Прощай, Нью-Йорк?

Глава 36

Случайности не случайны… и всё происходящее в нашей жизни, так или иначе, влияет на наше будущее. Каждое наше решение, каждый наш выбор и едва ли не каждое наше слово изменяет наше прошлое, связывает нас с определёнными людьми, с определёнными местами.

Мы говорили с Адамом четыре дня назад и каждый следующий день, вплоть до сегодняшнего, я пыталась решиться на разговор с Брайаном, но я так и не смогла на него осмелиться.

Сначала это был простой страх. Я боялась боли, боялась ярости Брайана, боялась его злости, боялась его самого, хоть и понимала, что всё это того стоит. А потом… случайности не случайны.

Тошнота… в первый день я ссылалась на простое несварение от местной еды, но когда на утро следующего дня меня первым делом начало тошнить, я не стала обманывать себя и сразу всё поняла, а главное приняла.

До появления тошноты сначала у меня просто болел живот, на работе периодически кружилась голова и клянусь, первые несколько дней я действительно ничего не подозревала, но когда меня тошнило два дня подряд…

Я беременна.

Нет, я не делала тест, покупать его было бы слишком рискованно, Брайан бы сразу всё узнал, а я пока не уверена, что хочу ему всё скорее рассказать. Но… случайности не случайны. Меня не случайно начало тошнить по утрам, не случайно появилась слабость, не случайно начала кружиться голова и у меня точно не случайно началась задержка.

Я беременна… от Брайана, от человека, которого я не ненавижу, но за которого в скором времени, а теперь ещё раньше, выйду замуж.

Страх? Паника? Нет… я просто ещё ничего не поняла, не осознала, но я уже чувствую подступающее к моему сердцу волнение.

Я помню, что чувствовала, когда четыре года назад узнала, что беременна от Джека. Я помню, как была напугана, как была растеряна и явно ко всему этому не готова. Я помню, как я боялась, но сейчас… этого панического страха нет, по крайней мере, сейчас.

Несознательно приложив ладонь к животу, я пытаюсь почувствовать хоть что-то, но это глупо… срок где-то две недели.

Я беременна… снова… но уже не от того, кого люблю всей душой, а от того, кого ненавижу. За всё время наших с Брайаном отношений я, конечно же, думала о возможной беременности, я размышляла о том, буду ли я любить ребёнка от человека, который причиняет мне такую сильную как физическую, так и психологическую боль, от человека, который насильно удерживает меня рядом с собой. И я думала о том, что, скорее всего не просто не буду любить этого ребёнка, я думала о том, что я буду испытывать к нему отвращение, как бы ужасно это не звучало.

Но сейчас сидя на полу в ванной и осознавая, что я беременна от Брайана, я ничего этого не чувствую. Я не чувствую отвращения к этому ребёнку, я не чувствую к нему той ненависти, которую чувствую к его отцу, я не хочу причинять ему вред или боль и я не чувствую желания поскорее от него избавиться… я хочу оставить этого ребёнка, хочу сохранить его, хочу оберегать его…

— Клэр? Всё нормально? — вдруг стучится в дверь ванной комнаты Брайан, и от неожиданности я вздрагиваю.

— Да, — словно очнувшись от забытья, отвечаю я и, наконец, возвращаюсь в реальность. — Я скоро выйду, всё хорошо, — повторяю я, но не спешу подняться с кафельного пола, на котором сижу.

Я слышу, как Брайан отходит от двери и, оглядываясь по сторонам, пытаюсь прийти в себя и только сейчас осознаю, что по моим щекам скатываются одинокие слёзы. От радости или от страха? Или же от неизвестности?

Опустив взгляд на ладонь на своём животе, на лице появляется улыбка, улыбка, которая смешивается с моими слезами. Я рада, рада, что беременна, рада, что вообще могу иметь детей после того, как потеряла ребёнка четыре года назад, после того, что мне пришлось перенести. Но… эта радость она мимолётна.

С трудом встав с пола, я умываюсь холодной водой и, подняв голову, задерживаю взгляд на своём отражении в зеркале.

За дверью этой ванной комнаты меня ждёт Брайан, отец ребёнка, которого я ношу, человек, который непременно будет рад моей беременности, ведь эта новость лишь поднимет его рейтинг среди граждан нашей страны и в частности нашего штата. И я думаю, что Брайан сам как простой человек, как мужчина будет рад стать отцом, но… я не хочу делить с ним этого ребёнка.

Стоит ли мне вообще говорить о том, как всё это не вовремя? У меня только появился шанс избавиться от Брайана, шанс уйти от него, рассказать всему миру какой он на самом деле и выиграть в этой игре… а сейчас… этому не бывать.

План Адама в этом случае отпадает. Разозлив Брайана, я могу вновь потерять ребёнка, а во второй раз я этого не вынесу. И мне даже думать больно о том, что если бы я не боялась и спровоцировала его ещё пару дней назад… я бы, скорее всего, потеряла ребёнка и даже не узнала об этом.

— Кларисса! — вновь кричит мне Брайан и я, наконец, перевожу взгляд от своего отражения в зеркале и подхожу к двери.

— Извини, — открыв дверь, улыбаюсь ему я и, поцеловав Брайана в щёку, пропускаю его в ванную.

Я опускаюсь на кровать и просто сижу в звуках шумящей воды и пустым взглядом смотрю вперёд.

В данном случае ребёнок… означает для меня конец, он означает конец всей этой игры между Джеком и мной, между мной и моей мнимой свободы от Брайана.

Может, раньше у меня и был шанс освободиться от него, но теперь… этому не бывать.

Он не отпустит меня… только не с ребёнком. Если я захочу уйти, то Брайан заберёт его у меня… он в лучшем случае просто заберёт моего ребёнка, выставив меня не в лучшем свете. И поэтому, если я не хочу терять этого ребёнка, если я хочу видеть его и участвовать в его жизни… я уже навсегда останусь с Брайаном.

И теперь я чувствую его… чувствую подступающий ко мне страх. Страх того, что теперь мне всю свою жизнь придётся лгать и носить маску счастливой женщины, страх того, что теперь мне до конца жизни придётся терпеть издевательства Брайана, терпеть его самого, страх того, что мне просто придётся со всем этим смериться.

Я не сразу замечаю скатывающиеся по щекам слёзы, не сразу замечаю, как дрожат мои руки, как неприятно сводит живот, я не сразу замечаю, как страх овладевает мной, как он рассеивается по всему моему телу, едва ли не перерастая в панику.

Облокачиваясь локтями о колени, я закрываю лицо руками и на мгновение даю волю слезам и эмоциям.

Я, конечно, могу рискнуть и всё же попытаться уйти от Брайана, рассказать всё друзьям, попросить у них помощи, я могу рискнуть, сделать это в последний раз и возможно выиграть, я могу освободиться, устроить скандал и, если мне повезёт, сохранить ребёнка. Но также я могу вновь потерять его, но обрести свободу, но смогу ли я тогда вновь жить?

Кажется, мне нужна помощь, потому что я не знаю, что мне делать, я не знаю, как мне поступить, я не знаю, как мне одной со всем этим справиться! И почему-то в голове у меня появляется лишь один образ, лишь один человек, с которым я не виделась уже почти три недели, но только этот человек может действительно меня понять, потому что только этого человека я действительно хочу видеть.

Растерянно оглядывая номер, я пытаюсь поторопиться и скорее одеться, чтобы уйти. Руки дрожат и не слушаются, поэтому надеть бирюзовую кофту мне удаётся только с третьего раза, а застегнуть пуговицу на тёмно-синих узких джинсах едва ли не с пятого.

Меня всю колотит, словно у меня резко поднялась температура, мне не по себе, мне страшно, я переживаю, моё дыхание сбивается, сердце бьётся слишком быстро и прежде чем уйти, я торопливо бросаю взгляд в зеркало.

С отражения на меня смотрит напуганная девушка с покрасневшими от слёз глазами, ей страшно и она уже устала бояться и всё время бежать.

Мои волосы собраны в торопливый пучок, который наполовину уже распался, на напуганном лице нет ни капли макияжа, покрасневшие глаза и мокрые ресницы придают ещё большей усталости, но сейчас это волнует меня меньше всего.

— Клэр? Уже уходишь? — вдруг слышу я голос Брайана и перевожу взгляд в отражении с себя на него.

— Да, — обернувшись на Брайана, киваю я. — В ателье небольшие проблемы…

— Ты плакала? — подходя ко мне, перебивает меня он, и я торопливо вытираю лицо ладонью. — Что-то случилось?

— Мы ничего не успеваем, думаю, показ придётся отменить, — на ходу придумаю я, когда Брайан подходит ко мне слишком близко и обнимает меня за плечи.

— Это не повод так расстраиваться, в этом году будет ещё одна неделя моды.

— Знаю, но… я столько работала, — выдыхаю я, упираясь ладонью в его оголённый влажный после душа торс. — Но ты прав, а сейчас мне пора… возможно у нас ещё есть шанс всё успеть.

Я натянуто улыбаюсь Брайану и кратко целую его, но он задерживает меня, притягивает ближе к себе, углубляя поцелуй и обнимая меня за талию.

— Увидимся вечером, — прерываю поцелуй я и, взяв пальто, выхожу из номера.

Холодный воздух, падающий крупными хлопьями снег… раньше меня это успокаивало, приводило в чувство, но не сейчас. Я бездумно иду по улицам Нью-Йорка, я теряюсь в толпе людей и понимаю, что мой страх перерастает в панику, и я словно во сне достаю свой телефон из кармана и от неизвестности, от безысходности, от пожирающего меня изнутри страха набираю номер Джека.

Именно его я хочу сейчас видеть, именно ему я хочу всё рассказать, именно ему я хочу доверить все свои страхи и переживания и я думаю, именно он сможет меня сейчас понять.

Я верю, Джек что-нибудь придумает, он… поможет мне, он успокоит меня, внушит мне безопасность.

Долгие нудные гудки уже несколько секунд эхом отдаются в моей голове, руки дрожат и в глазах стоят слёзы. Я рискую, подставляю сейчас и себя и Джека, но мне так страшно…

— Да? — вдруг сменяются гудки уже давно знакомым мне голосом, и Джек не знает, что это я.

— Джек? — резко остановившись посреди улицы у какого-то магазина, едва слышно и ужасно напуганно говорю я, а слёзы тут же вырываются наружу, быстро скатываясь по щекам.

— Клэр? — тут же сменившимся тоном настороженно спрашивает Джек и от его голоса подкашиваются коленки, и, кажется, на секунду мне становится спокойнее. — Что случилось?

— Мне нужно с тобой встретиться, — оглядываясь по сторонам, говорю я и пытаюсь сквозь пелену слёз и идущий снег, понять, где я нахожусь.

— Ты уверена, что это…

— Джек, пожалуйста! — всхлипываю я и опускаю взгляд вниз.

Внутри всё сжимается… стягивается в тугой узел и к этому паническому страху вдруг добавляется чувство одиночества.

Я не позвонила Адаму, потому что… у нас с Адамом не той истории, что есть с Джеком, я не переживала с ним то, что переживала с Джеком и лишь Джек знает меня, он знает каждый мой страх, он знает как спасти меня, знает как меня защитить, успокоить. Он знает… по крайней мере, он знал.

А Джессика… она не поймёт меня, не поможет мне и ей нельзя волноваться, я не хочу лишний раз пугать её. И я понимаю, что обращаться к Джеку тоже не честно по отношению к нему самому. В этом случае я подставляю не только себя, но и его и в этом случае я веду себя как полная эгоистка, потому что думаю только о себе, но я не могу справиться я с этим одна… я не могу сама принять решение и только Джек может меня хоть как-то понять и я надеюсь успокоить или хотя бы внушить мне спокойствие.

— Где и когда, Клэр? — после недолгого молчания, решительно спрашивает Джек.

— Прямо сейчас в нашем кафе… на Пятой авеню, — с просящейся на лицо едва заметной улыбкой говорю я, и воспоминания тут же накрывают меня с головой.

— Хорошо, я сейчас буду, — напряжённо говорит он и я, кажется, наконец, могу дышать. — Клэр, — вдруг говорит Джек, за секунду до того как я хочу сбросить звонок, — что случилось? Ты пугаешь меня.

— Знаю, но… ты нужен мне… нужен мне прямо сейчас, — кусая губу, говорю я, чувствуя, как быстро бьётся сердце и, понимая, как нелегко мне будет рассказать всё Джеку, понимая, как это будет больно.

— Хорошо, — взволнованно выдыхает он. — Я скоро буду.

Снова быстрые монотонные гудки и я убираю телефон в карман. Я около минуты стою на месте, просто собираюсь с мыслями и только потом иду в сторону кафе, в котором мы с Джеком познакомились. Тогда оно принадлежало ему, а сейчас… не знаю, почему я вообще решила, что оно всё ещё работает, но раз Джек сказал, что придёт, значит, я угадала.

Я добираюсь до кафе довольно быстро и никаких проблем по пути у меня не возникает, лишь воспоминания из прошлого накатывают на меня с такой силой, что на какое-то мгновение моя беременность в моих мыслях уходит на второй план. Но лишь на мгновение.

Мои руки всё ещё дрожат, страх по-прежнему сидит внутри меня, а слёзы в любой момент готовы вырваться наружу.

В кафе сейчас довольно много людей, заняты практически всё столики, но наш с Джеком столик, моё и его любимое место у большого окна оказалось свободным.

Я помню, как сидела здесь одним жарким майским днём, делала зарисовки в своём блокноте, и в тот момент ко мне подсел Джек и заговорил со мной, он обвинял меня в том, что я заняла его любимое место.

Вернуться бы назад, но не для того, чтобы что-то исправлять, а для того, чтобы всё это ещё раз прожить. Как же тогда было легко…

Сняв своё пальто, я сажусь за столик спиной к двери, чтобы вновь вошедшие посетители не видели моё зарёванное лицо и просто стала ждать, пытаясь усмирить дрожащие руки.

— Кофе, пожалуйста, — говорю я подошедшей ко мне официантке и она, кивнув мне, уходит, забирая с собой меню, которое даже не успела мне подать.

Я жду Джека около пятнадцати минут, моё кофе уже начинает остывать, а терпения с каждой секундой становится всё меньше. Я переживаю, волнуюсь, потому что не знаю, как сказать всё Джеку, не знаю, как он на всё отреагирует, не знаю, как он всё это воспримет.

— Клэр? — вдруг слышу я голос Джека и тут же чувствую его руку на своей спине. — Что случилось?

Джек обходит стол и садится напротив меня и внимательно всматривается в моё лицо. В его карих глазах мелькает непонимание, волнение, возможно даже страх, его губы плотно сжаты, а руки, лежащие на столе, тут же тянутся к моим сжимающим кружку с кофе ладоням.

— Клэри? — тихо спрашивает Джек и берёт меня за дрожащую руку, а я опускаю взгляд и зажмуриваюсь, боясь вздохнуть. Кажется, мне стало ещё хуже, ещё страшнее. — Что случилось? Это из-за Брайана?

Я чувствую, как по щекам скатываются слёзы, чувствую, как тёплые ладони Джека крепко сжимает мои, чувствую, как от этих касания по рукам пробегаются мурашки, чувствую, как мне всё ещё страшно. Я бы хотела сейчас сесть рядом с ним, обнять его и попросить, чтобы он всё это прекратил, попросить его сказать мне, что всё это лишь дурной сон и завтра наша свадьба, а с нашим ребёнком всё в порядке у нас всё хорошо.

Но это лишь мечты, лишь мои нереальные и неисполнимые желания.

— Я пропал, потому что не хотел зря злить Брайана, когда ты всё ещё с ним, — говорит Джек. — Адам сказал тебе, что я против его идиотского и жутко рискового плана? Я против того, что бы ты так себя подставляла! Мы сможем…

— Я беременна, — с трудом подняв взгляд на Джека, прервав его, выдыхаю я.

Всё вокруг нас словно резко останавливается. Джек вмиг замолкает и застывшим взглядом смотрит на меня. Он в самом настоящем шоке, а я затаила дыхания и со слезами на глазах смотрю на Джека.

Я не могу сдержать всхлипов и освободив одну руку пытаюсь смахивать слёзы с щёк, но меня по-прежнему всю трясёт. Но Джек молчит, он смотрит на меня так, словно я только что выстрелила в него, словно я только что самым мерзким образом предала его и он молчит.

Проходит, наверное, минуты две и только потом Джек начинает приходить в себя, он переводит свой растерянный взгляд вниз, обдумывая услышанное, и я чувствую, как он отпускает мою руку.

Я относительно успокоилась, потому что теперь всё моё внимание и волнение направлено на Джека и на его реакцию. Между нами уже несколько минут стоит тишина, слышны лишь разговоры людей с соседних столиков и звон посуды.

Джек молчит, и я не решаюсь говорить. Глупо было бы надеяться, что он обрадуется моей новости, но честно сказать, я рассчитывала на немного другую его реакцию. Я была уверена, что он растеряется, но я также была уверена, что Джек поддержит меня.

— Джек… — выдыхаю я, когда тишина между нами уже слишком затянулась.

Наконец перестав смотреть вниз, Джек поднимает на меня омраченный взгляд, резко встаёт от чего наш столик чуть двигается в сторону, а моё кофе едва ли не разливается, и Джек… вдруг уходит.

Я ещё несколько секунд пытаюсь понять, что произошло, но Джек… он, правда, ушёл, оставил меня и просто ушёл, не сказав мне, ни слова.

Я несколько тихих минут сижу за столиком, утираю слёзы, прячу страх глубоко в своём сердце, пытаюсь надеть маску безразличия и расплатившись за так и нетронутое кофе, ухожу.

Я не знаю, почему он ничего мне не сказал, не знаю, почему Джек просто взял и ушёл, почему он бросил меня одну в такой сложный для меня момент, но если честно, то я и не хочу знать.

Я попыталась сделать хоть что-то, и теперь у меня нет никого выбора. Всё решилось само собой, я рассказываю всё Брайану и остаюсь с ним. Этого и стоило ожидать.

Но… в глубине своей души я верила в то, что освободившись от Брайана, мы с Джеком… сможем попытаться быть вместе вновь. Это странно, это… даже ненормально, наверное, но я думала об этом, может даже надеялась на это, но с ребёнком на руках… отец которого является Брайан… не думаю, что Джек этого захочет. Да и о чём я вообще говорю? У нас уже давно всё потеряно.

Стараясь игнорировать давящую боль в сердце и делать вид, что у меня всё отлично, как и всегда, я направляюсь на работу, надеваю маску позитивной и трудолюбивой Клариссы Олдридж и вру настолько хорошо, что даже Софи, которая знает меня как облупленную, не замечает во мне подвоха.

Мой крайний способ справляться с проблемами — просто их не замечать, делать вид, что всё хорошо и иногда я вру настолько правдоподобно, что начинаю верить сама себе.

Но от этого мне легче не становится, обычно со временем становится лишь хуже, и я закрываюсь в себе, прячу боль и проблему в дальний ящик, но это как болезнь — одними обезболивающими себе не помочь.

— Запись рекламного ролика назначена на следующую неделю, — говорит мне Софи, когда мы вместе с ней идём на главное производство, где полным ходом готовится грядущая коллекция. В моём ателье, к сожалению, для главного здания просто недостаточно места, поэтому вся подготовка остаётся практически без моего контроля. — Мы должны успеть всё отснять за четыре дня.

— Отлично, — говорю девушке я, но мне сложно сосредоточиться на работе, я всё ещё в мыслях о Джеке, о ребёнке, о страхе, в котором всё ещё нахожусь. — Надеюсь, главное платье будет готово к съёмкам.

— Думаю, мы уложимся, и показ состоится, — улыбается мне Софи, когда мы заходим в одно из многочисленных зданий Нью-Йорка, и мне вдруг приходит смс.

Проходя через большой холл, я достаю мобильник, проверяю сообщения и резко останавливаюсь.

— Всё хорошо? — заметив, что я отстала, спрашивает у меня Софи, но я едва ли её слышу.

Я несколько раз перечитываю его сообщение, думая о том, стоит ли мне ехать и, думая о том, почему для нашей встречи Джек выбрал отель, а не кафе и просто парк.

Сообщив Софи, что мне срочно нужно уходить и передав ей все указания насчёт работы, я выхожу из здания и, остановив такси, направляюсь по указанному Джеком адресу.

Внутри меня всё снова закипает, руки вновь начинают дрожать и когда я, наконец, добираюсь до нужного отеля и поднимаюсь на этаж, меня едва ли не буквально парализует страх, как будто я сейчас стучусь в дверь к Брайану, а не к Джеку.

— Привет, — открывает дверь Джек и пропускает меня вперёд. У него странный вид, он волнуется.

Зайдя в номер и пройдя в главную комнату, я застываю на месте, потому что здесь Джессика, Адама и даже Сэм! Они все смотрят на меня с мерзким сожалением и жалостью, от чего меня тут же начинает тошнить.

— Ты сказал им? — недовольно оборачиваюсь на Джека я.

— Ты даже не представляешь, как ты напугала меня! — делает шаг в мою сторону он, но я отхожу назад, чувствуя, как начинаю терять контроль, как начинает щипать нос от вновь подступающих к глазам слёз.

— Клэр, всё будет хорошо…

— Не надо так говорить! — обернувшись на взволнованную Джессику, перебиваю её я. — Потому что ничего хорошо уже не будет, ясно? Я беременна, Джессика! Беременна от Брайана и весь план Адама летит к чертям!

— Мы что-нибудь придумает, мы тебя…

— Адам, — перебиваю его я, выставив вперёд руку. — Ты слышишь, что я говорю? Я беременна! — со слезами на глазах усмехаюсь я. — Беременна от Брайана! Но… я не хочу избавляться от этого ребёнка, — оборачиваюсь на Джека я и встречаюсь с его поникшим взглядом. — После того, что случилось, Джек, я не посмею навредить этому ребёнку пусть он даже и от Брайана, от человека, которого я всем сердцем ненавижу, но малыш в этом не виноват.

На какое-то время между всеми нами повисает тишина, слёзы уже стоят в моих глазах. Эти слёзы… они о того, что… всё закончено.

— Ты уже всё решила… — прерывает тишину тихий голос Адам и он даже не спрашивает меня. — Но всё же…

— Нет…

Я чувствую, как Джек вдруг опускает свою руку на моё плечо и от этого жеста мне хочется развернуться и просто довериться Джеку, но я едва ли сдерживаю себя, чтобы не отойти от него.

— Клэр, давай поговорим наедине, — говорит мне он и взглядом указывает на одну из комнат.

Я пару секунд неуверенно смотрю Джеку в глаза решая, стоит ли нам вообще говорить или будет лучше закончить всё это прямо сейчас.

Я неуверенно киваю и, когда Джек закрывает дверь комнаты, в которую мы заходим, между нами повисает всё та же старая добрая тишина. Мы с Джеком просто смотрим друг на друга в тусклом освещении комнаты этого старого отеля и ничего не говорим. Наши глаза говорят за нас.

У Джека растёт сын, я беременна и мы оба ненавидим людей, с которыми нам приходится делить постель и… мы также ненавидим друг друга. У нас с Джеком есть история, сумасшедшая история, которая привела нас к этому ещё более сумасшедшему концу.

Да… было крайне глупо думать, что у нас есть право на «счастливый конец» на совместный «счастливый конец».

— Прости меня, — наконец выдыхаю я. — Прости, за то, что вернулась в Нью-Йорк, за то, что напомнила о себе, что заставила тебя снова меня увидеть, — неотрывно смотрю на Джека я. — Прости за то, что сказала тебе сегодня… я просто испугалась, не знала, что мне делать…

— Клэр, не надо, — перебивает меня он.

— Это конец, Джек, — качаю головой я.

— Не говори так! — раздражаясь, повышает голос он. — Если ты думаешь, что из-за этой беременности я отвернусь от тебя, то ты дура, Клэр, — смотрит на меня Джек.

— Дело не в этом…

— Тогда скажи это, — вдруг подходит ко мне Джек, и я даже не успеваю отступить назад. — Скажи, что жалеешь о времени, которое у нас было, скажи, что ты проклинаешь тот день, когда познакомилась со мной, скажи это, Клэр, давай! — требовательно говорит Джек, находясь ко мне слишком близко. — Скажи, Кларисса, скажи, что не любишь меня, что никогда меня не любила и я отпущу тебя!

Я избегаю его взгляда, смотрю вниз, чувствуя, как со страхом бьётся сердце, как вдруг начинает дрожать моя нижняя губа. Я могу хорошо врать, я умею врать, но… Джек знает, что это не так.

— Ну же, — подняв мою голову за подбородок и заставив меня взглянуть на него, говорит он.

— И что дальше? — шёпотом спрашиваю его я. — Какой у тебя план?

— Давай уедем, я заберу тебя, и мы просто сбежим, — голосом полным уверенности говорит он.

— А потом? Ты бросишь своего сына, и мы будем скрываться вместе всю жизнь? — спрашиваю я, и Джек делает шаг назад. — Джек, тебе не кажется, что всё, что с нами происходит, всё то, что заставляет нас постоянно расставаться… всё это правильно? Вспомни наше время… мы с тобой постоянно друг друга сжигали, когда должны были лишь зажигать, а в этом большая разница, — говорю я, смотря на расплывающийся перед моими глазами силуэт.

— Ты не права, — говорит он. — Мы с тобой должны быть вместе, и ты сама это знаешь, ты это чувствуешь, — подходит ко мне Джек. — У нас тобой одни и те же пустоты в сердцах, одна и та же боль, но когда мы вместе… всё иначе.

— У нас не получится сбежать, у меня не получится засудить Брайана без веских доказательств, а он будет защищаться, и в большом проигрыше останусь я. Поэтому… в этом разговоре нет смысла.

— Клэр…

— Джек, ты не думал, почему я позвонила именно тебе, а не Джессике или Адаму? — пытаясь отойти от Джека, спрашиваю я. — Потому что никто за этой дверью никогда не сможет меня понять так, как можешь понять ты. Они понятия не имеют через что мы с тобой прошли. Да, они всё знает, они слышали и видели, но они не чувствовали того, что чувствовали мы с тобой. Они не понимают… не знают и никогда не узнают, что у нас с тобой было и что у нас с тобой всё ещё есть!

Я хочу защитить его, защитить его семью, потому что мы проиграли и пытаться больше просто нет смысла, будет только хуже.

— И я прошу тебя, Джек, понять меня, вспомни через что я лично прошла, что я потеряла, каким образом и… пойми меня, Джек. Пойми, почему я так хочу этого ребёнка, пойми, почему я боюсь рисковать и… что-то предпринимать ради мнимой свободы, которая мне всё равно не светит, — подходя к Джеку, говорю я. — Я прошу, пойми меня, Джек, и, пожалуйста, отпусти меня!

Джек отводит взгляд, качает головой, и я вижу, как сильно он сжимает челюсть.

— Я до последнего верил в то, что у нас все получится и лучше бы ты солгала мне, потому что я не могу вынести эту правду, — тихим хрипловатым голосом говорит он.

— Всё будет хорошо, — хоть на глазах и слёзы, пытаясь улыбнуться, киваю я и Джек, наконец, переводит на меня взгляд и он обнимает меня, крепко прижимая к себе.

Сначала я неуверенно отвечаю ему на объятия, но уже через мгновение также сильно прижимаюсь к нему, словно это может мне как-то помочь.

Тихая погружённая в тусклый свет комната, мы с Джеком стоим в обнимку не желая отпускать друг друга, слёзы в моих глазах и понимание того, что… это наши последние объятия, последние минуты вдвоём. Понимание того, что для нас с Джеком… это конец.

— Что бы ты там не говорила, я всё равно больше никогда тебя не отпущу, — вдруг шепчет мне он.

Но не думаю, что мне стоит придавать этому значение, это лишь ложные надежды, поэтому мне нужно отпустить Джека прямо сейчас.