Наука удовольствия: почему мы любим то, что любим

Подмена в голове

Вот что у мужчин и женщин общего: нам нравится смотреть на красивые лица.

Это не только вопрос сексуальности. Гетеросексуальным мужчинам и женщинам нравится смотреть на привлекательные лица людей того же пола. Вне зависимости от пола приятные лица активируют мозг, включая нейронные цепи, отвечающие за удовольствие. Даже младенцы, у которых (забудем о Фрейде) нет сексуальных желаний, ужасно любят красивые лица и с самого рождения предпочитают видеть именно их.

Младенческие предпочтения удивили бы Дарвина, который был уверен, что стандарты красоты произвольны, зависят от культуры и усваиваются по мере взросления. Но есть черты, которые находят привлекательными все и повсюду. Чистая кожа. Симметрия. Ясные глаза. Здоровые зубы. Пышные волосы. Близость к среднему в популяции фенотипу (койнофилия). Последнее может показаться странным, но если человек выберет десять случайных лиц, мужских или женских, и наложит их друг на друга, получится симпатичное лицо. И если показывать его младенцам, то они скорее будут разглядывать его, чем любое из составивших его лиц. Да и вы тоже.

Почему это важно? Факторы вроде крепкого телосложения, симметрии, ясных глаз, хороших зубов и волос — очевидные признаки здоровья и молодости, а на это смотрят все те, кто ищет партнера. Особенно это касается симметрии. Быть симметричным непросто, и разные неприятности вроде плохого питания, паразитов или просто течения времени нарушают гармонию. Симметрия — признак успеха.

Не совсем ясно, чем хороша усредненность. Может быть, она сигнализирует о здоровье, с той точки зрения, что большинство отклонений от нормы нехороши. Усредненность также соответствует гетерозиготности, или генетическому разнообразию, что тоже хорошо. А вот совсем другое объяснение: усредненные лица в буквальном смысле не напрягают глаз. Они требуют менее интенсивной обработки, чем нестандартные лица, а мы предпочитаем образы, которые обработать проще. Но хитрость в том, что хотя средние лица выглядят хорошо, они не выглядят потрясающе: самые привлекательные лица — совсем не средние. (Если проводить все эти наложения, то вы получите симпатичное лицо, но не столь симпатичное, как у кинозвезды.) Может быть, дело не в том, что усредненные лица привлекательнее, а в том, что нестандартные лица чаще кажутся непривлекательными.

Я всегда находил странным, что мужские и женские суждения о привлекательности не так уж различаются. Для мужчин внешность важнее, чем для женщин — не только в Европе и Америке, но и повсюду в мире, где только людям задавали этот вопрос. Но — с одним исключением — нет разницы в том, что люди разного пола считают привлекательным. Гетеросексуальные мужчины в той же мере способны оценить красивое мужское лицо, как и гетеросексуальные женщины.

При этом предпочтения женщин меняются в зависимости от фазы менструального цикла. Большую часть времени их привлекают мужские лица, соответствующие описанным критериям, но во время овуляции их притягивают и весьма мужественные лица. Когда я впервые услышал об этом, мне показалось, что это слишком круто, чтобы быть правдой, но теперь этот результат повторен в нескольких исследованиях. Одно из объяснений состоит в том, что во время овуляции женщины ищут особенно хорошие гены и сверхмужчин.

В 50-х годах XX века ученые пытались выяснить, какие черты стимулируют сексуальное поведение у индюков. Сначала они обнаружили, что можно вызвать у самцов возбуждение, показав им точную модель самки: индюки кулдыкали, раздувались и в конце концов залезали на модель. Чтобы выяснить, какие стимулы минимально необходимы для сексуальной реакции, ученые удаляли части модели (крылья, ноги, хвост), в итоге оставив лишь голову на палке. Даже эта голова возбуждала самцов, и они предпочитали ее безголовому телу.

Люди подобны индюкам. Мы запрограммированы реагировать на определенные признаки, и эта реакция может запускаться даже в отсутствие реального человека — например, нас возбуждают двухмерные комплексы пикселей на дисплее. И даже когда мы вступаем в контакт с реальными людьми, мы можем с замиранием сердца разглядывать какую-либо часть тела, будучи индифферентными к самому человеку, которому она принадлежит.

Пример этого — фетишизм, когда сексуальное возбуждение может быть связано с конкретной частью тела. Экстремальный случай продемонстрировал серийный убийца и помешанный на ступнях фетишист Джером Брудос, который начинал с того, что преследовал женщин, душил их, пока они не теряли сознание, и убегал с их туфлями. Затем он стал насиловать и убивать, а ступню одной женщины оставил как трофей. Другой пример — также помешанный на ступнях фетишист, описанный в книге Дэниела Бергнера, — добрый и романтичный человек, которого мучила сильная непроизвольная похоть. Он возбуждался при случайном взгляде на голые женские ступни летом и старался не слушать прогнозы погоды зимой из-за болезненных эротических ассоциаций, связанных с фразами вроде “выпал фут снега”*.

Слово foot значит и “фут”, и “ступня”.

Таким образом, иногда сексуальное желание может возникать довольно простым образом. Мы умные существа и можем сознательно подавать сигналы другим людям на этом уровне восприятия. Не нужно писать диссертацию по когнитивной этологии, чтобы уразуметь значение прыща. Люди упорно трудятся над изменением своих лиц. Чаще всего они стремятся выглядеть моложе с помощью губной помады, румян, они выщипывают брови, пользуются париками и накладками, прибегают к пересадке волос, и так далее. В ход идут пластическая хирургия и ботокс, а также более традиционные методы вроде пощипывания щек, чтобы они выглядели румянее (старый трюк). Не забыты и другие части тела — бюст, мускулы, пенис.

Люди могут сознательно подделывать признаки, пробуждающие у других сексуальный интерес — скажем, пользуясь косметикой, — но мы умеем и распознать обман. Ведь мы эссенциалисты и стремимся к чему-то настоящему. Большинство женщин, например, предпочитают мужчин, которые, по их мнению, изначально имели крепкую мускулатуру, выглядели молодо и симпатично, а не тех, кто добился этого с помощью ботокса, трансплантации волос и инъекций тестостерона.

Насколько важна внешность? Даже самый циничный эволюционный психолог скажет, что другие соображения могут преобладать над вниманием к этим врожденным признакам привлекательности. На выбор женщины заметно влияют такие факторы, как благосостояние и статус: она может предпочесть толстого старого миллионера молодому, отлично выглядящему бодибилдеру. Но все же, скажет циник, при столкновении с определенными внешними чертами запускаются определенные сексуальные и эстетические реакции. Чистая кожа лучше прыщей, симметрия приятнее асимметрии, и так далее. Вы можете любить свою пожилую супругу больше, чем супермодель, но последняя все равно будет воплощать мечту.

Я не согласен. Желание определяется не только внешностью. Логика адаптации подсказывает, что нас привлекают те, кто обладает определенными признаками — и некоторые из них нельзя обнаружить на лице или теле. Здесь исследователи легко могут ошибиться, потому что большинство экспериментов ориентированы именно на внешность (скажем, эксперименты с фото девушек с разворотов “Плейбоя”, нацеленные на выявление общих признаков; исследования, в ходе которых студентам показывают фотографии и просят расставить их по привлекательности; когда младенцам показывают сгенерированные на компьютере лица и наблюдают за реакцией). Такие исследования могут рассказать нам много интересного о том, что мы находим внешне привлекательным — вроде симметрии или усредненности. Но они не способны рассказать нам что-либо о том, что не фиксируют изображения. То же касается более изощренных исследований, в которых людей просят понюхать пропитанные потом футболки незнакомцев. Они позволяют много узнать о том, как феромоны влияют на сексуальное влечение, но ничего не говорят о том, насколько запах важен по сравнению с другими качествами.

Что еще может иметь значение? Например, то, насколько человек нам знаком. В рамках одного исследования ученые направили группу женщин на разные курсы в Университете Питтсбурга. Эти женщины никогда не говорили во время лекций и не общались со студентами. Но число занятий, которые они посещали, варьировалось — пятнадцать, десять, пять или ни одного. В конце семестра студентам показали фотографии этих женщин и спросили, что те думают о них. Самыми привлекательными были признаны те, кто посетил пятнадцать занятий, а наименее привлекательными — те, кого студенты ни разу не видели. Это лишь небольшое исследование, но оно соответствует многочисленным разработкам в области социальной психологии, касающимся эффекта “привязанности к знакомому”: людям нравится то, с чем они знакомы, и это рационально, учитывая, что при прочих равных условиях то, с чем мы знакомы, окажется скорее безопасным. Этот эффект распространяется и на сексуальную привлекательность — скажем, отчасти объясняет, почему нам могут нравиться девушки или парни, живущие по соседству.

В ходе другого исследования экспериментаторы попросили людей оценить фотографии одноклассников в их школьных альбомах с той точки зрения, насколько привлекательными они их находили. Посторонние люди того же возраста оценивали те же фотографии с точки зрения привлекательности. Если бы то, нравятся ли люди на фото испытуемым, не имело значения, оценки одноклассников и оценки посторонних должны были совпасть — но они не совпали. Оценки, данные одноклассниками, колебались в зависимости от того, насколько испытуемому нравился человек: еще один аргумент в пользу того, что привлекательность — это не только симпатичная внешность.

Но даже когда вы оцениваете лица незнакомцев, внешность — это еще не все. В ходе одного исследования выяснилось, что главный фактор привлекательности не имел ничего общего с усредненностью, симметрией, половым диморфизмом² и так далее: это была улыбка.