Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

Книжка 44 Январь — февраль 1969 г.

Встречали Новый Год в Черноголовке с физиком Бычковым. 1 января — в гостях у Горькова[273]. Невероятно щедрый стол, и скука тоже невероятная. Я начал рассказывать что-то о проделках моего друга Юры Роста и обмолвился, что он окончил в Киеве институт физкультуры. Физики так выразительно переглянулись: «Мол, вот у этого человека друзья — выпускники института физкультуры!» Мне стало так обидно за Юрку, что я ушёл. Не знаю, какие там они теоретики, но Рост, возможно, с ними на одном гектаре срать не сядет!

Удивительная условность в названиях созвездий. Если соединить, например, все звёзды созвездия Дракона, то в контуре можно разглядеть десятки различных фигур, ничего общего с Драконом не имеющих.

В юношеские годы в Одессе Сергей Королёв ходил на курсы стенографии, где изучалась ныне почти забытая система Тэрне, очень был увлечён этими занятиями. По словам его первой жены К. М. Винцентини, письма из тюрьмы он тоже стенографировал (во что я верю слабо. Зашифрованные письма просто не передавали бы). На модели первой ракеты стенографически было написано «СК» (во что я верю ещё меньше. Первая ракета, сделанная под руководством Королёва в 1933 году, разработана М. К. Тихонравовым. Присваивать себе чужие работы — категорически не в правилах Королёва. Если имеется в виду первая баллистическая ракета Р-1, то она была копией Фау-2 конструкции Вернера фон Брауна, и в этом случае Сергей Павлович тоже не поставил бы на ней свои инициалы, хоть и зашифрованные).

По моей просьбе Витя Легостаев[274] выступал сегодня в ЦДЛ, рассказывал о полёте «Аполлона-8» вокруг Луны. Потом ужинали в ресторане втроем: с ним и Володей Губаревым. Всё соображали и не могли сообразить: кто в СССР руководит космическими полётами? Какая организация? Кто персонально? По нашим подсчётам набралось 6 организаций и бесчисленное число руководителей.

В гостинице такой холод, что Виталий[275] спит, обмотав голову полотенцем.

Шаталов — космонавт № 13, старт назначен на тяжёлый день — понедельник, 13 января. Разумеется, такой старт состояться не мог. Всё дошло до «готовности 5 минут», потом объявили готовность 30 минут, затем — 24 часа. Шаталов держится молодцом: вылез из корабля веселый.

Центр управления полётами. В первом ряду академик В. П. Глушко, президент АН СССР М. В. Келдыш, академик Б. Н. Петров, заместитель председателя СМ СССР Л. В. Смирнов.

Вчера Володя[276] приезжал на старт «Союза-4» в рыжих унтах, а сегодня — в ботинках. Телевизионщики в полной панике: вчерашние плёнки они уже перегнали в Москву. Старт «Союза-4» состоялся с точностью до 0,12 секунды.

«Союз-5» стартовал без особых приключений, но с задержкой: отказали какие-то выпрямители. Баллистикам пришлось поломать голову, чтобы эта задержка не помешала стыковке.

Программа полета была такой: первым стартует «Союз-4» (В. А. Шаталов), на следующий день «Союз-5» (Б. В. Волынов, А. С. Елисеев, Е. В. Хрунов). Корабли встречаются в космосе, стыкуются друг с другом, и Елисеев с Хруновым переходят из «Союза-5» в «Союз-4» через открытый космос. Первым садится «Союз-4» (В. А. Шаталов, А. С. Елисеев, Е. В. Хрунов), на следующий день — «Союз-5» (Б. В. Волынов). С опозданием на сутки эта программа была выполнена.

Когда Володя Шаталов на земле высунулся из спускаемого аппарата, один из кинооператоров заорал на него страшным голосом:

— Куда?! Обратно! Обратно!

Оказывается, он не успел навести свой аппарат, чтобы зафиксировать сам момент возвращения космонавта на землю.

Шаталов после приземления сел за штурвал вертолёта и большую часть времени вёл его сам.

Спор перед стартом. Владимир Шаталов, Борис Волынов, Евгений Хрунов и Георгий Береговой, сзади которого сидит Алексей Елисеев.

В субботу, 18 января, накануне посадки Бориса[277], пополз слух, что сядет-де он не под Карагандой, а под Кустанаем. Ой, как мне всё это не нравится…

Если начальство в Караганде более-менее привыкло к встрече космонавтов, то для Кустаная — это событие! В обкоме партии в Кустанае небывалой щедрости стол, море выпивки. Бориса ждали очень долго. Его нашли уже в темноте за несколько сотен километров от Кустаная. В обкоме появился он неожиданно. Мы расцеловались. Ничего не ел и сидел со всеми этими бонзами из вежливости минут 15. Потом мы улетели на Байконур, а в обкоме продолжался пир «на халяву».

Волынов в самолёте пришёл к нам, сел, подписывал фотографии. Видно, что он очень усталый. Я спросил его тихонько, почему он сел под Кустанаем? Он говорит: «Когда-нибудь расскажу…» С ним занимался врач, пробовал уложить его в постель. Он лёг, а потом опять к нам вышел, напевая: «Не спится бедному ковбою…»

Во время приземления Борис Валентинович Волынов чудом остался жив. У «Союза-5» не отстрелился при входе в плотные слои атмосферы приборный отсек, корабль вошел в нерасчетный режим спуска, летел к Земле, беспорядочно кувыркаясь, перегрузки возросли в 2 и более раза. Приземление на парашютах из-за закрученных строп привело к очень сильному удару о Землю. Но обо всем этом Борис рассказал мне много месяцев спустя. Подробно эту историю описал наш сегодняшний «космический» спецкор Александр Милкус в статье «Как космонавт № 14 чуть не сгорел в «Союзе» (см. «КП» от 10.4.1998.).

24 января для космонавтов телевидение устроило «Голубой огонёк». Было что-то глубоко азиатское в этом бесконечном подношении даров, в подавляющем большинстве в жизни бесполезных и дорогих (модель шагающего экскаватора величиной с коробку от башмаков). Но три подарка я был бы не прочь получить: полную коллекцию советских космических марок, немецкий фотоаппарат фирмы «Цейс» и 50-летний коньяк. Сидел за одним столиком с клоуном Никулиным, который попросил познакомить его с космонавтами, что я с удовольствием и сделал.

Один колхозник написал в редакцию: «Вот вы всё пишите, как наша страна светлой дорогой идёт к коммунизму. А наш колхоз идёт той же дорогой, но в обратном направлении».

Всё думаю: в чём главный талант молодого Королёва? Пожалуй, в достижении максимальных результатов при минимальных возможностях.

Магазин «Дары пустыни».

Розенфельд[278], который работал с Нильсом Бором: «Мы делали всё это (квантовую механику) весело…»

Братья Гарольд и Нильс Бор, так же, как и Фредерик Жолио-Кюри, в молодости увлеченно играли в футбол и даже подумывали о том, чтобы стать профессионалами.

Приснился мне сон, будто поехал я в Театр Советской Армии на «Бьюике» Бориса Егорова и не дошёл ещё до театра, как с «Бьюика» сняли все четыре колеса, аккумулятор и воздушный фильтр. Проснулся и думаю: ну зачем они воздушный-то фильтр сняли?

Капа Кожевникова хотела, очевидно, мне польстить и сказала: «Голованов — это не человек, это комбинат!» Возможно, она и права, но я хотел бы быть не комбинатом, а мастерской. Это — принципиальное различие!

Не знаю наверняка, но готов биться об заклад, что в Германии есть музей суповых ложек.

Мне открылась великая истина: единственный и легчайший способ избавиться от всех дел — это сделать их!

Вася[279]: «Небо начинается на третьем этаже».

Одна комната в коммуналке. Двое маленьких детей. Телевизор. Когда дети засыпали, включали его без звука. И вот, день за днём, научились понимать всё по артикуляции. Звук уже не нужен был. Стали преподавать в школе глухонемых, занялись наукой, защитили диссертации. Получили новую просторную квартиру. Дети подросли. Телевизор можно было пускать на полную громкость. И вот, день за днём, понимать всё по артикуляции разучились.

Ничего с таким упоением не читал бы, как собственный дневник за ещё непрожитые годы.

Иду в полдень, слышу вдруг: вдали за заборами ухает тяжело, немузыкально, траурный марш. Дети, которые вышли из школы, тоже услышали и вот уже кинулись бегом на эти звуки, перекликаясь на ходу:

— Кого?.. Что?.. Лёшкин отец гроб несёт…

И в их мордашках столько озорства, веселья, радостной оживленности…

Конечно, дети есть дети. Но все-таки я хотел бы, чтобы они остановились, замолчали, может быть, сняли шапки. Ведь это и есть внутренняя культура.

Как сделать это, как этому научить? «Не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе». Как сделать, чтобы они поняли это?

Юрий Александрович Сенкевич и Борис Борисович Егоров.

— Удивительное дело: все музыканты как музыканты, а вот трубачи — пьяницы!

(Подслушал в очереди)

Разбудил звонком Борис Егоров: у него сегодня дочка родилась. Вечером у него собрались: Чалый[280], Костя Феоктистов, Юра Сенкевич[281]. Разговор с Сенкевичем о предстоящем путешествии на «Ра» с Туром Хейердалом. Юра хотел по стопам Бориса полететь в космос. Но что-то там не получилось, возможно, свои же институтские и запороли его. Когда Келдыш предложил Туру взять в экспедицию русского и тот согласился, Келдыш послал запрос о возможной кандидатуре Олегу Газенко, и хитрый Газенко решил подсластить Сенкевичу «космическую» пилюлю и рекомендовал его на «Ра».

25.2.69

Рассматривая теперь судьбу моего доброго друга Юры Сенкевича, я вижу; что, не полетев в космос, он только выиграл, поскольку космонавтов у нас много, а такой телеведущий — один!