Наука удовольствия: почему мы любим то, что любим

Глубже

Даже если вы сузили список кандидатов с точки зрения пола, родственных отношений и их опыта, выбрать партнера на длительный срок по-прежнему трудно. 29-летний Чарльз Дарвин мучительно раздумывал, жениться ли. В 1838 году он оценил плюсы и минусы этого решения. Затем он составил список “Жениться — не жениться — жениться. Что и следовало доказать” (Marry — Магу — Marry Q. Е. D.\ а несколько месяцев спустя женился.

Жениться. Дети (если получится; Боже, пожалуйста). — Постоянный компаньон (и друг в старости), который будет проявлять к тебе интерес. — Предмет обожания и партнер по играм. — В любом случае это лучше собаки. — Дом и та, кто позаботится о доме. — Очарование музыки и женской болтовни. — Это полезно для здоровья, хотя и ужасная трата времени.

Боже, невыносимо думать, что проведешь всю жизнь как пчела. — Работа, работа, больше ничего. — Нет-нет, так не пойдет. — Представьте, каково провести весь день в одиночестве в задымленном, грязном лондонском доме. — Только представьте себе милую, спокойную жену на диване у камина, и книги, и, может быть, музыку, — и сравните это с запущенностью, царящей на Грейт-Мальборо-стрит.

Не жениться. Свобода идти, куда хочешь. — Выбор общества и его отсутствия. — Беседы с умными людьми в клубах. — Не нужно ходить в гости к родственникам и прогибаться по каждому пустяку. — Расходы и беспокойство по поводу детей. — Возможно, ссоры. — Потеря времени. — Нельзя читать по вечерам. — Ожирение и безделье. — Беспокойство и ответственность. — Меньше денег на книги и пр. — Если много детей, то придется зарабатывать на кусок хлеба. — (А работать слишком много — очень вредно.)

Возможно, моей жене не понравится Лондон; тогда приговор — изгнание и превращение в праздного, ленивого глупца.

Дарвиновские доводы за и против — занятная смесь викторианства и, гм, дарвинизма. Дети упомянуты в начале столбца “Жениться”, но они попали и в столбец “Не жениться” — из-за расходов и лишнего беспокойства. Секс прямо не упоминается, хотя физические контакты затронуты. Но главная тема списка “за” — не секс и не дети. Это идея, что брак обогатит жизнь Дарвина, даст ему друга и компаньона.

Дарвин сообщал в одном из писем к Эмме Веджвуд, написанном за неделю до их свадьбы: “Я думаю, ты облагородишь меня и вскоре научишь меня, что есть и большее счастье, чем строить теории и копить факты в тишине и одиночестве”. Так и вышло. У мистера и миссис Дарвин были чрезвычайно близкие отношения, которые серьезно повлияли на работу ученого: внимание и уважение к религиозным взглядам жены смягчили его утверждения о том, как эволюция сформировала человеческое сознание.

Выбирая пару, Дарвин не искал двустороннюю симметрию или идеальное соотношение окружностей талии и бедер. Он искал достойную и особенную женщину. Молодость и здоровье очевидны, но важны также ум и доброта. Умные и добрые люди процветают, как и их дети. Вам нужен человек, который будет заботиться о детях, помогать и поддерживать вас. Неудивительно, что в ходе крупнейшего исследования предпочтений при выборе пары, в котором участвовали люди, принадлежащие к тридцати семи культурам, оказалось, что главный фактор как для мужчин, так и для женщин — это доброта.

Мы все, как и Дарвин, ищем умных, верных и добрых партнеров. Проблема заключается в том, как найти этих людей.

Это подводит нас к вопросу о том, что биологи называют половым отбором. Возьмем, например, пышные хвосты самцов павлина. Они не просто бесполезны: они неудобны, тяжелы, мешают ходить, их трудно содержать в чистоте, к тому же это явный сигнал хищникам “Врежь мне”. До того, как Дарвин разработал теорию полового отбора, он писал, что от вида павлиньего пера его тошнит — это было вопиющее нарушение логики естественного отбора.

Вот к какому ответу пришел Дарвин. Пышные хвосты не помогают выживать павлинам непосредственно. Они не позволяют им успешнее спасаться от хищников или лучше кормиться, не дают дополнительного тепла или какого-либо иного преимущества. Однако пышные хвосты привлекают самок. Если самки предпочитают самцов поярче, то в следующем поколении оперение самцов станет еще ярче, а у самок проявится аналогичный вкус к пышному оперению — и так в ходе эволюционной истории получился павлиний хвост.

В 1958 году эволюционный биолог Джон Мейнард Смит распространил этот подход на сложные танцы самцов дрозофил. Танцы эти кажутся бесполезными. Так оно и есть, если не принимать во внимание половой отбор. Для самок это разумный эволюционный выбор: ведь чтобы танцевать, надо быть в хорошей форме. В итоге придирчивые самки получают здоровое потомство, а гены, вынуждающие самцов танцевать и самок — искать танцоров, распространяются по всей популяции.

Психолог Джеффри Ф. Миллер утверждает, что многие интересные, демонстративные аспекты человеческого характера возникли в ходе полового отбора — как способ предъявить свои достоинства другим. К возможностям продемонстрировать нашу приспособленность Миллер причислил танцы, а также во многих отношениях спорт, искусство, благотворительность и юмор. По Миллеру, мозг — “великолепное сексуальное украшение”.

Я не стану подробно обсуждать здесь величественную теорию Миллера, но на двух его соображениях относительно сексуальной привлекательности стоит остановиться. Первое заключается в том, что это дорогостоящие сигналы, упомянутые в предыдущей главе (мы обсуждали, почему люди согласны так много платить за бутилированную воду). Смысл в том, что демонстрация тех или иных качеств принимается всерьез лишь тогда, когда она предполагает некоторые издержки, затруднения или жертвы.

Если на такую демонстрацию способен любой, то она бесполезна, поскольку ее можно легко сымитировать. Дорогостоящие сигналы проявляются в подарках, которыми мы обмениваемся, особенно во время ухаживания. Миллер задается риторическим вопросом: “Зачем дарить женщине по случаю помолвки бесполезное кольцо с бриллиантом вместо того, чтобы купить ей большую картофелину, которую она хотя бы может съесть?” Его ответ: суть именно в дороговизне и бесполезности подарка. Бриллиант рассматривается как знак любви, а картофелина — нет, потому что большинство людей вручили бы бриллиант лишь тому, кто им небезразличен, и такой подарок сигнализирует о некоем сочетании благосостояния и интереса.

Денежный эквивалент — не единственный сигнал о привязанности. Экономист Тайлер Коуэн отмечает, что лучший подарок для человека, с которым вы живете, — такой, который вы сами не захотели бы получить. Коуэн пишет, что даже если его жену и обрадует полный комплект DVD “Звездного крейсера ‘Галактика’”, это все же паршивый подарок, поскольку он и сам будет им наслаждаться, а значит, такой дар не сигнализирует о его любви к супруге.

Сигналы могут включать смену имени, переезд и нанесение большой татуировки с именем возлюбленной или возлюбленного (и речь не о тех наклейках, которые можно смыть горячей водой!). Брак — это, очевидно, демонстрация обязательств, и это обязательство становится еще строже (и еще сильнее сигнализирует о любви), если развестись трудно. Брачный контракт, каким бы рациональным он ни был, имеет противоположный эффект: вы подаете четкий сигнал, что беспокоитесь, как бы отношения не закончились, и защищаетесь от связанных с этим потерь.

Если мужчина делает вазэктомию после того, как его жена лишается способности к деторождению, он подает сигнал, что не бросит ее и не заведет детей с женщиной помоложе (хотя если вазэктомия обратима, это не так романтично).

Все это признаки любви и привязанности, однако и говорить не стоит, что дорогостоящие сигналы такого рода не всегда приветствуются. Отрезать себе ухо — это типичное излишество, как и нанесение татуировок или членовредительство после первого свидания. Хотя такие действия успешно сигнализируют об интересе и преданности, они также свидетельствуют об отчаянии и душевном нездоровье.

Вторая интересная идея Миллера — о выборе “классного” партнера: когда мы выбираем себе пару, мы ищем тех, кто доставит нам удовольствие. Это может показаться очевидным на уровне личности, но Миллер видит проблему с точки зрения адаптационистов и находит в таком выборе движущую силу эволюции, обусловливающую развитие определенных качеств.

Простой физиологический пример — пенис. В человеческом теле масса странностей по сравнению с другими приматами: у мужчин бороды, у женщин — большие груди и ягодицы, но узкая талия. Однако самая впечатляющая разница касается гениталий. У некоторых приматов гениталии визуально интереснее, чем у людей: например, у мандрилов — пурпурно-розовая мошонка и красный пенис, а у зеленых мартышек — голубая мошонка и красный пенис. Но у человеческого пениса есть преимущества: он длиннее, толще и более гибкий, чем маленькие, толщиной в карандаш, пенисы других приматов, обычно шести-восьми сантиметров в длину и приобретающие твердость за счет специальной косточки. Миллер высказывает спорное утверждение, что это результат полового отбора: женщин притягивали мужчины, доставлявшие им сексуальное удовольствие, что эволюционным путем привело к появлению крупных пенисов.

Мозг, считает Миллер, во многом эволюционировал так, как и пенис. Люди ищут пару, способную развлечь их. Мы предпочитаем быть и спариваться с теми, кто делает нас счастливыми. Это представляет эволюцию в новом свете. Эволюционные психологи обычно рассматривают психику либо как научную машину для обработки данных, производящую умозаключения об окружающем мире, либо как интригана-макиавеллиста, пытающегося перехитрить других в игре с нулевой суммой за социальное доминирование. Но, может быть, наша психика — это еще и центр развлечений, сформированный половым отбором для того, чтобы доставлять другим удовольствие, чтобы уметь рассказывать истории, очаровывать и смешить.