Быть Джоном Ленноном

24. «Мы пели двенадцать часов, почти нон-стоп… Под вечер нам хотелось лишь одного: хлестать молоко пинтами»

В День подарков, наутро после Рождества, повалил снег, и по всей стране бушевали бури, а потом настали холода. И в Северной Европе, и в большей части Северной Америки снег и лед лежат месяцами, но погода, пришедшая в Британию в январе и феврале 1963 года, была прежде неведома стране, привыкшей к мягким влажным зимам. Это было так необычно, что даже в своей суровости стало волнительным: школы стояли закрытыми, Северное море заледенело у пляжей, а дороги завалили сугробы… самая холодная зима столетия.

Джон вряд ли восхищался этой погодной аномалией: новый гастрольный график вел битлов сначала в Шотландию, затем — на 500 миль по низинам до Кента, а на следующий день еще 250 миль назад, в Мерсисайд. Едва ли то было гламурное путешествие: в тряском фургоне, по обледеневшим, предательски скользким трассам, Нил за рулем, битл-везунчик — на пассажирском сиденье, а остальная троица — позади, с тремя усилителями, двумя гитарами, бас-гитарой и барабанами, вихлявшими на каждом повороте. Отели они себе позволить пока не могли, поэтому останавливались в пансионах и меблированных комнатах. Джон делил спальню с Джорджем; Пол — с Ринго, а на следующий день они снова ехали куда-то выступать.

Неизбежно возникали споры; битлы цапались друг с другом; их угнетала аппаратура в концертных залах, где часто был только один микрофон… А еще у них была очередь в графике, и обычно им давали всего двадцать минут на пять, а то и шесть песен. По сравнению с часами в Гамбурге и «Кэверн» это не походило даже на пробы. Но именно этим в 1963 году занимались поп-группы, выпустившие новый альбом, который предстояло продать и прославить, и вечер за вечером, неделю за неделей — да, они это видели! — толпы росли и все громче шумели.

Позже, когда им выпадет несколько коротких ночей в Ливерпуле, чтобы расслабиться и задуматься, и когда Джон вспомнит, что у него есть жена, они уже не смогут не признать, что по всей стране веет новый дух — дух веселья, остроумия и юношеской непочтительности.

К концу прошлого года на BBC, в ночном эфире, запустили новую сатирическую телепередачу под названием «That Was The Week That Was»[37], на которой регулярно издевались над премьер-министром Гарольдом Макмилланом, над его консервативным правительством, над членами парламента, духовенством, профсоюзными и военными начальниками, равно как и над главами других государств. Целью нападок был весь истеблишмент, и для язвительных шутников не было ничего святого — даже королевская семья не чувствовала себя в безопасности.

Неудивительно, что старшее поколение немедленно выразило яростный протест, увидев в сатире на BBC неуважение к статусу. Но тех, кто вырос после войны, метание дротиков в напыщенных и самонадеянных снобов и поражало, и освобождало. В числе этих молодых людей неизбежно оказались битлы, особенно Джон, ибо чем была «That Was The Week That Was», если не более изощренной телеверсией его школьной газеты The Daily Howl? Не то чтобы он мог смотреть эту программу часто: Beatles субботними вечерами всегда играли где-то на сцене. Но он всегда с увлечением читал газеты и с радостью следил за тем, как шоу вызывает страх, как нарастает возмущение и как вслед за ним наливаются желчью заголовки.

Заледеневшая Британия на грани перемен — таким был фон, на котором в пятницу 11 января вышла «Please Please Me». Экономика процветала. Новые рабочие места — в газетах, на телевидении, в рекламе, моде, финансах и бизнесе — впервые стали доступны молодым и образованным людям любых социальных классов. Нахальные фотографы-пролетарии с их молодежным жаргоном и китчем повели наступление на застывшие аристократические образы в журнале Vogue; амбициозные модельеры, вчерашние студенты художественных колледжей, открывали бутики в Челси и на Карнаби-стрит; а в театрах Вест-Энда невероятную популярность снискал спектакль «Beyond The Fringe»[38] — сатирическое ревю пятерки выпускников Кембриджа, которым едва исполнилось двадцать. Старый порядок менялся, где только мог, и Beatles прибыли как раз вовремя, чтобы стать частью перемен. Правда, эта мысль вряд ли приходила им в головы теми гастрольными ночами, когда им приходилось покрепче прижиматься друг к другу в фургоне, чтобы не закоченеть.

В Лондоне, в EMI, в своем офисе с центральным отоплением, очень довольный ошеломительно позитивным откликом, который «Please Please Me» вызвала в Великобритании, Джордж Мартин не терял времени и отправил копию в Америку, в компанию Capitol Records, которая тоже принадлежала его работодателям из EMI. Он был уверен: эта запись могла бы вознести Beatles на вершину в Штатах.

Его иллюзии быстро развеяли. Как и прежде «Love Me Do», «Please Please Me» в США отклонили. Capitol Records в те дни продавали пластинки Фрэнка Синатры и ровно так же, как Decca, были уверены: гитарные группы им не нужны.

Но их обеспокоило и другое — текст песни «Please Please Me». Он же о сексе! Парень умоляет подружку порадовать друг друга по меньшей мере какими-то взаимными горячими ласками! О чем же еще? «Please, please me, like I please you» — и это сразу же после тех настойчивых призывов: «Come on, come on, come on, come on…» Позволят ли американским диджеям вообще крутить такую песню?

В Лондоне от такого толкования только рты разинули. Пластинка уже взошла на второе место в британских чартах (а в некоторых — на первое), она звучала в «Housewives’ Choice»[39] и «Children’s Favourites»[40] на канале легкой музыки BBC, она прогремела как хит на телевидении в «Juke Box Jury»[41]… Никто в Британии и на мгновение не предположил, что она может быть о сексе. Даже подростки в школе не хихикали втихую над ее «тайным посланием». Им просто не приходило в голову, что такое послание там можно найти.

Неужели Джон написал непристойный текст, который никто не заметил? Или то была перестраховка чрезмерно осторожных американских руководителей, усмотревших в словах скрытые смыслы, которые там и близко не подразумевались?

Почти полвека спустя, когда я спросил Джорджа Мартина, думал ли он о том, что «Please Please Me» — это песня о сексе, он ответил: «Ни минуты». Затем он улыбнулся. «Но осмелюсь предположить, что у ребят такая мысль мелькала». Он всегда называл битлов «ребятами».

«Please Please Me» все же вышла в США, как и «Love Me Do», но в тот раз не на Capitol Records. Маленький лейбл, Tollie, взял «Love Me Do», а Vee-Jay Records, компания из Чикаго, выпустила «Please Please Me». Оба американских релиза потерпели фиаско.

Очевидно, битлы знали об этой неудаче, но восприняли ее лишь как незначительный сигнал. Их жизнь стремительно улучшалась: они оставили фургон и теперь путешествовали вместе с другими музыкантами на автобусе — как участники тура шестнадцатилетней Хелен Шапиро.

Она, уже прославленная звезда, ездила в лимузине. Но те гастроли, должно быть, стали для нее горьким опытом — хотя за предыдущие два года пять ее песен попали в первую десятку хит-парадов. Планировалось так: Beatles играют несколько песен в первой половине шоу, на разогреве, — четыре, может быть, пять, — а потом выступает Хелен. Но ее привлекательность уступила очарованию битлов. К тому времени, когда тур достиг Саутпорта в Ланкашире, немного выше по побережью от Ливерпуля, нестройный хор толпы скандировал: «Beatles! Beatles! Beatles!», заглушая пение юной звезды. Плам Балмфорт, в те дни восемнадцатилетняя поклонница битлов из близлежащего Ормскирка, не могла ее не пожалеть. «Это было ужасно. Весь кинотеатр призывал Beatles вернуться. А она, слыша все это, должна была продолжать петь и улыбаться».

Нет, волнение не было истеричным. До истерик оставалось еще несколько месяцев, но то были первые ласточки. Beatles были не просто популярной группой — таких групп было много. У битлов было нечто большее. Они умели напрямую общаться с аудиторией, умели мгновенно внушить чувство дружбы подросткам, занявшим кресла, и пробудить общее, искреннее, веселое, беззаботное счастье. С ними публике было хорошо. В странных пиджаках без воротников в стиле Пьера Кардена, с вызывающими челками, зачесанными на лоб… они были особенными с самого первого мгновения.

Пластинки Хелен Шапиро больше никогда не попадали в двадцатку лучших… возможно, у нее был еще один шанс, только она его упустила. Джон и Пол всю дорогу сочиняли новые песни для своей первой долгоиграющей пластинки — LP[42], как в те дни назывались двенадцатидюймовые диски. Одной из них была «Misery». Джон хорошо ладил с Хелен, а «Misery» была для них проходной песней, просто для заполнения места на альбоме, и он сказал Дику Джеймсу, что песня могла бы подойти Хелен. Тот должным образом сделал предложение, но менеджеры звезды отвергли его, даже не сказав ей — мол, у них было такое чувство, что это слишком мрачная тема для того, чтобы о ней пела молодая девушка. То была их роковая ошибка. Вселенский плач о своих страданиях, подобный «Misery», как нельзя лучше подходил для подростков.

Если учесть, сколько Джордж Мартин канителил с записью и перезаписью «Love Me Do», то он, можно сказать, переменился в мгновение ока. Всего через месяц после выхода «Please Please Me» он потребовал, чтобы Beatles возвращались в Лондон и записывали первый альбом. Без промедления! 11 февраля группа на день прервала тур и отправилась в студию. У EMI уже было четыре дорожки с двух первых синглов, а теперь битлам предстояло записать десять новых, чтобы сделать пластинку из четырнадцати песен. Это было грандиозное предприятие, и они выбрали песни, уже бывшие в их репертуаре, кавер-версии излюбленных американских хитов от девичьей группы The Shirelles — «Baby, It’s You» с мелодией Берта Бакарака и «Boys», которая на самом деле имела смысл лишь в женском исполнении. Решили, пускай ее поет Ринго. Любви Пола к «Taste of Honey» Джон никогда не разделял, но девушкам в «Кэверн» нравилось, так что включили и ее. Еще была «Chains», песня Кэрол Кинг и Джерри Гоффина, и «Anna» Артура Александера — автора баллад в стиле ритм-энд-блюз, сочинившего, ко всему прочему, «Need A Shot Of Rhythm And Blues» и «You’re Better Move On» — их скоро возьмут себе The Rolling Stones.

Но особенным этот альбом сделали именно песни Леннона и Маккартни. В прошлом октябре Пол оставил машину, которую купил в Ливерпуле, и вместе со своей новой девушкой, Селией Мортимер, автостопом отправился на пару дней в Лондон. Там он придумал «I Saw Her Standing There».

Думал ли он о Селии, когда сочинял песню? Может быть, и да, но скорее всего, нет, ведь в первоначальной версии вторая строка звучала как «never been a beauty queen»[43], а Селия была очень красива. Во всяком случае, Джону эта строчка не понравилась, когда позже они сидели на Фортлин-роуд и шлифовали текст. И он предложил альтернативу — «you know what I mean»[44]. Так было лучше: слегка рискованно, даже, можно сказать, сексуально, и фраза намекала, что девушка, в расцвете юных лет, вдруг столь внезапно стала женщиной… вы знаете, о чем я, правда?

Ее решили поставить первой дорожкой альбома, и Пол вступал со счета: «One, two, three, four…»[45] Почему Beatles не отложили ее и не сохранили для следующего сингла, понять сложно, ибо с ее смутно ощутимым происхождением от «When The Saints Go Marching In»[46] то была, безусловно, сильная песня. Теперь это классика Beatles.

Наверное, «серебряную медаль» среди новых песен могла бы завоевать «There’s A Place», сочиненная Ленноном. Название было навеяно первой строкой песни «Somewhere» из «Вестсайдской истории», и песня вовсе не связана с реальным местом — это тайное убежище в голове Джона, куда тот может спрятаться, когда ему плохо. Леннон спел ее безумно быстро, дуэтом с Маккартни, и стиль, похоже, вошел в противоречие с темой. Но представление фантазии как четко определенного места, столь рано проявившее себя в творчестве Джона, снова уводит нас к «Алисе в Стране чудес», пусть и в рок-н-ролльном формате. Трудно представить себе еще какую-нибудь рок-группу тех лет, которая посвятила бы целую песню уголку в голове и описала бы его так.

Несколько лет он забавлялся с «Do You Want To Know A Secret?», прежде чем довести ее до конца в маленькой квартирке, которую Брайан одолжил им с Синтией. Его вдохновляла песня в фильме Уолта Диснея, который он видел в детстве, но, когда дело дошло до записи, он отдал ее Джорджу. «Мы все паршивые песни отдавали Джорджу или Ринго», — говорил он позже. Но это была не паршивая песня. Значит, здесь он, вероятно, следовал золотому правилу Beatles: хотя бы одну дорожку на альбоме должен исполнять соло-гитарист. Год спустя, когда песня выйдет в Америке как сингл, она взлетит на второе место в «Горячей сотне», уже успев стать большим хитом в Британии в исполнении Билли Дж. Крамера. Тогда Джон этого еще не знал, но он уже писал будущие хиты. Песня «Hello Little Girl», которую Beatles играли на пробах в Decca, но потом забросили, войдет в десятку хитов в Великобритании в исполнении другой ливерпульской группы, The Fourmost. Джон всегда любил ее. Он сам говорил: «То вообще была моя третья, ну, может, четвертая песня в жизни».

У группы ушло больше двенадцати часов на запись девяти песен, выбранных для пластинки, но Джордж Мартин все еще был недоволен. Ему требовался еще один «потрясающий рок-н-ролльный хит». Это было в перерыве в столовой, тикающие стрелки часов миновали отметку в десять вечера, и, когда все были измотаны, журналист New Musical Express Алан Смит, который был тогда близок к группе, предложил песню The Isley Brothers — «Twist And Shout». Алан, который, как и Джон, писал для Mersey Beat, помнил: за песней было почти невозможно уследить, когда битлы играли ее в клубе «Кэверн». После гастролей длиной в несколько недель Джон, певший днями напролет, не думал, что справится. Он неохотно согласился на последний рывок — и именно эта версия, та самая, когда Леннон почувствовал, что рвет себе связки, продираясь сквозь строчки, появилась на пластинке.

«Я чуть не умер, — вспоминал он. — И надолго потерял голос. Глотну, так кажется, что ем наждак». Запись его не порадовала: «Мне было дико стыдно, ведь я знал, что могу лучше… Мы пели двенадцать часов, нон-стоп… Под вечер нам хотелось лишь одного: хлестать молоко пинтами».

Может, говорить ему было и больно, но Джон не мог отрицать, что гордится пластинкой. Джордж Мартин попытался поймать живой звук Beatles, и запись была максимально приближена к тому, что слышали в Гамбурге и Ливерпуле. «Толпа нам, конечно, в такт не топала, — вспоминал позже Леннон, — но как-то так мы и звучали, прежде чем «поумнели»».

На следующий день Beatles снова присоединились к туру Хелен Шапиро в Шеффилде, а через три недели их вызвали обратно в Лондон — записывать следующий сингл, «From Me To You». Он занял первое место в чартах спустя две недели после начала продаж.

«Ту песню мы с Полом писали в автобусе, — рассказывал мне Джон. — Ехали из Йорка в Шрусбери, просто бренчали на гитаре, и вдруг начала получаться неплохая мелодия… Первую строчку придумал вроде я, и мы начали с нее. Блюзово как-то получалось, едва не бросили на полдороге. Но к тому времени, как мы закончили и Джордж Мартин добавил гармонику, все было нормально».

Собственно, это было более чем нормально. Стихи, возможно, были слегка сладкими, «любовь-морковь», — но Джон и Пол работали бок о бок, вместе придумывали фразы и подбирали аккорды, пока не довели песню до совершенства. И в ней снова звучал тот самый фирменный фальцет в конце «моста». Фальцет был в моде на пластинках The Four Seasons и в американском ду-вопе, но его редко можно было услышать от британских групп.

В пару к «From Me To You» выбрали «Thank You Girl». «Халтура, — скажет позже Леннон. — Состряпали ее для второй стороны пластинки. В те дни мы сочиняли песни вокруг фраз вроде «мой кончик языка» или «а задери-ка ногу»».

Позже его будут смущать некоторые тексты давних песен: популярность группы у девочек-подростков будет вызывать у него неоднозначные чувства. Но пока он был просто благодарен за то, что может сочинять песни и записывать их в студии.

Было бы удивительно, если бы в первые недели года Дик Джеймс, не раз повторявший: «Я-то думал, что будто тоже умею песни писать, пока не встретил Леннона с Маккартни», не сказал себе, какое он солнышко. Мало того что он выпустил два невероятных хита, так он еще и позаботился о том, чтобы авторский тандем его не покинул, как после «Love Me Do» те порвали с компанией Ardmore & Beechwood.

Джеймс оформил соглашение с ними в виде совместной издательской фирмы Northern Songs, где он владел половиной акций, Джон и Пол получали по 20 % каждый, а NEMS — оставшиеся 10 %, — и тем гарантировал их лояльность. Ему этот ход виделся безупречным. Юным Леннону и Маккартни тоже казалось, что все отлично. Но время пройдет, и им покажется иначе.