Рассвет после ночи

ЗДРАВСТВУЙ, ТОВАРИЩ!

Давняя мечта композитора о комнате, где можно было бы спокойно работать, наконец осуществилась после переезда в более просторный дом недалеко от кофейни. «Самандос». Никос мог в любое время садиться к роялю, и домашние не входили к нему. Но в то утро Хтония нарушила этот негласный распорядок, принесла весть, которую с нетерпением ждал Никос:

— Звонят из консульского управления министерства иностранных дел.

Никос не сразу взял трубку, словно опасаясь чего-то. Невольно вспомнился далекий апрельский день, когда он позвонил консульскому чиновнику и из разговора с ним понял, что поездка в Советский Союз вряд ли состоится. На днях Никоса пригласили в советское посольство и сообщили о том, что знаменитого композитора и главных участников героической оратории «Русская мадонна» приглашают в Москву. Обещание, которое дали советские товарищи после большого успеха грандиозного музыкального спектакля на стадионе «Пананион», было выполнено.

Только Хтония могла догадаться, почему Никос медлит снять трубку. Прошлый разговор остался в памяти. Хтония сама с улыбкой протянула трубку мужу.

— Последуем совету великого и веселого грека Менандра, что время залечивает все раны, — ободряюще произнесла она.

Многое изменилось в Греции после падения хунты. Не успел он назвать себя, как чиновник сказал, что визы на всех готовы и приглашенные могут выехать в любое время.

— Чудеса, да и только! — сказал Никос после короткого разговора. — Время не только залечивает раны, но и меняет многих, в том числе и этого чиновника.

Оставалось выбрать, каким видом транспорта поехать в Москву. Много была «за», чтобы полететь на самолете, но Никос давно хотел оказаться на советской пограничной станции и поприветствовать первого же встреченного там человека, как это давно сделал поэт Яннис Рицос. Он взял с собой в дорогу лист бумаги, который подарил ему товарищ Седой, со словами поэта: «Товарищ, знаешь ли ты, что ты дал человечеству? Знаешь ли ты, брат мой, в своей честной замасленной робе, какую мечту, какую надежду, какую веру ты подарил людям всего мира? Какую окрыленную юность вселил ты в этот дряхлый ворчливый мир? Здравствуй, товарищ! Дай мне свою руку. Твои друзья в Греции просили тебя расцеловать». Этот текст уже знали наизусть все Ставридисы и Елена Киприанис. По мере приближения к границе все чаще возникал вопрос: «Кто же будет первым советским человеком, которого встретит и которому скажет слова приветствия Никос?»

До советской границы были Болгария и Румыния. В Софии греческих друзей встречала большая группа композиторов, певцов, музыкантов, здесь были и соседи по дому, где жила Хтония во время эмиграции, и школьные товарищи Костаса и Мирто.

Румынские коллеги показали грекам Бухарест.

В солнечный полдень поезд медленно пересек советскую границу и остановился на станции Унгены — недалеко от Кишинева. Никос уже давно — на подступах к пограничной станции — стоял в тамбуре и ждал, когда поезд сделает первую остановку на советской земле. Когда он оказался на платформе, первым увидел молодую женщину в строгой темно-зеленой форме. Никос огляделся, но поблизости других людей, особенно брата, к которому, судя по словам поэта, он должен был первым обратиться, не было. Белокурая женщина внимательно посмотрела на пассажира.

— Здравствуй, товарищ! — громко произнес Никос.

— Здравствуйте! — улыбнулась женщина. — Вы иностранец, вероятно?

— Грек. Мы из Греции.

— Добро пожаловать к нам, товарищ.

— Я думал, товарищ, что встречу брата, но встретил вас, значит, сестру.

— Как вы хорошо говорите по-русски! — похвалила женщина. — Вы жили у нас?

— Нет, учил русский в Афинах. Я очень много хотел вам сказать, как говорил Яннис Рицос…

— Поэт? Мы хорошо знаем этого замечательного поэта. Вы тоже поэт, товарищ…

К ним подошли Хтония, Лулу, Елена, другие греки. Хтония поздоровалась:

— Здравствуй, товарищ!

— Здравствуйте, товарищи, здравствуйте! — вся зарделась женщина. — Вы члены делегации, товарищи? Вот товарищ говорит…

— Товарищ Ставридис приготовился много что сказать, но он… ждал брата, а оказалась сестра, — весело произнесла Хтония.

— Что ж, Можно и брата, — улыбнулась женщина. — Я дежурная по станции. Анна Николаевна Иванова. Очень рады вам, товарищи из Греции. Хотите поговорить с братьями?

— Иванова? — переспросил Никос. — У нас есть друзья в Сибири. Тоже Ивановы.

— У нас, в России, «Иванов» такая же фамилия, как, наверное, и у вас…

— Ставридисы не самая известная, — проговорил Никос.

— Папандопуло! — весело воскликнула русская женщина. — А фамилию Ставридис я слышала. Вернее, слышала песни Ставридиса?

— Какие? — спросил Никос.

— Ну, например, о бесконечной молодости. На слова Янниса Рицоса. Знаете такую песню?

Никос ответить не успел. К ним подбежали двое — мужчина и женщина, запыхавшиеся от бега, с большими букетами цветов.

— Товарищ Ставридис? — громко спросил мужчина, а его спутница быстро, протянула гостю цветы. Мужчина, не дождавшись ответа, вручил цветы всем приехавшим грекам.

— Добро пожаловать, товарищ Ставридис. Мы из молдавского отделения Общества советско-греческой дружбы. Просим вас извинить за задержку. Поезд остановился далеко от вокзала. — И женщина с укоризной посмотрела на дежурную.

— Не поезд, а вагон, — корректно уточнила дежурная.

— А мы не скучали, вот познакомились с товарищем Ивановой, — сказал Никос и протянул дежурной бумагу со словами поэта. — Так говорил поэт Яннис Рицос почти тридцать лет назад.

Дежурная быстро пробежала глазами текст и с волнением сказала:

— Это было в 1956 году. Год моего рождения.

— Примите, товарищ Иванова, как подарок от поэта и грека, которому тоже нравится Яннис Рицос.

— И который пишет музыку на его слова, — сказал встречавший мужчина.

— Так вы и есть автор песни о бесконечной молодости? — удивленно спросила дежурная.

Никос что-то сказал сыну, Костас исчез, но вскоре появился с диском в красивом пакете.

— В знак нашего знакомства, товарищ Иванова, — сказал Никос, вручая диск дежурной. — Это песня, которую вы знаете. А поют две гречанки. Они тоже здесь. Но нас, кажется, куда-то приглашают. Я должен, товарищ сестра, выполнить еще одно поручение, о котором написал поэт.

Никос взял руку новой знакомой и поцеловал. Но женщина озорно махнула головой и сказала?

— Нет, тут написано, что греки просили расцеловать первого встреченного советского человека.

И первой поцеловала смутившегося гостя в щеку.

Двое встречавших уже уводили Никоса и других треков к зданию вокзала, где гостей ждал обед, а молодая русская женщина в строгой форме железнодорожника продолжала разглядывать неожиданный подарок.

После дружеских встреч в Кишиневе греческих гостей тепло приветствовали и в Киеве. Разговоры с людьми разных национальностей были короткими, обычно на перронах вокзалов, но Никосу казалось, что он давно всех знает. Беседы были о музыке, о роли деятелен культуры в современном мире, о борьбе народов за предотвращение новой войны… Во время встреч с советскими людьми Никос незаметно наблюдал за детьми, особенна за младшими — Костасом и Мирто. Было очень интересно видеть, как они реагируют, относятся к тому, что происходит на земле, о которой много слышали и где так хотели побывать. Костас и Мирто уже сделали выбор жизненного пути. Костас — композитор, сочиняет музыку, главным образом политические песни, а Мирто стала историком, интересуется политикой, занимается общественной деятельностью. Два призвания Никоса Ставридиса были как бы разделены между сыном и дочерью. Никоса и Хтонию радовала эта преемственность, унаследованные детьми духовные, моральные и идейные принципы родителей.

Никос чувствовал, как его дети впитывали в себя новь иной жизни, внимательно наблюдая и прислушиваясь к тому, что происходило по дороге от границы до Москвы. Они, конечно, немало знали о первом в мире государстве людей труда, о стране, которая была прообразом будущего мира. Но они жили на другой половине современного мира, где противники лучшего будущего Греции клеветали на Советский Союз, а антикоммунизм был поднят до уровня государственной политики самыми злейшими врагами человечества — фашистскими правителями, хунтой «черных полковников». С детских лет грекам внушалась мысль об «угрозе с Севера», повторялось, что СССР — враг номер один для Европы. Младшим Ставридисам, да и старшим предстояло увидеть своими глазами страну, на которую враги всех мастей выливали ушаты клеветы.

В Москве гостей из Афин встретили работники Общества советско-греческой дружбы, представители музыкальных кругов столицы, греки-политэмигранты, один из которых — поэт, старый товарищ Никоса по Макронисосу, взобрался на какое-то возвышение и приветствовал их стихами. На вокзале звучали по радио греческие песни, главным образом Никоса Ставридиса.

Программа пребывания в Советском Союзе была обширной и насыщенной. Первым делом Никосу хотелось показать москвичам новую симфонию, которую он назвал «Моя первая встреча с Лениным».

— Большой музыкант не может быть маленьким человеком, — сказал дирижер, стоявший за пультом в тот вечер. — Наш греческий коллега — большой маэстро и большой человек. Посему достоин почетных наград. Но сегодня после вручения медали этому выдающемуся греческому музыканту и общественному деятелю я говорю от имени моих коллег: мы склоняем головы перед твоим подвигом, наш друг и брат, подвигом во имя самых светлых идеалов человечества! Синонимом слова «человек» в наш бурный и неспокойный век является слово «борец». Наш греческий гость кровью сердца; годами лишений и страданий завоевал гордое имя «человек-борец». Хвала тебе!

Ответом Никоса на столь высокую оценку его вклада в борьбу греческого народа за свободу и демократию была симфония — музыкальная ода о дружбе между двумя народами и государствами. Вторую часть симфонии дирижировал сам автор. Успех был огромным. После концерта состоялась пресс-конференция, греческих гостей забросали вопросами…

— Мы думали, что наши советские друзья зададут нам тысячу вопросов, — с улыбкой начал Никос Ставридис. — Но их оказалось много больше. Последний вопрос был о том, как в Греции относятся к советским людям, к вашей стране. Это главный вопрос. Древний Плутарх учил говорить как можно короче или же как можно приятнее. Ваш вопрос дает повод объединить эти два мудрых совета и ответить: греки относятся к вам с любовью! Нет ничего сильнее человеческого слова, но нет сильнее слова, когда мы говорим о Советском Союзе, чем любовь!

Вторым «греческим событием» в столице стал концерт приехавших певцов и музыкантов. Любители пения давно ждали выступления знаменитой гречанки Елены Киприанис.

После известных зарубежных турне греческой группы большой популярностью пользовалась и молодая певица Лулу Ставридис. Две гречанки вышли на сцену и спели известную песню с родившимся уже в Москве новым текстом:

Затем зазвучал огневой сиртаки, после которого концерт набрал силу и каждый номер, казалось, превосходил предыдущий… Елена и Лулу — легендарные гречанки в черном и красном — тоже были награждены почетными медалями.

После напряженных концертов хотелось подольше, отдохнуть в отеле, но сделать это гостям не удавалось. Юрий Котиков организовал встречу, Никоса Ставридиса с журналистами своей редакции. Артисты московских театров «пленили» Елену и Лулу, приглашая на спектакли, веселые дружеские «капустники»… Хтония проводила много времени у старых друзей — греческих политэмигрантов. Гостями творческой молодежи были Костас и Мирто.

Младшие Ставридисы сделали сюрприз — приняли участие в театральной инсценировке, посвященной движению Сопротивления греческой молодежи. Костас и Мирто репетировали втайне от всех, поэтому Никос, приглашенный на вечер в молодежный театр, был очень удивлен увиденным и услышанным. Ведущими вечера были Костас и Мирто. Костас исполнял песни Никоса Ставридиса, а Мирто рассказывала об участии отца в движении Сопротивления. Перед Никосом прошла вся панорама греческой действительности, и сделали это его дети, их новые московские друзья.

Вечер в большом зале закончился неожиданным приглашением знаменитого композитора и общественного деятеля, бывшего руководителя греческих ламбракидов в качестве почетного гостя на Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве. Никос Ставридис был взволнован и обрадован, не сразу нашелся что ответить миловидной, длиннокосой девушке, которая сделала официальное приглашение от имени подготовительного комитета фестиваля. Девушка, видимо, поняла состояние гостя и добавила:

— Мы надеемся, уважаемый маэстро, что наши новые друзья, которых мы здесь очень полюбили, — наследники боевых ламбракидов, — Костас и Мирто будут в числе посланцев греческой молодежи на Московском фестивале.

— Такое право надо завоевать, — тихо произнес отец и с надеждой посмотрел на своих детей, которые в Москве доказали свою духовную общность со старшими Ставридисами.

Быстро промчались дни, проведенные в Москве. Греческих друзей с нетерпением ждали в маленьком сибирском селе.

Автобус от железнодорожной станций долго добирался до таежного села. Хотя было жаркое время страды, но на околице села их уже ждали много людей, вышедших встречать гостей из Греции. Впереди стояла высокая женщина в темной одежде с караваем хлеба в руках. Никос еще из автобуса узнал жену Васи, рядом с Марией Федоровной стоял Кузьма. Над толпой алело длинное и узкое полотнище со словами приветствия: «Добро пожаловать, дорогие братья и сестры из героической Эллады!»

Как в Салониках, жена Васи припала к груди Никоса, прослезилась, а потом призналась:

— Ждали, ой как ждали, верили вашему обещанию, что приедете, а на сердце, однако, было неспокойно, волновались, что задержитесь в Москве, для нас времени не останется.

— Как же не показать мадонну самой мадонне? — ободряюще произнес Никос. — Мы еще в Афинах обещали советским товарищам, вашим землякам-сибирякам, что после Москвы поедем к старым друзьям. Вас и Кузьму узнал, а вот…

— Так это же Вася! Он у нас уже… Василий Кузьмич. Институт иностранных языков окончил в Москве и в село вернулся. Английскому языку в школе обучает и вашему тоже.

— И не только детвору, — продолжил Кузьма. — Многие взрослые тоже интересуются. Наш-то колхоз, однако, коллективный член Общества дружбы с Грецией. Вот и хотят ваш язык знать.

Васин внук стал совсем взрослым. Высокий, с красивым и мужественным лицом, он солидно басил.

— Ясас, синдрофе! — произнес он греческое приветствие, крепко пожимая руку Никоса.

— Здравствуй, товарищ! — по-русски ответил Никос.

И подумал, как счастлив был бы его друг Вася, Василий Кузьмич Иванов, если увидел бы свою истинно сибирскую мадонну, сына, очень похожего на отца, внука, который обучает односельчан языку народа, за свободу которого русский солдат отдал свою жизнь.

Никос смотрел на маленькое таежное село, на простых сибиряков, и все новые и новые мысли теснились в голове.

Кругом была жизнь — не такая уж, должно быть, и легкая после долгой и жестокой войны, но жизнь прекрасная — в труде, борьбе и счастье, достойная принесенных жертв. Прав, тысячу раз прав наследник его боевого русского друга, что смерть и лишения в борьбе с фашизмом были ради жизни на Земле, ради победы добра над злом.

Афины — Париж — София — Москва, 1983–1985 гг.