Прощай, Нью-Йорк?

Глава 48

Так странно смотреть на себя в зеркало и видеть заметно выпирающий живот, понимая, что он возник не из-за переедания. Живот появлялся постепенно, и я только сейчас действительно заметила, какой он уже большой и заметный.

Я стою в одном нижнем белье напротив зеркала в ванной и, не отводя взгляда от своего отражения, я опускаю ладони на свой живот и тут же чувствую, как по всему телу распространяются мурашки и в комнате словно становится холоднее.

Резкий вдох и мои лёгкие наполняются воздухом, а уже через секунду я делаю выдох, и моё отражение перед моими глазами начинает расплываться.

Это так странно видеть себя действительно беременной, ведь, если раньше я просто знала это, то сейчас я это отчётливо вижу и… едва ли могу в это поверить.

Держа руки на животе и поглаживая его, я невольно улыбаюсь, но в тоже время в голову лезут мысли о том, что это уже должно было быть.

— Ты скоро? — стучится в дверь Брайан, и я тут же смахиваю слёзы и накидываю на себя халат.

— Уже выхожу, — отвечаю я, открывая дверь.

— Поторопись…

— Езжай один, Джессика звонила, мы договорились встретиться.

— Ладно, — кивает Брайан и поднимается на второй этаж, пока я иду на кухню.

С нашей свадьбы прошло два месяца и всё идет… даже лучше, чем я думала. Мы с Брайаном работаем, видимся только по утрам, прежде чем уехать на работу и по вечерам, когда уже возвращаемся. Должность сенатора его сильно нагрузила, и Брайан стал вымещать всю свою злость и всё свою раздражительность не на мне, а на своих сотрудниках, но там всё это обходится лишь криками. А со мной Брайан крайне спокоен, он постоянно спрашивает меня, как я себя чувствую, не нужно ли мне чего, он… заботлив по отношению ко мне и я надеюсь, что так будет продолжаться хотя бы до моих родов.

Сейчас я на четвёртом месяце и я всё ещё иногда забываю, что беременна и могу потянуться за бокалом шампанского на каком-нибудь мероприятии, могу забыть, что мне следует носить более мешковатую одежду, потому что для общества я только на втором месяце, могу быть слишком активной, слишком много работать, не спать по ночам, забывать поесть, но со мной всегда Брайан, Софи и та же Джессика, которые постоянно останавливают меня и напоминают мне заботить если уж не о себе, то о своём ребёнке.

Когда мы с Брайаном объявили о моей беременности, все были крайне удивлены. Брайан стал ещё более востребование и популярнее как политик, а его родители были просто в шоке, и я думаю, улыбка ещё долго не сойдёт с их лиц.

Адам звонит довольно редко и то не мне, а Джессике, через которую мы теперь и общаемся. У него всё хорошо, как и у Джека, о котором, по крайней мере, я практически ничего не слышу, но Адам говорит, что он в порядке, что они всей семьёй живут в Англии и возвращаться пока не планируют. Джек управляет той частью их семейного бизнеса в Англии, и теперь его мотивация возвращаться в Нью-Йорк из-за работы абсолютно утрачена, и я этому рада. Мы вдали друг от друга, у нас свои семьи и всё хорошо, тоска проходит, уже почти прошла.

Я больше почти не думаю о прошлом, воспоминания из моей прошлой жизни сменяются новыми из моего настоящего. Потому что каждый новый прожитый день, каждая новая неделя это что-то особенное. Я с нетерпением жду, когда мы с Брайаном пойдём в больницу на УЗИ, чтобы узнать пол ребёнка, жду, когда малыш начнёт толкаться, чтобы почувствовать его и это ожидание… оно очень приятное, это словно трепещущееся чувство внутри, это словно бабочки в твоём животе, когда ты влюблён.

Мы довольно часто встречаемся с Джессикой, я прихожу к ней в гости, вожусь с малышкой Изабеллой, которая растёт не по дням, а по часам, мы часто гуляем с подругой по Центральному парку с коляской и сейчас я также направляюсь в парк, чтобы встретиться с Джессикой. И всё это так странно… кажется, ещё вчера мы ходили вместе в университет, и обсуждали парней на потоке, а сегодня Джессика уже мама, а я вот-вот ею стану. Время летит слишком быстро, и я даже не заметила, как мы выросли.

— Привет, — шепчет мне Джессика, держась за коляску, когда я подхожу к ней, видимо, Изи спит.

— Привет, — улыбаюсь подруге я, и, обняв её, заглядываю в коляску, в которой сладко спит малышка Изабелла, которую я называю Изи и Джессику это жутко раздражает, она всегда не любила, когда я коверкала имена.

— Клэри, дорогая, — с чересчур вежливым тоном и довольной улыбкой начинает говорить Джессика, не спеша идя вперёд, — что тебе подарить на день рождения? И кстати, устроить тебе вечеринку как в старые добрые?

— Нет, не стоит, — не сдерживаю смеха я. — Я уже слишком стара для вечеринок! И думаю, я не в том положении, чтобы веселиться…

— Хорошо… — довольно уныло протягивает Джессика вдруг остановившись, собирает длинные светлые немного завитые волосы в высоко поднятую шишку. — Будешь отмечать с Брайаном?

За эти два месяца Джессика смирилась с Брайаном, они даже говорят иногда, но наверное, Джессика никогда не будет относиться к нему хорошо, и я её понимаю. Если бы Сэм хоть раз поднял на Джессику руку, я бы вообще никогда в жизни ни с ним, ни с подругой, которая продолжила с ним отношения не стала разговаривать. Но… никогда не говори «никогда» верно?

— Не знаю, буду ли я вообще отмечать. Скорее всего, мы даже в ресторан не пойдём, просто поужинаем дома.

— Как знаешь, — пожимает плечами Джессика, и мы продолжаем гулять по Центральному парку, который уже совсем скоро начнёт расцветать и озеленяться.

Через пару недель мне уже будет двадцать семь лет, я до сих пор в это поверить не могу. Кажется, только вчера мне было двадцать и единственное что меня заботило так это моя учёба и карьера. Да, были времена… и я тогда думала, что мне безумного тяжело… но как же я ошибалась! То время было для меня самым лёгким, потому что то, что началось потом… едва ли можно передать словами. Всё это было одним сплошным нервным срывом.

У Джессики много забот, поэтому если мы и встречаемся то совсем ненадолго, но меня это вполне устраивает, последнее время я всё чаще хочу быть в одиночестве. И не для того, чтобы подумать о прошлом, не для того, чтобы жалеть о чём-то или жалеть себя, а я для того, чтобы подумать о том, как через каких-то пять месяцев изменится моя жизнь, чтобы подумать, как мою жизнь изменит ребёнок.

Пугает ли это меня? Определённо. Но… ещё больше меня бы пугало то, если бы я вышла замуж за Брайана не будучи беременной, потому что… я думаю, он бы не изменился, он бы не стал таким какой он есть сейчас, а сейчас он гораздо лучшем чем те же четыре месяца назад.

Но даже несмотря на то, что я в какой-то степени боюсь и пугаюсь материнства, я готова стать матерью, я действительно готова.

Неделя за неделей и день моего дня рождения наступает слишком быстро. Все эти месяцы для меня были слишком спокойны и даже подозрительны, и порой я боюсь, что это лишь затишье перед очередной бурей. Но, кажется, всё просто хорошо. Я в рутине работы, дома, Брайана, в рутине беременности и мне это нравится, мне нравится чувствовать себя занятой как в старые добрые и не бояться возвращаться домой. Думаю, я даже не претворяюсь, я просто стала… тише, мягче и куда спокойнее. Возможно, раньше я притворялась, возможно, я была вынуждена стать такой, но теперь это я настоящая, а той упёртой и громкой Клэр больше нет, её нет даже в глубине моей души, и ни в каком её укромном местечке. Возможно, это беременность на меня так повлияла, а может, совершенно не это.

— Я уже подъезжаю, выходи через пять минут, — говорит мне Брайан по телефону.

— Хорошо, — отвечаю ему я и в тоже время киваю Софи, которая уже надела свой плащ и заглянула ко мне, чтобы попрощаться.

Уже почти восемь часов, я отпустила всех уже около часа назад, на улице уже темнее и я жду, когда за мной заедет Брайан, чтобы поехать в ресторан, где мы с ним поужинаем и скромно отпразднуем мой день рождения.

Я помню, как власть изменила Брайана и сейчас я вижу, как его меняет семья. Кажется, моя история ещё не закончена и возможно у неё всё же будет «счастливый конец» пусть и не с тем человеком, но всё же счастливый.

За свою жизнь я влюблялась несколько раз, я влюблялась ещё до Джека и влюблялась после него и… я знаю, я убедилась в том, что за всю жизнь мы можем влюбляться далеко не один раз, но… также я поняла то, что одного человека ты всё же будешь любить больше всех остальных, и что эту любовь, этого человека ты будешь вспоминать даже будучи в других отношениях, даже будучи других счастливых отношениях. Я не знаю почему, я не знаю, как это объяснить, но это так, я влюблялась как минимум четыре раза, но лишь одну из этих влюблённостей я действительно могу назвать любовью, самой что ни на есть настоящей, чистой и искренней любовью. Но лишь одну из четырёх. И мне просто не повезло, что сейчас мы не вместе, что сейчас я не с тем человеком. Но мы сами виноваты, мы не удержали, не сохранили, возможно, даже не ценили то, что имели и в итоге всё потеряли.

Мои мысли вдруг рассеиваются от внезапного звонка в главную дверь ателье. Я, конечно, удивляюсь, что кто-то в столь поздний час решил меня навестить, но не особо. Сегодня мой день рождения и за этот день я успела принять очень много поздравлений лично и по телефону и по смс и мне даже присылали посылки. Так что я думаю, это курьер или кто-то приехал, чтобы лично поздравить меня. Это могут быть мои коллеги, мои знакомые или кто-то из старых друзей, например.

Поднявшись из-за своего рабочего стола и оправив свободного кроя чёрное платье чуть ниже колена, я подхожу к двери и, открыв её, ничуть не удивляюсь.

— Добрый вечер, миссис Хилл? — спрашивает у меня совсем молодой парень, заглядывая в свои записи, и я не ошиблась это курьер.

— Да, — приветливо улыбаюсь я всё ещё не свыкшаяся с новой фамилией.

Вообще это странно. У меня теперь двойная фамилия Олдридж-Хилл и первая фамилия моя девичья и все кто меня знает, обращаются ко мне по моей старой фамилии. И это должно быть первая посылка, которая отправлена на мою новую фамилию.

— Вам посылка, — говорит парень и, оглянувшись на своего приятеля стоящего у машины, кивает ему и вновь поворачивается ко мне. — Распишитесь, пожалуйста.

Пока я расписываюсь за получение посылки тот, который стоял у машины, подходит ко мне, и когда я поднимаю голову, тут же вижу в его руках просто огромный букет цветов.

— Занести внутрь? — спрашивает тот, что держит букет, и я, не в силах вымолвить и слова, киваю ему. Интересно, от кого это?

Пока я показываю парню, куда можно положить цветы, второй уже приносит мне небольшую совершенно ничем не обёрнутую коробку.

— Всего доброго, миссис Хилл, — говорят они практически одновременно, и я закрываю дверь ателье в нетерпении узнать от кого всё это, но стоит мне только подойти к цветам, как я, кажется, и так всё понимаю.

Это розовые, белые и насыщенно бордовые пионы, и голубые гортензии, и немного красных роз… однажды я уже получала такой большой букет пионов, и он был от Джека, но если честно, я сомневаюсь, что это от него.

В цветах записки или карточки с именем не нахожу, но у меня в руках коробочка, в которой, наверняка и должен быть ответь от кого всё это.

Со странным беспокойством на сердце я опускаюсь на диван и открываю довольно странную коробочку, в которой лежат лишь фотографии и какой-то флакончик.

Боже…

На самой первой фотографии я одна и я видела эту фотографию в столе Джека на Лонг-Айленд. Это фотография сделана с нашего первого свидания у океана. На фото я смеюсь, оглянувшись на Джека, а ветер слегка развивает мои мокрые волосы.

Это написано на обратной стороне и… довольно сложно описать, что я чувствую. Это не просто, но и не тяжело, я не чувствую грусти, но на душе всё же скребут кошки.

И я ошиблась, фотография здесь всего лишь одна, остальное это… какие-то записи, неужели Джек что-то мне написал, ведь очевидно, что это всё же он прислал мне и цветы, и эту коробку.

Но прежде чем начать читать, я беру в руки небольшой флакончик похожий на пробник духов, и я не понимаю… мне кажется, что я это уже где-то видела, мне это словно знакомо и… я вспоминаю.

Однажды на день рождения Джека я подарила ему красивую деревянную шкатулку с нашими совместными фотографиями и с прикреплёнными к ним флакончиками с разными запахами, к каждой фотографии был прикреплён свой запах. У фотографий в доме Джека на Лонг-Айленд был запах древесины и хвои, а к фотографиям у океана прилагался запах морского бриза и, кажется, Джек выслал мне один из тех флакончиков.

Но я не думала, что он сохранил их.

Открыв флакончик, я подношу его к носу и, прикрыв глаза, отчётливо чувствую свежий морской запах, словно вода прямо здесь под моими ногами и перед глазами невольно начинают оживать картинки, воспоминания, словно фильм проплывают передо мной, и я вспоминаю всё самое хорошее. Наверное, это самый лучший подарок за сегодня, он самый… глубокий, не каждый может подарить тебе, а точнее вернуть старые воспоминания.

На глаза едва ли не накатывают слёзы, но едва я начинаю чувствовать тяжесть внутри и хоть какой-то намёк на боль и сожаление, я открываю глаза и закрываю флакончик, убрав его обратно в коробку.

Но теперь мне нужно прочесть то, что написал мне Джек и я знаю, это будет самое сложное.

Достав лист сложенный втрое, я раскрываю его, и… Джек писал от руки.

Последнее предложение доставило мне больше всего боли, но… он ведь должен был написать об этом хоть что-то. И я простила его, я уже давно простила Джека.

И он даже не подписал письмо, но ведь это и нужно.

Во всяком случае, Джек… удивил меня, словно за время нашего не общения он стал мудрее. И я рада, что мы друг друга понимаем, и я рада, что он написал мне это письмо, что он написал мне о переживаниях становления родителем, я рада, что он поделился со мной опытом, поделился со мной своими чувствами, что он попытался меня утешить и подбодрить даже будучи за тысячи километров от меня.

И я думаю, Джек прав. Нет, мы определённо будем изредка пересекаться в Нью-Йорке, но не думаю, что мы будем разговаривать или вообще подходить друг к другу, но думаю, Джек прав и когда-нибудь мы действительно встретимся и поговорим. Когда-нибудь, когда не останется ни страха, ни переживаний мы действительно с ним встретимся, всё вспомним и да, мы посмеёмся, а может… просто помолчим.

Я слышу звонок своего мобильника. Видимо это Брайан и он немного задержался, с его звонка прошло больше чем пять минут.

Убрав всё в коробку и отложив её на стол, я скорее иду в свой кабинет за телефоном и отвечаю на звонок.

— Ты ещё долго? — устало, но терпеливо спрашивает у меня Брайан.

Письмо Джека тронуло меня, его подарок заставил меня многое вспомнить, немного погрустить, но я не буду возвращаться в прошлое, не буду вспоминать всё плохое, а просто вновь закрою его дверь, которая едва приоткрылась.

— Ещё пару минут, — улыбаюсь я, чтобы Брайан подумал, что я якобы собираюсь.

— Хорошо, жду, — отвечает он и, убрав телефон, я возвращаюсь в главный зал, думая, куда же мне убрать цветы.

С трудом отыскав старую большую вазу и налив туда воды, я с ещё большим трудом и осторожностью ставлю этот тяжёлый букет в воду и скорее выхожу из ателье.

Ужин при свечах это до безумия романтично, но весь вечер я только и делала, что думала о Джеке, о его письме, о его словах и я поняла, что больше не чувствую сожаления. Да, я люблю его, люблю его больше, чем кого-либо, но эта любовь… нет, она не угасла, и я знаю, она никогда не угаснет, но она не такая, как раньше. Теперь она внутри меня, она в моей душе, в моём сердце, она там, где я буду хранить её пока наши воспоминания, пока образ Джека не сотрётся из моей памяти. Я буду хранить эту любовь к нему до тех пор, пока имя «Джек» не перестанет пробуждать во мне бурю, до тех пор, пока при любом его упоминании я не буду чувствовать внутри «щелчок».

— С днём рождения, дорогая, — улыбается мне Брайан, протягивая вперёд свой бокал с вином, чтобы чокнуться со мной и уже через секунду я слышу этот звон.

— Спасибо, — улыбаюсь я и делаю глоток апельсинового сока в своём бокале.

Брайан подарил мне кольцо от Tiffany&Co, которое теперь поблёскивает на моём пальцем. Но этот подарок — ничто по сравнению с тем, что сегодня подарил мне Джек. Его подарок значит для меня намного больше.

С каждым днём мой живот становится всё больше и больше и близится тот самый день, когда мы узнаем пол ребёнка. У меня ноги дрожат от волнения, я даже не знаю, кого больше хочу: мальчика или девочку, наверное, потому что мне всё равно, и я просто хочу ребёнка.

— Ты хочешь, чтобы это был мальчик? — с волнительной улыбкой спрашиваю у Брайана я, когда мы выходим из машины, и он берёт меня за руку.

— Да, — секунду подумав, кивает он, задумчиво смотря вперёд. — Но я не расстроюсь, если это будет девочка, — повернувшись на меня, улыбается Брайан.

Сердце стучит слишком быстро, всё тело в мурашках, ноги словно ватные, а на лице играет взволнованная улыбка.

Когда мы заходим в больницу, с нами все здороваются и уже буквально через пару минут нас приглашают в кабинет.

— Мистер и миссис Хилл, как я рада вас видеть! — улыбается нами милая женщина, которую зовут Хелена Уильям. Она мой врач, она и будет принимать у меня роды и она одна из немногих кто знает, что я на самом деле не на третьем, а уже на пятом месяце беременности. — Как себя чувствуешь, Кларисса?

— Хорошо, даже замечательно, — улыбаюсь я, с трудом отпустив руку Брайана, которую до этого сжимала, кажется, слишком сильно.

— Волнуешься? — замечает в каком я состоянии она.

— Если только немного, — усмехаюсь я и ложусь на кушетку, приподнимая блузку.

— Ну, а вы, мистер Хилл, хотите сына? — надевая перчатки и широко улыбаясь, спрашивает Хелена Брайана, который садится рядом со мной и сам берёт меня за руку.

Мне не верится, но буквально через минуту мы узнаем, кто у нас будет!

— Я хотел бы, чтобы наш первенцем был мальчик, но если это будет девочка, то это тоже будет замечательно, — словно смущаясь, но на самом деле также нервничая, отвечает Брайан с лёгкой улыбкой на лице.

Он сказал: «нашим первенцем»…

— Ну, сейчас мы и узнаем, кто у вас там, — говорит Хелена, нанося на мой живот что-то холодное, а затем подносит к нему аппарат.

В кабинете стоит довольно напряжённая тишина, мы с Брайаном неотрывно смотрим на экран, но я думаю, он, как и я ничего не понимает. Хелена же очень сосредоточена и её лицо настолько серьёзно и напряженно, что я, кажется, начинаю волноваться. Боже, надеюсь, с ребёнком всё хорошо.

— Ну… — вдруг улыбаясь, протягивает Хелена, и с моего сердца словно сняли камен, и я чувствую, как и рука Брайана расслабилась в моей, он тоже переживал, — готовы узнать, кто у вас будет? — переводит свой взгляд с экрана на меня, а затем на Брайана она.

— Ну же! — в нетерпении произносит Брайан, и Хелена усмехнувшись, переводит взгляд на экран.

— Это девочка, поздравляю вас! — улыбается женщина, и неуверенная улыбка тут же появляется на моём лице. Это девочка… у нас будет дочь и это явно не сон!

Смотря на Брайана, я понимаю, что и он очень рад, на его лице появляется такая же неуверенная улыбка, как и у меня, мы ещё оба не совсем осознаём происходящее.

Хелена вытирает мой живот, пока моя улыбка становится всё шире и всё увереннее и Брайан вдруг сильнее сжимает мою руку и, наклонившись, целует мою ладонь.

Тепло распространяющееся по всему моему телу, приятные мурашки, будоражащее чувство внутри… залеченное сердце и душа, улыбка на моём лице… я забыла какого это… и, наконец, вспомнила.

Знаю, с одной стороны это может казаться печально, ведь я не с тем человеком, с которым хочу быть, но… с другой стороны, значит, так нужно. Потому что любить человека не всегда значит быть с ним и раз уж так сложилось и в моей жизни, раз уж я самовольно сдалась, всё отпустила и перестала бороться, я могу попробовать быть счастливой с другим, и я… счастлива. Впервые за долгое время я действительно могу сказать, что счастлива, действительно счастлива. И я думаю, Джек был бы рад узнать это, он был бы рад за меня, ведь он сам просил меня быть счастливой и вот я… наконец счастлива. Надеюсь, счастлив и он.