Смерть - лучший учитель

Глава 44

— Ну вот никуда от тебя не деться! — огорченно воскликнул Иордан, увидев меня на пороге своего кабинета. — Все ученики как ученики — разъехались по мирам и оставили несчастных преподавателей в покое! Я едва-едва пережил учебный год, чуть не сорвал голос в этих песнопениях! — бард театрально схватился за горло и скривился. — Так нет же, нужно было вернуться во время каникул и все же свести меня в могилу! Бессердечная девица!

— Готова молчать и помогать в любых делах, — едва сдерживая улыбку, произнесла я, входя в заваленный нотами и свитками кабинет. — Например, могу навести тут порядок…

— Боже упаси! — воскликнул учитель с искренним ужасом. — Я буду тебя учить, только не трогай ничего! Шантажистка!

Я весело рассмеялась, а спустя секунду мне уже вторил глубокий баритон Иордана.

Время в пустующей Академии, как ни странно, летело быстро. Преподаватели, завершавшие учебные дела, радостно перебросили на меня часть черной работы. Я раскладывала сочинения по своим местам в библиотеке, приносила нужные книги, наливала чай и помогала везде, где только были нужны мои руки и голова.

Натаниэль, проходя мимо, легко касался моего плеча или проводил рукой по голове, позволяя себе чуть больше эмоций в отсутствие учеников. Я отвечала широкой улыбкой, заставляя безумные искорки заплясать в его глазах.

В одном из коридоров мне попался Шин, который сидел на подоконнике и читал какую-то книгу.

— А ты почему не уехал? — спросила я после краткого обмена приветствиями. — Уверена, можно найти безопасное место для твоих каникул…

— Мне не нужна безопасность! — отрезал Избранный, аккуратно переворачивая страницу древнего фолианта. — Единственное, что мне нужно — это больше времени. А его просто не осталось…

Он задумчиво почесал нос, затем начал что-то перерисовывать в небольшой блокнот. Я досадливо покачала головой и решительно отобрала книгу у Шина.

— Пойдем прогуляемся и пообедаем. Чтобы знания усвоились, иногда необходимо давать отдых голове.

Он нехотя согласился и пошел рядом со мной по каменным коридорам, среди огненных рисунков отопительного заклинания и покрытых изморозью окон. Его шаги едва слышались, а плавные движения вызывали ассоциации с поступью дикой кошки. За ним неслись полы развевающихся лиохских одеяний, которые делали его выше и шире, добавляя таинственный ореол Избранного.

За прошедшие годы мы все изменились. А Шин — больше всех. Он словно стал старше лет на пятнадцать, резко превратившись из мальчика в мужчину и пропустив стадию юношества.

— Времени почти не осталось, а я так мало пока знаю. Не умею заговаривать стены, как маги моего народа, составляя защитную вязь по камню. Не умею заколдовывать мир вокруг, чтобы все силы природы давали мне советы и поддерживали в пути… Еще не умею убивать, по-настоящему, биться не на жизнь, а на смерть. Почти все из последних уцелевших лиохов укрылись в старых фортах северных графств. Ты участвовала лишь в одной из битв, но скоро Император пойдет в атаку. В поисках меня он будет уничтожать один город за другим, пока не останется больше древних замков и никого из моего народа. Ни у кого из них нет шанса на победу, нет времени ждать, пока их спаситель закончит обучение. Мне придется покинуть Академию, как только черные войска отправятся на марш… иначе спасать уже будет некого. Поэтому я и остался здесь, подучиться немного, успеть прочитать на одну книгу больше или узнать еще несколько заклинаний, в надежде, что они спасут чью-то жизнь. Преподаватели это понимают и помогают мне. Фредерик тренирует каждый день, и я узнаю больше с каждой минутой, что мы проводим в бою. Роберт учит как строить войска, как побеждать тогда, когда нет ни малейшего шанса, и использовать все вокруг для сражения. Но мне кажется, что и этого мало…

— Всегда будет мало, — задумчиво шепнула я, глядя, как снег заметает Академию. Во дворе вьюга кружила у подножия огромной крылатой статуи. Черный мрамор, резкие линии. Пока ветер и морозная крупа полировали холодный камень, Арчи спал. Черные драконы безупречны и всесильны. Даже когда они спят, они превращаются в нерушимые изваяния, которые невозможно разбить или уничтожить. Этой зимой у нашей школы появилась новая деталь — мой дракон. Я увидела фигуру Актавиана, что бродил подле статуи и с интересом ее разглядывал. Главный эксперт по всем необычным существам, мой преподаватель радовался возможности изучить представителя этого вида драконов.

Я отвернулась от узкого окна и глянула на Шина. Голова тщательно выбрита, что позволяет оценить идеальную форму черепа, две морщинки между седыми бровями. Мне всегда казалось, что Избранный просто русоволосый, и только сейчас я заметила серебристый отлив ресниц и бровей. Он поседел в пятнадцать, где-то в подземельях императорского дворца. Он так и не сравнялся со мной по росту, но стал настолько шире в плечах и набрал массу, что казался больше меня, сильнее и даже выше. За несколько лет Шин стал мужчиной, воином и архимагом. И даже чем-то большим, чем простой человек. Смирившись с судьбой и приняв на себя звание Избранного, он превратился в воплощенную идею, в материализованную абстракцию, а не существо из плоти и крови.

— Всегда будет мало, — повторила я. — До самой смерти мы будем учиться чему-то новому. Всегда будет хитрый трюк, который нужен, но мы его еще не придумали и не узнали. Но узнаем, обязательно. Просто не останавливайся, продолжай идти вперед и однажды ты победишь.

— Или умру.

— Или умрешь. Все мы умрем. И я не думаю, что у Академии много выпускников, которые нашли свою смерть в глубокой старости от несварения желудка. Мы выбрали войну. Значит, погибнем в бою, как и положено. Главное, не останавливаться.

Шин медленно кивнул, и я увидела, как морщинка между бровями постепенно исчезает, а сам парень понемногу расслабляется. За окном каменная статуя Арчи громко чихнула, изрыгнув небольшие струи огня и заставив Актавиана подпрыгнуть от неожиданности и быстро отбежать под укрытие балкона. Я расхохоталась, Шин тоже улыбнулся.

— Драконы ведь не чихают? — полуутвердительно спросил он.

— Нет. Придуривается, мерзавец. Любит внимание.

Натаниэль сидел на постели, упершись спиной в покрытую гобеленом стену, и читал книгу. Я лежала рядом — удивительная поблажка в строгих стенах Академии! — и тоже заглядывала в раскрытый том. По тонкой бумаге, белой, словно снег, шла эльфийская вязь, ровная и аккуратная, без признаков характера писца, она казалась напечатанной, а не рукописной. Но я не верила, что эльфы пользуются книгопечатными машинами или клише. Осторожно и едва заметно я подползла ближе и положила голову на колени Натаниэля. Он немного приподнял книгу, чтобы было легче читать, но никак не прокомментировал мои перемещения. Я замерла и попыталась вглядеться в текст.

Мой амулет переводил почти все устные языки и множество письменных. Туда входили и несколько эльфийских диалектов. Но у Высших народов разновидностей языков оказалось не меньше, чем у кочевых племен. Подчас не совпадал даже алфавит.

— Знаешь, ходит одна легенда в очень многих мирах, — произнес Натаниэль, откладывая книгу в сторону. Боюсь, мое столь близкое присутствие не давало ему сосредоточиться на чтении. Я подняла глаза и перевернулась на спину, чтобы видеть его лицо. Он рассеянно улыбался и глядел куда-то перед собой, слегка щурясь, словно вглядываясь в невероятную даль.

— Я слышал историю, что когда-то очень давно, в таком далеком прошлом, что даже эльфы не помнят, вспыхнула великая война. Самая большая и страшная из всех, по сравнению с которой все нынешние сражения — лишь мелкие драки. Длилась эта война более ста лет, непрерывно и нещадно, она косила и людей, и эльфов, и даже демонов. Умирали все, включая тех, кто был бессмертен. И воевали тоже все. Дети, женщины, мужчины, старики.

Победа далась очень дорого. Целые города, миры сравнялись с землей и сгорели в этом пламени. Ничего не осталось. То, за что воевали и люди, и эльфы — их государства и дома, — оказались уничтожены. Возвращаться с битвы было просто некуда. Тогда победители, а точнее просто выжившие, отряхнули пепел со своих плащей, взошли на немногие оставшиеся корабли и ушли в море. Те, кто остался, больше никогда их не видел. В легенды вошло, что герои уходят в последнее странствие, в некие прекрасные и далекие миры, где их ждет вечное солнце, ласковое море и сотни ярких цветов. Своего рода уход из жизни без фактической смерти, мечта о загробном мире. Но я нашел интересные исследования и гипотезы одного философа.

По его теории, те самые корабли однажды добрались до суши. Все, кто выжил, сошли на берег и основали город-государство. Они больше не делились на расы, они создали свою единую народность. Странную смесь из эльфов, людей и демонов. Их не волновало старое наследие, предрассудки. Их больше ничего не страшило в этом мире. Единственное, чего они хотели — жить. Взахлеб, как пьют молодое вино. Любить и сгорать в этом пламени, сражаться, — но не ради смерти врага, а во имя любви к близким, не ведая сомнений, растить детей, вкладывая в них эту же страсть к жизни и огромную любовь к миру. Успеть повидать все на свете прежде, чем смерть заберет к себе. Никто больше так не умел. Разрушать старые традиции, если они превратились в ненужные условности, поддаваться страстям, не становясь их рабами, оставаться гордыми, величественными и мудрыми. Ходить по грязи, но не пачкать ног. Восставшие из пепла, они построили лучший из миров. Свой новый дом. И по сей день там найдет себе место и эльф, и человек, и демон.

— И вампир, и оборотень. И даже дракон, — закончила я. Перед глазами пронеслись шпили лидорианского замка и горные ущелья.

— Да, все верно. Это одна из легенд, теорий. Но чем больше смотрю на тебя и других сынов Леары, что учились в Академии, тем сильнее я верю в эту сказку, — Натаниэль опустил глаза и вгляделся в мое лицо. Затем нежно провел рукой по волосам.

— Знаешь, в твоем народе нет зла. Когда ты пропала, все не находили себе места. Адриан не спал ночами, его едва удавалось заставить поесть и хоть на миг прекратить поиски. Твоя семья ценит друг друга, верит в любовь и общность. Но они, как и ты сама, слишком эмоциональны и горды. Вы проявляете эти качества лишь перед лицом смерти или страшной опасности, а в быту предпочитаете ехидство и бурю эмоций, от страсти до ярости. Думаю, Адриан просто… разрывается. Вы всегда конфликтовали, но он никогда не желал тебе смерти или зла. И когда случилось несчастье, стал винить себя, корить за прошлое. Но вот ты нашлась. Теперь нужно либо обнять тебя, либо стукнуть. Гордость не дает признать, что он переживал за тебя, не позволяет подойти и спросить о самочувствии. И проще всего просто вернуться к старой манере поведения. Сдается мне, ты тоже не прошлась по своим родственникам с благодарностью за участие?

— Не успела, — ответила я. — С самого утра я получила вазой в голову от одной из сестер и тут же кучу гадостей от Адриана…

— Но ты ведь и не планировала, верно? Хотела сначала подождать их радостной реакции на твое появление. Не спорь, я знаю, что прав. Тебе ничего не мешало, получив в лоб вазой, (а это произошло случайно), просто выразить свое негодование и высказать все, что думаешь. И дать возможность перед тобой извиниться. Вернувшись домой, ты как в старую пижаму влезла в детскую, привычную схему поведения. И не сделала ни одного шага навстречу переменам. Так я прав?

Я разочарованно вздохнула и отползла от Натаниэля. Каждый раз, когда я приходила к нему за утешением, он никогда не отказывал мне в поддержке. Но и учить не переставал ни на миг. После поглаживаний по голове, утешительных объятий и ласковых слов, мне всегда выдавали полную оценку моих действий и неутешительные выводы. Наверное, он был прав. Более того, я отчетливо понимала, что никто, кроме него, не способен дать настолько полезные и дельные советы.

Натаниэль всегда видел больше и дальше, словно для его ледяных глаз не было преград, обмана и миражей. Но все равно жить рядом с таким человеком иногда утомляло.

— Я мог бы заглядывать тебе в лицо и ловить каждое слово. Скажи мне, принцесса, как быстро я бы тебе надоел? — рассмеялся Натаниэль, безошибочно определив ход моих мыслей. Я не сдержалась и ткнула ему кулаком в бок, но затем нежно и крепко обняла. Он мимолетно поцеловал меня в макушку, сжав мою руку своими ледяными пальцами. — Главное бесстрашие в жизни — смотреть в глаза правде, какой бы неприятной она ни была.

Месяц дополнительной учебы пролетел мимо едва заметно. Фредерик гонял нас с Шином на спаррингах, оттачивая наше мастерство. Мне казалось, что декан просто не выносит вида слоняющихся без дела учеников, даже если сейчас каникулы. Мы продолжали учиться день за днем, просиживали часами в библиотеке и вместе искали ответы на вопрос: как выжить и победить? За это время мы сблизились с Избранным, став настоящими друзьями. Я и прежде испытывала к нему теплые чувства, но сейчас он превратился для меня в собрата по оружию, напарника и близкого друга. Может быть потому, что война объединяла нас, крепче, чем других учеников. В это же время я и приняла решение помочь Избранному в борьбе с Императором. Пока это была единственная достойная цель в моей жизни.

По утрам мы привычно тренировались на парапете, отрабатывая движения и приводя в порядок мысли и чувства, несмотря на колючий ветер и скользкие ото льда камни. Натаниэль иногда участвовал и в наших разминках, и в спаррингах, внося свежие идеи и показывая необычные приемы.

Памятуя о битве в графстве, я старалась отточить до мастерства совмещенные приемы боя. Подчас в настоящем сражении магу могут и не дать развернуться для полномасштабных действий. Поэтому куда эффективнее оказывались неожиданные точечные удары.

Оглядываясь назад, я почти физически ощущала прогресс своего обучения. В последний раз перед отъездом мы сошлись с Фредериком на Арене. Декан требовал от меня применять все, что успела узнать. И мои навыки проверялись на прочность мощью Фредерика. Я использовала меч Штормовых эльфов, который отлично проводил магию, вместо посоха. К тому же, когда стихии работают вместе с острым клинком, повышается убойная сила и точность. Не меньше внимания я уделяла защите, составляя доспехи из земли и целого букета заклинаний. В целом, все выглядело не так уж и плохо.

Я сплюнула кровь из разбитой губы на желтый песок и благодарно улыбнулась декану, который даже не запыхался. Он покачивал посохом и задумчиво прохаживался по периметру Арены.

— Знаешь, теперь мне не так страшно выпускать тебя в реальную битву. Но есть одно «но». Это тебе предстоит изучить в следующем году, который, как мне кажется, станет завершающим в твоем обучении.

Я удивленно вскинула брови и замерла в нерешительности.

— Что тебя так поражает? — усмехнулся декан. — Если бы ты училась только на архимага, то я бы дал тебе диплом уже сейчас. Ты сдала все ступени и немало предметов сверху. Но так как изучаешь еще и множество предметов по Войне и Сферам, мы решили дать тебе дополнительное время. Пусть это и не по специальности, но решительно пригодится в дальнейшей жизни. Так вот. Есть кое-что, о чем не следует забывать настоящему мастеру. В мирах, где развита магия, существует множество учений и техник, как воевать с одаренным волшебником при этом будучи простым человеком, лишенным подобных талантов. Я слышал о твоих конфликтах с одним братом, Адрианом. Если ты не в курсе, он учился здесь на короля, как и Ринек. И на шестом курсе есть целый предмет по боевым действиям против магов. Если вы когда-нибудь сойдетесь в настоящем бою, и ты решишься нарушить запрет отца и использовать волшебство, тебя ждет неприятный сюрприз. Большинство атак просто не дойдут до противника или окажутся бесполезными. То, что ты используешь все виды оружия — большой плюс. Многие великие бойцы, даже если и не имеют магического таланта, более чем способны выйти на бой с волшебником и победить. Есть целый ряд артефактов, мест, атак, техник, блокирующих все энергии. Иногда редкий или талантливо выполненный оберег, защищающий рыцаря, сводит на нет все боевое волшебство. Ты должна быть готова к тому, что магия просто откажется повиноваться и придется рассчитывать исключительно на физическую силу, ловкость, тактическую хитрость и оружие. Пожалуй, по моему факультету это последняя дисциплина, которой тебя нужно научить.

Декан улыбнулся на прощание и покинул площадку, а я поплелась вслед за ним, чувствуя горечь разочарования. Черт возьми! Я всегда тешила себя мыслью, что не могу победить Адриана на мечах, потому как это не мой конек. А вот если бы я использовала магию… Долбанный ублюдок! Выпускник Академии и высшей номинации Войны? Отец, видимо решил обучить на короля двух сыновей, для подстраховки. Стоит порасспрашивать из любопытства Роберта.

Я задумалась. Выходит, Адри и Ринек равны по силе и навыкам. А мой обожаемый брат-блондин часто поражал окружение и врагов своими военными талантами. Но Рин всегда пускал их на благо народа на правах принца и главного полководца. Так чего Адриан просиживает штаны во дворце и не блистает своим дипломом Академии? Понимает, что он для отца запасной вариант наследника престола на случай смерти Ринека? Или не видит смысла? Хм…

Снег уже порядком замел мои ноги, а капюшон изрядно промок, заставляя мелко дрожать от холода.

— Арчи, если ты сейчас же не проснешься, я поеду одна и оставлю тебя тут для опытов Актавиана. Он будет тебя мучить экспериментами и засыпать вопросами. А я буду купаться в теплом море.

Каменная статуя моргнула и осуждающе скосила на меня оранжевые глаза. На миг я замерла от неожиданности.

— Арчи, это точно ты? У тебя же глаза желтые были.

— Я это, я, — дракон встряхнулся, освобождаясь от каменной корки и расправляя могучие крылья. — Они меняют цвет… со временем.

— После убийства первой сотни человек, — ледяным голосом пояснил Натаниэль. Мой жених закинул сумки на спину дракона, а затем протянул руку мне, помогая забраться на гребень.

— Считается, что глаза отражают суть. Дело не в убийствах, дело в том, что я видел много смертей. Достаточно, чтобы постигнуть бренность этого мира. И вообще, подобные метаморфозы проявляются после четырнадцатой линьки, но жизнь с госпожой оказалась на удивление мирной и спокойной…

Он еще какое-то время разглагольствовал об обычаях драконов и различных метаморфозах, которые происходят за долгую жизнь. А я села поудобнее, чувствуя крепкие объятия Натаниэля, и глянула на заснеженную Академию. Фредерик стоял у окна и провожал нас взглядом. Я неуверенно махнула ему рукой на прощание.