Быть Джоном Ленноном

23. «Как грязная работенка — так меня наперед… Как дойдет до неприятных вопросов, так сразу — иди, убалтывай…»

Жизнь ускорялась. График был расписан далеко вперед. На концерты в «Кэверн» набивалось все больше и больше народу, число фанатов Beatles тоже росло. Их поклонник Мэл Эванс, дружелюбный гигант, — двадцать шесть лет, жена, ребенок, — бросил работу телефонным механиком на почте и подался в помощники к гастрольному менеджеру Нилу; а Фрида Келли — из первых, истинных фанаток «Кэверн», — переехала в офис NEMS к Брайану, чтобы в конце концов запустить официальный фан-клуб Beatles. «То была работа моей мечты, но сначала я не могла понять, почему у Beatles вообще должен быть фан-клуб, ведь для меня они были просто ливерпульской группой», — вспоминала она. Юная девушка, всецело преданная битлам, была верна им так же… как Джон был неверен Синтии. «Джон встречался с моей подругой, и я смерть как хотела сказать ей, что он женат, но не могла, потому что обещала, — признавалась она десятилетия спустя. — Меня разрывало на части. Это было ужасно».

Ливерпуль с его доками и множеством пригородов мог показаться большим городом, но для рок-групп его центр больше походил на деревню, где музыканты заводили шашни с поклонницами. Так, с Полом ненадолго сошлась подруга Джона по колледжу, Тельма Пиклз; а пару раз с ним ходила на свидания Морин Кокс, позже — первая жена Ринго.

Это было уютное место и волнительное время, но никто из битлов, скорее всего, еще не понимал, что лето и осень 1962 года — последние деньки, когда их жизни и тайны еще принадлежат только им одним.

Они ожидали, что «Love Me Do» выйдет в июле, но релиз отложили, а в конце августа Брайан получил демо новой песни от Джорджа Мартина. Это была «How Do You Do It?», ее написал молодой лондонский поэт и композитор Митч Мюррей. В те дни руководитель отдела артистов и репертуара искал подходящие песни для исполнителей, связанных контрактом, и Мартину казалось, что эта песня намного больше похожа на будущий хит, нежели «Love Me Do». Демозапись сопровождалась четкими указаниями для группы: сделать аранжировку, отрепетировать песню и быть готовыми записать ее в начале сентября.

Beatles не очень любезно восприняли приказы продюсера. Мало того что «Love Me Do», очевидно, собирались перенести на вторую сторону пластинки (а это значило, что черта с два ее прокрутят по радио), но главное — им просто ненавистна была «How Do You Do It?». Да, то была коммерческая песня, вот только не для них. Но что они могли сделать? Джордж Мартин был боссом. Хочешь пластинку — делай что велят.

Они сделали. Вернувшись в Лондон, они записали песню — профессионально, насколько могли. Но затем, по настоянию остальных, Джон пошел к Мартину. «Как грязная работенка — так меня наперед, — сетовал он позже. — Где мы, что мы, без разницы: как дойдет до неприятных вопросов, так сразу — иди, убалтывай…» И он сказал Мартину:

— Мы можем лучше.

Мартин не впечатлился:

— Сочините хоть что-нибудь столь же хорошее, — разрешу записать. А так — выходит эта песня.

Казалось, они зашли в тупик. Но, как выяснил хронист Beatles Марк Льюисон, на Мартина давил кое-кто еще, о чем битлы не знали. На этот раз то были издатели EMI, Ardmore & Beechwood, те, благодаря кому Beatles вообще попали в Parlophone. Они выпускали «Love Me Do» и тоже хотели видеть песню Леннона и Маккартни на первой стороне. В конце концов у Мартина не осталось выбора, кроме как отступить, а через неделю — устроить все для более качественной записи «Love Me Do».

Джон, с его привычкой преувеличивать, утверждал, что ему пришлось спеть ее «раз тридцать», прежде чем Мартин наконец был доволен. На одних прогонах играл Ринго, на других — сессионный ударник Энди Уайт, которого пригласили в студию на случай, если Ринго окажется не лучше Пита. И наконец она была готова — первая пластинка битлов, «Love Me Do» с Энди Уайтом на барабанах (хотя на их первый альбом пойдет версия с Ринго). Работа отняла массу сил, и Джордж Мартин так никогда и не дал песне высокой оценки. (Кстати, он оказался прав насчет «How Do You Do It?». Пройдет всего несколько месяцев, Брайан Эпстайн возьмет под крыло других ливерпульцев, Gerry & The Pacemakers, и «How Do You Do It?» станет их главным хитом.)

Но Мартин бросил группе вызов: напишите песню лучше! — и Джон вскоре представил ему одну. Та называлась «Please Please Me». И продюсер, услышав ее, тут же предложил… изменить темп — а то звучит словно баллада Роя Орбисона. Джон взял это на карандаш и вернулся в Ливерпуль — работать дальше. У него появился и дополнительный стимул: на второй стороне пластинки с «Love Me Do» должна была появиться «P. S. I Love You» — две песни битлов на их первой пластинке… две песни Пола! В нем пробудился дух соперничества. Следующий ход будет за ним!

Однако еще до того, как это случилось, ливерпульскую четверку попросили подписать пятилетний контракт с Брайаном Эпстайном и NEMS. Несмотря на оговорки, те согласились на условия: Брайан получал свою долю менеджера — четверть от их заработка, — а остальные три четверти распределялись поровну между всеми битлами. Ринго входил в группу как полноправный партнер. Однако это соглашение касалось только записей и публичных выступлений. Теперь, когда песни Джона и Пола готовились выйти в свет, требовался дополнительный контракт, закрепляющий их отношения как соавторов, и в квартирке на Фолкнер-стрит, где жили Джон и Синтия, прошла отдельная, тайная встреча.

Двое битлов до сих пор не считали себя серьезными авторами. Они сочиняли время от времени, походя, и ничего не знали об издании песен. Но им было известно, что многие американские хиты, которые они исполняли, были созданы авторскими дуэтами — например, вместе творили те же Помус и Шуман, а если из современного, то супруги Джерри Гоффин и Кэрол Кинг. Двое все быстро обсудили и решили превратиться в дуэт Леннон — Маккартни или Маккартни — Леннон (в зависимости от того, кто станет главным вдохновителем песни) и делить поровну и лавры, и доходы с любой песни, написанной как обоими, так и кем-то одним из них.

Это соглашение прекрасно подтвердило и их дружбу, и признание того, что они уже были дуэтом соавторов и нуждались друг в друге, чтобы достичь вершин. Но, хотя Брайан ему только порадовался — роль агента при авторах песен давала ему пятую часть с их гонораров, — оба битла, как показали события, проявили недальновидность.

Нет, их-то контракт сблизил еще сильнее, и в этом был плюс. Но Джорджа и Ринго этот плюс не коснулся: их исключали из сделки, что особенно раздражало Джорджа, ведь он тоже писал свои песни. Да, ему не суждено было стать настолько же уверенным в себе певцом, какими были Леннон и Маккартни («Я на него орал: раскрой варежку и пой! — позже рассказывал мне Джон. — Я уговаривал его как сумасшедший!»), да и столь плодовитым автором — тоже. Но ему не с кем было сочинять, а трио, решили Джон и Пол, вещь слишком громоздкая, и им лучше в тандеме, так привычней. Джордж всегда, в самые тяжелые времена, смотрел в будущее с оптимизмом, но он все еще был самым юным, и все чаще оказывалось, что старшие мальчики застолбили роли сочинителей — и стали, само собой, первыми среди равных.

«Love Me Do» поступила в продажу 5 октября 1962 года, и Мими, по своему обыкновению, рубанула сплеча. «М-да, — сказала она Джону. — Если рассчитываете, что это принесет вам гору денег, подумайте о чем-нибудь другом». К сожалению, ее мнение, по-видимому, разделяла студия Parlophone, почти не уделившая пластинке внимания на спонсируемых ею программах в эфире «Радио Люксембург». Так, самый минимум — песню крутили лишь два раза в неделю в течение трех недель. И тем не менее для Beatles то был гигантский шаг вперед, и в те редкие минуты, когда их песню передавали по радио, они заставляли Нила останавливать фургон — и слушали, слушали, слушали… Радио BBC, естественно, поначалу вообще проигнорировало сингл.

Брайан тем временем наслаждался новой жизнью импресарио. Beatles играли каждый вечер и в обед, привлекая внимание к своей пластинке, а он примерял на себя роль рок-промоутера и пригласил — ни больше ни меньше — Литтл Ричарда дать два концерта в Ливерпуле, конечно же с битлами на разогреве. Джон позже так описал логику их менеджера: «Брайан приглашал рок-звезд, уже отошедших от дел… как Литтл Ричард, ставил нас в один список с ними, и их имена привлекали толпу. Вы и представить не можете, как волновалась вся наша четверка, просто видя любого из великих рокеров во плоти… Мы цепенели от восторга и преданности».

Для второго шоу Литтл Ричарда в Мерсисайде Брайан даже арендовал театр «Эмпайр» и пригласил нескольких своих сотрудников к себе в ложу. Фрида Келли, которая в основном рассылала первые рекламные фотографии группы и в пятницу вечером привозила битлам их гонорары, была польщена тем, что ее включили в число избранных. «Никогда не была раньше в ложе, — вспоминала она. — А когда Beatles вышли на сцену и Пол запел «A Taste Of Honey», я не могла в это поверить! Beatles в театре «Эмпайр»! Самый большой театр в Ливерпуле!» Она купила пластинку «Love Me Do» в тот самый день, когда та вышла, хотя у нее не было проигрывателя. «Так сделали многие ливерпульские фанаты, — объясняла она. — Из верности».

В Лондоне подобной поддержки не наблюдалось. В обзорах британских газет, посвященных поп-музыке, к Beatles отнеслись с безразличием, а еще все как один потешались над названием группы. «Кокни считали нас провинцией, — говорил потом Джон и с привычной склонностью к преувеличениям добавлял: — Смотрели на нас свысока, как на животных».

Разочарованные, они вернулись в Ливерпуль. Приближалась другая проблема. Дата выпуска «Love Me Do» была назначена студией Parlophone произвольно, но по контракту Beatles должны были на две первые недели ноября вернуться в Гамбург, в «Стар Клаб». Ехать за границу, когда нужно продвигать свои пластинки? Зачем? Джону и Полу по горло хватило Гамбурга!

«Будь у нас выбор, мы бы разорвали контракт, — признавался Джон. — Чем мы им обязаны? Но Брайан заставил нас его выполнить». О, Брайан, благородный Брайан… И битлы, проклиная свое невезение, снова отправились в Гамбург, который они уже переросли, — хотя, как обычно, Джона там ждала девушка, и это смягчало удар.

И тут случилась любопытная вещь. В отсутствие Beatles их пластинка стала продаваться — не в огромных количествах, но в достаточных для того, чтобы медленно начать восхождение в чартах. Копии разослали во все танцевальные залы сети «Мекка» по стране, и их там иногда ставили, как и в клубах. BBC даже включила ее в «Two-Way Family Favourites»[30] — музыкальную передачу, которую слушали британские солдаты, служившие в Германии и скучавшие по оставшимся дома семьям и подругам. Каждое воскресенье в полдень на эту программу были настроены приемники в десятках миллионов домов, так что песню должны были услышать миллионы юношей и девушек.

За несколько недель песня достигла вершины в ливерпульском хит-параде, где продажи были настолько большими, что пошел слух, будто Брайан сам купил десять тысяч пластинок — нет, не покупал, — но в хит-параде национальном не поднялась выше семнадцатой строчки. Впрочем, продавалась она стабильно, неделями, и к тому времени, как Beatles в середине ноября вернулись домой, отношение к ним изменилось. В ливерпульском офисе Брайана на улице Уайтчепел разрывался телефон. Ему звонили телепродюсеры, промоутеры, устроители гастролей. Beatles перестали быть для лондонцев просто забавным названием, и Ливерпуль уже не казался таким далеким захолустьем.

Хит, пусть и маленький, означал благосклонность Джорджа Мартина. А 26 ноября во Второй студии EMI на Эбби-роуд Джон показал ему, что он и остальные битлы сделали с «Please Please Me». Спустя годы Джон рассказывал, как начал писать в своей спальне в Мендипсе и что он как сейчас помнит то розовое покрывало на своей кровати, когда он забавлялся со словами старого хита Бинга Кросби, что начинался со строки: «Please, lend your little ear to my pleas»[31].

Джон всегда любил играть словами, и его зацепило двойное значение слова «please»[32]. Они поработали с Полом и Джорджем, и источник вдохновения сменился с «Only The Lonely» Роя Орбисона на «Cathy’s Clown» братьев Эверли. Эффект не замедлил сказаться. С точки зрения поп-музыки «Please Please Me» — шедевр, захватывающий внимание моментально, от вступления гитары и гармоники до антифона: «Come on, come on, come on, come on»[33], взятого из американского ритм-энд-блюза, и волнительного перехода на фальцет в припеве: «Please, please me, oh yeah, like I please you»[34].

Джон пел большую часть песни как придется, Пол подпевал на терцию выше, Джордж присоединялся к ним в припевах. Они словно знали, что стоят на пороге славы, и спешили к ней изо всех сил.

Это был столь очевидный хит, что еще до конца сессии Джордж Мартин несколько раз поздравлял их, слегка высокопарно: «Джентльмены, вы только что записали свою первую хитовую пластинку!»

Beatles просто смеялись. Они знали, насколько это хорошо. Но они не знали, каким поворотным моментом эта пластинка станет в их жизни. Годы спустя Джон часто будет с ностальгией вспоминать о тех прекрасных деньках, когда они играли в «Кэверн» и ливерпульских танцевальных залах, прежде чем стать знаменитыми. «Мы, черт возьми, были там лучшей группой, — говорил он мне. — Когда мы играли чистый рок-н-ролл… никто нас и тронуть не смел. Я просто рокер, и я таким был всегда».

Может, он хотел бы видеть все в таком свете, но это было неправдой — просто в плане культуры он, словно сорока, хватал все, что попадалось, будь то Бинг Кросби, «Филин и кошечка»[35], братья Эверли, Рой Орбисон…

Ни он, ни Пол никогда не задумывались об издании музыки. Они видели ноты и названия издателей на пластинках, знали, что такие компании существуют, но и понятия не имели о том, насколько значительную роль издательства играли в музыкальном бизнесе. Но Ardmore & Beechwood почти не пытались продвигать «Love Me Do», и у Beatles появился законный резон спросить: а чем вообще занимаются эти ребята-издатели помимо того, что владеют авторским правом на песню и получают половину роялти от продаж пластинок и от исполнения песен на радио? И тогда они встретили издателя по имени Дик Джеймс.

Удача свела Брайана с Джорджем Мартином, а теперь дружба Мартина с Джеймсом открыла новую дверь. В отличие от Эпстайна и Мартина Джеймс впервые услышал Beatles уже в зрелом возрасте — ему было сорок два года. Но он провел двадцать лет в шоу-бизнесе, начинал как певец с джаз-бэндами Джеральдо и Генри Холла, мог с первых нот признать хорошую песню, у него было свое небольшое музыкальное издательство, а главное — если использовать одно из его собственных любимых выражений, он был «охоч». Сын польских иммигрантов, урожденный Леон Айзек Вапник, он был парнем из рабочих кварталов Ист-Энда и всегда охотился за песнями, которые мог выпустить в своей небольшой конторе в Вест-Энде, на Чаринг-Кросс-роуд. По предложению Мартина Брайан отправился к Джеймсу, тот всего раз прослушал «Please Please Me» и немедленно согласился ее издать, как и песню со второй стороны пластинки «Ask Me Why». Но это было еще не все. После стольких лет в бизнесе Джеймс прекрасно знал, кому и куда звонить, и сразу же вписал Beatles на «Thank Your Lucky Stars»[36], программу, посвященную поп-музыке и транслируемую на всю страну, в ту самую неделю января 1963 года, когда должна была выйти пластинка. Он был новым лондонским союзником битлов — и очень влиятельным. Годы спустя Джон будет критиковать его, возможно, даже в какой-то мере справедливо. Но в те пьянящие дни ожидания, когда Дик Джеймс, опытный проводник, повел Брайана сквозь лабиринт к вершине, все битлы, и особенно Леннон и Маккартни, имели основания его благодарить.

Прошло восемь недель от записи «Please Please Me» до ее выхода в Великобритании, который состоялся 11 января 1963 года, — всего 56 дней, — и Beatles настолько уверовали в свой успех, что с нетерпением прощались с одной жизнью и ждали, когда начнут иную.

Чуть раньше Брайану предложили подзаработать денег: отыграть последний, пятый сезон в Гамбурге в течение двух недель в конце декабря, — и он, не зная, как быстро изменятся события, согласился. Это означало, что все четверо мальчишек в первый в жизни раз встретят Рождество вдали от родных, а Джон и Синтия будут в разлуке в первое Рождество своей семейной жизни.

Отношения с Мими слегка наладились, и Синтия на время беременности вернулась в Мендипс, но для первой битловской невесты то время было мрачным и одиноким. Джон, конечно, звонил домой, но Мими, как вспоминала Синтия, всегда оказывалась у телефона первой и радостно болтала с племянником, а тайная беременная жена успевала сказать своему далекому мужу всего пару слов. Это уже как-то не очень походило на брак.