Быть Джоном Ленноном

39. «А слыхал, Мик Джаггер носит гульфик на сцене?»

Вечеринку по поводу выхода альбома «Sgt. Pepper» устроили в доме Брайана, на улице прямо за садами Букингемского дворца. Как далеко они все зашли! Джон, в своих маленьких круглых очках, худой, усталый, обдолбанный, в глазах немногих присутствующих журналистов отличался от саркастичного битла периода «жирного Элвиса», каким был полтора года назад, словно земля и небо. Это был новый Джон, пропитанный кислотой. Ему совершенно не сдались эти формальные вечеринки, но его жаждали видеть беспокойный менеджер и звукозаписывающая компания. И вот, хоть и без желания, он пришел.

Сейчас, если смотреть в прошлое, успех «Sgt. Pepper» кажется несомненным. Но в то время никто не был уверен, как поклонники отреагируют на такой резкий крен. Это был риск, и компания EMI, потратив за четыре с половиной месяца записи беспрецедентные 25 000 фунтов стерлингов (примерно 320 000 фунтов стерлингов в сегодняшних деньгах), и думать не хотела о том, что затраты могут не оправдаться. Они даже расщедрились на конверт и наняли поп-художника Питера Блейка и его тогдашнюю жену Дженн Хаворт, заказав коллаж из лиц знаменитостей, на фоне которого и сняли битлов — в яркой, цветастой, напыщенной карикатурно-военной форме в цветочно-хипповском антураже. Для четверки парней, которых некогда возмущала необходимость выступать в костюмах, это было немалой переменой.

Раздражительность Джона мало кого удивляла, но на праздновании выхода пластинки он был особенно сердит, потому что Пол несколькими днями ранее рассказал журналу Look, что принимал ЛСД. Леннон увидел в этом лишь то, что Маккартни «урвал заголовок» и выставил все так, будто был самым «продвинутым и отвязным» битлом, в то время как на самом деле всегда осторожничал и кислоту попробовал последним. Что, Джона правда волновали такие мелочи? Да, волновали. Ведь он считал, что именно ему, а не пай-мальчику Полу уготована роль представителя авангардной богемы. Иглы ревности не прекращали колоть.

Не то чтобы Пола это волновало — он, видимо, даже и не заметил. Джейн все еще была на гастролях, а он тем временем присмотрел очень приятную американку-интеллектуалку в блейзере и юбке и завязал с ней непринужденный разговор. Ее звали Линда Истман, она была фотографом, и он спросил, не согласится ли она дать ему свой телефонный номер в Нью-Йорке. Она согласилась.

В EMI беспокоились, что продажи «Sgt. Pepper» снизятся на фоне признаний Пола о наркотиках и запрета трех песен на BBC, но на деле все вышло с точностью до наоборот. Фанатам еще сильнее захотелось узнать, что же там — на этой «революционной пластинке».

По большей части то, что они услышали, их изумило. Время всегда играет ключевую роль в сфере развлечений, но каким-то образом, словно в процессе культурного осмоса, Beatles в очередной раз совершили магическую дистилляцию момента, превратив его в музыку, на этот раз захватив атмосферу того невероятного лета 1967 года — времени хипповских колокольчиков и ожерелий, времени, сплетенного из бедлама и наркотической одури, но пронизанного невероятным оптимизмом.

Когда пластинка вышла и битлы продолжили жить каждый сам по себе — Джон, например, заказал перекраску своего «роллс-ройса» в психоделический желтый цвет с красными розами по бокам («Святотатство!» — возмущались истинные ценители «роллс-ройсов»), а также купил для Джулиана цыганскую повозку, пусть поиграет («бельмо на глазу», сетовали соседи), — легионы воинов контркультуры выплеснулись на улицы Лондона в сандалиях, с цветами в волосах и с проповедью учения любви и жизни. Казалось, они просто ждали сигнала, который могли дать только волшебники из Beatles.

Везде, куда ни пойди, все лето звучал «Sgt. Pepper». Эти песни доносились из каждой парикмахерской, из открытых дверей бутиков, а на вечеринках больше почти ничего и не крутили.

Нет, были и другие гимны. Конечно, были. Скотт Маккензи звал всех на хипповский пикник в Сан-Франциско[94]. Самым ярким хитом года стала «A Whiter Shade of Pale»[95], снова воспламенившая интерес к Баху. Джон установил в свой «роллс-ройс» проигрыватель и прослушивал ее снова и снова. Его пленяли образы — «шестнадцать дев-весталок, уходивших на побережье», певец, блуждающий в своей колоде карт, и девушка, «чье лицо сперва казалось призрачным». Имело ли это какой-то смысл? Он не знал. Ему просто нравился ореол романтической тайны, окружавший эту песню.

Но это был всего лишь сингл. Три минуты или чуть больше — и он стихал. А «Sgt. Pepper» был альбомом — почти сорок минут музыки, меняющей настроение; музыки, которую критики почти единогласно усыпали букетами роз. Beatles, по общему мнению, создали самый авантюрный, самый блестяще исполненный рок-альбом всех времен. Что бы они сказали, звучи на пластинке еще и «Penny Lane» и «Strawberry Fields Forever», можно только гадать. Ни одна похвала так далеко не заходит.

Некоторые, и в том числе я сам, считают, что на других альбомах Beatles подборка песен была лучше и что мир, околдованный аранжировками и техническими свершениями Джорджа Мартина, услышал музыкальное и лирическое совершенство там, где его могло и не быть. Но каждый волен решать это для себя сам.

Несомненно, «Sgt. Pepper» стал для Beatles новым началом. Их второй карьере предстояло стать такой же великой, как первая, — хотя и несколько менее шумной. Миры музыки, кино, искусства, театра и моды склонились перед ними в глубоком реверансе, и группа снова оказалась в самом центре внимания широкой публики.

Но как воспринял запись сам Джон? Скажем так… противоречиво. «Если по делу, то был просто альбом под названием «Sgt. Pepper», набитый дорожками, — расскажет он позже в интервью Rolling Stone. — Вообще-то не нравятся мне некоторые куски… Те, что не получились. «A Day In The Life» мне нравится. Но она и вполовину не так хороша, как мне казалось, когда мы ее делали…»

Разумеется, Джон просто ворчал, как старый мизантроп, — он часто так делал, когда давал интервью тем, в ком видел беспрекословных фанатов Beatles. Пока Пол радовался тому, что альбом отражал дух эпохи, «ибо мы сами вписывались в настроение времени», Джон все чаще и чаще говорил о пластинке презрительно.

Соглашались они с Полом в одном: если надо, они могли сочинить хит на заказ. Именно так они и сделали, когда BBC обратилась к Брайану и спросила, не хотят ли Beatles представить Великобританию на первом глобальном спутниковом телешоу под названием «Our World»[96], призванном объединить восемнадцать стран. Выступление на шоу, для которого планировалась аудитория в 350 миллионов зрителей по всей Европе, Северной Америке и Австралазии, а также в некоторых частях Азии и Латинской Америки, могло стать беспрецедентной возможностью для продвижения нового сингла. Но какую песню им написать?

Они откладывали все в долгий ящик и лишь за три недели до шоу сели и обменялись идеями. Песня Джона выиграла из-за чистой актуальности. Она получила название «All You Need Is Love» — лозунг эпохи. У Джона всегда хорошо получались лаконичные, емкие афоризмы. Не стань он музыкантом или комиком или если бы у Beatles ничего не получилось, он вполне мог бы неплохо зарабатывать, сочиняя броские рекламные слоганы.

По стандартам Леннона и Маккартни «All You Need Is Love» — песня, далекая от совершенства. Идея, в общем-то, поверхностная, древняя как мир и не всегда истинная. Но у песни были простые слова, которые легко могли понять иностранные зрители, едва знавшие английский, и притягательный, легко воспринимаемый припев: «All you need is love, love, love»[97] — по большому счету вариация все того же «She loves you, yeah, yeah, yeah!». По словам шутника Харрисона, «все другие страны показывали в этой передаче штуки вроде «вязания в Канаде» или «ирландских танцев в Венесуэле». И мы решили: а споем-ка «All You Need Is Love» — немного порекламируем Бога». Вскоре эта «реклама» будет продана тиражом в несколько миллионов долгоиграющих пластинок и начнет пятидесятилетнюю карьеру в качестве газетных заголовков.

Аранжировку снова делал Джордж Мартин. Благодаря ему песня зазвучала сильнее — начал он с Марсельезы, чем показал интернациональность; потом добавил частичку Англии — «Greensleeves»[98] — и крупинку Америки в виде нескольких постепенно стихающих тактов «In The Mood» Гленна Миллера, — к сожалению, забыв получить разрешение. Издатели быстро указали ему на упущение — и успели договориться о выплате авторского гонорара.

Предполагалось, что программа будет идти в прямом эфире и страна за страной представят свои номера, но для Beatles трансляция стала лишь наполовину прямой — они выступили с частью предварительно записанного аккомпанемента. Джон, в блестящем пиджаке с цветами, пел и жевал резинку, одной рукой прижимая к уху наушник, рядом с ним стоял Пол, а остальные сидели вокруг на высоких табуретах. У их ног, среди цветов и воздушных шариков, в праздничном настроении сидели Синтия и Джейн, Патти и Морин, Мик Джаггер, Марианна Фэйтфулл, Эрик Клэптон с новой перманентной завивкой, Кит Мун, Кит Ричардс в кафтане, брат Пола — Майкл Маккартни, Грэм Нэш, Хантер Дэвис, Брайан и некоторые сотрудники из команды Beatles.

«All You Need Is Love» — не великая классика Beatles и, может быть, даже один из их самых слабых синглов. Но как лозунг она звучала в унисон с бьющимся сердцем времени.

Сумасшедшее лето продолжалось — историями о хиппи, о «травке», о ЛСД, а в газетах мелькали снимки рок-звезд в психоделических многоцветных пиджаках. Так-то середина лета — мертвый сезон, и редакторы бьются как рыбы об лед, пытаясь заполнить страницы чем угодно. Но в год «власти цветов» любимые музыканты эпохи делали все возможное, чтобы им помочь.

За несколько месяцев до этого Мик Джаггер и Кит Ричардс попали под арест: их обвиняли в хранении наркотиков в загородном доме Ричардса в Западном Сассексе, и было понятно, что газеты проявят неимоверный интерес к судебному разбирательству, назначенному на конец июня. Впрочем, к тому времени публику интересовали не столько двое из The Rolling Stones, а женщина, бывшая с ними во время ареста. Марианна Фэйтфулл в то время она все еще была замужем за другом Джона, Джоном Данбаром из галереи «Индика» (да, их мир был очень тесен) — и, по словам полиции, когда ее друзей задержали, из одежды на ней был только белый меховой ковер.

Ей ничего не вменяли, и на суде ее не было. Во всяком случае, физически. Однако она, несомненно, была там духовно, в виде вирусного слуха о том, что полиция, ворвавшись в дом, увидела, как Мик Джаггер откусывает по кусочку от шоколадного батончика «Марс», засунутого в вагину Марианны.

Этот слух ни на мгновение не походил на достоверный. Да и не должен был походить. Это была неправда. И он не упоминался в суде — хотя о наготе и ковре госпожи Фэйтфулл там было сказано немало. Он не имел никакого отношения к делу. Но Джон, хоть и дружил с Миком Джаггером, все же, как и другие битлы, наслаждался теплым огоньком злорадства, когда видел своего главного соперника настолько смущенным, — и смеялся, упоминая пикантные подробности о вокалисте The Rolling Stones. «А слыхал, Мик Джаггер носит гульфик на сцене?» — сказал он мне однажды. Может, и это было неправдой. Но он это рассказывал. Он всегда любил сплетни.

Причина, по которой столь многие хотели верить (а некоторые, возможно, верят до сих пор) в эту байку о батончике «Марс», очень проста: такая история подходила тщательно продуманному образу The Rolling Stones — развратные рокеры с длинными патлами, со свитой из голых бесстыдниц, приверженок свободной любви, и все до одного на наркотиках.

А Beatles почтила сама королева! Вокруг них все еще сиял ореол «мальчиков-зайчиков», на котором так настаивал Брайан Эпстайн. Они были слишком значительны, слишком любимы всей нацией, чтобы подпасть под полицейское расследование из-за наркотиков, хотя их таблетки, «травка» и ЛСД едва ли для кого были тайной. Вот дубина закона и нашла себе иную жертву — и обрушилась на The Rolling Stones.

Где не было пытливых полицейских — так это в открытом море, и потому в конце июля Джон, Джордж и Ринго вместе с женами и группой сотрудников отправились на Средиземное море. В их полку прибыло — появился молодой человек, которого Джон быстро прозвал Алекс-волшебник. Яннис Алексис Мардас — так его звали по документам, — обаятельный грек, мастер по ремонту телевизоров, в грезах мнил себя гением-электронщиком. Джон познакомился с ним через Джона Данбара, у которого Алекс в то время жил, и сразу же разволновался, услышав об удивительных изобретениях, над которыми работал ремонтник, — краска, под которой все становится невидимым; обои-динамики; еще одна краска, меняющая цвет автомобиля по щелчку…

Если все это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, — это потому, что так оно и было. Но Джон, забыв о своем легковерии, мигом купил у изобретателя «Коробку пустоты» — пластиковый ящик с мигающими лампочками, которые загорались и гасли, пока не кончилась батарея. Практичная Синтия никогда не понимала привлекательности этой игрушки и не доверяла волшебству Алекса Мардаса.

Но тогда они с мужем были на разных волнах: Джона всецело захватили безумные идеи юноши, и, когда Алекс предложил битлам отправиться в Грецию и купить там остров, они так и сделали.

Джон говорил: «Мы будем там жить. Возможно, всегда. Домой будем иногда заезжать по делам. А может, станем проводить там шесть месяцев в году. Это будет фантастика… Целый остров — и только мы одни… Найдем несколько домиков, сколотим, отремонтируем и заживем одной коммуной».

Спустя годы Джордж поведал эту историю в «Антологии Beatles». «Мы взяли в аренду яхту и плавали вдоль побережья в районе Афин, туда-сюда, смотрели на острова… Было здорово. Мы с Джоном все время были под кислотой, сидели на носу лодки и бренчали на укулеле… Солнце сияло, и мы часами напролет играли «Харе Кришна»… В конце концов мы высадились на небольшом пляже… но он был усеян галькой. Алекс сказал: «Да и ладно. Попросим военных, приедут и все уберут». Мы вернулись на лодку, отплыли… а, и махнули на все».

В таком состоянии Джон и пребывал все лето 1967 года. Безгранично богатый, обласканный миром, при всем своем уме он в упор не видел шарлатанских трюков и много чего еще. Он скучал. Он все чаще принимал ЛСД. Его дух томился от пустоты, и он готов был подружиться с каждым, кто мог его развлечь, или гнаться за любым новым чудачеством, мелькнувшим на горизонте жизни.