Диктатор

— Неужели твой отец не знает, где ты? Здесь же есть недалеко птичник, откуда заносят почту по всему миру?!

— Ну, не совсем, — Вильям, на английский манер именно так звучало настоящее имя Навахи, отвел взгляд.

"Мда. Вильям для тебя перебор. Рик — я так тебя буду звать."

— У-у-у! Ты что, сбежал? — догадался я.

— Ага!

— И какие у вас в Испании в ходу телесные наказания?

— Тебе лучше не знать, поверь! Слишком много мы подхватили от инквизиции, — Рик передернулся. — Одно хорошо! Меня с осени, наконец, отдадут в Эскуэла де ла Магика, так что не так уж долго мне мучиться! Я поспрашиваю у отца и учителей в школе по поводу твоего проклятья. Быть может, если не снять, то, может, перевести, обмануть или усилить, но изменив, его как-то можно.

— Благодарю.

— Пиши мне! И помни, что бы у тебя ни случилось, как бы ты ни поступил, кем бы ты ни стал, у тебя теперь навсегда есть преданный друг! Клянусь, да будет Магия свидетельница моим словам!

Новоявленный лучший друг убежал, а я остался стоять в комнате, немного растроганный. Ох уж эти темпераментные испанцы! Но приятно, ничего не скажешь, даже такому цинику, как я.

Закрыв дверь, я проверил сундучок. Все, что было выдано Гильдией в поход, у меня исчезло. "Черт! Хотел же выкупить! И как я забыл предупредить про это?" Из вещей у меня таким образом остались только: школьная сумка с парой конспектов, которые я за лето так и не открыл, мешочек с заработанными галеонами, старая рваная одежда, ставшая слегка маловатой по росту и великоватой в талии. И портал до магического Лондона, данная услуга входила в стоимость контракта.

"Вот много или мало это — пять тысяч галеонов? — подумал я, подбрасывая кошелек в руке. — Если смотреть по прямому курсу — копейки, а если по обратному, то я за два месяца заработал на неплохую квартиру. В Москве. В хорошем районе, в Москве. Мог ли я в прошлой жизни заработать за пару месяцев такие деньги? Нет. А значит, дела не так уж плохи. А что до проклятия, будем думать, а пока пожелаем своему отцу только здоровья, а себе удачи".

Я взялся за портал. Впереди меня ждала Косая аллея и следующий год в Хогвартсе.

"Поехали!"

2. Часть вторая

Пролог

Начало 1992 года выдались у лорда Малфоя неожиданно неспокойными. Началось все задолго до наступления первых каникул у его сына. Темная Метка еще с зимы медленно, но неотвратимо темнела, и Люциус отлично понимал, что в действительности это означает. Понимал не только он один, но и его старые товарищи, а люди среди них были… разные. Среди не избежавших Азкабана превалировали, хм… осторожные оценки, обратно в кабалу не хотелось совсем, но встречались и фанатики. Такие как, например, Крэбб-младший, знающий о Повелителе только из рассказов отца.

Так и жил лорд Малфой в постоянно усиливающемся напряжении, пока в самом конце учебного года, аккурат перед приездом Драко из школы, татуировка разом не выцвела до своего обычного в последние десять лет состояния. Небольшое аккуратное расследование подробностей пока не принесло, однако появилась четкая уверенность в том, что к созданию проблем Волдеморту в очередной раз приложил руку, или еще какую часть тела, Мальчик-который-выжил.

Что бы там Крэбб-младший ни говорил Драко, но выживанием своего единственного наследника лорд Малфой был очень сильно озабочен. Тем более по пророчеству сыну предстояла непростая, но великая судьба. Поэтому готовиться лорд Малфой начал задолго до наступления первого сентября 1991 года. Так, Северусу Снейпу была оказана серьезная политическая поддержка вовне Хогвартса. Все слизеринцы, с которым предстояло общаться Драко, были максимально мотивированы на поддержку и охрану Малфоя-младшего. Ну и на "оповещение" Малфоя-старшего стимул был. Также заранее были подобраны "телохранители" — молодое поколение Крэббов и Гойлов. Мальчики сильные, но не очень умные и совершенно неамбициозные.

Все шло как планировалось. Драко все детство прилежно готовился. Поступил на Слизерин. Туда же поступили оба его "друга". Слизеринцы, отрабатывая вложенные в них ресурсы, защищали и поддерживали его сына. Снейп прикрывал от Дамблдора. Драко, пусть и не без огрех, показал себя будущим лидером и начал зарабатывать авторитет. Ничто не предвещало проблем, как вдруг совершенно неожиданно появились… новости.

Для начала, Крэбб, судьба которого Малфоем была распланирована, как минимум, на ближайшие десять лет, никого заранее не предупредив… перевелся на другой факультет! Причем, не захотел перевестись, а перевелся. Через перераспределение. О такой возможности забыть забыли уже сотни лет назад! Лично Люциус узнал о ней совершенно случайно и только тогда, когда уже давным-давно закончил школу и полноправным лордом листал старинные документы в архиве попечительского совета.

Далее, Крэбб, опять этот Крэбб, повстречался с призраками Основателей. Что резко и в одно мгновение все поменяло. Это уже совсем другой уровень, как волшебника, так и его амбиций. Насколько знал Малфой, а он этим усиленно интересовался, из известных ему личностей с Основателями встречался только Волдеморт. А Повелитель об этой встрече не распространялся особо даже среди близких… м-да, назовем вещи своими именами — слуг.

Кстати, еще один штришок. Под предлогом шуток Уизли Крэбб-младший не посетил рождественский бал в Малфой-мэноре. И "зажал такое интересное кино", как сказали бы магглы. И не дал на себя внимательно посмотреть.

Тем не менее, оказавшись на Хаффлпаффе, Крэбб продолжил себя вести так, как будто и не покидал Слизерин, то есть как истинно чистокровный маг. При краткой личной встрече он вел себя как обычный школьник. Ну, как обычный, уже сейчас — отличным боевиком и лидером, сумевшим слепить команду из, кто бы мог подумать, хаффлпаффцев! Так вот, Крэбб показался Малфою обычным, среднестатистическим слизеринцем, несмотря на свой факультет, преданным идеалам Темного Лорда. "Слишком преданным идеалам!" — подумал тогда немного раздраженный Малфой.

"А показался или… показал?" — задумался он.

В свете поведения и некоторых событий, о которых ему подробно доносили слизеринцы и пара рейвенкловцев, никаких сомнений в истинности догадки быть не могло. Выступление, на котором Крэбб озвучивал такие факты, что просто ужас! "Чистокровные вымирают, а Темный Лорд в этом им только помогает!" И ведь Малфой-старший, бросившийся после письма от сына проверять полученную информацию по своим каналам, нашел массу подтверждений сказанному Крэббом. Факты-то лежали прямо на виду у всех, но никто на них не обращал внимания!

"Бедный, бедный Крэбб-младший. Лорд авадил без разговоров и за меньшее! — думал Люциус. — Ясно, что после такого ему у Волдеморта жизни не будет, а быструю смерть еще нужно будет как-то выслужить. Но и с директором Крэббу не по пути, иначе бы он наперегонки с Уизли лизал зад Дамблдору. Вместо этого Винсент разобрался с его верными клевретами предельно жестко. Что-то тут непонятно. Что же вы задумали, мистер Крэбб? И преданность Волдеморту — почему вы показали ее именно мне? Почему остальным показали совсем другое? Почему мне позволили узнать — да полно, назовем вещи своими именами — почему Малфоям и другим чистокровным прямым текстом слили (и кто?) такую важную информацию? Причем бесплатно! Или это такой хитрый ход Дамблдора? Или Логан решил соскочить, пожертвовав мной? Или появился кто-то еще? Игрок с континента? Или МАКУСА? Или кто-то из своих? Ладно, большая политика — дело аккуратное и методичное. Если кто-то третий решит войти в нашу игру, то он рано или поздно раскроет себя. Если же новой силы нет и информацию нарыл и обработал сам Винсент, то… вопросы становятся намного более серьезными.

Можно ли сказать, что я знаю Винса так же хорошо, как и своего Драко? Нет. Но я знаю его гораздо лучше, чем многие другие. Все же я заранее присматривался к потенциальным телохранителям своего сына, а потом еще учил и проверял их. Да, парень одарен в темной магии и со временем обещает вырасти в отличного боевика, каким был (и остается, если учесть, что Лорд не умер) во внутреннем круге его отец… Но мозги! Откуда? Винс пошел умом в отца, а его папаша никогда не блистал в интригах! В круге эта ниша принадлежала мне и только мне! Ну, может, еще и Лестрейнджам. А теперь вдруг такие таланты! Откуда?" — продолжал крутить так и сяк образовавшуюся, пока не проблему, нет, но уже неприятность, Малфой.

В мире магии очень не любят внезапно появившихся талантов и способностей. Не любят именно потому, что доподлинно знают: "из ниоткуда" ничего не берется. И если за парнем никто не стоит, то дело принимает совсем нехороший запашок.

"Подмена? Одержимый? Оборотка? Шпион? Но — перед легилиментом Дамблдором? Перед легилиментом Снейпом, который, потакая привычной паранойе, проверяет всех первоклассников сразу после распределения? Невозможно. Тем более, двойное распределение, то есть двойная проверка Шляпой… Интрига Логана Крэбба, втайне вырастившего замену мне во внутреннем круге? Ничего не складывается!"

Возвращение Драко домой не только ничего не упростило, но и сделало ситуацию еще более непонятной и неприятной.

Приехавший из Хогвартса единственный сын прямо с порога начал проносить отцу мозг на тему снять Дамблдора. Успокоив сына и подробно его расспросив, заодно связав интригу Дамблдора и потерявшую цвет метку, старший Малфой, довольный, что хоть что-то стало проясняться, на радостях поднял бокал с огневиски и отсалютовал встающему из-за стола сыну. А тот вдруг припомнил:

— Ах да. Еще Крэбб просил передать тебе привет от какого-то твоего старого знакомого. Какой-то Марволо Реддл. Не помню такой благородной фамилии. Мы что, теперь поддерживаем знакомства среди грязнокровок?

Люциус не был бы Малфоем — лордом древнейшего рода, если бы позволял своим истинным чувствам проявляться наружу без разрешения своей железной воли. Но сегодня он был на редкость близок к такому прискорбному… да-да, именно проступку. Каких сил стоило спокойно проглотить напиток и удержать в руках бокал после такой новости, знал только он один.

— Повтори еще раз, — спокойно произнес лорд Малфой и поставил треклятый бокал на стол.

Но и Драко был хоть и молодым, но тоже Малфоем, поэтому хорошо маскируемое напряжение в голосе собеседника все же почувствовал.

— А зачем тебе… — начал было он, но осекся, увидев выражение лица отца.

— Драко? Я жду!

Младший сосредоточился, закрыл глаза и произнес: "Дела на лето вынуждают меня покинуть страну. Передай привет своему отцу от его старого друга. Марволо Реддл просил передать тебе привет".

— Как он при этом выглядел? Куда смотрел? Не показывал ли каких-то знаков? Жесты? Мимика? — начал задавать дополнительные вопросы Малфой-старший.

— Это… Не помню.

— Этого мало! Добби, — позвал Люциус.

— Добби пришел, господин хозяин, сэр, — чудной домовик согнулся в почтительном поклоне.

— Добби, быстро принеси сюда омут памяти из моего кабинета. Осторожно принеси.

Хлопок, еще один, и вот на столе стоит чаша омута памяти.

— Драко! Слей воспоминание о прощании с Крэббом в омут.

— Да, отец, — и повинуясь движениям отцовской палочки, он стал выпускать наружу нить воспоминаний.

Полученную полуминутную сцену Люциус смотрел около получаса. Наконец он вынырнул из омута и недовольным взглядом посмотрел на сына, который так и не отважился его покинуть. Да и любопытно младшему было. Фразу, что "любопытство хоть и неискоренимо, но зато наказуемо", Драко вспомнил только тогда, когда увидел выражение лица своего отца, поднявшего голову от омута памяти. Но было уже слишком поздно. Впрочем, убеги он куда подальше, ничего бы это не изменило.

— Очень плохо, наследник Малфой. Я подберу тебе на лето наставника, который научит читать выражения лиц. А пока готовься вспомнить и слить все воспоминания о Крэббе. Твои сообщения из Хогвартса я теперь вынужден признать недостаточно достоверными!

— А что…

— Ступай к себе в покои.

— А кто такой этот Реддл?

— Я тебе вроде бы приказал идти? И все забудь!

— Но отец…

— Что вам не ясно, наследник Малфой, в приказе главы рода? — холодно спросил Малфой-старший.

— Прошу прощения, лорд Малфой. Я уже ухожу.

Нареченный лордом Малфоем в этот момент на своего сына уже внимания не обращал. Какой тут сын, если мир в очередной раз встал с ног на голову? Вопросы множились, как мурлокомли на участке у нерадивого садовода.

"Крэбб не мог так пошутить! Если он знает истинное имя Лорда, которое тот всеми силами как старался забыть сам, так и заставлял это сделать соратников, то он отлично понимает, с чем играет. Если, или когда, вернется Волдеморт, то за такую тупую шутку клоуна, как грязную перчатку, вывернут наизнанку. Буквально! Но он делает это. Почему? Значит ли это, что Крэбб на самом деле не общался с Лордом, а информацию получил от того же Дамблдора? Или, наоборот, все же общался? Если да — то где произошла встреча? И почему он остался после всего сказанного на том межфакультетском школьном собрании в живых? Или это было только после? Не важно, Лорд мощнейший легилимент, обязательно увидел бы все. Или же, то, что было после, все изменения в поведении — как раз и есть следствие встречи? То есть встреча произошла в сентябре прошлого года? И все это — новая позиция Волдеморта? Почему тогда ее не довели до сведения остальных? Ведь если Лорд общался с Крэббом-младшим, то мог пообщаться и со старшим, да и вообще с кем угодно. Но не пообщался. Пообщался с Крэббом. Значит ли это, что их, старых соратников, уже… заочно списали? Или же… Нужно срочно получить объяснения! Конечно, некрасиво так делать, но… чуть спишу им долг".

— Добби! Срочно аппарируй к Винсенту Логану Крэббу! И тащи его сюда.

— Хозяин! Добби не может! Добби не знает…

— Мордред! Тогда к его отцу, Логану Ричарду Крэббу в его мэнор!

Ничего нового Крэбб-старший, который по-нормальному уже почти год не видел своего сына, сообщить Малфою не смог. Ожидаемо, совы ни от Драко, ни от Люциуса, ни даже от него самого до адресата не долетали, возвращаясь с нераспечатанными письмами. Срочный обряд магии крови в заклинательном зале Малфой-мэнора четко дал понять, что Крэбб-младший жив, но не смог даже приблизительно указать направление поиска.

Опять вызвали Драко. Опять подробного его расспросили. Опять яснее не стало.

— Похитили? — высказывал предположение Логан.

"Или уехал по приказу сам?" — мысленно дополнил веер возможностей Люциус.

— Почему тогда никаких требований не пришло?

"А что с тебя взять?"

— Раз не получается найти по крови, то похитители — не только опасные, но и серьезные.

"Мог такую защиту наложить Волдеморт? Наверное, мог. Но ограничивается ли круг тех, кто мог бы наложить такую защиту одним лишь Темным Лордом? Нет".

— Что мы можем сделать? — закончив рассуждать, спросил Крэбб у Малфоя.

— Увы, ничего. Только ждать. Тем более, судя по словам Драко, твой сын спешил куда-то по своей воле.

— Империо?

— Не похоже.

— Ну, появись мне только дома! — сквозь стиснутые зубы прорычал Крэбб и треснул плотно сжатым кулаком по столу.

— Репаро, — починил развалившийся столик Малфой. — Может, для успокоения?.. — и по щелчку пальцев правильно выдрессированный домовик выставляет на пострадавшую столешницу бутылку и бокалы.

Напоив и отпустив Логана, Малфой задумался над тем, что ему теперь делать. Возмущение Логана он полностью разделял. Ох, как много бы отдал Люциус за то, чтобы сейчас перед ним оказался Винсент! И круцио его, круцио за доставленные проблемы! Но увы, чего нет, того нет. Лорд тяжело вздохнул, встал и, пошатываясь — пил Крэбб, особенно дорогого огневиски в гостях, не просто много, а будто бы у него вместо глотки был бездонный мешок — пошел в свой кабинет. Там он попросил отодвинуться волшебный портрет основателя рода. Капнул кровью на замок, открыл сейф и достал оттуда небольшую книжечку в темном переплете. Как бы там ни было, но Лорд Волдеморт, отдавая своему верному последователю этот предмет, оставил четкие и недвусмысленные указания. Одно из них гласило: "В случае получения кодовой фразы "передай привет от Марволо Реддла" этот дневник следует поместить в здание (мэнор, дом, владение) с максимальным количеством неопытных или слабых магов!"

— А где больше молодых магов, чем в Хогвартсе? — задал вслух сам себе вопрос Люциус и сам же на него ответил: — Нигде. Но самому вносить или передавать с Драко слишком опасно. Лорд тогда намекнул, что дневник будет небезопасен для своего владельца. Значит, в Хог его отвезет кто-то другой. Лучше всего кто-нибудь "светлый". Да хоть Поттер! То, что ради этого мне придется извернуться так, как я никогда со времен судов 81-ых не изворачивался, совершенно не важно. Да хоть в вульгарную драку полезу, но дневник подброшу! Вот так-то вот, Добби. Это будет очень интересный год в Хогвартсе, — задумчиво произнес Малфой, и тут же пришел в себя, уставившись на замершего перед ним неизвестно когда появившегося и сколько услышавшего домовика. — Мордред! Добби?! Что ты здесь делаешь? Все забудь, что здесь видел и слышал, и пшел прочь!

Глава 1. Снова в школу, или Где отдохнуть после отпуска

Новый учебный год начался для меня с прибытия тридцать первого августа в Лондон. Подумав, я все же решил провести еще одну ночь в гильдейской гостинице. Куда я на ночь глядя отправлюсь в совершенно неизвестной мне Англии?

Межконтинентальный портал финишной точкой имел специальный зал в Министерстве магии. Присутствующие тут авроры (в качестве первой линии обороны на всякий неприятный случай) проверили мой багаж и мою палочку, после чего пропустили по короткому коридору до камина. Здесь я взял немного дымолетного порошка и со словами: "Косая аллея" — отправился в магический мир Англии.

Как хорошо, что все лавки уже давным-давно, как бы не столетиями, приспособились к предшкольному ажиотажу конца августа. После перемещения на торговую улицу мне достаточно было упасть на хвост ближайшему знакомому старшекурснику или выпускнику Хаффлпаффа и просто повторять за ними их путь по магазинам. А там хватало сказать магическую фразу: "Хогвартс, второй курс", чтобы получить весь требующийся комплект товаров. Конечно, по незнанию я где-то наверняка переплатил лишний сикль или пару-тройку кнатов, но сейчас для меня это было некритично.

Помня мучения прошлого года, я очень обильно закупился сладостями. А также кое-какими реагентами. Десять мерных порций мандрагоры, например, стоили почти как волшебная палочка, но я не собирался позволить кому-нибудь, тем более, не дай Бог, себе лежать в Больничном крыле подобно статуе.

Приключений мне летом хватило с лихвой, так что после шопинга я сразу же отправился в "Дырявый котел". По слухам, там всегда можно было снять комнату на ночь. Что-то — наверное, та часть тела, которая сразу ниже талии — подсказывало мне, что появиться сейчас дома будет огромной ошибкой. По сути, ничем-то я не отличался от моего нового лучшего друга Гильермо. Точно так же, как и он, я сбежал из дома, не предупредив родителя. Который, к тому же, судя по воспоминаниям Винса, весьма черств и суров. Но, увы, ничего тут не поделать. Слишком рано мне появляться на глаза Крэббу. Короткая встреча в плане маскировки это одно, а вот длительное погружение в как бы знакомую с детства среду проживания — совсем другое. Остается только прятаться в Хогвартсе, а потом списать проявившиеся изменения на два года взросления без пригляда отца.

Подтверждение правильности принятого решения я получил практически сразу. Уже к вечеру моя и так небольшая комната была завалена датированными июнем месяцем письмами от Крэбба-старшего и Малфоя-младшего, которые требовали немедленного явления блудного сына/телохранителя пред грозные очи начальства. Все эти письма изрядно согрели меня… сгорая одно за другим в камине. Впрочем, не вся корреспонденция отправлялась увеличивать энтропию вселенной. Были и любопытные письма. Так, мне в среднем по паре раз написали все одноклассники с Хаффлпаффа, по разу — однокурсники со Слизерина (не считая Малфоя), и, отдельно, пять раз Трейси Дэвис. Надеюсь, в будущем это не станет проблемой.

Ночь прошла спокойно. Утром я, помня про грядущий очень поздний ужин, плотно позавтракал, оделся как маггл и по каминной сети отправился на вокзал Кингс-Кросс. Там я вышел через фальшивую колонну в маггловский Лондон, сполна насладился суетой вокзала, осознал на примере маскировки магов под магглов истинное качество преподавания в Хогвартсе, а также съел пару пирожков, запасливо прихваченных у Тома из его "Дырявого котла".

Почему я не занял место в купе, в котором кучковались едущие в Хогвартс "барсуки"? Мне нужно было проверить, идет ли канон своим чередом. Если идет, то меня ждет интересное представление. И действительно, спрятавшись за колонной, я смог насладиться хорошо поставленной сценкой. Режиссерами выступал редкий дуэт из сумасшедшего домового эльфа и безалаберного мага. Ровно без одной минуты одиннадцать полунищее рыжее семейство плюс один пристяжной наследник крупного состояния, пыхтя так, что Хогвартс-экспресс должен был сойти с рельс от зависти, стали таранить колонну перехода.

Нет, я, конечно, все понимаю: парней Молли Уизли нарожала аж шестерых, а дочурка только одна и поэтому самая любимая, но все же проконтролировать переход детей стоило бы. Я говорю о том, что на всякий случай ей нужно было идти после всех, а не вслед за единственной дочкой. А не сделав по уму, хотя бы точно помнить количество уезжающих. Но здравый смысл и Уизли — словно параллельные прямые в евклидовом пространстве, так что я с облегчением пронаблюдал, как Шестой и Поттер безрезультатно "убиваются ап стену" и после короткого разговора бегом уносятся прочь. Отдел обливиаторов сегодня ждет хлопотный денек.

Проход починили лишь спустя два часа. В этом я не видел такой уж большой странности: поезд уже, в буквальном смысле этого выражения, ушел, то есть, читай, новых пассажиров нет и еще долго не будет. А выходить обратно к магглам никому из волшебников в этот раз не потребовалось. Значит, обнаружить неисправность могли только чисто случайно, что соответственно сказывалось на времени определения факта поломки.

Зайдя на платформу, я нашел первого попавшегося мага-железнодорожника (звучит-то как!) и пожаловался ему на свою судьбу. Удивления у него моя непунктуальность не вызвала никакого, из чего я отчетливо понял, что мистер Крэбб-младший далеко не первый опоздавший на поезд.

— И что мне теперь делать?

— Воспользуйся "Ночным рыцарем".

— А что это такое?

— Это волшебная карета. Чтобы его вызвать, следует уронить палочку на землю, при этом желая увидеть средство передвижения в форме маггловского автобуса. Помни, что лучше всего его вызывать из не наблюдаемой магглами подворотни.

Конечно, про "Ночного рыцаря" я помнил из канона, но способ его вызова мне был в точности неизвестен. Не вошедшее в фильмы и канон дополнение про сопровождение действия желанием и воображением, как это повсеместно при колдовстве, оказалось вполне логичным. А то что же это: палочку уронил дома — и автобус разорвал здание изнутри?

Что ж, что время-то тянуть? Я вышел в маггловскую часть Лондона, побродил немного и нашел темный тупик. Уронил палочку на асфальт. Долго ждать не потребовалось. Громкий хлопок аппарации и передо мной открылась дверь трехэтажного автобуса.

— Добро пожаловать в автобус для магов и волшебниц, попавших в беду!

— До Хогвартса добросите?

— Ну, добросить не добросим, а подвезти подвезем. До Хогсмида. Двадцать восемь галеонов…

— Двадцать галеонов? Да вы с ума сошли! — ошизел я от такой суммы. Сразу стало понятно, почему даже такие, как Малфой, старались успеть на поезд. Хотя что им проблем с "успеть" — вошел в камин и оказался на платформе.

— Еще три сикля, если хочешь чашечку шоколада. Едешь?

— Да!

— Тогда гони монеты!

Я залез внутрь автобуса, раскрыл свой сундук, достал кошелек и отсчитал требуемые галеоны.

— В следующий раз полечу маггловским самолетом, — буркнул я. — Дешевле выйдет.

— Как будет угодно, а пока, держись! Сейчас всех опоздавших студентов соберем — и в Хогсмид! Будешь там через час!

— Не-е-ет!!!

Целый час я проклинал свое любопытство таким кривым способом проверить канон! Можно же было узнать потом! Спросить! Не лезть самому! Да лучше бы я даже полетел вместе с Уизли и Поттером на машине в объятья Дракучей Ивы. А уж как я пожалел о плотном завтраке! Несколько туалетных кабин на втором этаже в "Ночном рыцаре" — великое озарение мага-конструктора! Или ему просто надоели жалобы пассажиров про заблеванный салон? Короче говоря, в канонных "О! Наконец-то я на твёрдой земле!" была великая сермяжная правда. Я и сам что-то похожее произнес, если пропустить лютый, на радость другим школьникам, мат на трех языках, выплеснувшийся из меня после покидания этой шайтан-арбы. Почему на трех? А вы как думали, с чего начинается языковая практика в чисто мужском коллективе, да еще в походе?

До праздничного пира, на котором происходит Распределение, я уже успел проголодаться. Вот она — теория относительности в действии. Утром был хороший аппетит, днем я думал, что на еду в ближайшую неделю больше не посмотрю, а к вечеру уже опять утроба просит "Жрать!". Точно, "брюхо добра не помнит", но оказывается, оно еще и зло легко забывает.

В борьбе с голодом, сидя за пустым столом в Большом зале в ожидании первокурсников, я вспоминал канон и опять впадал в ересь счисления. Инженерная профдеформация прошлой жизни. Итак, от Лондона до Хогвартса по прямой больше шестисот километров. Вряд ли для магического паровоза проложена отдельная, абсолютно прямая ветка рельс, так что накинем на это число еще процентов десять-двадцать. Поезд отправляется с вокзала Кингс-Кросс утром, а приходит к вечеру. Время в пути порядка девяти часов. Хм. Не помню, какая была скорость у паровозов, зато по фильму "Назад в будущее" число восемьдесят в час — это очень круто. Миль в час. Для тысяча восемьсот бородатого года. Вроде все совпадает: расчетные средние восемьдесят восемь километров в час — это вполне возможно для паровоза начала двадцатого века, да еще улучшенного магией. Нет, понятно, что сейчас некоторые поезда ходят с такой скоростью, с которой раньше самолеты летали, но для паровоза это очень неплохой результат. Кстати, про летают. Надо отдать должное Шестому. Выдержать, да еще с непривычки, такую дальнюю дорогу за рулем — это достойно уважения. Или он просто особо не заморачивался, и машина летела сама по себе?

Праздничный пир, в отличие от канона с его семью вечера, начинается в девять. Тут книга слегка ошибается. Ну, оно и понятно: прибывают на станцию все затемно, а в Шотландии первого сентября темнеет около восьми. Сразу становится понятен и голод, и усталость детей от долгой дороги, и то, что на следующий день все такие вялые и не выспавшиеся.

Наконец ввели первокурсников, и я смог с неподдельным интересом пронаблюдать процесс распределения. Со стороны и своими глазами, а не по памяти Винстента. Результаты сортировки меня абсолютно не волновали, так как у меня не было прикладного интереса ни к одному из студентов. Пока, во всяком случае, не было. Разве что я с любопытством и некоторой настороженностью посмотрел на нескладную худенькую блондиночку, отправившуюся на факультет к Флитвику, и оценивающе — на седьмую из Уизли. Обычная, ничем не примечательная девчонка. Но это тоже пока.

Всего в этом году на Хаффлпафф было распределено десять учеников: шесть девочек и четыре мальчика. А у меня появились серьезные вопросы к Распределяющей Шляпе, то есть к Хогвартсу. Ну не может быть такого, чтобы из года в год все поступающие дети имели такой набор склонностей и стремлений, чтобы численно равномерно быть распределенными между четырьмя факультетами. Нет, я из канона помню, что Шляпа может уговорить, а может принудительно направить, но вот так вот строго… Это необъяснимо, но это есть. А раз это есть, значит, для чего-то это нужно. Кстати, у нас, как и в прошлом году, опять изначальное неравенство полов. Это что, этакий бонус парням на будущее? Или намек для девочек, чтобы искали себе парня не среди своих?

После пира весь факультет дружно отправился в свои подземелья. Войдя в общую комнату, Габриэль Труман рассадил первокурсников на заранее приготовленные места вокруг чайного столика по центру и начал свою приветственную речь:

— Поздравляем! Я — староста Габриэль Труман и я рад приветствовать вас на факультете Хаффлпафф. Наш герб — барсук, животное, которое часто недооценивают, так как он живет спокойно до тех пор, пока его не трогают. Однако, если надо, барсук может дать отпор животным и намного крупнее самого себя!

"А зачем при этом так выразительно смотреть на меня, а?" — подумал я, поймав взгляды старосты и факультетских лидеров. Тем временем Труман продолжал:

— Ученики Хаффлпаффа надежные и верные. Мы не болтаем по пустякам, но поддержим вас в трудной ситуации. Мы будем защищать себя, наших друзей и семьи от кого бы то ни было. Нас не пугает никто. Наш факультет выпускает наименьшее количество темных волшебников…

Я тяжело вздохнул. "Голова-голова, что же ты со мной делаешь?!" Но, посмотрев на красные носы и зареванные глаза нового пополнения, я вздохнул и пошел к себе в комнату. Чертовы спиногрызы! Откуда во мне такое? Родительский инстинкт, что ли, с прошлой жизни прорезался? "Ладно, не жмоться, Винс, тебе за это воздастся сторицей!" — уговорил я внутреннюю жабу. Открыв сундук — личные вещи эльфы уже принесли и сложили, — я достал свои углеводные богатства. Свернув из чистого листа пергамента кулек, я с тяжким вздохом отсыпал из каждого пакета понемногу и понес получившийся набор "Мечта зубного врача" в гостиную.

— Седрик! — тихонько ткнул я в бок Диггори и протянул ему кулек. — К чаю на стол.

Кто-то скажет, что это глупо и не так уж действенно, ведь дети только что из-за стола? Может быть, и так, может быть… Но вот сбивать детей в дружную группу и формировать мировоззрение при стрессе — очень даже неплохая задумка. В итоге дети на уровне импринтинга получат установку вроде "там — плакали, а здесь — тепло, хорошо и сладким угощают!".

Лежа на кровати, по уже устоявшейся практике в первые дни учебы я намечал себе цели и высоты, которые следует взять в этом году, а также подводил итоги года прошедшего.

Итак. Что получилось хорошо, что достигнуто из намеченного ранее?

Первое. Я все же жив и я маг! Без комментариев.

Второе. В противостоянии Дамби-Томми я пока всем заинтересованным сторонам постарался показать себя независимым и держащим строгий нейтралитет. Про директора объяснять не надо, а у Волди есть только две категории: либо ты его раб, либо — враг. Так что тут обещанный вассалитет — это по его меркам великий дар и безбрежная свобода. Да, чужую независимость игроки таких масштабов вряд ли допускают "за просто так". Мне, скорее всего, придется заплатить или отработать, но это вменяемая цена за приз такой ценности.

Третье: получен определенный авторитет среди школьников и взрослых.

Четвертое: на каникулах получилось заработать определенную сумму денег, которой хватит на некрупные расходы.

Теперь ошибки, промахи и недоработки. Побежали.

Номер раз. За существование и сущность мага пришлось заплатить получением гейсов от Основателей.

Номер два. За лето я так и не позанимался нормально учебой. Не попробовал варить зелья, не поучился ритуалистике, не начал читать книги по магии крови или некромантии. Полученные в гильдейской экспедиции знания хоть и интересны, но крайне отрывочны и не систематичны.

Номер три. Полученный авторитет достигнут достаточно неприятными внешне методами. Слишком броско, непосредственные действия имеют неоднозначную моральную оценку. Наладить отношения с Гриффиндором будет тяжело. Не невозможно, нет, но очень трудно.

Номер четыре. Что делать с полученным проклятием? И с еще тремя неизвестными мне гейсами? И на что по уму потратить последнее желание?

Номер пять. Из-за поспешного побега мне теперь надо как-то спрятаться от разгневанного папаши. И одними своими силами я тут не отделаюсь.

Так. Теперь разберем, какие планы у меня на этот год?

Во-первых, этот год и следующий — это последние спокойные годы, которые можно потратить на плотное врастание в факультетские дела, с последующей возможной претензией на лидерство. Да, спокойствие, конечно, весьма и весьма относительное, но все же "наследник Слизерина" и "ужасный Блэк и дементоры", как позже поймут дети, опасности опосредованные и ни в какое сравнение не идут с нервотрепкой Турнира Трех Волшебников и смертью участника, с мисс-или-миссис-хрен-ее-знает-Амбридж и ее дружиной-указами, с Пожирателями в качестве учителей и гражданской войной.

Во-вторых, следует заняться, наконец, изучением некромантии и магии крови. Как показала практика, даже если не задаваться целью создания собственной нежити, вопрос уничтожения чужой может встать очень остро. Нет, не только некроманты уничтожают нежить, но… Это как сравнить питекантропа и работника автосервиса. Да, и тот и другой могут сломать машину, но затраченные ими силы будут различаться на порядки. Где один будет тупо бить дубьем до тех пор, пока не сломает всё и вся, другой просто перережет пару проводов под капотом: а результат одинаковый — машина не едет. Сил-то у меня кот наплакал, сам Мерлин велел брать знанием и качеством.

В-третьих, поправить отношения с Гриффиндором. Особая дружба мне не нужна, но ровные, невраждебные отношения очень желательны. Особенно с "Золотым трио". Канон каноном, а вдруг они меня запишут в Наследники? Или директор решит их на мне поднатаскать? Осадочек-то на всю дальнейшую жизнь останется. И у меня даже есть уже идея, как попробовать сломать образовавшийся ледок. Посмотрим, получится ли договориться с "разумом" трио? Ведь с "кулаками" мне мира уже не светит никак и никогда.

В-четвертых, пока есть возможность, нужно научиться кое-чему полезному у… преподавателя ЗОТИ. Да, Гилдерой Локхарт персонаж весьма и весьма специфический. Хвастлив, нарциссичен, до крайности ревнив к чужой славе, посредственен как волшебник, а как человек — давно прогнил. Но, как говаривал уважаемый герр Николаи, "нет отбросов — есть кадры". Говорил он это, правда, про разведку, но и до него, и после него существовало множество максим с подобным смыслом: от религиозных текстов до книг по теории управления. Поэтому и у Локхарта есть чему поучиться. Особенно мне. Нет, не способу посылать самому себе сотни валентинок или умению обаять улыбкой и прической (у меня банально нет смазливой физиономии и стольких волос). Но вот пару-тройку уроков теории и практики использования заклинания Обливиэйт у него грех не взять. Пригодится.

В-пятых, нужно попросить мадам Спраут как-то оградить меня от общения с родителем. Пусть хоть директора подключит, хоть сама Крэбба грох… э-э-э нет. Этого не надо! Логан Крэбб пусть живет. Короче — нужно решить этот вопрос. Потянуть время хотя бы до рождественских каникул, готовя оправдательную речь и задницу под розги. Вот с этого, пока не стало слишком поздно, и следует начать учебный год.

"Ну что же. Планы вчерне набросаны, а теперь — спать!" — и, повинуясь собственной команде, незаметно для себя я крепко заснул.

Глава 2. Общественная нагрузка для массовика-затейника

Жизнь меня ничему не учит. Видимо, судьба у меня такая — постоянно наступать на одни и те же грабли. Не знаю, что там разглядели во мне Кристина Эндрюс и Габриэль Труман — старосты Хаффлпаффа нынешние, а также Седрик Диггори, в чем ни у кого не было никаких сомнений — староста будущий, но на меня навесили помощь первокурсникам. Вот нафига, спрашивается, я сделал тот широкий жест?

Аргументируя тем, что я имею соответствующие знания и склад характера, чтобы защитить первокурсников, меня подрядили водить их в течение первого месяца на утренние занятия из общежития, забирать с последнего урока на обед и вести с обеда в гостиную Хаффлпаффа. Хорошо еще, читать вводные лекции не заставили.

— Неужели тебе не жалко малышей? — давила на жалость Кристина.

— А то, что я как бы всего на год их старше, это не учитывается?

— Ну, ты, как и я, уже достаточно взрослый, чтобы постоять перед старшими не только за себя, но и за младших! — Труман, оказывается, тот еще нестандартный хаффлпаффец. На третьем курсе вызвать на дуэль старосту Рейвенкло (читай, ученика как минимум на два года старше) это круто даже для записных драчунов-гриффиндорцев.

— А если я не успею на занятия из-за этого?

— Наш декан подпишет тебе разрешение опаздывать на первые уроки, — тут же быстро ответил Труман. — Тем более, она что-то говорила о твоей просьбе насчет встречи с родителями. Как я ее понял, ты сможешь с ними встретиться, когда пожелаешь.

Обложили. Все-то у них схвачено.

— Ну пожалуйста, — кокетливо канючила Криста.

— За твой поцелуй! — вот отвяжись теперь. Лучше пусть староста по-девчоночьи обидится, чем на меня повесят ответственность за кучу спиногрызов. А с мадам Спраут я все равно как-нибудь договорюсь.

— Что-о-о? — возмутился Труман. Впрочем, Седрик, внимательно взглянув на меня, лишь усмехнулся и незаметно подмигнул. Мою игру он разгадал на раз.

— Хорошо.

— Да-а-а?! — настала моя очередь почти матерно удивляться. Если при этом я выглядел так же, как и Труман: с выпученными глазами и открытым ртом, то это было невероятно позорное поражение.

— Конечно, тебе еще рановато о таком задумываться, но если это твоя цена… Ах, — манерно вздохнула Эндрюс, довольная произведенным на окружающих парней впечатлением, — чего только не сделаешь ради родного факультета, — и тихонько погладила руку Габриэля. Артистка. А я — идиот! Неправильно просчитал ее. Она уже достаточно взрослая, чтобы совсем по-другому смотреть на многие вещи.

— Хорошо. Мы согласны, — подтвердил заключение договора второй староста. — Но только, чур не лениться!

— Э… Э… — только и мог блеять я, пока старосты разбегались по своим делам. Проходящий мимо Диггори сочувственно похлопал меня по плечу. Дескать: "не обижайся, женщины — они такие!"

"Какой позор. Меня сделали детишки. Деградация до уровня двенадцатилетки налицо!" — подумал я и пошел радовать младшеклассников, что у них появился личный цербер.

Как бы там ни было, но свою работу я привык всегда делать хорошо. Может, Хаффлпафф — это действительно мое призвание? Не прошло и пары недель, как мои первокурсники отлично могли ориентироваться в общепосещаемых местах Хогвартса, знали основы английского магического этикета и несколько матерных слов по-русски и по-испански. Это, увы, получилось как-то само. Дети всегда впитывают плохое быстрее и лучше, чем полезное.

Услышав однажды от своих любимых детишек похабную ругань, мадам Спраут устроила им сеанс быстрого и эффективного дознания, а потом страшный разнос "коллеге-учителю". Ее, как и меня, ничуть не успокоили слова находчивых детишек: "Всё равно никто ничего не понимает!"

Не могла она не поинтересоваться и источником моих знаний. Пришлось ей по секрету в общих чертах рассказать о своих летних приключениях. И даже показать в омуте памяти Древо Туата Де Дананн.

Смотрела она на него недолго. Потом с тяжелым ностальгирующим вздохом отошла от омута памяти и сказала:

— Оно все такое же прекрасное… — и глядя на мою отвисшую челюсть, весело мне подмигнула. — Да, да. Я не всегда была такой затворницей, как, к примеру, Макгонагалл, дальше своей Шотландии не выезжавшая никогда.

Оказывается, ярая фанатка всего, что растет, в молодости Помона изрядно поколесила по миру. Но не ради приключений или денег, а ради своих любимых растений. Была у нее мечта отделить росточек Древа, чтобы разобраться, как можно вырастить такое чудо и где потом его можно будет применить. Но увы! Как и всех остальных магов до и после, Древо ее к себе не подпустило.

В качестве наказания за прокол мне было поставлено в обязанность очень подробно рассказать всем желающим и не желающим (на Хаффлпаффе) об этом самом Древе, как о примере недостижимой для нынешних магов высоты в искусстве гербологии. А то многие дети слишком презрительно относятся к занятию "копаться в земле как магглы", не понимая всей его полезности и открываемых перспектив. Для поднятия моего авторитета и их настроения довеском пошли пересказываемые мною байки магов-поисковиков. Судя по загоревшимся глазам многих даже не самых мелких учеников и учениц, рассказчиком я оказался талантливым. Похоже, на следующие летние каникулы многие родители не досчитаются своих чад. А мне, судя по всему, весь следующий год нужно будет возносить осанну дементорам и Блэку, которые своим появлением возле школы отвадят от моей тушки благодарных языкастому вербовщику родителей. Интересно, а Гильдия за каждую новую душу процент, часом, не отстегивает?

Как бы там ни было, но к омуту памяти, как и после моей встречи с Основателями, опять началось настоящее паломничество. Правда, на этот раз остальные факультеты об этом внутрехаффлпаффском ажиотаже ничего не узнали. Когда им это было надо, хаффлпаффцы не хуже слизеринцев умели "не понимать".

В качестве благодарности за кино меня допустили до детской библиотеки факультета. Помню, еще в свой первый день на Хаффлпаффе я удивился хобби Диггори. Как оказалось, принимая самый большой процент магглорожденных и полукровок, Хаффлпафф оказался сильно заражен интересом к маггловской литературе. Нет, магглам никто и никогда здесь не завидовал, однако хаффлпаффцы с удовольствием читали их приключенческие книжки. Естественно, не научную фантастику, а скорее фэнтези или классические исторические романы про древнюю или средневековую эпохи. Чтобы маггловская зараза не разъела детям мозг окончательно, изначально и по сии времена действовало железобетонное правило: принес одну (новую) книгу — можешь взять другую. Хочешь взять следующую — принеси еще одну.

Понятно, что с таким законом пополнение библиотеки шло хоть и очень медленным темпом, но все же шло. Самые хитрые это правило обходили, делая тайком магические копии. Но, например, увидеть маггловскую художественную литературу в гостиной того же Слизерина вряд ли было вообще возможно — по сундукам, конечно никто не лазил и не проверял — так что лучше что-то, чем ничего…

За мои рассказы меня премировали одной книгой "на почитать". Я, к всеобщему удивлению, сопровождаемому шепотом "чистокровный, что с него взять", пока отказался. Глупые! Раз это книги, причем, раз это внесенные в стены Хогвартса книги, то их копия обязательно уже есть в библиотеке Выручай-комнаты. Но за идею спасибо. Никогда бы не догадался использовать магическую библиотеку Основателей таким извращенным образом. Ровену Рейвенкло бы удар хватил...

В результате, с учетом общественной деятельности, мой распорядок дня теперь выглядел следующим образом. Ранний подъем. Умывание. Выкуривание из их комфортных норок первокурсников и, с помощью милашки Сьюзен, первокурсниц (в девичьи спальни никто мне доступа не давал и даже в принципе давать не собирался). Далее выгуливание и кормление домашних животных… ой! то есть, я хотел сказать, сопровождение первоклашек на завтрак и с завтрака на занятие. Быстрый бег до своего класса (не все преподаватели толерантно относились к опозданиям, даже прикрытым деканом Спраут). Учеба, учеба, учеба. Бег с учебы. Встреча с первоклассниками около кабинета с их последним уроком и сопровождение на обед. Конвоирование наевшихся первачков до гостиной факультета и либо самоподготовка, либо отработка. Сопровождение на ужин и с ужина. Отработки, вечерний чай, сон. Посидеть и спокойно почитать в Выручай-комнате я мог только по выходным.

Отработки. Их администрация школы ни прощать, ни забывать не собиралась. Тем более, в начале года. Время это для должности завхоза время и весьма горячее, поэтому речи про смягчения отработок Филч больше не заводил. Надеюсь, только пока. Однако, так как трудился я упорно и честно, относился он ко мне лучше, чем к другим детям. Всем вместе взятым другим детям. Поэтому на текущий момент я был, пожалуй, самым информированным о запасах человеком (после самого завхоза, директора и профессоров, и то не всех), владеющим сведениями о расположении, внутреннем состоянии, функционировании и заполненности важнейших складских помещений замка Хогвартс.

Время шло. Закончилась горячка начала года, и я смог подвести первые важные для себя итоги.

Во-первых, меня полностью устраивали отношения со своим факультетом. Если в прошлом году на дни рождения меня как-то не очень сильно приглашали, а я, видя веселые праздничные застолья, делал вид, что ничего не замечаю (и пропустил даже свой здешний день рождения), то теперь я стал полностью своим. Меня любили первоклассники (была пара-тройка случаев с особо борзыми первокурсниками-слизеринцами и гриффиндорцами, поставленными мною на место), меня уважали старшекурсники и за прошлогоднюю историю, и за проявленные истинно хаффлпаффские черты характера. Мое поведение и мировоззрение вполне, пусть и не без некоторых нюансов, устроили родителей учащихся, поэтому запрета на общение со мной никто из детей не получил. В итоге не приглашать меня на праздники стало как-то совсем не комильфо.

Семьдесят студентов на факультете — это в среднем по пять-шесть дней рождения в месяц. Шесть дней рождения в месяц — это один-два в неделю. Отмечать так часто было совершенно невозможно: вредно для учебы, дорого и, самое главное, терялся сам смысл праздника. Поэтому, обычно, каждый курс праздновал дни рождения своих негромко в узком кругу, а один общий факультетский праздник проводился раз в два-три месяца. С подарками тоже было интересно. Из-за того, что на Хаффлпаффе был максимальный среди факультетов Хогвартса разброс по уровню жизни родителей (от богатейших влиятельных истинно чистокровных до сирот-магглорожденных на обучении за счет Министерства), подарки дарить было не принято. Нет, не запрещалось, но не рекомендовалось. А то один подарит подарок ценой в десяток галеонов, а другой — в полкната. Какая дружба после этого?

Во-вторых, совершенно внезапно я обнаружил, что прошлогодние мантии стали мне коротки и свободны. Часть жира из меня вытопило солнце Долины Царей, часть я оставил, лежа в гильдейском госпитале. Но откуда у меня появились лишние три сантиметра роста? И как теперь быть с моими планами на участие в пустынной охоте следующим летом? Надо, на всякий случай, побольше есть и поменьше двигаться. Угу. Как только объяснить это Филчу? Более того, вслед за телом и лицо стало претерпевать изменения. Теперь я уже смотрелся не братом-близнецом Колобка, а только родным. Впрочем, отец этого тела выглядел вполне прилично, так что, скорее всего, это просто пошли нормальные возрастные изменения.

В-третьих, я до сих пор не встречался ни с Малфоем, ни с Крэббом, хотя, вкратце, о своих летних приключениях надутому Драко все же рассказал.

Ну и самое главное, я смог все же подобрать ключик к Локхарту!

Дело было так. Однажды вечером я отпросился с отработки у Филча. Сделать это было достаточно просто. В тот день за "магическую дуэль" (как это выспренно назвали участники, а если назвать честно и по-простому — за банальную драку на волшебных палочках в коридоре замка) на воспитание к завхозу отправили сразу восемь человек — пятерых гриффиндорцев и троих слизеринцев. У Филча не было работы даже для одного меня, не то что для восьми здоровых лбов, поэтому он поступил так, как обычно поступал в таких случаях. Разлив в нижних коридорах пару ведер грязной воды, он приказал магам сдать палочки и, вооружив нарушителей продвинутым инструментом модели "тряпка-энд-швабра", дал задание сделать чисто. Резкое повелительное движение рукой в мою сторону, и я, после вопросительно поднятых бровей и легкого утвердительного кивка завхоза, растворился в полутьме коридоров замка.

Гилдерой в этот вечер, как обычно, сидел в своих покоях за кабинетом ЗОТИ и был занят невероятно важным делом: он читал и подписывал письма поклонниц.

— Профессор Локхарт?

— Да, мальчик?

— У меня есть к вам один вопрос.

— Тебе что-то непонятно из моих книг? Я с радостью отвечу на твои вопросы, но на уроках. А сейчас, извини. Тяжкое бремя славы. Мне нужно ответить на письма почитательниц моего несравненного таланта…

— Нет, что вы. Я хочу научиться у вас другому.

— Подвигам? Ох-хо-хо! Многие хотят совершать подвиги, но далеко не каждый может. — Гилдерой принял важную позу и продолжил: — Я свой первый подвиг совершил, когда мне было всего… — Локхарта понесло. Увы, этот словесный понос мне пришлось смиренно выслушать. Спустя полчаса слегка выдохшийся профессор закончил: — Вот так вот я победил троих горных троллей. Простым камешком размером с детский кулачок! — Приняв мой малость остекленелый взгляд за высшую форму восхищения и печали, что такие высоты не для всех достижимы, он решил немного подсластить мне пилюлю: — Не волнуйся. Не такие подвиги, помельче, но совершить может каждый!

Очнувшись от только что придуманного третьего по счету способа спрятать расчлененное тело профессора в Хогвартсе не используя магию, я вернулся на грешную землю.

— Нет, простите, профессор. Я, как бы, немного другое имел в виду. Я не такой фотогеничный как вы, так что из меня не выйдет хорошего героя.

— О, так ты хочешь научиться писать книги так же гениально, как я? Это тоже очень и очень непросто. В своих долгих странствиях, между совершениями подвигов, темными ночами при свете обычного люмоса я постигал тяжелое ремесло…

"Так, — погрузился я в мечты. — Способ номер четыре. Под предлогом найденных сокровищ Слизерина заманить Локхарта в туалет Плаксы и…"

— …И вот так я спас ведьму от пятидесяти маггловских боевых железных животных-канистр, просто проткнув палочкой в них по маленькой дырочке! — "Танков, идиот! — мысленно от всей этой чуши я бился головой об парту. — Танков! А не канистр!" — А дальше я…

— Простите, профессор. И не этому тоже. У меня с обычным-то письмом проблемы.

— М-м-м. Тогда что именно ты хочешь?

Как там, в далеком советском детстве, звучала (с отличным, кстати, музыкальным оформлением) песенка "борцов с человеческими пороками"? "На хвастуна не нужен нож, ему немного подпоешь, и делай с ним что хошь!" — так, да? Вот сейчас, миленькая лисичка, мы и проверим твой способ. Лесть — это тоже наука. Лесть за придуманные подвиги иногда приедается… хотя нет. Этому… кадру лесть не приестся никогда, и заслуженная, и просто любая. Но все равно, истинное признание настоящих заслуг — оно намного приятнее.

— Вы знаете, профессор, я действительно очень внимательно изучил вашу биографию. И меня больше всего заинтересовал тот период вашей жизни, когда вы работали на Министерство магии.

— Да! Именно тогда я впервые осознал, что…

— Дайте мне договорить профессор, — невежливо, но меня, откровенно сказать, вконец заебало слушать всю ту пургу, что нес этот клоун. — Научите меня тому, что умеете лучше всего сами!

— И что же это? — напрягся Локхарт.

— Я хочу, чтобы вы научили меня теории и практике применения заклинания Обливиэйт мастерского уровня. — Портреты Локхарта на стенах неодобрительно на меня посмотрели.

— Извини, но обучение такого уровня проводится только на службе и в пределах Департамента магического правопорядка. Поэтому я просто не имею права обучать кого-либо. Давай я лучше научу тебя...

Что ж, халява не сработала. Зайдем с тузов.

— Пятьсот галеонов.

— Мальчик, я не собираюсь нарушать закон и подвергать свое имя опасности ради каких-то жалких…

— Тысячи галеонов?

— Выход из класса у тебя за спиной… — занервничал профессор. Портреты на стенах стали задумчиво переглядываться друг с другом.

— Полторы! Наличными. Без всяких свидетелей: гоблинов, магов, магглов… Полторы тысячи приятных желтых кругляшков.

Локхарт взмахнул палочкой, накладывая на дверь простенькое запирающее заклятие.

— Кто ты?

— Я Винсент Логан Крэбб, ученик второго курса.

— И ты, ученик второго курса, имеешь право распоряжаться такой достаточно серьезной суммой?

— Да.

— И деньги ты можешь принести очень быстро?

— Половина у меня с собой.

— Хм, — задумался профессор, встал и повернулся ко мне спиной.

Я занервничал, поняв, что только что откровенно ступил. Все же непрерывная болтовня Гилдероя вполне сойдет за легкий конфундус. Лорд умен, и именно поэтому его действия можно хоть как-то предугадать. Что придет теперь в голову Локхарту… Да что тут думать? Понятно, что придет: "Семь с половиной сотен галеонов за просто так гораздо лучше, чем полторы тысячи — с опасностью быть пойманным".

— И где они? — все еще стоя ко мне спиной, причем рука, держащая палочку, спрятана. — Покажи мне их, чтобы я удостоверился, что ты меня не обманываешь.

"Ага! Счаз! Хватит одного упоротого мною косяка! — подумал я. — Выброс адреналина в кровь прочистил мне мозги, так что и не надейся!"

— Прежде чем вы захотите сделать что-нибудь… не очень обычное, профессор, вы должны кое-что узнать. Во-первых, прежде чем идти к вам, я записал все, что собираюсь делать, на бумаге и вручил одному из своих друзей. Во-вторых, по дороге сюда я встретил своего декана. Мадам Спраут, узнав о том, куда я иду, очень хотела, чтобы на обратном пути я заглянул к ней и рассказал о встрече с вами. Она ваша ярая, но скромная фанатка. А завтра со мной хотел поговорить директор Дамблдор.

— Ну что ты, мальчик. Ты меня совсем не так понял, — просиял своей голливудской улыбкой Локхарт и отложил волшебную палочку в сторону. — Однако я хотел бы подробно обговорить условия. — Улыбка Гилдероя исчезла. Он стал абсолютно серьезным.

— Я вас слушаю.

— Непреложный обет о неразглашении.

— Кто будет свидетельствовать?

— Аврора Синистра. Она от меня без ума.

— Не хотелось бы подключать еще кого-нибудь, кто может выдать даже…

— Обливиэйт.

— Логично, — согласился я. Как-то я не подумал, что можно пригласить, использовать, а потом стереть память.

— Дальше. Кого ты приведешь в качестве учебного пособия?

— А разве вы не…

— Нет. Я этим заниматься не буду. Слишком опасно.

— Хм… А если я никакого добровольца не найду? На ком проходить практику?

— А. Ты меня неправильно понял. Не нужен волшебник, хватит и животного. На них тренируются начинающие обливиаторы. И еще одно условие. Деньги вперед. Все.

— Нет. Только половина.

— Уж не хочешь ли ты меня обмануть?

— Профессор Локхарт. Не надо обижать меня, сомневаясь в моей разумности. Став врагом такому опытному обливиатору, можно в один далеко не прекрасный момент забыть даже как дышать.

— Лесть тебя не спасет.

— Тысячу вперед. Пятьсот потом. И это мое последнее слово. За такие деньги я на континенте найму трех учителей.

— Согласен, — подумав, сказал Локхарт.

Спустя два дня, минус тысячу галеонов, непреложный обет (я молчу о нашем договоре, а Локхарт меня ответственно учит, как его учили, и не стирает мне память о нашей учебе) и один обливиэйт к дурочке, безнадежно влюбленной в светлый образ, к которому реальный Локхарт не имел никакого отношения, у нас состоялось первое занятие.

— Итак, начнем наш урок. Для начала прочитай бумажку, что лежит у тебя под книгой, — довольно сказал улыбающийся Гилдерой.

"Я попросил профессора Локхарта стереть мне память за последние пять минут. Секретное слово, которое он точно не знает, — Наваха". — Я почувствовал страх и злобу. Только что я потерял часть себя. Навсегда. Если и есть что-то страшнее, чем не помнить, то есть не быть собой, то…

"Стоп! — прервал я свои философские размышления. — Но как же так? Почему Локхарт, стерев мне память, до сих пор жив? Ведь данный им непреложный обет должен был его убить! И почему не сработала печать? Черт! Обет! Формулировка! Обе формулировки: и обета, и печати! Я сам разрешил Локхарту стирать мне память! "Как учили его…" — Если то, что я до этого чувствовал, я мог считать страхом, то сейчас я познал, что такое приковывающий к месту ужас. Ужас, от которого все внутренности смерзаются в один ком и падают куда-то в низ живота. Ужас, который не позволит даже сделать шаг в сторону от приближающейся к тебе смерти. Ужас… — Я совершенно беззащитен перед ним. Я даже не смогу никому ничего рассказать! Не смогу даже позвать на помощь — обет! Цена моей жизни сейчас — пятьсот недоплаченных галеонов!" Я теперь на сто процентов уверен, какую форму у меня примет боггарт.

Довольный Гилдерой, глядя на мое побелевшее лицо, спросил меня:

— Проникся? — Сейчас улыбка Локхарта своей злобностью сделала бы честь любому опьяневшему от крови гоблину. — Сейчас ты почувствовал на себе, как действует мастерски примененное заклинание Обливиэйт. Цель не только не помнит, что именно стерто. Цель не только не осознает, что нечто забыто. Цель не может, как в твоем случае, восстановить воспоминания о произошедшем даже в случае, если имеет какой-то якорь для воспоминаний. При этом все остальное совершенно не повреждено. Но это абсолютный, высший класс, так могут очень немногие. Именно поэтому отпускать меня с работы обливиатором в Министерстве очень не хотели.

Это только дилетанты думают, что просто взмахнул палочкой, стер всю информацию о цели, и на этом все. Быть может, в давние времена все так и было, но сейчас работать стало совсем не просто. Более того, с каждым годом поддерживать Статут Секретности становится все сложнее и сложнее. Особенно ужасна работа в больших городах. Помимо того, что магглы изобретают все больше и больше различных технических глупостей, так ко всему прочему их еще становится банально слишком много!

Но самая выматывающая работа — это стирание памяти об умершем магглорожденном волшебнике. Думаешь, пришел, два взмаха — и два забывших все маггла? Не-е-ет. Вот сколько продержится такой обливиэйт, если даже в память тела успела въесться привычка желать, например, спокойной ночи своему сыну или погладить по голове любимую дочурку?

Ладно, пусть даже все материальные якоря, в основном это общие и личные вещи, комнаты, фотографии и прочее, убраны (добиться этого проще всего принудительным, скажем под империо, переездом на другое место жительства или примитивным пожаром в доме). А друзья? А родственники-знакомые-соседи? Что они скажут, если их хорошие знакомые внезапно забудут о том, что у них был ребенок? А материальные якоря у друзей, у родственников, у знакомых? А их друзья и так далее, и тому подобное? В итоге мы вынуждены работать в тесной связке со сквибами, магглорожденными и легилиментами, которые прослеживают основные возможные опасности по сохранению якорей, и устранять их уже у второго и третьего звена связей! Мы стираем одно, легилимент вкладывает другое, сквибы и магглорожденные работают с маггловскими архивами. При этом еще нельзя сильно нарушить положения Статута Секретности! Это мордредова работа! Один магглорожденный, таким образом, обходится в месяцы работы! Часто проще убить магглов-родственников или вложить им в голову мысль, что они сами убили своего ребенка!

Распалившийся Локхарт замолчал, достал откуда-то аккуратную фляжечку, наполненную явно не родниковой водой, и отпил пару глотков. Успокоившись, он продолжил лекцию:

— Итак, помимо вербальной — "Обливиэйт" — и жестовой составляющей (взмах палочкой вот такой вот), имеется еще и третья, ментальная составляющая. Существует несколько общепринятых образов. Я, например, прикасаясь к чужим воспоминаниям, представляю себя расческой, которая ничего не ломает, а только делает красиво. Кто-то рекомендует представлять себя мягкой кисточкой, кто-то кошачьей лапкой, это зависит от каждого конкретного волшебника. Обязательные черты образа — "что-то, что не вредит", иначе после обливиэйта остаются рваные, хорошо различимые даже слабому легилименту следы. Сегодня, на первом уроке, ты должен научиться следующему. Во-первых…

После каждого следующего занятия у Локхарта отвращение к нему и уверенность, что совсем не те, какие надо, заклинания назвали непростительными, у меня только крепли. Как и понимание того, что далеко не обязательно самый мерзкий злодей будет самым знаменитым. Также, на всякий случай в Выручай-комнате, я стал вести дневник, куда, используя английские буквы для записи русских слов, заносил все самое важное. Надеюсь, сейчас, пока "руглиш" не так известен, тем более в пределах Британии, никто мой простенький шифр не разгадает. Дневник придется вести хотя бы до конца этого учебного года. Хер его знает, этого Локхарта, что придет ему в голову. Пусть даже и сдохнет потом, а память стереть мне успеет. А так будет хоть какой-то якорь. В крайнем случае — просто почитаю все и выучу заново. Но страховка нужна обязательно.

Глава 3. Ужасы осенней ночью

Покушение на бедную Миссис Норрис прошло строго по графику. Вечером тридцать первого, в Хеллоуин, разбредающиеся после праздничного застолья дети получили отличное маленькое дополнительное шоу. Все были довольны и ничего не заподозрили, посчитав случившееся чьей-то очередной тупой шуткой.

На разбор к директору по очереди дернули: рыжую пару — ибо репутация обязывает; Поттера с сотоварищами, ибо попались на месте преступления; меня, потому что у меня не оказалось алиби — я в это время бегал по складам с очередной задачкой завхоза; и еще пару каких-то студентов-неудачников. Разумеется, никто не сознался, а проведенное следствие ничего не установило, кроме "шутки неизвестного ученика, чей факультет, когда все выяснится, лишится очень большого количества баллов".

Из всего педсостава что-то нехорошее почуял только Дамблдор, но даже он, задумчиво водя палочкой над тушкой кошки, не был до конца ни в чем уверен. Все же во всех трактатах написано, что взгляд василиска убивает, а не парализует до окаменения. Это сбивало директора с толку, ну а всем остальным было откровенно пофиг.

Не заметил я и проявлений страха, о котором так много говорилось в каноне. "Это магический мир! Тут все может быть. Никто не умер? Пострадала только гадская кошка клятого завхоза? Ну и хрен с ней, и с Филчем заодно!" — приблизительно так думали и говорили дети. Только магглорожденная Грейнджер и маггловоспитанный Поттер заволновались, и то тут скорее дело в той жути, которой они насмотрелись на смертинах и которую дополнительно поднакачал им добрый дедушка Дамблдор.

Лишь Филч, которого опять судьба наказала ни за что, потерянно бродил по замку и устраивал лютые отработки даже мне, не то что обыкновенным гриффиндорцам. Пришлось, чтобы хоть чуть-чуть успокоить мужика и заодно спасти свои руки и ноги от переработки, сказать по секрету, что у меня есть мера реагента, нужного для эликсира оживления. Зря я это сделал. Пока я не плюнул на канон и не принес ему один фиал с отваром мандрагоры, мне совершенно не давали проходу. Одно успел сделать: после того как отдал склянку стоявшему на низком старте в Больничное крыло мужику, упросил его не упоминать меня, чтобы не плодить лишних слухов.

Впрочем, за канон я волновался зря. Мадам Помфри и внештатный зельевар Хогвартса профессор Снейп, при участии директора Дамблдора, постановили, что "найденный среди конфискованных предметов" ингредиент очень хорошего качества, поэтому глупо расходовать его даже на самую лучшую кошку в мире. Вон вырастут в теплицах учебные мандрагоры — и вперед. Тем более ингредиент дорогой, в продаже его сейчас почему-то нет, и в кладовых Хогвартса он закончился. А вдруг что с ребенком случится? Ну а если у мадам Спраут ничего не получится с выращиванием, то кошку обязательно приведут в порядок ближе к лету.

Как я и думал, не нужно никому знать, что у меня есть некие стратегические запасы. Тем более, раз детей промариновали до лета в каноне, значит, так было нужно Дамблдору. В конце концов, если уж сильно приспичило, то найти для зелья пять-десять доз мандрагоры, найти, на минуточку, на рынке планетарного масштаба никакой проблемы не составит. Но сделано это не было. А если так, то тогда не буду делать этого и я. А то еще запишут в Наследники. Нет? Да как нефиг! Логика здесь будет проста и пряма, как рельс: "Раз ингредиенты подготовил заранее, значит или знал, или сам все и сделал!"

Собственно говоря, первая волна паники наступила только после не отмечаемых англичанами ноябрьских праздников, когда в Больничное крыло внесли Колина Криви. Как и в каноне, бедному Коле не только пришлось каменной тушкой прилечь до лета на мягкие матрасы, но еще и Дамблдор засветил ему раритетный снимок, лишив молодого колдографа престижной премии и всемирной известности. Ведь далеко не каждый репортер магического мира может похвастаться колдографией тысячелетнего василиска, тем более василиска того самого Салазара Слизерина.

Где-то через пару дней после этих событий мне пришло очень интересное и, не скрою, приятное письмо. Нет, я и до этого получал письма. После возвращения в Хогвартс (Драко, поди, меня застучал) пришлось регулярно переписываться с Крэббом. Тот потихоньку выжимал из меня подробности моей жизни в Хоге и летнего отдыха. Я, как мог, пока умудрялся скрывать самые важные факты, однако на прямой вопрос: "Действительно ли ты виделся и беседовал с ним?" — пришлось дать четкий и недвусмысленный ответ "Да!".

Так вот, письмо это было от моего нового лучшего друга Гильермо Риккардо де Лусеро-и-Кармона. Парнишка успешно пережил жестокую порку, которую любимому наследнику по возвращении устроил отец, залечил следы от кнута крестного (жестко!) и почти оторванные уши (постаралась старшая сестра), высушил рубашку от слез матери и с опозданием отбыл в Эскуэла де ла Магика — испанскую школу магии.

Помимо множества веселых историй, описаний и колдографий испанской школы и детишек, учащихся в ней, Рик не обошел стороной и мое проклятье.

"…Как и обещал, я расспросил по поводу твоего вопроса и родителей, и преподавателей, — малыш уже отлично знает, что не все тайны следует доверять переписке. Молодец! Вот только продолжение письма просто на корню вырубало всю невеликую конспирацию. — Так вот что я узнал. Прямого способа снять проклятье нет. Однако, можно его попытаться обмануть. Самым лучшим способом для тебя является отречение от рода. Ты потеряешь магические дары, зато по магическим законам у тебя не будет отца вообще. Таким образом, проклятье либо спадет, так как невозможно убить несуществующее, либо будет ждать исполнения — момента, когда твой несуществующий отец умрет или будет убит тобой, то есть оно станет абсолютно безвредным. В первом случае твой отец, старший в роду Крэбб, может обратно принять тебя, но не как сына, а как младшего члена рода. Если же ты единственный в семье, то автоматом после его смерти станешь следующим лордом. Правда, есть шанс, что проклятье среагирует на факт как бы смерти твоего магического отца, и ты мгновенно станешь сквибом. Шансы здесь неизвестны, но они есть. Сложно все, но я буду продолжать искать…"

Ответ я писал несколько дней, еще столько же собирал колдографии, проклиная василиска и Уизли за то, что теперь нельзя подключить Криви. В результате школьная сова была очень недовольна размерами и массой бандероли, зато Рик наверняка будет просто в восторге.

Тем временем в Хогвартсе медленно давала обильные всходы всеобщая паранойя. Малфой ходил гоголем, посматривая на всех сверху вниз. За это он ровно три раза был серьезно потрепан старшекурсниками последовательно: с Рейвенкло, с Гриффиндора и с Хаффлпаффа. Какие разборки у змей были внутри факультета, снаружи никто, естественно, не знал, но в том, что не Малфой является истинным наследником Слизерина, все заинтересованные лица были убеждены. Не в курсе оставались самые тупые из старшекурсников и поголовно все младше— и среднекурсники, которым небольшая доза страха, по мнению старших и взрослых, только пошла на пользу. Очень резво теперь детишки бежали в свои общежития и сидели там тихо-тихо, как мышки, не доставляя никому проблем своими детскими проделками.

Как и в каноне, неугомонная Гермиона начала свое собственное расследование. Змеиная шкурка, требующаяся для рецепта оборотного зелья, у Снейпа уже пропала, как по секрету сообщил мне Драко. Обещал, кстати, очень серьезную благодарность в случае, если я смогу найти воришку. Интересно, запросить Гермиону в рабство можно было бы? Хотя после того, как до нее доберется Снейп, останки бедной, глупенькой заучки уже никому не будут интересны.

Также строго по канону паранойя детишек вскипала, пока не выплеснулась в коллективное прошение вернуть дуэльный клуб. В отличие от канона, похоже, именно мои занятия с Гилдероем как-то повлияли, дуэльный клуб открылся пораньше, в начале декабря. Зачем вообще он был нужен Локхарту, я не знаю, но довольный профессор ЗОТИ с радостью этот самый клуб открыл. Где и проиграл, к дружной ненависти очарованных красавчиком соплюшек, "ужасу всея Хогвартса" профессору Снейпу. Зато парни только радостно скалились, презрительно глядя на обманщика.

Зная, каким тот может быть на самом деле, я только укоризненно покачал головой. Да, упиванцу с боевкой, поставленной самим Темным Лордом и его лучшими штурмовиками, противопоставить в открытом боестолкновении Гилдерой мало что мог. Но и недооценивать профессора ЗОТИ было очень глупо. Похоже, показанный в каноне прием — притвориться парализованным или абсолютным слабаком, а потом внезапно ударить, обязательно в спину — у Локхарта отработан на ура. Иначе как так получилось, что Гилдерой на коне, а все те сильные маги, кто в действительности и совершил те самые подвиги, остались без памяти? Факт есть факт, а выводы каждый делает сам. Я, например, сделал, ведя подробные записи в дневнике.

Мне также очень не понравился взгляд, который Локхарт бросил на всеми нелюбимого профессора Снейпа. Боюсь, Снейп хорошо так задолжал Рону Уизли за его сломанную палочку, которой Локхарт стер, точнее, еще сотрет себе память. Иначе бы Хогвартс и канон вполне могла бы постигнуть тяжелая и невосполнимая утрата.

Конечно же, произошло и явление змееуста народу. Гарри точно так же поговорил с натравленной на него змеей, в результате чего автоматом стал в глазах детишек с промытыми или бывшими изначально пустыми мозгами Мальчиком-который-хуже-темного-лорда.

Кстати, насчет свальной драки, в которую переросло первое и последнее занятие по дуэлингу. Как ни прискорбно сознаться в этом, но великого и могучего попаданца легко победил в дуэли рейвенкловец Энтони Гольдштейн. Ступефаем, который ему, вообще-то, знать было по возрасту не положено.

Я банально ничего не успел сделать: поклон, шаги назад и быстрый взмах Тони палочкой с криком "Ступефай!". Вот и все: я тихо лежу и больше никого не трогаю. Хорошо, что в сознании остался, а не как тогда, после Флитвикова "подарка".

Печально. Похоже, оценку своего рейтинга владения боевыми заклинаниями следует понизить до нуля. А впрочем, где и чему мне было учиться? Пара простеньких атакующих чар, выученных поздними вечерами в особняке в Долине Царей, хоть и были достаточно действенными, но это были не дуэльные, а, скорее, осадные заклятия. Слишком долгие и неудобные для применения в скоротечной битве. Квиррелл, прошлый учитель ЗОТИ, понятное дело, ничему не учил. Этот учит, но не боевке. Мда… вот так и остаются неучами.

"Срочно, просто срочно засесть за учебники! И найти учителя по боевой магии! О чем думал Малфой, когда ставил меня телохранителем к своему сынку, и при этом даже не научил ничему, кроме как важно стоять за спиной? Если я срочно не озабочусь хоть какой-нибудь практикой в боевой магии, то со временем стану таким же, как и Локхарт, — гнусным подлым человечишкой, способным разить только в спину. И это печально, потому что бесперспективно. Не всегда враг удобно подставит мне свою спину. Разрулю вопросы с Герми и Волди, и весь оставшийся год потрачу на тренировку в Выручай-комнате!"

Кстати, глядя на сцепившихся в клинче Герми и Милли, я понял, что пора. Пришло самое время немного помочь канону — заняться открытием глаз мисс Гермионы Грейнджер.

Интерлюдия 1

Вечером после фееричного поражения преподавателя ЗОТИ от руки зельевара, а также после показательного выступления особо одаренного в зоолингвистике, два ученика Хаффлпаффа тихонько разговаривали в гостиной своего факультета.

— Джасти, а тебе не кажется, что и Поттер, и Малфой слишком прямы и бесхитростны для того, чтобы быть наследником Слизерина? — спросил своего друга Эрнест Макмиллан.

— Да, Эрни. Ты прав. Тут нужен кто-то куда более… изощренный, — согласился Джастин Финч-Флетчли.

— И таинственный.

— Который часто отлучается.

— Которого мало знают на его факультете.

— На которого никогда бы никто не подумал…

— Который, например, вообще не учится на Слизерине?

— А наоборот, — подхватил Джастин, — на каком-нибудь совсем не змеином факультете типа Гриффиндора...

— Или Хаффлпаффа, — повернул куда-то в сторону голову Эрни.

— И у которого есть серьезное и обоснованное желание насолить Филчу. Например, очень много отработок. — Джастин замолчал, недоуменно поднял брови, посмотрел туда же, куда и его друг, и нахмурился.

— И который при этом отстаивает права и традиции чистокровных, — продолжил Макмиллан. — И не относится однозначно плохо к Тому-кого-не-следует-называть…

— И который может в отстаивании своего мнения зайти очень далеко, вплоть до убийства. Уж не думаешь ли ты?..

— Но, согласись, совпадений слишком много!

— И?

— Мы должны проследить за ним! Если это действительно он, то ему, как предавшему идеалы Хельги Хаффлпафф, не место на нашем факультете!

— А если не он?

— Тогда я принесу самые искренние свои извинения, стану ему другом и буду впредь во всем верить!

— Не много ли?

— В самый раз! Ну… в разумных пределах "во всем".

Повисла пауза. Потом Джастин Финч-Флетчли спросил:

— И как мы сделаем это? Учти, призванная змея, что бросается прямо на тебя, это очень неприятно!

— Я думаю, рисковать не будем. Тебе знакомо выражение: "Держи друзей близко, а врагов еще ближе"? — усмехнулся чистокровный маг-аристократ Эрнест Макмиллан. — У факультета Слизерина нет монополии на хитрость!

— Это да… И когда начнем?

— А зачем тянуть время? Вот прямо сейчас!

Эрни встал и пошел в другой конец гостиной.

— Мистер Крэбб?

Только что пришедший после отработок и присевший за свой столик попить чаю мальчик обернулся на оклик подошедших одноклассников:

— Да, мистер Макмиллан. Вы что-то хотели?

— Да просто поболтать немного.

— Мистер Финч-Флетчли, я только что с отработки, и поэтому вряд ли сейчас могу считаться хорошим собеседником.

— Не волнуйтесь, мистер Крэбб. И давай по-простому: "Эрни".

— И "Джасти", — добавил Финч-Флетчли.

— Ну, тогда уж и я — "Винс". Присаживайтесь. Чаю?

Глава 4. Попытка примирения с краснознаменным факультетом

Уж не знаю, кто, зачем и почему приставил ко мне этих по-аристократически топорных соглядатаев, но отделаться от Эрни Макмиллана и Джастина Финч-Флетчли со дня открытия (он же и день очередного закрытия) дуэльного клуба стало практически нереально. Постоянно то один, то другой, а то и сразу оба терлись около меня. Пасли так плотно, что даже в туалет сопровождали. Да что там туалет, даже на отработки! Но надо отдать должное: ребята по-хаффлпаффски оказались верными. Даже предложили помощь. Что делается-то в мире?

Между тем уже чуть больше недели я занимался приборкой около туалета Плаксы Миртл. Та опять в слезах и истерике напустила воды, которая затопила не только непосредственно туалет, но и, частично, ближайший коридор. На этот пост я просто напросился у Филча, и тот легко пошел мне навстречу. По нескольким причинам, главной из которых было то, что видеть кого-то постороннего возле места окаменения его любимой кошки завхоз не желал. А я как бы уже и не очень посторонний…

Отработки проходили… весело. Как и положено в Хогвартсе во время отработок, магией я не пользовался совсем. Все проще и примитивнее: обычной тряпкой, как в маггловском прошлом, я собирал воду в деревянное ведро. Когда там накапливалось много, я заходил в туалет и выливал воду прямо в переполненный умывальник. Частично вода уходила по трубам, частично — выливалась обратно на пол. Далее я шлепал по залитому по щиколотку полу за дверь, ставил ведро на пол, брался за тряпку и процесс начинался сначала.

Логика и полезность? Да ладно?! Классический армейский принцип в действии — "копать отсюда и до обеда". Тут нет логики — есть наказание.

Зачем мне эти "галеры"? Все очень просто. После того, как очередной неудачник заканчивал работу и уходил, в туалет прокрадывалась Гермиона Грейнджер. Вот казалось бы, зачем девочке идти в женский туалет с таким видом, будто собираешься творить что-то запретное? Тут любой бы задумался, даже самый невнимательный: что же такого секретного в том туалете?

А секретного: "их у нас есть". В углу туалетной комнаты, на не заливаемом водой невысоком постаменте, на треноге, под которой горел поддерживаемый магией вечный огонь, стоял котелок с заготовкой оборотного зелья. Естественно, даже приближаться к вареву, со своими сложными отношениями с зельеварением, я не стал. Так, поглядел издалека — что-то варится, убедился в верности канона и стал ждать удобного случая.

Ожидание мое не затянулось. Через трое суток, как-то днем, после уроков, я заметил важную для канона заучку-гриффиндорку, пытающуюся этак незаметно, и потому привлекая к себе всеобщее внимание, оторваться от группы студентов. Я изо всех сил рванул к туалету Миртл, решая этим сразу две задачи — и Грейнджер опередил, и от наблюдателей-хаффлпаффцев оторвался.

Быстро забежав в туалет, я увидел там нежелательного свидетеля. Сегодня тут паслась нематериальная охранница. Изгнав ее порыдать экзорцизмом "Прыщавая и некрасивая девчонка, с которой никто никогда не будет дружить, даже такой жирный мальчик, как я", — я спрятался в заранее подобранной туалетной кабинке в противоположной стороне от эрзац-класса зельеварения.

Вот послышались шаги, которые я тщательно считал. По количеству вроде бы совпало, но на всякий случай я тихонько открыл дверь и склонился головой к мокрому полу. Подобрав, чтобы не замочить, съехавшую на грудь мантию, я убедился, что ноги стоят в дальней кабинке. Той самой дальней кабинке. Уж очень мне не хотелось оказаться в неприятной, мягко говоря, ситуации, помешав девочке справлять свои естественные нужды. Что обо мне тогда подумают окружающие? И кем будут считать после? Такие яркие ярлыки клеятся однажды, но пристают намертво и остаются на всю жизнь. Тихонько подкравшись, я открыл заранее мною же смазанную дверцу и произнес, шипением подражая Снейпу:

— Очень интересный состав, не так ли, мисс Грейнджер?

Честно говорю, глядя на то, как в ответ высоко подпрыгнула Гермиона, я мысленно дал себе хорошего пинка. От такого приветствия можно было и копыта откинуть, или хотя бы в обморок упасть. Ага! Представляю себе картинку: я стою, склонившись над бездыханным телом одноклассницы (она просто в обмороке), в руках у меня палочка (с помощью которой я собираюсь привести болезную в сознание выученным на каникулах ренервейтом), а дело все происходит в женском туалете (рядом с которым до этого нашли первую жертву). Что, глядя на эту композицию, скажет любой преподаватель или старшекурсник? Только одно: "Ступефай! Мордредов наследник! Вот ты и попался!" Бр-р…

К счастью, у Грейнджер оказались либо крепкие, либо хорошо тренированные нервы. Она тут же обернулась, с облегчением увидела, что потревожил ее простой одноклассник, и бросилась в ответную атаку.

— Это женский туалет, Крэбб! Что ты здесь делаешь?

— Промахнулся дверью. Как вы думаете, мисс Грейнджер, что станет с котелком, если я туда брошу, ну, хотя бы пару листиков мандрагоры, которую мы пересаживали на прошлом уроке гербологии?

— Нет! — Грейнджер наставила на меня палочку.

— Нападете на меня, мисс Грейнджер?

— Если ты сейчас же не уберешься прочь, то клянусь, я оглушу тебя. А учителям я скажу, что ты…

— Испортил вот это зелье? Конечно! Я даже отпираться не буду. Так и скажу при всех деканах, что я случайно испортил варимое гриффиндорцами зелье, в состав которого входит шкура бумсланга. — Гермиона чуть опустила палочку. — Вы ведь достаточно уважаете разумность профессора Снейпа, не так ли? Сколько, по вашему мнению, уйдет у него секунд на то, чтобы соотнести воровство… Не кривитесь, мисс, воровство — именно так это называется на языке закона… Так вот, сколько нужно времени, чтобы соотнести воровство довольно редкого реагента из его запасов, которые он, кстати, покупает на свои деньги, и некую студентку-второкурсницу? С Гриффиндора. И что он после этого со всеми вами сделает? Простое отчисление в таком случае будет невероятной удачей.

— Откуда ты знаешь…

— Тебе бы следовало аккуратнее выбирать сообщников. Некто особо рыжий об этом разве что посреди Большого зала не орал во весь голос. Я уж не говорю о лестницах, следующий пролет которых не просматривается! В другой раз, когда захочешь собрать что-то вроде подпольного кружка, придумай меры конспирации гораздо серьезнее, чем сейчас. Или хотя бы проштудируй на каникулах маггловские брошюры в области подпольной работы. Например, ирландские.

— Хорошо, Крэбб, — Грейнджер убрала палочку. — Зачем приперся?

— Как грубо, мисс Грейнджер.

Гермиона поморщилась, потом вздохнула, натянула на лицо совершенно пластмассовую улыбку, сделала подобие реверанса в мантии и произнесла:

— Мистер Крэбб, не будете ли вы так любезны и не просветите ли вашу вежливую, но любопытную и нетерпеливую слушательницу, какой именно интерес у вас к ней? — Посреди туалета это смотрелось феерично. Обязательно солью в омут памяти!

— Чудесно. Просто чудесно. Вы очень способная, мисс Грейнджер, вам это кто-нибудь говорил? Способная в обмане. Еще бы чуть-чуть поменьше искусственности, и Слизерин с гордостью принял бы вас в свои ряды.

— Ах! Вы так добры, мистер Крэбб. А теперь, — Гермиона прекратила валять дурочку и впилась в меня взглядом, — хватит ломать комедию! Говори, что ты хочешь от меня?!

— Мисс Грейнджер. Я могу дать вам слово, что не буду вредить вашим шедеврам в области зельеварения. Как и никому не расскажу про то, что узнал о вас и… некоторых несамостоятельных перемещениях неких реагентов. Если, конечно, меня не спросят в суде. Но не буду я и помогать тебе. Вам. Устраивает такая формулировка?

Грейнджер подумала и согласно кивнула.

— Что ты хочешь взамен? — осторожно спросила она.

— О! Ничего серьезного. Не уделите ли вы мне часть своего времени для обсуждения новостей, публикуемых в газетах?

— Что?

— Пойдем, говорю, поболтаем на политические темы.

— Э… И все? Ты даже не спросишь, зачем нам оборотное зелье?

— Да. И еще раз "да" на второй вопрос. Мне это неинтересно. Наверняка какое-то гриффиндорское безумство.

— Хорошо. Тогда я согласна.

Мы покинули туалет и пошли на улицу. Там, в увитом плющом внутреннем дворике, мы уселись на скамейку. Я достал из кармана сложенную много раз газету, которую за одну броскую статью стянул из нашей факультетской гостиной, и протянул девочке, указывая пальцем на интересующий меня абзац.

— Мисс Грейнджер. Вы, несомненно, имеете великолепный разум, уже в этом возрасте отточенный как клинок опытного бретера. Для начала, скажите, как, с академической точки зрения, вы оцениваете фразу из официальной министерской газеты "Ежедневный пророк": "…Сейчас прогрессивная часть магического сообщества пытается бороться с пережитками феодальных времен, также называемых статусами крови…"? Какие выводы вы можете сделать из этого?

Гермиона думала недолго.

— Из этого следует, что перемены к лучшему возможны и в магическом мире. Что если бороться, то можно достичь той цели, которая поставлена самому себе. Что магический мир постепенно догоняет обычный в плане торжества свободы, разума и справедливости…

— Великолепно. Но это всё не то, что я хотел услышать. Самый главный вывод вы так и не сделали. Мне в этом полном пафоса выражении слышится совсем другое. Что факт дискриминации мага из-за происхождения его родителей присутствует и эксплуатируется сильными мира во всей своей неприглядности.

— Магглорожденные ничуть не хуже, чистокровный ты сноб! И если ты привел меня сюда, чтобы опозорить меня перед всеми…

— Мисс Грейнджер, потише. На нас уже оборачиваются. Мы, если вы до сих пор не поняли, находимся в школе-интернате смешанного обучения. Тут очень мало новостей, и поэтому любая сплетня разлетается по всему замку мгновенно, непередаваемо мутируя по дороге. Поверьте, если бы я хотел вас опозорить или создать вам действительно серьезные проблемы, то… То я бы вот прямо здесь, во внутреннем дворике, обнял бы вас и поцеловал. Как бы к вам стали относиться друзья и знакомые после этого? — Гермиона сначала не поняла меня, а потом в ужасе отшатнулась. Дошло. Увы, как сказал когда-то в отличном советском фильме герой артиста Караченцева: "Молодой человек! Грязью забросать можно любого…" — Не волнуйтесь. Я не хочу привлекать внимания к себе не меньше, чем вы. Я, вообще-то, безвозмездно помогаю, тщетно пытаясь достучаться до вашего мозга. Все еще не понятно? Тогда я продолжу.

Когда я учился на Слизерине, нам, как и всем первокурсникам, читали факультетскую приветственную речь. Были там и такие слова: "…Никогда не приводите никого с другого факультета в нашу гостиную и не сообщайте им наш пароль. Никто из посторонних не заходил к нам уже более семи веков…" Все еще не понятно? — Гермиона отвернулась. — Тогда… Поттер — наследник древнего и благородного рода, а также Мальчик-который-убийца. Слизеринцы к нему относятся… по-разному. Кто-то не любит, кто-то ненавидит, но Поттер, являясь противником, все же для них остается своим. Магом от плоти магов. Когда ваш обман раскроется — а раз уж в списке посвященных присутствует Уизли, обман раскроется обязательно, — Поттера будут не любить сильнее, но… Ему все равно из-за родовых и личных достижений многое простится. С Уизли проще. Уизли — предатель крови. В прежние времена его самого и всю его семью сожгли бы на костре сами маги. Таким образом, он ничего не теряет просто потому, что терять ему абсолютно нечего. Его не станут презирать сильнее. Некуда сильнее. Зато любое событие с его участием ему, как говорится, "в тему". И еще у него, по магическим меркам, очень сильный сейчас род — много молодых действующих членов. И вот, наконец, третий участник драмы. Это не потомок древнего рода, за ним не стоит крупного семейного клана, он не может похвастаться всеобщей любовью, он, пока еще, просто никто.

Слизеринцы будут опозорены, пропустив самых худших чужаков в свои святая святых. Впервые за семь сотен лет! Змеи будут… очень недовольны. И они отомстят. Был бы я слизеринцем, я бы обязательно отомстил. И на ком проще всего выместить злобу? На Мальчике-который-у-всех-на-слуху? Нет. На другом мальчике, у которого куча старших братьев? Да, гораздо более легкая и приятная цель. Или, может быть, на бедной маленькой магглорожденной девочке, за которую абсолютно некому заступиться? Точно! Ведь ее учебу так просто превратить в ад! Достаточно оторвать от нее друзей, и она опять станет изгоем, как в школе у магглов. Остальное доделают ее "подруги" и "смелый" факультет, который в силу своей честности и храбрости не будет травить ее исподтишка.

Но и это еще не все. У детей есть такое свойство — они рано или поздно вырастают. Слизеринцы, вырастая, обычно занимают весьма немалые должности и политические посты. Ты готова отправить под откос всю свою оставшуюся жизнь, и школьную, и взрослую, ради участия в чужой, сомнительной авантюре? Причем абсолютно бесполезной!

Гермиона молча плакала.

— Что ж. Я все сказал. Надеюсь, вы, мисс, поймете мой намек. За грубость на первом курсе мы теперь в расчете. Вон, идут твои рыцари. Скорее утри глаза, если не готова прямо сейчас, сходу, выдумать какую-нибудь убедительную ложь.

Я ушел, оставив Гермиону на растерзанье друзей и тяжелых мыслей. Надеюсь, этого хватит, чтобы канон пошел своим чередом. А то в драке, которую я наблюдал из положения лежа во время свалки клуба дуэлей имени Локхарта, было отчетливо видно, что именно гриффиндорка первая рванула свою противницу за волосы, а потом спрятала руку в карман. Все измышления о том, что в рукопашную полезла дочь чистокровного магического рода, не выдерживали никакой критики еще при размышлении над каноном. Слишком хорошо, как я помню из детских воспоминаний Винса, высокопоставленные родители внушают своим деткам понятие дистанции. Дистанции во всех смыслах.

Ну а помимо глобальной задачи по сохранению канона, у меня тут еще присутствовал и… личный, назовем его так, интерес.

Как и любой эгоист-фелиноман, я очень люблю потискать котиков. Чужих котиков, потому что своего заводить — слишком много мороки. А так придешь к кому-нибудь в гости, погладишь, поиграешь, вот потребность и удовлетворена. К моему огромному сожалению, на факультете Хаффлпафф было не так много домашних питомцев-книззлов или полукниззлов, чтобы удовлетворить мои желания. Да и не любили магические создания чужих рук. Оставалась только Миссис Норрис. Но чертова кошка вела себя как английская королева. Я уж к ней и так и сяк: и вкусности со стола таскал, и играть пытался, а она потискать себя не давала. Вот стерва! Филч на мои старания лишь только посмеивался, убежденный в верности своей спутницы жизни.

Так что обязательно нужно поймать тот момент, это вроде перед самыми каникулами, когда Поттер и Уизли уйдут "на дело", а Гермиона останется в туалете одна и…

Антропоморфная девочка-кошка! Это же такой кавай! Я буду кормить ее сметанкой, научу играть с клубком, буду расчесывать ее… В конце концов, имею же и я право на маленькие слабости?

Интерлюдия 2

— Что хотел от тебя этот барсук змеиного происхождения? — глядя на заплаканное лицо Гермионы, сходу начал допрос Уизли. Нет, не защиты ради, а просто из-за постоянного желания ввязаться в драку. Был бы лишь только повод.

Гермиона открыла рот для подробного пересказа, но… Что-то промелькнуло у нее в глазах. Какая-то искра сомнения и неуверенности. Она серьезно о чем-то задумалась и ответила:

— Ничего. Он только извинился за свое поведение на первом курсе.

— И поэтому ты вся в слезах? Не верь ему! Он же слизеринец, пусть и в барсучьей шкуре! Наверняка он от тебя чего-то хотел!

— Ничего он от меня не хотел, Рон.

— Если он тебя обидел, то я его хорошенько побью! — распалялся Уизли. Поттер, как обычно, стеснительно молчал.

"Рон, ты идиот! Какое "если"? Как должен был Крэбб меня "обидеть", чтобы ты официально засчитал это за предлог? Слез тебе моих мало? Тупой! Или меня прямо тут, у всех на виду, как твоего брата, змеебарсук должен был прирезать? — думала Гермиона, размазывая по рукаву мантии слезы. — Однако… первый раз за меня пытается вступиться мальчик. Пусть и так вот, глупо и топорно, но… не ожидала, что это может быть так… приятно?"

— Тебе с ним все равно не справиться в одиночку!

— Тогда я возьму на помощь братьев и…

— Рональд! — резко осадила его Грейнджер. — Я в курсе истории твоих братьев.

— О чем вы? — ничего не понял Поттер.

— Ни о чем, — буркнул Рон. Директор строго наказал о случившемся Поттеру в подробностях не болтать. "Ничего, еще придет мое время. И тогда я отомщу! За все!"

— И вообще! Успокойся, ты привлекаешь слишком много внимания.

— Вон идет Малфой. Хоть на нем тогда отыграемся…

— Стой, Рон! Помни, что мы обещали директору. Никаких стычек! — одернул Уизли Поттер.

— Пойдем отсюда. Нужно помешать оборотку, — закончила представление все еще задумчивая Гермиона. Взгляд ее не отрывался от Миллисенты Булстроуд, то и дело перебегая с лица на руки девочки, которыми та гладила сидящую на ее коленях кошку.

"Дамблдор Дамблдором, но нужно и самой о себе побеспокоиться. Интересно, а что получится, если в оборотное зелье опустить волос… не человека? В рецепте об этом ничего не сказано…"

Глава 5. И снова здравствуй, Темный Лорд

Следующей канонообразующей вехой стало очередное нападение василиска. Однажды темным декабрьским вечером в спальню не пришел вовремя Джастин Финч-Флетчли. Позже его окаменевшее тело нашел в коридоре застигнутый Филчем "на месте преступления" Гарри Поттер. И хотя у меня было абсолютное алиби на этот раз, мне очень не понравился взгляд, который кинул на меня Эрни. Похоже, они с Джастином подозревали меня в участии или соучастии в нападениях. И пострадавший мистер Финч-Флетчли тут только добавлял дровишек в костер паранойи. Я даже могу частично признать разумность их догадок. Как же: "Мы его заподозрили, начали следить, и тут же один из нас пострадал!" Я бы тоже, наверное, так бы подумал.

Невозможно словами описать печаль и уныние, которые охватили самый дружелюбный факультет в связи с потерей соученика. Острое чувство локтя, взаимная поддержка и постоянная помощь друг другу, с одной стороны, как и любая структура, дают неоспоримое преимущество перед неорганизованными одиночками, а с другой стороны, приводят к тому, что повреждение даже одного звена системы так или иначе отражается на всех остальных. С одиночками такого априори не происходит, в этом плане им легче. Что же будет с Хаффлпаффом, когда погибнет Диггори?

Честно говоря, я не мог даже и думать, что меня это хоть как-то коснется, но совершенно неожиданно для себя я узнал, что привязался к этому чертову факультету. И к этим спиногрызам. Чтобы окончательно не утонуть в их слезах, мне пришлось напрячь все свои разговорные навыки, а также использовать содержимое своего сундука и авторитет декана Спраут, чтобы остановить волну паники. В итоге я потратил все свои запасы сладкого и некую сумму галеонов сверху, отболтал до самых гланд язык, но детишек и инфантильных подростков успокоить смог. Также я настоятельно советовал тем, кто боится особенно сильно, уехав домой на скорые рождественские каникулы, обратно в Хогвартс не торопиться, хотя бы пока здесь все не определится.

Политика не делает скидок ни для кого. И, к сожалению, если ты не являешься субъектом политики, то ты автоматом становишься ее объектом. Нутром почувствовав появившуюся слабину, все остальные факультеты, независимо друг от друга, стали потихоньку давить на нас, чтобы вернуть часть очков неформального престижа, которые заработал в последнее время Хаффлпафф. В том числе и благодаря моей выходке с Уизли.

Заводилой являлся, как всегда, факультет змей. Драко Малфой после очередного нападения совсем потерял берега. Он доставал всех и вся, ведя себя так, как будто василиск живет у него под кроватью и ползает у него на шлейке. Получая кучу штрафных баллов, Малфой продолжал срываться на всех подряд, за что уже не раз чуть не ответила его жопа, в последний миг спасаемая старшекурсниками от расправы гриффиндорцев. Да что там говорить про Гриффиндор. Показателем того, насколько Малфой потерял берега, было то, что он докатился до попыток задирать меня, дразнясь "предателем чистокровных идеалов", "любителем грязнокровок" и "прогневившим наследника".

Но особо умилил меня как-то раз подошедший с серьезным разговором Эрик Гамильтон. В этот момент у меня, вот незадача, было плохое настроение из-за весьма насыщенного графика. В связи с тем, что именно я успешно успокоил первачков, теперь ходить на уроки по коридорам они соглашались, как и в начале года, только под моей охраной. Сердобольная мадам Спраут, жестко державшая факультет в руках, прикинула, что ей проще сделать: заново успокаивать только-только отошедший от истерики десяток-другой детей или попросить, без права отказаться, всего лишь одного, и логично выбрала второй вариант. Заставить меня.

Интересно, что бы сказали взрослые и дети, если бы узнали, что нападения совершает тысячелетний василиск? Чем бы я им мог помочь в этом случае?

Ссориться с женщиной было не с руки, мне от нее еще шесть лет зависеть, поэтому я опять бегал с урока на урок, выполняя двойную норму по пройденному в коридорах расстоянию. Вставал раньше, ложился из-за отработок позже, плюс еще нужно было делать домашние задания, скидок на которые мне никто, кроме Помоны, не делал. Не высыпался страшно. Настроение — отвратительное. А тут еще слизеринский староста подкатывает с настойчивой просьбой-приказом в очередной раз вправить поднадзорному телу мозги. И кивает на гордо вышагивающего Малфоя, который только что в очередной раз удачно поиздевался над полукровками-хаффлпаффцами.

— Мистер Гамильтон. Единственное, чем я сейчас могу помочь, это уложить мистера Малфоя рядом с прочими пострадавшими в Больничное крыло. Быть может, мадам Помфри сможет найти и вставить потерю обратно. При условии, если мозги в его тыкве хоть когда-нибудь до этого присутствовали.

Опешивший староста, которому я впервые, фигурально выражаясь, показал не слизеринскую дипломатию и гибкость, а оскаленную пасть, полную зубов, сразу же полез мне эти самые выросшие зубы стачивать, пока они окончательно не превратились в клыки. Неосознанно копируя профессора Снейпа, Гамильтон провещал:

— Вы же понимаете, мистер Крэбб, что наш факультет — это не Гриффиндор, и не оставит так просто вашу…

У меня был реально тяжелый день. Я не выспался. Я устал. Я был зол. Меня все достали. А теперь еще меня пытаются строить.

— Мне. Это. Просто. Похуй. Я ясно выражаюсь?

— Лорд Малфой будет очень недоволен, — после долгого молчания и игры в гляделки сообщил мне слизеринский староста.

— Я думаю, что лорд Малфой найдет способ донести свое недовольство до меня и без посредников. И без шестерок.

Вот так вот, слово за слово, дело чуть не дошло до драки, в которой я бы очень хорошо огреб. Спасли положение старосты Хаффлпаффа, почти насильно утащив меня в нашу гостиную. С тех пор в моих отношениях с факультетом Слизерин серьезно похолодало. Жаль, Бейтс не остался на второй год на седьмом курсе. Вот бы он порадовался.

Высокая политика и аристократические заморочки не ограничились наездом слизеринцев.

— Мистер Крэбб? — как-то после обеда остановил меня парень с гербом Рейвенкло.

— Да?

— Могу я с вами поговорить?

— Говорите. Мистер?..

— Да, простите. Меня зовут Роджер. Роджер Дэвис.

Я внимательно рассмотрел парнишку. Конечно, это не наш Седрик, но девкоукладочный потенциал у парня есть. Наверное, первый красавчик Рейвенкло. Надеюсь, он не хочет от меня чего-нибудь… особого. Мне только еще очередных отработок за новую драку не хватало.

— И?

— Хм. Понимаете, мистер Крэбб. — Мы отошли чуть в сторону от основного потока студентов, но остались на виду у всех. Это слегка успокаивало. — У меня есть младшая сестра…

"Черт! Вот какой именно ты Дэвис! Как же я не соотнес сходство фамилии с Трейси?! И что же интересного ты хочешь мне сказать?"

— …Она очень хорошая девочка, и, ко всему прочему, у вас одинаковые магические дары. Магия крови. Вы бы составили отличную пару и с точки зрения наследования магических даров, и с точки зрения… истории. Крэббы и Дэвисы еще ни разу не пересекались на родовом дереве…

А-а-а! Так вот в чем тогда было дело! Наконец-то стало ясно, почему Трейси так плющило от вида меня верхом на потрошеном Уизли. Чертова магогенетика в действии!

— Тем более, скажу по секрету, — продолжал Роджер, — Трейси вы очень нравитесь. Наш отец тоже не прочь был бы породниться, невзирая на некоторые отрицательные аспекты данного брака. К сожалению, ваш отец пока не дал согласия на вашу помолвку. — "Долгих тебе лет жизни, Логан Ричард Крэбб!" — подумал я. — И поэтому не могли бы вы немного… повлиять на своего отца в этом вопросе?

— Я поговорю с отцом на эту тему, сразу же, как только смогу, — абсолютно честно заверил я рейвенкловца. Обязательно поговорю! Чтобы этого брака не было!

После такого разговора меня реально трясло. Нет, я все понимаю, у аристократов, как я помнил от Винса, иногда детей обручали сразу после рождения, но все же, все же… Ну как-то, ну не нравилась она мне. Пока, во всяком случае. Не исключено, что из нее вырастет супермодель или секс-бомба, но пока я чисто психологически не мог ее воспринимать никак иначе, как маленькой девочкой. А ведь у меня впереди было невероятно важное дело, начинать которое в пограничном состоянии рассудка чревато. А они все на меня навалились. Ну что за жизнь?!

Туалет Плаксы Миртл — невероятно магическое, я бы даже сказал, мистическое место. Тихо в уголке настаивается оборотное зелье. У порога туалета разлита очередная порция воды. Где-то летает стукачка-информатор Плакса Миртл. И тихо ждет своего часа в луже обманчиво пустая книжечка в черном кожаном переплете.

Хорошо знать канон. Никогда бы не подумал, что с хоркруксом великого темного мага будут обращаться так… беспардонно. В сортир и на спуск нажать — это сурово. Интересно, а будучи хоркруксом, Волдеморт что-нибудь из того, что происходит вокруг, эм… чувствует? Какими тогда предстают для взгляда изнутри канализационные трубы Хогвартса? Или информация приходит только из переписки? Ладно. Все. Отвлеченные размышления стоит оставить на потом.

Ну! Сосредоточились, Винс. Понеслась. Открываем "страничку чата", хех.

— Рад новой встрече с вами, милорд, — аккуратно вывел я на пустой странице принесенным с собой пером.

— Кто ты?

— Винсент Крэбб, милорд, — одновременно я мысленно транслировал, как мог, воспоминания о появлении передо мной духа Волдеморта в факультетской спальне.

— А… Опять ты. Как ты узнал меня?

— Я никогда не забуду вашей ауры смерти, милорд.

— Что ты хочешь? Опять круцио? С этим тебе придется подождать, пока я не проведу ритуал возрождения или не захвачу очередное тело.

— Я просто хотел узнать, может быть, вам нужна какая-то помощь…

— Хм… Хочешь, чтобы я вселился в тебя?

Я похолодел. Только наездника мне не хватало для полного счастья. Впрочем, тут всегда можно отговориться особым вниманием Дамблдора.

— Я с радостью соглашусь, милорд, вот только, по разговорам, директор очень сильно укрепил защиту Хогвартса от нематериальных сущностей. Плюс в последнее время я постоянно у него на подозрении. Я тут прогулял пару отработок у Филча, полученных еще в прошлом году за Уизли, — и как раз в те моменты, когда случались нападения на учеников. Так что пользы от моего тела вам будет мало. Дамблдор пристально следит за мной. Вызывает часто…

— Ладно. Не бойся. Ничего не случится с так лелеемой тобой свободой. У меня другие планы.

— Мне стоит их знать?

— Нет. Кстати, ты часто, получается, разговариваешь с директором? И что же он тебе предлагает?

— Лимонные дольки!

— Что?

— Да несет всякую ересь про Общее Благо.

— Ты так не любишь Общее Благо? — ехидство прямо сочилось из реплики Волдеморта.

— Нет. Я совсем не против общего блага.

— Поясни, — короткая серьезная реплика Темного Лорда.

— Я совсем не против общего блага, милорд, если это наше благо, а не Дамблдора. — "А еще лучше — мое и ничье больше."

— Ха. Как я люблю ваш эгоизм. Ты такой же, как отец, оказывается. Ради личных интересов готов наплевать на всех остальных.

Подождав немного и не дождавшись очередных реплик, я продолжил писать сам.

— Милорд, на каникулах мне немного не повезло. Быть может, вы сможете мне помочь?

— ?

— Пойдя по вашему совету в Гильдию наемников, я попал в Долину Царей.

— Хм… Магия крови, некромантия, светлое целительство. Действительно, сочетание даров далекое от классического. Я бы даже сказал, редкое. Хоть, как я и говорил, ущербное. Открыл что-нибудь?

— Да. Малый защитный алтарь.

— Что-нибудь интересное нашли?

— Нет. Не успели. Лич нас почти положил. Еле выжили.

— Бывает. И?

— Пришлось ограничиться только алтарем и мелочевкой.

— Понятно. В чем проблема?

— Я словил одно из проклятий. Оно называется "Отцеубийца". Говорят, оно неснимаемое…

— Ха-ха-ха! Вот ведь я никогда не верил во все эти сказки об одушевленной воле Матери-Магии! А она, похоже, действительно есть. Или это такое смешное совпадение?

— Милорд?

— Что сказал Крэбб, когда узнал об этом?

— …Я не сказал ему.

— То есть как — не сказал?

— Я прямо из госпиталя Гильдии отправился в школу. И в письмах не сообщал про это.

— А сам-то ты что об этом думаешь?

— Как-то убить собственного отца — это не очень хорошо. Это раз. Второе. Он ваш, милорд. Маг с меткой принадлежит вам. И мне бы не хотелось ненароком вмешаться в ваши планы или украсть у вас вашу собственность.

— Хм… Скользкий, как Люциус... Но ты совершенно прав. Все вы — моя собственность. Мои слуги. И я покараю любого, кто осмелится напасть на то, что принадлежит мне. Я начал из-за этого одну войну, начну и другую. Сколько угодно войн начну! Но дело не только в этом, не правда ли?

— Да. Я не хочу лишиться магии, не исполнив обет-проклятье. И я не хочу стать предателем крови, исполнив его. Вряд ли из-за несовместимости гейсов обо мне, как о Кухулине, сложат легенды. А даже если и сложат, то это меня ничуть не утешит. Сквиб или труп — не тот выбор, который хотелось бы делать!

— Хм. Тут ты прав. Я, конечно, хорошо знаю методику наложения и снятия проклятий, но больше все же знаком с первой половиной. Есть несколько общепринятых правил, благодаря которым можно немного сгладить или изменить формулировку проклятия, если его нельзя или неудобно снять впрямую. Применительно к данной ситуации это могли бы стать "усиление", "поглощение слабого сильным" и "переложение ответственности". Но в твоем случае это все не имеет смысла, так как… Стоп! Так ты что, не в курсе истории своей семьи? Неужели Логан тебе ничего не рассказал? Так он еще и трус? Такие мне точно не нужны! Если хочешь убить его — спокойно убивай. Но учти, за это тебе придется восполнить потерю в Круге.

— Собой, или привести кого-нибудь?

— Разве что кого-то очень полезного.

— Хорошо, милорд. Я подумаю. Милорд…

— ?

— Милорд. Вы не договорили. Что там за история с моей семьей?

— Это дело вашего рода. Пусть Логан сам решает эту проблему, он меня разочаровал. Я больше ничего тебе не скажу.

— Да, милорд. Я понял. До свидания.

— Подкинь меня обратно Джинни Уизли.

— Да, милорд.

Я аккуратно закрыл дневник и положил его на место. Таскаться по школе с темным артефактом я не имел ни малейшего желания. Заловят — будет жопа. Я не Уизли и не Поттер, чтобы мне такое спускать с рук. Плюс, найти свою потерю Джиневре будет легче именно там, где она ее бросила.

Тихо подождав, пока какая-то редкая в этом туалете девчонка сделает свои дела и выйдет, я, оглядываясь и замирая на каждом шагу, медленно и аккуратно покинул помещение. Вот уж никогда не был извращенцем бегать по бабским сортирам, а для дела пришлось. Фу! Надо, кстати, будет на будущее учесть, что у Поттера есть мантия-невидимка, у близнецов в руках Карта Мародеров, а еще существует куча заклинаний отвода глаз, так что следует озаботиться контрзаклинаниями или соответствующими артефактами.

Разговор с Темным Лордом в этот раз практически ничего полезного мне не дал. Какие-то намеки на семейные тайны, очень нужны они мне; разрешение грохнуть папашу, будто в случае надобности будущее недовольство Волдеморта меня бы остановило; и три, с подсказкой Рика — четыре, варианта решения моей проблемы с проклятьем. Нужно будет плотно засесть в библиотеке и посмотреть, что это за "усиление", "поглощение" и "переложение".

С другой стороны, Тот-кого-боятся потихоньку привыкает ко мне. Да, я ничего не получил от Волдеморта в этот раз, но и не потерял ничего. Проблем новых тоже не появилось, уже хорошо. А то хорош был бы канон, если бы, к примеру, я стал вторым Квирреллом!

Пройдя пару коридоров, я услышал за собой легкие шаги. А вот и мой эскорт, хотя, скорее, по смыслу его можно назвать конвоем. Эрни все еще пытается вывести меня на чистую воду, доморощенный Пинкертон! Ну, давай погуляем и поиграем в детективов-филеров. В конце концов, больше нападений до окаменевшей Грейнджер не будет, так что бояться мне некого, кроме лояльного ко мне Филча. Привычно отмахнувшись от прошедшего сквозь меня призрака (ощущения нельзя сказать что неприятные, скорее никакие, но они есть), я пошел было дальше, но был остановлен окликом.

— Спешите куда-то, мистер Крэбб?

— Салазар Слизерин? — удивился я, глядя в полупрозрачный, не похожий на классического хогвартского призрака, силуэт.

— Приятно, когда тебя помнят, не так ли? Я бы хотел познакомить тебя кое с кем…

— И с кем же? — меня кольнуло нехорошее предчувствие.

— Сс'шсс'cшc! Это тот самый молодой человек, про которого я тебе так много рассказывал. Не хотел бы ты посмотреть на этого мальчика? — тяжеловесный, именно тяжеловесный, шорох во тьме коридора стал ему ответом.

— Бля! — сообразил я. — БЛЯ! — я развернулся и рванул назад, в сторону главного лестничного пролета. Увидев впереди, в конце коридора у поворота, удивленное лицо своего топтуна, я закричал: — ЭРНИ! БЕГИ! БЕГИ ЖЕ, ИДИОТ! Салазар! СУ…

Глава 6. С паршивой овцы хоть шерсти клок

— …КА! Бля-я! Сука-а-а…

— Тише, тише, мистер Крэбб! — услышал я женский голос, и чьи-то сильные руки прижали меня к мягкой поверхности.

— Мадам Помфри? — узнал я врача.

— Да, Винсент, все хорошо. Уже все хорошо, — она убрала в сторону пустой фиал из-под тонизирующего зелья из мандрагоры. Хотя какое оно зелье, мазь скорее, иначе как ее споить полностью парализованному существу? Выдалбливать зубилом дырки до желудка и туда заливать?

Медведьма скрылась за ширмой, а я откинулся спиной на подушки лазаретной койки. Судя по тому шуму, что доносился из-за ограничивающих обзор полотен ткани, сегодня в Больничном крыле был аншлаг.

Стоп. Сегодня? А "сегодня" — это когда? Я осторожно встал с кровати и в очередной раз восхитился качеством медицины магического мира. Ничего не болело, тело чувствовалось абсолютно нормально, и вообще сил и энергии было столько, будто я только что встал утром с кровати, а не… Я подошел к витражному окну, посмотрел сквозь светло-желтый кусочек стекла и тяжело вздохнул. Ну конечно же: "…встал с кровати, а не пролежал полгода куском камня в Больничном крыле", — закончил я свою мысль.

На улице было лето.

Я отвернулся и сел обратно на койку. Уже ничего не изменить. Кого винить в том, что закупленные реагенты так и пролежали весь год в моем сундуке? Никого, кроме себя. И в слепой вере в канон тоже никого кроме себя винить нельзя. И вообще, пора вытаскивать мозги из задницы, вкладывать их в голову и начинать нормально планировать, а не следовать слепо воспоминаниям о будущем.

Сеанс самобичевания прервали посетители. Это только гриффиндорцы могут навещать окаменевших друзей, когда они лежат и ничего не чувствуют, и забить на них, когда те поправились и ждут внимания и новостей. Хаффлпаффцы подобным расстройством рассудка не страдают. Сорвав ширму между мной и соседом справа, в получившуюся больничную палату вломились все мои одноклассники-хаффы, все наши первокурсники и все наши же старосты. Справа от меня, как и ожидалось, такой же растроганный лежал Джастин Финч-Флетчли.