Прощай, Нью-Йорк?

Глава 59

Хоть и Джек был рядом, хоть он и обнимал меня, но я всё равно не могла уснуть. Сон просто не приходил ко мне хотя я чувствовала усталость в теле, но Джек спал этой ночью как убитый и мне было не в тягость слышать его ровное дыхание, быть заключённой в его объятиях, чувствовать тепло его тела и ощущать ровный ритм его сердца.

За эту ночь я спала, наверное, часа 2–3 от силы и под утро уже не могла лежать в одном положении и совсем не двигаться. Я боюсь разбудить Джека, я хочу, чтобы он отдохнул как можно больше, но лежать я больше не могу.

Подняв его руку с моей талии и переложив её на его ногу, я откидываю одеяло и уже касаюсь ногами тёплого пола, как чувствую, что Джек резко хватает меня за руку, сжимая моё запястье.

Этот неожиданный жест заставляет меня вздрогнуть от испуга и резко обернуться.

— Опять сбегаешь? — не открывая глаз бубнит себе под нос Джек, всё ещё держа меня за запястье.

В сердце предательски кольнуло. Джек говорит о той ночи, когда я сбежала от него, когда мы были в доме на Лонг-Айленд и когда я оставила после себя лишь записку.

— Нет, — шепчу я, полностью поворачиваясь к нему и вновь ложась на постель. — Спи, я просто спущусь на кухню, ладно? — продолжаю шептать я, смотря на спокойное лицо Джека и ещё немного подавшись вперёд, я нежно целую его в кончик носа, а затем в щёку.

Он отпускает мою руку, и я поднимаюсь с кровати, накидываю свой халат и спускаюсь вниз. Сегодня большой день, сегодня мы с Джеком заберём нашу малышку Жози домой и несмотря на то, что я сегодня совсем не выспалась, я чувствую себя очень хорошо. Во мне будоражит волнительное ожидание, и я счастлива.

Сейчас только восемь часов утра, и я собираюсь приготовить нам завтрак. За время моей жизни с Брайаном я улучшила свои скудные навыки в кулинарии и стала готовить намного лучше, но моим самым любимым блюдом всё равно остались старые и добрые вафли.

Включив какой-то канал с музыкой и поэкспериментировав с пультом я включаю музыку, которая исходит из колонок, которых я не вижу, и весь первый этаж погружается в негромкую, приятную музыку, под которую я готовлю завтрак, попутно узнавая и разбираясь в новой кухне.

Приятно так просто и расслабленно заниматься простым делом и не волноваться вообще ни о чём. Хотя мою голову вновь посещают мысли о дне рождении Джека, который настанет уже через несколько дней. Я всё ещё не знаю, что мне ему подарить, у меня нет ни одной идеи.

— Чем это так вкусно пахнет? — сквозь музыку слышу я голос Джека с лестницы и на лице тут же появляется широкая улыбка, и я как раз открываю вафельницу, из-под которой тут же разносится ещё более вкусный запах горячей выпечки. — Неужели это мои любимые вафли? — заходит на кухню Джек, и подойдя ко мне, он обнимает меня из-за спины крепко прижимая меня к себе, пока я выкладываю вафли в тарелку.

— Доброе утро, — говорю ему я, освободив руки и положив их поверх обнимающих меня рук Джека. — Ты выспался? Приподняв голову и немного обернувшись спрашиваю у него я и целую его в губы, ощущая, как всё внутри меня поднимается, ощущая, как бабочки вдруг просыпаются.

— Да, — отвечает Джек после поцелуя задержав взгляд на моих губах, и этот взгляд всегда смущал меня и смущает меня даже сейчас.

— Садись, будем завтракать, — улыбаюсь ему я, и Джек, поцеловав меня в макушку, ворует со стола пару ягод и наконец садится за стол позади меня хотя наша настоящая обеденная зона наводится чуть дальше. — Когда ты успел перевезти все мои вещи? — спрашиваю я, ставя на стол тарелку с вафлями и ягоды.

— Я попросил Адама перевезти все твои вещи из дома Брайана, но он немного расстроился, когда узнал, что его самого дома нет, когда Адам приехал за вещами.

— Он хотел… — останавливаюсь я у стола с маленьким стеклянным чайником в руках.

— Да, он хотел набить ему морду, — самым обыденным голосом на свете отвечает мне Джек на незаконченный вопрос. — Но Брайану повезло, — натягивает улыбку он.

Я закрываю тему о Брайане и разливаю по чашкам зелёный чай, от которого Джек отказывается и мне приходится сделать ему кофе.

За завтраком мы говорим о Жози, о сегодняшнем дне. Мы поедем в больницу только после обеда, а потом, конечно же, вернёмся домой. Думаю, с этого дня наша с ним жизнь поменяется ещё больше, ведь ребёнок всё меняет. И одно дело, когда он в больнице, а уже совсем другое, когда дома.

Я немного волнуюсь, мне ещё непонятно, как я буду с ней справляться, будет ли у меня получаться и буду ли я правильной мамой, и я думаю, это нормально — волноваться по такому поводу.

— Клэр, — зовёт меня Джек, когда я уже домываю посуду, и я тут же оборачиваюсь на него, и застёгивающий пуговицы на рубашке Джек выглядит… напряжённым, что тут же вызывает у меня волнение. — Мне нужно отъехать в офис на пару часов, — ожидая моей реакции кивает он с не самым счастливым выражением лица.

— Да, хорошо, — поджимаю губы я.

— Я приеду к двум часам, и мы сразу отправимся в больницу, хорошо? — подойдя ко мне, опускает свои руки на мою талию он.

— Хорошо, — киваю я, мягко улыбнувшись, и Джек наклоняется ко мне за поцелуем, который получает, и который я не хочу останавливать.

Целовать Джека всё ещё кажется мне таким странным. Этот поцелуй он пробуждает во мне миллион эмоций и чувств, которые, я думала, уже навсегда для меня погибли. Но я вновь ощущаю всё это, ощущаю, как быстрее бьётся моё сердце, как порхают от счастья бабочки в животе, как мурашки пробегают по всему телу, как где-то в груди что-то словно поднимается вверх, земля уходит из под ног, а коленки подкашиваются. Запускать руки в его волосы, быть к нему всё ближе и ближе, хотя с каждым разом кажется, что ближе уже и некуда. Целовать его, чувствовать его улыбку, тепло его тела, его запах, его обнимающие и блуждающие по моему телу руки. Скучать по всему этому было невыносимо, но теперь получить это… это как лучшее вознаграждение за ожидание.

— Ты так сильно хочешь, чтобы я остался? — прерывая поцелуй, со сбившимся дыханием спрашивает Джек, и мне приходится открыть глаза, чтобы встретиться с его прикованным ко мне взглядом.

— Да, — выдыхаю я, смотря ему в глаза, и Джек вновь наклоняется ко мне, чтобы поцеловать.

— Мне правда пора, — вновь отстраняется он, когда на всю квартиру раздаётся звон его мобильника. И во взгляде Джека я вижу, насколько сильно он не хочет уезжать и оставлять меня.

— Ну так иди, — всё ещё тихо говорю я, смотря на него из-под ресниц, но он всё ещё крепко прижимает меня к себе, и я чувствую, как быстро бьётся его сердце.

— Кларисса, ты убиваешь меня, — тихим, слегка хрипловатым голосом шепчет Джек с абсолютно серьезным и словно сдавшимся выражением лица.

— Я знаю, — также тихо отвечаю я, после чего улыбаясь и получаю в ответ его отведённый взгляд и улыбку. — Ладно, — поднимаюсь на носочки я, обхватывая ладонями лицо Джека, — тебе, правда, пора, — нежно целую его в губы я и не растягивая поцелуй, уже через секунду отстраняюсь от него и отхожу к всё ещё не протёртому столу.

Джек задерживается на одном месте внимательно следя за моими действиями и за мной, но я специально не обращаю на него внимания, чтобы не задерживать его ещё больше.

Когда Джек уходит, я заканчиваю с уборкой и думаю, в чём мне ехать в больницу. И пока я принимала душ, пока красилась, делала укладку и около двух часов выбирала что же мне надеть… прошло очень много времени. Но я успела, и стоя напротив зеркала и поправляя волосы, я становлюсь ровно и окидываю себя оценивающим взглядом.

На мне синие платье чуть ниже колена с короткими рукавами. Оно плотно прилегает к моему телу, и я не сразу решила идти в нём, потому что я уже давно не носила обтягивающих фигуру платьев, но мне нравится как оно на мне сидит, я начала приходить в форму и набедренные косточки торчат уже не так сильно. Волосы я накрутила в объёмные и словно воздушные локоны, придав больше объёма у корней, лёгкий макияж и простые черные балетки.

Возможно, это слишком для того, чтобы просто забрать ребёнка из больницы и вернуться домой, но я хочу выглядеть хорошо, я устала видеть в зеркале запуганную девчонку, которая носит только вещи, которые ей велики. Я дизайнер, у меня компания в масштабе модного дома, а я похожа на ту, которой плевать как она выглядит, а я себе такого позволить просто не могу.

— Девушка, а вы случайно не видели мою жену? — слышу я голос Джека и улыбка тут же показывается на моей лице, и я поворачиваю голову в сторону.

Джек стоит в дверях опираясь о стену и держа руки в карманах своих чёрных брюк, он без пиджака, лишь в синей рубашке… словно он знал в каком цвете я буду.

— Так ты женат? — с хитростью и в голосе, и во взгляде спрашиваю я, полностью разворачиваюсь к Джеку.

— Ну, — наигранно приподнимает брови он, — лишь формально, — подходит ко мне Джек. — Так и вы замужем? — взяв мою левую руку спрашивает мистер Фостер, покручивая кольцо на моём безымянном пальце.

— Ох, оно помолвочное, — отмахиваюсь я, — так что… я всё ещё свободна, — обнимаю Джека за шею я, и его руки спускаются вниз по моей спине и талии и останавливаются на моих бёдрах.

— Если бы у нас только было время, — шепчет Джек, наклоняясь ко мне и моё сердце, кажется, замирает. — Синий тебе к лицу, — переводит взгляд с моих губ на мои глаза он. — Ты очень красивая.

— Спасибо, — таким же шёпотом отвечаю ему я.

— Нам пора, — говорит Джек и берёт меня за руку. — Ты ведь готова? — вдруг останавливается он, даже не дойдя до двери.

Джек неожиданно стал серьёзен, и что-то подсказывает мне, что он спрашивает не о том, собралась ли я, а о том, готова ли я привезти дочь домой.

— Да, — без улыбки, без игры в голосе и взгляде, выдыхаю я, и Джек вдруг расслабляется, он словно выдыхает и вдруг приближается ко мне и жадно целует меня, от чего у меня перехватывает дыхание.

— Телохранители? А это обязательно? — в недоумении спрашиваю я, когда мы с Джеком выходим из лифта, и я замечаю у дверей двоих крупного телосложения мужчин в костюмах, которые о чём-то переговариваются, поправляя свои специальные наушники.

— Да, — поворачивается на меня Джек, — на всякий случай, я больше не хочу рисковать.

— Мистер Фостер, — приветствует его охрана, когда мы подходим к дверям, и Джек кивает им.

— Всё готово? — спрашивает он.

— Да, сэр, — отвечает ему один из них и я, кажется, уже знаю его.

— Джек, что происходит? — вновь в полном непонимании спрашиваю я, выходя на улицу. Здесь три абсолютно одинаковые машины.

— Всё в порядке, тебе не о чем волноваться, — останавливается он.

— Джек, это уже паранойя, — с лёгкой паникой в голосе или же с обвинением говорю я, пока один из охранников открывает дверь машины с пассажирской стороны.

— Послушай, — хмурится Джек, обхватив мои руки чуть ниже плеч и пронзительным взглядом посмотрев мне в глаза, — ты… ты для меня всё, ты самое важное в моей жизни и ты уже пострадала из-за меня, чего я себе никогда не прощу, и я не переживу, если повториться хоть что-то подобное. Поэтому теперь твоя безопасность для меня стоит превыше всего. И нравится тебе это или нет, но тебе придётся это принять.

Джек ужасно напряжён, в его глазах я вижу вину, вину, от которой он до сих пор не избавился, вину, которая всё ещё его гложет. И он прав, нравится мне это или нет, Джек уже никогда не оставит меня без охраны, без телохранителя, без защиты, и моего мнения здесь никто больше не спросит.

— Хорошо, — киваю я. — Я тебя поняла.

Джек кивает мне, а затем поцеловав меня в лоб, жестом отпускает охранника, который всё это время держал дверь автомобиля открытой, пропускает меня вперёд и садится в машину следом за мной.

До больницы ехать совсем недалеко, и когда мы приезжаем, я чувствую волнение и в тоже время нетерпение. Я безумно хочу увидеть Жози, взять её на руки и наконец привезти её домой, но в тоже время я не знаю как всё это будет, как изменится моя жизнь, и опять же, справлюсь ли я.

— Клэр, — подаёт мне руку Джек, когда охранник открывает для меня дверь, а Джек уже стоит подле неё.

Я ошиблась, с нами сейчас не двое телохранителей, а как минимум шестеро, в каждой машине по двое… Боже.

В больнице нас встречают с будто бы натянутыми и словно напуганными улыбками, но нас провожают до палаты, в которой находится уже готовая к переезду Жози.

— Мисс, вам нужно пройти в смотровую, там вас ждёт ваш врач, — говорит мне медсестра, когда я едва ли успеваю перешагнуть порог палаты.

— Мэтт, — кивает Джек одному из двух охранников, которые сейчас следуют за нами, после моего потерянного взгляда обращённого к нему.

— Эмили вас проводит, — мило улыбается мне медсестра, но я не шибко ей доверяю, я не хочу оставлять их с Джеком наедине. Да, я ревную, и я не собираюсь этого скрывать.

Но мне приходится мирно и с благодарностью кивнуть ей и оставить их. Я знала, что мне придётся посетить врача, ведь месяц назад я родила ребёнка раньше срока, я была истощена, как и малышка, у меня всё ещё нет молока и весь этот месяц я была как на иголках, хотя меня просили меньше волноваться. Мы с доктором Уильямс созванивались на этой неделе, договаривались насчёт осмотра, на который я сейчас и направляюсь.

И на осмотре ничего нового я не услышала, мне уже говорили, чем кормить Жози, как часто и в каком количестве, я знаю, что мне нужно набрать вес, чтобы у меня было молоко, и с моим здоровьем всё по-прежнему относительно в порядке.

— Всё хорошо? — спрашивает у меня Джек, уже держа Жози на руках, когда я возвращаюсь в палату.

— Да, — с замиранием сердца и с нарастающей улыбкой отвечаю я.

Видеть Джека с Жози на руках… это одно из лучших, что я видела за всю свою жизнь.

— Возьми её, — заметив моё оцепенение говорит он, подходя ко мне и протягивая мне ребёнка.

Пытаясь правильно сложить руки я принимаю дочь и одними мыслями прошу Джека не отпускать мои руки.

— Не бойся, — видимо заметив как неуверенно и боязно я держу ребёнка, говорит мне Джек с несерьёзной улыбкой на лице и он всё же опускает руки, он убирает их с моих ладоней.

— Привет, — с улыбкой шепчу я сонной дочери на моих руках. — Поедем домой, да? Мы наконец-то поедем домой.

Пока мы были в больнице эти жалкие полчаса, кто-то кто видел нас с Джеком здесь видимо сообщил об этом журналистам и сейчас, когда мы выходим из коридора в холл, мы с Джеком видим уже снимающих нас сквозь стеклянные двери больницы папарацци.

— Я же говорил, — бубнит себе под нос Джек, одной рукой обнимая меня за плечи. Он недоволен, очень недоволен. — Росс, сообщи ребятам пусть выходят, — говорит Джеку тому самому охраннику, с которым я уже знакома и он, кивнув ему, касается своего наушника в ухе. — Сейчас они разберутся, — говорит мне Джек, идя к дверям и ведя меня за собой.

Мне неприятно то, что нашу жизнь, каждый наш шаг отслеживают папарацци, сегодня я хотела спокойно забрать дочь из больницы и спокойно вернуться домой. И как же я устала от всего этого! Как же я устала прятаться, скрываться и защищаться от людей с камерами, которыми они тычут тебе прямо в лицо. Это оскорбительно, это неуважительно и мне это надоело.

Но выбора у нас нет. Охрана, которая ждала нас в машинах, освободила нам путь к автомобилю, Джек прижимал меня к себе и прикрывал нас Жози своим пиджаком. Меня всё это злит, но… это часть нашей жизни и от этой части нам с Джеком никуда не убежать. Разве что на необитаемый остров.

— Можно подать в суд на все журналы и газеты, но…

— Но это бесполезно, — договариваю за Джека я, когда мы уже сидим в машине и направляемся в сторону дома. — Она ни разу не заплакала с момента как мы покинули палату, она не испугалась толпы людей, их криков и вспышек фотокамер, — говорю я смотря на Жози, которую держу на руках.

Она действительно поправилась, стала чуть больше, чуть тяжелее.

— Она просто умница, — смотрит на малышку Джек, — такая же сильная, как и мама.

Я перевожу взгляд на Джека и встречаюсь с его глазами, в которых словно таится улыбка.

— Я люблю тебя, Джек, — довольно тихо говорю я, в то время как Жозефин начинает кряхтеть.

— Я тоже люблю тебя, Кларисса Олдридж, — также тихо отвечает мне Джек, взяв меня за руку, а затем поцеловав мою ладонь. — Ты вся моя жизнь.

Я освобождаю свою руку и опустив её на шею Джека, притягиваю его ближе к себе, чтобы поцеловать.

— У нас ведь всё будет хорошо, правда? — спрашиваю я и… я словно не могу говорить громче, или просто не хочу.

— О чём ты? У нас уже всё хорошо. Дайка мне её, — просит Джек, и я аккуратно передаю ему ребёнка.

Сейчас в Нью-Йорке где-то четыре часа дня, но над городом сгустились тучи, заморосил дождь и кажется, что уже вечер. И мы приехали.

Охранник открывает мою дверь, любезно подав мне руку, а Джек выходит из машины с Жози на руках.

— Спасибо, Росс, — благодарю охранника я, и он молча мне кивает.

Скорее прячась от дождя под навесом нашего дома, мы с Джеком заходим внутрь.

— Мисс Олдридж, мистер Фостер, примите мои искренние поздравления, — с тёплой улыбкой на лице говорит нам консьерж, когда мы направляемся к лифту, а Жози капризно кряхтит на руках Джека.

— Спасибо, Остин, — благодарит пожилого мужчину Джек с благодарной улыбкой на лице, и я обхожусь лишь кивком.

— Ну что, красавица? — обращается к Жозефин Джек, пока мы едем в лифте, а я тихо за ними наблюдаю. — Готова увидеть свой дом? Думаю, он тебе понравится. — Жози лишь неотрывно смотрит на Джека своими большими голубыми глазами, внимательно вслушиваясь в его голос, так внимательно, словно она всё понимает. — Да, думаю, тебе точно понравится.

Я прижимаюсь к нему и опустив голову на его плечо на мгновение закрываю глаза, пока не чувствую лёгкий поцелуй Джека у виска и то, как останавливается наш лифт.

Подняв голову, я молча прошу у Джека поцелуй, который тут же получаю и всё это не обходится без улыбки.

— Иди, — говорит мне он, и мне приходится отойти от него, чтобы выйти из лифта и наконец попасть в нашу квартиру, в наш дом, в котором сейчас тускло и словно холодно из-за переизбытка серого цвета из-за серого неба за окном.

Но сейчас мы включим свет, камин, может, музыку, я что-нибудь приготовлю и всё вокруг погрузится в домашнюю и уютную атмо…

— Сюрприз!!! — вдруг раздаются крики, когда я захожу в гостиную, свет внезапно включается и я вижу самых дорогих мне людей, вижу своих друзей, свою семью и я полностью теряю дар речи, а сердце стучит как сумасшедшее.

Джессика посреди небольшой толпы людей гордо, словно на цирковом представлении представляет всех жестикулируя руками, и я только сейчас заметила, что нас окружила музыка, а весь дом украшен, золотыми, розовыми и белыми шариками, которые свисают с высокого потолка, повсюду разбросаны конфетти и на стене плакат «Добро пожаловать домой, Жозефин!»

— Боже мой… — не в силах сказать больше шепчу я, прикрывая всё ещё открытой рот ладонью, оглядывая всё вокруг и, наконец, оборачиваясь на Джека, который идёт позади меня с дочерью на руках и улыбается.

Он всё знал! Ну конечно…

— Ты такая красотка! — направляется ко мне Джессика и в следующую секунду она уже заключает меня в свои крепкие объятия, по которым я невыносимо скучала.

Её духи… всегда один и тот же аромат, аромат цитруса и в тоже время цветов, аромат, к которому я привыкла ещё со студенческих времён и аромат, которому я всегда рада и по которому я очень скучала.

— Привет, — улыбаюсь я, не прерывая объятий и не открывая глаз. — Джесс, я так соскучилась!

— Да, я тоже! — отвечает мне она и я слышу, что наши с ней улыбки едва ли не переходят в слёзы. — Но ведь теперь, — отстраняется от меня подруга, крепко взяв меня за плечи, — теперь всё будет по-другому!

Джессика улыбается, и я улыбаюсь вместе с ней и мы вновь обнимаемся.

— А теперь я наконец хочу взглянуть на малышку Жози, — щебечет Джессика и обходит меня, а я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на Джека, которого уже окружили его родители, которые тоже здесь, а теперь ещё и Джессика.

— Эй ты, предательница! — вдруг слышу я наглый, обиженный и чертовски знакомый мне голос позади себя и тут же оборачиваюсь, находясь в полном недоумении. — Да, да, ты, Олдридж! — вновь слышу я, и наконец, нахожу взглядом того, кто меня зовёт.

— Боже мой! — по буквам выговариваю я. — Бернард, ты ли это? — повышаю тон я, не скрывая искреннего удивления и широкой улыбки, а сердце всё ещё колотится слишком быстро от всего этого сюрприза, который до чёртиков меня напугал.

— Ещё хоть раз назовёшь меня так, и клянусь, я убью тебя! — подходит ко мне Бадди с бокалом шампанского в руках, и я бы не сказала, что он шутит, он действительно в ярости.

— Ладно, прости, Бадди, — обнимаю старого друга я, хотя он, кажется, не очень рад меня видеть, потому что на мои объятия он не отвечает. И я понимаю, он очень на меня обижен. — Я так рада тебя видеть!

— Да неужели? — голосом полным сарказма спрашивает Бадди, когда я отстраняюсь от него. — А может тогда не стоило пользоваться моей помощью и кидать меня как минимум два раза?

— Прости меня, — искренне извиняюсь перед ним я. — Мне, правда, очень жаль, но тогда всё было очень сложно, и я не…

— Я не хочу твоих оправданий, Кларисса, я здесь, а значит я всё ещё люблю тебя больше, чем ненавижу, — всё ещё недовольно говорит Бадди, перебивая меня. — Но мы ещё поговорим, а сейчас я хочу взглянуть на ту крошку, — сфокусировано смотря за мою спину, говорит друг и тут же обходит меня. Надеюсь, Жози не напугается и не начнёт плакать, но да, сегодня она звезда этого вечера.

Я оглядываю гостиную и понимаю, что здесь и Розмари и Барбара, с которой я не виделась уже очень давно и кажется, она пришла с мужем, здесь конечно же и Сэм и я замечаю рядом с ним малышку Изи, которая уже так выросла! И Адам… я замечаю его стоящим неподалёку от закрытой лоджии с бокалом шампанского в руках и его уставший взгляд прикован ко мне, а фирменная кривая улыбка с годами словно стала тусклее.

Я очень хочу поздороваться с Розмари, узнать, как дела в компании, всё ли хорошо, я бы хотела обнять Изи и узнать, как дела у Барбары, но… больше всего я хочу поговорить с Адамом.

— Привет, принцесса, — монотонным голосом и с тусклой улыбкой говорит он, когда я подхожу к нему.

— Привет, — улыбаюсь я и обнимаю Адама смотря на вид Нью-Йорка за его спиной, и чувствуя, как Адам обнимает меня в ответ. — Как ты? Всё хорошо? — отстраняюсь от него я.

— Да, — словно не понимая почему я спрашиваю, отвечает он.

— Ты… не в лучшем настроении.

— Просто устал, — внимательно смотрит на меня Адам, и я также внимательно смотрю на него. Я давно хотела поговорить с ним и думаю, ждать больше нечего.

Обернувшись на толпу, окружившую моего… мне постоянно хочется сказать «мужа», но… Джек ещё не мой муж, поэтому я смотрю на толпу, которая окружила Джека и Жозефин, на толпу, которой нет дела до меня и Адама, и я вновь обращаю всё своё внимание на друга.

— Не хочешь подышать? — предлагаю ему я, указывая на лоджию позади него, и Адам, кажется, понимает к чему я клоню и всерьёз задумывается над моим предложением.

— Я бы не отказался, — поджав губы всё же кивает мне он, пытаясь улыбнуться, но… Адам очень расстроен.

Он открывает выдвижные стеклянные двери, выводящие на лоджию и пропустив меня вперёд, закрывает их. Здесь ветрено, дождь закончился, но прохладный свежий воздух наполняют лёгкие при каждом вздохе и пробирает до мурашек по коже. И здесь на удивление тихо… тихо так, словно мы и не в Нью-Йорке вовсе, слышно лишь шум машин.

— Спасибо, — благодарю Адама я, когда он накидывает на мои плечи свой пиджак. — Я никогда не устану наслаждаться этими видами, они никогда не станут для меня обыденными.

Адам упирается о стеклянную перегородку, разделяющую нас с пропастью, как и я. И он смотрит вперёд словно не желая встречаться с моим взглядом, но ему придётся. А мне придётся начать этот разговор каким бы тяжёлым он ни был.

— И я всегда буду любить Джека, — говорю я с тяжестью во всём теле, и Адам, наконец, переводит на меня взгляд, взгляд полный боли, и я вижу, как напрягаются его скулы.

Этот разговор должен был состояться ещё четыре года назад, тогда всё это было бы намного легче, но я думала… что ошибаюсь, что чувства Адама ко мне просто ещё не до конца остыли, но всё оказалось куда серьёзнее. Но раз уж тогда я промолчала, то придётся говорить сейчас, придётся разобраться в этом, придётся расставить все точки на i, придётся причинить друг другу боль и покопаться в прошлом и даже в настоящем. Но я надеюсь, всё это будет не зря.