

Большой рот Тупа скривился в утрированной гримасе.

— Если меня спросите, то это должен быть какой-то сильно странный коллекционер.

— Найдется немало людей, для которых королевская власть излучает неодолимое очарование. А в Стюартах многие находят особую притягательность.

Причетник фыркнул.

— Я поболе двадцати лет имею дело с покойниками, от свежепреставившихся и до плесневелых тысячелетних костей. Но уж, конечно, не стал бы держать у себя дома чью-то гнилую голову, хоть короля, хоть кого еще. Это нездорово. Это неправильно. Это… ненормально.

Мужчины остановились перед неровным, размером с человека отверстием в стене прохода.

— Ну, это вот здесь. — Туп высоко поднял фонарь и отступил: — После вас, милорд.

В похожий на полубочку, облицованный голым кирпичом склеп Себастьян вошел, низко пригнувшись. Там едва хватало ширины, чтобы вместить три гроба, стоящие прямо на сыром полу. Пыльный черный бархатный покров окутывал гроб слева, два других были ничем не покрыты. Самый маленький у дальней стены выглядел неповрежденным. Но самый большой гроб из трех — значительно длиннее шести футов и достаточно широкий, чтобы вместить человека гигантских размеров, — был настолько разрушен по бокам и сверху, что виднелись фрагменты костей и клочья полинялого, сопрелого савана.

— Есть какие-нибудь признаки того, что другие два гроба также были потревожены? — спросил Себастьян.

Роуан Туп нырнул в склеп за ним следом. Тусклое свечение рогового фонаря отбрасывало длинные искаженные тени мужчин на покатый потолок и на дальнюю стену.

— О нет, милорд. Джейн Сеймур по-прежнему запечатана плотно как положено, а старину Генри мы таким и нашли. Знаете, газы из его жирного гниющего тела взорвали гроб еще до того, как его устроили на покой. Перевозя сюда для погребения, труп Генри оставили на ночь в часовне Сионского аббатства, а когда пришли за ним утром, обнаружили, что гроб лопнул. На королевских останках пировали собаки.

— Божественное возмездие за роспуск аббатств?

Причетник снова скорчил странную, почти карикатурную гримасу.

— Ну, именно так и говорили в те времена. Конечно, стало еще хуже, когда сюда впихнули Карла. — Туп понизил голос до театрального шепота. — Бросили одного короля прямо на другого, если меня спросите.

— А остальные королевские захоронения? Также пострадали от воров?

— О нет, милорд. Мы проверили, все в неприкосновенности.

Себастьян побродил взглядом по сырому склепу с низким сводом.

— Это место представляется нехарактерно скромным для вечного упокоения такого короля, как Генрих VIII.

— Да, но, понимаете, это же не его выбор. Он запланировал для себя великолепную гробницу с белыми мраморными колоннами, позолоченными ангелами и собственной конной статуей в натуральную величину под триумфальной аркой. Вот только Генри не любил думать о своей смерти, и, когда она его прибрала, гробницу возвели лишь частично. Они с Джейн должны были здесь находиться временно, только до окончания строительства. Но ни один из троих детей короля не удосужился завершить отцовское начинание, и в конце концов даже изготовленные части оказались разбросаны. Говорят, будто бронзовые изображения Генри и Джейн были расплавлены во время Гражданской войны. А его грандиозный черный саркофаг теперь стоит в крипте собора Святого Павла, в нем покоится Горацио Нельсон.

— Хоть саркофаг наконец использован по назначению.

— Правда ваша.

Себастьян снова посмотрел на ветхий бархатный покров, скрывавший гроб казненного короля.

Туп натужно прочистил горло.

— В самом деле хотите на него посмотреть, милорд? Воры, забравшие голову короля, вырезали сверху дыру. Должен вас предупредить, что зрелище не из приятных.

Ни малейшего желания смотреть на еще одно обезглавленное тело Себастьян не испытывал. Но считал необходимым проверять все показания.

— Да, хочу, — подтвердил он неохотно.

Причетник сглотнул и оттянул старинную ткань.

— Он очень хорошо сохранился. В склепах так часто бывает.

Густой смрад разложения наполнил затхлый воздух. Себастьян бросил взгляд на обрубок шеи, на линялую вмятину, оставленную украденной головой, и кивнул.

— Достаточно. Спасибо.

Сквозь дыру в стене он выбрался обратно в темный проход, пока причетник возвращал на место ветхий покров, осторожно расправляя складки.

— Сколько людей знали об обнаружении погребальной камеры?

Туп с фонарем тоже вынырнул из склепа.

— По правде? Я бы сказал, что каждый в Виндзоре, кто не глух и не мертв. Боюсь, нет способа заткнуть рты рабочим. Они приходят домой и делятся новостями с женами, матерями, сестрами. А затем отправляются в пивную и точат лясы со своими дружками. Глазом моргнуть не успеешь, как весь город уже знает о склепе.

— Однако одно дело знать о склепе и совсем другое — суметь в него пробраться.

— Ну… — причетник понизил голос, пока они шагали по проходу. — Я бы не сказал такого перед деканом, но правда в том, что любой, кому заблагорассудится, мог попасть сюда до того, как установили двери. Хоть наш замок и является королевской резиденцией, но Часовня святого Георгия всегда была открыта для публики.

— У вас и раньше случались проблемы с кражами?

— Да, время от времени случались, — вздохнул Туп, когда они вышли из промозглого коридора в благоухающий ладаном неф. — Нечего говорить, декан сейчас вне себя. Понимаете, он всегда питал амбицию сделаться епископом. Но как только принц-регент узнает о пропаже, а он наверняка узнает, если каким-то чудом голова не вернется… — причетник снова скривился в гримасе.

— Давно вы здесь служите? — спросил Себастьян.

— Я-то? Да уж поболе пятнадцати лет, милорд.

— То есть вы поступили сюда раньше декана Легга?

— О да, милорд, намного раньше. — Губы Тупа растянулись в широкой зубастой усмешке. — И буду здесь еще долго после того, как декан подыщет себе другое поприще. С Божьего соизволения, конечно.

Поблагодарив причетника, оставшегося замыкать цепью двери прохода к склепу, Себастьян покинул Часовню. Послал служку за Томом на конюшню, а сам вышел на солнечную террасу, откуда открывался вид на деревню и на старинный королевский олений парк с обсаженной вязами аллеей, тянущейся на многие мили по холмистой сельской местности. Увы, визит в Виндзорский замок никакой ясности не добавил. Если верить Тупу, практически любой мог унести голову Карла I и обруч с гроба. Какую роль эта кража сыграла в гибели Престона — и сыграла ли хоть какую-то? Вопрос оставался без ответа.

Вытянув руки, Себастьян оперся о каменный парапет, окаймляющий террасу. Перед ним по земле проносились тени облаков. Чувство, будто он что-то упускает, что-то жизненно важное, не давало покоя.

Стая голубей внезапно вспорхнула в небо, тревожно хлопая крыльями, и привлекла внимание Себастьяна к патлатому кривобокому мужчине, стоящему спиной к каменной стенке на крутом спуске к воротам замка. Поймав взгляд Себастьяна, он кивнул, разноцветные глаза загорелись весельем.

— На кой черт вы продолжаете за мной следить? — спросил Себастьян, подходя.

Губастый рот Диггори Флинна скривился в ухмылке.

— С чего вы взяли, что я здесь по вашу душу?

— Вам просто с утра пораньше захотелось посетить Виндзор, так что ли? Надеетесь, я в это поверю?

— Конечно, ведь здесь гораздо приятнее, чем на рынке вроде Смитфилдского или, скажем, Ковент…

Рука Себастьяна метнулась, чтобы схватить за горло противника и перегнуть его назад на низкую каменную стенку.

Притиснутый к парапету Флинн взвизгнул, цепляясь за предплечье Себастьяна:

— Что ты делаешь?!

— Позволь мне предупредить тебя прямо сейчас, — сказал Себастьян, стараясь говорить тихо и четко: — Преследуй меня, если хочешь. Я как-нибудь стерплю. Но если услышу, что ты снова отирался рядом с моими родными, клянусь Богом, я тебя убью.

Лицо мужчины исказилось в пародии на страдание.

— Ой! Мне больно, чертовски больно.

— Хорошо. — Себастьян сжал горло посильнее. — Кто тебя послал?

— Я уже говорил: никто меня не посылал, я ни на кого не работаю.

— Нет, не верю.

Диггори Флинн повел глазами вбок, видимо, подумав об обрыве позади себя, кончиком языка увлажнил сухие губы.

— Ты не можешь меня убить. Люди смотрят. В этой стране закон запрещает убийство. Твое виконтство еще не дает тебе права убивать.

— Не волнуйся, — сказал Себастьян, размыкая хватку и делая шаг назад. — Там, где я тебя убью, свидетелей не будет.

— Это должно меня образумить? — Флинн осторожно поправил свой грязный шейный платок и одернул задравшийся жилет. — Какое дешевое запугивание.

— Лучше бы тебе испугаться. Ведь я не шучу.

Разноцветные глаза Флинна слегка расширились. Он оттолкнулся от низкой каменной стенки и, опустив голову, побежал по скату прочь, полы его потрепанного пальто развевались на ветру.

— Кто это был? — спросил Том, подогнавший коляску.

— Я не вполне уверен.

— С виду так Кэп Перевертыш, — сказал Том.

— Что это значит?

— А вы не знаете? Кэп Перевертыш — это прохиндей, который нарочно рядится в лохмотья.

— Похоже. — Себастьян забрался в коррикль. — Услышал что-нибудь интересное на конюшне?

— Там все разговоры про то, что кто-то спер голову одного из старых королей.

— Вот тебе и всеобщая клятва хранить тайну, — хмыкнул Себастьян, беря поводья. — А есть догадки, кто спер голову?

— Догадок-то куча. Да все разные. — Мальчишка запрыгнул на запятки. — Как, вы сказали, звать того мужика?

Себастьян тронул лошадей.

— Флинн. Диггори Флинн.

— Калхоун рассказывал про какого-то типа, что околачивался на Брук-стрит. Тот вроде похож на вашего Кэпа Перевертыша.

Натянув поводья, Себастьян обернулся, чтобы посмотреть на своего грума-тигра.

— Когда это было?

— Не знаю. Несколько дней назад. А чего такого?

Но Себастьян только покачал головой.

Он погнал лошадей домой, и ветер леденил его лицо.