Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

Книжка 32 Январь — март 1966 г.

14 января поздно ночью мне позвонил Гагарин и сказал, что сегодня во время операции умер Королёв.

Я разговаривал с Королёвым по телефону последний раз 4 января. Полным ходом шла подготовка к съёмкам фильма «Кузнецы грома» по моему сценарию. Королёв очень интересовался этой работой, даже назначил Тихонравова[166] консультантом будущего фильма. Во время последней встречи накануне старта «Луны-8» мы опять говорили о фильме, и я попросил его встретиться с режиссёром Петровым[167].

— Хороший режиссёр? — спросил Королёв.

— Народный артист СССР, четыре Сталинские премии…

— Это ничего не значит…

— «Гроза», «Пётр I», «Сталинградская битва», «Поединок»…

Пауза. Наверное, он вспоминал эти фильмы.

— Встретиться, конечно, надо, — сказал наконец Королёв. — Вот кончится «Луна-8»… Там уж Новый Год… Позвоните мне в первых числах января…

Вот я и позвонил ему днём по «кремлёвке» во вторник, 4 января…

— Давайте так договоримся. Я завтра ложусь в больницу… Нет, ничего серьезного. Надо сделать кое-какое обследование. Сразу приглашать Петрова к нам на предприятие вряд ли надо. Организуем встречу в президиуме Академии наук. Где-нибудь в конце января — начале февраля…

— Выздоравливайте, Сергей Павлович!

— Спасибо…

Всё! Всё и навсегда!

7 января, когда Королёв был уже в больнице, в раздевалке главного корпуса «Мосфильма» упал и умер Владимир Михайлович Петров. Через неделю не стало Королёва…

17 января я ходил в Дом союзов, стоял в почётном карауле у его гроба. Несмотря на грим, у него лицо измученного человека… Я смотрел на него и думал о том, что первая глава истории космонавтики окончена, что наступают другие времена как говорят американцы, «post-korolev time», — и надо понять, что всё теперь будет по-другому…

Из читательских писем:

«Работали до зимы, пока не перестали существовать дороги…»

«Жизнь у меня текла, как мне казалось, весьма правильно и почти в ногу со временем…»

Пожилая дама (задумчиво): «А не приведет ли коммунизм к половой распущенности?..»

Уверен, что если бы Ференц Лист был нашим современником, он бы обязательно писал музыку для кино. Послушайте хотя бы его «12-ю рапсодию».

Перед Новым Годом Панкин[168] пригласил меня, Губарева, Биленкина, Вальку Аграновского и предложил нам сообща написать авантюрную повесть. Написать нетрудно, гораздо труднее выдумать. Мы позвали в соавторы Виктора Комарова — лектора Московского планетария и замечательного выдумщика. Так родился П. БАГРЯК — фантастическая фамилия, составленная из наших инициалов. П — поскольку нас было пятеро.

Потом появился иллюстратор Багряка Павел Бунин, которому мы подарили букву П. Б — это Биленкин Дима. А — Аграновский. Г — Губарев. Р — для благозвучия. Я — Ярослав. К — Комаров. Впятером мы и засели на квартире у Димы Биленкина, где много часов придумывали сюжет. Сюжет разбивался на главы. Главы распределялись с учётом пристрастий и индивидуальных особенностей участников всего этого литературного хулиганства. Если какую-нибудь главу никто не хотел брать, бросали жребий. Каждый писал, как хотел, не помышляя о единстве стиля. (Оказалось, что как раз в этом — особый шарм Багряка!). Отклонение от утверждённого всеми сюжета порицалось, а в очень редких случаях глава вообще браковалась. Написанное отдавали Аграновскому, который, однако, ничего не правил, а просто следил, чтобы герой в одной главе не курил сигарету, если в другой он курит трубку.

Панкину наше сочинение не понравилось, он посчитал его слишком громоздким для газеты.

— Поймите, если читатель пропустит хоть один номер, — говорил Борис, — он потом ни черта не поймёт!

Тогда я отнёс Багряка в журнал «Юность» Борису Полевому. Он прочёл и сказал, что это настоящая «хэллобобовская» литература и печатать это надо обязательно! «Хэллобобовская» — это производное Полевого от типично американского «Хэлло, Боб!» Так Борис Николаевич обзывает всё это авантюрно-приключенческое чтиво. Нынче летом он обещал напечатать повесть П. Багряка «Кто?»

Если и есть в литературе 1960–1970-х годов действительно погубленный талант, то это — П. Багряк. Он делал поначалу головокружительную карьеру. Его перу принадлежат 6 приключенческих повестей, которые были опубликованы в «Юности», «Смене», «Сельской нови», включались в популярные сборники «Фантастика» и «Мир приключений». Книги Багряка были изданы в «Золотой серии» Детгиза, неоднократно издавались и даже переиздавались «Молодой гвардией». Багряк был переведён на несколько языков, дважды экранизирован (широкоформатный художественный фильм режиссёра Рубинчика «Отступник» сделан очень неплохо!), Багряк был обласкан критикой, в одной из статей «Литгазеты» его «на полном серьёзе» сравнивали с Агатой Кристи. П. Багряк был, как сейчас говорят, полностью «раскручен». Я совершенно убеждён, что если бы в середине 1960-х годов мы бросили все свои дела и занялись только Багряком, то госпожа Маринина наперегонки с полковником Леоновым сегодня бегали бы Багряку за пивом и он спокойно мог бы одолжить тому же Гусинскому миллиончик-другой долларов. Но, увы, мы не услышали призывного трубного звука судьбы, не бросили своих дел: Губарев занимался пьесами и ядерными ужасами, Комаров читал лекции в планетарии, Биленкин писал свою фантастику, Аграновский лениво сочинял очерки, я влип в 800-страничного «Королёва». Мы все считали Багряка делом хоть и интересным, но второстепенным, в нашей личной жизни не главным, а это было золотое дно! Летом 1987 года, когда не стало Димы Биленкина, все мы поняли, что П. Багряк умер.

Георгий Степанович Шонин.

Жора Шонин[169] рассказывал, что, когда он впервые увидел стартующую космическую ракету, он чуть не расплакался от восторга. Он хорошо назвал Чайковского: «композитор-собеседник».

Ещё в прошлом году Королёвым был задуман довольно жестокий космический эксперимент: 15-суточный полёт на «Восходе-3». Просто прожить 2 недели в такой адской тесноте, даже ничего не делая, очень трудно. Первый экипаж: Борис Волынов и Георгий Шонин. Ездил к ним в Звёздный городок, расспрашивал, написал о них два очерка. После смерти Сергея Павловича со сроками всех космических стартов полная неразбериха. Борис попросил меня поговорить с Каманиным, разузнать у него, когда же они всё-таки полетят. Мне кажется, Каманину доставляет какое-то садистское наслаждение мучить этих ребят неведением относительно их будущего.

Полёт «Восхода-3» так и не состоялся. Борис Волынов первый раз полетел в космос только в январе, а Георгий Шонин — лишь в октябре 1969 года.

«Правительственная. Редакции газеты «Комсомольская правда». Тбилиси 4/901 61 28 2313.

Москва Кремль Председателю Совета Министров СССР тов. А. Н. Косыгину уведомление телеграфом копия редакции газеты «Комсомольская правда» дарю 23 съезду КПСС наружный препарат долголетия восстанавливающий центральную нервную систему излечивающий сосудистые заболевания всех видов и все инфекционные болезни с ежедневным эффектом прошу ходатайствовать о вызове за мой счет в любой клинике могу подтвердить всё изложенное за 14 дней Каладзе А. И.»