Наука удовольствия: почему мы любим то, что любим

Настоящая любовь

До сих пор речь шла о том, что сексуальное желание может быть “разумным”. Хотя эволюцией мы запрограммированы реагировать на овал лица и форму бедер, мы обращаем внимание и на менее очевидные вещи, в том числе на сексуальный опыт человека, знаки внимания, смекалку, теплоту и доброту.

Здесь я хочу подчеркнуть еще один аспект: нас притягивают не просто лица или тела, личность или интеллект. Нас привлекают конкретные люди, обладающие этими качествами. В конце концов, мы влюбляемся в индивидов, а не в грани личности. Как выразился Джордж Б. Шоу, “любовь — это грубое преувеличение различия между одним человеком и всеми остальными”.

Есть две причины, почему любовь такова. Первая причина — это сила обольщения. Если вы со мной из-за моего ума, богатства или красоты, а не из-за меня как такового, то наши отношения будут хрупкими. Психолог Стивен Пинкер так описывает тревогу на этот счет:

Как вы можете быть уверены, что потенциальный партнер не оставит вас в ту же минуту, как этот шаг станет разумным — скажем, когда поблизости объявится кандидат, превосходящий вас по всем пунктам? Один из ответов таков: не принимайте партнера, который хочет быть с вами по рациональным причинам; ищите такого, который останется с вами потому, что вы — это вы.

Такая привязанность может показаться иррациональной, но это приятная иррациональность, и если тот человек, в свою очередь, интересуется вами, это может быть очень привлекательный вариант. “Нежное признание, что внешность вашего возлюбленного, его заработок и ай-кью соответствуют вашим минимальным стандартам, может убить всю романтику, — пишет Пинкер. — Путь к сердцу человека — провозглашать нечто противоположное: что вы его любите, потому что не можете иначе”. И действительно: обнаружены специализированные системы, отвечающие за романтическую любовь и привязанность, а некоторые утверждают, что можно “подсесть” на определенного человека точно так же, как на кокаин (хотя речь тут идет не столько о романтической любви, сколько о любви матери к ребенку).

Сосредоточенность на индивидах — это не просто стратегия обольщения. Другая причина, почему мы влюбляемся в индивидов — в том, что мы сосредоточены на индивидуальности во всем, что представляется нам ценным. Так же мы рассуждаем о произведениях искусства, потребительских товарах и объектах, имеющих сентиментальную ценность. Если бы у меня была картина Шагала и кто-то заменил бы ее дубликатом, мне было бы неприятно, даже если бы я не мог отличить оригинал от подделки. Я хочу именно эту картину, а не что-то похожее на нее. Поддельный “Ролекс” гораздо дешевле настоящего, и неважно, насколько он хорош. И когда мы заменяем дубликатами некие привычные детям и успокаивающие их предметы либо любимых плюшевых мишек (см. следующую главу), они остаются не очень-то довольны.

Подумайте о человеке, которого сильнее всего любите. А теперь представьте, что есть некто, выглядящий практически так же — и большинство людей не смогут различить этих двоих. Представьте, что это генетически идентичный клон вашего любимого человека, которого воспитывали в том же доме те же родители.

Или представьте, что у вашего партнера есть однояйцевый близнец. Если вас привлекают внешние качества человека, а не сам человек, то ваше влечение должно распространяться и на близнеца. Но, что интересно, исследования с участием людей, состоящих в браке с близнецами, показывают, что этого не происходит. Романтическая привязанность касается вашего супруга или супруги, а не их внешности.

Сексуальное желание тоже настроено на индивидов, а не на их качества — хотя тут как раз менее знакомый индивид может вызывать более сильную реакцию. Это хорошо иллюстрирует пьеса Исаака Башевиса Зингера, в которой случайно происходит постельная подмена. Зингер рассказывает о глупце, который уходит далеко от своего городка Хелм, теряется, в итоге возвращается домой, но думает, будто оказался в другом городе, где люди выглядят совершенно так же, как у него дома. Он видит свою жену, которая давно ему наскучила, и вдруг испытывает сильное возбуждение. На уровне ощущений она, конечно, знакома ему — но мы не мыслим ощущениями. Насколько я знаю, такие эксперименты не проводились, но я уверен, что люди были бы необычно взволнованы, даже возбуждены, при виде обнаженного близнеца своей супруги (супруга), хотя на уровне внешних ощущений тело было бы им совершенно знакомо.

Впрочем, некоторые версии этого эксперимента проводятся в Сети каждый день. Порносайты вывешивают фотографии обнаженных знаменитостей, выдернутые из фильмов или снятые с помощью телеобъектива. Эти фотографии, как предполагается, возбуждают не сами по себе (порой картинка размыта, а персонажи неузнаваемы): возбуждает понимание, кто именно изображен на фотографии. Если вам скажут, что это кто-то другой, возбуждение уляжется. Журналы заплатят целые состояния за фотографии обнаженных знаменитостей и не заплатят ничего за снимки кого-то очень похожего, даже если с физической точки зрения картинка идентична. Это сексуальный эквивалент истории о Вермеере и ван Меегерене.

Или возьмите активно развивающуюся отрасль теле-дилдоники³, позволяющую заняться сексом с реальным человеком по интернету с помощью приборов, обеспечивающих разного рода стимуляцию. Если бы меня спросили, куда вложить деньги, то я бы посоветовал инвестировать именно туда. Полагаю, что это занятие при эффективной технической поддержке станет чрезвычайно популярным. Оно обеспечит людям возможность секса с настоящим (пусть и далеким) человеком с минимальными последствиями. Это также хорошая иллюстрация “более глубоких” факторов сексуальной привлекательности, о которых я говорил.

Удовольствие, которое человек получит, во многом будет зависеть от того, кто нажимает кнопки на другой стороне. Красивая кинозвезда? Кто-нибудь того же пола, что и вы? Ваша мама? Физиологические ощущения могут быть одинаковыми, но физиологией дело не ограничивается.

Последняя иллюстрация эссенциалистской природы желания — это редкое заболевание, синдром Капгра: страдающие им люди считают, что близкие, в том числе супруги, подменены точными копиями. Одна теория объясняет это тем, что у больных пострадала часть мозга, отвечающая за эмоциональную реакцию при встрече с любимыми. Больной может увидеть женщину, выглядящую точь-в-точь как его жена, но он не чувствует, что это она и есть. Возникает интуитивное ощущение, что это незнакомка, и проблема решается путем обозначения ее как самозванки — клона, пришельца, робота.

Типичная реакция — страх и гнев, и бывали случаи, когда больные даже убивали членов своей семьи. Но есть одно известное исключение — реальная история, произошедшая в 1931 году и напоминающая пьесу Зингера о потерявшемся глупце. Некая женщина жаловалась на любовника: он был неумел и не слишком щедро одарен природой. Но после травмы мозга она встретила кого-то “нового”. Он выглядел точно так же, как мужчина, которого она знала, но был “богатым, мужественным, красивым и аристократичным”. Сексуальные и романтические чувства глубоки, и ее болезнь позволила ей начать с начала, увидеть в своем любовнике другого, более привлекательного человека. Это яркий пример эссенциалистской природы привлекательности. Как писал Шекспир, “любовь глядит не взором, а душой”*.

“Сон в летнюю ночь” (пер. M. Лозинского).