Великая Пустошь

7.15

Альна отстранилась от старика.

- Ты ведь навсегда пришёл, дедушка? - спросила она.

Агей рассмотрел, что девушка одета в короткую юбку, не закрывающую колени и красный топик, которые плотно облегал её тело, так что хорошо были видны очертания её небольшой груди. От этого вида, Агей почувствовал, как против воли, начинается активное оживление в штанах...

Старик Трерий, между тем, погладил внучек по головам, а затем спросил:

- Где Фертина?

- Я здесь, папа, - послышался женский голос, и в гостиную, из кухни вошла уже виденная Агеем женщина, жена хиляка Санира - сноха старика.

- Фертина, - сказал тот. - Уведи девчонок наверх и побудь с ними. У нас мужской разговор.

- Ты, ведь, останешься? - повторила Альна, бросив на Агея взгляд, от которого парня бросило в жар...

- Не волнуйся, - улыбнулся внучке старик.

Женщина увлекла девчонок, и они быстро поднялись по лестнице. Когда их шаги стихли, Трерий повернулся к мужчинам. Агей же испытал огромное облегчение от того, что не пришлось корчить из себя идиота перед Альной.

"- Может, как-нибудь и обойдётся", - подумал он с небольшой надеждой.

Старик усадил парня на один из стульев, стоящих вокруг стола и встал рядом, по-отечески положив ему руку на плечо.

- Скажи им, как тебя зовут? - мягко попросил он.

- Так Агей же, я! - быстро откликнулся парень, сразу улыбнувшись как можно более идиотской улыбкой.

- Расскажи про своих друзей.

- Так убили же их! Пять ней назад! Коляныча, Добера, Вилена и Жереха.

При этих именах лица мужчин сразу вытянулись в изумлении.

- Подожди! - глухо сказал старику Олаф. - Ты, что же, хочешь сказать, что настоящих рабов убили, а у нас...

- У вас как раз те, кто надо, - поморщился старик. - Но, не об этом речь, сейчас.

- Расскажи, кто их убил? - попросил он парня.

Агей с готовностью начал рассказать, сколько народ на них охотится, про Рамоса, Сегрегора и Надана и неизбежную новую войну в Пустоши. А также про опаснейших охотников за рабами. Во время рассказа он корчил глупые рожи и несколько раз вставил свою коронную фразу - "я не дурачок!".

Когда он на секунду запнулся, переводя дух, то подал голос младший сын старика, щуплый Санир.

- Тихо! - оборвал он Агея и посмотрел на старика. - Папа! Ты что, хочешь предупредить нас, чтобы мы не связывались и лезли в это дерьмо, так?

- Именно, сын! Наконец-то до тебя доходить начинает!

- Так мы же всё это, про тех, кто их ищет, уже давно слышали! Они, ведь, нам давно всё это рассказали. Скажи, Олаф!

- Так и есть, - кивнул здоровяк. - Коляныч же ещё в первый день всё рассказал. И ты, ведь, тоже там был. Ты чем слушал-то?

- Я, сынок, слушал тем чем надо, ушами! - сказал старик нарочито вежливо, но Агей увидел, что того трясёт от ярости. - Только люди слушают по-разному! У одних, в одно ухо влетает, а в другое вылетает. А у других, в голове, представь себе, кое-что есть. И это "кое-что" называется мозгом!

- Подожди, папа! - быстро сказал щуплый Санир. - Не заводись! Есть вещь, о которой ты не знаешь. Выслушай меня, а потом уже поговорим, по-мужски.

Поскольку старик Трерий молчал, щуплый мужчина продолжил:

- Ты нам сразу сказал, что нечего нам лезть туда, где мы ничего не соображаем. И это правильно! Но мы-то туда и не лезем! Мы же сразу решили, всё это дело через Грука провернуть! И всё уже на мази! Знаешь, какую он себе долю потребовал?

- И знать не хочу!

- Сто тысяч! Представляешь?! И плюс всякие расходы - на горючее, еду, взятки чиновникам, взятки бандитам и прочее. И всё это из нашей доли! Так что, мы, из этих двухсот тысяч получим, в лучшем случае, треть! А то и того меньше!

- К чему, ты мне это рассказываешь?

- А к тому, папа, что ты сам видишь, какая огромная награда и сколько мы Груку отдадим. Нет, мне не жалко! Но, раз он специалист по этим "тёмным делишкам", вот пусть он этим и занимается - голову свою подставляет под пули! А я свою голову подставлять не собираюсь - мне моя башка дорога!

Мужчина с нервным видом постучал себе по голове пальцами.

- Пока он там всё это будет проворачивать, - продолжил Санир, - я буду здесь сидеть. Вон, в твоей беседке. Буду смотреть, как солнце заходит за каньоном, и пить вино. Вот, что я буду делать! Кстати, Сквилл привезёт скоро еду и я заказал ему вина "Ночная роза", которое вы все любите. Пока Грук там будет копаться, в этом опасном дерьме, мы будем наслаждаться жизнью.

- Пить вино и готовиться к роли богачей? - спросил старик.

- Ага!

- А откуда деньги на вино?

- Грук занял, конечно. Не обеднеет.

- В счёт будущей прибыли? - спросил Трерий, нехорошо улыбаясь сыну.

- Именно так, папа!

Старик что-то хотел сказать ему, но посмотрел на сидящего по другую сторону столика Антона и спросил его:

- Ну, а ты-то, Антон, тоже согласен с ним? Собираешься сидеть, пить вино и ждать пока Грук вам целый мешок денег привезёт?

- Послушай, - откликнулся мужчина. - Вы для меня, все, как родные! Ты, Трерий, мне как отец, сам знаешь. И я тебе отвечу, как родному отцу. Я понимаю, что ты волнуешься за нас, но и мы волнуемся за тебя. У меня сегодня сердце кровью обливалось, когда мы тебя оставили там, одного...

Но! Ситуация сейчас не простая. Тут не то, чтобы поймали рабов и решили вернуть их хозяину за вознаграждение. Нет. Дело стало гораздо шире и объёмнее.

Мужчина посмотрел на щуплого Санира и сказал:

- Расскажи ему про Альну.

- Да! - воскликнул тот. - Я вот начал рассказывать и сбился с мысли. Грук сегодня попросил у Сквилла руку Альны!

Старик несколько секунд помолчал, а затем спросил:

- И, что Сквилл ему ответил?

- Согласился, конечно! Но, не прямо сейчас, а после того, как мы получим деньги!

- Это надо, чтобы шериф нас не обманул? - прищурился старик.

- Да при чём тут это??? Антон, вон, правильно сказал, ситуация стала сильно шире, чем она нам представлялась, когда мы их только поймали. Помнишь, Коляныч нам рассказывал про сокровища, спрятанные у Белой Хвори и предлагал нам долю? Так вот! Мы рассказали про это Груку, и он собирается этот клад забрать, перед тем, как мы вернём рабов Рамосу.

При этих словах Агей несказанно удивился.

"- Вот уроды! - только и подумал он. - Коляныч им, наверняка, хорошую долю сулил, а они и клад Белой Хвори заберут и их Рамосу продадут! Вот мрази-то!"

Парня просто затрясло от ярости и ненависти к мужчинам вокруг него. Вся его надежда сейчас в том, что Седат придумает, как правильно атаковать их. Агей пока не сильно представлял, как он поможет в этом товарищу, но сейчас полностью решил, что пойдёт на смерть, но что-нибудь, да сделает...

"- Если надо, зубами рвать их буду!" - зло подумал он.

Пока он это думал, слово взял брат Фертины, Антон.

- Вот и смотри, отец, какая комбинация складывается, - говорил он старику. - Первым делом, Грук забирает клад и отдаёт нам долю. Затем продаёт рабов Рамосу и нам опять доля. После этого он бросает свою службу здесь, женится на Альне, и мы, вместе с ним, уезжаем на побережье, в Надигур, где у него уже дом куплен. Там мы откроем своё дело и вложим туда полученные деньги. Если денег не хватит, Грук даст недостающее. Видишь, сколько всего?

Я понимаю, твоё волнение, но сам суди! При таких перспективах бросать всё это и идти в Ковчег, как раньше решили, откровенно глупо! На одной чаше весов - путь в Ковчег, где ещё не ясно, что с нами будет, а на другой чаше - начать новую жизнь, в которой мы можем жить, как захотим!

- Это я понимаю, Антон, - сказал старик. - Но, о моральных аспектах вы думали?

- Моральных?! - воскликнул Санир. - А ты сам, папа, думал об этих моральных аспектах? Посмотри на нас! Я с Фертиной детей так и не завёл, всё откладывали, до лучшей жизни. Только начали копить на свой дом и вон, сам знаешь, что случилось и где те деньги! Посмотри на Олафа, на Антона! Им тоже хочется свою семью и детей, а как они создадут семью, если они с пустыми карманами сидят?!

И ведь ты хорошо знаешь, что все мы с золотыми руками, и вот, чего мы добились? Ничего! И вдруг, жизнь даёт нам шанс, который бывает раз в жизни, и ты, папа, начинаешь гундеть про такие-то моральные аспекты.

Что, я не прав? Скажи, папа!

Прищурившись, старик смотрел на сына недобрым взглядом. Некоторое время он молчал, а затем сказал:

- Я понимаю, грядущее богатство затмило вам разум и вы ни о чём другом, и слушать не хотите. Это понятно. Но ведь должен же остаться у вас, хоть какой-то, инстинкт самосохранения!

- О чём ты, папа?

- Да вот о том, о чём сейчас говорил этот дурачё... Этот парень! - старик похлопал по плечу Агея. - Об охотниках за головами!

- Послушай! - подал голос Олаф. - Рабы сейчас у нас. Но через пару часов вернутся Сквилл с Груком и он заберёт их. Поэтому мы и сидим здесь, как в осаде!

При этих словах Санир быстро подошёл ко входной двери и через жалюзи одного из окон сбоку, посмотрел на улицу, после чего повернулся к остальным:

- Пару часов потерпим, посидим, в темноте, а там уже всё! Наша работа сделана. Всё остальное - уже забота Грука. Он за это деньги получает!

Агей понял, что фермеры сидят с закрытыми шторами, опасаясь нападения. Вряд ли они опасаются всерьёз, а скорее всего, просто перестраховываются, понял парень.

- То есть ты, Санир, - сказал старик, - искренне считаешь, что если вдруг, по следам рабов, к нам придут охотники за головами, то ты им скажешь: "Мы тут не при чём, и все вопросы к Груку", а они тебе скажут: "Ах, извините!" И пойдут к нему в полицейский участок. Так, ты себе это представляешь?

- Примерно так, - криво улыбнулся Санир.

Старик же посмотрел на Антона:

- Ты тоже, так думаешь?

- Послушай, отец, - сказал тот. - Мы же на границе живём. Здесь же, у нас, всё время бродяги шастали. Кто в Ковчег бежал, кто просто скитался. Всё время начеку быть приходилось. Вон, даже девчонок, без пистолетов, никуда не выпускали. Что это за охотники такие? Не армия ведь огромная. Если кто и сунется, отобьёмся. За такие деньги, можно и напрячься.

Двое других сыновей Трерия поддержали Антона, согласно поддакнув.

- Ладно, ребятишки, - сказал старик. - Сейчас я расскажу вам историю на эту тему, которая произошла в моей молодости, незадолго до того, как я познакомился с вашей матерью.

На лицах мужчин в гостиной появилось нарочито внимательное выражение, однако Агей без труда понял, что слушают они только из уважения к старику, а на саму историю, которую им предстояло выслушать, им наплевать. Щуплый Санир, глядя на старика, в очередной раз направился к двери.

- Было это в городке Саладоний, - начал рассказ старик. - Жил там, один очень богатый торговец, и был у него сын...

Санир, подошедший к двери, привычно раздвинул пальцами жалюзи, выглянул наружу и вдруг встрепенувшись, тихо выругался.

- У нас гости! - сдавленным голосом сообщил он.

- Кто?! - сразу очнулся Олаф.

- Какие-то бродяги.

Олаф и Антон резко вскочили, подхватили свои ружья и ринулись к двери, где тоже стали смотреть через жалюзи.

Агей подумал, что вряд ли это охотники за рабами, которых опасается старик Трерий. Вероятно, это Седат. Вряд ли так совпало, что какие-то местные бродяги тоже пришли сюда, дабы попросить милостыню.

- Думаете, в Ковчег идут? - спросил Олаф, глядя на улицу.

- Какой там? - презрительно ухмыльнулся Санир, тоже глядя через щель в жалюзи. - Развалина какая-то, да ещё с ребёнком.

Услышав это, Агей окончательно понял, что это прибыл Седат и сейчас, всё и начнётся. Стало страшно...

- Мы тут расслабились, парни, - сказал щуплый Санир, отворачиваясь от окна. - Олаф, глянь, что на той стороне делается. А ты, Антон, посмотри, что на дороге.

Мужчины быстро отошли от окна. Антон прошёл в дверной проём, справа от дверей, в стороне противоположной от кухни. Агей понял, что мужчина пошёл посмотреть, нет ли ещё бродяг на дороге, что уходит на запад вдоль полосы деревьев.

Здоровяк Олаф же, быстро перешёл на другую сторону комнаты и там посмотрел между жалюзи, на южную сторону.

- Скажи этому бродяге, что... - начал он, но Санир его перебил:

- Ну, неужели я не знаю, как бродяжку отшить? - презрительно скривился он.

Старик Трерий между тем, присел на стул, рядом с Агеем и потянулся рукой к большой бутылке из тёмного стекла, что стояла на столе. Когда он взял бутылку в руку, то Агей заметил на чёрной этикетке красивое изображение золотой виноградной кисти. Трерий потянулся к пробке, но увидел, что она ещё запечатана и не вскрывалась. Фыркнув, он поставил бутылку обратно на столик. Агей сразу же подумал, что когда всё начнётся, надо сразу схватить эту бутылку и ударить ей кого-нибудь из врагов...

- За домом никого, - сказал Олаф.

В это время Санир распахнул входную дверь:

- Стой, дед, не подходи! - резко сказал он.

Со своего места, Агей увидел чёрную фигуру старого джигита, который только-только шагнул на веранду. Амина не видать.

- Извини, странник, - говорил Санир. - Но у нас самих денег нет, и жрать нечего. Приходи через месячишко.

Старик на веранде опустился на колени.

- Люди добрые! - нараспев сказал он дрогнувшим голосом. - Не спешите прогонять нас, а спешите делать добро. Ведь не будет вам удачи в новой жизни и во всех делах, если вы обидите малых сих! Хоть что-нибудь дайте странникам, и будет вам удача в делах и ждёт вас жизнь богатая, если не пожалеете хоть крошку хлеба для нуждающихся!

Слушая это, Агей понял, что Седат выбрал правильные слова, поскольку эти фермеры как раз собираются начинать новую, богатую жизнь.

Санир, стоящий у двери, поморщился.

- Ладно, дед, - сказал он. - Обожди!

Он закрыл дверь и обернулся. К нему подошли Олаф и из комнаты вышел Антон, который сказал:

- На дороге никого.

- Вот что, - кусая губы, сказал Санир. - У нас, всё равно, одни крохи остались, а настоящую еду Сквилл скоро принесёт. Дадим им остатки, чтобы и правда, успех нам был, в новых наших начинаниях.

- Принеси еду! - он посмотрел на Олафа.

Тот, закинув ружьё за плечо, быстрым шагом удалился в кухню.

"- Вот оно!" - очнулся Агей.

Парень понял, что сейчас всё и начнётся. В дом они "нищих", конечно же, не пустят, а отдадут им еду в дверях и Седат сразу же их атакует, потому что другого шанса у него не будет. Вряд ли он сейчас, получив еду, уйдёт, а затем опять вернётся. Это будет слишком подозрительным...

"- Как только он начнёт, - думал парень. - Надо хватать бутылку со стола и бить по башке старика. Затем метнуть её в мужчин возле двери".

Агей подумал, что хорошо бы метнуть её прямо в голову здоровяку Олафу, но понимал, что вряд ли сможет точно попасть. Тут же, в голову пришла мысль, что эта бутылка, которую брал только что в руки старик - слишком тяжёлая. Гораздо лучше будет, если схватить другую бутылку, из прозрачного стекла. Она стояла рядом, ближе к нему, меньше размером и почти пустая. Явно ей легче орудовать будет...

Парень не знал, хватит ли у него сил, оглушить бутылкой кого-либо из врагов, но понимал, что, в любом случае, надо действовать решительно, иначе фермеры просто пристрелят Седата. А если они его, и правда, сейчас убьют, то можно начинать готовиться к скорой встрече с капитаном Рамосом...

- Санир! - раздался голос Олафа из кухни. - Подойди!

- Чего такое? - быстрым шагом тот направился туда.

- Что не понятно? - недовольно сказал он, входя в кухню.

- Я не пойму, как вот, это вот всё, отдать-то? - спрашивал Олаф. - В сковородке, что ли вынести?.. И вот, это, вот?..

- Погоди!

Шуплый Санир вышел из кухни, посмотрел на лестницу и громко закричал:

- Фертина!!! Спустись!

- Что же вы бутылку-то не открыли? - подал голос старик, показав глазами на красивую бутылку на столе.

- Узнал её? - усмехнулся Санир. - Это та самая "Золотая гроздь", которую мы купили, когда всё это началось, чтобы потом, когда всё уладится, выпить за окончание невзгод. Вот, ждали Сквилла с Груком, чтобы выпить.

- Я про эту бутылку совсем забыл, - сказал Антон.

- А я не забыл, - опять усмехнулся Санир. - Когда мы уходили в Ковчег, вспомнил, но не стал говорить, чтобы души вам не бередить. Решил, что пусть она лучше здесь останется, может, кому и сгодится. Как видите, нам и сгодилась.

- Я тоже про неё вспомнил, когда мы уходили, - хмыкнул старик. - И тоже не стал говорить, чтобы души вам не бередить...

Отец и сын посмотрели друг на друга тёплыми взглядами. Агей, видя это, против воли умилился, и понял, что эти фермеры, в принципе, неплохие ребята, но эта огромная награда, как сказал Трерий, затмила их разум, так что они из мирных фермеров превратились в торговцев живым товаром. Парень понял также, что прямо сейчас будет ясно, к чему это привело их...

"- Хотя... - подумал он. - Они, ведь, могут убить нас с Седатом, и тогда превратятся уже в убийц... Что, интересно, они тогда сделают с маленьким Амином? Тоже отдадут пиратам?.."

Наверху показалась жена Санира. Пока она спускалась по лестнице, муж объяснил ей ситуацию, рассказав о нищих: старике и мальчишке, которым нужно отдать оставшиеся от еды крохи.

Сойдя с лестницы вниз, женщина зашла на кухню, а затем сказала:

- Если там только старик и мальчик, то пускай они сюда придут, здесь поедят.

Санир направился к двери, а Агей удивился, что они собираются пустить незнакомых нищих в дом. Наверное, их бдительность усыпил маленький Амин. Кому придёт в голову, что кто-то опасный будет таскать с собой такого маленького мальчика?

Между тем, Санир открыл дверь:

- Заходите! - сказал он.

Мгновение спустя, в гостиную вошли "нищие". Старый джигит, войдя в дом, сразу же низко поклонился присутствующим, говоря нараспев:

- Мир вам и благодарю вас за милость, добрые люди! Пусть удача и богатство придут в ваш дом. Пусть те крохи, что вы дадите нам, вернутся к вам горами золота и серебра!

- Проходите в кухню! - нетерпеливо сказал Санир, брезгливо глядя на них и показывая им направление рукой.

Амин вдруг заметил Агея и засмеялся, тыкая в него пальцем. Парень похолодел, но каким-то чудом глупо улыбнулся и помахал ладошкой в ответ.

- Ты знаешь его? - вдруг спросил старик Трерий.

- У меня такой же братик был, - глупо улыбаясь, сказал парень. - Он умер, когда мне десять лет было.

Понимая, что нельзя мешкать, Агей сделал плаксивое лицо, скривился и заплакал. Тут же он вспомнил, что ещё недавно, рассказывая старику о своём детстве, не упоминал ни про какого братика... Парень напрягся, придумывая, как отбрехаться, если старик начнёт задавать вопросы, но Трерий молчал, глядя на вошедших нищих.

Седат же, не бросив на Агея и мимолётного взгляда, подхватил за руку Амина и увлёк его в кухню. Шёл старик сильно хромая и глядя на него, Агей изумился, как ловко тот прикидывается. Если бы он не знал его, то подумал бы, что старик и правда хромает и, к тому же, у него явно повреждена спина.

Когда нищие зашли в кухню, Антон подошёл к дверному проёму и встал там, оперевшись плечом на дверной косяк, наблюдая за происходящим на кухне. Олаф и Санир вернулись к столику, положив свои ружья и усевшись на стулья.

Агей воочию убедился, что маскировка старого джигита сработала. На лицах мужчин, сидящих рядом, страха совершенно не было, но явно виднелось желание, чтобы эти нищие поскорее убрались прочь. Ко всем, так сказать, чертям...