Смерть - лучший учитель

Глава 41

Привычный круговорот учебы затянул меня и увлек в быстрое течение дней. Старые друзья, Звездные, отнеслись с понимаем к моему прошлогоднему затворничеству, но все равно скучали без наших бесед и шуток. И вот теперь снова меня окружили улыбающийся Шинмер, ехидный Атрас, добросердечная Клоя, рассудительный Мет и вертлявый Голди. Новые члены Легиона проявляли интерес, но физически не могли вклиниться в эту разношерстную толпу, что меня окружала. Пожалуй, первое время они даже слово не успевали вставить.

Я получила расписание занятий и немного удивилась, но лишь чуть-чуть, уже успев привыкнуть и к странному выбору предметов, и к большой нагрузке. А повесили на меня следующие дисциплины: свет и тьма, защитные блоки, защитные артефакты, защита периметра. Энергии — боевые и жизненные, источники энергий, энергетическая безопасность. А вот здесь я даже присвистнула — пограничные существа: классы, особенности, способы защиты и возможности коммуникации.

Дальше шли уже более-менее знакомые дисциплины — руническая и начертательная магии, вокал, религии и совмещенные техники боя.

Высшие сферы поразили лишь одним неожиданным предметом. Психопатологии и психические расстройства. На ум сразу пришел Император и несколько других кандидатов в сумасшедшие. В методической верстке учебного расписания чувствовалась легкая ирония Натаниэля.

Я вздохнула, облачилась в фиолетово-черную форму Легиона, привычным движением подняла изрядно потрепанный посох и оглядела свое отражение. Кажется, все на своих местах.

Преподаватели встретили меня дружелюбно, даже Фредерик расщедрился не только на улыбку, но и на ободряющее бормотание. Я тренировалась на Арене уже не так часто, как раньше. Как правило — дважды в неделю, чтобы не потерять сноровку или дать попрактиковаться всем Звездным. И еще дважды-трижды в неделю выпадали занятия по совмещенной технике. Это были персональные занятия со мной и Шином — только мы вдвоем уже сдали все ступени стихий. Один урок мы посвящали хорошей драке друг с другом, в этом бою использовалось все: мечи, луки, копья, посохи, щиты и, конечно, магия. Фредерик учил нас раскалять клинок так, чтобы он расплавлял доспехи противника, заколдовывать стрелы, чтобы они наносили вдвое больше повреждений. Это была уже реальная техника сражений, когда вокруг — кровавая бойня, и тебе понадобится все на свете, чтобы выжить. В ход шли подручные средства в сочетании с магией. Не забывали мы и о физической нагрузке, истязая себя прыжками, кувырками, падениями и перекатами.

И несмотря на то, что я выздоровела и вернулась на пост главы, Звездные все равно стали отдаляться. Мы находились в разных весовых категориях. Только с Шином и Элькой мы продолжали подолгу общаться.

Как-то за обедом я рассказала Избранному о битве с Императором и смерти Корелана, и моя история погрузила Шина в долгие и тягостные размышления. Через пару недель я застала его на парапете замка, где он в тихий предрассветный час занимался дыхательными упражнениями и бесшумно двигался, принимая то одну, то другую позу. Он скользил тенью на фоне едва начинающего светлеть неба, словно плавный и неуловимый кусочек ночи. Я тихонько составила ему компанию, привычно повторяя за ним все движения.

В голове почти сразу прояснилось, сонливость отступила, а все гнетущие или навязчивые мысли куда-то исчезли. Когда взошло солнце, мы уже сидели на самом краю и молча смотрели на просыпающийся мир.

— Знаешь, я очень сильно злюсь, — тихо проговорил Шин. За три года он набрал в весе и немного подрос. В нем чувствовалась не только сила, что всегда в нем была, но и уверенность в себе и других. И вот ее-то и грозила подкосить новость о Корелане, вызывая у Шина тревогу.

— Это он должен был стать Избранным, а вместо этого стал служить Императору. И помогать искать меня. Его магия и сила работали против его же народа, а он еще и хочет получить прощение? Я не могу понять, почему именно я должен исправлять чужие ошибки? Почему этот архимаг не выполнил своего предназначения и не убил Императора? Почему он прожил свою жизнь так, как хотел, не оглядываясь ни на что, не терзаясь из-за целого уничтоженного народа? А я должен уже через полтора года выйти на смертный бой, не имея за плечами ни детства, ни юности, ни счастливой жизни? И ни малейшей надежды…

Я вздохнула и нахмурилась. Камень парапета приятно холодил руки, а легкие завитки ночного тумана таяли в свете солнца. Небо казалось немного выцветшим, но уже очень скоро, через час-другой, на его яркую летнюю синеву будет больно смотреть.

— Знаешь, Шин… Мне кажется, что Корелан тоже так думал. Дескать, я не подхожу для этого дела, наверное, в пророчестве говорилось о другом Избранном, не обо мне. Почему должен быть именно я? И все в том же духе. Понимаешь, судьба — это не расписание уроков четким почерком на листе пергамента. Это лишь легкие наставления высших сил, это едва заметные знаки и неуловимый, как развилка в тумане, выбор. Я думаю, он просто тоже засомневался, что это его судьба. А ведь могла бы быть, сделай он правильный выбор. Но этого мы уже никогда не выясним наверняка. Все дело в том, что стоит иначе подходить к вопросу. Нужно понять, а кто, если не я? Если я не пойду в бой, кто тогда сможет это свершить? А вдруг, кроме меня просто некому? И тогда — дело гиблое для всех.

Шин вздохнул и пожал плечами. Когда он не улыбался, то казался значительно старше и мудрее, словно проступало его истинное лицо.

— Да, все верно. Я вправе злиться на того, кто мог спасти сотни жизней, но струсил. Но сомневаться самому — не имею права.

Практику в странствиях, битве и огне драконов мне засчитали, как курсовую. Оставалось лишь сдать все те десятки предметов, что оказались в расписании.

Строить защитные блоки — легко, но вся соль в их долговечности и автономности. Магическая защита должна держать удар даже тогда, когда маг спит или без сознания. Но освоив технологию, я поняла, что дальше стало значительно легче. В личной защите или обороне периметра, скажем — дома, много общего. А с артефактами я всегда ладила. Я сдала эти предметы и приступила к следующим.

И вдруг, где-то между сражением на Арене и уроком алхимии, меня посетила удивительная мысль. Ведь сейчас, на четвертом курсе, меня мало волнует сам факт зачета, я силюсь по-настоящему вникнуть в предмет. Я только сейчас осознала — все предметы подбирались под меня, под мои нужды и требования нелегкой жизни. Я отчаянно хотела научиться строить защиту всех мастей, от временной до пожизненной, от простых магических блоков до сложных, композитных энергоинформационных щитов, что отразят все виды воздействия. Я так часто бывала ранена в бою, что осознала важность этого предмета. А уроки Фредерика! Моего боевого опыта хватило, чтобы понять нужность любых знаний, которые пригодятся в бою. Любой трюк, финт или фокус, умение пользоваться любым оружием в любом месте против кого угодно — то, что может спасти мне жизнь в нужный момент.

Я замерла посреди коридора. Уже и ученики разбрелись по классам, и стих шум голосов, а я продолжала стоять, словно статуя, и не могла пошевелиться. Вдруг все стало понятно и очевидно: и гнев на меня деканов, и выкрики Фредерика, и огорчение отца.

Мне всегда казалось, что процесс взросления проходит плавно и незаметно, едва уловимо для сознания. А у меня вышло как-то резко.

Ключевое здесь — понимание. Что если ты упадешь, то плохо будет именно тебе самому, а потом уже окружающим. Что нужно спать, даже если не хочется, потому что завтра битва, а если ты не поспишь, то просто не выстоишь. Что все умирают, иногда неожиданно, иногда предсказуемо, но всегда удивительно по-настоящему, буднично с одной стороны, и величественно с другой.

Например, Корелан. «Зато я все-таки решился!», — сказал он и тихо умер, пытаясь улыбнуться. Он не дожил до победы пары часов, но зато на этот раз смело принял свою судьбу.

Если что-то ты не испытал на своей шкуре, то все равно это явление останется для тебя абстракцией, нематериальной и нереальной. Например, смерть. Или настоящая любовь.

Я устало опустилась на лавочку в коридоре и внимательно рассмотрела свои руки, словно желая увидеть новые линии на ладонях.

Вот, значит, как это происходит. Мир вокруг становится настоящим. Люди теперь — это сложный сплав хрупкой плоти, бессмертного, сильного духа и клубка эмоций, страстей.

Война — крики, боль, смерть, редкие минуты отдыха, отчаянная мешанина своих с чужими и изматывающая гонка со смертью. Продержаться еще пару минут, дожить до утра, не умереть до свадьбы.

Любовь оказалась смесью ссор и непоняток, запутанных историй прошлого и туманного будущего, больных мозолей и редких мгновений ослепительного счастья. А близкие люди могут быть злыми, нервными, иногда добрыми, изредка милыми, но только им будет не плевать, если завтра ты умрешь.

Мир предстал с новой стороны.

Я пришла с опозданием на урок алхимии, но Стеонтий был настолько занят своими исследованиями, что даже не заметил этого.

Солнце давно ушло за горизонт, и даже луна успела куда-то деться, а я стояла на стене и несла свою вахту. Спустя несколько лет уже не хотелось выть от усталости, да и однообразное ожидание рассвета не казалось чем-то ужасным. Я прикрыла посох плащом и едва заметными движениями зачищала древко. В него слоями въелась кровь и грязь от моих странствий и сражений. К тому же, я решила нанести на дерево вязь оградительных рун и символов, что тоже требовало предварительной зачистки. Но на темную равнину, раскинувшуюся до самой стены черного леса, я все равно поглядывала регулярно.

Внизу и позади меня, у входа в корпус, раздались голоса, но пока ночные лунатики не подошли к самой стене я не могла разобрать слов.

— Мы должны отказать, нет другого выбора! — проговорил Натаниэль холодно и твердо.

— Мы не можем. Это скорее вызовет вопросы и втянет нас в политику. Он потребует ответа, почему Академия не хочет взять талантливого ученика, которого должна принять бесплатно, как чрезвычайно одаренного? Любой ответ вызовет волну, цунами, — с жаром ответил Фредерик, а его неясная тень внизу всплеснула руками от досады. — Что мы скажем? Соврем, что девочка не талантлива — он заплатит за ее обучение, и тут мы уже не отвертимся. Узурпатор он или нет, но определенно король. Я оттянул момент ее принятия на следующий год, дескать, уже прошло целое полугодие, лучше с начала года поступать. Большей оттяжки мы не получим.

Натаниэль вздохнул и потер лоб, я видела лишь неясные очертания, но этот жест усталости и раздражения я отлично знала.

— Начнется ад, Фред, начнется ад.

— Не факт, может быть все, что угодно, а не только самый плохой вариант. В любом случае, выбора у нас нет.

Голоса что-то еще побубнели и снова удалились в сторону жилых комнат. Я продолжила зачищать древко посоха, вглядываясь в ночную долину.

Уже утром, отчитавшись своему невыспавшемуся декану, я завтракала в столовой и рассеянно слушала Звездных, пока в голове сами собой выстраивались различные версии. Но уроки вновь затянули меня в привычный омут, и ночная беседа деканов сама собой забылась и потерялась среди учебных будней.

Близкое знакомство с тьмой меня не порадовало. В многогранной звезде, сиявшей мягким белым светом на полу, в метре от земли висело темное облачко, величиной всего лишь с ладонь. Но я отчетливо понимала — от бесконечного роста эту черноту удерживает лишь магическая фигура.

Тьма клубилась и силилась выйти за пределы своей клетки, пока класс, застыв в суеверном ужасе, молча взирал на страшного врага.

Лишь я одна смотрела как-то иначе, отчего Актавиан сразу обратил на меня внимание. Лишь чуть позже пришло понимание — я гляжу, прищурившись и крепко сжав зубы, неотрывно и зло, как на змею, которая уже жалила меня прежде.

— У меня складывается ощущение, что вы знакомы, — улыбнулся преподаватель после минуты тишины.

Я лишь немного нервно кивнула, но не стала ничего отвечать или рассказывать. Я сталкивалась либо с ней, либо с чем-то очень похожим, на ледяных скалах Стены, за которой кончается мир и начинается бездна. Из такой тьмы приходили те голоса, обступая со всех сторон мой жалкий огонь. Я до сих пор помнила липкое, гадкое прикосновение не столько к телу, сколько к душе. От него хотелось как можно скорее отмыться, но в мире едва ли существовало такое мыло, чтобы избавить от ощущения скверны.

На четвертом курсе нас стали пичкать знаниями, силясь познакомить со всем, что только может попасться нам на пути. И, видимо, считая нас уже достаточно взрослыми, не только рассказывали, но и показывали. Энергии и сущности являлись нам во плоти, осязаемые и материальные.

Все, чему меня учил Актавиан, я запоминала и впитывала, но все же не сильно расстроилась, когда мы закончили изучать тьму и перешли к пограничным существам. Я научилась пользоваться светом, но уж сильно он зависел от концентрации и правильной духовной настройки. Магия подчинялась мне значительно лучше, легче и эффективнее.

А пограничные существа… Дружественные государства, вроде того же Ватмаара, с радостью поставляли нам как мифических существ, так и добровольные наглядные пособия в лице вампиров, оборотней и прочих сомнительных личностей. Некоторые пытались явить нам всю свою мощь, испугать и заставить трепетать от суеверного ужаса. Другие же, наоборот, подавали себя как простых и даже не лишенных чувства юмора личностей, прикладывали немало усилий, чтобы понравиться и подружиться.

Эти уроки заинтриговали меня, увлекли и заняли все мысли. В классе Актавиана перед учениками представали удивительные, пугающие, завораживающие существа.

— А вы не боитесь, что вас начнут убивать? — спросил Мет. Собранный и напряженный, как всегда на этих уроках, Убийца Колдунов сидел за своей партой и смотрел на черную тень, что расхаживала перед классом и немного хриплым голосом рассказывала о Черном пути. В развивающихся черных одеждах явно сквозило что-то ватмааровское, но судя по ощущениям, это был лишь один из слуг Повелителя.

— Чтобы нас убивать, нужно чистое сердце, холодный разум и твердая рука. У тебя есть только одно из этих качеств, — с издевкой ответила тень, указав легким жестом на парня, и нехорошо хмыкнула. — В твоей душе ярость и гнев, жажда убивать всех волшебников и магических существ. Тебе невыносима мысль, что те, кто обладают силой, ходят так близко и могут так много. Ты едва-едва смирился со своими одногруппниками. Твой разум затмили глупые догмы. Магия — зло. От магии — смерть. Магам — смерть. Если ты не человек, значит — монстр. О нет, такой как ты, убить меня не сможет.

Тень дошла до стены, легко развернулась и стала вновь мерить шагами комнату, казавшуюся для нее слишком тесной. Слуга Ватмаара продолжил сверлить нас острым, как рапира, взглядом. Актавиан же молча наблюдал за происходящим.

— И скорее всего, ни у кого из вас нет нужных качеств. Помните, нужны все три. О, я вижу вас насквозь! Кто-то жаждет власти, не отдавая себе в этом отчета, ибо пока юн. Но жаждет. Почему отец выбрал брата своим наследником? Ведь это я учусь в Академии, а не он! Почему родители не хотят принять дочь-архимага, я ведь только прославляю свой род в великих битвах?

— Ловлю камень в мой огород, — рассмеялась я и откинулась на спинку своего стула. С каждой минутой эта беседа все больше меня забавляла. Кажется, я поняла, куда он клонит. — Допустим, у любого есть обиды. Но важно лишь — затмевают ли они все вокруг?

— Еще как! — хрипло ответила тень, склонив набок голову.

— Это эмоции, а не действие. Разве нет?

Тень в мгновение оказалась прямо передо мной, но я лишь продолжила ухмыляться и смотреть в черный провал капюшона, неотрывно и твердо.

— Бесстрашие, граничащее с глупостью…

— Отнюдь. Мы сейчас в Академии, и я четко соизмеряю возможности и последствия. Или вы считаете, что буду так же разговаривать с вами, например, в Ватмааре, о демон?

Тень вновь рассмеялась и немного отодвинулась, отчего одежды плавно качнулись.

— Не обольщайся, детеныш. Ты — еще хуже, чем многие собравшиеся здесь. Страсти и эмоции рвут тебя на части, тот, кто научится ими управлять, получит тебя полностью. И твою душу.

— Сколько презрения, — пробормотала я, поморщившись. — А как насчет холодного разума? Мне казалось, что демоны рассудительные существа…

— Эмпатия — редкий дар, детеныш. Да, это может сработать… Даже интересно, — тень снова наклонилась ко мне, руки в черных перчатках легли на край стола, а на меня пахнуло чем-то резким и приторным. — Но одного прирученного вампира будет недостаточно, чтобы произвести на меня впечатление. Повторю приглашение Повелителя: «Приходи в Ватмаар и проверь свои силы».

Элька деликатно задала вопрос об источниках сил для демонов, и разговор перешел в другое русло. Я больше не вступала в перепалку с нашим гостем, а лишь погрузилась в размышления. Затем сделала несколько пометок в своей тетради и стала вслушиваться в чужие споры.