Диктатор

Однажды, двадцать восьмого апреля тысяча девятьсот девяносто шестого года один англичанин во второй половине дня, ближе к вечеру, со скукой ждущий на вокзале Кингс-Кросс поезд, услышал заданный ему на довольно чистом английском вопрос: "Как мне доехать до Итона?" Обернувшись и увидев представительного вида индуса, одетого в строгий костюм с неуловимыми национальными мотивами, англичанин вежливо ответил:

— Хм… Никак.

— Простите? — удивился индус.

— С этого вокзала поезда туда не ходят. Это вам нужно на другой вокзал…

— Что, совсем никак?

— Увы, — развел руками британец. — Хотя…

— Да-да?

— Есть еще один способ. Но я не знаю, подойдет ли он вам…

— М-м-м?

— Если вы не желаете разворачивать рельсы, то… вы не пробовали воспользоваться кэбом? Останавливается прямо перед вокзалом… — и, вежливо склонив голову, он со спокойным лицом отвернулся.

"Английский, бля, юмор! — отойдя от шутника, я мысленно обругал себя за тупость. — Совсем я с этими магами одичал! Впрочем, городскому, да постебать приезжего провинциала… — я еще раз тщательно рассмотрел себя в отражении витрины, чтобы оценить "камуфляж". На этот раз я решил выбрать себе личину приезжего, чтобы не вводить окружающих в излишне длительные размышления на тему объяснения моих косяков. И надо же — вот сразу же нарвался на шутника. — …это всемирно известная и многими любимая забава. Истинно народная, так сказать. Конечно, можно было бы поступить проще и вызвать магическое такси…"

К сожалению, "проще" совсем не обязательно означает "безопаснее". Итон расположен рядом с Виндзором, в котором расположена действующая резиденция британских монархов. И вот стопроцентно там есть Аврорский пост! Я бы, во всяком случае, обязательно поставил. Вдруг найдется маг-самоубийца, захотевший грохнуть королеву и спровоцировать новую, хех, без всяких кавычек, охоту на ведьм?

Не-е-ет. Глупо принимать управляющих магами за дураков. Если за городом пристально наблюдают, то и средства посещения такого важного места под контролем. Кстати: общедоступного камина там даже не очень рядом нет, как и жилища мага с таковым (что уже намекает); на метле днем не прилетишь; аппарация мне (хотя кто его знает, может, там барьером накрыто) недоступна… Так что же остается из магических средств передвижения? А только "Ночной рыцарь"!

И вот тут вот, хоть режь, ну ни за что я не поверю, что единственное на весь остров магическое такси — и его экипаж не "стучит"! Стопудово ведется негласное наблюдение за пассажирами, заполняется протокол "кто, куда, когда", который ложится потом на стол начальнику какого-нибудь отдела ДМП. Конечно, есть оборотка, чары отвлечения внимания и прочий камуфляж, но… Если присутственная зона — запретна безусловно для всех, то либо меня примут прямо после заказа, либо долго и муторно будут ловить. Ну и зачем в таком случае отвлекать и напрягать и без того занятых людей? Выдумка? Нет уж! Я тут лучше на воду подую…

Что же касается маггловского транспорта… Количество фунтов у меня в кармане, обмениваемых гоблинами по совершенно "конскому" курсу один к пяти, совсем не бесконечно. Такси же через весь Лондонский мегаполис и пригороды (карта — великое изобретение человечества — свободно продавалась в газетном киоске на вокзале) стоит очень неслабо. Ну а немного неточно сформулированный вопрос… Неужели так сложно было не выебываться со смехуечками, а просто сказать, как мне доехать до Итона? Судя по тому, что после этого англичанина приблизительно в этом же тоне мне ответили еще пятеро, нет. Похоже, использованный мной образ и аудитория слушателей совсем не соответствовали друг другу.

Бутылочка с обороткой была уже заряжена волосом индуса. С ней уже ничего не сделать. А вот с трансфигурируемым самоподдерживающим форму костюмом — можно и нужно работать. Конечно, стильное и традиционное отлично подойдет в Итоне и Виндзоре, но до них еще нужно доехать. Поэтому спустя некоторое время в кабинку туалета зашел благообразный джентльмен из колоний, а вышел оттуда уже раздолбаисто-молодежно прикинутый мужчина восточной внешности и в силу этого трудно определяемого возраста.

Вскоре мне повезло. Недалеко от выхода из туалета я натолкнулся на группу разномастно и попугаисто одетой молодежи, которая что-то весьма экспрессивно обсуждала. Судя по тому, что размахивали они картой, а рядом стояли набитые едой и выпивкой сумки, вопрос был из разряда "куда же мы едем отдыхать?"

— Хэй! — бесцеремонно дернул я за рукав ближайшего из компании. — Не скажешь, как до Виндзора?

Хипповатого вида парень обернулся и окинул меня подозрительным взглядом. Хипповал, как сейчас стало понятно, он показно: одежда новая, щетина суточная, пахнет не помойкой и "травой", а дорогой туалетной водой. В общем, картина маслом: "детишки обеспеченных родителей, маскируясь под аборигенов, отправились в опасную экспедицию на исследование дикой природы". Кстати, алкоголь у них был, судя по этикеткам на бутылках, тоже непозволительно для натуральных гопников слабенький — пиво и вино.

— Ну?

— Смотри! Я тут всего на пару дней. С корабля свалил. С кэшем — беда. Но мне очень хочется… — и дальше, беспорядочно вставляя известные мне слова других языков, включая русский, я попытался объяснить, чего именно мне надо.

В принципе, все это, конечно же, было лишним. Карта есть. По ней легко можно было найти ветку нужной мне железки. Дальше — метро. Вокзал. Платформа. В крайнем случае — волшебная палочка, империо-обливиэйт. Не зря же заклинание стирания памяти преподают школьникам в Хоге уже с двенадцати лет? Пусть изучали его и в самом конце учебного года, буквально на паре занятий, чисто ознакомительно, без практики на магической и думающей мишени, так что сработать оно могло только на магглах, и то — криво-косо, но из песни слова не выкинешь! (Я в то время после встречи с призраком Слизерина валялся в Больничном крыле и узнал об этом факте совершенно случайно и гораздо позже. Поэтому деньги, заплаченные тогда Локхарту за подробные уроки, не оказались в моем случае потраченными зря. Но, блин, представляю, как тогда угорал профессор ЗОТИ, когда второкурсник пришел к нему и, суля золотые горы, просил дать ему то, что он и так должен был получить. Пусть у меня и есть серьезные оправдания — лето выдалось насыщенным, но все равно… это просто ебаный стыд: не открыть учебник и не посмотреть, чему будут учить в этом/следующем году!!! Тот самый случай, когда слишком хорошо — наличие доступа в библиотеку Основателей — это тоже слишком плохо.) И как после такой подготовки к правильному общению с магглами не поверить в трепетное к ним отношение со стороны магического мира?.. Но вот захотелось мне попробовать прожить хоть пару часиков обычным магглом-туристом. Проверить себя: смог бы я в случае чего решить проблему обычными, не магическими средствами? Тоже не просто разминка ума: как я заметил, у многих магов владение магией начинает заменять не только разум, но даже и элементарный здравый смысл. Да и вообще, немного отдохнуть ото всех этих аристократических (и магических) заморочек было бы неплохо…

— …Запомнил? Второй автобус от моста. Экскурсия на нем стоит всего десять фунтов, а доедешь прямиком до Виндзорского замка. Главное, сразу же от группы отваливай с независимым видом. Автобус — заметно дешевле такси, зато на билетах внутрь они все свое отбивают! Известная у старожилов тема. Понял?

— Ага!

— Это — самый дешевый способ!

— Спасибо! Все запомнил!

— А может… ну его?

— В смысле?

— Если у тебя есть свободный денек, может — поехали с нами?! Джон нас неожиданно кинул, а Мэри, — кивок на призывно улыбнувшуюся мне девчонку гитарных форм, — теперь скучает одна… Очень скучает!

Честно говоря, я в первый миг даже чуть было и не согласился. Правда потом вспомнил, что я "на деле", в очередной раз проклял не вовремя проснувшиеся гормоны, и с показным, но при этом совершенно честным, сожалением отказался от такого заманчивого предложения.

— Ладно… Как хочешь… Будешь в Виндзоре — передавай привет Бабушке!

"Какой бабушке?" — подумал я, но утвердительно кивнул.

"Жениться вам, батенька, надо…" — прокомментировал мой взгляд, которым я не без вожделения проводил стати Мэри, внутренний голос.

"Вот-вот. Долли быстро отобьет у тебя желание смотреть налево! — ехидно добавила совесть. — И как только про Забини не вспомнил, а, кобелино? Или про бедную сохнущую по тебе девочку Дэвисов?"

Всю дорогу на экскурсионном автобусе я, вместо того чтобы слушать гида и любоваться видами, не переставая ругался с внутренним голосом и совестью. Да и на что там, если честно, было смотреть? Центр? Может быть, я и восхитился бы старинными домами, улицами и площадями, прибудь откуда-то из американской глубинки. Хотя, скорее всего, в этом случае я бы вообще не обращал внимания на всю эту старомодную неэффективность: малоэтажные здания; не несущие никакой пользы украшения; неудобные узкие улицы; устаревшая радиальная планировка… Иное воспитание влечет за собой совсем иное восприятие мира. Ну а так как я всю первую жизнь провел в Питере, то мой глаз навсегда "замылился" шедеврами зодчества. Тем более, занимали эти самые шедевры достаточно небольшую площадь, а дальше шел уже ничем не примечательный новострой.

Погулять по Итону пришлось достаточно долго. Ну не встречались мне находящиеся в самоходе (или у них была законная возможность посещать город, про это ничего не знаю) воспитанники Королевского Итонского колледжа около Виндзора. Но, если опираться на рассказ Джастина, они здесь и сейчас, вечером субботы, должны были в обязательном порядке встречаться. Ибо про такие походы старых мальчиков было рассказано несколько историй. Усугублялась проблема тем, что я имел всего одну-единственную надежную примету для определения итонца. Швыряться же Первым непростительным налево и направо в каждого прилично одетого молодого человека — накликать аврорскую группу быстрого реагирования.

Уже практически стемнело, когда появилась цель. Юноша, лет шестнадцати-семнадцати на вид, костюм и галстук строго определенной расцветки. Цель куда-то сильно спешила, поэтому мне пришлось действовать быстро. Я почти бегом догнал парня, наставил на него волшебную палочку и выпалил прямо в лицо поворачивающейся ко мне жертве:

— Империо!

— Ч-т-о…

— Сильная воля. Уважаю. Империо! — "Подчинись МНЕ! Я ХОЧУ, МОГУ И ИМЕЮ ПРАВО ВЛАСТВОВАТЬ НАД ТОБОЙ!" — мысленно прокричал я, в воображении, как это советовалось в книгах по окклюменции, сжимая всю свою волю в некое подобие стилета, которым наносится всепробивающий удар.

С методикой применения и практической тренировкой империо был тот еще геморрой. Конечно, сведений как применять непростительное в книгах было не найти никаких, а что Барти, что Учитель учить меня этому непростительному не особо желали. Последний так вообще считал, что нашей паре тьютор-школяр достаточно одного, кто бы истово стремился к власти. Да и я, если честно сказать, того страстного и всепоглощающего желания, которым не страдают, а упиваются карьеристы, никогда не имел.

Однако в некоторых книгах, как, например, по окклюменции мастерского уровня, внезапно, присутствовали такие примеры. Конечно, строго обратные: как защититься от непростительного, но это в свою очередь принуждало авторов описывать внешние проявления атакующих магических приемов и заклятий. Ведь невозможно создать методику защиты от удара мечом, не описывая сам меч. Таким образом, задав библиотеке Основателей запрос "описания защиты от империо", я получил несколько весьма и весьма любопытных трактатов, которые пополнили мою память теоретическими основами и тонкостями применения империо…

— Да, господин, — погас взгляд парня.

…Которых на маггла, пусть и со второго раза, мне хватило.

— Ты ученик Итонского Королевского колледжа? — спросил я.

— Да, господин.

— Пойдем со мной.

— Да, господин.

— Называй меня "друг".

— Да, друг.

— Как твое имя?

— Дэвид Блэкхорн, второй барон…

— Молчи. Я буду называть тебя по имени. Дэвид, где здесь можно спокойно посидеть часа два-три, чтобы не привлечь ничьего нехорошего внимания?

— Хороший бар, где нам не задают вопросов, расположен на углу…

— Стоп. Просто веди туда.

— Да, друг.

Спустя пятнадцать минут мы подошли к небольшому бару. Ресторанчик оказался непростым. Вроде ни от кого и не прятался: есть и вывеска по-старомодному деревянная, на цепях, есть и название на витринах (правда сидящих внутри от нескромных взглядов прикрывают шторы), но просто так не найдешь и не зайдешь. Причиной тому были и хитрое расположение на неприметной узенькой улочке позади неширокого газона; и стены из плотного, аккуратно постриженного кустарника; и сурового вида дверь, совершенно недемократично закрытая от потенциальных клиентов; и дюжий привратник за ней, который успокоился и открыл проход только после того, как увидел моего спутника.

Внутри ресторана, после обязательного посещения гардероба, нас ждало мягкое освещение, тихая, ненавязчивая музыка, незаметные официанты, и посетители, все как один в итонской форме. Напрягал только возраст сидящих за столиками по двое. Половина почти взрослая, а вторая… Не знаю, со скольких лет в Британии официально наливают крепкие напитки, но младшим в парах юношам, а скорее мальчикам, до этого счастливого момента взрослеть было лет пять как минимум. Но, несмотря на это, бутылки на столах стояли отнюдь не с лимонадом…

Усевшись за столик недалеко от входа и приняв от чопорного официанта меню, я окинул пялящихся на нас соседей недоуменным взглядом, к сожалению невысокие перегородки этому мешали только со спины, и тихо спросил у Дэвида:

— Кто это?

— Мастера со своими фагами.

"С кем? Ладно… Это потом…" — подумал я.

— Здесь можно снять отдельный кабинет на двоих? — взгляды окружающих, которые те бросали на нас со всех сторон, показались мне слишком неприятными.

— Да, — после длинной паузы ответил Дэвид.

— Закажи. Почему ты морщишься?

— Так не принято.

— Мне в этом случае чего-нибудь грозит?

— Нет. Тебе — не грозит.

— Тогда делай.

Спустя пару минут мы уже сидели в отдельной комнате с широким мягким диваном, двумя удобными креслами и большим столом. Кабинет был отделан в викторианском стиле, который, если честно, мне уже порядком поднадоел. Вначале все это тяжеловесное роскошество воспринималось с восторгом, сейчас же оно вызывало лишь глухое раздражение. Слишком часто меня пробовали "согнуть" в таких вот богатых апартаментах. К тому же зеленые тона в отделке неприятно мне напомнили о слизеринской спальне и, соответственно, обо всех моих связанных с Хогвартсом сложностях.

Застывший у двери Дэвид заставил меня недовольно поморщиться. Управление человеком под империо, как и все, на первый взгляд элементарное, а на самом деле, как возьмешься, требующее определенных навыков, оказалось весьма непростой задачей. Я же не настолько хорошо разбирался в ментальной магии, чтобы позволить моему собеседнику хоть тень свободы. Не говоря уже о том, что заклинание могло спасть в любой момент.

Кстати. Я направил волшебную палочку на англичанина и произнес:

— Фините, — и тут же, не дожидаясь, когда он поймет, что освободился: — Империо.

В этот раз все сработало с первого раза.

— Сядь на пол.

— Да, друг, — произнес Дэвид и сел у двери.

"Угу. Работает. Хм… Установка от прошлого раза осталась? Интересно, это так же будет работать и на магах? Вряд ли. Тогда империус был бы ультимативным заклинанием почище всякой авады и круцио…"

— Встань. Сядь в кресло. Вот сюда… Веди себя естественно. Закажи что обычно заказываешь. И мне — ужин. У тебя есть деньги на это?

— Здесь мне не нужны деньги.

— Хорошо. Выполняй.

Пока готовили и несли заказ, я решил кое-что для себя прояснить.

— Кто такие фаги? — спросил я Дэвида.

— Фаги — это фаги.

— Точнее. Подбери мне синонимы и раскрой смысл термина.

— Слуга. Младший ученик. Раб. Чернорабочий. Мальчик на побегушках. Юноша-подчиненный. Паж.

— Хм… — потом мне вспомнился как-то краем уха слышанный монолог Финнигана, когда тот весьма образно и крайне импульсивно отзывался о поведении слизеринцев на квиддичном поле. В том числе там присутствовало и это непонятное слово, причем в таком контексте, который какого-нибудь иного значения не подразумевал. — Но и пассивный гомосексуалист тоже?

— Да.

— И все они?..

— Да. Они парочки. Но не все. И не всегда. Не обязательно.

"Мда… Явно это будет вечер неприятных открытий", — с отвращением передернувшись, подумал я. Впрочем, это отвращение не помешало мне угоститься от щедрот английской аристократии. Аппетит за день я нагулял просто волчий.

Прошел час. Ужин был употреблен, соки и чай выпиты, очередная двухчасовая доза оборотки принята, посуда расторопным и незаметным официантом унесена прочь, а бутылка бренди, кофе и сигары наоборот — внесены в кабинет и поставлены на стол. Попросив нас не беспокоить ближайшие часа два и заперев дверь на изящный, ручной ковки засов (!), я разрешил Дэвиду курить и немного выпить. Пока тот раскуривал сигару, я достал конспект речи Джастина с моими пометками, что мне было в ней непонятно, и, отхлебнув совсем маленький, чтобы только взбодриться, глоточек бренди, произнес:

— Начнем. Отвечай мне честно и правдиво. Если что-то в моем вопросе тебе не понятно — задавай встречный вопрос. Итак…

Глава 53. Немного о методах и последствиях правильного воспитания

— …И начнем прямо с начала, — я пододвинул поближе первый лист и прочитал верхний абзац: — "Я, конечно, пусть и далек от любимых некоторыми моими школьными приятелями изречений вроде: "…К северу от "Уортфорд" простирается холодная пустошь, где живут тролли, поедающие бобовую кашу", но…". — Вопрос следующий. Что такое "Уортфорд", причем в таком странном падеже? И да. На все вопросы отвечать максимально честно и прямо.

— Да, друг.

— Так что это?

— А-а-а… Это старая шутка-поговорка для своих. "Уортфорд" здесь — это не название города. Это дорожный указатель с этим названием, который стоит на дорогах на северо-западе Лондона. Просто раньше, когда Лондон был поменьше, первый стоял на Хендон-уэй. И считалось, что после, выше того знака людей не живет. Сейчас он переехал в Темпсфорд Грин, но это уже совсем не то…

— И живут там, как это… — я бросил взгляд на второй абзац речи Джастина и процитировал: "…Чавы, не пригодные ни на что большее, кроме как разносить людям пиццу и чистить ботинки. Ну или вместе с неграми торговать наркотиками…"

— Да. Именно так. Именно так и считается среди достойных джентльменов. И есть много доказательств тому, что мы не ошибаемся.

— Кстати, "своих". Для кого именно?

— Для тех, кто владеет Великобританий и всем миром. Английских аристократов…

— Миром? Стоп. Так. Ладно. К этому еще вернемся.

"Похоже, "за МКАДом жизни нет" совсем не оригинальное изобретение москвичей. Причем даже об "одновременном открытии" тут речи идти не может", — грустно подумал я и продолжил расспросы.

— Так. Идем дальше. "Мы жили на юге Лестершира…". О! Кстати, ты откуда?

— Северный Йоркшир.

— Это где?

— Это южнее Дарема.

— Очень понятно, знаешь ли!..

— К северу от Линкольншира.

— Да-а… Стало намного проще… Короче! Лондон — где?

— На юге.

— Во-о-о! Что же ты не живешь в Лондоне? И как тогда твое место рождения соотносится с "холодная пустошь, где живут тролли, поедающие бобовую кашу", ну и все такое прочее? Нет ли здесь противоречия? Или ты не такой уж благородный? Или ты в это не веришь?

— Пф-ф… — презрительный фырк обиженного аристократического эго пробился даже сквозь подчиненную Империусом личность. — Жить в Лондоне для истинного английского аристократа совершенно непрестижно. Нет, конечно, в Лондоне нужно иметь свой особняк или, как минимум, дом в хорошем районе, чтобы было куда приезжать по делам или для развлечения. Но не более того. Истинный джентльмен живет только в графстве. И вообще, настоящий англичанин, я не имею в виду всяких чавов, на земле не живет, он землей владеет. А в Лондон пусть едут жить китайцы, индусы, арабы, негры, русские…

— То есть? Не понял.

— Что?

— Про землю.

— И что здесь непонятного? Там где мы живем, там хозяева мы и только мы!

— Но, обычно, у земли уже есть хозяин, не так ли? Как быть в таком случае? А как же аристократия других стран?

— Остальные — не англичане… — равнодушно пожал плечами Дэвид. — А кого когда интересовало мнение аборигенов?

— То есть, "английский джентльмен придя в гости может спокойно проверить карманы у висящего в прихожей чужого пальто", — это не байка?

— Конечно нет! Он и только он в своем доме хозяин, и все, что в нем, принадлежит только ему.

— А как тогда быть с понятием чужого?

— Чужое — это то, что принадлежит другому англичанину.

— То есть… — начал было я, но договорить не успел, так как Дэвид поправился.

— Любому аристократу.

— М-да… Ясно. Спесь так и прет. Та-а-ак. Что там дальше говорил Джастин? "В шесть лет я пошел в школу-интернат для мальчиков…" Что, действительно, так рано?

— Кончено! Для поступление в тринадцать лет в школу, — тут нужно понимать правильно и услышать заглавную букву: "Школа", а не "какое-там учебное заведение для чавов", — первые экзамены нужно сдать в десять-одиннадцать лет. А чтобы в десять лет их успешно сдать, готовиться к ним нужно начинать уже в шесть.

— "Перед отъездом в школу отец перечислил мне набор правил, которым нужно было следовать, чтобы успешно учиться в школе:

— Не разговаривай слишком громко или дрожащим голосом.

— Никогда не плачь, ибо ты не должен показаться другим — ребенком.

— Никогда не играй в каштаны и другие подобные игры.

— Никогда не будь слишком настойчивым, это делает тебя уязвимым.

— Никогда не показывай подлинный энтузиазм чему-то, это делает тебя открытым критике.

— Веди себя обыденно, просто не дай себе показать другим, что ты лучше.

— Но самое главное — держи осанку." Это так?

— Хороший отец у твоего друга. Мне вот такие важные вещи никто в детстве так не разжевывал, поэтому первый год учебы у меня был... скажем так, сложным.

— Сложным?

— Да. Школа устанавливает язык жизни. Я этого сразу не понял. Несмотря на то, что учителя имеют достаточную власть над учениками, вплоть до серьезных телесных наказаний, основная работа по воспитанию младших учеников лежит на выпускниках, так называемых "старичках"…

"А вот и пресловутые "старые мальчики" объявились", — отметил я.

— …а их подопечные — фаги. Это работает как в младшей школе, так и в старшей. Просто тем, кто прошел начальную школу, в старшей — гораздо проще. Все же далеко не каждый может спокойно вынести в тринадцать лет и не сломаться такие методы воспитания, с какими детям аристократов приходится сталкиваться в шесть.

— И чему же старшие учат младших?

— Манеры создают мужчину. Вот именно правильным манерам и правильному поведению мы и учим младших. Воспитываем в них характер. Тренируем "жесткую верхнюю губу"…

— Не понял про губу. Подробнее.

— Любая эмоциональность — это уязвимость. Никогда нельзя говорить то, что думаешь. Себя настоящего нужно хранить в тайне ото всех. И не важно, нравится ли тебе что-то очень сильно, или совсем наоборот — ты это что-то, или кого-то люто ненавидишь, ты всегда должен быть внешне абсолютно спокоен. Достигается это максимальной бдительностью и пристальным вниманием к окружающим, а также разделением своей личности на публичного, видимого всем, и секретного, какой ты на самом деле внутри, себя. Нужный эффект лучше всего достигается соблюдением строгих правил и прививанием веками шлифованных манер поведения. Которые, как строгий корсет, надеваются на новичков.

— И как им учат?

— В смысле?

— Я имею в виду учебный процесс. Уроки манер специальные, или там, не знаю, сочинения-эссе пишут для закрепления материала?

— Ах в этом плане… Нет. Все гораздо проще и эффективнее. Новичков ставят в невыносимые условия и давят до тех пор, пока эта самая "жесткая верхняя губа" как форма протеста и борьбы не появляется у них сама собой.

— И что это за "непереносимые усло"… — спросил было я, но закончить вопрос не успел.

— Младшеклассик — никто! — с пафосом перебил меня Дэвид. — Ему не позволено ничего, кроме строго выполнения абсолютно всех указаний как учителей, так и старших учеников. По сути, новичок — это раб старшеклассника. Поэтому к нему применимы какие угодно методы принуждения.

— Любые?

— Любые. Например, могут оставить без обеда. Или без сладкого. Без сна — тоже. Могут пороть. Бить. Как угодно издеваться. В старшей школе могут принудить к сожительству, но это необязательно, хоть и нередко случается. Все же школа-интернат раздельного, только для мальчиков, обучения… сам понимаешь. Чем искать проблем по публичным домам, проще решить свои проблемы прямо в школе. В младшей особой популярностью пользуется вылить в лицо неженки содержимое ночного горшка. Или даже объявить бойкот…

— Даже? Это так страшно, особенно по сравнению с другими описанными тобой унижениями?

— Еще бы! Сразу видно, что ты, друг, в школе-интернате не обучался. Обычный школьник, что ему? Перетерпел утро в школе и убежал домой, к маме и папе под подол. А у нас, рано взрослеющих детей истинных хозяев страны, все не так. Куда деваться в закрытом школе-интернате? Как жить, если становишься абсолютно один? Даже когда тебя окунают головой в унитаз, куда перед этим сходило полшколы, ты не остаешься отделен от коллектива. Ведь после этого урока с тобой продолжают совершенно спокойно общаться. А бойкот — ты перестаешь существовать для всех. С тобой не имеют никаких дел. Через тебя ходят. На место, где ты сидишь, бросают мусор. С тобой даже не разговаривают!.. А что разговаривать с пустотой?!

— Весело у вас, как я посмотрю, детство проходит. Даже деревянные игрушки, прибитые к потолку, перед таким меркнут…

— Ага. От такого, бывает, особо чувствительные в петлю лезут!

— Во. К слову. Неужели не бывает смертельных случаев или отчислений?

— Отчисления — бывают. Но кому нужны слабаки?

— И что, никто из них не жалуется? — удивился я.

— А кто будет хвастать своим позором на весь мир, чтобы потом стать изгоем? Да и кому жаловаться?

— Ну… Есть же, наверное, социальные службы? Или СМИ…

— Частные школы потому называются частными, что полностью освобождены от контроля! Что же касается прессы… Пф-ф! — презрительно фыркнул Дэвид. — Кто такое напечатает?

— То есть?

— Всем газетчикам отлично известно, что частные школы аристократии — это табу для журналистов. Писать можно только хорошее, но… никому не интересно читать унылые и скучные статьи без горячих или дурно пахнущих фактов, а значит, хороших продаж не будет!

— Кстати, — перелистнул я пару страниц. — Раз уж про это зашел разговор. Так. Вот это место:

"…аристократ ничем не ограничен. В том числе и этим. Хотя отец рассказывал, что он не любитель этого, но сам факт неоспорим: какое дело настоящим аристократам до составляемых для поддержания спокойствия… черни правил?"

"Погоди-погоди… То есть, — опешивши спросил я тогда своего одноклассника, — ты хочешь сказать, что…

"— Увы. Там выбора не было. Хочешь пойти на повышение, изволь замараться настолько… хм, надежно, чтобы даже мысли, не то что попыток пойти против — не было. Вопрос контроля. Так устроена система", — при этих словах Джастин спокойно развел руками, совершенно не стыдясь того факта, что его отец насиловал по детским домам детей.

— А если это попадет в газеты?

— Если найдет такой храбрец, что опубликует такое, то он получит Д-уведомление, и на этом все и закончится."

— Да… Зелье болтливости великая сила, — закончил читать я отрывок текста, над которым долго сидел, попеременно меняя лист бумаги и ручку (в задницу надоевшие, но обязательные в Хогвартсе перья) на Омут Памяти.

— Зелье?

— Не важно. Ответь. Это возможно?

— Я о таком не знаю, но… Да. Это вполне возможно.

— А на всеобщее обозрение это не пускает цензура? — угадал я очевидную причину всеобщего спокойствия.

— Ха! Цензура! В нашей стране цензуры — нет! Цензура — это прерогатива отсталых, варварских государств, вроде бошей или комми.

— Тогда что такое Д-уведомление?

— ДиЭй-уведомление — это письмо-предупреждение, выдаваемое Комитетом по защите, прессе и радиовещанию, о том, что публикуемые данные могут навредить национальной безопасности.

— И чем это не цензура?

— Тем, что это — не постановление, не приказ, не приговор, а всего лишь предупреждение, формально не обязательное к выполнению. В отличие от цензуры, где жесткий, непреложный запрет накладывает государство, здесь сам редактор свободно и независимо решает, публиковать ли ему опасную информацию или нет.

— И что, многие решают опубликовать?

— Почти никто, — слащаво улыбнулся Дэвид.

— И почему?

— Во-первых, потому, что те, кто не прислушиваются, внезапно начинают сталкиваться с ответным серьезным непониманием, вплоть до лишения лицензии или судебных исков от сообществ "оскорбленных такой-то и такой-то публикацией". Ну и во-вторых, передать предупреждение можно очень по-разному. Можно письмом в почтовый ящик с помощью Королевкой почты, а можно более доходчиво. Например, лично в руки редактору взводом двадцать первого, двадцать второго или двадцать третьего полка САС. Эти милые ребята мягко зайдут в свозь выбитые двери, нежно уложат всех носом в пол, в процессе немного неуклюже поломав мебель и технику, ну и вручат бланк под подпись…

— М-да… Но цензуры нет?

— Цензуры нет.

— Откуда ты все это знаешь?

— Я интересовался. Думал в будущем пойти работать в недавно построенное здание на Альберта восемьдесят пять.

— А что там?

— Там? Головной офис СИС.

— Разведка? И берут?

— Аристократ — абсолютно свободен. В том числе, в выборе своего места работы или службы.

— А где возьмешь профессиональные знания?

— Я состою в соответствующем школьном клубе.

— Школьном клубе? Ты смеешься?

— Лекции нам там читает в том числе и бывший глава СИС!

— Эм… — поперхнулся я. — А-а… Впрочем… Элитная школа… Но все равно, круто… Мда… Ладно. Ясно все с этим. На чем мы там остановились? На воспитании.

— Да. Так что к концу первого года обучения, то есть годам к семи-восьми, жесткая верхняя губа появляется у каждого ученика. И осознание, что допустимо делать все, что угодно, но права потерять лицо… Его у тебя просто нет!

"Супер! Вот про себя-шестилетнего я помню очень мало. Слишком давно это было и слишком мелкий я был. Однако что я точно помню, так это ощущение счастья и радости от общения с мамой и папой. К кому пойти с вопросом "А почему…?" — только к папе. Кто пожалеет — только мама. И только подумать, что я всего этого был лишен, что мамы-папы тогда под боком не было… А уж представить себя или своего ребенка в такой вот школе… Нет. Это абсолютно невозможно!

Для меня невозможно.

А вот для англичан — нет", — подумал я.

"Короче, переводя на понятный мне язык, эти пресловутые старые мальчики не кто иные, как: "дембеля", "дедушки" и "паханы" с практически полной идентичностью функций и возможностей… Смешно. То, что у нас называется дедовщиной и жестко, в том числе и англичанами, осуждается, в английской частной школе — норма или сошло за милое чудачество."

— И как потом лечат этих калек?

— Это ошибка, думать, что кто-то ломает волю учеников. Да и кто кому позволил бы такое? В том-то и состоит отличие между воспитанием характера и издевательствами, что никто не ставит цель сломать. Все совсем наоборот: создать, воспитать, выковать! И как только ученик полностью влился в среду, перенял и принял манеру поведения, давление на него прекращается автоматически. Причем не по команде кого-то старшего, а просто в силу того факта, что он перестал реагировать на раздражители. В более старшем возрасте, если вдруг позволят себе отклонение от неписанных правил, это в коллективе происходит уже непроизвольно. Ну а для новичков и чужаков есть телесные наказания. И им уже одного желания стать настоящим англичанином мало. Нужны еще способности и выдержка. Просто море выдержки чтобы понять, что первыми им никогда не стать.

— Первыми?

— Да. Ибо первые — это мы. Рожденные в Англии! Даже вы, колониальные аристократы, и те — второй сорт!

— Да ладно!

— Конечно. Глупое копирование, как говорят своим ученикам тьюторы, никогда не приводило ни к чему хорошему. Нашу систему образования копировали и немцы, и французы, и русские и даже азиаты, но Империи, над которой не заходит солнце, к словам которой внимательно прислушиваются, у них так и не получилось! Ибо не создали они истинной аристократии, готовой властвовать на миром!

— Но империи-то теперь нет и у вас!

— Ха! Это только так кажется! Пусть формально это и так, но реально… Реально все осталось на том же уровне! Промышленность — принадлежит нам. Наука — передовая. Язык, на котором говорит весь мир — не какой иной, как английский. А уж в политике… В политике нам достаточно указать пальчиком на черное "это — белое", а на белое — "это — чернее черного", и весь мир дружно с нами согласится! На такое даже "кузены", которые, несмотря на достижение формального первенства, все еще глубоко провинциальны, не способны. Кичатся своим долларом, не понимая, что деньги — ничто. Селяне-колонисты, рвущие изо рта друг у друга лишний доллар, вместо того, чтобы объединиться и взять тысячу у других!

— Ну-ну!

— Еще как! Вот, например, я, если захочу вместо СИС пойти работать в банк, я тут же окажусь в том, на который укажу пальцем. Хоть в Банке Англии, хоть в Эйч-Эс-Би-Си, хоть в Ллойде!

— А экзамены-собеседования? Опыт работы? Образование, наконец?

— Пф-ф! В том-то и разница, что все это для всяких головастиков из пошей. Таким как мы достаточно просто заинтересоваться, и место для нас тотчас же найдется. Специально введут должность или уволят кого… Ведь банк принадлежит отцу соседа по парте. Или через парту. Или его деду.

Поэтому так важна правильная школа. Она — навсегда: с самого детства и до глубокой старости. Только поступив, ты сразу же обретаешь огромную семью и первых друзей на всю жизнь. Потом, поступая в колледж, ты начинаешь пожинать первые плоды своих трудов. Ведь в колледже тебя уже ждет землячество, собранное из выпускников твоей школы. Старшие товарищи, раньше тебя закончившие школу и уже проучившиеся в колледже несколько лет, возьмут тебя под свое крыло. Там, где новичок или чужак будет в непонимании слепо биться лбом в стены, тебе все подробно расскажут и все хорошо покажут. Примут в братство. Если надо — помогут. Если надо — послужат арбитрами или защитой. Но жизнь в колледже не ограничивается одним лишь школьным землячеством. Наоборот, ты получаешь второй, на этот раз просто гигантский массив связей с теми, кто на самом деле правит Великобританией и всем миром. Так что, когда говорят: "Итонский галстук открывает все двери и дает право на все", — говорят абсолютную правду!

Захочу поехать ловить бабочек на Суматру, Королевское географическое общество соберет специально под меня экспедицию. Конечно, для чавов это будет залегендированно совсем по-другому, но мы-то будем знать правду! Захочу стать журналистом и взять интервью у Папы, через пару недель, несмотря на англиканство, я буду уже в Риме, в соборе Святого Петра. Захочу — с распростертыми объятьями меня примут любые диктаторы: что китайский, что корейский, что русский. Если это не власть над всем миром, то что это?

Ну и, естественно, я на своем месте тоже сделаю для своих друзей все. И для их родственников… Абсолютная лояльность друг-другу. И такая же абсолютная свобода!

— Просто идиллия какая-то получается. Прямо, идеальное общество всеобщей свободы. Как в древнегреческих полисах по Платону: всеобщее равенство граждан и совместное владение рабами. Не подскажешь, почему идеально свободное общество почему-то всегда требует рабов?

— Нет. Но я поищу ответ на этот вопрос…

— Хм… Может так и нужно понимать Общее Благо Дамблдора? В смысле оно в самом деле действительно для всех, просто в множество "всех" чужих не включают. Как раньше рабов считали даже душ не имеющими. Или как: "ферма — это всеобщее благо для всех [людей], но отнюдь не для выращиваемых там на молоко-мясо-яйцо-шерсть и потом забиваемых животных".

— Я не понял этого вопроса. Кто такой Дамблдор?

— Не важно, — ответил я и на всякий случай еще раз обновил Империус. — Хм… — вспомнил я свои мучения на четвертом курсе, — еще вопрос. Вот тебе кейс…

— Фу!

— Что "фу"? У вас не бывает кейсов? Это же вроде супер-пупер, самая современная технология обучения?

— Тесты и кейсы оставь тем, кто в будущем будет зарабатывать, нажимая кнопки на заводе или крутя хвосты на ферме!

— Хорошо. Сделаем еще одно отступление. Расскажи, как и чему вас учат. Менеджменту поди? Или экономике?

— Шутишь? Ты бы еще предложил обучать управлению трактором! Для всего этого всегда были и есть специалисты, выращиваемые в колледжах попроще. В конце концов, это просто непрестижно!

— А что тогда престижно?

— Престижны древня история, теология, философия, языки. Может быть, политология, современная история. То есть все то, что научит управлять теми, кто изучает экономику или тот же менеджмент! И никаких тестов или кейсов. Только свободное эссе на заданную тему. Иначе как понять тьюторам, научился ли думать правильно и писать то, что положено?!

— И как учат?

— Учат нас лучше всех! До десяти уроков в день. У всех учеников, и у буксиров, и у горожан одинаковая программа. Все делают все одинаково. Каждый день, как минимум, один поход в церковь. Много спорта, и он — обязателен, ибо закаляет характер. Заниматься тем, чем нравится, можно только в личное время. Для этого существуют разнообразные клубы.

— И что, естественных наук нет вообще?

— Конечно есть! Нужно же иметь представление: что и как можно сделать?! Но вот делать самим… Для этого всегда были, есть и всегда будут подчиненные!

— Понятно… Все как в старом анекдоте: "сержант, поставьте мачту…" Ладно. Вернемся к кейсу. Представь ситуацию. Чтобы выжить, тебе нужно убить женщину и ребенка. Либо ты, либо они. Что ты сделаешь?

— Глупый вопрос. Тут очевидно, что моя жизнь стоит гораздо больше их.

— Ты даже не спросишь, что это за женщина с ребенком. А вдруг тоже аристократы?

— И что из этого?

— Да. Ты прав. Ничего. Ни-че-го-шень-ки. Так. Просто немного завидую вашему… кхм, эгоизму. Да. Еще вопрос. Если тьюторы и преподаватели вас учат только своим предметам, то кто воспитывает вас взрослыми в частности и людьми вообще? Мораль. Этичность. Кто прививает это вам?

— Старшие ученики.

— И только?

— Ну-у-у… Еще в редкие каникулы старшее поколение, если не занято каким-либо более важными делами.

— Ясно. Значит — "старые мальчики". А кто воспитывал их?

— Старшие ученики их времени.

— Но и их же тоже никто не воспитывал? Как они могут воспитывать то, чем сами не владеют? Никак?

— Ну если так посмотреть, то да, — равнодушно согласился Дэвид. И добавил. — Если бы это было на самом деле необходимо для нашего развития, то, несомненно, нас бы этому учили. Что же касается этичности… Пусть неудачники и говорят про нас: "Выпускники Итона обладают хорошо развитыми телами, отлично развитыми умами и абсолютно неразвитыми сердцами", но кому интересно мнение выращиваемой на ферме рабочей и мясной скотины? Для содержания в покорности которой и придуманы эти заповеди, все скопом которые аристократу заменяет честь? Почему мы, которым сам Бог отдал во владение всю Землю, должны соблюдать их?

— Отлично. Просто отлично! — поморщился я.

Выходило так, что Джастин, мягко говоря, еще и приуменьшил… омерзительную эгоистичность английской аристократии. Совсем не такой я себе представлял аристократию. Совсем не такой. Хотя, может, это просто я подзадержался в развитии на родоплеменном уровне, где князь и дворня-дворяне прежде всего защитники (хотя и там они работали, называя вещи современным языком, банальным рэкетом)? Может быть, так и надо? А если вспомнить, каких результатов добились жители маленького, лишенного ресурсов островка, может именно так только и надо?

— Так. "…Ненавидит деньги, эмоции и правду…" Про эмоции и правду я, кажется, более-менее уже понял. А как быть с деньгами?

— Пф-ф… — издал свой любимый презрительный фырк Дэвид. — Как ты можешь быть таким глупым, друг? Никаких проблем с деньгами у нас нет. Имея, помимо наследия Империи, еще под контролем всемирные банки и, что гораздо важнее, собственные суды, чьи решения признают как истину в последней инстанции во всем мире, говорить что-то о деньгах, право слово, смешно. А страстно желать их — неприлично. Они просто инструмент, который всегда под рукой и всегда в достаточном количестве.

— Инструмент?

— Инструмент.

— В достаточном количестве для…?

— Для власти.

— Хм. Дальше. "…Вон, мне отец рассказывал, есть клуб, в котором участники по традиции собираются и раз в год сжигают дорогой ресторан. Естественно, потом, выписывают чек, чтобы с запасом покрыть убытки. И делают это для того, чтобы дать понять и себе, и другим, кто здесь настоящий хозяин…" Это правда?

— Да. Есть такой клуб. Но я в нем не состою. Я состою в другом.

— И что, никому нет дела до того, что… ах, ну да, ну да. Цензуры же нет, — с сарказмом произнес я. "…Джордж Натаниэл Керзон, 1-й маркиз Керзон Кедлстонский оставил пост вице-короля Индии из-за проигранного школьного спора," — это тоже правда или очередная байка?

— Да, — мечтательно произнес Дэвид. — Это классический пример выполнения взятых на себя обязательств несмотря ни на что.

— Да ну нахуй! Это же бред! Школьный спор и должность вице-короля!

— Нет. Джентльмен не обманывает джентльмена. Ибо обманув, он перестает быть джентльменом, со всеми вытекающими из этого последствиями. Поэтому все друг-друга не обманывают, — жестко отрезал молодой аристократ.

"…Регламентировано все. Начиная от фасона одежды и заканчивая цветом носков. Все это — строгий код, понятный только тому, кто входит в круг. Благодаря этому оденешь туфли в джунгли и теплый смокинг в пустыню. Причем даже в том случае, если тебя никто не видит. Ибо это — внутри тебя!" Это тоже правда? — спросил я, прочитав вслух еще одну запавшую в память фразу Джастина.

— Конечно! Все ради показа классового единения! Очередная, как и особый, понятный только своим язык, степень защиты от проникновения со стороны. Это не говоря уже о том, что у нас просто все про всех знают. Кто родился, кто умер…

— Тогда самый главный вопрос. Кто же может числиться истинным джентльменом-аристократом?

— Тот, кто родился в семье аристократов и проучился в колледжах вроде нашего Итона.

— А остальные?

— Остальные — нет.

— И соответственно, правило "джентльмен не обманывает джентльмена" на них тоже не распространяется?

— Именно так.

— А как тогда быть с словом (договором), данным, как ты называешь, не аристократам?

— Как угодно, — небрежно отмахнулся парень. — Это же очевидно, что все обязательства могут быть только между равными. И вообще — все они: от последних роющихся по помойкам чавов, через средний класс к пошам, которые не вылезают с экранов телевизора, обложек журналов и кресел управленцев высокого ранга — они для настоящего английского аристократа никто! Просто пыль под ногами! И много кто хотя бы задавался вопросом, что думает пыль, которую топчут наши сапоги?

— А если у аристократа друг не аристократ? Как тут быть? — задал я вопрос, ради которого, по сути, и затевался весь этот допрос.

— Дружба — это прерогатива равных. Между неравными по положению так называемая дружба — это не дружба, а: покровительство со стороны высшего и верная преданная служба — низшего. Поэтому дружба аристократа с простолюдином — это… это просто невозможная ерунда. Жесткая верхняя губа, помни. И ненависть к прямоте и правде. Не стоит показывать даже быдлу, что ты умнее и выше, а дружелюбие и пустые уклончивые слова приносят гораздо больше пользы, чем открытая правдивая конфронтация. Надо просто позволить им обмануться самим, и все будут довольны.

— То есть, и данное слово, и предоставляемая информация, и действия, все они могут идти вразрез обещаниям?

— Конечно! Не-е-ет. Если, конечно, аристократ захочет, он сдержит свое слово. Однако, если захочет нарушить — то сделает это без всякого внутреннего конфликта и последствий. Ибо он не обязан, как если бы оно было дано другим аристократам, равным, держать его. Никакого урона чести здесь не будет.

— Какая однако, благостная-благостная картина вырисовывается. Неужели вся аристократия прямо только лепестками цветов друг-друга осыпает, и даже пальчик не прижмет? Не поверю!

— Ну-у… — тут Дэвид попытался вильнуть взглядом, но заклинание подвластие не позволило ему уклониться от ответа. — Нет, конечно же. Друг-друга рвут еще как. Просто против других, какие бы ни были отношения, аристократы всегда выступают единым строем.

— Здорово. Итак. Давай подытожим. Отличительные черты "настоящего британского аристократа" (тм) — это:

Вырванное с корнем еще в шесть лет сердце, которое заменяется неподвижной маской. Манеры, которые подобно строгой смирительной рубашке сначала формируют, или, скорее, жестко форматируют, некий внутренний объем личности, а потом, подобно закостеневшему хитиновому экзоскелету не позволяют развиваться дальше. Да?

— Да.

— В силу такого воспитания из аристократов получаются отличные актеры, политики, агенты влияния и разведчики. То есть те профессии, где нужно с предельно честным видом нагло врать в лицо своему собеседнику.

Вот только каким нужно быть, кх-м, человеком, чтобы обречь на такое своего сына? Про воспитание девочек я вообще молчу. Просто даже думать не хочу! С другой стороны, если родители сами прошли такое и вполне довольны результатом, то зачем что-то менять в обучении? Так что даже проучившийся в младшей школе для аристократов всего лишь (сколько ему там было при поступлении в Хогвартс, как и всем — одиннадцать полных лет?) пять лет Джастин мог вполне ответственно заявить: "…Драко Малфой? Я не обижаюсь на его слова, нет. И даже не завидую. Я его презираю, ибо так вести себя…" Это правда?

— Я не понял вторую часть, но первая — да.

— Жесточайшая привычка подчиняться, сопряженная с постоянными унижениями, в том числе сексуальными. С учетом всего этого "фагов" можно вполне перевести как "заебанные". "Духи" и "петухи" — вот еще пара самых близких по смыслу определений на русском языке.

И при этом вторая половина школы проходит под знаменем увеличивающейся с каждым следующим годом свободы. А также власти над теми, кто ниже. Забыв о своем страшном детском прошлым, спрятав под маской спокойствия жестокие душевные раны, во взрослую жизнь из ворот школы выходят юноши, готовые спокойно издеваться и насиловать детей.

— Я не понял вначале, но, в принципе…

— Да это и так понятно, — перебил я Дэвида.

— Абсолютная вера в собственное превосходство во всем, подкрепленная мистическими и религиозными догматами. Да?

— Да.

— Проистекающая из этого готовность заняться чем угодно. Но, что важно, не управлять, а именно владеть. При этом характерное, даже нарочитое отсутствие профессиональных навыков в какой-либо сфере. Работать — это не для аристократии. Пусть работает плебс. Этакие идеальные господа. Как там Джастин со слов своего отца говорил? "Я могу решить что угодно. Разбираться в вопросе не обязательно." Это так?

— Да.

— Жесткие границы касты. Даже те, кто учатся в Итоне и похожих школах-колледжах, но не из рядов коренной британской аристократии, не нужны и навсегда останутся людьми второго сорта. Да?

— Это не совсем так. Да, всем им никогда не стать первыми, ибо они чужаки, но вторыми-третьими — почему бы и нет? В конце концов, нам от этого только польза. Верные и богатые слуги всегда нужны, и им будет разрешено занять второй-третий эшелон элиты. Это — их невероятное достижение. Если мы признаем их достойными служить нам! Ну а всякая мелочь, типа актрисок-репортеров-бизнесменов и прочих, — тоже нужна. Одноразовые не пешки даже, а просто мелкие разменные монетки.

— Понятно. Особая речь, которую не понимают низшие классы. Групповая сплоченность. Безжалостность к изменникам. Равнодушие или даже непризнание человеческого достоинства за низшими классами. Да?

— Да.

— В общем, как там было:

"Земля и все на ней — твои,

И, что важней, ты станешь Человек, мой сын…" — процитировал я английского поэта времен расцвета Империи. Раньше я этого стихотворения не понимал… правильно. А теперь… теперь оно заиграло совсем другими красками. Если писалось оно с таким же подходом, что с гордостью мне тут сейчас демонстрировал мой собеседник, то в термин: "Человек", тут явно вкладывается немного другой смысл, чем кажется на первый взгляд. Смысл: "остальные — не люди".

— О? Киплинг? Да. Он отлично передал английский дух! Вот только слышно это только понимающему уху, — подтвердил мои догадки Дэвид.

— Хорошая система воспитания и власти получилась. Даже завидно.

Да, конечно, тоже не идеальная. Да, конечно, бывают у системы и сбои. Куда же без них, если единственным ограничителем является такая зыбкая вещь, как превосходство здравого смысла над заоблачным самомнением?

Купившие офицерские патенты военачальники отправляют подотчетные войска в самоубийственные атаки, а иногда возглавляют их сами. (Как это по интернету знакомо! Спроси там первого попавшегося — и окажется, что именно он лучше знает, как именно нужно побеждать! И страшно подумать, что будет, если в руки таким людям попадет власть…)

Сконструированные не прислушивающимися ни к чьему постороннему мнению гениями корабли, попадая в руки таких же гениев-флотоводцев, таранят соседа по линии или переворачиваются и тонут даже от легкой зыби.

Из чисто эгоистичных соображений личного обогащения колониальный чиновник организовывает налет на соседнее государство, в результате которого его (чиновника) Империя оказывается втравлена в тяжелейшую колониальную войну с десятками тысяч только убитых солдат. Что совершенно немыслимо, ибо отряды, захватывающие территории, сравнимые по площади с Европой, бывали в десятки раз меньше, чем одни только понесенные потери!

Во время расцвета необъявленной войны некоторые английские аристократы спокойно по причине своего искреннего желания позволяли себе работать на разведку врага. И, что характерно, им за это (в отличие от десятков других, попавшихся за таким опасным делом, которых во всех странах в это время расстреливают, вешают, сажают на электрический стул или, в самом лучшем случае, отправляют в казематы пожизненно), ничего не было. "Просто аристократ реализовал свое право на свободу, у кого какие вопросы? А я? А вот вас ждет расстрел. Не вышли вы происхождением, чтобы рассчитывать на особое отношение…" Ну и так далее, и тому подобное. Подтверждающих фактов накопать даже в одной только известной широким массам мировой истории можно море.

Однако в целом система очень жизнеспособна и агрессивна. Ну и майорат же. Куда податься вторым и дальше сыновьям? У которых нет ничего, кроме личного гонора, связей, амбиций, "образования господина" и желания заниматься чем угодно, кроме как общественно полезным трудом?

И вот естественным путем на место выбитых чванливых стариков приходят другие офицеры: молодые и хитрые, и поражения сменяются победами. На место самодовольных инженеров в бюро приходя умные, и вот опять Британия становится локомотивом технического прогресса и законодателем инженерной моды. Не стесненные указаниями своего правительства, формально частные лица присоединяют огромные по богатствам территории, громя орды диких аборигенов контингентами таких размеров, что в Европе их бы не хватило даже на самый скромный военный парад.

Вот только лично для меня все это очень печально.

Я никогда не впишусь в такое общество.

Никогда.

В принципе.

Как бы я ни пытался, всегда найдется какая-нибудь мелочь, на которой проколюсь. А в силу совсем другого в детстве воспитания, как бы меня ни трепала здесь жизнь, я НИКОГДА не смогу стать им своим. Все же это не у меня вырвали в шесть лет сердце, заменив его куском льда.

И никакая магия этому не поможет!

— Да-а-а, — не выдержал и повторил свои выводы вслух. — Какое же счастье, что магическая аристократия все еще застыла в развитии на временах века этак тринадцатого-четырнадцатого. Например, тот же Драко на говно изошел, пытаясь доказать окружающим и, скорее всего, в первую очередь себе, что он выше всех этих грязнокровок. У этих же парней такой проблемы не стоит от слова совсем. Все вокруг быдло просто по определению! Бескомпромиссную уверенность в этом они впитывают если не с молоком матери, то со школьными завтраками точно.

Как же это хорошо, что с британской элитой мне не общаться!!! Если в магическом мире я еще смогу сойти за этакого недалекого феодала, рубаку-барона из романов Вальтера Скотта, то в маггловском…

Также понятно, почему Джастин потянулся на Хаффлпафф. Хороший и добрый мальчик он. Романтик… Подальше нужно держаться от таких романтиков! И Джастин, и Эрни… Все они одним миром мазаны. Ладно. Это уже проблемы будущего. До конца школы они никуда не денутся. Страх будет держать крепче всяких цепей. А после… А после (и до тоже) приглядывать за ними нужно будет в оба глаза. И на магию надежды тут мало. Сильно помогли клятвы Волдеморту?

— Ну что, Дэвид, спасибо тебе. Пора прощаться, — проговорил я, поддержав маскировку глотком оборотки и преобразовав одежду обратно к образу колониального аристократа. Думаю здесь вечером он гораздо лучше подходит для спокойной прогулки и отсутствия проблем с местными и полицией, чем чавообразный прикид. Не из-за этого ли на меня так презрительно смотрели все в общем зале?

— Я запомню твои вопросы и постараюсь найти на них ответы… — произнес после паузы Дэвид, восприняв перерыв в беседе как требование вставить утвердительную реплику.

— Это навряд ли, — проговорил я. Как учил еще Локхарт, я мысленно сосредоточился, направил на англичанина волшебную палочку и произнес: — Обливиэйт.

— И радуйся, — добавил я, глядя в остекленевшие глаза, — что только он, а не, как мне очень бы хотелось, Авада. И дикари, и хищные животные, за которых такие как ты держат остальных, бывает, очень больно кусаются!

Закрыв за собой дверь, я прошел через общий зал, вышел на улицу и в свете фонарей пошел куда глаза глядят, с грустью переваривая только что собранную информацию.

Все же, как обидно, что английская аристократия на самом деле оказалась совсем не такой, какой я от нее ожидал. Конечно, я понимал, что вся эта красивая картинка на самом деле — просто хорошо поставленная за века пропаганда. Понимал мозгом, но в глубине души подспудная надежда (которую пропаганда и предназначена была взращивать) все же оставалась. До сегодняшнего дня.

Одно дело честно признать убедительное превосходство и в той или иной степени подчиниться самому сильному, самому умному, самому хитрому, наконец! Но подчиняться вылизанным красавчикам, ментально на самом деле являющимся полной копией шпаны из подворотни? Подчиняться и ставить себя ниже самых наглых и самых подлых? Это омерзительно! Не так, совсем не так я представлял себе аристократию!

"И так ли неправы Министр и Дамблдор, на двоих отодвигая аристократов подальше от власти, пусть, зачастую, и на пару метров под поверхность земли? — пришла мне в голову крамольная мысль. — Ведь Министерство хотя бы декларирует заботу о народе, а вот аристократы… А если они все такие, зачем они мне нужны?.."

Глава 54. На всех парах к СОВ

Оставшееся до лета время пролетело очень быстро. Просто невероятно как быстро. Дни мелькали за днями, как спицы в колесе мчащегося с горы велосипеда или блики луны на резко опускающемся ноже, отсекающем фалангу пальца во время магического ритуала.

Мадам Помфри очень укоряюще смотрела на меня каждый раз (происходило это в среднем раз в семь-десять дней), когда я приходил к ней с окровавленной рукой. Но сверх уже сказанного после первого раза ничего не говорила. Ведь слово я сдержал: толп беспалых "нечаянно порезавшихся за завтраком" дверей больничного крыла не осаждало. Так что она просто молча давала выпить костероста, с неодобрительным видом накладывала лечебные чары и отправляла меня прочь. Ей сейчас было совсем не до "самострельщика".

У нее в самом разгаре была "весенняя страда". В связи с приближающимися СОВами в больничное крыло косяком потянулись всякие "умники", отравившиеся "патентованными средствами для улучшения памяти", которыми, похоже, ровно половина Хогвартса барыжила со второй.

Вообще-то раньше по вполне понятным и закономерным причинам экзаменационный ажиотаж как-то проходил мимо меня. Сейчас же я с удивлением, переходящим в полное обалдение, смотрел, как легкое безумие охватывает весь пятый и, частично, седьмой курс. А когда я узнал порядок сумм, что крутится на полуподпольном рынке "средств для лучшей подготовки к сдаче экзаменов", даже пару раз ощутимо кольнула зависть. Зависть, что из этого родника мне не пить. Нет, совсем не потому, что половина товаров там является в той или иной мере наркотиками (когда это останавливало аристократию?), а потому, что все — фальшивка. А попадаться на обмане, как мне подробно разъяснил Дэвид, для аристократа совершенно невместно. Так что пришлось ограничиться ролью простого наблюдателя.

Но это что касается торговли. А вот от экзаменов, ради которых и тратились суммы, серьезные не только по детским меркам, так отстраниться и покровительственно постоять в стороне не получится. К счастью, в прошлой жизни у меня было достаточно негативного опыта, чтобы выстраданное понимание: "делать домашние задания и готовиться к экзаменам нужно заранее, а сдавать — вместе со всеми, то есть — в общем потоке, иначе слишком уж придирчивыми и внимательными становятся преподаватели" смогло не забыться и здесь. Поэтому, внезапно для многих (несмотря на постоянные напоминания профессоров о скорых СОВах) наступивший экзаменационный июнь лично для меня неожиданностью не стал.

Скажу честно — за оставшееся время я сделал все от меня зависящее, чтобы экзамены для меня прошли просто и максимально успешно. Трансфигурация, чары, история магии, ЗОТИ, астрономия, гербология, нумерология, руны… По каждому из этих предметов была проведена самая полная, насколько это было возможно, подготовка. Не только выучено все, что можно выучить, и тренировано то, что требовалось показать практически, но и собрана целая кипа интереснейшей информация.

Мысль, внезапно пришедшая мне в голову, была удивительна и парадоксальна в силу своей крайней очевидности. "В силу того, что в подконтрольном министерству магии Великобритании Английском отделе магического образования, части Отдела магического образования МКМ — магической экзаменационной комиссии было очень мало сотрудников, в Хогвартс из года в год принимать экзамены приезжают одни и те же маги. А раз это так, то предыдущим курсам известны как любимые вопросы комиссии, так и предъявляемые ей особые требования, перечень симпатий-антипатий и все такое прочее, что отличает удачно сданный экзамен от позорного провала.

Вот интересно, почти взрослые маги и ведьмы (по шестнадцать лет уже) что, не особо утруждают себя немного подумать головой? Или тут играет моя опытность в процессе обучения и сдачи экзаменов? Ведь зачастую студенты в институте получают не только и не столько знания, как навык тем или иным образом получить положительную оценку (и я иногда входил в это множество, о чем впоследствии много раз жалел).

Честно говоря, не знаю, почему о СОВах никто из троицы героев в каноне не выяснил все, что только можно. Может это Поттер такой простой, Уизли — такой тупой, а Грейнджер — настолько озабочена соблюдением правил? Хрен его знает. Лично я имеющихся два родных курса старшеклассников для проверки идеи использовал на полную катушку. Ну и мог ли я не поделиться идеей со своими приятелями? Конечно же нет! Это совсем не по-хаффлпаффски.

Помимо школьников глупо было бы забыть и о другом источнике знаний. А именно — взрослых волшебниках. Однажды выкроив удачный момент после тренировки с Беллатрикс (по окончании серии насыщенных оскорблениями, издевательствами, темной магией и причинением боли мне родимому тренировочных пятиминутных дуэлей, которые редко продолжались дольше секунд девяноста, ее ощутимо "отпускало", и она становилась более-менее вменяемой), я тщательно расспросил о СОВах ее и зашедших на огонек Лестрейнджей.

Выяснились достаточно интересные факты. В общем случае предварительную оценку за любой экзамен по верхней границе задает его теоретическая часть, а окончательную по нижней — практическая. При этом в спорном случае приоритетной является оценка именно за практику, а не за теорию. Приснопамятный Крауч, например, на одном экзамене, вроде бы это был ЗОТИ, вообще (на спор, за что потом, по рассказам, получил серьезный нагоняй от отца) на теории сдал пустой лист. Но при этом так мощно показал себя во второй половине экзамена, что получил свой законный высший балл.

На мой взгляд — достаточно логично. Все же сухая теория так и остается бесполезным грузом, пока не подкрепляется достаточным опытом применения. К тому же отличные знания теории магии вполне может иметь и маггл, но это ни на йоту не сделает его магом.

Выяснив, на чем именно лучше всего сосредоточить свои усилия, мы с приятелями временно отложили в сторону боевку и дружно приналегли на практическую часть экзаменационной программы. Тренировали чары, трансфигурацию, по памяти рисовали звезды, решали примеры, рисовали рунные цепочки… Короче говоря, благодаря моей предусмотрительности Отряд Крэбба к СОВам подходил подготовленным лучше всех. Ну-у-у, если и не лучше, тут надо вспомнить целый факультет умников и маньячку-Грейнджер, то хотя бы полностью уверенным в своих силах. Во всяком случае, заниматься всякой ерундой из канона вроде неистовой зубрежкой и хвастовства этим фактом никто из парней не собирался. И без нее все было если и не прекрасно, то хотя бы просто хорошо.

К сожалению, сказать то же самое про командира отряда было нельзя.

Чертово зельеварение! С ним, да, у меня предсказуемо ожидались серьезные проблемы. И если с теорией никаких вопросов не было, то с практикой… С практикой был полный швах. Ведь в стенах Хогвартса у меня до сих пор стабильно получались только самые простые зелья, курс этак за первый-второй. В экзаменационных же билетах рецепты присутствовали начиная минимум с третьего, которые получались с шансами в пятьдесят процентов: или сварится что надо, или выйдет полная бурда! "Благодаря" этому с уроков истекающего при виде меня ядом и желчью Снейпа я носил постоянных "троллей". Пополнял, так сказать, стройные ряды фанатов зельеварения из Лонгботтомов и Поттеров. В общем, надеяться мне на этом предмете можно было только на чудо. А если вспомнить Учителя, с его многообещающим (многоболиобещающим) "мой ученик не может быть неуспевающим", то начало экзаменационного июня я никак не мог назвать приятным для себя событием.

В отличие от прошлых лет в угоду каким-то своим соображениям исполняющая обязанность директора Амбридж поменяла последовательность экзаменов. Таким образом первая экзаменационная неделя началась не с чар, как это было раньше, а с другого "кита" магического образования — с трансфигурации.

Теорию, по ощущениям, я написал вроде как неплохо, а на практике (на которой отказался от, на мой взгляд, сомнительной лордской привилегии сдавать первым и зашел в общем потоке, вчетвером вместе с Ли, Макдугал и Макмилланом) продемонстрировал хорошее владение очищающим заклинанием.

То еще хитрое заклинание, если подумать. А если хорошенько подумать, то появляется много серьезных вопросов. Если трансфигурация — непостоянна, то почему тогда удаленное этим заклинанием никогда не возвращается обратно? Если эта трансфигурация — постоянная, то почему "исчезнуть" грязь раз и навсегда может любой подросток, а превратить ее на постоянной основе, скажем, в маленький камушек — только считанные единицы магов на планете, причем из числа старых и очень опытных? Ну и самый интересный вопрос: "Если есть заклинание "любое — в ничто", то обязательно должно быть и обратное: "ничто во что угодно". И где оному учат?"

Ответов на эти вопросы я от Макгонагалл не получил. Отговорилась она тем, что, дескать, это очень сложные вопросы и разбирают их уже после школы. Волдеморт в ответ на мой вопрос пожал плечами и ответил, что никогда не задумывался о таком. Ну а в книгах из Библиотеки Основателей по теме были написаны такие мозголомные формулы и шло объяснение таким вычурным языком, что и вовсе не приходилось сомневаться. Ибо во всех мирах ученые мужи любят именно так маскировать свое "не знаю".

"А не это ли самое "ничто-во-все-что-угодно" я видел в исполнении Дамблдора в Выручай-комнате?" — с завистью подумывал я иногда.

Дополнительным вопросом, в этом старшеклассники не ошиблись, традиционно оказалось заклинание обмена. Тоже весьма многогранное в повседневном применении заклинание, позволяющее магически поменять друг на друга свойства двух предметов. К примеру, достаем из безразмерной сумки меч. Поднимаем с дороги камень. Колдуем на них заклинание обмена. Рубимся получившимся мечом, осторожно откладывая камень в сторону. В итоге зазубренный меч по истечению срока действия заклинания превращается в камень с царапинами, а совершенно целый меч убирается обратно в сумку.

Так как формулы транфигурации "камень в меч" и "палка в меч" — разные, то по-хорошему их нужно знать все. Для каждого предмета в каждый другой, то есть n в степени n формул, ага-ага. А тут, если есть образец-шаблон, то легко можно обойтись всего одной (!) на все случаи жизни. Просто и удобно. Если есть шаблон…

Оценку за экзамен мне, традиционно, сразу не сказали. Но отношение комиссии было благожелательным, так что за положительность оценки я не беспокоился.

Во вторник снова всем потоком вместе сдавали гербологию. Ее поставили вместо положенной трансфигурации. Фанатом всей этой смеси гербария с бестиарием я никогда не был. Ну а попавшаяся мне на практической части экзамена зубастая герань видимо мое к себе негативное отношение почувствовала и ответила полной взаимностью. В общем, экзамен вместе с положенной нормой листьев я точно сдал, но, учитывая в каком состоянии оказалось растение после моего посещения, вряд ли на высокую оценку.

Среду вместо традиционной гербологии отдали на откуп первого предмета по выбору. Так что те, кто не взял уход за магическими существами, отдыхали или судорожно готовились к четвергу. В четверг все сдавали чары.

На практике по чарам вышло смешно. Мне выпало заклинание депульсо, которое благодаря давней (подумать только, а всего лишь чуть больше года назад это было!) истории с дуэлью с немцем-трансфигуратором я выучил даже лучше, чем на "превосходно". А как тут не выучишь, если Беллатрикс не чурается во время дуэли бросить что-нибудь материального в своего противника? За быстрое и качественное исполнение (кинутый в меня трансфигурированный полый стеклянный шарик, на котором показывали заклинания левитации другие экзаменуемые, отлетел в сторону с такой скоростью, что при контакте со стеной рассыпался в пыль) я рассчитывал не менее чем на "выше ожидаемого".

Ну а в пятницу, как раз "удачно" перед выходными, на которых Учитель обязательно в личной беседе поинтересуется моими успехами, ожидался полный пиздец под названием "Экзамен по зельеварению".

После обеда, в краткий промежуток между окончанием приема пищи и началом практической части СОВ, меня отловил в коридоре Снейп. Шел я не один, так как парни, зная о моей проблеме с зельями, пытались изо всех сил подбодрить и успокоить меня. Чтобы не портить им настроения перед экзаменом, я не стал задавать вопрос: "как бы вы на моём месте сообщили Тому-кого-не-называют, что провалили его строгий приказ?" Так как предположить, что Снейп по своей воле захочет со мной поговорить вне уроков, ни у кого (в том числе и у меня) даже тени мысли в голову не пришло, ждать профессору пришлось долго. Пришлось бы, если бы не его не по-английски беспардонная хамская натура. Не видел что ли, люди разговаривают?

— Мистер Крэбб. Я могу сказать вам пару слов? — спросил он, привычно кривя губы. И добавил после короткой паузы: — Наедине.

Мы с парнями сначала удивленно, а потом напряженно переглянулись. Ожидать можно было всякого, поэтому я кивком попросил их отойти. Что они и выполнили, сделав десяток шагов вперед по коридору. Где и остановились, внимательно наблюдая за нами и пустыми пока концами коридора. При этом руки у них были на волшебных палочках.

Снейп тем временем, в показном удивлении подняв правую бровь, смотрел на эти с его стороны кажущиеся наверное по-детски наивными и несерьезными приготовления. Потом перевел ставший холодно-оценивающим взгляд на меня. Наколдовал чары тишины и произнес:

— Сейчас у вас экзамен по зельям, ми-и-истер Крэбб...

— Я знаю.

— …и вы его не сдадите.

— Не думаю…

— Это заметно. Обязательно не сдадите. Не сдадите потому, что в этот раз в билетах зелий с третьего курса не будет.

— Вам-то какое дело?

Снейп поморщился и после паузы с видимым усилием вытолкнул из себя.

— Вы возьмете второй слева билет в нижнем ряду. Вспомните вслух теорию. Потом перейдете к практике. Последовательность и составные части, надеюсь, вы выучили. Ингредиенты для этого зелья будут "пустышкой". Трансфигурированной из инертного камня обманкой. Экзаменаторы будут смотреть на то, как вы варите, но до самого конца не будут интересоваться тем, что у вас получается в процессе. Вы же… Будете варить из того что есть. Потом добавите, — буквально выплевывал слова Снейп, привыкший ловить учеников за шпорами, а теперь вынужденный своими собственными руками натягивать на оценку нелюбимого ученика, — это, — протянул он мне пузырек размером с горошинку душистого перца. — Просто уроните его в кипящее зелье. Оболочка растворится без остатка.

— Спасибо, профессор, — коротко поклонился я, искренне поблагодарив этого, пусть и неприятного, но по-своему благородного человека. Правда следующей репликой полукровка-Принц расставил все по своим местам:

— Не благодарите, Крэбб. Будь моя воля, я дал бы вам с треском провалиться и остаться на второй год. Однако… он этого не захотел.

— Но я правда могу…

— Как сказал ваш… учитель: "экзамен по зельям вы будете сдавать лично ему…" И я бы на вашем месте не радовался… — замолк профессор, как будто желая что-то добавить, но никак не решаясь. На мгновение мне показалось, что в темных глазах Снейпа промелькнуло какое-то чувство, похожее на вырвавшуюся на поверхность глубоко похороненную боль и разочарование, и я спросил:

— Профессор?

...но уже в следующую секунду он опять стал отличным примером "жесткой верхней губы".

— Ничего. Мистер Крэбб, — глаза Снейпа опять стали стылыми озерами мертвого обсидиана. — Ничего.

Развеяв заклинание:

— Будьте предельно осторожны. Он не прощает… Ничего не прощает… И никого… — услышал я за спиной очень тихий шепот.

"Хм… Снейп, видимо вспомнив свою историю, пытался меня предупредить о том, что Волдеморт совсем не тот картинный борец за права чистокровных, каким его представляют себе во влажных мечтах будущего угнетения магглокровок разновозрастные сопляки? Но, подумав, решил быть мудрее и не объяснять малолетнему идиоту, ослепленному харизматичной личностью темного мага, то, что можно понять только на своем печальном опыте? — думал я, спускаясь в кабинет зельеварения. — Спасибо, конечно, профессор, но… "Дал бы он мне провалиться и остаться на второй год…" Все равно ты — гандон!"

На практике по зельям все прошло как по нотам. Я взял нужный билет, в котором оказалось именно то зелье, чей концентрат лежал у меня в кармане. Ответил на вопросы комиссии. Набрал под ее взглядами нужные ингредиенты. Выбрал котел. Налил воды. Набрасывал в строго определенной последовательности туда реагенты. Помешивал. За пару минут до финала незаметно уронил в котел флакончик, с радостью глядя на то, как резко меняет свой цвет на нужный получавшаяся до этого бурда.

Зелье, несомненно, вышло не высшего качества, но вполне годное. Выслушав замечания комиссии и ответив на дополнительные вопросы, я, на прощанье пожелав удачи Эрни, чуть ли не вприпрыжку отправился в гостиную факультета. Я прям как наяву услышал грохот упавшего с души камня! Зельеварение сдано, так что теперь за экзамены можно было совсем не волноваться!

Так закончилась первая экзаменационная неделя и начались выходные, которые можно было со спокойно душой потратить на отдых или подготовку к следующей. Правда, это было не совсем так для тех, кто выбрал предметом по выбору маггловедение. Этот экзамен проходил в субботу.

Впрочем, мы с парнями тоже баклуши не били, проводя все свободное время в Тайной комнате. Близились переломные события канона, и я продолжил натаскивать парней на действия в лесу и поселке слабой застройки.

Скоро, очень скоро нам предстоит первый серьезный бой.

Глава 55. Экзамен по ЗОТИ

Из-за переносов экзаменов вторая экзаменационная неделя в этом году стала чуть сложнее чем обычно для… предусмотрительных нехалявщиков. Традиционный набор лентяев — маггловедение и уход за магическими существами — уже прошли. Это, с одной стороны, давало всем им (и мне тоже) два очень важных, свободных от экзаменов дня на неделе прошлой, но с другой — автоматом же отнимало их на этой.

Начиналась неделя с истории магии. По воспоминаниям старшекурсников, на практической части этого экзамена в обязательном порядке задавали дополнительный вопрос по восстаниям гоблинов. Причем вопрос был с подковыркой: "Назовите хотя бы двух-трех самых известных волшебников, вставших на сторону гоблинов в восстании такого-то года". Если кто-то, кто на истории магии спал, теперь, не зная правильного ответа, пытался угадать, наобум по одной буковке вытягивая фамилию, то добрые экзаменаторы даже шли такому на встречу и давали подсказку, предлагая на выбор какие-нибудь фамилии. "Подлость" экзаменаторов заключалась в том, что правильным ответом было: "Никто из волшебников к гоблинам не присоединялся и не мог присоединиться даже в принципе!" Правда, Волдеморт, когда услышал это, почему-то криво ухмыльнулся. Но на мой прямой вопрос ничего не ответил.

Неожиданностей на истории не случилось. Получив от экзаменаторов: "Неплохо-неплохо, мистер Крэбб. Ваш покойный батюшка тоже отдавал должное самой главной науке…" и поощрительный кивок от довольной моими успехами (читать надо — успехами своего будущего мужа, бр-р-р) Амбридж, я вежливо наклонил голову в сторону стола наблюдателей и вышел из кабинета.

Кстати, про "лишних" на экзамене. Ожидаемо, на время экзаменационного периода в школу (и уж тем более непосредственно в экзаменационную аудиторию!) особо строго не допускались посторонние. Будь иначе, и отбоя от родителей, донимающих как экзаменаторов, так и экзаменуемых, вообще никому не было бы. Однако хогвартских преподавателей, как в некоторой мере не чуждых образовательному процессу, это не касалось. Они могли присутствовать на каком угодно количестве каких угодно экзаменов.

Правда, правом этим далеко не каждый учитель злоупотреблял. Я бы даже сказал совсем наоборот. Профессор мог вообще ни на один экзамен, даже по своей дисциплине, не явиться. Как, например, это сделала, точнее не сделала, Минерва Макгонагалл. Впрочем, существенным оправдательным фактом может служить то, что на ней, как на заме директора, в последние месяцы висел не только ало-золотой факультет, а вообще вся школа.

Преподаватель мог из приличия присутствовать только на своем предмете. Так делало большинство, в том числе и незаметно для экзаменаторов помогший мне на зельях Снейп. Ну а мог — почти на каждом, как делала Спраут, одним только своим присутствием успокаивая и подбадривая хаффлпаффцев. Все же она, в отличие от того же Снейпа с его подходом к воспитанию вроде: "я вам в няньки не набивался, взрослейте быстрее!", была очень заботливой и искренне радеющей за свой барсучатник. Какой подход тут лучше? До встречи с итонцем-Дэвидом я бы однозначно ответил "нашего декана Спраут", а сейчас… Сейчас — уже и не знаю.

Как бы там ни было, одно на экзамене оставалось неизменным. Говорить могли только члены экзаменационной комиссии и школьники во время ответа на вопрос, а все остальные обязаны были молчать. Поэтому я, как и зрители, ограничился только вежливым кивком.

И да. Амбридж в обязательном порядке присутствовала на каждом экзамене. Причем как на теории в Большом зале, не доверяя Макгонагалл и следя за тем, чтобы не списывали и не подсказывали, так и на практике.

Следующим экзаменом, во вторник, были древние руны.

Не очень любимый, малополезный на первый взгляд и редко выбираемый предмет. Однако если подойти к вопросу внимательно, то руны — это одна из поддисциплин такой серьезной области магической науки, как магия рисунка. Которая, помимо рун, включает в себя еще и японские печати, и магические пиктограммы, и ритуальные схемы, и даже вышивки-обереги на одежде. Ну а если смотреть совсем широко, то руны, как астрономия и нумерология, всего лишь маленький кусочек той самой, всеобъемлющей дисциплины — ритуальной магии. Причем если руны еще худо-бедно можно применять отдельно, то астрономия с нумерологией в одиночку малополезны. Как бы. Ведь даже применяя заклинания, желательно учесть положение небесных тел, влияющих (иногда достаточно сильно, иногда — практически незаметно) на все магические действия. Ну, если, конечно, хочется в итоге получить хороший результат… который в сложных случаях без знания нумерологии рассчитать невозможно. Зато в связке, да при серьезных задачах… Поэтому, хоть ритуалистику давно уже не преподают в Хогвартсе, каждый понимающий маг возьмет "пакетом" к обязательной астрономии именно нумерологию плюс руны, ибо одно отлично дополняет другое и бессмысленно без третьего. Пусть ценой этого и станет резко сократившееся свободное время и огромный массив информации, который вместо развлечений придется впихнуть в голову. Так что выбор, что брать, тут был очевиден для всех: как для желающих в дальнейшем быть не магглом с палочкой, а полноценным магом (те же нелюбимые Близнецы), так и для… прочего магглообразного колдуно-ведьмовского шлака.

В общем, я, поимев в свое время понимание что, к чему и для чего, прилежно, с полным осознанием важности для будущего, все время изучал как руны, так и астрономию с нумерологией. Поэтому и руны во вторник, и астрономию в среду, и нумерологию в четверг я сдал без всяких проблем. Пусть, по ощущениям, "превосходно" я не получу ни по какому из этих предметов, но понимание принципов применения каждой из дисциплин, на мой взгляд, гораздо важнее тупой зубрежки. Но на "выше ожидаемого" за них после успешной практики я вполне могу рассчитывать.

Надеюсь, это войдет в диапазон приемлемых оценок для моего Учителя. Подвиг Барти при всем желании мне не повторить.

В субботу сдавали прорицания, так что нам оставалось сдать последний, элементарнейший для моей команды экзамен — ЗОТИ. Таким образом, вполне можно было уже сказать, что СОВ для Отряда Крэбба благополучно закончились. За себя я тоже не беспокоился. Все же я не канонный Крэбб, и завалить ЗОТИ мне просто нереально. Не с такими приключениями, и не с такими учителями.

Написав теорию и плотно покушав, я отправился на практику. В отличие от всех предыдущих экзаменов на практику по ЗОТИ в аудиторию приглашали не по четыре ученика, а по одному, что серьезно сказывалось на времени экзамена. Как обычно отвергнув предложение пойти вперед всех, я честно дождался своей очереди. Легонько похлопав по плечу замершего в дверях Стефана Корнфута, который шел в списке студентов прямо передо мной и теперь, вывалившись после экзамена красным и запыхавшимся, преграждал мне дорогу, я спокойно зашел в комнату.

Среди членов волшебной экзаменационной комиссии, за последние две недели конкретно так намозоливших мне глаза, я с удивлением обнаружил новое лицо. Неизвестный мне маг неопределенно-средних на вид лет в форменной красной аврорской мантии со скучающей миной качался на стуле и вроде бы совершенно не интересовался происходящим. Вот только перехваченный его очень острый взгляд на меня разбивал всю благостную иллюзию.

Желая взглядом хотя бы поинтересоваться у Амбридж, что это за явление такое, я повернул голову в сторону наблюдателей и с резко возросшим подозрением впервые не обнаружил там генерального инспектора! Впрочем, легонько пожавшая плечами Спраут, как бы говорившая: "ничего страшного", слегка успокоила мою поднявшую голову паранойю.

— Добрый день, мистер Крэбб.

— Добрый день. Профессор Тофти. Комиссия, — легонько кивнул головой я. За время экзаменов я заметил, что в комиссии было неофициальное, но вполне заметное "разделение труда". Студенток в основном опрашивали профессора-женщины вплоть до самой главы комиссии — старой, сморщенной годами, но ничуть не потерявшей в мастерстве и магических силах волшебницы Гризельды Марчбенкс. Парней же тестировали маги-мужчины, неформальным лидером которых был этот самый профессор Тофти.

— Берите билет, прошу вас.

— Да, — сказал я и взял первый попавшийся со стола.

— Читайте задания.

— Продемонстрировать выполнение чар света, усиленных отталкивающих чар, щитовых чар, замораживающих чар, оглушающего проклятья. — "Люмос, Флиппендо дуо, Протего, Глациус, Ступефай. Короче, халява!" — мысленно выдохнул я. Экзамен был сдан.

— Сколько вам нужно времени на подготовку?

— Нисколько. Я готов.

— Отлично, — сказал Тофти. — Тогда начинайте.

— Люмос! — легко засветил я на кончике своей волшебной палочки огонек.

— Не пробовали невербально? — спросил меня один из экзаменаторов.

— Нет, — ответил я, не став раскрывать перед ними всех карт. Лестрейндж иногда во время тренировок говорила: "Вот наложат на тебя чары немоты, что делать будешь, кричать про себя под круциатусом?" И что характерно, кое-какие заклинания у меня теперь получались и невербально. Но... зачем этим хвастаться, тем более перед ними?

— Хорошо. Давайте, переходите к следующему заклинанию.

— На чем мне его показать?

— Да вон на этом, — и, повинуясь взмаху его волшебной палочки, на отдельно стоящем изящном столике совсем из ничего появился деревянный кубик. "Но это только на первый взгляд "из ничего". На самом же деле это было простейшее невербальное энгоргио", — понял я, рассмотрев кучу всякой деревянной мелочи, оставленной, видимо, специально для показательных выступлений учеников. Ну или оставшейся после таковых.

— Флиппендо дуо, — рисуясь, я небрежно, без всякой подготовки опрокинул кубик вместе с остальным мусором и самим столиком на пол.

— Неплохо. Дальше.

— Глациус, — повинуясь моей воле, волна холодного воздуха с кончика волшебной палочки заморозила лежащие на полу обломки.

— Хм-м… Следующее.

— Протего, — накинул я на себя щит, посмотрел на экзаменаторов и дождавшись кивка отменил его. — Фините.

— Ну давайте и последнее, мистер Крэбб.

— Куда его?

— Пустите, например, вон туда.

— Ступефай! — красный лучик без следа утонул в каменной стене.

— Что ж, кхе-кхе… — прокашлялся старенький маг. — Я считаю, что студент показал превосходные навыки… — начал было Тофти, но договорить не успел, так как был перебит возмущенной репликой сидевшего до этого совершенно спокойно аврора.

— Где же это превосходно? — воскликнул он. — Это даже на "приемлемо" не тянет!

— Кх-м-хм. Старший аврор Гилфорд Грей. Поясните нам, пожалуйста, свое мнение.

— Заклинание света выполнено нормально, но и только. Ничего особенного в этом, признаем честно, элементарнейшем заклинании ученик не показал. Все остальные — хуже некуда! Отталкивающие чары выполнены с явно видной неточностью: ему целью был указан только кубик, а не все содержимое поверхности стола. А это однозначно говорит отнюдь не о великой силе, а о самом что ни на есть примитивном отвратительном контроле. Аналогично с замораживающим заклинанием. Ну а уж про щитовые чары и "оглушалку" я и не говорю!

— То есть? — удивился маг из комиссии. — Все же было выполнено верно…

— Правильность выполнения таких заклинаний проверяется только на активной мишени.

— И? Что именно вы предлагаете? Где мне взять эту самую "активную мишень"? — едко поинтересовался Тофти. Никто не любит, когда ему перечат.

— Все очень просто. Ею побуду я. Я поставлю самый обыкновенный, слабенький протего. Ученик бросит в меня ступефай. Если щит не выдержит, то оглушающее проклятье выполнено верно. Если нет, то его заклинание — просто безобидная иллюзия.

— Хорошо, — посмотрев на безучастную Марчбенкс, кивнул Тофти. — Мистер Крэбб. Повторите пожалуйста.

— Протего, — поставил щит аврор.

— Ступефай, — послал я в него самое сильное, какое только мог, проклятье. "И почему я совсем не удивлен? — подумал я, глядя на то, как на мгновение вспыхнул радужными переливами выдержавший мой удар магический щит аврора. — Похоже, он здесь из-за меня и ради меня. Ради того, чтобы "завалить" меня".

— Видите!

— Хорошо. Ваше замечание принимается. Какой там у вас был следующий вопрос? Щитовые чары? Что ж… Мистер Крэбб, поставьте, пожалуйста, протего. Старший аврор выпустит в вас ступефай...

— И если ваш протего выполнен правильно, то ничего страшного не случится, — добавил аврор.

— А если нет, меня размажет по стене, то что? Вам не кажется, что меряться силами со школьником не совсем корректно? — с сарказмом спросил я.

— Не волнуйтесь. Я брошу самый слабенький из возможных. Каким второклашки балуются, — "успокоил" меня Грей.

— Хорошо. — На секунду возник соблазн показать строенные щиты, но здравым смыслом тот был, подобно попавшей под каток лягушке, раздавлен в тонкий блин. Поэтому щитовые чары были совершенно обычные. У меня они выдерживали от двух до четырех проклятий. Смотря кто швырял... — Протего.

— Чудно, — ответил аврор и без какой-либо вербальной составляющей направил в меня красный лучик проклятья. Похожий на вид, только ни фига это был не ступефай! Уж я-то это отлично почувствовал по силе удара о мгновенно схлопнувшийся щит! Это было что-то вроде специальной порчи, мгновенно испивающей любые неартефактные щиты. Такими не брезговали и Упивающиеся…

— Как я и думал, — спокойно и показно устало сказал Грей. — И протего — бездарно.

— На этом все? — спросил я. К удивлению, пробившее защиту проклятье растворилось в воздухе, не долетев до меня. А я уже мысленно составлял жалобу на Аврорат Фаджу… лежа на больничной койке.

— Нет. В связи с тем, что участились смертельные случаи с участием боггартов, Аврорат проводит комплекс мероприятий для повышения защищенности мест обитания магов и проверку их навыков защиты. В том числе, выборочную, среди школьников старших курсов. Продемонстрируйте мне, как вы выполняете заклинание Риддикулус.

— Но его нет в билете, — предчувствуя очередную подставу, попытался отбояриться я, но у меня ничего не вышло.

— В вашем билете. А так в список экзаменационных вопросов риддикулус вполне себе входит. Считайте это обычным дополнительным вопросом.

— А где…

— Шкафы с боггартами вон там, в углу. Выбирайте и показывайте. Скажете, когда будете готовы.

Подойдя к ближайшему шкафу, я замер в напряжении. "Интересно, кто будет на этот раз? Опять Дамблдор? Жаль, Амбридж не увидит, порадовалась бы…"

— Я готов.

Повинуясь жесту волшебной палочки Тофти, в сторону отлетела запирающая шкаф щеколда, и с мерзким скрипом дверца начала открываться. И там, за плавно полуоткрытой створкой и потоком страха скрывалась… черная мантия, зеленоватое лицо и читаемые по губам слова "Предатель! Умри!"

В книгах я частенько встречал уже порядком подзатасканную фразу: "время послушно замедлилось". И вот сейчас, впервые за две жизни, я впервые поймал этот самый эффект растянутого времени. Нет, в физическом мире, если можно так сказать, это не отразилось никак. Зато вот мысли стали невероятно четкими и быстрыми.

"В принципе, в таком боггарте ничего страшного нет…"

Дверь, к счастью открывающаяся в сторону экзаменаторов и поэтому пока заслоняющая от взглядов содержимое шкафа, сдвинулась на пару миллиметров.

"…вон, у половины волшебников старших поколений боггарт — Волдеморт".

…еще пара миллиметров…

"Однако, тут есть один нюанс. У всех у них Волдеморт-боггарт, по понятным причинам, предстает в виде старого-доброго Тома Реддла, но никак не того полуинфернала-полузмеи, каковой вид он имеет после воскрешения".

…низкий скрип и еще пара миллиметров, а с ними и долей секунды потеряно…

"А после битвы в Министерстве новая внешность старого ужаса станет достоянием широчайших кругов магической общественности. И в обязательном порядке — хотя бы одному члену экзаменационной комиссии".

…последние доли секунды истекают…

"Учитывая, что после ухода Фаджа с поста министра к власти придут силовики, обожающие "срубить палку" попроще и побыстрее: то есть, не утруждая себя поиском вменяемых доказательств, определить энное количество тел в Азкабан и отчитаться за это в прессе…"

…дверь вот-вот полностью распахнется!

"…то выбора, чем именно пожертвовать, как такового у меня и нет".

— Вербейра сангвинум!

Вылетевшая из кончика моей волшебной палочки, как когда-то на уроке с гребаным профессором-"мародером", нить многохвостой плети крови очень быстро несколько раз перечеркнула как боггарта, так и шкаф — место его магической привязки и обитания. Первый исчез с тихим хлопком, а второй — с громким грохотом по частям осыпался на пол. Плеть втянулась обратно.

"Хм… Ни капли крови не потеряно, — прислушался я к своему организму. — Расту!"

— Вот! Видели? Вы видели? — вскочил со своего места и с каким-то восторгом воскликнул аврор. — Все свидетели!

— Чему? — меланхолично спросил Тофти.

— Какое он использовал заклинание?!

— Оно ограниченно разрешено, — жестко посмотрел я на аврора. — И у меня есть…

— Да не о том сейчас речь вообще! — перебил меня Грей. — Главное, это же точно не риддикулус?!

— И что? Я же справился с боггартом? — как мне казалось совершенно справедливо возразил я.

— "Справился" он! Задание было не "справиться", юноша! Задание было применить заклинание Риддикулус к боггарту, что нам продемонстрировано не было! Это — чистый "тролль"! Вы забыли, что у нас тут не практика по дуэлингу, где для победы, в разумных пределах, конечно же, дозволяется все? И не аврорский полигон! У нас тут экзамен по предмету "защита от темных искусств", особо отмечу — школьному курсу, где нужно продемонстрировать знание и умение выполнять заклинания из строго формализованной программы!

— Может быть, мне на вас еще и аваду проверить? — буркнул я и мысленно добавил: "Могу даже несколькими способами". — Она тоже была в программе. На четвертом курсе…

— Конечно! В Азкабане всегда полно свободных камер. Я даже лично позабочусь, чтобы вам туда доставили результаты СОВ! Провальных!

— Почему провальных? — удивился кто-то из комиссии. — Юноша вроде бы вполне…

— В том-то и дело, что только "вроде бы"! А если внимательно посчитать? Одно заклинание, простейшее, на "приемлемо". Нет. Пусть даже "выше ожидаемого". Два на "приемлемо". Зато два других на "ужасно", а последнее и вовсе на "тролль"! Как в сумме все это может дать что-то выше неудовлетворительного балла?! Никак!

— Хм-м, — прочистил горло Тофти и почему-то посмотрел на пустующее место Амбридж. — Хорошо. Вы свободны, мистер Крэбб.

Глава 56. Работа аврората во всей своей сомнительной красе

"Стоп. Стоп-стоп-стоп!" — за время речи аврора я немного оправился от растерянности. Вспомнил сдачу экзаменов моими одноклассниками, а также то, что у меня есть язык и кое-какие права, и произнес: — Насколько я помню, у меня есть несколько попыток.

— Да. Это так. Можете попробовать с другим боггартом… — предложил мне Тофти от лица всей комиссии.

— Нет. С боггартом, признаю, все действительно верно. — "Хоть сотня подходов, каждый будет одинаково бессмысленным. Ибо страх у меня так быстро не поменяется, а, значит, все будет повторяться снова и снова," — подумал я и продолжил, — но вот ступефай и протего…

— Хорошо. Я готов, — ответил Грей и поставил щит. — Бросайте проклятье, мистер Крэбб.

— А я могу попросить сделать это кого-нибудь другого? — спросил я.

"Черт! — по вспыхнувшим удовольствием глазам аврора и похолодевшим — комиссии, я понял, какую глупость только что брякнул. — Черт-черт-черт! Это была серьезная ошибка!"

— Вы, мистер Крэбб, не доверяете нашему выбору? — подтвердив мою догадку довольно холодно спросила меня сама глава экзаменационной комиссии.

"…А ведь мог сообразить, что если Тофти с самого начала не нашел никого, кто захотел побыть для меня "мальчиком для битья", то и сейчас дуэлировать со мной никто из комиссии не собирается. Как не соберется и впредь. Похоже, моя слава весьма, хм, отмороженного парня (но я же совсем не такой на самом деле!), тут конкретно так сыграла против меня. То есть вставать против простейшего ступефая с моей волшебной палочки каждый из присутствующих здесь магов-экзаменаторов просто… забздел? Типа: "Кто его знает, отморозка? Да и какая в этом необходимость, если есть аврор — априори профессионал в дуэлинге?"

Вот только никто не любит, когда его тыкают носом в собственную трусость. Особенно те, кто себя уже давным-давно сделал и все и всем другим доказал. Чай, в комиссии сидят не мальчики. На слабо не возьмешь. Зато чрезмерно обидчивы они не только из-за занимаемого им министерского поста, но и в силу преклонного возраста. Что, собственно говоря, Марчбенкс только что и подтвердила. А ведь до этого комиссия была настроена ко мне вполне лояльно… Язык мой — враг мой! Нахрена я полез в бутылку? Теперь вот жди наездов…"

И действительно:

— Быть может вы не доверяете нашему доблестному аврорату? — вкрадчиво спросил кто-то из комиссии.

— Чего взять с сынка Пожирателя Смерти, который хоть ничего и не умеет, а все равно идет по стопам своего папаши? — добавил Грей, с прячущейся в уголках губ почти незаметной улыбой победителя, взирающий на меня с высоты профессорского кресла. — В Аазкабан!

— Да как… — начал было произносить ответку я, но тут, совершенно внезапно, язык как онемел, а потом и вовсе перестал подчиняться мне. Не успел я возмутиться наложенным кем-то из комиссии силенцио, как (видимо от пока еще не успевшего смениться обязательной апатией всплеска адреналина после встречи с боггартом-Волдемортом) голова моя снова заработала быстро, четко и хладнокровно.

Воспоминания о проблемных ситуациях, как кадры фильмов, в мозгу стопкой "наложились" друг на друга и как бы "просветились" всей пачкой мощным лучом. Отпали лишние и малозначимые детали, но зато стали отлично видны общие черты. Хорошо просматривались причины случившегося, легко оценивались следствия поступков и, внезапно… все это сложилось в один стройный и непротиворечивый алгоритм "как гарантированно втянуть Винсента Крэбба в неприятности".

Начиная с Уизли на первом курсе и заканчивая нынешним экзаменом, сценарий моих "вляпываний" оказывается полностью идентичным и до обидного примитивно простым. Меня провоцируют. Я, не терпя обиды, тут же лезу на обидчика "с кулаками" или с кулаками, без всяких кавычек. Дальше — конфликт или банальная драка. И выигрываю я его его/ее или нет, не так уж важно, потому что проблемные последствия следуют и в том, и в другом случае! А уж предсказуемость и управляемость мои получаются… просто позорными, слов других нет!

— Но раз уж вы так этого хотите, — продолжил Грей, — можете попробовать еще раз. Или два. Пусть это и будет плевком в лицо комиссии и Аврорату, но вы же считаете себя несправедливо осужденным, ми-и-истер Крэбб? — ничуть не хуже Снейпа потянул Грей, но было уж поздно, так как халява его уже закончилась.

Все так же неподконтрольные мне губы раздвинулись в вежливой, холодной улыбке и произнесли:

— Да. Прошу меня извинить. Наверное, я немного некорректно выразился. Это все стресс от экзамена… Я, несомненно, признаю компетентность всех здесь присутствующих. Однако, я бы хотел, чтобы на экзамене оценивали мои знания, а не недоказанные факты из жизни моего покойного отца. Это мое право, — вежливо, но непреклонно нажал я голосом.

— Да что вы его слушаете, — все громче и громче стал разоряться аврор, и я понял, что этот раунд хоть и проигран, но хотя бы не с катастрофически разгромным счетом. Когда начинают повышать голос это означает, что больше по сути вопроса сказать нечего… Поняли это и члены комиссия.

— Мистер Грей, право слово, не могли бы вы быть слегка поаккуратнее в выражениях? — попросила, а точнее поставила аврора на место Марчбенкс. — Здесь все же не суд и не камеры Аврората… Что же касается вас, мистер Крэбб, мы все понимаем и принимаем ваши извинения.

— А любая оценка выше "ужасно" подразумевает возможность пересдачи в Министерстве вместе с теми, кто пытается сдавать СОВ после домашнего обучения. Я думаю вы подготовитесь за месяц и все будет совсем по-другому… — практически прямым текстом намекнул мне Тофти, несмотря на мое хамство все еще доброжелательно ко мне настроенный. Ну или быстро сменивший обратно гнев на милость, удовлетворенный моей покладистостью.

— Мистер Крэбб, вы свободны, — кивнула головой в сторону двери председатель комиссии.

— До свидания, мадам председатель, — вежливо склонил я голову. — Комиссия. Аврор Грей, — "А тебя, суку, я запомнил! Встретимся еще! И поговорим, с чьих слов ты поешь!"

— До свидания, мистер Крэбб.

Из кабинета я еще вышел, как положено: спокойно и с "жесткой верхней губой". И даже дверь аккуратно закрыл за собой, а не громко хлопнул. Но на большее моей странной выдержки не хватило. Лед вежливости треснул и мгновенно разлетелся колючими осколками бешенства.

Мгновенно и ярко покрасневший, пыша очень нездоровой злобой, я, растолкав недлинную очередь студентов перед кабинетом, понесся по коридору.

"Сука!!! "…Самый простой экзамен для меня экзамен, ЗОТИ…", да? Тварь аврорская! — с яростью думал я. — Нет, конечно, я еще по первому институту помню, что студента завалить можно всегда. Исключений нет. Самый простой, но это этого не становящимся менее верным способ — это требовать четких формулировок из справочной литературы. И каждую неправильную букву считать за фатальную ошибку. И даже, было дело, разок принимал так экзамен. Но, блин, как же давно настолько откровенно не валили меня! Отрыжка канона? Не-е-ет!!! Тут дело явно не в неведомой силе, неведомо как и, главное, неведомо зачем слепо поддерживающей канон. В этом я на своей шкуре убедился уже не раз! Тут дело в строго определенной личности… Ее шуточки? Где эта Амбридж?!"

— Мадам генеральный инспектор пошла в сторону хижины профессора ухода за магическими существами, — произнес молодой женский голос.

"Что? — в крайнем изумлении остановился и оглянулся я. — У меня уже глюки? Или я, как Поттер, стал слышать голоса? Или это третий к совести и внутреннему голосу посторонний насельник в моей башке?"

— Она была одна? — спросили голосом Макгонагалл. "Откуда-то снизу" — определил я. Тихо сделал несколько шагов в направлении источника звука и осторожно перегнулся через перила одного из пролетов главной лестницы. Сегодня они в очередной раз поменяли свою конфигурацию, застыв в такой топологии, что сквозь щель между ними я смог отлично рассмотреть (и прекрасно слышать) стоящую на первом этаже декана Гриффиндора и слабо знакомую гриффиндорку курса со второго ли третьего, сам при этом оставаясь совершенно незаметным.

— Нет. С ней была четверка авроров.

— Авроров? Ох, Мерлин! А она… ничего при этом не говорила? — как-то очень… неуверенно спросила Макгонагалл. Видимо, расспрашивать девочку подслушивала ли она с акцентом не на том, что делать такое — плохо, а что именно она услышала, тем самым стимулируя дальнейший шпионаж, прямой и честной магичке было очень неприятно.

— "Я наведу здесь порядок!" Что-то вроде этого, — пожала плечами младшая гриффиндорка.

— Так. Так. Ты — немедленно иди в факультетскую гостиную. Найди старост. Предай им мой приказ собрать всех учеников и никуда не отлучаться. И воздержать от шуток хотя бы ближайшие полчаса. Понятно?

— Понятно. А почему? И куда вы пойдете?

— О, Мерлин! Иди уже!

— Но…

— Беги!

— Да, мадам!

Дождавшись, пока утихнет эхо перестука каблучков убежавшей любопытной соплюшки и мягких шагов старой гриффиндорки, я, максимально возможно манкируя правилами хогвартской ТБ, рванул вниз по лестнице.

"Вот что-то не помню я из канона никаких дополнительных проблем у Амбридж в Хогвартсе в этом году. Кроме завтрашних. А судя по скорости Макгонагалл и той экспрессии, с которой она размахивает во время ходьбы руками и как громко хлопает ее юбка, назревает серьезная драка. И кто в ней победит — сомневаться не приходится. Ни никак не противник Амбридж Маккошке. А раз так, то мне невероятно важно собственными глазами увидеть (и услышать, да), что будет дальше. Для того, чтобы понять: "что" и "куда" пошло совсем не по канону? А также "как", если в моих это силах, нужно это самое "что" крутить обратно."

Как я ни торопился, но опередить Макгонагалл до того, как она встанет на тропинку в сторону хижины Хагрида, у меня не получилось. Я хоть и помоложе заметно, но фора есть фора. Я почти было догнал ее, но… Во-первых почти не — считается, а во-вторых — просто догнать ее было мало.

К огромному сожалению я сейчас был вынужден оставаться незамеченным, а дальше по тропинке как назло спрятаться было совсем негде. Точнее, таких мест-то по дороге формально было полно: и валуны, и деревья, и невысокая каменная ограда участка с тыквами… Все это отлично скрыло бы меня… от собрата-школьника, но никак не от наметанного взгляда волшебника. А поблизости таких было: четверка аврорских боевиков, две немолодые волшебницы, а также стояла хижина одного лесника-полувеликана с ним самим внутри. Каждого из этой семерки с полной уверенностью можно было назвать опытным и внимательным. Что будет, если кто-нибудь из них меня заметит (неизвестно еще, кто именно будет хуже) даже думать не хочу. Недавно окончившийся экзамен в очередной раз напомнил мне, что не следует неприятности превращать в проблемы. Так что мне, глядя в спину уходящей волшебницы из-за выступа опоясывающих Хогвартс стен, оставалось лишь с досадой покусывать губы.

"Как жаль, что у меня нет мантии-невидимки. Хоть какой-нибудь, пусть даже не из Даров Смерти… Черт! И заклинаний я таких не помню… Ну должен же быть какой-то вариант?! Под рассеивающими чарами метнуться в обход? Долго и опасно. Бежать на Астрономическую башню к телескопам? Еще дольше. Хм…Астрономическая башня? Телескопы? О! То, что нужно!" — пришедшая в голову отличная идея потребовала срочной передислокации. А проще говоря — очень быстрого бега совсем, как ни парадоксально, в противоположную сторону.

Пока бежал, мысли в голове, временно незанятой обработкой проблем, требующих незамедлительного решения, сами по себе съехали на острый вопрос только что проваленного экзамена.

"…А еще Волдеморт… О, Боже! Итак, вопрос. "Кто подставил кролика Роджера"? Первый и самый очевидный кандидат — мисс Амбридж. В выбранном обращении сразу же заложен ответ на вопрос "зачем и почему". Именно как Долорес Амбридж, а не первый зам Министра или Генеральный инспектор она заинтересована во мне. В моей фамилии как приставке к своей. Расчет одноходовки простой и примитивный: к кому я прежде других побегу за помощью? К ней же! А там, как говорится, "дашь на дашь". Отсутствие ее на экзамене, что раньше не случалось ни разу, тоже говорит в пользу данной версии. Не хотела палиться. Однако есть и некоторые серьезные доводы против, которых не имеется у следующей версии.

Второй подозреваемый — это "так и не сложившая со мной нормальных отношений" начальница Аврората Амелия Боунс. Понятно тут гораздо больше. Почему именно ЗОТИ, а не что-то другое или вообще все подряд. Почему аврор (что в магическом мире есть аналог полицейского спецназа из мира магглов, а не простого оперуполномоченного или ППС-ника) в качестве основной ударной силы. Почему отсутствовала Амбридж. Ведь если для главы Аврората нынешний поход ее начальницы к Хагриду плановый, а не срочный форсмажор по тревоге, то на него обязательно оформляются все необходимые документы: зарплата, человекодни, страховка, матценности, оснастка, приказы, бухгалтерия… Короче, опытному аппаратчику по всей этой горе бумаги рассчитать время и подготовиться заранее можно было без каких-либо сложностей. Ну или просто самой выбрать удобное время, выполняя приказ не тогда, когда это возможно, а тогда, когда это выгодно лично ей: "Простите, мадам заместитель Министра, все авроры сейчас проверяют "сигнал", что бежавшего Блэка видели в Портсмуте. Ближайший день, когда они освободятся, следующая суббота…"

В общем, версия посильнее первой и не имеет никаких слабых мест, кроме мотива. Чем я так насолил Амелии Боунс, что она, подобно бультерьеру, вцепилась в меня и продолжает "двигать челюстями", создавая мне проблемы при любом удобном случае? Неужели обычная пара не очень удачно окончившихся для нее судов так могли повлиять на ту, чью единственную кровную родственницу я… ну если и не спас, то серьезно помог? Или это традиционный, чисто буржуазный подход: "вы бесконечно виноваты перед нами в том, что не дали себя ограбить и закабалить"?

Естественно, на попе ровно я не сидел и найти ответ на этот вопрос пытался не раз и не два. К сожалению, так в итоге ничего у меня и не вышло. Посторонние ничего не знали. Настолько влиятельных или настолько друзей, чтобы могли решить вопрос с главой Аврората, у меня не было. Ну а все мои попытки пойти простейшим путем и переговорить со Сьюзан окончились неудачей. Она вообще, не объясняя причин, отказывалась со мной говорить! И вообще младшая Боунс в последнее время обходит меня стороной, а когда это по тем или причинам невозможно, не отпускает от себя пару-тройку подруг, а в руках держит волшебную палочку. Будто бы, останься наедине, я сразу же наброшусь на нее и изнасилую. Или убью. Или, судя по насыщенности негативными эмоциями некоторых перехваченных взглядов, и то и другое, причем в произвольном порядке.

Конечно, после намека Нотта, стало понятно, какая муха ее укусила. Но доказать свою непричастность к чему-то там случившемся с ней я Сьюзан не смог. Доказывать "что ты не верблюд" вообще одно из самых сложных и безблагодатных дел. К тому же, если я правильно все помню, нападала Амелия на меня задолго до того, как Нотт что-то про меня рассказал или от моего имени сделал со Сьюзан.

Третий подозреваемый — собирательный образ некоего неизвестного мне "мистера Икс". Список этих Иксов достаточно длинен. Потенциально, чуть ли не вся магическая Британия. Помимо моих личных врагов, типа Бэйтсов, Ноттов и прочих, есть еще куча других магов, от которых я неприятностей не ожидаю и ожидать не могу. На первый взгляд, да… Ну а на второй, интрига может быть сложная и многоходовая. Например, меня, как кием бильярдный шарик, ткнули не для того чтобы сделать больно именно мне, а для того, чтобы, я, ударив собой о второго, подставил какого-то вообще мне неизвестного третьего. А так как сделано это было не моим прямым врагом (а может и вообще — другом), так как мотивы мне останутся неизвестны, ну а если я вообще роль передаточного звена играю… Короче, найти своего истинного недоброжелателя будет практически нереально.

Кого из списка можно вычеркнуть? Точно — Волдеморта. Ему не нужны такие сложности. И Тикнесса, пожалуй, который вместе с моими проблемами и вбросом компромата на себя любимого может потерять все и сразу…

Черт! — сбился я с мысли споткнувшись. — Ступеньки-то какие неудобные!"

Недалеко от тропинки в сторону хижины лесника на одной из замковых стен располагалась очень перспективное для моих нужд место — небольшая беседка. Она, судя по архитектурным решениям фундамента и уровней ниже, когда-то давно была перестроена из вершины обычной башни. Сделано это было очень просто: верхний уровень одной башенки на внешнем кольце стен разобрали. Расширили по площади, заодно улучшив обороноспособность отрицательным наклоном верхней части стен в этом месте. Что наоборот обороноспособности не способствовало, так это заменившие удаленные стены невысокие, ажурной каменной резьбы бортики и увитая хмелем крыша, представленная одними лишь стропилам без намека на кровлю.

Вообще-то беседка, с которой наблюдение за звездами было делом лишь чуть менее удобным, чем с астрономической башни, должна была служить дополнительным классом самоподготовки по астрономии, чем и определялась такая ее конструкция и расположение. Однако с учетом того, что через башню можно было спуститься вниз сразу во внутренний дворик, практически к Главным воротам, большинство школьников эту беседку использовало в основном в качестве места для романтических свиданий. Правда, тут нужно отметить, что не просто так: вид из нее на Черное озеро, берег и холмы с леском вдали даже на мой весьма избалованный вкус открывался просто потрясающий.

В связи с тем, что промежуточных зимних экзаменов в Хогвартсе не было (поэтому выработанная поколениями студентов верная примета: "учиться следует начинать тогда, когда на улицах появляются елки" — не работала), об основном предназначении беседки вспоминали только по весне, при приближении СОВ и ЖАБА. Выгонялись праздношатающиеся, приносились телескопы, трансфигурировались столы для атласов и стулья для долгого удобного бдения… и аура учебы растворяла в себе все прочие желания присутствующих.

Нерастворимых четверо— и шестикурсников, у которых экзаменов не было, в отличие от настойчивых желаний в эти прекрасные, теплые, весенние (почти летние по погоде!) денечки пройтись под ручку с приятным собеседником и, уединившись, полизаться-потискаться, а, быть может, заняться и чем-то посерьезнее, озабоченные оценками за "СОВы" и "ЖАБы" нещадно, вплоть до применения боевых проклятий, гнали прочь. Но стоило только закончиться экзаменам, как все возвращалось на круги своя. Телескопы убирались, атласы уносились, столы и стулья опять превращались в мусор, а беседка вновь становилась местом свиданий. Вот и сейчас, шуганув парочку миловавшихся рейвенклвоцев и пропустив мимо ушей ответные смутные угрозы парня и обиду девушки, я напряженным взглядом окинул парапет. К счастью, три телескопа, наверное принадлежащих каким-то раззявам, здесь все еще оставались. К одному из них, досадуя, что ранее не озаботился никаким заклинанием усиления слуха, я и приник, параллельно продолжив оценивать ситуацию.