Прощай, Нью-Йорк?

Глава 71

Я резко возвращаюсь в сознание, просыпаясь от вдруг подскочившего сердца, от испуга. Продолжая лежать на правом боку, я напугано смотрю в кромешную темноту, чувствуя, как быстро бьется сердце и притаившись, я пытаюсь понять, что случилось и что меня так напугало.

Комната погружена в полную тишину, слышно лишь тихий и размеренное дыхание Джека впереди меня. И я жду около минуты, прежде чем вновь закрываю глаза в попытках уснуть и думая, что я могла проснуться от падения во сне. Но не проходит и минуты, как я вдруг чувствую резкий толчок внутри себя, и едва успокоившееся сердце вновь набирает быстрый ритм.

— Джек! — почему-то шепчу я, хотя хочу его разбудить. — Джек, проснись! — касаюсь я мужа.

— Что случилось? — сонно спрашивает он, включив лампу на прикроватной тумбе со своей стороны.

Я молча беру Джека за руку и опускаю его тёплую ладонь на свой круглый живот, к месту, где я вновь чувствую сильный толчок.

— Чувствуешь? — улыбаюсь я, наблюдая за реакцией сонного и едва ли что понимающего Джека, и я вновь чувствую толчок.

— Да, — неуверенно улыбается мой муж, держа ладонь на моём животе, которую я накрываю своей. — Сильно пинается. Тебе не больно?

— Нет, — улыбаясь, качаю головой я. — Но он, куда сильнее Жози.

Джек пододвигается ко мне ближе и обнимает меня, и я опускаю голову на его плечо, чувствуя, как муж целует меня в макушку, не опуская руки с моего живота.

Я уже на 6 месяце беременности, и сегодня ночью наш сын впервые начал пинаться. Я уже давно чувствую его шевеление, но этот пинок был первым. И я рада, что Джек застал этот момент, рада, что он был рядом со мной, потому что хоть он и заставил меня практически оставить свою компанию на время моей беременности, дабы избежать рабочего стресса, он сам не смог отказаться даже от своих командировок.

Да, у нас будет мальчик, как я и думала, хотя Джек ставил на девочку. Словами не передать как от счастья прыгала Джессика, когда мы сообщили им с Сэмом о моей беременности. Кстати, пару месяцев назад Джессика родила прекрасного мальчика. Родители Джека также были на седьмом небе от счастья узнав, что скоро у них будет второй внук, а папа Джека уже начал шутить про деление наследства.

Мы с Джеком решили не торопиться и не афишировать мою беременность раньше времени. Как только у меня стал появляться живот, я начала носить свободные вещи, старалась особо не попадаться фотографам и вообще не болтать лишним людям о своей беременности, о ней мы с Джеком рассказали только самым близким. Но не так давно мы ужинали в ресторане с партнёрами Джека по бизнесу, и когда мы уже все разъезжались по домам, нас сфотографировали папарацци. И хоть я и была в вязаном платье свободного кроя, и мой живот был практически незаметен, меня всё же сумели сфотографировать так, что всё сразу стало предельно ясно. Меня сфотографировали как раз в тот момент, когда я опустив голову на плечо Джека, обнимала его, а мой живот упирался прямо в мужа.

Фото моментально попали в сеть и жёлтая пресса долго ждать не стала, все объявили о моей беременности, но мы с Джеком так ничего и не подтвердили. Завтра должен состояться благотворительный ужин, который устраивают родители Джека уже третий год подряд, и именно там я впервые появлюсь не скрывая своей беременности.

Как только мы вернулись из Гавра в Нью-Йорк, Джек тут же нашёл для меня личного врача, который уже на протяжении шести месяцев полностью контролирует мою беременность. Честно сказать, я думала о том, что вся моя беременность будет проходить под чутким врачебным контролем, но я не думала о личном враче, который будет готов выйти на связь и даже появиться на нашем пороге в любое время суток. Но Джек настоял именно на личном враче, тем более её посоветовала миссис Фостер, а ей ещё кто-то… в общем, это хороший врач, и я в этом уже убедилась и даже согласилась, что стоимость её услуг абсолютно оправдана. И если я не только согласилась, но и поддержала идею эту идею моего мужа, то его, не то чтобы просьбу, а скорее приказ оставить на ближайший год свою работу, ввёл меня в полное недоумение. Джек наглым образом попросил меня оставить свою компанию на пике своей популярности лишь потому что я беременна. Я понимаю, он волнуется, он хочет оградить меня от лишнего волнения, переживаний и стрессов, но неужели Джек не понимает, что я не смогу оставить свою работу, в которую вложила и по сей день вкладываю всю свою жизнь? Я сказала Джеку твёрдое «нет», но дабы смягчить мужа, добросовестно пообещала оградить себя от стресса и перенести все важные мероприятия запланированные на этот год, но я уж точно не собиралась останавливать свою компанию! Ведь за эти девять месяцев я могла потерять всех своих сотрудников, своё имя и свою абсолютно чистую честно заработанную репутацию!

Мы даже поссорились из-за этого, Джек долго упирался как самый настоящий баран, он даже угрожал мне, говоря, что сам всё прикроет и однажды утром я зайду в свой абсолютно пустой офис. Но я ведь и сама не люблю отступать и уступать, поэтому ещё немного повздорив, мы всё же пришли к единому соглашению. Моя компания продолжила свою работу, но я попросила Розмари помочь мне с управлением на время моей беременности, тем самым оградив себя от лишних нервов. И мне повезло, что миссис Берч согласилась на время поруководить моей компанией, а точнее взять на себя несколько определенных вопросов, которые постоянно доставляют мне больше всего беспокойства. И я ни чуть не волнуюсь, что под руководством Розмари что-то может пойти не так или что мне вдруг что-то не понравится, потому что Розмари — это едва ли не единственный человек на всём белом свете, которому я могу полностью доверить свою компанию и не бояться что что-то вдруг пойдёт не так.

Видя как Джек волнуется за меня, как он всеми силами ограждает меня от любых раздражителей, как он забоится обо мне, о моём здоровье, я думала, что на эти девять месяцев он решит оградить от работы не только меня, но и себя тоже, чтобы постоянно быть рядом со мной и лично всё контролировать. Я надеялась, что на эти месяцы Джек отложит свои командировки и будет работать только в Нью-Йорке. Но я ошиблась. Джек всё также оставляет меня одну, и он стал ещё чаще уезжать в Сингапур на неделю и даже дольше, а мне он запретил даже выезжать из штата без него! Сказать, что меня это злило — ничего не сказать, но сейчас я уже успокоилась.

— Как всегда прекрасна, — говорит Джек, и я перевожу на него взгляд.

Мой муж стоит в дверном проёме выводящим из моей гардеробной, в которой я сейчас нахожусь в нашу спальню. Джек облокачивается о косяк, его заправленная в чёрные брюки белая льняная рубашка, кажется, немного ему мала, шибко уж она обтягивает его крепкие руки и плечи, но, если честно, так мне нравится даже больше. От света лампочек, я вижу как на рукавах рубашки поблёскивают подаренные мною запонки с инициалами Джека, также как и стальные часы на его запястье. Его тёмные коротко подстриженные волосы уже уложены каким-то особым известным только Джеку образом, а в этих обращенных на меня карих глазах отражается свет от зеркальных лампочек. На лице Джека появляется кривоватая улыбка, и на секунду он опускает взгляд, видимо я смотрю на него уже слишком долго.

— Спасибо, — поджимая губы, улыбаюсь я, вновь переводя взгляд на своё отражение в большом зеркале напротив, и я застёгиваю вторую большую круглую серёжку цвета золота.

Мы уже вот-вот должны выходить и ехать на благотворительный ужин, и нам с Джеком следовало бы появиться немного раньше остальных гостей, но думаю, или скорее надеюсь, что Джек простит своей беременной жене их опоздание.

— Мы опаздываем? — спрашиваю я, отходя на шаг назад, чтобы полностью рассмотреть себя в отражении.

— Ну, — протягивает Джек, и переведя на него взгляд, я вижу, как он смотрит на свои часы всё также стоя в проходе. — Мы должны были выйти пять минут назад, — от чего-то улыбаясь, смотрит на меня он.

— Так ты не злишься? — неуверенно спрашиваю я.

— Клэри, как я могу злиться на такую красивую женщину? — подходит ко мне Джек, и встав позади, он обнимает меня, опустив тёплые ладони на мой живот, который сейчас обтягивает насыщенно синее платье чуть ниже колена и с рукавами в три четверти.

Хоть я сейчас и на шестом месяце, но мой живот выглядит где-то на восьмой. Врач говорит, что ребёнок крупный, и я даже не знаю радоваться мне этому или нет. Но он здоров и это главное.

Я опускаю голову Джеку на плечо, всё также смотря на наше с ним отражение в зеркале и стараясь не помять свою причёску, сегодня я завязала волосы в низкий пучок. А из макияжа чёрные стрелки и красная матовая помада. Я сегодня определённо привлеку внимание, так пусть я хотя бы выглядеть буду отлично.

— Так бы и остался здесь, — низким хрипловатым голосом говорит Джек, смотря на меня с отражения, и он целует меня в висок.

— Если бы ты не уезжал постоянно в свой Сингапур…

— Клэр… — опускает взгляд он, не дав мне договорить.

— Что Клэр? — смотрю на отражение Джека я, а он всё также стоит позади и обнимает меня. — Я тебя практически не вижу! Я скучаю, Джек. Ты нужен мне здесь, а не в Сингапуре.

В комнате увешанной моей одеждой повисает гробовая тишина. Если бы Джек бывал дома, он бы не говорил сейчас, что хотел бы остаться здесь со мной вместо того, чтобы ехать на благотворительный ужин, который устраивают его родители.

— Ты думаешь мне нравится уезжать и не видеть тебя и детей неделями? — сурово смотрит на меня он. — Я тоже скучаю, и я тоже хочу быть рядом с тобой, я постоянно переживаю из-за тебя, боюсь, что что-то может случиться, а меня опять не будет рядом. Но я хочу закрыть сделку, дойти до той точки работы над проектом, когда я смогу оставить руководство команде и не контролировать весь процесс. Я пропадаю сейчас, чтобы когда ребёнок родится, я смог быть здесь с вами. И так и будет — Джек отстраняется, чтобы развернуть меня к себе лицом, что он и делает, и уже через секунду мой живот упирается прямо в него. — Ты знаешь, осталось немного, — смягчается он. — Прости, что так выходит, но я и сам не в восторге. Всё случилось слишком неожиданно…

— Ладно, — пытаюсь улыбнуться я, хотя на сердце слишком тяжело. — Я всё прекрасно понимаю, и давай на этом закончим.

Я обнимаю Джека за шею и потянув немного вниз, целую его в губы, чувствуя обнимающие меня руки на своей спине.

— Тебе не кажется, что здесь как-то слишком тихо? — с подозрением спрашиваю я, прислушиваясь к тишине, пока Джек улыбается, целуя меня в шею, от чего мне жутко щекотно. — Фостер, где наши дети? — смеюсь я.

— Бу-у-у-у — забегает в гардеробную Жози, и уже через секунду она заливается звонким смехом, падая маленькой попой на пол. Кажется, она запнулась о юбку своего голубого платья, но её смех становится только громче.

— Это её пятое падение за эту минуту, — совсем не смеясь, а скорее злясь заходит к нам Кристофер в таком же чёрном смокинге как и его отец только уже и в пиджаке. — Она меня не слушается! — скрещивает руки на груди он, поджимая губы.

Кристофер уже совсем большой, он сильно вытянулся, и стал ещё больше походить на Джека.

— А вот и они, — шепчет муж, щекоча своим дыханием мою шею — Жози, ты не слушаешься своего брата? — отпустив меня (чего я так сильно не хотела!) Джек наклоняется и берёт дочь на руки причём практически вверх ногами, от чего Жозефин начинает смеяться в несколько раз громче, и Кристофер зажимает уши.

Крис очень любит сестру, он постоянно следит за ней, заботится, он чувствует за неё ответственность, потому что Джек постоянно твердит ему о том, что он должен следить за ней, что он должен быть её старшим братом. И Кристофер прекрасно справляется с этой ролью. А Жози любит нарушать правила, не слушаться брата и корчить рожицы папарацци.

— Джек, прекрати, — смеюсь я. — Джек, её причёска!

Остановив мужа раскачивать дочь на руках, я заставляю его отпустить её на пол.

— Ну, ма-а-ам! — протягивает она.

— Чш! — шиплю я, пытаясь уложить тёмные волосы дочери, от чего она топает ножкой, показательно скрещивая руки на груди и надувая губы. — Жози, нужно показаться бабушке с дедушкой, сказать как ты их любишь, сфотографироваться и потом ты сможешь вновь бегать, но только не снося всё на своём пути.

— Там будет Изи, побегаете на улице вместе, а Кристофер за вами присмотрит, — говорит Джек, смотря на часы, и я замечаю, как недовольно цокает Кристофер, но он ничего не говорит. — Всё, нам пора, больше опаздывать уже нельзя. Вперёд, вперёд! — подталкивает Джек детей к выходу, и уже через секунду их нет, слышен лишь отдаляющийся и отдаляющийся от нас детски смех.

Приём прошёл просто отлично, как я и думала, я была под всеобщим вниманием. Нас поздравляли, спрашивали пол ребёнка, и мне часто говорили, что мне идёт беременность. Нас снимали папарацци у входа в ресторан и на самом приёме было несколько приглашённых фотографов. Джек не отходил от меня, весь вечер он был рядом, и мне это нравилось. Мне нравилось чувствовать его руку на своей спине, нравилось чувствовать запах его парфюма рядом, нравилось слушать его неуместные шуточки, которые он шептал мне на ухо. Этим вечером вся наша семья была вместе, но уже через несколько дней мне вновь пришлось отпустить Джека. Он вновь уехал, и я провожала его едва ли не со слезами на глазах. Я едва сдержалась, чтобы не попросит его остаться, потому что я знаю, если бы я попросила его не уезжать, Джек бы не уехал. Но лучше бы от этого не стало. Он бы нервничал из-за работы и было бы только хуже.

На самом деле, чем больше срок моей беременности, тем страшнее мне становится. Мне страшно, что я могу родить раньше срока, а мужа не будет рядом, хотя врач уже сказал нам дату, когда я примерно должна родить, и Джек пообещал, что весь девятый месяц моей беременности он будет здесь в Нью-Йорке со мной и именно поэтому сейчас у него такой плотный график.

Поэтому я просто прячу страх внутри, глушу его, пытаюсь отвлечься, переключаюсь на детей и работу и просто жду. Родители Джека всячески меня подбадривают, они часто приходят к нам в гости, возятся с Жози, а Молли забрала Кристофера с собой в Италию на целый месяц. Она, конечно не в восторге. Когда Молли узнала о моей беременности, она, мне кажется, впала в депрессию. То, что она родила Джеку ребёнка (пусть тогда он этого и не хотел) было её козырем передо мной, и тут я вдруг вытащила этот козырь прямо у неё из рукава. В принципе было глупо думать, что Джек мог к ней вернуться, но моя беременность окончательно разрушила все её и так несбыточные мечты.

Джессика с головой погрузилась в семейную жизнь, но она не забывает и про работу. После рождения уже второго ребёнка её всё чаще стали приглашать на фотосессии для журналов, на интервью и даже для коллабораций одежды. Всё это из-за того что Джессика ничуть не теряет своей красоты, а главное прекрасной фигуры. Но она всегда была красавицей, и она всегда сполна этим пользовалась.

Что насчёт Адама… он уехал, словно пропал. Он лишь изредка звонит или нам с Джеком или Джессике, но вот уже как два месяца мы ничего о нём не слышим. Я лишь знаю, что после нашей с Джеком свадьбы он вновь вернулся в Вашингтон, а дальше тишина. Возможно он путешествует или же работает, но когда он звонит, он лишь говорит нам, что у него всё хорошо, и нам не о чем волноваться. Сначала мы не могли добиться от него ответов, а потом уже перестали задавать вопросы. Главное, что он жив, и что он не забывает про нас. Надеюсь, он скоро позвонит и приедет, никто из нас не видел Адама уже почти год, мы все волнуемся.

Даже когда Джека нет рядом, недели летят с молниеносной скоростью, и последний месяц моей беременности подходит слишком незаметно. Мой живот просто огромный, я должна родить через полторы недели, а операция на кесарево у меня назначена через неделю, и не передать как я счастливая, и как я рада тому, что вся моя беременность прошла абсолютно хорошо и спокойно. Мой врач сказал, что ребёнок весит чуть больше четырёх килограмм, и для меня это, мягко сказать шок, ведь Жози я родила недоношенной, и она наоборот весила слишком мало. Врач говорит, что плод для меня слишком большой, и я, скорее всего, не смогу родить сама. Есть определённые риски, о которых миссис Фиц предупредил нас с Джеком на последней нашей встрече пару дней назад.

Из-за моей травмы… из-за когда-то сломанных рёбер, если я буду рожать сама, они снова могут треснуть и это в лучшем случае. Поэтому Джек сразу же сказал, чтобы мне делали кесарево, он словно и не собирался обсуждать это со мной, хотя это моё тело и думаю, решать всё же мне.

Я хотела родить сама, я думала об этом всю беременность, но теперь… я знаю, что Джек мне этого просто не позволит, да и геройствовать, когда есть риски — просто глупо.

— В это время в высоком белом доме зазвонили в колокола, и в сад высыпала целая толпа молодых девушек, — читаю я, пытаясь вернуться из своих мыслей в реальность. — Русалочка отплыла подальше, за высокие камни, которые торчали из воды, покрыла себе волосы и грудь морскою пеной — теперь никто не различил бы в этой пене её лица — и стала ждать: не придёт ли кто на помощь бедному принцу.

— Мама, — вдруг зовёт меня лежащая на моих коленках Жозефин.

Мы с ней расположились на нашей с Джеком кровати, пока мой муж работает в своём кабинете. Свет в комнате приглушён, уже довольно поздно, и я пытаюсь уложить дочь спать, поэтому нашу спальню жёлтым светом освещает лишь одна настольная лампа.

Я перестаю читать книгу, и убрав её в сторону, касаюсь головы дочери, честно сказать, я думала, она уже спит.

— А вы с папой правда больше не будите меня любить? — едва ли не плача, приподнявшись и взглянув на меня из-под длинных тёмных ресниц, спрашивает моя малышка, поджимая пухлые губки.

— Что? — хмурюсь я, совсем ничего не понимая. — Жози, дорогая, почему ты так решила? — Я тяну к ней руки, и она двигается ближе ко мне, и я обнимаю её, прижимая к груди. — Что ещё за ерунду ты говоришь?

— Кристофер сказал, что вы с папой будите любить нового ребёнка, а про нас забудете, — ещё более несчастным голосом говорит Жози, а я не перестаю удивляться. — Это правда? Тогда я не хочу его, не хочу братика! — ворчит она и уже едва ли не замахивается рукой на мой живот.

— Жози, — перехватываю её руку я, — конечно же, это не правда, дорогая! — Я чуть приподнимаюсь, чтобы сесть, и видеть свою дочь, которая выпучив губу и скрестив ручки на груди обиженно смотрит на меня. — Кристофер не прав. Мы с папой будем также сильно любить вас обоих как и раньше, ясно?

— А он? — тыкает пальцем на мой живот она.

— И вашего брата мы тоже будем любить также сильно как и вас.

— Правда-правда? — я уверенно киваю.

— Конечно!

— А почему тогда Кристофер так мне сказал? Он что врун?

— Нет, он не врун, твой брат просто сам не знал, что говорит неправду.

Жозефин ещё секунду смотрит на меня сердитым взглядом, но когда в спальню заходит Джек, она уже весело улыбается.

— Поцелуй папу и марш в постель, — говорю я дочери, которая уже подпрыгивая на кровати, буквально вешается Джеку на шею.

Жози очень любит Джека, она называет его папой, хотя прекрасно знает про Брайана, и что он её отец. Они с Брайаном постоянно видятся, и она также любит его, Жозефин постоянно рассказывает про их прогулки, про то, как они проводят время. Но у них с Джеком словно есть какая-то особая связь, Жози очень привязана к нему, а Джеку это лишь в радость, он тоже её очень любит, и, возможно, Кристофер наговорил это из-за ревности.

— Давай, солнце, вперёд и спать, — говорит Джек, держа на руках дочь и целуя её в щёчку, а затем он отпускает её на пол. — Жозефин, — зовёт её он, и девочка оборачивается на него уже в дверях, — через пять минут я зайду и проверю спишь ты или нет.

— Хорошо! — убегает она.

— О чём вы тут болтали? — спрашивает Джек, садясь на кровать рядом со мной, пока я прикрывая лицо ладонями, пытаюсь отогнать сон.

— Ты не представляешь, что сказал ей твой сын, — говорю я, когда Джек целует меня в щёку, и вдруг, хоть и уставшая, но всё же улыбка пропадет с его лица, и Джек становится серьёзным. — Кристофер сказал ей, что когда родится малыш, мы с тобой больше не будем их любить.

— Ты серьёзно?

— Да, Жози мне так и сказала, а точнее спросила правда ли это. — Джек в шоке, хмуря брови он впадает в раздумья. — Я сказала ей, что это не так, но тебе срочно нужно поговорить с Кристофером, Джек. Но я не понимаю, откуда у него эти мысли.

— Не понимаешь? — словно не веря моим словам спрашивает он, тяжело вздыхая. — Думаю, это Молли сказала ему это, других мыслей у меня нет. Только она. Вот тварь, — тихо усмехается он.

— Джек…

— Клэри, у меня больше нет сил её терпеть, а это уже переходит все границы! — злится он.

— Поговори завтра с Кристофером, спроси, откуда у него такие мысли, но прошу, не спрашивай его о Молли, не порть ребёнку мнение о его матери, ещё и не факт, что это она ему сказала.

— Хорошо, — выслушав, отвечает мне Джек после недолго молчания. — Ложись спать, — посмотрев на свои часы, говорит он. — Я ещё немного поработаю и приду, — устало улыбается Джек, наклоняясь ко мне и нежно целуя меня. — Не буянь, — говорит он уже обращаясь к своему сыну в моём животе.

Я улыбаюсь, когда муж обнимая мой живот, целует его.

— Не засиживайся допоздна, — прошу его я, и Джек кивает мне, слегка поджав губы и скрываясь за дверью своего кабинета.

Я не уверена насчёт Молли, насчет её вины в том, что Кристофер сказал Жозефин. Я знаю, вполне возможно, что это действительно она сказала ему, что после рождения ребёнка, мы с Джеком перестанем его любить. Это вполне в её стиле, но… у меня такое предчувствие, что Молли здесь не при чём, что Кристофер сам до такого додумался, и мне страшно подумать, но мне кажется, что дело в Жозефин. Думаю, Кристофер заметил, что после рождения Жози, Джек стал уделять ему внимания куда меньше, чем раньше, и теперь он думает, что всё вновь повторится.

Я засыпаю под эти неприятные мысли и быстро проваливаюсь в сон, потому что чувствую сильную усталость. Но я вдруг просыпаюсь. Кажется, я только что закрыла глаза, но когда я смотрю на часы, я вижу, что уже почти четыре часа утра.

Я не сразу понимаю почему вдруг проснулась, возможно, это ребёнок вновь толкается, потому что обычно он живёт именно ночной жизнью. И я вновь прикрываю глаза, пытаясь заснуть, и я, кажется, засыпаю, но точно ненадолго, потому что вновь просыпаюсь от тянущей боли в животе, и меня это сильно пугает.

Я включаю свой светильник, и приподнимаясь на кровати, касаюсь своего живота, который словно отверденел. Нет, малыш не пинается, и тянет довольно сильно.

Я решаю не паниковать раньше времени и подождать. Думаю, я рожаю, но… постель сухая, воды ещё не отошли, поэтому я немного сомневаюсь, и решаю подождать, засекая на часах время.

Джек крепко спит подле меня, он лёг спать где-то час-два назад, я слышала как он ложился, и я, кажется, уже тогда чувствовала что-то неладное, я ещё пару часов назад ощущала лёгкую боль внизу живота, но она была незначительна, и я не предала ей значения.

Я, кажется засыпаю, но вновь совсем ненадолго, потому что опять просыпаюсь от боли в животе, от тянущего чувства, и на этот раз боль сильнее. Я засекала время, и, кажется, у меня действительно схватки…

Сердце начинает колотиться слишком быстро, меня сковывает страх. Боже… почему так рано? И почему у меня всё ещё не отошли воды?

Я решаю сходить в туалет, и пока не будить Джека, но я даже не успеваю дойти до уборной, как чувствую, что по ногам скатывается жидкость.

— Джек, — шепчу я, жутко волнуясь и подходя к кровати. — Джек, пожалуйста, проснись! — говорю я громче, прикасаясь к мужу.

— Что? — хмурится он, приподнимая голову. — Что случилось? — берёт меня за руку Джек.

— У меня начались схватки, — едва ли не впадая в истерику, стараюсь не кричать я, дабы не разбудить детей и не напугать их.

— Схватки? — тут же садится он, а меня вновь сковывает боль, и с каждым разом она всё сильнее. — Чёрт, Клэр! — встаёт с кровати Джек, пока я от тянущей боли наклоняюсь вперёд хватаясь за живот и сжимая ладонь Джека. — Так, я сейчас позвоню миссис Фиц, пусть готовят палату…

— Для начала разбуди детей, и отвези из к родителям, — всё ещё чувствуя боль внизу живота, говорю я, пытаясь глубоко и ровно дышать. — Я позвоню им, скажу, что ты сейчас приедешь с детьми. Давай иди!

— Лучше скажи, чтобы они сами приехали, одну я тебя не оставлю.

— Джек, Боже, да никуда я не денусь, — выдыхаю я, потому что схватка наконец заканчивается. — Отвези детей к родителям, и отвези их ты, иначе, если ты отправишь их с Томом, они ещё сильнее испугаются.

Джек тяжело вздыхает, и в этом вздохе я слышу как он нервничает.

— Хорошо, только прошу тебя, позвони миссис Фиц, пусть она контролирует твоё состояние, или пусть приедет сюда, пока мы не поедем в больницу.

— Джек, это просто схватки, я в порядке. Я позвоню ей, но я не буду просить её приезжать к нам, в этом нет смысла. Когда ты вернёшься, мы поедем в больницу.

— Ладно, — не совсем довольно отвечает мне муж.

Джек уходит будить детей, а я пытаюсь приготовиться к следующей схватке. Я не была готова к тому, что уже сегодня я рожу, я думала, у меня есть ещё целая неделя, чтобы подготовить себя прежде всего морально, но видимо наш мальчик решил не ждать и появиться на свет чуть раньше положенного.

Я волнуюсь. Сильно волнуюсь. И я боюсь. Это моя третья беременность, вторые роды, но только сейчас я впервые поняла, что такое схватки, я впервые их почувствовала.

Пока Джек будит и собирает детей, меня настигает ещё одна схватка, но, думаю, я держусь довольно неплохо. Это больно и с каждым разом боль всё сильнее и продолжительнее, но пока что эта боль терпима.

— Ма-а-а-а-ам, — забегает в спальню Жозефин, пока я хожу из стороны в сторону, — я не хочу к бабушке с дедушкой! — практически ревёт она, устало падая на кровать. — Я хочу быть с тобой, я хочу спа-а-ать!

— Жози, — подхожу к дочери я и опускаюсь на колени подле кровати, надеясь, что следующая схватка не начнётся прямо сейчас.

— Жозефин, — заходит в комнату Джек, держа в руках маленький рюкзачок дочери, а позади сонно плетётся Кристофер, — идём, Ник уже ждёт нас внизу.

Джек сильно нервничает, он весь на взводе, и это не хорошо. Сейчас мне нужен хотя бы один уверенный и находящийся в спокойном состоянии человек, и было бы просто прекрасно, если бы этим человеком был мой муж.

— Ну, ма-а-ам!

— Жози, — гладя дочь по спине, говорю я, — сейчас вы с Кристофером поедете к бабушке с дедушкой есть шоколадный торт, а утром вы пойдёте в парк на аттракционы, идёт?

— А ты? — успокаивается она.

— А мы с папой…

— Мы будем ждать вас дома с сюрпризом, который нам сейчас нужно подготовить, — опускается на пол подле нас Джек. Его голос стал спокойнее, он уже не такой резкий и грубый.

— Сюрприз? — вскрикивает девочка, и так странно, но в тоже время уже привычно видеть улыбку на её заплаканном лице.

— Да! — улыбается Джек, взяв меня за руку, и в эту секунду я вновь чувствую сковывающую меня схватку, и сжав ладонь Джека, я не сдерживаю стона, но тут же пытаюсь взять себя в руки.

— Мам? — лишь успевает спросить Жози, пока Джек не поднимает её на руки.

— Всё, нам пора, — второпях говорит он, выходя из комнаты. — Клэр? — уже в дверях оборачивается на меня он.

— Да, я в порядке, иди, — с трудом выговариваю я.

— Клэр, Том будет здесь, если что просто позови его, — говорит Джек, и получив от меня измученный кивок, наконец уходит.

Мне кажется, что Джека нет целую вечность, так долго тянутся минуты. Я позвонила его родителям, разбудила их и сказала Майе, что рожаю, и что Джек сейчас привезёт им детей, и ещё я попросила её купить шоколадный торт до их приезда. Потому что я слишком хорошо знаю свою дочь, и раз она услышала, что там будет шоколадный торт, она будет его спрашивать, даже если будет засыпать на ходу.

Миссис Фостер пожелала мне удачи и попросила держать их в курсе. Потом я позвонила своему врачу, также разбудила её, сообщила о схватках, она сказала мне что делать, дала несколько советов. Миссис Фиц сказала, что я могу ехать в больницу в любую минуту, моя палата будет готова где-то через 20–30 минут.

Я не стала звонить ни Джессике, ни Розмари, ни Бадди и Софи тоже, я не хотела их будить, поэтому просто написала им всем сообщения. Но я уже знаю, что Джессика будет в ярости, когда поймёт, что я ей не позвонила.

Когда Джек, наконец, вернулся, я долго не церемонилась и сразу сказала ему, что мне явно пора в больницу. Мой муж сам сел за руль, хотя с нами был и Ник — водитель Джека, и Том — мой водитель и по совместительству мой личный охранник. Не знаю, разумно ли это, потому что он всё ещё взвинчен, но мне было абсолютно плевать кто за рулём, потому что мне было уже дико больно. Благо до больницы мы добрались довольно быстро.

Из-за того, что роды начались раньше, чем мы все думали, меня вновь спросили буду ли я рожать сама. У нас было мало времени, и кесарево стало таким же рискованным как и мои самостоятельные роды, поэтому я быстро приняла решение рожать самой. Я мало что помню, но то, как я просила Джека заткнуться я помню прекрасно. Он в своём стиле продолжал убеждать меня не рожать самой, но к счастью, в этот раз решение принимала я, и только мой ответ имел значение.

И я сама родила нашего с Джеком сына… сама. Сказать, что было тяжело — ничего не сказать, также как и сказать, что было просто больно, было безумно больно, но когда я услышала его крик, когда я услышала, как мой мальчик плачет, я без единого сомнения поняла, что вся та боль того стоила.

Мы назвали сына Майло, он и вправду оказался крупным малышом, и роды были тяжёлыми. Я не понимаю, что происходит, но, наверное, у меня совсем слабые гены, потому что мои дети совершенно на меня не похожи. Жозефин копия Брайана, а наш Майло точная копия Джека, его нос, его подбородок и тёмные-тёмные глаза.

Мой муж хоть и был недоволен и даже зол на меня за то, что я решила рожать сама, всё равно был рядом со мной, и когда мне на грудь положили нашего малыша, я сквозь слёзы, чувствовала, как Джек целует меня, и он мне что-то говорил, но я, честно сказать, мало, что помню. И это неимоверное счастье держать на руках ребёнка, которого ты так хотел и так ждал. Крохотные ручки, пальчики, всё такое маленькое, я уже и забыла, какие дети крохотные. Но… я не могу сказать, что всё прошло идеально.

Когда мне положили ребёнка на грудь, я была ещё под сильным шоком и мало, что вообще чувствовала, но немного погодя я поняла, что что-то явно не так. Я попросила забрать у меня ребёнка, я чувствовала сильную боль в ребре, там, где шрам. Майло передали Джеку, он впервые взял ребёнка на руки, пока я могла думать лишь о колющей боли в ребре. Оно всё же треснуло, но не сломалась, а благодаря врачам, я быстро поправилась.

Для меня невероятное счастье не только видеть своего маленького здорового сына, но и видеть, как Джек, как мой муж держит его на руках, как он держит на руках нашего с ним сына. Это дороже всего на свете. И я безумно люблю Жози, я люблю Кристофера, но… Майло, этот маленький мальчик он… он наш с Джеком, он не Молли, не Брайана, он только наш. И так странно осознавать, что у нас ещё много лет назад должен был родиться такой малыш, но, наверное, всё случилось так как должно было случиться. Мы прошли через многое, через очень многое, набрались самого разного опыта, пережили вместе самое ужасное и самое прекрасное в наших жизнях, и также мы пережили подобное порознь. Мы выросли, стали теми, кем хотели, по одиночке мы пытались залечить свои раны, но получали лишь новые. И в конечном итоге, мы, как и много раз до этого, вновь вернулись другу к другу, в какой уже раз убеждаясь, что никто другой нам не нужен. И сложно поверить, но это наш с Джеком финал, и, я часто думала, что никто из нас так и не выиграл, но нет, мы с Джеком выиграли, выиграли в эту ужасную игру Верхнего Ист-Сайда, в которой обычно нет победителей. Мы обрели всё, что хотели, друзей, репутацию, карьеру и самое главное друг друга, и да, цена была слишком высока, но на Верхнем Ист-Сайде даже заплатив мы могли остаться ни с чем. И, если честно, то я не совсем верю в то, что для нас это действительно конец игры. Кто знает, может, уже завтра жизнь вновь предоставит нам уже новые проблемы. И даже если и так, то мы с Джеком обязательно со всем справимся, потому что мы будем бороться друг за друга, потому что мы вместе будем защищать за нашу семью.