Диктатор

— Какой "до свиданья"? — раздался из зеркала рев. — Очумел? А где основной доклад?

— Ой, — покраснел Поляков.

— Вот тебе и "ой"! Этот "Чужой"-Крэбб, как ты помнишь, хоть он и любопытный фрукт, все же не в первой по важности пятерке задач. Даже десятке! Вот про них и докладывай!

— Да. Извините. Итак. Наблюдение за директором Хогвартса Альбусом Дамблдором позволяет предположить, что его отношения с нынешним директором Дурмштранга Каркаровым построены несколько не на тех...

Глава 24. Первый этап Турнира

На фоне торнадо всего случившегося со мной за последний месяц, первый тур Тримудрого Турнира явился неожиданной и приятной отдушиной. Этаким школьным походом с классом в кино, театр или на футбольный матч. Это, оказывается, настолько приятная ситуация: тебе ничего не угрожает, ничего не хочется и никто ничего от тебя не требует. Отвык я от такого за последнее время. Подумать только, а ведь прошло всего полтора месяца с того счастливого момента, как обычный на вид хогвартский школьник отправился домой с папой!

Как ученику-лорду мне, естественно, были положены лучшие места, и я решил в этот раз не проявлять истинно хаффлпаффские дружелюбие и факультетскую сплоченность. Лучшие места — это значит рядом с наиболее уважаемыми членами магического сообщества, высокими иностранными гостями и местными знаменитостями. Хорошая возможность показать себя с лучшей стороны, завести полезные знакомства… если бы мне это было нужно прямо сейчас. А еще по странному стечению обстоятельств мое место оказалось окружено вернейшими прихлебателями Дамблдора, хотя гораздо логичнее было бы посадить меня к нейтралам, либо вообще к оппозиции. Вот и думай, нужно ли высовываться при таком раскладе?

Наверное, лучше не надо. Пуганная ворона — куста боится, и вообще лучше я подую на воду, чтобы опять не влипнуть в какую-нибудь неприятную историю. Поэтому мне пришлось холодно-вежливо и чисто формально здороваться с проходящими мимо чистокровными родителями учеников и Люциусом Малфоем в том числе, чуть теплее — с министром Магии Фаджем, Краучем-старшим и прочими министерскими шишками, а также ответить на приветствие всех трех Директоров. И если Дамблдор ответил мне взаимностью, то есть посмотрел на меня без особой теплоты (странно, наверняка сам же места распределял), то и мадам Максим, и, особенно, Каркаров — с неприкрытым, но непонятным мне интересом. Даже теоретически рассматривать вопрос, что они от меня могут потребовать и что за это предложить, я не буду. Нафиг-нафиг! У меня и без этого полно проблем! Так что все мое общение с окружающими министерскими чиновниками и гостями с континента ограничилось вежливыми здравствованиями и репликами типа: "м-м-м", "э-э-э" и "ну-у-у". Отыграем для разнообразия канонного Крэбба.

На турнирных драконов я посмотрел с профессиональным, имею право так сказать, любопытством. Шведский короткокрылый дракон оказался изумительного серебристого окраса: наверное, именно так выглядел легендарный даже для магов Ледяной Дракон. Венгерская хвосторога и валлийский зеленый были ни о чем, зато китайский огненный шар понравился мне особо. Хотя его вытянутые, почти змеиной пропорции формы и были непривычны, но красивейшая алая чешуя так ярко и гордо играла на солнце! Да-да, все получается согласно той самой поговорке, которая оканчивается на: "… а дурак-красное". Красивы, красивы звери, ничего не скажешь!

А вообще, драконы, привезенные на турнир со всего мира, меня поразили и… разочаровали. Разочаровали своей игрушечностью. Нет, они были хищны, яростны и свирепы, но размер! Мой первый вживую увиденный дракон, да, тот самый "малек" пустынного дракона, был втрое больше! Не знаю, откуда драконологи притащили этот молодняк, но по размерам ни один из них не достигал даже пяти метров в длину! Если мысленно обрезать хвост и крылья, то получившийся зверь при сортировке "по габаритам" оказался где-то между тощим быком и толстой лошадью.

С другой стороны, это вполне логично. Взрослый дракон со своей гигантской силой, скоростью и сопротивлением магии серьезный и уважаемый трофей даже для группы боевых магов, а для семнадцати-восемнадцатилетних сосунков — это билет на тот свет. Выпустить против школьников полноценного взрослого магического зверя — откровенное убийство, так как абсолютно никаких шансов у вчерашних детей нет даже в принципе. Да и многим зрителям не поздоровилось бы. Убирать трупы, лечить сотни раненых с континента, суды, выплаты… Кому такое нужно? Никому. Лучше уж на турнир привезти драконов-недорослей. Молодняк, тоже не подарок, но с ним у студентов есть достаточно неплохие шансы.

Чувствуется правильное воспитание Избранного добрым белобородым дедушкой. Прививаемая Поттеру три предыдущих года ложная уверенность в собственной неуязвимости и неприкасаемости, то есть, в случае чего и раны потом вылечат, и не накажут, а максимум только мягко пожурят, да еще и наградят, наконец-то дала свои первые всходы. Пацан, по выработанному рефлексу, храбро влез в Турнир, готовый защитить честь Хогвартса, что достойно только уважения. И дополнительного десятка метров дистанции, а то вдруг идиотизм передается по воздуху? Ведь там где ребенок, не просчитывая негативные варианты или отбрасывая их со словами: "со мной такого не произойдет ни в коем случае, потому что не может произойти никогда", видит веселое приключение, взрослый с ужасом наблюдает подступающую смерть! Чур меня, чур!

Сражения шли строго по канону. Первыми на арену вышли наш Седрик Диггори и шведский серебристый красавец, точнее красавица, так как все драконы были самками. Арена приняла вид куска скалистого холма, покрытого льдом и снегом. Одаренный в трансфигурации Диггори сделал разумную ставку на свой магический талант и, чтобы отвлечь внимание драконихи от себя, превратил первый попавшийся камень в собаку. Все сработало как надо, однако у самого выхода с арены Седрик неуклюже споткнулся и упал, расцарапав себе плечо до крови. Неуклюже именно споткнулся — слишком неестественно все выглядело для понимающего взгляда, но бывшие в курсе заключенного договора дурмштранговцы выглядели удовлетворенными. Диггори прошел проверку: честно расплатился за проигрыш, значит, в будущем с ним можно иметь дело. И да, благодаря моим предупреждениям, в отличие от канона, лицо нашего старосты не пострадало.

Флёр Делакур сразу после начала испытания спряталась из вида противницы и стала плести долгое и сложное заклинание усыпления. Спустя спокойные и поэтому неинтересные десять минут доставшаяся Делакур в противницы Валлийская зелёная дракониха легла на свое гнездо и заснула (что опять же однозначно свидетельствует о том, что драконы — "незрелые"), и Флер вылезла из своего укрытия. Поправила одежду и с гордо поднятой головой прошествовала за своим призом. Однако не все оказалось так просто. Так как дракон свернулся поверх своей кладки, чемпиону Шармбатона пришлось изрядно попотеть и испачкать ручки, доставая цель испытания. В процессе извлечения золотого яйца из кладки, дракониха внезапно всхрапнула и выдула короткую струю пламени. Прям можно поверить в интервидовую женскую ревность. Почему? Да потому, что ослабленные язычки огненного дыхания краем задели нижнюю часть красивого платья Делакур и оставили в нем неаккуратные прожженные дыры. Платья! Да, блин, эта дура действительно пошла на дракона(!) в платье!!! Да уж... Теперь на очаровательной ножке полувейлы пропишется весьма и весьма некрасивый неизлечимый ожог. Носить ей плотные непрозрачные чулки до конца своей жизни. Хотя… Дракон-то молодой. Может быть, Снейп что-нибудь да сварит, объект-то для изъятия ингридиентов для зелья — вот он. Бери — не хочу.

Виктор Крам, идущий третьим, отнесся к испытанию, не в пример всех остальных чемпионов, гораздо серьезнее. Легкая, но прочная полная пластинчатая броня из чешуи дракона должна была защитить его от касательных попаданий драконьего пламени и осколков камней. Будучи уже в этом возрасте достаточно тренированным боевиком — Дурмштранг, что вы хотите, Крам не стал размениваться на всякие там отвлечения внимания и усыпления, а тупо долбил дракона боевыми заклинаниями, продавливая природную защиту от магии, благо пристегнутой к гнезду цепью драконице деваться было некуда. Наконец танцы в бамбуковых джунглях, вид которых приняла арена, закончились. Китайский огненный шар получила свой Коньюктивитус и стала метаться в стороне от своего гнезда в поисках врага, а Крам в это время спокойно подошел к цели. Там он вытащил из получившейся болтушки, в которую превратилась кладка после топтания по ней взбешенного дракона, чудом и наложенной заранее укрепляющей магией уцелевший артефакт в форме золотого яйца и так же спокойно покинул арену.

Четвертым шел Поттер. Ничего выдумывать он не стал, сел на метлу и подобно мухе стал виться вокруг драконихи. Венгерская хвосторога в итоге, как и в каноне, порвала цепи и стала гоняться за самым младшим из чемпионов.

Маленькое пояснение-отступление. Это только в фильме дракон смог разорвать цепи и улететь догонять добычу. Здесь же никто ничего подобного допустить не мог. Особенно учитывая недавний эпических размеров косяк на Чемпионате Мира по квиддичу. Кто может дать стопроцентную гарантию, что сильная летающая магическая тварь бросится догонять чемпиона, а не решит перекусить более близкой и доступной добычей? Или просто не плюнет огнем в зрителей? Никто. И поэтому вся арена была по периметру стен обнесена толстыми мощными каменными плитами, дополнительно прикрытыми магическими щитами, а невидимый мелкосетчатый купол, как крышка кастрюли, накрывал арену сверху. Ученики Хогвартса, их родители и гости со всего мира были надежно отделены от происходящего на арене.

Погоня закончилась тем, что Поттер, демонстрируя навыки прирожденного ловца, на лету выхватил из гнезда золотое яйцо, а почти догнавшая его хвострога осталась ни с чем. Легкие царапины чемпиона тут слишком малая цена за половину успеха в состязании. Впрочем, окончательной развязки ждать долго не пришлось. Поттер намеренно или вынужденно подпустил драконицу поближе к себе и на полной скорости устремился в сторону края каменной чаши. Невероятным кульбитом он в последний момент смог избежать столкновения, а вот преследовательница такой маневренностью не обладала и со всей дури впечаталась в стену арены. Хвосторога упала и, ошеломленная, стала плевать огнем и биться в защиту Арены. Тут же выскочила пятерка магов-драконологов, которые моментально усмирили зверя. Я отчетливо услышал ворчание гостей с континента, не преклоняющихся перед подвигом Мальчка-который-выжил, хотя логичнее его было бы называть Мальчиком-который-убил-и-выжил. Так грубо подыгрывать, то есть подрезать крылья вполне еще боеспособному дракону перед возможным маневром преследования — весьма и весьма неспортивно. И я не мог с этим не согласиться: другим чемпионам ничем не помогли.

Спустя некоторое время, которое потребовалось колдомедикам для оказания чемпионам первой помощи, пятерке судей — согласовать и проставить оценки, а магам-архитекторам прибраться на арене, превратив ее обратно в ровную площадку, началось торжественное чествование победителей. По звуку горна из палатки чемпионов вышло четверо участников, и были оглашены результаты первого тура испытаний.

В связи с тем, что все чемпионы в полной мере справились с первым заданием, все оценки оказались достаточно высокими. Шедшего первым Седрика Диггори похвалили за отличную трансфигурацию, но попеняли снятием баллов за плохую физическую подготовку и полученное ранение. Итоговая оценка — тридцать восемь баллов. И Каркаров, и Максим, видимо решив, что хогвартских чемпионов двое, дружно поделили выставляемые им баллы пополам.

Чемпионку Шармбатона выделили за продуманную стратегию и отлично исполненный Ритуал Умиротворения. Однако штрафных баллов она набрала просто по рекордному числу позиций: плохая тактика — не отвела дракона от гнезда; плохая физическая подготовка; неадекватный выбор верхней одежды для состязания; полученное, причем именно от дракона полученное, ранение — за все это сняли очень много баллов. Итоговая оценка — тридцать пять баллов. Флер заметно поникла. Теперь уже англичане выставили низкий балл.

Крама похвалили за отличную магическую подготовку и физическую форму, а также за выбор весьма удачной тактики, но срезали баллы за плохую стратегическую проработку операции. "Концентрация на формальной победе хороша в спорте, но в реальной жизни любая победа должна приносить более материальные плоды, чем чувство собственной непобедимости" — подвел черту один из судей, а именно Людовик Бэгман, глава британского Департамента магических игр и спорта. Переводя на нормальный язык, это звучало как: "Ты, Крам, сильный, но тупой!" Виктор задумался над словами англичанина и через некоторое время согласно кивнул. Упрек был справедлив: дракон мог раздавить и цель миссии, так что полученный урок явно пойдет болгарину на пользу. По сумме выставленных оценок чемпион Дурмштранга получил сорок баллов, что автоматом сделало его лидером.

Оценку Поттера оглашал лично Дамблдор. Он и посетовал на то, что чемпион Хогвартса выбрал самую небезопасную стратегию и уцелел только чудом. Однако Поттер получил высочайший балл за храбрость, физическую подготовку и навыки пилотирования. Но все равно итоговые сорок баллов прозвучали громом с ясного неба. На мой взгляд, и судя по протестующему гулу зрителей в нашей ложе, ну не тянул как соперник Поттер на ровню Крама, совсем не тянул.

После окончания торжественной части я отловил Близнецов и немного поругался с ними из-за своей сгоревшей ставки. Вообще фаворитом неофициального школьного тотализатора, который не без незримого дозволения Дамблдора подняли Близнецы Уизли, был Виктор Крам. На него ставили сразу три большие группы школьников: как на великого ловца — поклонники квиддича, как на привлекательного, неженатого, знаменитого парня — девушки, и как на своего — дурмштранговцы. Второе место занимала Флер Делакур. На нее, как на красивую девушку, ставили ученики мужского пола. По понятным причинам на первом испытании шансы Поттера оценивались вообще практически никак. На него, наверное, ставили только совсем уж дети с соответствующими суммами. Таким образом, Седрик у букмекеров занимал почетное третье место.

Оставив отбрехавшихся от меня и весьма гордых этим фактом Уизли принимать следующих игроков на тотализаторе, я показно расстроенно пошел в сторону факультетской гостиной. Правда, не дошел до нее, ибо у меня была назначена встреча со своим выигрышем. Нет, от себя я честно, при всех, поставил на первое место Диггори семь сиклей. А потом, неофициально, руками Трейси Дэвис — десять галеонов на второе место. В итоге моя первая, политически верная ставка сгорела, однако все равно принеся мне пользу, сыграв на укрепление имиджа, зато вторая, за вычетом "честного процента на булавки" вернулась мне почти двумя десятками галеонов. Правда, слизеринка, когда возвращала мне мой выигрыш, очень сильно мялась и хотела что-то сказать, но так и не решилась.

"Надо не забыть пригласить ее на бал" — еще раз я сделал себе мысленную зарубку.

Конечно, я мог выиграть гораздо больше. Нет, не увеличив ставку: как случайно мне проболтались Близнецы, максимально возможный размер ставки с одного ученика был строго ограничен сумой в двадцать галеонов. Все гораздо проще — поставив на Поттера. Очевидное решение, но с весьма и весьма опасными последствиями. Конечно, знание канона помноженные на практически все мои сбережения могли бы меня приятно поднять по деньгам. Да. Поставь я двадцать галеонов на Поттера, мой выигрыш составил бы порядка двухсот — двухсот пятидесяти золотых монет. Вот только нюанс — это обязательно привлекло бы самое пристальное внимание Дамблдора.

Это не Чемпионат Мира, где один крупный выигрыш потерялся бы в море других, таких же и чуть меньших. Здесь все и все — на виду. На мой взгляд, директор разрешил Уизли аферу со ставками еще и для того, чтобы с высокой степенью достоверности мониторить истинное состояние общественного мнения в отношении Героя. И в этом случае моя максимально возможная ставка на недруга, причем, сыгравшая ставка, будет смотреться очень вызывающе. Вызывающе своей непонятностью.

Про тайну вклада в исполнении Близнецов я даже не заикаюсь, поэтому что подумает Дамблдор, когда Уизли сообщат ему о моем выигрыше? "Что этим хотел сказать Крэбб? Почему он сделал это? У него и так немного денег, а ожидать выигрыша своей ставки он не мог. Значит, выигрыш планировался в какой-то другой форме. Хочет наладить мосты с Поттером? Нечего ему туда лезть! Сейчас, сейчас мы займем Крэбба. Придумаем ему новых забот, чтобы он не отвлекался на совершенно неинтересного ему Поттера. Ну, скажем…" Нет-нет-нет. Не нужно мне еще проблем. Уж лучше взять много меньше, но без уже ставших для меня в этой жизни стандартными негативных довесков.

Ну и, конечно же, смешной момент, во всей красе показывающий непостоянство симпатий и антипатий толпы. После того как Поттер разделил с Крамом первое место, травить гриффиндорца стали заметно меньше даже слизеринцы, не говоря уж о гордых учениках дома Годрика. Сильных и удачливых любят все, вне зависимости от того, что там за скелеты у новоявленных кумиров запрятаны по шкафам. Впрочем, синусоидальность мнения о Гарри Потере можно считать неким неописанным еще законом природы, причем в будущем, с каждым следующим годом, размах возвеличивания и в противофазе интенсивность поливания грязью только будет расти. Ну и хрен-то с ним.

Интерлюдия 8

— Да. Должен сказать: интересные и сильные у тебя ученики, Альбус. Интересные и сильные…

— Игорь. Я все понимаю, но будь любезен, держи себя в рамках. Не нужно пытаться без причины занизить оценку моим мальчикам. Ты мне все еще должен, помнишь?

— Помню-помню.

— Вот и отлично. Помни, — с явно слышимым предупреждением в голосе произнес старик.

Сидящие вдвоем в кабинете директора Хогвартса маги потянулись к своим напиткам: чаю — старший, жубровке, так как любимой им выборовки в Хогвартсе не оказалось — младший. Немного посмаковав напитки и помолчав каждый о своем, директор Каркаров продолжил беседу.

— Кстати, к вопросу о моем долге. Хочу его сделать немножко меньше.

— М-м-м, — потянул Дамблдор, и сделал глоток из чашки. — Да?

— Парнишки у тебя хорошие растут, это да. Что один, что другой… что третий.

— Третий? Это который?

— Это который сейчас на четвертом курсе, а уже лорд.

— И?

— И ты удивишься, но им интересуются… — Каркаров сделал многозначительную театральную паузу и закончил, — русские.

Нет, Альбус Дамблдор не поперхнулся, его лицо не вытянулось в удивленной гримасе, не последовало недоуменных переспрашиваний, но ничего такого от политика с почти столетним стажем директор Дурмштранга и не ожидал. Однако одно то, что кружечка с чаем в руках старика слегка дрогнула, Каркарову хватило, — "У тебя, естественно, были планы на этого молодого лорда. Конечно же были, иначе зачем ты его так возвысил и приблизил к себе? И как тебе такая новость, старый паук, что планы на продвигаемую тобой пешку есть не только у тебя? Ну, вот и занимайся, занимайся ими, своими планами, а меня — оставь в покое. Как красиво у меня получилось: всего пара слов, а я и фигуру твою ослабил, и вложения твои в нее обесценил, и планы поломал!"

— Подробнее, — без намека на дружелюбность приказным тоном произнес Дамблдор.

"Э-э-э нет, так не пойдет. Прямо врать, что я заметил всего лишь легкий интерес русских, и больше ничего, я не стану, потому что это опасно. Да и не нужно, по большому счету. Поищи-ка ты черную кошку, ха, хотя скорее кота, в темной комнате, особенно если его нет! Развейся!" — подумал директор Дурмштранга и после паузы важно проговорил:

— Извини, больше сказать не могу, — сделал озабоченное лицо Каркаров, — Клятвы, сам понимаешь…

Дамблдор согласно кивнул головой, помолчал и больше к этой теме уже не возвращался.

Увы. Не знал Игорь Каркаров, директор Дурмштранга того, что только что подписал себе смертный приговор. И раньше у его собеседника были сомнения на счет целесообразности дальнейшей защиты Каркарова от Упивающихся, а уж теперь, когда континентал в совершенно детской попытке похвастаться представил ситуацию так, будто и русские, и он тоже уже в игре… Совместной игре. Совместной против него игре! Да за такое не щадят даже друзей, не то что вытащенных из тюрьмы под непреложный обет для шпионажа на континенте висельников! Тем более, судя по сгущающимся над головой директора Дурмштранга тучам общественного недовольства, как негласный проанглийский агент влияния он себя уже практически исчерпал, а учитывая трусливую натуру и безвольный язык, что развязывается от легчайшего нажима… Сомнений тут быть не может.

Глава 25. Очередной разговор с Дамблдором

Когда на следующий после первого испытания Турнира Трех Волшебников день, сразу поутру меня вызвали в кабинет к Дамблдору, нельзя сказать, что я немного испугался. Честно скажу, я реально так забздел. Все же такой резкий вызов: вместо первого урока, даже завтрак не дали доесть и письма прочитать, причем отвела меня в башню в буквальном смысле за ручку лично декан Спраут, спокойствия совсем не добавляет. Не с моими скелетами в шкафу и инферналами в Тайной комнате… "Он знает! Он знает! Он знает! Он все знает! Мне пиздец!!!" — билась у меня в голове одна-единственная мысль. И даже гнусненькая насмешка совести: "Пришла пора отвечать за совершенное! Ну так тебе к северному климату не привыкать, приживешься и в Азкабане…", меня совсем не успокаивала, а только наоборот, навевала тоску обреченности.

"Что делать? Бежать? А куда и как? Схватить какую-нибудь первоклашку в заложники? Только этого мне для полного комплекта не хватало! Понадеяться на Крауча? Так он первый же меня с криками "пожирательское отродье" и заавадит на месте, чтобы я случайно или намеренно не проболтался и не сломал ему всю игру! Что же делать, что же делать, что же делать…" С такими мыслями я готов был встретиться в кабинете директора с конвойной группой авроров, и даже начал было мысленно выстраивать свою защиту на скором суде, но… Видимо судьба решила в качестве разнообразия чуть-чуть сжалиться надо мной.

В кабинете кроме заметно усталого и какого-то помятого Дамблдора я никого не встретил. Но, выдохнув и слегка расслабившись, вспомнил, что живу-то я вообще-то в магическом мире. И это означает, что если "я" и "не вижу" лишних ушей (Спраут привела меня, и ушла), это не означает, что их на самом деле здесь нет. Мантии-невидимки, заклинания, отвод глаз, анимагия, артефакты, портреты… Да хоть слуховые отверстия в стенах, что для средневекового замка не есть что-то совсем уж запредельное, а совсем наоборот — древние строители те еще затейники были.

Вежливо поприветствовав меня (услышать из уст этого старика "лорд Крэбб" — бесценно, жаль, что в такой момент это лишь подчеркнуло величину надвигающихся на меня проблем) и усадив в мягкое кресло напротив своего тронообразного, Дамблдор предложил мне стандартное угощение в виде чая и лимонных долек. Угощения я спокойно принял, слегка вкусил и поставил тару на широкий подлокотник (ибо руки дрожали не по-детски), всем своим видом показывая готовность к разговору.

"Хоть бы это был очередной фолиант для копирования! Пусть два! Даже три! Да хоть десяток!" — сам не веря в то, о чем молил судьбу, думал я. Вспомнив о том, что лучшая защита — это нападение, я пошел в атаку. Пусть начало переговоров я, таким образом, и проиграл, но неизвестность стала для меня совсем уж невыносимой:

— Директор, вы как-то устало выглядите.

— Увы, — грустно пожал плечами Дамблдор, и проникновенно продолжил: — Годы мои уже не такие, чтобы можно было о них легко и просто забыть. Мальчик мой, прости, я только сейчас выкроил время на то чтобы выразить тебе свои соболезнования. Я должен был поддержать тебя в тяжелую минуту, но… Прости, не сделал этого. Крепись. Увы, жизнь такая сложная временами штука, что без тяжелых решений в ней никак не обойтись. Я понимаю, у тебя не было выбора, но помни, убийство раскалывает душу, и только силой любви и верности можно одержать настоящую победу. Любви к своим товарищам, к своей родной стране, к друзьям, что живут с тобой… к британскому магическому обществу. Ведь ты, как настоящий хаффлпаффец, несмотря на некоторую… хм, долю слизеринскости, должен отлично это понимать, не так ли?

— Э-э-э, — только и смог пораженно проблеять я. Это настолько сильно было непохоже на наш прошлый разговор с откровенным толчком в спину в объятья Волдеморта, что даже отступивший было страх опять постучался мне в висок. Пусть в несколько другой и ослабленной форме, но, тем не менее, мне стало как-то сильно не по себе. "Дамблдор часом не перенапрягся от весьма неоднозначных событий Турнира, и не попутал ли случайно меня с Поттером? Или…?" — ужасная мысль вновь заставила холодный пот бойким ручейком покатиться по моей спине. — "Или не случайно? И не попутал? Что я настолько сильно влез в канон, что мне предстоит теперь некая весьма серьезная роль? Или, что гораздо хуже, теперь я — Мальчик-из-пророчества? Не-е-ет! Уж не лучше ли такой альтернативе — Азкабан?!" Между тем Дамблдор продолжал разоряться. Причем нес он такую пургу: про патриотизм, про "запретные враждебные силы", про крепость духа и смирение, что мои брови, несмотря на постоянно тренируемый самоконтроль, постарались уползти куда-то на затылок. Однако, несмотря на глупость смысловой начинки, такая вера в свои слова звучала из уст директора, что после очередной сентенции о том, что "не стоит хранить в себе тяжелые тайны, а лучше их разделить с тем, кто сможет с одной стороны их сохранить, а с другой подставит плечо под тяжелый груз…" я чуть было не сломался. У меня как-то сама, незаметно появилась мысль: "может попытаться, пока директор в таком лиричном настроении сознаться и попробовать навести мосты…"

"Ужас! — я еле-еле успел опомниться и захлопнуть рот, нарочно больно прикусив свой непокорный язык. — Вот как, как у него такое получается? Каким монстром нужно быть, чтобы на одном лишь убеждении, словесном, чуть не вскрыть меня до донышка, несмотря на защитную печать? Ведь как тогда это сформулировала Хельга Хаффлпафф: "…никто не сможет без твоего истинного желания прочесть твои мысли…". А тут ничего такого и нет! Простое, черт его подери, убеждение!

Вот тебе и наглядный пример мастерского использования отлично подобранной маски: "сошедший с ума старик". Сначала напугать меня до усрачки, затем дать понять, что вообще разговор совсем не о том, дать мне расслабиться, а потом раз — и в дамки!" Не-не-не: "пулемет я вам не дам." Как говорил еще папаша Броневой-Мюллер, "что знают двое, знает и свинья!" Так что если я не проболтаюсь, то и Темному Лорду тогда случайно или специально слить меня будет нельзя.

Тем временем ария Дамблдора "Враги Общего Блага и стройные ряды борцов за все хорошее против всего плохого" продолжалась. И наконец-то из образных пассажей вроде: "даже умирая от жажды нельзя пить гнилую воду из болота" я расшифровал, что мне пытается вложить в голову Дамблдор. И эта мысль была настолько неожиданной, что в правильность понимания я не поверил и вынужден был уточнить:

— Погодите, директор. Вы что, считаете, что я продался… русским?

— Ну, видишь ли, мне мои знакомые поведали, что русские тобой очень сильно заинтересовались. И мне пока не ясна причина такого интереса. Не хочешь ли объяснить, мальчик мой?

— Так, — не хватало еще и здесь, на ровном месте и ни за что, напороться на серьезные проблемы. И так их полно. — Я могу дать непреложный обет, что за последние лет пятнадцать Винсент Логан Крэбб общался с русскими магами считанное число раз. Только во время моего второго гильдейского контракта. А тот был охотничий, и на нем ничего против Британии не замышлялось. Как и за тоже. Вообще о ней мы практически не разговаривали.

— Хм… Непреложный обет… — проговорил в пустоту Дамблдор, задумался о чем-то своем, а потом резко упер в меня свой абсолютно твердый и ясный взгляд. — Мальчик мой. Ты зря так опрометчиво спокойно относишься к этим азиатам. Доверие — это не то, что можно, без серьезных потерь в будущем, позволить себе, общаясь с восточными магами. Несмотря на то, что ты по законам магии и министерства — взрослый полноправный лорд, реально, ты уж меня извини за правду, ты все еще остаешься обычным мальчиком с соответствующим возрасту опытом. И любой опытный человек может несколькими словами вызнать у тебя все секреты и принудить, формально не принуждая, к чему-то очень нехорошему. — "О, да! Не спорю! Один такой сидит прямо передо мной. Будь благословенна Хельга с ее защитой, иначе из меня бы уже тянули жилы на первой попавшейся дыбе," — подумал я. Между тем директор продолжил: — если ты захочешь мне что-нибудь рассказать или тебе будет нужна помощь или совет, ты всегда можешь обратиться ко мне. Так будет лучше для всех.

— Благодарю, директор. Я запомню. Но пока мне не нужна никакая помощь. — "Тем более, в итоге обходящаяся настолько дорого, как твоя."

— Ты зря так пренебрежительно недооцениваешь этих восточных уб…, хм, магов. Они очень и очень коварны. Они всегда желали нашей стране вреда и только вреда, не останавливаясь ни перед чем. Я могу, для лучшего понимания, перечислить тебе только самые страшные их преступления. Для начала, используя темнейшую магию человеческих жертвоприношений, они сломали установленный еще самим Мерлином полог над Островами, и войска Вильгельма-Ублюдка вторглись в Англию, на долгие года захватив власть в Британии. Погибло очень много англичан, и магглов и магов, потому что войска континентальных магглов возглавляли абсолютно чужие нам франкские маги. Потом, всецело противясь наступлению общего блага… — "Во как! Наступлению!" — про себя подумал я, — они веками казнили наших просветителей и советников. Это так естественно для диких азиатов: сначала просить о помощи, а потом казнить принесших ее. Позже мы, уже совместно с франками, всеми силами пытались вмешаться в перманентную гражданскую войну русских магов, но в ответ те лишь безжалостно истребляли наших магов и магглов, на время прекратив свою кровавую грызню. А уж сколько крови на руках этого поколения русских магов! Ты даже представить себе не можешь, сколько сыновей и дочерей лучших семей Британии и Континента, желающих азиатам одного лишь только добра, полегло в диких лесах Московии, в безнадежных попытках спасти этих азиатов от многовекового варварства! Тысячи! Тысячи магов со всего мира были жестоко казнены московитами! Я уж не говорю о том, что под надуманным предлогом они посадили в тюрьму моего лучшего друга детства, где он до сих пор мучается в тщетной надежде на освобождение. Так же бедная Германия, страна с древней магической культурой, хоть и не очень нам дружелюбна, но все равно ничем не заслужила такого серьезного наказания: на пятьдесят лет была закрыта единственная германская школа магии! Ты можешь себе представить Британию без Хогвартса? Нет? А вот большинство бедных немецких молодых магов вот так вот наказали. Ни за что! И все эти годы, вместо того, чтобы с друзьями и соседями учиться у себя дома, бедные дети вынуждены, как бездомные, ездить учиться в другие страны. К совершенно чужим им людям! Впечатлен?

Я обалдело кивнул. Чтобы так вывернуть историю, нужно кушать что-то посерьезнее лимонных долек. Но, взглянув в глаза Дамблдора, я понял, что все гораздо хуже. Сидящий передо мной коренной англичанин и директор британской школы магии ничуть не играет, а истово верит в свои слова. М-да. Такому даже намекать на то, что я в "прошлой жизни", как я планировал залегендировать перед Волдемортом память взрослого человека, был русским — смертельно опасно. Проще признаться в собственноручном возрождении Волдеморта, во всяком случае из Азкабана, бывает, возвращаются, а с того света — нет! Но, все же, кое-что следовало немного уточнить:

— А не круто ли? Что-то мне во все это не верится…

— Это только самые-самые показательные моменты истории наших взаимоотношений. И только те, что они признают сами. Признают, представь себе, за великий подвиг! Убийства, казни, жестокие сражения с миллионами смертей для них — высшая радость! Как для магов, так и для магглов! А ведь такое мировоззрение свойственно одним лишь только дикарям. Да даже нищий маггл-пьяница из беднейших предместий Лондона согласится со мной!

— Это да…

— Я понимаю тебя, мальчик мой. Сложно в такие коварство и дикость поверить сходу. Поэтому прошу тебя — поверь мне на слово и не принимай от них помощи. Не бери денег, не верь посулам, не соглашайся с предложениями… А если вдруг почувствуешь, что уговорят — беги прочь. Лучше прослыть трусливым, чем получить Мордредову славу на века. Взамен, думаю, помочь тебе смогу я. Если у рода Крэбб есть нужда в деньгах, я могу ссудить тебе некоторую сумму даже без всяких процентов, или помочь в решении щекотливых вопросов. Ты понимаешь меня?

— М-м-м…

— Не веришь? Зря. Я все же директор школы, и все вы мне как родные дети. Поэтому я всегда любил своих учеников, а выпускники обычно отвечают мне взаимностью. Даже страшный Тот-кого-не-называют, и то меньшее зло по сравнению с восточной скверной!

— Почему? — удивился я.

— Увы. Я же тебе рассказывал про то, каким умным и перспективным учеником был Том. Жизнь с ним поступила довольно жестоко, и он... озлобился, а я — вовремя не понял и не исправил этого. Мне печально сейчас понимать, что, получается, это моя как воспитателя ошибка. Все мы, к несчастью, иногда совершаем их. Так и я виноват, что не досмотрел, попустил, не исправил вовремя. В итоге, исходя из своих ошибочных представлений об общем благе, он причинил много зла магам и магглам. Но изначально, будучи плоть от плоти Магической Британии, он хотел всем нам только хорошего. Ну, как это понимал... Ведь он был таким хорошим мальчиком! И я думаю, случись тогда чье-нибудь вторжение, Том смог бы найти в себе силы и встать наравне со своими недругами в один строй. Но он все же был моим учеником и англичанином... А вот германцы, франки, китайцы, и особенно русские, они мало того, что желают и творят нам зло и только зло, так еще и абсолютно чужды нам. Том, кстати, сильно изменился только после того, как попутешествовал по миру. По всяким азиатским странам... Понимаешь меня?

"О как! Однако! Интересно девки пляшут! Томми — зло, но наше зло, а вот все остальные... Против них нужно сплотиться общей стеной и темным и светлым. Так. Обдумать это позже…" — подумал я, откладывая в закрома памяти еще один интересный фактик. Дамблдор, оказывается, очень неровно дышит к русским магам. Уж не потому ли, что те очень нехорошо поступили с его дружком по общему благу?

— Если тебе уж так любопытно пообщаться с континентальными коллегами, общайся лучше со своим крестным. Или с африканскими или исландскими магами. На совсем уж худой конец — с итальянцами, хотя среди них могут оказаться шпионы инквизиторов. А чтобы ты поверил мне, мелкие твои проделки я тебе могу простить в счет нашего с тобой договора об отработках... — "Хм. Как я ни прятал свой ужас в начале разговора, но, видимо, я чем-то выдал себя. Хотя кого я пытался обмануть? Он за столько лет насквозь школьников без всякой магии видит. Да и взрослых, не намного хуже" — напрягшись, подумал я. Но Дамблдор продолжил: — А тот проступок, да-да, именно тот, о котором ты сейчас вспоминаешь, я могу тебе… просто простить.

Наверное, один только Мерлин знает, какие силы мне пришлось приложить для того, чтобы не только клубком хохота не покатиться по полу кабинета директора Хогвартса, но еще и удержать на лице подобающую моменту мину. Однако, каким-то невероятным чудом, мне это удалось. А то, что лицо перекривилось… Что по этому прочтешь?

Дамблдора подвело отсутствие привычной для него, как дыхание, легилименции и, как это ни парадоксально, гигантский преподавательский и жизненный опыт. Первый, профессорский, отчетливо сигнализировал ему, что сидящий перед ним студент боится, а значит — виноват, а второй — что ничего очень страшного я сотворить не мог. Пока еще не мог. А раз так, то можно, для лучшей фиксации заложенных мне в разговоре пропагандистских закладок, сделать очень запоминающееся на эмоциональном уровне "доброе дело".

Я подавил в себе очередной приступ смеха. На этот раз до меня дошло, что сейчас я могу получить практически официальное "отпущение грехов". Просто согласиться сейчас с Дамблдором. Повиниться: "Да — некоторая беда произошла. Виноват." Услышать в ответ "Мальчик мой, что же ты так. Впредь так делать не нужно…" И уйти с успокоившейся совестью, а потом на любом допросе, даже с веритасерумом, абсолютно правдиво с чистой совестью сказать: "директор знал и простил меня". Хотелось бы мне посмотреть на лицо Дамблдора, когда бы он узнал, что именно он мне сейчас прощает… Вот только такое развитие событий означает, что я признаю Дамблдора над собой, признаю его как некоторого "судию", имеющего высшее право судить и миловать. И тогда ни о какой в дальнейшем свободе или борьбе речи идти уже не может. Просто на подсознательном уровне я буду считать, что он — Высший. А с Высшим, со слепой стихией, не борются, ей слепо повинуются. Так что, как бы это ни успокоило мою совесть, я привык за свои проступки нести ответственность сам, а не перекладывать ее на других. Да и амбиции у меня простираются дальше старшего помощника младшей шестерки Ордена Феникса. А поэтому отвечу-ка я так:

— Думаю, что честнее будет, если все же свой проступок я отработаю. С меня еще одна книга.

— Мальчик мой. Я рад, что ты растешь честным человеком. Это и называется взросление, когда без понуканий со стороны закона ты…

— А если мне что-нибудь русские будут предлагать, — продолжил я, невольно перебив Дамблдора, — я отвергать сразу не буду, а сначала спрошу вас. Хорошо?

— Хм, — очень серьезно посмотрел на меня Дамблдор. — Да. Быть может, так будет даже лучше. Я понял тебя. Вот, возьми, и иди на занятия. Я предупредил профессора, так что сильно тебя ругать за прогул не станут.

Получив клочок с названиями книг для копирования из Библиотеки Хогвартса (заодно вспомнил о задании Крауча), я, обнадеженный, отправился прочь из кабинета директора.

Дамблдор в своем стиле. "Я предупредил профессора, так что сильно тебя ругать за прогул не станут. Бе-бе-бе," — мысленно передразнил я его. То есть, сначала директор меня вызывает к себе, заставляя пропустить или опоздать на урок, а потом сам хороший как бы прикрывает меня от как бы злого профессора. И я, естественно, становлюсь Дамблдору должен. Мелочь? Да, мелочь, но это не так и важно. Важно то, что из сотен таких вот на первый взгляд мелочей, неотданных долгов, неотработанных услуг, постепенно и появляются потом психологические установки на верность и преданность: "Светоч Великого Блага профессор Дамблдор — это наше все!". А ведь сейчас он даже и не подумал о том, что "отмазывать" меня совершенно не нужно, так как у меня свободное посещение лекций из-за моего статуса полноправного лорда. Похоже, такие вот заходы у директора получаются абсолютно на автомате.

Ладно. Наплевать. Главное то, что мне, похоже, удалось убедить Дамблдора в своей белизне и пушистости относительно его планов. И он не станет ко мне лезть хотя бы до конца этого курса. А там… Там на политической арене Магической Британии появится мощный противовес, и игра пойдет совсем по другим правилам. Борьба за умы будет жестокой, так что лишних единомышленников не будет. Во всяком случае, можно будет не бояться, что меня бездумно спишут в утиль просто по мимолетному желанию задней левой пятки Дамблдора или кого-то из его шестерок. Надеюсь, во всяком случае…

Интерлюдия 9

— …Может быть, все же лимонную дольку к чаю, девочка моя? — улыбнулся директор сидящей напротив в кресле в его кабинете с кружкой чая ученице факультета Хаффлпафф.

— Нет. Не хочу. А он что, какой-то необычный, раз вы всем его предлагаете?

— Что вы, мисс. Самый обычный. Попробуйте. Я просто так обожаю этот мармелад!…

— И так легко с ним расстаетесь? — с сомнением в голосе удивилась Ханна Эббот.

— Эх, девочка моя, — тяжело вздохнул Дамблдор. — Плохо быть такой недоверчивой. Я же тебе говорил. Я уже не так молод, чтобы быть жадным. Впрочем, ради общего блага я всегда был готов поделиться тем, чем сам владею, с другими… Если ты мне не веришь, хотя с чего бы это могло произойти, я могу в том дать тебе непреложный обет.

— Хм… И что, вы никогда никого не обманываете?

— Что ты. Я всегда говорю только правду и ничего кроме правды. Ты, со временем, поймешь, как это удобно.

— Чем, — полюбопытствовала хаффлпаффка.

— Ну, к примеру, запутаться в своей лжи, завраться так невозможно. А пока, мисс, просто запомните это. Так легче жить.

— Я запомню, — согласно кивнула девочка.

Дамблдор опять тяжело вздохнул и понимающе покивал головой.

— Ты мне не веришь. Думаешь, что обманув немного, ты сможешь что-то выиграть. Что правда, она неудобна, и за нее можно пострадать. Но повзрослев, ты поймешь, что за ложь пострадать проще и быстрее. И страдания эти выходят гораздо более сильными. Впрочем, у тебя все еще впереди…

В молчании каждый пил свой чай. Наконец, задумавшаяся Эббот нарушила установившуюся тишину.

— И зачем вам это?

— Видишь ли, я очень волнуюсь за Винсента. Он очень… взросло себя ведет, но при этом остается еще совсем молодым и неопытным мальчиком. И этой неопытностью во вред ему могут воспользоваться некоторые несознательные маги…

— А разве он не рассказывает вам все?

— Увы. Винсент, к моему глубочайшему сожалению, как раз из тех молодых людей, которые ошибочно думают, что ложь может чем-то помочь. А у меня достаточно дел и без разгадывания загадок и ловли мальчика на противоречиях.

— Но как-то… некрасиво это. Рассказывать все о своем товарище, — в который раз засомневалась Эббот.

— Ой. Мне не интересны мелкие шалости молодого лорда Крэбб. Впрочем, коли тебе это не нравится, то я не смею тебя заставлять. Но тогда и наша договоренность…

— То есть, вы хотите сказать, что все, что я уже сделала для вас, пойдет прахом?

— Ну… Просто тогда мои силы и время будут заняты решением задач, от которых ты отказывалась, и соответственно, на выполнение нашего договора… Сама понимаешь, — как бы в извинениях развел руками директор Хогвартса.

— Тогда я хочу клятвенного, магического, подтверждения и четкого соблюдения нашей договоренности!

— Девочка моя, неужели я тебя обманывал хоть раз, чтобы ты обижала меня недоверием.

— То есть вы обещаете, что наследник Малфой точно в будущем станет мои мужем?

— Я постараюсь. Но если там уже заключена магическая помолвка, то что мне делать? Прикажешь убить какую-то молоденькую девочку, быть может, твою подругу, чтобы расторгнуть сговор родителей? Неужели ты, истинная хаффлпаффка, согласна на такое? Будет ли счастливым твой брак, заключенный такой ценой? — укоризненно произнес директор.

— Нет, — смутилась Ханна.

— А кроме Малфоя тебе никто не подойдет? В конце концов, у нас в школе училось и учится не так уж и мало наследников древних родов…

— Ага. Только все они не настолько… интересны.

— Вон, посмотри внимательно хотя бы на Гриффиндор!

— Ага! Такого, как тюфяк-Лонгботтом, мне и даром не надо! — разгорячилась Ханна.

— Знаешь, в тебе сейчас, это я могу тебе с полной уверенностью сказать, говорит только максимализм юности. Хочется самого красивого и богатого мальчика себе в мужья, чтобы все остальные подружки тайком плакали и завидовали тебе. Но на самом деле это не так приятно, как кажется на первый взгляд. Тем более, подумай вот о чем. Послушный бабушкин сынок, с детства привыкший к подчинению женщине, станет весьма покорным и покладистым мужем той девушке, что не побрезгует…

— Не хочу!

— Ты ошибаешься, но это твое личное дело, в которое я принципиально не лезу. Но все же, какой будет твой ответ? Ты поможешь мне?

— Ну… Даже если я соглашусь, чем именно я могу помочь?

— Мне хотелось бы знать, куда наиболее часто ходит Винсент, с кем плотно общается, и, самое главное, чем именно он с ними занимается…

Глава 26. Письма не только пишите, но и читайте

После разговора с Дамблдором из кабинета директора Хогвартса я не вышел — выплыл, паря на крыльях радости и счастья. Все же неописуемо яркое чувство того, что предназначенная тебе пуля просвистела мимо, оказывает невероятно сильное положительное воздействие на психику. Как мало нужно человеку для счастья! Повесить на шею петлю, поставить на табуретку, подержать немного, а потом… спокойно дать слезть. Давно у меня не было такого приподнятого настроения. Сразу захотелось прыгать, бегать и радостно кричать в воздух, целовать Дэвис… Стоп. Это что-то не туда меня занесло.

Правда, чуть-чуть настроение подпортил тот факт, что сегодняшняя, дожидающаяся меня с завтрака корреспонденция так и осталась непрочитанной. Ведь мадам Спраут настолько внезапно утянула меня к директору (ощущение было таким, что произошло это полгода назад, хотя с момента начала первого урока прошло всего полчаса), что нераспечатанную переписку пришлось бросить прямо на столе в Большом Зале, даже краем глаза не заглянув внутрь! Мало ли там есть что-то срочное, а я вынужден был вместо ответа на них выслушивать фантазии Дамблдора? И не возьмешь почитать по дороге — побоялся я тащить с собой "кота в мешке" на глаза директору. А вдруг — это подстава? Хорошо еще, что домовые позаботились о письмах и перенесли их мне на стол в кабинете выделенных апартаментов, а то так бы и лежали стопочкой на столе до обеда. Впрочем, Идиотов, желающих влезть внутрь запечатанных писем, ждать можно было до второго пришествия Мерлина. Точнее, таких любопытных полно, каждый второй после каждого первого, но то, что вскрывать чужие письма может быть очень, очень опасно, знали даже на Гриффиндоре. Есть шанс не только получить неприятное проклятье, если послание зачаровано, но и, что самое обидное, сделать это по ошибке, схватить "чужую пулю". Можно восхищаться Близнецами, как это делает большинство детишек, или относиться к их поведению резко отрицательно, как я, например, но нужно отдать Уизли должное. Воспитывать в детях уважение к чужой и "ничейной" собственности у них получалось просто мгновенно. Даже они, привыкшие жить "все твое — мое, брат", не трогали чужого.

Вообще-то говоря, после того как схлынул основной поток поздравительных писем, получать почты я стал совсем мало. Но сказать, что "полковнику никто не пишет", тоже нельзя. Одно-два, как минимум, письма в неделю мне присылали. В основном это был откровенный спам. Реклама. "Штампованные" артефактом на дешевом пергаменте приглашения на различные приемы, что на языке неписанных традиций аристократического общества означало: "Мы обязаны вас пригласить, и только поэтому приглашаем. Вы, конечно, можете и прийти, но мы вас не ждем." Искренние приглашения писались совсем по-другому. Собственными ручками без участия магии в процессе, на дорогом пергаменте, и отправлялись зачастую не совой, а с домовым эльфом.

Узнал, кстати, об этом правиле я совершенно случайно. После того, как истратил все запасы дорогого пергамента на ответы, домовая эльфийка наконец просветила меня в том, что, как и на чем пишут и отправляют чистокровные.

Лотта не могла отомстить мне прямо, но, тем не менее, выказать свое недоверие произошедшим во мне изменениям к лучшему у нее получалось отлично. Ловить такие вот ответки за детские издевательства Винса над домовым эльфом Крэббов приходилось теперь мне, причем происходило это гораздо чаще, чем мне хотелось бы. Спасал от этого только прямой, четко отданный и не допускающий двойного толкования приказ. После долгих задушевных разговоров я выдавил из Лотты условие-договор, выполнение мной которого решит все наши проблемы в общении. Она честно служит мне, а я — возвращаю в мэнор Гаппи.

О чем только ни приходилось болеть моей голове! Даже о сердечных делах принадлежащих мне домовых эльфов… М-да.

Возвращаясь к присланным утром письмам. Выделенные мне администрацией Хогвартса апартаменты, в том числе и кабинет, были сегодня свободны. Видимо, сегодня никто не захотел поработать в приватной обстановке или в тесных объятьях помиловаться в спальне, как это случалось практически постоянно. Расчет оказался верным: мое уникальное предложение пользовалось бешеным спросом у учеников всех факультетов, так что ряды моих должников медленно, но неуклонно росли. Как бы там ни было, работой с корреспонденцией я решил заняться не в гостиной факультета или в спальне (а что делать, если приходилось показывать всеми силами факультету, что лорд Винсент Логан Крэбб все тот же "их Винс", ничуть не зазнавшийся и не собирающийся делать ничего такого), а в личном кабинете, в тишине и приятном одиночестве. Конечно, по идее, письма открывать следовало крайне аккуратно, перед вскрытием тщательно проверяя присланное на яды, проклятия и отсутствие встроенных портключей, но вот беда — я не знал соответствующих заклинаний. Поэтому, понадеявшись на извечный русский "авось", засунутый под язык незаметно изъятый из кабинета зельеварения безоар, надежность антиаппарационных щитов Хогвартса и мастерство мадам Помфри, работал, как есть.

Писем сегодня было много. Целых три, то есть сразу средняя недельная норма. Первое я отбросил практически сразу же. Лишь только прочитал начало письма: "Ателье "Твилфитт и Таттинг" предлагает большой выбор праздничных артефактных мантий…", и листок отправился вместе с конвертом в урну. Чтобы тем не было скучно, вскоре компанию им составил конверт от очередного формального приглашения на прием. Само приглашение будет подшито в семейный архив, ибо сам факт его посылки, а также форма и дата являются весьма серьезным документом. Из таких вот на обычный взгляд мелочей и складывается то, что называется высокой политикой. Кто, кого, как пригласил/не пригласил… А динамика? А когда именно изменилось отношение? А что такого перед этим произошло? Для анализа такие данные бесценны, это даже мне понятно.

Погруженный в грустные мысли о своей слабой приспособленности к выживанию в условиях древнего аристократического общества, я чуть было не отправил третье письмо вслед за вторым, зацепившись взглядом за стандартные "…приглашаем вас, лорд Крэбб…", но внезапно резко передумал. Это письмо было совсем не таким, как все другие. Качественный новый пергамент, написанное от руки приглашение, дорогие чернила, а самое главное отличие — к конверту снаружи был прилеплен еще один сложенный вчетверо листок.

"Винс! Привет. Извини, что не писал, но отец запретил мне отсылать тебе письма. А вот сейчас я пишу с удачной оказией, чтобы не нарушать данного главе рода слова. Поздравляю тебя со вступлением в права лорда и совершеннолетием! Не обижайся на моего отца за отсутствие даже формального поздравления. Мы тебя не забыли и все помним. Просто он, в отличие от меня, хорошо знал твоего отца. Они были братьями, так что, сам понимаешь… Сейчас отец все еще расстроен и злится, не на тебя, а на ситуацию вообще, так что, вот о чем я тебя хочу попросить.

Как друга, как почти брата прошу. Несмотря на то, что приглашения на каждые каникулы от твоего отца-в-магии, как положено по всем правилам приличия, тебе будут теперь высылаться, не принимай их. Не приезжай. Откажись. Он чуть поостынет, ему самому станет немного стыдно за то, что произошло. А сейчас… Еще обидитесь или поссоритесь на ровном месте. И всем от этого будут только хуже. Не волнуйся, все обещания в силе, просто мысленно перенеси их реализацию на год. Я думаю — столько хватит.

Твой лучший друг, Гильермо."

Только сейчас я обратил внимание на странный факт, что письма от крестного я на свое совершеннолетие так и не получал. Что ж… Вполне ожидаемо. Мужику можно только посочувствовать. С одной стороны поля единый в трех лицах спаситель жизни, брат и друг. С другой стороны одновременно и дважды спасший наследника, и друг сына, и племянник, и крестный сын. И вот один такой весьма близкий человек убивает другого. Чтобы первый не успел убить второго вперед. И как тут себя чувствовать? Как угодно, но только не спокойно! Так что дать возможность остыть — идея хорошая, спасибо тебе, Гильермо. С другой стороны, быть может, так даже и лучше. Времени у меня после окончания четвертого учебного года будет очень мало. На это лето у меня уже запланированы другие дела и встречи с другими магами. С совсем другими.

Ладно. Пока есть время, нужно разобраться с еще одним делом. Выбрать десять заклинаний Краучу.

Выбор, кстати, мне предстоит весьма и весьма непростой. Ведь если я правильно разобрался в идее того, что хочет получить на выходе моих тренировок Крауч, то мне с этими инстинктивными заклинаниями-привычками жить всю оставшуюся жизнь. Ибо непросто что-то вбить в рефлексы. Но еще сложнее от них потом избавиться, поэтому выбирать следует мудро.

Так. Ступефай и Протего по заказу Крауча автоматом попадают в список. Кровавая плеть (хлыст) — тоже вне конкуренции. Осталось семь свободных мест, и вот что на них выбрать?

Что ж. Призовем на помощь логику. Какие потребности есть и какие опасности грозят жизни любого, независимо от того, простой маггл ли это или колдун? От мгновенных опасностей меня защитит Протего (конечно, в определенных пределах), а дальше? Дальше идет то, без чего не прожить больше пары-тройки минут, а именно — без дыхания. Тогда — тут без вариантов. Первым в список отправляется Заклинание Головного Пузыря, тем более, что оно не только обеспечивает возможность дыхания под водой, но и запахи неприятные сблокирует, и, скорее всего, от некоторых ядов, растворенных в воздухе, тоже спасет. Интересно, а в космосе это заклинание сработает? Стало шесть свободных мест.

Думаем дальше. Раз с дыханием — решено, то следующая насущная потребность организма — вода. Акваменти идет в копилку. Осталось пять. Непереносимый холод или жара? Тоже нужно защититься. Конечно, какие-то "кондиционерные" заклинания наверняка существуют, но я их не знаю. Поэтому в список связанной парой попадают замораживающее Глациус и поджигающее Инсендио. Конечно, это не совсем то, что надо, но все же возможность нагреть или охладить какой-нибудь подходящий предмет, чтобы тот являлся тепловым демпфером, лучше, чем ничего. Три. Если требуется что-то отрубить, то сделать это можно и Кровавой Плетью, поэтому всякие там диффиндо идут лесом. Зато вот отрубленное притянуть требуется, значит весьма многозадачное Акцио включается в список. Два. Преодоление препятствий на пути. Пара Асендио и каких-нибудь заклинаний замедленного падения замыкают список. Очень удачно, что следующий урок — Чары. Вот можно и поспрашивать невысокого профессора о формуле наиболее подходящих.

Вообще-то, заклинаний магами придумано невероятное количество, но, как ни парадоксально, оказывается очень много похожих по результату применения. Их даже в учебниках сводят в группы. Тут можно провести параллель с обычными человеческими инструментами. По идее — все можно сделать одним топором, а в реальности одних только пил, не говоря уже о других инструментах, придумано десятки различных видов и форм. И ни одна из них, даже предназначенная для одной строго определенной операции, не может быть названа излишеством, потому что именно для этой работы именно этот инструмент подходит лучше всего. Так и с магией. Заклинаний — море, потому что возможных ситуаций — целый океан.

Так. Теперь мысленно промоделируем различные возможные ситуации с применением выбранных заклинаний. Все ли я учел?

Вариант — "обычная жизнь". Я просыпаюсь. Встаю. Хочу пить? Акваменти в притянутую Акцио кружку. В помещении неприятная температура? Если жарко, то на какой-нибудь ненужный предмет накладывается Глациус, если холодно — он раскалятся Инсендио. Темно — Люмос-Нокс (минус два). Дверь закрыта? Алохомора (минус три). Препятствие на дороге? Можно перепрыгнуть или спуститься? Асендио или спрыгнуть под левитационным заклинанием. Обойти нельзя, но можно уменьшить/увеличить? Пара Энгоргио — Редуцио (минус четыре и пять в списке соответственно). Нельзя ничего, кроме как разрушить? Редукто (минус шестое). Если впереди вода или плохой запах — ответ тоже очевиден — заклинание головного пузыря.

Так. Теперь — боестолкновение. Предположим, я сижу в засаде (Дезиллюминационные чары — это минус семь) и жду цель, которую нужно захватить живьем — Ступефай + Инкарцеро (минус восемь). Если бой, то Протего и Вербейра Сангвинум мне приходят на помощь.

Хм. Получается вроде неплохо. Все заклинания сверх списка оказываются узкоспециализированными или боевыми, которые знать нужно, но вбивать в подкорку для "думания как маг" не следует. Во всяком случае сейчас.

Разве что Люмос было бы неплохо включить в основной список и дополнить логической парой: "затемнить слишком ярко освещенное помещение". Или это уж слишком редкий случай? Да. Пожалуй последнее — лишнее. Подземелья и темные комнаты встречаются гораздо чаще засыпанных снегом ледяных пустынь, ярко освещенных Солнцем. А вот Люмос на всякий случай все же внесу вместо своего любимого заклинания магии крови, которое помечу как уже и так вбитое в рефлексы. Остальные "лишние" тоже пойдут, но с пометкой "вспомогательные, вторая очередь".

На уроке у Флитвика мы сегодня повторяли заклинание Депульсо, которое отбрасывает материальные предметы прочь от произносящего заклинание. Заклинание это изучалось как раз в те две недели, когда я занимался делами рода, а поэтому выучить его до сего дня так и не удосужился. При этом профессор, снимая пять баллов, так выразительно посмотрел на меня… "Ну вот что за непруха, а? Почему не месяц назад? Ладно. Понял я ваш намек, профессор, понял. Осознал, что изучи я это заклинание, моя дуэль с немцем протекала бы не так и окончилась бы совсем по-другому. Ну, что тут скажешь? Лучше поздно, чем никогда. И второй посыл, что прогуливать уроки может выйти боком, я тоже осознал. Спасибо за науку."

А перед обедом, видимо для улучшения аппетита, меня в сторонку отозвал Джасти и поделился своими очень любопытными наблюдениями. В принципе, новостью сообщенное мне хаффлпаффцем не стало. То, что меня стараются избегать шармбатонки, я замечал и раньше. Не хотят водиться, ну и ладно! Жил я до этого без них, проживу и дальше совершенно спокойно без их благосклонности. Реакция Снейпа и Флитвика тоже легко объяснима. Оба боевики со стажем, поэтому наличие у меня татуировок, так похожих на магические, их напрягла, как любого опытного человека напрягает оружие в чужих недружественных руках. Вроде и не страшно, но неспокойно. Немного беспокоила реакция восточно-европейских членов делегации. Что гостям с родины-то от меня потребовалось? Хотя… Не следует забывать, что я в их глазах не свой, а "кощеев англичанин", так, наверное, они ругаются? Быть может, не так уж и не прав Дамблдор, предостерегая меня от таких знакомств?

А вот чем был так недоволен Энтони Гольдштейн, мне пришлось теряться в догадках не так уж долго. И часа в раздумьях не успел провести. Хоть по часам засекай. Просто сразу после обеда выйдя из Большого Зала, я, завернув за угол коридора, нос к носу столкнулся с рейвенкловцем, который тут встал явно не просто так. Точно — кого-то караулил. Оказывается, караулил именно меня. Ни слова не говоря, он остановил меня жестом и протянул запечатанное письмо. С ужасом я подумал, что сейчас в нем прочту что-нибудь вроде признания в любви и тут же не сдержусь, и на месте отмудохаю или зааважу пидораса, но обошлось. Письмо оказалось совсем не о том.

"Лорду Крэббу.

Волей Судьбы и Магии к вам в руки попал один весьма непростой артефакт, известный как Осколок Кольца Соломона. Мы готовы обсудить цену покупки вашего артефакта в любое удобное для вас время.

Помощник главы рода Менехэм Соломон-Септ, Азраил бен Септ.

P. S. Наш род всегда был знаменит на весь мир кристальной честностью в ведении переговоров. Поэтому мы заранее предупреждаем, что согласны заплатить не высокую, но достойную цену за ваш товар. Не обязательно в денежной форме. Уважаемый лорд Крэбб. В ваших интересах выделить время на встречу с нами как можно скорее. Пока тайной имени обладателя очередного Осколка обладает только наш род, однако вскоре ваша тайна может перестать быть тайной и перед другими родами. А другие рода не из тех, что сначала пытаются договориться, а только потом, в случае неудачных переговоров, берут принадлежащее нам по праву силой…"

— На словах что-то просили передать? — уже совершенно серьезно, без всяких шуточек даже в мыслях, спросил я у Энтони Гольдштейна.

— Нет. Только связной пергамент для обсуждения времени и места встречи. Он у меня не с собой, и передать я его тебе должен только в случае формального подтверждения, что письмо попало по адресу и именно к тому, кого… кто подразумевается в получателях, — немного сбивчиво пояснил рейвенкловец.

— Хорошо. Давай.

— То есть ты подтверждаешь, что у тебя есть то, что они ищут?

— А ты знаешь, как выглядит… артефакт?

— Я даже названия не знаю. Я просто посредник. И хм… искатель.

— Тогда как ты можешь получить достоверный ответ, если не знаешь критериев оценки? Это бессмысленно, согласен с этим?

— Согласен. Но мне нужно точно знать…

— Встречусь — узнаешь. Хм. А. Точно. Теперь мне понятно, с чего ты так заинтересовался парнями. Надеюсь, — ну не мог я унять себя, и не подначить пацана, который сам так подставился, — данная работа принесла тебе море удовольствия?

— Даже. Не. Начинай, — зарычал ученик факультета "умников".

— Ой, боюсь-боюсь. Ладно. Принесешь пергамент на ужин, и там мне передашь.

— Хорошо. Договорились, — чему-то усмехнулся Энтони.

Мы кивком попрощались и разошлись каждый в свою сторону. Гольдштейн, довольный успешно выполненной работой, побежал к себе в башню, а я отправился на шестой этаж. Мне срочно потребовалась информация, что это за кольцо такое — Кольцо Соломона, как выглядит его осколок и где я его мог подцепить. И, самое главное, насколько дорого оно ценится и как много за него можно запросить… и получить. Древний клан, да еще и еврейский. Я не я буду, если они не будут яростно торговаться!

Подойдя к набившей мне за последние годы оскомину стойке советской детской библиотеки, Выручай-комната продолжала меня "троллить", я громко и четко произнес в пустоту: "Кольцо Соломона, магическое" и стал ждать ответа.

Кстати, еще один такой любопытный моментик. В последнее время я стал подозревать, что далеко не всегда получаю из Библиотеки запрошенную информацию во всей ее требуемой мне полноте. Что существует то ли некоторая своего рода цензура, которая мешает мне пользоваться договоренностью с Ровеной, то ли это Хогвартс так чудит, назло давно почившим и превратившимся в статичные слепки душ Основателям, то ли это я так криво формулирую запросы, или сбоит сама Библиотека… Причем, что самое смешное, быть может, запрошенные данные мне все и полностью выдают. Честно выдают. Вот только топятся они в таком объеме информационного шума, что мне даже чисто теоретически не хватит времени просмотреть всю выданную литературу. Например, недавно заказал я "заклинание парения" и получил десятки битком забитых толстенными томами шкафов, где хоть раз упоминается данное словосочетание. А следующий запрос "заклинание парения, жест" не приносит вообще ничего, потому что ни в одной книге данные слова не встречаются ни разу.

Конечно, это тоже важная и о многом говорящая информация. Задавая по-разному поисковые запросы, можно эмпирически вычислить, что именно от меня скрывают, если скрывают, но… где взять на все это время? Эх, как бы попроще проверить Библиотеку "на вшивость"? Пока я вижу только один вариант — для этого нужно знать какую-нибудь уникальную информацию, например, иметь дневник одного из профессоров с уникальным заклинанием, запросить его у Хогвартса, а потом сравнить полученное с оригиналом. И то, не факт, что запрошенные данные не попадут под тот неведомый мне фильтр. Вот именно это и самое неприятное в таких случаях.

Как бы там ни было, сегодня Выручай-комната сработала как надо. Я получил на руки всего две толстые книжки и пачку газетных подшивок. Невидимый помощник даже аккуратно разместил закладочки в те местах, где располагалась нужная мне информация. "Праздник, что ли, сегодня какой-то? День Магического Библиотекаря, например?" — с такими мыслями я углубился в чтение.

Прошло около четырех часов, прежде чем я перевернул последний прочитанный листок и отложил книгу в сторону. Чтиво оказалось весьма и весьма занимательным.

Две книги, монструозные по весу и мозгодробительные по языку написания, оказались справочниками артефактов. Английским пятнадцатого века и переводом с немецкого, четырнадцатого, который в свою очередь был переработанным и дополненным изданием более древнего, римского.

Если скомпилировать все прочитанное, то получалось следующее. Как-то давным-давно, в один из дней одиннадцатого века до нашей эры, в совершенно обычной еврейской королевской семье родился мальчик, которого нарекли именем Шломо. У мальчика оказались великолепные способности к магии, благодаря чему он быстро смог выделиться как среди своих сверстников, так и родных братьев. Выделился настолько, что чуть не потерял голову и права на престол, за который ему пришлось сражаться со своими родственниками. Но магическая одаренность в области демонологии позволила ему достаточно быстро разобраться как с братьями, так и с магом-первосвященником. В принципе, ни повышенная жизнелюбивость, как говорится, "быль молодцу не в укор", ни известная даже среди магглов склонность к философствованию (а вы сами попробуйте иметь семьсот жен и, соответственно, семь сотен тещ!) не привлекает к еврейскому царю никакого интереса, кроме глупого маггловского. Зато таланты в демонологии, артефакторике и ритуальной магии прославили древнего арамейца в магическом мире на века. Это в Британии Мерлина почитают за самого великого волшебника всех времен и народов. На континенте же Соломон легко в части известности сделает Мерлина как в магическом, так и в обычном мире.

Однако это все к предмету исследования, артефактному кольцу, относится весьма опосредовано. Заполучить артефакт, который в магическом мире так и называется: "Кольцо Соломона", веками было мечтой магов всей Европы и Азии. Приблизительно, как Святой Грааль, для магглов. Почему? Да потому, что именно в этом кольце Соломон запечатал ключи к управлению своими подчиненными демонами. Их у него была ровно тысяча. И эта тысяча демонов позволяла Израилю того времени достичь невероятного процветания. Когда окружающие страны уважают тебя, когда твоих торговцев никто под страхом своей и семьи страшной гибели не осмеливается даже пальцем тронуть, нужно быть абсолютным нулем в управлении, чтобы жить в нищете. Но то, что когда-то защищало границы Израиля и еврейских купцов по всему миру, с таким же успехом можно было использовать и для нападения! Захватить континент, имея в подчинении тысячу демонов, вряд ли бы получилось, но сбить крупную империю и основать свою тысячелетнюю династию — вполне. Чем не цель жизни?

Беда было в том, что после смерти Соломона кольцо распалось ровно на тысячу осколков и разлетелось по всему миру. И чтобы восстановить функционал артефакта, необходимо собрать и объединить абсолютно все осколки, потому что каждый по отдельности не давал ничего. Осколки, простые бронзовые кольца, были абсолютно одинаковы на вид. А как надеялись совсем на другое счастливые владельцы обломков: "один демон — один осколок", но… увы. Увы. Достоверно убедившись в том, что даже десяток осколков бесполезны, образовалось немало сообществ, в основном иудейских, которые занялись охотой за оставшимися частями кольцевой соломоновой мозаики. По понятным причинам с каждым столетием число участников забега сокращалось, и сейчас, согласно информации из газетной статьи, их осталось около двадцати.

Несмотря на бесполезность поодиночке, осколки обладали интересными особенностями. Например — они могли слиться с другими, образовав совершенно не отличающееся от остальных осколков по виду кольцо. Еще они обладали автоматической привязкой к хозяину, которая не позволяла без разрешения владельца и в течение пятидесяти лет после смерти, объединять это кольцо с другими (то есть отнять силой кольцо можно, но вот пятьдесят лет жди потом, или же сначала добейся разрешения от прошлого владельца). Скрытностью ото всех, даже от владельца: например я с изумлением осознал, что как надел тогда в пустыне кольцо, так его ни разу не только не снимал, но даже и не вспоминал! Так и носил, и сейчас ношу, хотя не вижу его у себя на пальце. И самое хитрое и мерзкое свойство: совершенное равноправие осколков, назову это таким термином. То есть не важно, сколько было собрано твоей организацией осколков. Можно последний осколок присоединить к девятьсот девяносто девятой "пробы" кольцу, а можно точно так же легко — наоборот.

Таким образом, гильдейский оценивающий артефакт не обманул. Кольцо могло принести мне как меньше ломанной медной монеты, так и миллионы золотых… А могло стать причиной страшной смерти, как случалось, судя по газетным заметкам, уже неоднократно. В последний раз за колечко одного из участников олимпиады умерло семьдесят магов — весь до последнего род обладателей и немалая часть штурмовавших поместье наемников.

Хитро придумал Соломон. Даже я, имея стопроцентную защиту от менталистики, не вспомнил о кольце потому, что воздействие на мою память было разовым и до того, как я вернулся в Хогвартс. Это каким же нужно быть опытным артефактором и легилиментом, чтобы сотворить такое ради защиты от магглов? Согласно справочникам, чтобы обнаружить надетое на себя кольцо, нужно вспомнить момент надевания. Ага, особенно классно это смотрится в свете того, что внимание от этого воспоминания принудительно было рассеяно самим артефактом. Не стерто, нет — именно что рассеяно, иначе защита была бы абсолютной и бессмысленной. Другой способ — снять с мертвого тела владельца, когда защита спадает автоматически, ибо питается магией носителя, а если магии нет — то жизненной силой. На этом погорели, точнее высохли, многие магглы, желавшие себе власти как у Соломона. Весело-то как, аж жуть.

Короче говоря, я у себя на пальце носил что-то вроде лотерейного билета, где из тысяч номеров на одном лежал неплохой денежный куш, а на всех других — мучительная смерть. Граната без чеки и то безопаснее! Нет уж. Играть с такими шансами я не собираюсь, поэтому нужно такой счастливый билетик скинуть как можно скорее кому-то другому. Благо за это мне даже готовы заплатить.

Пришлось отправиться в гостиную факультета, нырять лицом в омут памяти и подробно прокручивать там воспоминания о гильдейской дележке трофеев. И то, только после третьей попытки я смог пробиться сквозь поставленный у меня в мозгу блок и увидеть кольцо, которое было как две капли воды похоже на иллюстрацию из справочника.

За всеми этими "волнительными" открытиями, а так же прикидками, что попросить у евреев за кольцо, я совсем потерял чувство времени. На ужин пришлось бежать не глядя под ноги и по сторонам, и то, еле-еле успел. Чертов Хогвартс, как он это любит, пошутил с лестницами и исчезающими ступеньками. Прокатившись на локтях и ребрах полпролета, я только и мог, что высказать свое очень важное мнение о таких приколах надменным в своей молчаливости стенам замка. Не получил ли похожим образом оригинальный Моуди совестно с сильным ушибом головы и основы своей "постоянной бдительности"?

Наверное, не зря вспоминал о девизе Грозного Глаза, потому что меня вскоре меня ожидала очередная подстава.

Только я сел за стол, только положил себе в тарелку гору еды (завтра у меня сложный день, мне будет не до еды), как ученики вокруг меня попритихли и вылупились на что-то позади меня. Сделав вид, что кроме стейка мне ничего не интересно в этой жизни, я дождался раздавшегося сзади вежливого покашливания. Обернулся. Ожидаемо у меня за спиной обнаружился Гольдштейн, на которого как-то странно и смотрели мои соседи по столу. Дождавшись, когда максимум внимания сосредоточится на нем, Энтони, притворно краснея, робким и трепетным движением медленно протянул мне свернутый в трубочку пергамент, запечатанный печатью в форме… сердечка?!

Что именно сотворил рейвенкловец, я осознал только после того, как рефлекторно протянул руку за связным с арамейскими магами артефактом. Тишина вокруг меня взорвалась громким шепотом, сопровождаемым многозначительными переглядываниями и девчоночьим хихиканьем.

"Сука! Отыгрался на мне за мой стеб! И ведь, как хитро все обставил, умник! Я просил за ужином передать, и он четко исполнил мою просьбу. А я даже бросить ему свиток в морду не могу, иначе как я свяжусь с покупателями?" Пришлось, глядя в искрящиеся злой радостью глаза рейвенкловца, принять свиток связного пергамента, что породило очередную волну девичьего шепота и смешков. Ладно, сочтемся! По сравнению с прессом обетов и опускающимся топором искателей артефактов подозрение в гомосексуализме — такая мелочь!

Оказалось, что нет. Не мелочь. Чистокровные семьи, как я уже не раз для себя отмечал, разумно озабоченные сохранением и приумножением рода, очень-очень-очень плохо смотрят на такие вещи и безжалостно лечат или, в случае неудачи, изгоняют таких вырожденцев. Крауч, вызвавший меня вечером в кабинет профессора ЗОТИ для проверки выданного в Тайной Комнате "домашнего задания", очень долго колол меня на эту тему. Слишком эффектным оказалось представление рейвенкловца, и чистокровный хотел убедиться, что я не заболел непростительной для нормального общества болезнью. Таким образом, слово за слово, чтобы отбиться от подозрений, пришлось рассказать ему все про имеющийся артефакт. Замирая от ужаса я ожидал "лорду пригодится", но, к счастью, кольцо его абсолютно не заинтересовало. Когда же я описал ему внезапно возникшую проблему с угрозами от потенциальных покупателей, и то, каким образом я собираюсь защитить себя от принудительного расставания с осколком, Крауч долго ржал как конь.

Мой список заклинаний он, кстати, оценил достаточно высоко. Буркнул, что в его время в такой список ученики вписывали одни только боевые атакующие проклятья, и больше ничего. И порадовал тем, что меня не придется топить или сбрасывать с обрыва, чтобы мозги пришли в рабочее состояние. На вопрос о достойной тренировочной площадке, где у меня была бы возможность отрабатывать навыки владения этим десятком заклинаний, Крауч настоятельно порекомендовал мне бегать по краю Запретного леса.

Интерлюдия 10

— Присаживайтесь, мальчики, — вызванные в кабинет главы рода двое молодых мужчин, один постарше, другой помладше, послушно сели в кресла. Вот только тот, что постарше, которого даже со скрипом уже нельзя было причислить к категории юношей, тут же нервно вскочил и взволнованно спросил своего отца:

— Отец, не томи. Что сказал Дэвис?

— Терпение! Чему я тебя учил всю жизнь? Имей терпение, это высшая добродетель, — и Элфи Кертис Бейтс одобрительно посмотрел на взявшего себя в руки сына. — Сядь.

Эгберт Элфи Бейтс выполнил и перевыполнил приказ отца. Он непринужденно раскинулся в кресле, а по его скучающему лицу можно было прочитать что угодно, но только не нетерпение и интерес к предстоящему разговору.

— Так-то лучше! Гораздо лучше! Итак, наследник Бейтс, мистер Бейтс, как вам погода в последнее время?...

Положенная по всем правилам приличий высшего общества "беседа о мелочах", в данный момент являющаяся тренировкой младших в выдержке и искусстве игры словами, продлилась обычные пятнадцать минут. Наконец отец смилостивился над своими детьми и произнес:

— Так. Ладно. Хватит. Вижу, держать вы себя кое-как научились, хотя есть еще над чем поработать. Тебя, Эгберт, выдают глаза, которые ты на неестественно долгое время приковываешь к одному предмету. Да, это хороший способ скрыть волнение, но старайся почаще менять "якорь". Ты же, Доминик, должен поработать над своими ногами. Они у тебя перенапряжены.

— Отец!

— Хорошо-хорошо. Слушайте меня внимательно. Я встречался с лордом Питером Уиллисом Дэвисом. И он… — томительная для наследника пауза, — не отверг моего предложения.

— Да! — заорал Эгберт.

— Рано радуешься. Он признал тебя достойным кандидатом на руку его дочери…

— Еще бы он посмел не признать нас достойными! — возмутился старший сын.

— …но он не признал тебя самым достойным.

— Что?

— ...И совсем плохо то, что сейчас место это самого достойного не вакантно. Совсем. Его занимает некий молодой лорд… Крэбб.

— Р-р-р! Ублюдок! — выдавил сквозь стиснутые в рычании зубы младший Бейтс.

— Сын! Следи за своими словами!

— А как еще сказать?! Ты бы знал, отец, каких мне усилий стоило тогда удержать позиции на факультете! Эта тварь чуть все мои семилетние труды не пустила прахом!

— Мы же разбирали, брат, ту ситуацию. Ты там был сам виноват, желая…

— Но все равно, и Крэбб…

— Тихо. Помолчите. Ситуация для нас на первый взгляд не очень удачная, но так, если правильно разыграть, будет даже и лучше. Я думаю, ни у кого из нас не было и нет никаких обоснованных причин хм… жалеть последнего представителя древнего благородного рода?

— Ха-ха-ха! Вот уж я — точно нет!

— По слухам, — дополнил Доминика Эгберт, — тот, кто прерывает древний, чистокровный магический род, от Магии получает некие дары…

— Ага. Только вот распускает эти слухи сами знаете кто.

— Сами-знаете-кто?

— Естественно не он. Совсем другие. Те, кто за магглорожденных и против чистокровных. И говорить такое, по понятным причинам, в приличном обществе не следует! В конце-концов, мы же тоже чистокровный род. Пусть и относительно небогатый, но не такой уж молодой. И удачная женитьба одного или двух моих сыновей, — со значением произнес Элфи Бейтс, — может дела нашего рода хорошо поправить.

— А…

— Ну не глупи! — слегка разозлился глава семьи. — Подумай головой! Если бы в этом была бы хоть капля правды, то ни одного даже старого семейства не было бы вовсе! Более молодые разбирали на на составляющие своих старших товарищей ради усиления своей магии! Есть такое?

Дети прониклись, но, судя по переглядыванию, продолжали строить планы. "Какие же они у меня выросли молодцы! Настоящие чистокровные слизеринцы! Будет в чьи руки передать род! И руки эти крепки!" — гордо подумал глава чистокровного рода Бейтс.

— А теперь я хочу услышать ваши мысли. И планы. С оценками рисков и разбором положительных и отрицательных последствий как в случае провала, так и удачного выполнения.

— Наемники, — первым предложил старший сын. — Неожиданное нападение.

— Дорого, — сразу же возразил Доминик. Видимо, на тему вариантов избавления от неугодных роду они между собой спорили не день и не два, и все аргументы успели прожевать и переварить не по одному разу. — Такие наемники, которые смогут вскрыть мэнор старой чистокровной семьи и организовать там незаметную засаду, есть только у Гильдии, а они дерут за свои услуги галеоны полноценными тысячами.

— Зато наверняка! Заказ гильдии равнозначен билету на тот свет!

— Так. А что ты предлагаешь? — прервал отец начинающийся спор своих детей.

— Я предлагаю — дуэль! Красивый вызов, эффектный поединок, и некрасивая, мучительная смерть для Крэбба! Что может быть лучше? Дешево и внушительно! Указать всем заинтересованным лицам, что наш род достаточно силен для того, чтобы показательно казнить того, кто перешел нам дорогу. Или только готовиться перейти! Причем, независимо от того, насколько древен род нашего врага! Пусть пересрутся!

— Доминик! Что за сленг! — возмутился отец.

— Ага. А как ты вызовешь его на поединок? Согласно дуэльному кодексу взрослый лорд вызов даже от наследника может легко проигнорировать без какого-либо ущерба для чести! А уж от тебя…

— Вот именно! В этом и состоит вся красота моей идеи! Нужно сделать так, чтобы не его, а он вызывал!

— И как ты это обеспечишь? — скептически спросил старший.

— Да очень просто! В Министерстве у нас что? Бал. Крэбб там обязательно же появится? Появится, не может не появиться! На балу что делают? На балу танцуют. Обязательно танцуют. А танцы — они не в одиночку. Вот и этот… не сможет не пригласить какую-то партнершу. А, значит, раз у него будет партнерша, его партнерша, то на оскорбления в её адрес отвечать по всем правилам ему! Он не сможет не вызвать оскорбителя на дуэль!

— Ага. Мне все понятно. Тебе не терпится стать наследником? — саркастически спросил своего младшего брата Эгберт. — Я так себе это и представляю. Стоит Винс, беседует, скажем, с леди Малфой. А тут я такой веселый, с оскорблениями. А потом меня наемники Малфоя на заднем дворе своего мэнора и прикапывают, быть может даже заживо!

— Да нет же! Ты не так понял. Смотри! Конечно, если Крэбб беседует с…

Перепалка, но конструктивная и продуктивная, продолжалась еще минут десять, пока страсти не накалились настолько, что:

— Сонорус. ХВАТИТ. Квиетус. Стоп-стоп-стоп, — прервал распалившихся детей Элфи Кертис Бейтс. — Прекратили свару, пока не поссорились. Так. Я вас понял. Обе идеи весьма неплохие. Я возьму на себя работу с наемниками, а вы, прямо сейчас, при мне, начните прорабатывать вариант с дуэлью. Я вас слушаю.

Разговор из спора быстро перешел в конструктивное планирование, которое длилось приблизительно два часа. Были подняты записи и воспоминания, составлен приблизительный психологический портрет Крэбба, отобраны возможные уязвимые болевые точки для воздействия, расписаны реплики и жесты… В общем, работа младшими Бейтсами была проделана огромная и в кратчайшие сроки. Им было чем гордиться, если отбросить тот маленький факт, что запрашиваемая у отца информация уже была заранее собрана и подготовлена к анализу.

— Хм… неплохо. Я горжусь вами, дети, — произнес довольный глава рода Бейтс.

— Винсенту не уйти от нас! Он отдаст мне Дэвис! И ее приданое!

— Да! Мы поквитаемся с ним за все!

— Вот только не рановато ли вы радуетесь? В планировании предстоящей операции вы упустили один весьма немаловажный момент. Не забывайте, что Винсент Кребб уже сейчас достаточно опасный противник, тогда как вы оба все еще учитесь дуэлингу. Лорд уже на достаточном уровне владеет одним мощным боевым заклинанием. Смертельным. Причем, кто даст вам гарантию, что только одним? Так что, несмотря на его сопливый возраст, не стоит его недооценивать. Вы в омуте памяти смотрели его дуэль?

— Да.

— И как?

— Впечатляюще. Но мы все равно старше и сильнее!

— Я сколько раз вам говорил, что с такого пренебрежения начинаются самые страшные провалы? — разозлился отец. Только он порадовался, что дети наконец-то повзрослели, а тут такой внезапный афронт. — Впрочем, об этом я уже побеспокоился за вас. Я нанял мага, который поставит вам обоим навык защиты от Плети Крови, любимого заклинания Крэбба. Тренируйтесь. Оба. Тренируйтесь с полной отдачей. Времени у вас мало. До рождественского министерского приема остался месяц. Кстати, Эгберт.

— Да, отец.

— Насколько я знаю, дочь Дэвисов влюблена в Крэбба. Ты подумал, как она будет к тебе относиться, если у тебя все получится?

— Да что женщина может? Прикажет глава рода выйти замуж, она это сделает или будет изгнана. А там уже принесенные брачные клятвы не дадут ей мне мстить. В конце концов, если деваться некуда, стерпится-слюбится… И вообще, что может женщина, кроме выполнения приказов?

— Ну-ну. Смотри, при матери такого не скажи! Я тебя спасать не буду! Но все равно, подумай.

— Хорошо. Я продумаю и этот вопрос, отец. Не думаю, что для мужчины будет сложно найти, чем по-настоящему зацепить молоденькую ведьмочку. Как ты учил, у всех есть ниточки…

Глава 27. Как не стать хоббитом-кольценосцем

— Приветствую вас, лорд Крэбб — Сребросмит, как обычно, склонился передо мной в коротком, вежливом поклоне. На этот раз для этого действа он не поленился встать со своего кресла в отдельном кабинете для встреч и сделать несколько шагов мне навстречу.

— Приветствую. Вы получили мое письмо? — спросил я своего поверенного.

— Да, лорд.

— Сделали, как я сказал?

— Да, лорд. Завещание на Осколок подготовлено. Осталось только приложить к документу вашу печать и стандартно заверить. Капли крови будет достаточно.

— Хорошо. Давайте их сюда, посмотрю.

— Все уже ждет только вас, — и гоблин кивнул на стол перед собой. Я присел в кресло и стал просматривать выложенные на столе пергаменты. На них жутким канцеляритом были прописаны все пункты моей защиты от излишне резких движений борцов за наследие царя Соломона. После первого прочтения что-то мне не понравились, какая-то мысль никак не давала мне покоя. Верить своим предчувствиям жизнь здесь меня уже научила, но ни вторая, ни третья итерация так ничего и не прояснили. Вроде бы, все в документе было нормальным. Может быть, предостережение подсознания не имело никакого отношения именно к завещанию? Тогда к чему? Так и оставшись в сомнениях, я буркнул: — все-то у вас в Гринготтсе есть, — и, недовольный собой, подписал завещание. — Не забудьте немедленно уничтожить завещание, если мы договоримся. Не следует этому магу знать, для чего я так нахально воспользовался его именем. Чтобы не наводить на всякие заманчивые мыслишки… — Гоблин согласно кивнул.

— Покупатели уже здесь?

— Да. Ждут в нетерпении, — оскалился в акульей улыбке поверенный рода Крэбб.

— Тогда, в бой! — отдал я приказ. Гоблин в ответ только хищно оскалился.

Идти оказалось недалеко. Один этаж и пару десяток шагов спустя, мы с поверенным оказались около еще одной переговорной комнаты, вход в которую охраняла пара весьма серьезных на вид магов. Гоблин, глядя на них, скривился и буркнул что-то вроде: "дикари, не доверяющие поручительству его клана, должны остаться без денег и крови…", но сделал это весьма вежливо, то есть так тихо, что его слова на пределе слышимости из посторонних разобрал один только я. Подозрительно оглядев нас, маги расступились, и мы вдвоем с гоблином смогли зайти в комнату.

Иудейских магов-переговорщиков оказалось трое. По первому впечатлению, что можно было сказать? Только одно, что по внешнему виду понять, что эти вот люди — маги, или что они евреи было нельзя. Никаких тебе классических кип и пейсов, ни карикатурного выражения лица вроде "где же этот шекель?", да и вообще маги совершенно были не похожи на классических семитов. Слева сидел благообразный старичок, который со своей внешностью вполне мог затеряться среди профессуры любого технического университета. Было нечто этакое в его глазах, что роднило его с учеными. Безумными учеными. Справа находилось "силовое крыло". Кряжистый, с недобрым взглядом, маг как бы всем своим видом предупреждал: "только попробуй с нами не договориться!" Эта маска, скорее всего, будет играть в разговоре роль "плохого полицейского". Сам же глава делегации ничем особым не выделялся: обычный высокоранговый бюрократ, упакованный, как и его соседи, в дорогой костюм-тройку современного кроя. Впечатление переговорщики производили достойное. Впрочем, чем это я так очаровываюсь? При наличии оборотного зелья и трансфигураци меня могли встретить хоть три, ну к примеру, Джобса, хоть три Мерлина, хоть три Сталина… Хотя нет. Сталины и Мерлины — не могли. Донор генетического материала для оборотки (волоса) должен быть обязательно живым.

— Приветствую вас, господа, — поздоровался я и сел напротив арамейской делегации. "Что же все они так любят два плюс один ходить? Инквизиторы, и эти вот туда же… Прям, революционные тройки, не иначе!"

— И вам здравствовать, лорд Крэбб, — ответил мне сидящий по центру. — Меня зовут Азраил бен Септ. Это я по поручению главы Рода Менехэм искал вас, и это со мной по связному пергаменту вы вчера переписывались. Не будем терять время зря, оно у нас весьма недешевое. Для начала, чтобы разговор у нас в принципе мог состояться, пожалуйста, покажите нам товар.

Я согласно кивнул и снял с шеи цепочку. На нее, чтобы в очередной раз не "забыть", я и нанизал еще в Хогвартсе осколок Кольца Соломона.

— Михаэль?

Старичок наклонился через стол и пристально, через быстро оказавшиеся у на него на носу богато украшенные драгоценными камнями и расписанные рунами очки, посмотрел на простое с виду бронзовое колечко.

— Да. Это оно, — чуть хриплым голосом произнес "профессор".

— Хорошо. Тогда обсудим цену, — порадовался Азраил, — наше предложение — пять тысяч галеонов. Прямо здесь и сейчас.

"Хм. Как интересно и перспективно! Вот только, это составит хотя бы один процент от реальной стоимости кольца? И если "пятерку" мне предлагают просто так вот, то очень велики шансы на то, что мои запросы не покажутся им чрезмерными!"

— Знаете, обычно начальную цену называет продавец. И пять тысяч здесь совсем не то, что я бы хотел получить. Вот, — я протянул сложенный вчетверо листок. — Здесь мои пожелания, расставленные в приоритетном порядке.

Иудеи с любопытством заглянули в список моих требований и недовольно перевели взгляд на меня.

— Это смешно! — высказал свое мнение глава делегации Азраил бен Септ.

— Юноша, это перебор! — подал голос Михаэль.

— Берите пять тысяч, и хватит тут шутки с нами шутить! — припечатал третий.

— Извините, — развел я руками, — но моя цена именно такова.

— Что ж… — произнес Азраил. — Очень жаль, что мы не договорились. Вы, лорд Крэбб, видимо, в силу весьма юного возраста, еще не знаете, что излишние амбиции и жадность никогда не доводят до добра, — вся еврейская делегация встала со своих мест и сделала несколько шагов в сторону двери.

— Надеюсь, — надавил голосом и позой, показно уперевшись передо мной в столешницу кулаками, "пресс-секретарь" (который от слова прессовать, а не пресса), — у вас, лорд, будет возможность успеть осознать эту простую истину.

— Да. За жадность всегда приходится платить втридорога, — тяжело вздохнул и развел руками Михаэль.

Прям театр! Станиславского бы сюда. Ну-ну! Как я и ожидал, ничего принципиально нового не произошло. Глупо было бы даже надеяться на то, что кто-то пожелает работать в ущерб своим интересам только ради моих красивых глаз. Все идет по стандартной канве девяностых: "Кто перед тобой? Лох, за которого "никто не скажет"? Облапошить или задавить!" Впрочем, если я на это введусь, то, значит, и подход этот абсолютно верный: "удел слабого — смирение!" Вот только вам, ребята, не повезло. Уже не прокатит. Слишком со многими такими хитрыми, желающими сесть мне на шею, я навстречался в последнее время, и поэтому смог соответствующе подготовиться.

Для большего эффекта я подождал, пока маги не дойдут до двери, и только тогда окликнул их.

— Не спешите так, — с некоторой небрежной вальяжностью привлек я к себе внимание уходящей торговой делегации. — Вы так правильно и прочувствованно говорили только что про вред жадности… Значит, действительно знаете, как это плохо, не так ли? Так почему же к себе не примените свои же слова?

— Очень жаль, лорд Крэбб, что вы отказались от нашего великодушного предложения. Вряд ли кто-то предложит вам лучшие условия…

— Но далеко не все те, кто потом, после нас, предложат плохие, не… пожалеют вас после, скажем так, — намекнул силовик.

— Если вы пытаетесь убедить нас, что за вами стоят какие-то серьезные силы, то не стоит осквернять свои уста глупой ложью. Перед встречей с вами мы собрали о вас всю доступную информацию и достоверно выяснили, что за вами не стоит никого. Таким образом, даже ваша смерть, давайте говорить без экивоков, не приведет ни к каким особым проблемам.

— Хм, — я ничуть не испугался очередной угрозы. — Надо отдать вам должное. Вы проделали серьезную работу и совершенно правы, но… только наполовину!

— Мы вас не понимаем.

— Действительно, за моей спиной не стоит сил, но… мне для того, чтобы создать проблемы своим убийцам, не обязательно иметь этих сил расположение!

— Что вы имеете в виду?

— Сребросмит? Покажите им мое завещание.

Неприкрыто довольный гоблин, он же гарант безопасности и посредник в заключении договора, протянул иудеям свернутый в трубочку пергамент. "Обязательно солью в омут памяти для благодарных потомков воспоминание об этих выразительных еврейских глазах" — подумал я, глядя на то, как резко поскучнели лица покупателей.

— Да-да-да. Я завещал осколок Альбусу Персивалю Вульфрику Брайану Дамблдору, мастеру трансфигурации, директору Школы Чародейства и Волшебства "Хогвартс", кавалеру ордена Мерлина первого класса, Великикому волшебнику, Верховному чародею Визенгамота и Президенту Международной конфедерации магов. Во! Вроде не забыл ни единого титула. И чтобы совсем все прояснить, храниться артефакт будет в сейфе банка Гринготтс до самой моей смерти.

Ход мой был удивительно разумен и восхитительно изящен. Ага, сам себя не похвалишь, никто не похвалит! Дамблдор успел уже прославиться на весь мир, как маг, который может высосать из своих должников целое озеро крови и вытащить миллионы километров нервов. И цена, которую запросит и выдавит из покупателей за ненужное ему колечко (это в лучшем для "соломонитов" случае) Дамблдор, не идет ни в какое сравнение с моими запросами. Конечно, грохнуть это меня никому не помешает, вот только логики в таком действии уже никакой не будет. Одни бездумные и напрасные расходы, на что, если я правильно себе представляю психологический портрет своих собеседников, они не пойдут. Наоборот — живой я буду гораздо более удобен, ведь можно будет тогда еще не раз и не два попытаться договориться. Это знал я, и, несомненно, это отлично понимали мои контрагенты. А раз так:

— Поэтому, я думаю, вам следует все же повнимательнее рассмотреть мое предложение. Присаживайтесь, в ногах правды нет… — и я кивнул на покинутые кресла.

— Мы можем и подождать, — буркнул Азраил.

— Несомненно, можете. Но если бы это было стопроцентной истиной, то вы бы не неслись сюда так, пытаясь выиграть в забеге с конкурентами каждый лишний день и час. И уж точно не искали бы меня с такой настойчивостью. А поэтому, давайте, наконец, поговорим серьезно, как взрослые люди. Без театральных сценок.

— Хорошо, — троица села обратно в свои кресла. Иудеи склонились головами над листом с моими пожеланиями и тихо переговаривались на непонятном мне языке. А увидев, как я вздрогнул, распознав хорошо знакомое мне слово "гешефт", пресс-секретарь и вовсе махнул волшебной палочкой и выставил полог от подслушивания. Спустя минут пять они до чего-то договорились и убрали щит.

— Так, — Азраил начал скользить взглядом по пергаменту. — Первый вариант — сразу нет. Не стоит столько кольцо. Было бы оно последним осколком, при наличии у нас остальных, то этот вариант можно было бы покрутить, а так…

"Жаль. А заманчивая была идея. Организовать похищение Дамблдора и держать его в течение трех лет, требуемых для выполнения обета, под Империо где-нибудь заграницей. И совесть спокойная, и руки чистые. Но, увы. Не выгорело. Тем хуже для… всех."

— Второй вариант, тоже нет. Наши родовые бойцы никогда не будут переданы под чужое командование. Это принципиальный момент. А нанимать соответствующих специалистов Гильдии слишком дорого.

"Ну это вы, конечно, обманываете или обманываетесь, но… Опять жаль. Остался тогда только третий вариант. Если и на него не согласятся, то все будет очень плохо. Мне плохо. С другой стороны, если бы там были какие-то кардинальные противоречия, то иудеи жестко не согласились бы сразу и уже ушли, а не сидели и обсуждали их тут. А значит, сейчас они прикидывают адекватность моих запросов, и смотрят, где урезать моего осетра."

— Теперь относительно третьего варианта. В принципе, он нас устраивает. Теперь осталось согласовать частности. Скорее всего, мы сможем выполнить пункт "а", "б", частично "с", однако приложенный к пункту "д" список требуемых вами артефактов мы признаем неприемлемым. Однако, мы согласны возместить часть оставшегося у вас кредита соответствующей денежной суммой. Вы согласны?

"Они бы еще бы с меня стоимость поиска вычли! Энтони поди тоже не за спасибо работал! Ладно. Могло быть хуже. Гораздо хуже. Теперь осталось всего лишь не слить концовку переговоров. Обычно именно во время нее, или, еще хуже, после совершенно внезапно всплывают всякие недоговоренные "прелести".

— Если вы гарантируете в полном объеме пункт "а"… — задумчиво протянул я. Это конечно, немного не то, чего я страстно желал, однако хоть как-то снимает с души камень по магическому обету от Слизерина. А то, что пролетел мимо "д", это совершенно не неожиданно. Его исполнение было бы чистой фантастикой, да и вообще, изначально он мной вносился в список в качестве пункта-уступки. Слишком дорогих я туда навписывал артефактов. Некоторые сейчас только в энциклопедии и встречаются.

— Выполнение на вас, и часть реагентов, запрещенных к ввозу в Магическую Британию…

— Исполнение — на мне, — перебил я главу делегации. Думаю, я потяну ритуал в области своей магической одаренности. — Но реагенты все на вас. По полной.

— Но законы и доставка…

— Кто бы говорил за законы! Не поверю, что у вас не найдется надежных контрабандистов.

— Хорошо, — недовольно пожевал губы Азраил. — Пункт "б" и "д", с ними все понятно. Вы получите деньгами. Наличными. Выполнение пункта "с" под вопросом, так как зависит не только от нас, но и от вас. Мы честно проверим свои склады, но найдутся ли там волшебные палочки, которые подойдут вам…

— Хорошо. Я согласен.

— Отлично. Тогда, вы позволите? — Азраил что-то быстро почиркал на клочке пергамента, отдал записку вызванному охраннику и положил на стол безразмерную сумку, которую вытащил из своего кармана. — Ну-с, юноша, посмотрим, что у нас тут с вами есть…

Первым предметом, что был вытащен из сумки и поставлен на стол, оказалась довольно небольшая шкатулка. Большая буква "а", написанная на самом что ни на есть обычного вида бумажном стикере, давала понять, что там лежит решение моей проблемы с заданием Салазара. Надеюсь, я угадал…

— Это по твоей части, — Азраил передал шкатулку Михаэлю.

"Профессор" с нетерпением открыл шкатулку, быстро прочитал надписи на ленточках, что перетягивали три свитка, и в крайнем неудержимом изумлении вздернул брови вверх. Неверяще развернул один из них, и поперхнулся выдохом. Прокашлявшись, он наконец-то решил объяснить свое удивление остальным свидетелям только что разыгранной пантомимы.

— Итак. Как вы и заказывали, лорд Крэбб, перед вами два варианта ритуала поднятия высшей нежити. Первый, посмертный. Требует достаточно редких и дорогих ингредиентов. Второй — прижизненный, чуть более чистый, но требует вдобавок к дорогим реагентам ритуальную жертву-мага. Но и результат получается… лучшим. Реагенты и в первом, и во втором случае мы предоставим, но вот жертва… Это на вас лично. И тот и другой ритуал удовлетворяют прописанным в записке специальным требованиям, таким, как "возможность проведения магом-одиночкой средней силы", "максимальная чистота", "максимальная управляемость полученной нежити", "максимальная скрытность ритуала", "чрезвычайно магически сильный материал: маг-чистокровный".

— Так. Хорошо. Вот только что тут вас так удивило? И что за третий свиток?

— Третий свиток? Третий свиток это и есть причина моего удивления. Это… Вы не поверите, — повернулся он к своим компаньонам, — это подарок. Представляете себе? Подарок! От моего учителя!

Судя по всему, один я ничего в этой жизни не понимал, так как не чувствовал себя таким впечатленным, какими сейчас выглядели иудеи.

— И что же в этом свитке, — хриплым голосом спросил "пресс-секретарь".

— В этом свитке разработанный лично моим учителем ритуал массового подъема. Массового подъема личей, что раньше вообще считалось невозможным. И еще тут есть приписка-послание, для вас, лорд Крэбб. Учитель пишет, что догадывается, кто этот "чрезвычайно сильный материал". Да и не трудно, учитывая ваши предыдущие запросы. Да и без них, в Британии сейчас вариант-то только один, хе-хе. Так вот, если вы, юноша, проведете ритуал по первому свитку, то мой учитель весьма благосклонно посмотрит на вашу просьбу взять вас в свои ученики. Если ритуал будет проведен по второму свитку, то стоимость ученичества для вас будет минимальна, и в качестве вступительного испытания он зачтет вам сделанное. Ну а если вы выберете третий путь… Учитель сообщает, что если вы решитесь и выполните ритуал, то в этом случае он с радостью возьмет вас в ученики, причем абсолютно бесплатно, а также гарантирует вам надежное укрытие на любое время. Кстати, маленький нюанс. Так как третий свиток — подарок, то ингредиентами в счет нашего договора он не обеспечивается. Правда, их часть подойдет от предоставляемых нами первых двух…

"Евреи в своем репертуаре. "А кепочка где?" хорошо еще не спрашивают! Но и без подарка — все достаточно неплохо. Даже более того — просто отлично! К сожалению других реалистичных вариантов выполнения задания Слизерина, кроме как поднять Дамблдора, ну или на худой конец Реддла, я не вижу. Остальные прикидки даже для мэрисьюшных вариантов выглядят ненаучной фантастикой."

— У меня все. Дальше, это уже к Азраилу.

Азраил кивнул и продолжил играть в Санта-Клауса. Из волшебного "мешка с подарками" он вытащил и положил на стол пять продолговатых тонких коробочек.

— Так. Все как заказывалось. Очень сильные волшебные палочки. Палочка некроманта, палочка мага крови, палочка боевика с уклоном в темную магию. Выберите себе одну. И деньги, — поверх коробочек с приятным металлическим звоном упал кожаный безразмерный кошелек.

— Насколько я помню, разговор шел о двух палочках.

— Согласен. Вы можете выбрать две.

Честно скажу, палочки, которые предстали моему взору после того, как я открыл все коробочки, даже на первый взгляд нельзя было спутать с ширпотребом от Джимми Кидделла. Благородные мягкие цвета полированных дерева и кости, блестящий лак, отлично выделанная кожа ремешков крепления… Ко всему прочему, каждая хорошо подходила мне, правда ни одна из них не будила тех бурных эмоций, которые я получал, касаясь купленной в гильдейском магазине полтора года назад. Чертов Крэбб, ну что ему стоило сначала посмотреть, а потом уже ломать?

— Какая из них некромантская? И боевика?

— Эта, — профессор указал на кажущуюся мне слегка коротковатой волшебную палочку из какого-то красного дерева, украшенную по поверхности прихотливой резьбой. — Магия крови боевого направления. Таких уже давно не делают. Эта, например, выпущена нашим мастером почти пять веков назад и так до сих пор никому и не пригодилась. Некромантия, — следующим жестом Михаэль указал на матово-черную, без всяких изысков, волшебную палочку. В отличие от предыдущей, эта была очень длинная, приближаясь по длине к классу жезлов. — Хотя, честно скажу, для занятия некромантией мой учитель предпочитает посох, и я с ним полностью согласен.

— Я возьму эти.

— Принято, — согласился Азраил. — Деньги. Три тысячи галеонов.

— Хорошо. Все тогда? — спросил я.

— Да. Вы готовы сейчас совершить ритуала передачи?

— Да, готов.

— Мистер Сребросмит. Мы хотим начать подготовку. Где ваш ритуальный зал?

— Сначала деньги.

— Снимите их с нашего счета.

— Тогда пойдемте со мной.

Сребросмит и двое арамейских магов вышли, оставив меня и Михаэля в комнате наедине. Пока шло оформление бумаг и на полу ритуального зала готовился рисунок для процедуры добровольной перепривязки артефакта, я все же решился задать оставшемуся в комнате "профессору" весьма запавший мне в память вопрос.

— Скажите. Вот в том мешке, откуда вы доставали мне свитки, деньги и артефакты… Если не секрет, это что такое? Сквозной артефакт? Аппарация? Разве Гринготтс не защищен от всего этого?

— Нет. Все гораздо проще. Маховик времени.

— Это как?

— А очень просто. Когда мы договорились, Азраил написал записку казначею рода, и она отправляется с поверенным в прошлое. Казначей-хранитель, зная, что будет выбрано, сложил в безразмерную сумку те предметы, что ты только что увидел перед собой. Мы же специально, чтобы не получилось парадокса, не открывали и не смотрели что там до тех пор, пока ты не выскажешь свои пожелания. Иначе кто-нибудь из нас мог, хоть чем-то, хоть как-то, даже неосознанно, повлиять на твое решение, что в свою очередь привело бы к серьезным проблемам. А так… Логика событий не нарушается и "временной петли" из-за "двойного существования предмета" даже потенциально не создастся. В итоге — все стороны довольны. Ваша — тем, что получила добрую цену за свой товар. Наша — получив покупку безопасно и в кратчайшие сроки.

— А если бы я запросил совсем иного, или не согласился бы? — задал я вопрос, и сам осознал, насколько глупым он оказался. Прочитав понимание в моих глазах, поверенный арамейского рода утвердительно кивнул головой.

— Правильно. Если бы вы попросили что-то другое, то и получили бы что-то другое.

— Но тогда получается, что всегда можно узнать будущее и исправить прошлое так, как этого хочется?

— Не все так просто, к сожалению, — тяжело вздохнул мой собеседник и на этот раз отрицательно покачал головой. — Ежегодно в мире создается около двадцати маховиков. Легко подсчитать, что за сто лет их будет сотворено приблизительно две тысячи. Вот только единовременно в мире, по оценкам и исследованиям моего учителя, их существует меньше сотни. Всего лишь сто! Где же остальные? А остальные больше не в нашем мире!

— Уничтожены вместе с владельцами?

— Нет же, — поморщился маг. — Маг, который хочет изменить прошлое, используя для этого Маховик времени, просто исчезает!

— Совсем?

— Невозможно изменить прошлое! Учитель обоснованно считает, что такие попытки обречены на попадание проводящего опыт в один из параллельных миров. А так как параллельных миров — бесконечное множество, то там обязательно существует такой мир, который хочет увидеть изменяющий. Прошлое ли, настоящее ли — без разницы.

— То есть, по вашим словам, среди нас должны быть те, кто попал из других миров?

— У вас острый ум, лорд Крэбб. Да, это так. Такие люди среди нас обязательно есть. Вот только как определить такого человека, если он абсолютно ничем от других не отличается? И зачем?

— Ну, я думаю, они, если пришли из нашего будущего, пусть и возможного будущего, должны его знать. Это зачем. А как… Потенциально, можно опрашивать владельцев маховиков, не произошло ли с ними что-то такого, не видят ли они разницы… Ну… Это что я могу придумать сходу.

— В принципе, идея неплохая… А как технически ее исполнить? Опрашивать владельцев ежедневно? Но как определить тех владельцев маховиков, что станут ими в будущем? И в случае нарочного перемещения, кто сознается? Вот вы бы сознались, если бы попали в наш мир из другого?

Я напрягся. Разговор зашел совсем не туда. Беседовать на эту тему, тем более, прикрываясь от легилименции фиговым листиком гарантий посредничества гоблинов, мне совсем не хочется. Поэтому, следовало отвести нить беседы от опасной темы обратно в степь академического спора. Я сделал вид, что глубоко задумался, и ответил:

— Не знаю. Чтобы ответить на этот вопрос с высокой степенью достоверности, нужно самому переместиться в другой мир. Меня другое интересует. Если принять на веру теорию вашего учителя, то тогда любое перемещение с помощью маховика отправляет в параллельный мир? То есть, использование маховиков совершенно безвредно?

— Для мира, да. А вот для мага…

— Что "для мага"?

— Для слишком неаккуратного мага это может стать серьезной, несовместимой с жизнью, проблемой, — уклончиво ответил Михаэль.

— Но тогда получается, что все в мире предопределено?

— Да. В мире все предопределено! Но этого предопределенного бесконечное множество вариантов.

— М-да… Я совсем запутался. Чем принципиально бесконечность вариантов предопределенного отличается от неопределенности? Кстати. Вот еще вопрос. Про мои возможные преференции в обучении. Вы, простите меня, сами весьма немолодой уже, а учитель поди совсем стар… тоже немолодой. Успею ли я попасть к нему до того, как он… закончит свой путь?

— Эх, молодость, молодость. Нет у вас совсем никакого уважения к возрасту! А что касается учителя… Да что ему сделается-то, пятисотлетнему личу? Как сидел последние столетия в катакомбах под Иерусалимом, куда его загнали Владыки Мира, так и сидит и будет сидеть! И нас еще всех пере… хм, перенеживет!

На этом, на самом интересном, месте наш разговор прервал вернувшийся Азраил, и мы все вместе отправились в ритуальный зал. Однако перед началом ритуала следовало проверить еще один момент.

В качестве доказательства, что все произошедшее не было заранее подстроено, я потребовал еще, прямо здесь и сейчас, дополнительно сто галеонов сверх уже заплаченной цены. Судя по всему Осколок им нужен был просто позарез, поэтому со мной даже не торговались. Бурча, что так вообще-то культурные и взрослые люди не поступают, Азраил полез в карман. Оттуда появился кожаный кошелек, из которого медленно и с ясно видимой жадностью маг отсчитал двадцать золотых монет, а остаток вместе с кошельком протянул мне.

Несмотря на то, что сотня галеонов мне была бы совсем не лишняя, я взял, повертел кошелек в руках, проверил наличие монет и… вернул его обратно.

— Чтобы верить в то, что в мире есть выбор, — пояснил я удивленному иудею. — Не хочу жить в предопределенном мире, где от моих действий ничего не зависит.

— Опять ты за свои мозголомные теории! — Азраил неодобрительно посмотрел на Михаэля. Тот отвернулся, делая вид, что полностью увлечен проверкой нанесенных на полу магических рисунков.

Сам ритуал не отнял много времени. Гораздо дольше мне пришлось раскидывать полученные средства мелкими суммами по анонимным счетам и, наличкой, по безразмерным кошелькам. Не отдавать же их Малфоям? Оставив в банке палочку некроманта, я взял с собой вторую новую (удобно будет тренироваться в Хогвартсе по заданиям чертова маньяка-Крауча), пятьсот галеонов для передачи Лотте на содержание мэнора, и еще пятьсот себе, на всякие будущие предновогодние расходы, и покинул Гринготтс, попутно размышляя о теории древнего лича.

"Предположение, конечно, любопытное. Вот только есть в нем один такой маленький изъян. Если при использовании Маховика времени происходит перемещение не во времени, а в соседний мир, то куда тогда девается в новом мире аналог перемещающегося мага?..."

Интерлюдия 11

— И что с ним будет дальше? — спросил "правый" переговорщик у главы делегации.