Смерть - лучший учитель

Часть 7 Эпилог. Глава 53

Я запомнила только кровь и крики. Больше ничего не сохранилось в памяти. Очнулась я лишь тогда, когда передо мной встал Шинмер, сжимая в окровавленных руках посох, а высвобожденные яростные энергии обтекали его, как реки. Заметив решительность и боль на его татуированном лице, я на миг остановилась. Этого хватило, чтобы взять себя под контроль. Вокруг были лишь горы черных трупов, а за спиной Шина, отделенные от моего гнева лишь волей Избранного, я заметила лица моих братьев, искаженные то ли страхом, то ли пеленой огня.

Я подняла посох в знак того, что пришла в себя, но из транса не вышла.

«Некоторые маги сражаются в трансе много дней, не замечая ранений. А после выхода — умирают», — вспомнилось мне.

Огонь вокруг погас, и я увидела армию Леары во главе с братьями. Стены Академии очищали от врагов дядя, Ника и Маркел — главные Архимаги нашей семьи. Прежде, чем Адриан и Ринек успели меня внимательно рассмотреть, между мной и ними встал Шинмер. Его бы и не удалось обмануть, слишком он многое знает. На его усталом, изможденном битвой лице, отразилась целая гамма эмоций, он закусил губу и опустил глаза. Я тоже. В моем животе и груди зияли три раны, две из них задевали сердце. Было странно видеть свои внутренности, так тяжко меня еще не ранили никогда.

Избранный снял с себя плащ, залитый кровью, местами порванный, но все еще величественный, и накинул мне на плечи. Я запахнулась, пряча смертельные раны от любопытных глаз.

— Ди, — дрогнувшим голосом сказал Шин. Он некоторое время искал решение, возможности, но после понял, что уже все решено и изменить этого не удастся. Просто магия дала мне несколько лишних минут на достойное прощание и возможность насладиться победой. Избранный откашлялся. — Спасибо. Ты спасла мой мир. Ты помогла мне исполнить свою судьбу. А сама…

— Не надо, — я постаралась беззаботно улыбнуться. — Обо мне не было пророчеств и видений. Кто знает, может быть, это и есть моя судьба. Удержи эмоции, пожалуйста, я хочу уйти достойно. А они сейчас все поймут. Начнется суета.

Шин сильнее закусил губу, затем сделал несколько вдохов и ободряюще улыбнулся.

— Я всегда знал, что ты психопатка! — выплюнул мне в лицо подошедший Адриан. — Я помочь хотел. И тогда, и сейчас, а ты каждый раз пытаешь меня убить, идиотка. Не нужно было тебе помогать. Таких только смерть исправит!

Я рассмеялась.

— Прости, брат, — ответила я, заставив его растерянно замереть.

Транс мешал мне воспринимать реальность, но я старалась запомнить все вокруг. Адриана в сияющих доспехах, Ринека на его крылатом коне. Меня окружали немного растерянные, но знакомые лица. Долину заполняли войска союзника, добивая оставшихся тварей и вражеских конников. Я видела голубые знамена Крелонтена и Лидора, кроваво-золотые штандарты Бироса.

Мы победили, хотя еще никто не осознал этого до конца. Стена высилась совсем близко, но я не стала рисковать и лететь к ней, отправившись по земле, вместе со всеми. Ринек подсадил меня к себе в седло и мы двинулись к крепости.

Изрядно потрепанные ворота висели на одних заклинаниях, а внутренний двор был завален трупами. Стены пострадали от осадных орудий и местами обрушились. Нас встретил израненный, но живой Фредерик, которого поддерживал Роберт в иссеченных доспехах. Я улыбнулась деканам, но через мгновение, когда мой затуманенный надвигающейся тьмой мозг осознал происходящее, улыбка погасла.

— Где? — спросила я.

Роберт кивнул на Главный корпус.

Я медленно направилась туда, а Шин последовал за мной. Не оборачиваясь, я проговорила:

— Друг, передай им спасибо. Всем. И Звездным, и деканам. Хорошо?

— Конечно.

— Я рада, что ты со мной.

Шин судорожно вздохнул и сжал мою руку.

— И пусть не смеют винить Академию в моей смерти. Я бы все равно пошла на войну с Императором.

Мы остановились у входа в главный зал. Я обняла друга так крепко, как позволили мои ослабевающие руки.

— Пусть придут чуть позже, хорошо. Мне нужно попрощаться.

— Хорошо.

По щекам Избранного потекли слезы, прочерчивая в копоти и грязи чистые дорожки. Почти как пять лет назад, он плакал в руинах своего народа. Лицо стало другим, а вот слезы потери — прежними. Он сглотнул ком в горле и постарался улыбнуться:

— Среди звезд скажи моей маме, что я ее люблю. Пока, принцесса.

— Пока, Избранный. Храни этот мир.

Натаниэль лежал на полу, в разорванных, как тряпки, доспехах, залитый кровью и недвижный. Враг знал наши слабости. Я увидела серебряный наконечник стрелы, валяющийся рядом. Одежда в разводах, удивительно красных и непривычных — прежде мне не доводилось видеть крови моего любимого.

Я приблизилась и опустилась на колени, снимая с его рассеченной головы шлем и поправляя волосы, поглаживая по лицу и судорожно вздыхая. Мой проклятый король так и не вернулся с битвы. Он умер с моим именем на губах, как и обещал? В любом случае он умер за то, чем дорожил больше всего.

— Натаниэль, — проговорила я и зарыдала. Транс, как и последние силы оставляли меня. Слезы текли холодными ручьями, пока не кончились. Мои руки впервые сравнялись по температуре с ладонями жениха. Я уже была трупом, пусть пока еще думающим и разговаривающим.

Я не верила ни в одну из религий, не знала кому сейчас молиться и куда я уйду через мгновение. На самом деле, это уже казалось и не важным. Пусть оставшиеся живые хоронят нас как положено и поют древние тексты над зарытыми могилами. Мы будем лежать вместе, рядом? Я и Натаниэль… где-нибудь на склоне гор…

Я уже не чувствовала ног. Остатки магии поднимались все выше, а затем вытекали из меня, лишая даже видимости жизни.

Зато никто из нас не пережил другого… Я бы не смогла жить дальше без тебя, моя любовь… Я коснулась его руки, но почувствовала лишь холод. Мы оба мертвы. Мимолетное озарение коснулось моего уставшего разума. Может, стоит попытаться?

Я резким движением смахнула ледяные слезы, затем быстро, боясь не успеть, рассекла запястье и приложила к бледным губам Натаниэля. Но кровь не текла, скорее всего, сердце уже очень давно не работает. Я отчаянно выругалась и закрыла глаза, заставляя остатки крови в моих посиневших руках течь к ране.

Тонкий ручеек проник между чуть приоткрытых губ эльфа и полился дальше. Моя магия иссякла и кровь вместе с ней. Транс отступал. Я ожидала боли. Но никаких ощущений не приходило. Мое тело уже умерло и ничего не болит. Натаниэль лежал без движения. Не сработало.

Я легла рядом и накрыла нас белым плащом Избранного. Мой жених, мой учитель… В душе воцарилась удивительная тишина, которая понятна только мертвым. Магия утекала и исчезала, кровь на ранах начала высыхать, а высокий свод надо мной подергиваться пеленой. Столько раз я вот так выходила из транса, чтобы потерять сознание. Правда в этот раз я потеряю гораздо больше.

Но ведь какая-то из битв должна была стать последней. Хорошо хоть, я ухожу как легенда, а не от шального клинка наемника в угаре трактира…

— Я думаю, на наших похоронах будет много синих цветов, — прошептала я и закрыла глаза.

— Не будет.

Ледяной голос заставил меня очнуться и медленно поднять непослушные веки. Прямо над собой я увидела два черных и бездонных глаза в колышущейся пелене надвигающейся смерти. Надо мной нависал демон, с серо-синей кожей, абсолютно черными глазами и губами, алыми от крови. Моей.

— Жизнь за жизнь, — произнес он и надкусил свое запястье — Кровь за кровь.

Он приоткрыл мои губы и кровь, ледяная и одновременно горячая, словно живительный огонь потекла в меня. Я чувствовала его энергию, безумную и страстную, как жаркая ночь, которых были сотни. Его эмоции, страсть, жизнь и душа протекли по моим губам и заполнили страшную пустоту внутри.

Демон кроваво улыбнулся.

— Он не простит и не подпустит. Жалкий трус, — прошептал он на ухо. — Но теперь мы одной крови.

Демон отстранился, мимолетно улыбнулся и начал падать на пол рядом со мной. Послышались крики, в зал стали вбегать люди, что-то говорить. Но я видела лишь серо-синее лицо любимого демона, которое медленно превращалось в такой привычный, спокойный, нежный и не менее любимый лик Натаниэля. Мой жених потерял сознание прежде, чем обрел контроль над телом.

Адриан резко оттащил его от меня, опасаясь новой атаки, а я даже не могла поднять руку, чтобы помешать. Ринек упал на колени передо мной, отбрасывая плащ, он что-то говорил, звал врачей, дядю, который был отличным лекарем, а я медленно падала вниз, все дальше и дальше, пока уже и голоса не затихли, и свет вокруг не померк.

Я сидела на парапете и смотрела на восходящее солнце. Оно заливало светом покрытую трупами равнину, серебрило морские воды, где качались на легких волнах наши корабли. Союзная пехота разбила лагерь в лесу, в невысоком ельнике, и дым от их костров медленно поднимался к небу. Высоко над головой ловил восходящий поток черный дракон, разглядывая мир внизу и думая о чем-то своем. Со стороны порта двигалась неспешная процессия, поднимаясь по склону холма и теряясь в лесу. Ученики Академии возвращались в свои стены. Почти все двинулись спасать школу вместе с флотом, следуя за ним в арьергарде.

Рядом сидел Шинмер. Он снял с себя доспехи и смыл кровь битвы, снова обрядившись в национальные, свободные одежды с бесконечной вязью рун. Избранный постарел за эту неделю, превратившись из юного мальчика с открытой улыбкой во взрослого мужчину с сетью морщин вокруг глаз и между бровями.

— Ты говорила с деканами?

— Пыталась, — хрипло ответила я и пригубила немного вина из своего кубка. — Натаниэль очнулся на пару минут, окинул меня взглядом и отвернулся.

— И ничего не сказал? — вздернул брови Шин.

— Почему же, сказал. Что восемьсот лет не пил крови и никогда не нарушал данные себе, своему народу и Академии клятвы. А я все разрушила. Сказал, что иногда смерть лучше, чем жизнь. И не каждую цену за спасение стоит платить. Он не хочет меня видеть больше…

— Он тебя любит, — заметил Избранный с легким вздохом.

— Любит. Но он впервые попробовал кровь, и это — моя кровь. Он будет теперь рядом со мной всегда испытывать искушение сделать еще глоток. И я буду ему напоминать, что он все-таки выпустил из-под контроля демона.

— Он не знает? — спросила Элька, тоже попивающая вино на парапете. Я покачала головой в ответ.

— Никто не знает…

— Я знаю, — раздался позади нас голос Атраса. Он тоже успел смыть с себя кровь и копоть, успел переодеться в чистую одежду. Правда, не в форму Академии, как и все мы. — Я сразу это увидел. И Актавиан тоже увидит, когда приедет. Мы будем молчать, не переживай. Покажи.

Он пододвинул в сторону Эльку, которая сердито фыркнула, и сел рядом со мной. Я неохотно убрала морок, который чуть менял мою внешность, и обнажила клыки. Атрас нахмурился и отвернулся, оглядывая равнину.

— Натаниэль ничего не помнит, — сказала я, возвращая своей внешности нормальный вид. — Он и так съедает себя живьем за то, что дал мне своей крови. Если он узнает, что обращение прошло удачно…

— Паршиво все это, — заметил Атрас. Мне показалось, что он имел в виду не только меня и декана, не только войну, но и что-то свое, личное. Я выжидательно посмотрела на него, заставив друга вздохнуть. — Я отказываюсь от некромантии. Совсем. И уезжаю в чертоги матери, учиться на паладина.

— Почему? — Шин удивленно уставился на Атраса и даже сел очень прямо, заинтересованно. — Ты же великий некромант, мы это видели!

— Да только не чувствовали, — тихо ответил он. — Одно дело скелеты, кости. Сделать лошадь или собаку из костей… Это как вырезать из бивня статуэтку, просто материал, из которого можно сделать новую вещицу. Кости вывариваются в специальном растворе, а дальше скрепляются заклинаниями… Просто ремесло. Другое дело — люди, а тем более трупы. Свежие.

Атрас принял у меня из рук кубок с вином и залпом осушил его. Затем тяжело вздохнул и протянул мне чашу за новой порцией. Он смотрел, как сосуд наполняется красным вином, и хмурился.

— На свежих трупах остаются следы мыслей, чувств, эмоций. Они еще не до конца умерли, помнят, что такое жизнь. И жаждут ее. То заклинание, что я читал прошлой ночью, призывая их, называется Песнь Жизни. Они идут на зов, на свет, ибо ничего больше не желают, кроме огня. Кроме бытия. Жизни. Они не видят друг друга, не ощущают ничего вокруг. Для них как маяк — любое бьющееся сердце. Трупы идут к нему, чтобы припасть к источнику, но не могут забрать огонь себе. Поэтому просто его гасят. Просто убивают живых. Знаете, почему некроманты никогда не сражаются друг против друга? Нежить не может убивать нежить, они просто друг друга не замечают, не чувствуют. Они всегда голодны, но им нужна не еда. Страшная жажда, желание быть живыми, снова ощутить прежнее, гонят их вперед, искать тех, кто еще не умер. Я созвал их тогда, чтобы дать вам время увести раненых и добраться до Академии. Они стояли внизу и слушали мой голос, который им пел… о жизни, — грустно хмыкнул Атрас и вновь осушил мой бокал. — О солнечном свете, о любви, о дыхании, о стуке сердца. Я управлял ими, а чтобы контролировать, нужно находиться частью разума в них, в трупах. Я такого насмотрелся… Чувствовать эмоции тысяч и сотен умерших, видеть мир их стеклянными глазами, чувствовать землю мертвыми, разлагающимися ногами… Больше такого я не повторю.

Мы замолчали, вдумываясь в его слова, и весеннее утро показалось удивительно зябким и неуютным.

— Твоя мама обрадуется, — заметила Элька, нарушая тишину.

— Еще как, — загадочно улыбнулся Атрас. — Да, кстати, после того, как поставлю ее в известность, отправлю и вам официальные приглашения. После ухода из Академии я забираю Клою в Белый Замок и женюсь. Вот.