Диктатор

Минималистская простота.

На волшебниках взгляду тоже задержаться было не на чем. Ничем не выделяющаяся красная аврорская форма и лица, укрытые мороком. Только что отметить, судя по фигурам, что мужчин среди них было больше, чем женщин.

Да и долго поскучать мне не дали. Командир, отправив своего помощника к Найту и отделив одну половину комнаты от другой заглушающими чарами, подошел ко мне со стаканчиком чего-то в руке. Взмахнул волшебной палочкой, чтобы я снова смог шевелить руками и ногами, и, протянув стаканчик мне, произнес:

— Не делая резких движений, возьмите и выпейте.

— Что это? — спросил я, не торопясь принимать чашу. Она вполне могла оказаться сократовой.

— Сыворотка правды. Четыре капли. Дальше — только после допроса.

— А список вопросов?

— Стандартный.

— А хотя бы посмотреть на него можно?

— Можно. Только каков в этом смысл? Вас пропустят дальше в том и только в том случае, если ответы на все вопросы, первое, будут даны, второе — будут удовлетворяющими требованиям безопасности. Но и опасаться вам нечего. Мы — выше политики. Но даже если бы это было и не так… Сами подумайте, зачем нам проблемы с тайнами? Не говоря уже о том, что мы все под клятвой неразглашения — как мы их разгласим? Так что — пейте спокойно.

Я прикинул, чем мне это может грозить, если все случившееся — не "штатная" процедура, а изобретение Амбридж. В худшем случае, учитывая ее матримониальный интерес ко мне, опаиванием приворотным. Такую угрозу я посчитал приемлемым риском, поэтому относительно спокойно выпил из чашки всё, что там было.

Удивительно, но там не было отравы.

Еще удивительнее, там оказалось именно то, что декларировалось, — веритасерум. Его вкус и ощущения после приема ни с чем не спутаешь.

— Так. — Аврор подтянул к себе несколько совершенно маггловского вида бланков и начал заполнять их. — Сегодня суббота, шестое июля тысяча девятьсот девяносто шестого года. Я, аврор… — он черкнул свое имя на листке, не став называть его вслух, — провожу допрос номера восемьсот три дробь одиннадцать. Проверочный вопрос. Сегодня у нас это… — Аврор достал тоненькую брошюрку, раскрыл ее на произвольной странице, мазнул по ней взглядом и произнес: — Быстро повторите за мной: "я лгу".

— … — Я открыл было рот, но не смог выдавить из себя такой простой на первый взгляд фразы.

— Так. Вы можете говорить?

— Да.

— Но не можете произнести этой фразы?

— Да.

— Отлично. Должные первичные реакции присутствуют, значит, веритасерум — в норме и подействовал. Тогда продолжим. Назовите ваше имя.

— Лорд Винсент Логан Крэбб, — сказал я.

В отличие от прошлого допроса, сейчас на такой вопрос я отвечал уже с совершенно спокойной душой. Никаких сомнений в том, что я имею полное право так называться, у меня не было. Не после всего того, что я сделал для рода Крэбб.

— Наложено ли на вас заклинание Империус?

— Нет.

— Действуете ли вы сейчас по своей воле?

— Да.

— Свободны ли вы сейчас в своих поступках?

— Нет.

— Почему?

— Вы держите меня.

— Только это мешает вам?

— Да.

— Если мы прекратим вас держать, станете ли вы полностью свободны в своих поступках?

— Да.

— Так. Принимается…

Аврор бросил быстрый взгляд на второй лист бумаги, черкнул там что-то и продолжил допрос.

— Зачем вы пришли сюда?

— Я пришел сюда на аукцион.

— На… аукцио-о-он? — явно удивился аврор. — И что вы там собираетесь покупать?

— Не знаю. Но мне посоветовали туда сходить. Очень посоветовали.

— Кто? Должность? Имя?

— Первый заместитель министра. Долорес Амбридж.

— Совпадает. — Аврор снова черкнул в списке. — Хорошо. Следующий вопрос. У вас есть сейчас при себе оружие или предметы, которые могут быть использованы в качестве оного?

— Нет.

— У вас было при входе оружие или предметы, которые могут быть использованы в качестве оного?

— Да.

— Что именно? Перечислите.

— Волшебная палочка. Нож.

— Нож зачарован?

— Нет.

— Он чем-то необычен? Артефакт? Чистый? Проклятый?

— Нет. Обычный маггловский нож. Современная, чуть измененная реплика боевого кинжала Ферберна-Сайкса.

— Оттуда он у вас?

— Увидел в маггловском магазине. По руке пришелся. Забрал.

— Забрали?

— Продавать не захотели.

— Хм… Я этого все равно никому не расскажу, но на будущее — искренний совет. Будьте поосторожнее с конфискациями у магглов! Иначе вполне возможно, что в следующий раз мы встретимся уже совсем в ином качестве. Вы его всегда носите с собой?

— Да. На серьезные мероприятия — особенно.

— Хм… Если нож и палочку мы вам не вернем, будет ли у вас с собой оружие в… хм… на аукционе?

— Нет.

— Собираетесь ли вы осуществить похищение какого-либо… предмета аукциона?

— Нет.

— Будете ли вы во время посещения помогать совершить побег какому-либо предмету аукциона?

— Нет.

— Знаете ли вы кого-нибудь, кто собирается помогать совершить побег какому-либо предмету аукциона?

— Нет.

— Подозреваете ли вы кого-нибудь в оказании помощи в совершении побега кем-нибудь из предметов аукциона?

— Нет.

— Имеете ли вы при себе что-либо, что предназначено для побега с аукциона?

— Нет.

— М-м-м… Чисто, — спустя длинную, полную напряжения паузу проговорил охранник. — У тебя как? — крикнул он своему заму.

— Тоже. Найт это Найт. Все тот же конченый подонок. Хуже ему стать некуда, а лучше — невозможно, — послышалось в ответ. Голоса авроров сейчас стали совершенно свободно проходить сквозь волшебный барьер. До этого я ничего с той стороны не слышал.

— Ясно. Давай своему как обычно: антидот, очищающее — и начнем их расколдовывать уже наконец. Что там со временем?

— Пока укладываемся.

— Хорошо. У вас есть с собой, — это уже был вопрос ко мне, — какие-нибудь волшебные предметы? Если есть, то вы должны сложить их в этот вот ящик, — передо мной поставили обычную, посконно-маггловскую картонную коробку.

— Нет у меня ничего такого с собой, — буркнул я, все еще находясь под действием веритасерума.

— Вам виднее. Тогда сейчас смешаю…

Слова аврора не разошлись с делом. Он споро достал из тумбочки две чашки, в одну из которых налил разноцветных жидкостей из трех разных бутылочек, а в другую плеснул из четвертой. Выпив первую смесь, я наконец-то почувствовал, что могу нормально говорить, а не просто отвечать на поставленные вопросы. Жидкость из второй смыла неприятный привкус первой… оставив свой, не менее неприятный.

Пока я пил, аврор усиленно размахивал своей волшебной палочкой, шепча при этом какие-то неизвестные мне вербальные формулы. И его труды не замедлили сказаться на внешнем виде моей одежды. Съежившиеся до натурального размера штаны подобно лосинам плотно, чуть ли не до боли в особо чувствительных местах, обтянули мои ноги. Ботинки, наоборот, увеличились как минимум размера на три и стали совсем болтаться на ногах. Та же участь постигла и сюртук. Правда, последнее даже в чем-то пошло мне на пользу. Отгоревшие фалды после снятия чар превратили классический сюртук в современного вида пиджак. Висящий на мне, как на вешалке…

— Вытяните руки вперед, — приказал "таможенник".

— И что это за фигня? — спросил я его, наблюдая, как он машет палочкой над моими руками, ища скрытую магией бижутерию. Тут его ждало разочарование — у меня ничего на руках надето не было. Кроме, естественно, кольца лорда.

— Требования безопасности едины для всех.

— Но я-то ничего не замышляю! Вы же сами меня допрашивали! Только что! — У меня все внутри переворачивалось от осознания факта, что ничего нельзя сделать и на аукцион я теперь попаду чучело чучелом.

"Да и на аукцион ли? — уже не в первый раз засомневался я. — Слишком уж грубые меры безопасности. "Грубые" не в смысле "ненадежные", а в строго противоположном. Слишком действенные и без всякого трепета по отношению к статусу контролируемого. Во главу угла ставится безопасность и только она, а никак не соблюдение прав и достоинства чистокровного главы аристократической семьи. Где такое видано в Магической Британии? Если впереди аукцион, то несложно было сделать все то же самое, но гораздо корректнее. Но этого сделано не было, а значит… Значит, впереди не аукцион!"

— Несмотря на то что вы ничего не знаете, вас вполне могли использовать "вслепую", — пояснил необходимость своих действий аврор. — Поэтому перед каждым посещением, хех, аукциона мы раззачаровываем все предметы на посетителях.

— Тьфу! Нужно было плюнуть на предупреждение и идти в универсальной мантии! Просто преобразить ее во что-то дешевое, и фиг с ним, с уменьшившимся сроком службы, — пробормотал я.

И меня услышали.

— Мантия, конечно же, волшебная?

— Да.

— Тогда вы правильно сделали, что не надели ее, — удивил меня аврор.

— Почему?

— Потому, что если она артефакт, то вам бы пришлось пойти дальше в одном нижнем белье.

— Мне? Лорду?

— Да. Вам. Лорду. Артефакты подлежат временному изъятию. И прежде чем вы начнете возражать, я еще раз напомню: с согласия Палаты лордов и согласно декрету министра магии действие законов в данной комнате приостанавливается. В конце концов, вы можете просто никуда не ходить и немедленно проследовать в дымолетный камин. Перенестись куда угодно отсюда. Хотите?

"Хочу ли я? Очень! Но чего же там, за дверью, такого особенного, что это охраняют настолько драконовскими методами? Да даже Азкабан охранялся попроще! Отказаться? Теперь? После всего? Нет уж! Да и если откажусь, что мне скажет Амбридж? Вот она с трудом выбила мне разрешение на посещение такого секретного места, а я — взял и забил… Обидит ли ее такое пренебрежение? Без всяких сомнений! Нужны ли мне лишние проблемы? И этот ответ очевиден…"

— Нет.

— Тогда будьте терпеливы.

— Кстати. Раз уж я иду, не могли бы вы объяснить… куда?

— Увы, — развел руками аврор в притворном сожалении и чуть отвернулся в сторону, чтобы я не видел его глаз. "Зуб даю, он с трудом давит улыбку!" — Как я уже говорил, все мы приносим клятву о неразглашении.

— Здо-о-орово… — протянул я.

— Так. Я закончил. Ты как там? — крикнул аврор своему напарнику.

— Тоже, — послышалось в ответ.

— Тогда прошу, лорд, — указал аврор рукой на дверь. После всего случившегося его показное соблюдение этикета показалось мне особо тонкой насмешкой. Или было ею на самом деле. Но все равно, кивнуть в ответ я не забыл. Умеренная вежливость еще никогда не приводила к проблемам, в отличие от грубости.

— Стоп.

— Да? — напрягся маг.

— Как я понимаю, палочку мне взять с собой не позволят. Так? — спросил я, на девяносто девять процентов уверенный в отрицательном ответе, но на один процент надеясь на чудо.

— Нет. Это запрещено.

— Но нож — не артефакт. — "Раз чуда не случилось, нужно отыграть хоть что-то. Без палочки, с одной лишь коротенькой плетью крови я буду практически беззащитен". — И оружием, скажем прямо, может считаться только среди магглов. В связи с этим — я могу получить хотя бы его?

Аврор пристально посмотрел на меня. Дал знак кому-то у меня за спиной, и меня опять обездвижили. Невербальными чарами командир достал из ящика мои ножны с кинжалом. Положил на стол. Проверил раз, затем еще один и после нехотя кивнул.

— Получите их перед переходом. А сейчас, — жест палочкой, и чары с меня спали, — пойдем.

Против ожиданий, за дверью ничего интересного, требующего таких мер безопасности, не оказалось. Да по большому счету, чего-нибудь требующего хоть каких-нибудь мер не было. Комната походила на внутренний дворик какой-то дешевой забегаловки. Все тот же каменный пол, но в отличие от по-хирургически чистого соседа этот был просто завален по углам грудами какого-то слабо идентифицируемого мусора. Все те же каменные (кроме одной — кирпичной) стены, но краска почти везде облупилась. Других дверей, кроме той, в которую мы прошли, в комнате не было, а выходить, похоже, следовало через дымолетный камин слева. Наверное, именно тот, что подразумевался в клятве. Потолка видно не было. Он терялся где-то в темноте.

Особого сходства с "территорией вспомогательного назначения" придавали мусорные бачки на тележке. От бачков пахло едой, застывшей на той самой узкой черте, которая разделяет состояния "полусъедобные объедки" и "гнилые помои".

"Как жрать в три горла — так авроры, судя по размерам этих бачков, первые. А как мусор вынести — так сразу слабо? Или хотя бы уничтожить его магией? Тоже мне, боевые маги!" — презрительно подумал я. Милостиво простить лень и проистекающую из нее неряшливость я мог себе, но никак не кому-то другому.

— Так. Одна минута, — произнес начальник КПП.

Его подчиненные, которые вслед за нами зашли в комнату, быстро, но без всякой спешки рассредоточились по помещению. Видно было, что люди делают изо дня в день привычную работу.

Четверо держали на прицелах нас с Найтом. Четверо — внешне ничем не примечательный кусок стены. Двое магов вытащили из кошелей расширенного пространства жезлы (назвать эти здоровые куски дерева волшебными палочками язык не поворачивается) и вопросительно посмотрели на командира. Тем временем Найт, не чинясь, нагнулся к тележке с мусором, вытянул оттуда широкую петлю и по-бурлацки накинул ее себе на плечи.

— Пять, — внезапно начал обратный отсчет командир авроров.

По этой команде двое с жезлами упёрли их в стену, в сторону которой были направлены волшебные палочки охраны.

— Четыре.

Глава и его помощник подошли к стене и кончиками своих волшебных палочек прикоснулись к определенным, наверняка лишь им известным точкам. Одновременно с этим двое носителей жезлов в один голос произнесли: "В зоне чисто!"

— Три. Продолжаем.

Смена точек.

— Два…

Еще одна смена.

— Один!

Командир и помощник уже не прикоснулись, а скорее синхронно нанесли фехтовальный укол в один и тот же кирпич.

Даже оттуда, где я стоял, почувствовалась сильная волна магии. Кирпич, в который пришелся её удар, начал… распухать? Расталкивая остальные, увеличиваться, при этом, однако, не меняясь ни в размерах, ни в положении на стене. Он одновременно и был — и, растворяясь, уменьшался — и увеличивался, растворяя таких же "есть-и-нет" соседей. Стена же из таких кирпичей — нет, не стена, а само пространство линзой выгибалось навстречу нам и одновременно удалялось от нас вглубь, образуя этакую овеществленную "невозможную фигуру", будто бы списанную с гравюр художников-импоссибилистов.

Пытаясь раз за разом осознать форму и топографически непротиворечиво привязать ее к евклидову пространству комнаты, сознание сбивалось, порождая усиливающуюся головную боль.

"Ну не математик я! Не тренирован мой мозг для визуального представления n-мерных пространств. А уж тем более — моделей преобразования массы в длину! — мысленно посетовал я. — А мой речевой аппарат — тем паче! Хотя… Можно же просто сказать — "магия"… Черт! — ругнулся я и отвернул голову в сторону. — Когда же я ко всему этому привыкну? Как они вообще нормально могут тут жить, если абсолютно любой предмет может на самом деле оказаться чем-то кардинально другим?"

Достаточно было всего на миг отвести взгляд, чтобы искажение метрики пространства приняло вполне удобоваримый для сознания вид портала. Портала в первичном смысле этого слова: "дверь, врата". Правда, створок не было — был просто проем в стене, выходящий на замощенную камнем площадку… на которую Найт сейчас уже почти вытянул тележку с мусором!

— Идите! Тридцать секунд! — произнес командир авроров и, как и обещал, аккуратно закинул внутрь нож в ножнах.

Непроизвольно зажмурившись, я следом нырнул в портал. Сам переход никак не чувствовался, а вот за ним…

"О, да! Чтобы узнать эти ощущения — легкую "тягу изнутри", будто выдохнуть легче, чем вдохнуть, — зрение мне не нужно! Я этого не забуду никогда! Вот только какого хрена я, шагнув в дверь в Англии, вышел из нее в Долине Царей? Туда же вел один-единственный вход!"

Глава 82. Свалка

Первый же вздох в сокрытом заставил меня резко засомневаться в только что сделанном предположении. Долиной Царей тут и не пахло. Не пахло — в буквальном смысле. В воздухе висело такое густое "амбре" давно не мытых тел, нечистот и помойки, что оставалось только прикрыть нос рукой и дышать широко раскрытым ртом. Через раз.

Помня стандартные правила, я на автомате сделал несколько шагов вперед и вбок, освобождая зону перехода для следующего за мной. Теперь можно было встать и спокойно рассмотреть, куда же меня отправила Амбридж.

Пройдя сквозь портал (отсюда он выглядел окном между двумя каменными колоннами совершенно непритязательного вида высотой мне по пояс), мы оказались на площадке, которая тщательно, можно даже сказать — с любовью, была вымощена хорошо обработанным темным камнем. Шагать, ездить или тянуть тележку по такой мостовой было немногим сложнее, чем по полированному полу "той стороны", однако работать бурлаком Найт явно не собирался. Перетащив тележку через портал, он брезгливо отбросил лямку и теперь с каким-то странным выражением лица озирался по сторонам.

Прижав вытянутые губы к носу, чтобы привыкать к местным ароматам медленно, я стал с любопытством вертеть головой. И очень быстро разочаровался, ибо смотреть тут было не на что.

"Мда… Это не Рио-де-Жанейро. И даже не Египет с его Долиной Царей…

Где яркое солнце? Где первой бросающаяся в глаза бездонная синева? Нету… Небо здесь низкое-низкое, затянутое мрачно-серыми тучами — будто бы в родимый город вернулся. Ну а местоположение солнца можно определить лишь по чуть более яркому пятну облаков.

Где дикое буйство зелени на фоне ярко-желтого, как на лучших пляжах, песка? Здесь у растительности преобладал серо-зеленый цвет. Даже только-только зацветающая пустошь — на точно такую же я за последнюю пятилетку вдоволь насмотрелся из окон Хогвартса — казалась какой-то бледной. Ни единого деревца вокруг — только мох, вереск и какие-то болезненного вида низенькие кустики.

Где разодетые жрецы и задорно-агрессивные наемники? Вместо них на краю зоны перехода молчаливым полукругом замерла невзрачная человеческая масса. И толпой ее вроде не назвать — слишком свободно стоят и не так их много, но и выделить кого-то одного — невозможно. Серая одежда настолько сливается с серым же небом, серой-бурой землей и серыми лицами, что желтая полоса метрах в пятидесяти от нас, заступить за которую почему-то не решился ни один из встречающих, остается здесь самым ярким и веселым цветовым пятном.

Одно приятно, что не так жарко, как там было, и не холодно. Хоть это — хорошо…" — подвел я черту под первыми впечатлениями.

Таким образом, несмотря на невероятно схожие магические ощущения, визуально ничего общего с Долиной Царей это сокрытое не имело. Скорее всего, объяснение этому было простое и примитивное: это совсем другое сокрытое.

— Мордредов хер! Где он?.. — услышал я громкое ругательство Найта.

Ответом на его вовсе не риторический вопрос стал тихий хлопок. Полотнища портала больше не было — проход закрылся. Никто из охраняющих переход авроров сюда не пошел, так что оценить соблюдение мною правил перемещения оказалось некому.

— Это плохо! — озабоченно произнес Найт.

— Что плохо? — напрягся я. Если отсутствие кого-то или чего-то для взрослого волшебника может явиться поводом к удивлению, то для такого недомага, как я, — это уже может стать серьезной опасностью. Чертыхнувшись, я быстро подшагнул, нагнулся, поднял свой нож и принялся пристегивать ремешками ножны к предплечью — на одно из любимых мест крепления волшебной палочки.

— Нас должны были встретить. Но не встретили, — пояснил аврор, и я немного расслабился. — Помер, что ли, наконец староста? Гребаный старик! Но где тогда следующий?..

— Их отсутствие… настолько критично для нас? — обеспокоенно спросил я.

— Ха, — оскалился аврор. — Если только для вас.

— Для меня?

— Ну да. Тут наши дороги расходятся на ближайшие три часа. Кстати! Если не хотите остаться здесь… Тьфу… Короче, не хочешь здесь зажить, не опаздывай. Портал откроется уже… — Найт бросил быстрый взгляд на простенькие механические часы на руке (стопроцентно маггловские, к слову), — через два часа пятьдесят восемь минут.

— Понятно. А со старостой что? Зачем он мне?

— Именно он и должен был тебе все объяснить и показать.

— А вы не можете?

— Не могу — в смысле, не хочу тратить время. И не могу — потому что просто не в состоянии этого сделать. И ты не сможешь, — пробормотал поморщившийся Найт. После чего, приглашающе махнув рукой, двинулся в сторону поселка. — Пошли. Я, конечно, обычно не откровенничаю, но меня очень, хм… правильно просили, — слово "правильно" он выделил особым тоном. — Значит так. Рассказать я тебе ничего не могу. Почему? Думаю, сам уже должен был понять, если не дурак. Но! Но… Клятва неразглашения не мешает советовать. Следовать этим советам или нет — решать уже не мне, — аврор с видом "моя совесть чиста" пожал плечами. — Сначала — о важном. Для тебя здесь достаточно безопасно, но, несмотря на то что…

Он внезапно резко замолчал. Чуть ускорившись, чтобы поглядеть ему в лицо, я увидел, что он беззвучно открывает и закрывает рот. Кончилась эта непонятная пантомима тем, что Найт сплюнул, ругнулся: "Мордредовы клятвы" — и продолжил:

— Детали тебе расскажет староста. Если сдох старый — должны были выбрать нового… Но все равно — лучше просто так не нарываться. Я приблизительно представляю, что они тебе обещали. Свободу от законов… Острые ощущения без ограничений на мораль… Это, конечно, тут все есть, но не без некоторых… нюансов. Понять, с кем можно связываться, а с кем лучше не надо — проще всего по одежде. Если видишь кого в очень хорошей — это примерно как твоя… — И поймав мою скептическую улыбку, пояснил: — Без шуток. Ты по местной моде одет как записной богач. Так вот. Те, кто в хорошей одежде… — Найт замолчал. Опять, похоже, натолкнулся на ограничения клятвы. — Ладно. А так? Сам понимаешь, если у них хорошая одежда, то… М-м-мордред! Хорошо. А так?.. "Здесь тебе вряд ли что сделают". Во! Получилось! Здесь.Здесь тебе вряд ли что сделают. Понял мой намек? Эй? Ты слышишь? Эй-эй!!! — окликнул он меня.

— Да… Слышу, — кивнул я после долгой паузы.

На такой элементарный вопрос я ответил лишь спустя некоторое время отнюдь не просто так. И совсем не для того, чтобы показать свое, по правде говоря полностью отсутствующее, недовольство его нарушением этикета в общении со мной. Это произошло банально потому, что все мое внимание было поглощено рассматриванием местных жителей, хм… масса которых ждала нас за желтым краем замощенного участка.

Многие небезосновательно утверждают, что при первой встрече с кем-то действительно для тебя значимым очень важно представиться настолько безупречно, насколько это вообще возможно. Первое впечатление на то и первое, что его можно получить или произвести один-единственный раз. Так вот, встречающие впечатлили меня на все сто… в самом что ни на есть худшем смысле.

Калеки! Мутанты! Целый паноптикум уродов, какой не во всякой кунсткамере или музее восковых фигур можно увидеть!

Испятнанные, еле-еле прикрывающие срам драные тряпки омерзительного буроватого цвета позволяли "насладиться видами" в полной мере, практически ничего не оставляя на долю воображения. Еще относительно молодые мужчины и женщины были не просто некрасивы. Речь идет не о каких-нибудь там обычных косметических "мелочах" вроде родинок, бородавок или даже не исправленной хирургически "волчьей пасти". Нет. Все было гораздо хуже. Чудовищно хуже. Криво посаженные головы. Какие-то деформированные, бугристые черепа. Несимметричные, вогнутые лица. Совсем отсутствующие или, наоборот, гигантские носы. Глаза разного размера. Отвисшие губы, с которых вниз тянулись ниточки слюны… "Не отставали" и тела. Кривые, косые, горбатые, волосатые или, напротив, клоками плешивые — казалось, здесь можно найти любое уродство. И как будто мало было того, что над несчастными зло пошутила природа, так еще свою лепту внесли и люди. Выбитые зубы. Чернеющие провалами пустые глазницы. Ампутированные частями или целиком руки и ноги. Шрамы, шрамы, шрамы. Старые сухие и совсем свежие, истекающие гноем…

"Нахер такое больное воображение!" — передернулся я.

— Так что? — переспросив, окончательно вернул меня с небес на землю, или, скорее, из глубин ада, Найт.

— Нет. Но я запомню, — немного невпопад ответил я, в напряжении вслед за ним подходя к местным жителям.

Изуродованные лица при нашем приближении оскалились в улыбках. Оставалось надеяться, что в приветственных. Культи вытянулись в нашу сторону, а изо ртов, вместе со смрадом гниющих зубов, послышался сип, в котором можно было угадать что-то вроде "подайте".

"Сейчас как бросятся!" — подумал я и малодушно притормозил, "пустив вперед" аврора. Однако вопреки всем моим опасениям толпа суетливо расступилась, открыв свободную дорогу к видневшимся впереди домам. Ближайшие еще и вежливо поклонились, при этом на всякий случай боязливо отвернув лица в сторону, чтобы даже ненароком не пересечься с нами взглядами.

Отвернул голову и я. Задержал дыхание, а потом еще и прикрылся локтем, потому что в нос ударил сладковатый запах гнили и кислая вонь немытых тел, мочи и блевотины в совсем уж чудовищной концентрации. С трудом удерживая подкативший к горлу желудок, я поскорее прошмыгнул "почетный караул".

— Ну и ладно, — как ни в чем не бывало продолжил разговор Найт. Ему удар по обонянию оказался совершенно нипочем. Оставалось только позавидовать такой выдержке. — Дело твое. Разберешься. Если "профессор", — кавычки в речи аврора слышались отлично, — жив, узнаешь все подробно. Любит он поговорить…

Больше ничего про "старосту" он не сказал. И вообще замолчал. Обиделся на меня?

За спинами уродов оказалась неширокая дорога из битого камня, ведущая в сторону построек. По ней мы, в тишине, подошли к крайним домам. От портала они находились минутах в семи ходьбы, так что я смог по полной насладиться эффектом "мип-маппинга": как скопления обезличенных зданий вдалеке, подход к которым охраняется серьезнее Азкабана, превращаются в развалины, за сочную фактуру которых любой режиссер фильма-постапокалипсиса продал бы душу своего художника и еще сверху накинул пару "тонких тел" мастеров по спецэффектам.

Руины — они тоже бывают очень разными. Например, только что частично обрушившийся дом, вызывающий всем своим видом не меньше жалости и желания помочь, чем брошенный на дороге котенок. Или же, другой вариант, благородные развалины старинного замка. Несмотря на то что к ним последние лет двести не прикасался мастерок каменщика, они все так же продолжают внушать уважение суровой непоколебимостью. А раскопки древних храмов? Те, которые будто бы всем своим видом говорят: "Мы честно выполнили долг перед исчезнувшими создателями до конца. И впредь будем выполнять еще не одно тысячелетие…" Это про маггловские если говорить. Про сохраняемые магией и речи не идет. Вспомнить хотя бы Долину Царей. Как бы древние особняки ни маскировались снаружи, внутри там, по рассказам Комара, было все так, словно хозяева только-только на минутку вышли. Уровень порядка и комфорта был — заходи и живи. Если можешь зайти, конечно. Здесь же…

"Такой разрухи, погруженной в ауру беспросветной тоски, я не видел никогда. Ни в прошлой, ни в этой жизни. Все какое-то то ли недогорелое… то ли недосгнившее? Некоторыми местными халупами, оформленными в богатейшей палитре оттенков серого и бурого, думаю, иные особо привередливые крысы побрезговали бы. Нищие трущобы после бомбежки. Атомной. Произошедшей сто лет назад… И это самое отвратительное! Да, бывает всякое. И пожар, и землетрясение, и нищета… Но чтобы за десятилетия, прошедшие после окончания лихих времен, местные даже гвоздь поленились вбить? Повисшую полочку поправить? Это просто безобразно! Так жить и не пытаться ничего поменять!.. "Сделайте все за нас, и будьте за это нам должны!" — слишком уж часто я сталкивался с такими наглецами в прошлой жизни. А уж этот омерзительный принцип, что наказывают всегда того, кто что-то сделал, а не того, кто пролежал на печи… Ненавижу!" — подумал я, с презрением рассматривая очередного аборигена.

Хозяева, что крутились около входов в то ли высокие полуземлянки, то ли кургузые одноэтажки, утонувшие в размякшей до состояния бурой жижи почве, полностью соответствовали своим жилищам. Что сразу бросилось в глаза — очень много детей и подростков при практически полном отсутствии взрослых. Причем девушек заметно больше парней. То есть пока взрослые и старшие из детей мужского пола на работах, младшими никто должным образом не занимается. Босые, чумазые, голодные дети роются в грязи, как свиньи. И никто их не учит — судя по пойманным ухом репликам, даже речь тут жутко искажена. Не кормит — все как один отличаются "эльфийским" телосложением: тонкие руки и ноги, худые тела и огромные на фоне иссохших лиц глаза. И не защищает: двое быдланов лет восьми-девяти на моих глазах забивали одногодку, девочку между прочим, — все окружающие воспринимали это настолько равнодушно, что даже у меня не появлялось никакого желания вмешаться.

И грязь. Все вокруг было покрыто слоем ее. Толстым или тонким. Дорога, стены домов, лица, руки, ноги, тряпье местных… Такое ощущение, что тут не то что магические, а даже маггловские способы поддержания чистоты забыли!

"Неужели нельзя собрать весь этот детский сад в одном месте, поставить пару взрослых во главе и пустить прибирать улицы? И дети под присмотром, и польза всем какая. Нет! Это никогда не будет сделано не потому, что так уж сложно догадаться. Нет же! Им просто это не нужно! Всегда жили по принципу "в говне, как в крепости", так зачем что-то менять?"

Местные нас замечали издалека. При нашем приближении бросали свои дела и замирали. Те, что повзрослее, поднимались и пристально смотрели на нас. Молча. Просто смотрели, но никто не подходил. Впечатление это создавало жутковатое. Ведь всякое читалось в их взглядах: и страх, и зависть, и отчаянная надежда, и лютая, подсердечная ненависть, и тупое равнодушие со всем смирившихся… Причем отчетливо прослеживалась закономерность: чем старше был человек, тем надежды меньше, а зависти и ненависти — наоборот, больше.

Одним словом, если Хогвартс можно считать этакой романтической мечтой об идеализированном феодализме, если Косая, с некоторыми допущениями, — это усредненное средневековье, то здесь перед моими глазами предстала квинтэссенция "тех золотых времен, что мы потеряли". Косный, утопающий в собственных нечистотах, жестокий и беспощадный кусочек темных веков. Будто бы специально изолированный в затерянном мире для любопытных историков или нуждающихся в прививке реальностью излишне романтичных "духовно богатых" натур.

"…Понятно теперь, почему авроры ленятся убирать мусор. Зачем, если такая вот помойка прямо под боком? — догадался я, с брезгливостью наблюдая, как очередной… детеныш, человеком назвать это было невозможно, с радостью ныряет руками в грязь и что-то найденное там тянет в рот. — Да-а-а. Это вот было моей ошибкой. Ожидать аукциона. Ничего, что я бы захотел здесь купить, тем более на такую сумму, тут нет и быть не может. Нет, конечно, как вариант, прямо вон за теми вот развалинами и найдется какой-нибудь местный музей с антиквариатом, но не на три же тысячи? Странно, что Долорес называла это… — На этом месте мои мысли неожиданно запнулись. С помощью навыков окклюменции я быстро пробежался в памяти по репликам Амбридж и с удивлением осознал, что про аукцион я… додумал сам! Она никогда ничего такого не говорила! — Черт! Ну как же я так обманулся?!."

Мое самоедство прекратил вновь заговоривший аврор. И теперь я решил лишний раз не отвлекаться, а то опять обидится. Благо красот тут не было…

— Так. Про это — рассказал. Дальше. Твои права, если все же нарвешься или сам захочешь оторваться: что угодно.

— Эм… Не понял. Что "оторваться что угодно"?

— "Что угодно" — это то, что тебе здесь можно. Приблизительно так. — Произнеся это, Найт внезапно резко ускорился и со всей силы пнул ногой какого-то аборигена. От его удара подростка, в очень неудачный для себя момент вынырнувшего из придорожной канавы, приподняло и отшвырнуло метра на полтора. У того — судя по тону возгласа, это был парень — из рук вылетел сверток, рассыпавшийся по дороге какими-то мелкими глиняными бутылочками. Давя их с таким же выражением лица, с каким беззаботный младшеклассник, по осени идя в школу, хрустит первым молодым ледком на лужах, Найт подошел к своей жертве. Пацан не вставая, как говорится, "прямо на брюхе" рванулся к упавшему недалеко от него свертку, но не успел. Точнее, схватить его рукой успел, а сделать с ним что-либо еще — уже нет. Нога аврора, обутого в тяжелые маггловские "рабочие" берцы, опустилась сверху. Надавила. Раздался громкий хруст и такой же громкий стон.

Показательной была реакция местных. Аборигены при первых же звуках драки в мгновение ока без следа растворились в окружающих развалинах. И это вместо того, чтобы толпой, всем дружно навалиться на пришлого и помочь своему. Прекратить безжалостное избиение своего соседа…

"М-да… "Крайняя хата горит первой". Здесь, похоже, до этой простой мудрости еще не доросли…"

— Знаете его? — спросил я, подойдя поближе к аврору, который пинал ногами съежившегося в позе эмбриона парня. Конечно, такое отношение к несовершеннолетнему меня слегка покоробило, но мало ли кто Найту этот пацан? Вдруг — давний враг? Кровник? Или просто давно разыскиваемый преступник?

Ответ меня ошарашил.

— Первый раз его вижу.

— Э… А зачем тогда… м-м-м… это?

— Чтобы до тебя дошло, что такое — "что угодно". В любой момент можешь любого непонравившегося тебе избить. Понравившуюся — без затей или, ха-ха-ха, наоборот — весьма затейливо трахнуть. А потом и того и другую убить. В общем, делать с любым что хочешь. Ну-у-у, за исключением исключений. И штраф заплатить, конечно, придется… Но он не очень большой. Разок позавтракать в ресторан не сходишь — вот и вся беда. Так что — смотри по сторонам с интересом!

— Не думаю, — припомнил я внешний вид и запах местных, особенно тех, через редкий строй которых мы недавно прошли сюда, — что у меня тут появятся какие-нибудь особые желания.

— Поверь, ты ошибаешься. Крысучки здесь встречаются весьма привлекательные. Даже искать не надо. Сами выползут из нор. Ах да. Главное. Запомни. Ты здесь видишь людей, но прими и пойми: это — обман зрения. На самом деле все они — крысы. Затверди себе это хорошенько. Уж я-то знаю это, как никто другой! Сам… — Тут от особо сильной судороги на лице Найта даже выступил пот. — Мордред! Все. Я сказал. — Речь его стала опять отрывистой. — Иди прямо. Увидишь особняк. Там — староста. До встречи через три часа. Не опоздай! — произнес он на прощанье и нырнул в подворотню, оставив меня совсем одного.

Уже в который раз за сегодня мои ожидания оказались неоправданными. Видимо, день такой выдался, особенный. Правда, для разнообразия, в этот раз — в мою пользу, так как уход аврора ничего не изменил в отношении местных ко мне. Они потихоньку вылезали из своих нор, но, судя по всему, не собирались сделать даже попытки напасть на меня. Впрочем, как и помочь избитому парню, все так же продолжавшему скулить, лежа в крови на дороге.

Просто так стоять на месте было глупо. Я, пожав плечами и проверив, как из ножен выходит нож, решил пойти туда, куда меня отправил Найт. В центр деревни, где меня, по идее, должен был встретить какой-то там староста. Сделал шаг, другой, третий, а на четвертом что-то тяжелое внезапно повисло у меня на правой ноге.

От неожиданности я чуть было не грохнулся в грязь. Очень уж это нездорово, когда заряженному на движение телу что-то резко начинает мешать. К счастью, благодаря напряженному ожиданию неприятностей, я смог вовремя выставить левую ногу подальше и таким образом сохранить равновесие. Мгновенно выхватил нож, замахнулся и… рука у меня сама собой медленно опустилась. Потому что в мою ногу, обняв ее, как панда ветку, вцепилась чумазая малышка лет пяти на вид.

Как и все остальные вокруг, она была босая, растрепанная и укутанная в какие-то совсем уж драные тряпки. Грубые стежки толстыми нитками намекали, что сшивали клочья ткани вместе далеко не первый раз.

"Хотя бы еще не в конец опустились, чтобы совсем голыми ходить. Но они верной дорогой идут к этому…" — мелькнула у меня презрительная мысль.

— П'ж'лста! П'ж'лста, уж'сный к'лдун! — захлебываясь слезами, которые прочерчивали на ее грязном лице две светлые дорожки чистой кожи, затараторила девочка. — Верн'те мою маму! Если вы еще не съели ее, съешьт' меня вмсто! — разобрал я ее слова.

От такой просьбы, да к тому же высказанной так искренне, я опешил. Но не успел даже подумать, что теперь с этим всем делать, как проблема решилась сама собой.

— Несса! — выскочил из двери ближайшей халупы мальчишка на пару лет постарше моего якоря. Он молнией метнулся ко мне, буквально сорвал с меня девчонку и мигом отпрыгнул назад. — Скольк' раз я г'в'рил, сес, не пходи к чуж'кам! М'ло слом'ной р'ки тот раз? — Пацан встряхнул девчонку и вежливо поклонился мне, умудрившись каким-то чудным образом, не иначе магией, оказаться уже шагах в пяти от меня. — Про-сти-те, гос-по-дин. Мы ни-че-го пло-хо-го не хо-те-ли, — тщательно проговаривая слова, произнес он, держа руки на виду, а сестру — наоборот, спрятав себе за спину.

Судя по тому, как относятся некоторые посетители к аборигенам, совсем не лишняя предосторожность. Как только еще девчонка решилась подойти? Потому что маленькая совсем? Или я не такой страшный, как взрослый аврор звероватого вида и поведения?

— Но ма… — пискнула девочка.

— Пйдем! Магглы уже ее с'ели. Надеж б'лше нет. Ма мртва. — И дети нырнули в ближайшую дверь.

"Да. Сочувствием и корректностью тут даже самых близких не балуют…" — подумал я, отправившись дальше по дороге.

Боясь пропустить жилище старосты, двигался я не очень быстро. Одно за одним оценивал каждое "здание" на возможное соответствие словам Найта. Ведь "особняк" на мой неискушенный взгляд от соседских развалин мог не отличаться ничем, а ломиться в гости подряд в каждую халупу не было ни времени, ни, что самое главное, желания.

Параллельно не без любопытства продолжил визуально исследовать этот заповедник средневековья. Постепенно дома стали выглядеть чуть-чуть получше, а люди почище и поопрятнее. Правда, даже относительно неплохо одетые косились на меня с опаской, кланялись и обходили стороной, оставляя центр дороги свободным для меня. Желания общаться с парнем, четко идентифицируемым как чужак, не выразил никто. Так было до тех пор, пока впереди из подворотни не вынырнул очередной абориген.

Это был невысокий, худой и бледнокожий, как и все вокруг, очень немолодой мужчина. Но в отличие от остальных виденных мною он был одет в чистую и достаточно новую мантию, на ногах у него была не помесь поршней с сандалиями, как у самых приличных тут, а настоящие сапоги. И главное: он без всяких сомнений шел именно ко мне, а не просто собирался проскочить мимо.

— Наконец-то я вас нашел! Вы, как я понимаю, лорд Крэбб? — подойдя и коротко поклонившись, обратился ко мне старик.

— Да. Это я. А вы?..

— Староста, — вежливый кивок, как легкий поклон. — К вашим услугам. Вас должны были предупредить.

Я внимательно рассмотрел "прогульщика". Первое, на что я обратил внимание, это его взгляд. Его глаза светились не ненавистью, но умом и иронией. А повисшие на кончике длинного носа старомодные очки с круглой оправой и тщательно расчесанная длинная седая борода делали его похожим на бюджетную версию Дамблдора.

"Это очень нехорошая рекомендация".

— Да. Это так, — осторожно согласился я.

— Отлично. Тогда пойдем?

— Куда? — спросил я с недоверием.

— Ко мне.

— Зачем?

— Хм. Нам нужно будет обсудить несколько важных вопросов, для чего улица, тем более такая, — он извиняющеся развел руками, как бы акцентируя внимание на окружающей нас неприглядной действительности, — совсем не лучшее место...

Глава 83. Темные страницы истории. Часть I

Резиденция старосты, до которой мы добрались минут за пять не очень быстрой ходьбы по грязной дороге, прихотливо вившейся между разрушенных домов, действительно оказалась в самом центре поселка. Ну, наверное, где-то в центре, ибо именно здесь можно было увидеть традиционную ратушу и не менее традиционную площадь, откуда в разные стороны разбегались такие же, как та, по которой мы пришли, улицы.

Конечно, все это тоже, как и остальное здесь, в сокрытом, несло на себе печать ветхости и нищеты. Площадь больше походила на пустырь, правда, в грязи утопающий заметно меньше, чем дорога (не по колено, а "всего лишь" по щиколотку). По единственному уцелевшему этажу трудно было представить прежнее богатство и величие здания магистрата, ну а в груде камней, из которой как будто обломком гигантского зуба торчали куски стен, — опознать вечевую башню.

— Нам сюда, — взмахнул рукой староста в сторону небольшого домика напротив развалин ратуши.

По внешнему виду легко было догадаться, что когда-то это являлось частью крепкого многоэтажного здания. Сейчас же не только этажи со второго и выше исчезли, сменившись на чуждо выглядевшую кривую-косую крышу, но даже и от первого остался жалкий обрубок.

Мы зашли внутрь. Я с легким любопытством — "чем живет местная элита" — огляделся. И с легким удовольствием ничего, что противоречило бы моим догадкам, не увидел. Каким, мягко говоря, непритязательным жилище старосты-мэра выглядело снаружи, таким же оно оказалось и внутри (во всяком случае, для дома, расположенного на самой статусной, "золотой" земле любого средневекового города). Примитивнейшая планировка. Одна большая комната — гостиная. Приятное впечатление от ее размера нивелировалось тем, что она же служила одновременно еще и кабинетом, и столовой, и спальней (за не до конца задернутой шторочкой я заметил кровать). Исходя из наличия межкомнатной двери, в доме была еще одна комната. Судя по внешним размерам здания — она должна была быть совсем небольшой.

Отделка и обстановка тоже были весьма и весьма небогатыми. Голые стены. Каменный пол засыпан по щиколотку вересковым сеном. Деревянная мебель откровенно топорной работы. Из освещения — маленькая лампадка. Одна. Сейчас незажженная, потому, что проходящего сквозь не закрытые ставнями широкие окна и прикрывающие их "тюлевые занавески" света вполне хватало.

Из стиля оформления в комнате выбивался один-единственный предмет: лежащая на высокой подставке в "красном углу" толстенная книга, формата этак А3. Когда-то ее оклад явно был богато убран драгоценными камнями, но сейчас это было совсем уже не так. Даже отсюда, от входа, были заметны грубые царапины от ножей, которыми выковыривали украшения.

Впрочем, надо сразу отдать должное хозяину, что все вокруг было очень чисто, будто бы здесь пахал озабоченный порядком домовой эльф. Стол отскоблен добела. Трава на полу — свежая, отчего внутри даже можно дышать спокойно. Не боясь, во всяком случае, при неудачно глубоком вдохе выдох дополнить содержимым желудка. В общем, на фоне всего остального здесь мной увиденного домик тянул на роскошное герцогское поместье. На Малфой-мэнор как минимум.

— Прошу, лорд Крэбб, — староста гостеприимно указал на один из придвинутых к столу стульев. — Чувствуйте себя как дома. Чай с бисквитами? — с улыбкой предложил он.

"У всех добрых дедушек в привычках поить гостей чаем?" — с легкой неприязнью подумал я. После Дамблдора к таким заходам у меня образовалась стойкая аллергия.

— Алекс, — тем временем позвал староста, приняв мое молчание за согласие. Дверь открылась, и в комнату вошел юноша. Бедно, но тоже чисто одетый.

"Судя по всему, это представитель местной команды пресловутых "не с теми связался". Что ж. Буду иметь в виду… Хотя — смешно. Я до сих пор не понимаю, зачем я здесь! Блин! Ну когда же это кончится? Я в поисках информации бьюсь как рыба об лед, сую свой нос куда только можно и даже куда нельзя, зачастую нешуточно рискуя свободой или даже жизнью, а что получаю в итоге?" — мысленно посетовал я на судьбу.

— Да, учитель? — сопровождая свой вопрос легким, вежливым поклоном, спросил Алекс.

— Чай. И на тарелку положи из дальнего ящика… — ответил староста. — А может, вы хотите чего-нибудь покрепче чая, лорд Крэбб?

— Нет. Я предпочитаю не смешивать алкоголь и серьезные вопросы.

— Как пожелаете… — пожал он плечами.

Удивительно, но традиционной застольной "беседы-ни-о-чем" не сложилось. Мы в тишине пили очень неплохой чай и закусывали сносным печеньем. Но памятуя, что времени у меня не вагон, я первый нарушил молчание.

— Хм…

— Да-да? — отставил кружку в сторону староста. — Готовы? Уже выбрали кого-нибудь? Или пойдем смотреть? Только мне хотелось бы сначала узнать, кого именно нужно собирать, а то в присланных бумагах это было сказано не очень понятно…

"Конечно, это глупо, но придется частично раскрыться. Что ж, хотя бы узнаю, что это за место", — подумал я и со вздохом начал объяснения.

— Понимаете, — я поставил кружку на стол и сложил руки в замок. — Я тоже хотел бы сначала узнать. Что, где, зачем — меня об этом не предупредили. Сказали только, что это будет невероятно полезно для моего рода.

— Понятно. Похоже, вам пожелали сделать приятный сюрприз. Что ж… Скорее всего, вас сюда отправили для того, чтобы купить… кх-м, найти себе преданных людей. Бойцов.

— Бойцов?

— Да.

— А они здесь есть? — не скрывая своего скептицизма, произнес я. — И, может быть, я здесь все же для чего-то другого?

— Ах! Не смешите меня! Сюда такие, как вы, приходят всего лишь ради трех вещей. Для того, чтобы найти чрево высшего качества для вынашивания наследника. Для того, чтобы нанять сильнейших бойцов в родовую дружину… и чтобы развлечься. Судя по тому, кто подписал ваше прошение, проблем с тем, чтобы найти себе жену, у вас нет. До особых развлечений вы, простите, просто еще не доросли. Что тех, что других. До всех. Так что в вашем случае остается только одно — преданные воины для воссоздания с нуля родовой дружины.

— С чего вы взяли?

Староста неприятно улыбнулся. С такой гримасой спутать его с Дамблдором было уже невозможно.

— Неужели вы думаете, что я совсем ничего не понимаю?

— Например?

— Например, ответ на вопрос: "Что должно случиться, чтобы главой рода, одного из тех самых пятисот, стал не взрослый, сильный и опытный маг, а еще не закончивший Хогвартс юноша?" О! — махнул староста рукой, и мина на его лице сменилась на сочувствующую.

"Какая богатая и быстрая мимика", — машинально отметил я.

— История знает много таких примеров. Но причина всегда одна, и она очень проста: все старшие — умерли! — достаточно острые слова были частично смягчены выражением лица, с которым они были произнесены. Но только частично.

"С женой — все понятно. Особые развлечения — это понравившуюся трахнуть, непонравившуюся — запытать насмерть? Тогда да… Этой грязи мне и даром не надо. А если вдруг захочу, то мне такие развлечения с лихвой обеспечит учитель. И не захочу если, к сожалению, тоже… Как же я хотел бы взглянуть на записку Амбридж старосте!.. Остается что? Только одно. Что ж, в умении делать выводы старику не откажешь. Ага… Понятными, правильнопонятными, теперь стали слова Амбридж, говорившей что-то про "увеличивать численность рода таким способом" и "отдавать или нет тебе теперь". Вот только покупать кота в мешке я больше не хочу!"

— Хорошо. Пусть будет так. Пусть — бойцы. Этот вариант из предложенных вами действительно наиболее вероятен. И ситуация с… м-м-м… силовым обеспечением моих интересов тоже не ахти какая. Вы правильно догадались. Однако еще раз. Откуда здесь бойцы? Да еще "сильнейшие"? Как вы докажете, что человек, в которого вы произвольным порядком ткнули пальцем, именно такой волшебник, а не полумаггл-полусквиб? Даже если ваша оценка окажется истинной, то где и как мне проверить, что кандидаты мне подойдут? Тем более, за такие деньги! Почему бы мне на те же тысячи не взять наемников?

— Правильные вопросы, лорд Крэбб. Вам как на них ответить: быстро или понятно?

"Любит поговорить, — всплыло у меня в голове определение старосты, с барского плеча выданное Найтом. — Какая удобная, для меня удобная, слабость. Что ж…"

Не существует другой такой вещи из разряда "не стоит практически ничего", которая оценивалась бы потенциальными партнерами выше, чем искреннее внимание к рассказам об их любимом деле. На красочном доказательстве этой и других таких же, казалось бы, совершенно очевидных истин один автор в свое время смог сделать себе имя и получить мировое признание. Конечно, рассчитывать на что-то большее, чем легкая симпатия, было бы глупо, но и то хлеб. Иногда такие крупицы хорошего отношения имеют решающее значение при принятии решения: кому — жить, а кому — умереть.

— Если успеем, то лучше подробно, — после короткой паузы сказал я.

— Хорошо, — кивнул старик. — Тогда, для начала, ответьте на вопрос: по-вашему, что такое история?

"Тут явно от меня не определение из учебника требуется повторить".

— Это интересный заход — начинать ответ с вопроса. История… — немного подумав, начал я. — История — это фундамент, на котором стоит здание современности.

"Получилось, конечно, слегка пафосно, но сойдет для сельской местности".

— Хм… Емко и точно, — похвалил меня староста. — Интересуетесь?

— Достаточно, — кивнул я.

"Только и делаю, что рою!"

— Тогда есть шанс, что вы из моего рассказа почерпнете много уникальной информации. Знаю я, как любят бороться с историей… Впрочем, это тема для совсем другого разговора. Итак. Начать придется совсем издалека.

Сокрытые пространства были известны людям с древности. Даже у магглов можно найти осколки истины. Все эти легенды о "блаженных островах", "спрятанных городах", "полых холмах", "утонувших материках", "сияющих землях", куда попадают только самые сильные, удачливые или праведные. Но знаете ли вы, что все без исключения сокрытые пространства созданы нелюдью?

— Нет, — мотнул я в отрицании головой. Я действительно вообще о таких вещах не задумывался. Не до космогонии мне пока.

— Однако это именно так. Люди не умели и не умеют создавать сокрытые, но…

— А как же тогда… — машинально я дернул рукой, как на уроке. — Эм… — "Черт! Я дурак!" — Наверное, мне нужно извиниться. Я так и не узнал, как мне к вам обращаться, эм… мистер староста.

— Так и обращайтесь, "староста".

— А имя?

— Имени уже давно нет, — не дрогнув ни единой черточкой лица, ответил старик.

Я смутился.

— Что вы хотели спросить?

— М-м-м, как же тогда существующие?

— Хм. Если бы вы дослушали до конца, вопросов бы не было. С вашего разрешения, я продолжу. Так вот. Люди никогда не могли и не могут создавать сокрытые. В мое время была предложена так никем и не доказанная, но никем же и не опровергнутая гипотеза, что нелюдь тоже не умеет этого делать. Что сокрытые пространства вообще никем не созданы. Что они существовали всегда и везде, как поры на коже Земли-матери. — Здесь, явно для лучшего запоминания материала, староста сделал паузу. — "Как же тогда?" — спрашивают все новички, и вы в том числе. Ответ на этот вопрос прост. Не умея создавать сокрытые пространства, люди научились в полной мере использовать уже существующие. Захватывать. Расширять. Менять форму. Это знание необходимо для понимания причин произошедшего. А вот теперь непосредственно история этой св… этого сокрытого.

Как и во всех остальных случаях, первым его владельцем была нелюдь. А именно — гоблины. Было это давно. Очень давно. Несмотря на то что все так называемые "подземные" расы нелюди по объективным причинам любили селиться в сокрытых, они и "поверхностью" совсем не брезговали. Есть ведь что-то надо! А это сокрытое было расположено (или создано) в очень удачном месте. Плодородные поля. Рядом — река, вокруг — леса с дичью. Клан Грр'н-годс расы ф'мор (это их самоназвание, а "гоблины" — это уже наше прозвище), который владел этим сокрытым, благодаря такому удобному местоположению рос и богател быстрее остальных. В результате чего клан сначала стал просто одним из первых, а потом и вовсе — самым сильным и богатым. Ну а сокрытое Грр'н-годсов превратилось в центр политической жизни, стало местом жительства самых влиятельных семей, крупнейшим рынком, в том числе рабов-людей, и богатейшим хранилищем ценностей целой расы. В общем, нет ничего удивительного в том, что в один прекрасный момент это сокрытое стало столицей гоблинов.

Все у гоблинов было хорошо, пока не пришли люди. Нет, поначалу появлению таких удобных существ гоблины даже обрадовались. "Легко приручаемые, работящие, вкусные, быстро размножающиеся и живущие недостаточно долго для того, чтобы составить конкуренцию. Просто изумительные существа!" — наверное как-то так думали гоблины.

И действительно. Люди рождались, взрослели и умирали быстрее, чем средний гоблин достигал ранга подмастерья в кузнечном деле. Ну а сотворить шедевр не мог ни один человек даже в принципе. Даже если бы занялся этим буквально сразу же после рождения. Все же пятьдесят лет — это очень много для среднего человека того времени. Посчитав, что люди никогда не создадут нормального оружия, гоблины успокоились.

Но они не учли перспективы. Получив знания, как плавить металлы и создавать оружие и орудия труда (непрочные и уродливые по меркам гоблинов, готовых десятилетиями работать над одним, например, волшебным мечом), Сыновья Миля стали расти в численности еще более высокими темпами, чем раньше. И однажды случилось то, что рано или поздно должно было случиться. Люди перестали смиряться со статусом полуживотных и подняли восстание.

Война людей против гоблинов была тяжелой. Но постепенно чаша весов склонилась на нашу сторону. И хотя племена людей зачастую были разобщены, гоблины были разобщены еще больше. По крайней мере, люди не воевали с людьми… ежегодно. Поэтому, начав с самых слабых и мелких кланов, набираясь опыта и вооружаясь трофеями, объединяясь и усиливаясь, в конце концов соединенные войска людей подошли сюда. К этому сокрытому. К столице.

Тогда здесь собрались практически все гоблины, что предпочитали сражение бегству. Помимо гоблинов были небольшие силы еще и другой нелюди, а также некоторая часть рабов-людей, вставших на защиту хозяев. Битва за столицу оказалась очень кровавой и сопровождалась чудовищной резней. В плен не брали и не сдавались… — последние слова староста проговорил совсем хрипло и замолчал, потянувшись за кружкой промочить чаем горло.

— "Победа над гоблинами стоила людям рек, морей и океанов пролитой крови. Война шла за место под солнцем, за выживание расы, то есть — на уничтожение. Магия тогда была еще не такой сильной, каменное и костяное оружие и в подметки не годилось выкованным на подземном огне шедеврам гоблинов и гномов. Единственное, чем мы могли победить, это нашей кровью. Гоблины настолько кровожадны, что, пролив кровь единожды, мгновенно от нее пьянеют и не могут остановиться. Они, как ворвавшийся в овчарню волк, будут убивать, убивать, убивать и убивать до тех пор, пока вокруг не останется ничего живого. Выводя на поле боя стариков и калек, подставляя их под гоблинское железо, воины людей оставались на стенах. Стоя там со слезами на глазах, ждали, когда, пролив кровь беззащитных, гоблины потеряют разум и рванут вперед, стараясь убивать еще и еще…" — вспомнил и тихо прошептал я слова Спраут, которые когда-то, в пылу обиды и праведного гнева расправы над Уизли, пропустил мимо ушей. А вот сейчас они заиграли совсем другими красками.

— О! Я приятно удивлен, что хоть кто-то помнит истинную историю мира. Да. Именно так с гоблинами и воевали. Впрочем, у старых родов всегда были отличные библиотеки. Они, как никто другой, понимают, что память о прошлом — это ступенька к вершинам власти в настоящем. Тем более, кому, как не таким семьям, как ваша, лорд Крэбб, знать про кровь все?

— Например, вампирам? — предположил я, вспомнив одного клыкастого переговорщика, пришедшего на встречу с Волдемортом.

— Фу, — скривился в презрительной гримасе староста. — Я имел в виду людей, а не это…

"Хм-м… "Это"? Типа, неодушевленные предметы? Хотя-я-я… Если оценить такое "видоцентристское" мировоззрение с учетом не забытых фактов древней истории, то и ксенофобией его назвать как-то даже язык не поворачивается…"

— Ну… Может быть, — нейтральным тоном произнес я и пожал плечами. — А почему люди были разобщены?

— Жили так все. Естественный процесс, — развел руками староста. — Это потом, много позже, придумали, как растить больше еды на одной и той же территории. А тогда, чтобы охотой, рыболовством и земледелием надежно прокормить деревушку, нужны были огромные по теперешним меркам пространства. Плюс у всех почти все было одинаковое, так что торговать было незачем. Вот и жили люди далеко и обособленно друг от друга. От этого и разобщенность, когда любой чужак встречал… очень недоброжелательный прием.

— Понятно…

— Идем дальше?

— Да. И чуть побыстрее, если можно. Времени мало…

— Хорошо. Итак. Сыновья и Внуки Миля, пусть и понеся тяжелейшие потери, все же смогли прорваться внутрь. Сюда. И… испортить сокрытое. Сделать его непригодным для жизни. Как — не спрашивай. Это никому не известно.

Это стало величайшей победой нашего вида. Остатки гоблинов рассеялись по Острову и с тех пор больше никогда не были в состоянии создать угрозу существованию человеческой расы. Люди взяли просто сумасшедшие трофеи. Инструменты, оружие, знания, медь, бронзу, железо, серебро, драгоценные камни и золото… Да первые монеты людей у нас ковались из того металла, что был взят в развалинах поместий гоблинской столицы!

Само сокрытое тоже стало трофеем, но тогда ему особой цены не придали. "Зачем какие-то норы, если вся земля теперь принадлежит людям?" Лишь иногда считаные семьи пережидали здесь совсем уж холодные зимы, и то стараясь проводить как можно больше времени "на улице".

Долго так было, пока на Остров не стали прибывать чужаки. Кельты. Римляне. Англы и саксы. Викинги. Норманны с Вильямом-Ублюдком. И каждый хотел земли и рабов. Каждый новый завоеватель ломал потомков предыдущего. Уничтожал уклад прошлых лет и жестко насаждал новый, свой, лишь для того, чтобы спустя несколько веков повторить путь своих предшественников. Так, Сыновья Миля прятались в сокрытых от кельтов. Потомки кельтов — бритты — уже от римлян. Их общие потомки — от англов и саксов. Потомки завоевателей ничего не могли сделать завоевателям новым — викингам, только спрятаться от них. Как пришлось потом прятаться и тем от своих "двоюродных братьев" — норманнов. Таким образом, постепенно сокрытые стали использоваться все чаще и чаще, и ценность их росла.

Но пик спроса на сокрытые пришелся на то время, когда инквизиторы начали вести массовую охоту на волшебников, и после принятия Статута Секретности. По вполне понятным причинам. На все сокрытые, кроме этого.

— Да? — удивился я.

— Да. Парадокс? На первый взгляд, ведь ничего страшного нет. Здесь круглый год нехолодно. Есть воздух, чтобы дышать. Есть земля, чтобы растить пищу. Бьет несколько ключей. Иногда идет дождь… Да и расположение крайне удачное, вход недалеко от маггловской столицы. И все это взять и бросить? Вижу, что ты прямо сходу можешь назвать сразу несколько способов, как его использовать к всеобщей выгоде? — усмехнулся староста. — Ну-ну. Не стесняйся. Это очевидно же. Вот только не следует считать предков идиотами. Такому их решению была серьезная причина.

"Ничто не может произойти из ничего, и никак не может то, что есть, уничтожиться, а лишь изменить свою форму" — так говорит нам одна из древнейших истин. Справедливо это и для магии, иначе магглы бы не охотились на волшебников, как на диких зверей, не загоняли в резервации и, подобно гоблинам, не растили бы на мясо!

Так, любое сокрытое понемногу тянет магию. За счет этого и существует граница, отделяющая сокрытое от бесконечной пустоты с одной стороны и мира — с другой. Чтобы поддерживать ее в рабочем состоянии, чтобы сокрытое не "схлопнулось", выплюнув в мир все свое содержимое в виде перемолотого в труху мусора, требуются определенные… ритуалы. Сыновья Миля, прорвавшись внутрь, смогли сделать так, что это сокрытое стало тянуть магию просто невероятно сильно. Из-за этого гоблины были вынуждены покинуть его и все, что в нем оставалось. Ведь серьезного количества человеческих рабов, которых можно было бы возложить на алтарь и с помощью жертвенных сил поправить дело, у них тогда уже не стало! А нет поддерживающих ритуалов — и граница сокрытого начинает тянуть магию из всего, что только можно: из воздуха, земли, животных, растений, гоблинов, людей…

В результате почва здесь стала настолько бедной, что на ней не растут не то что деревья, а даже кустарники или хотя бы добрая трава, пригодная для выпаса коров или лошадей. В годы молодости моего деда арендаторов с таких земель сгоняли в море, потому что ничего, кроме овцы, не могло принести оттуда прибыли. К сожалению, тут так не поступишь, потому что никакие животные испивания магии и жизни не выдерживают. Даже крысы, а уж на что они живучие!

Люди, впрочем, тоже не выживают. Просто их агония растянута по времени. Сначала пропадает магия, потом истекает жизнь, причиняя невероятные муки и чудовищно уродуя тела. Ведь жизнь — это тоже магия. Лучшее доказательство старой теории…

— И сколько сейчас в среднем здесь срок жизни?

— В среднем? — непонятно почему удивился моему вопросу староста. А потом зло усмехнулся. — В среднемсейчас — пять лет…

Глава 84. Темные страницы истории. Часть II

— М-м-м… — потянул я, не зная, что на такое ответить. "Помочь? А как? Соболезновать? Не посчитают ли за издевку?"

— Несмотря на все сложности, — после долгой паузы, так и не дождавшись от меня уточняющего вопроса, продолжил свою лекцию староста, — около четырех сотен лет назад сокрытое сделали попытку обжить. Основная причина банальна: оно стало выгодно. Нет, недостатки никуда не делись, но цена преимуществ очень сильно возросла. Слишком уж усилилось давление на волшебников со стороны магглов. Слишком мало стало земли. Слишком удачно местоположение… И, как показали исследования, даже в таких сложных условиях можно было с помощью магии обеспечить нормальное проживание некоторому, относительно небольшому, количеству волшебников. Истощение магии — стабилизировать ритуалами жертвоприношения. Хватает животных и, иногда, магглов. Пищу — завозить снаружи. Воздух и вода — местные. Даже отрицательный эффект поглощения магии, как оказалось, можно было практически свести на нет. Для этого будущего жителя сокрытого погружали внутрь не сразу на полный день, а постепенно. Один час в день, потом два, и так далее. А чуть более двух сотен лет назад происходит событие, уникальность которого, в связи с секретностью, так и не была до сих пор адекватно оценена. И одним из следствий его стало появление уже именно этого места — отдельного сокрытого внутри сокрытого и постоянного поселения в нем. Не догадался еще? Нет? Тогда — что ты знаешь о последнем восстании гоблинов?

Хм-м. Знал я достаточно. Как-никак — совсем недавно усиленно готовился к экзаменам. Не все еще умудрилось из головы вылететь. Поэтому я почти дословно процитировал учебник:

— В тысяча семьсот шестьдесят втором году группа молодых магов не слишком удачно пошутила: столкнула сильно воняющего гоблина Арга по кличе Нечистый в реку. Разозленный гоблин поднял самое серьезное восстание, к которому примкнули оборотни и некоторые другие темные твари. Восстание темных тварей сопровождалось массовыми убийствами волшебников, поэтому было с применением предельно жестких мер подавлено к тысяча семьсот семидесятому году. Это была последняя, полностью провальная попытка гоблинов воспротивиться власти волшебников.

— Хм. Вот как теперь это пишут? Что ж, ожидаемо. Ответ прям от зубов отскакивает.

— Я недавно сдавал СОВ, — пожал я плечами. — Плюс, как я говорил, мне интересна история.

— Хм, — усмехнулся в бороду старый маг. — Ну, раз ты любишь историю, то скажи тогда мне: а что ты знаешь о предпоследнем восстании гоблинов?

— Длилось оно с сорок седьмого по пятьдесят второй. Тысяча семьсот. Его поднял гоблин по кличке Варгот. Есть подозрения, что это был не гоблин, а сошедший с ума домовой эльф. К восстанию примкнули оборотни и некоторые другие темные твари. Оно сопровождалось массовыми убийствами волшебников, поэтому было с применением предельно жестких мер подавлено за пять лет.

— Угу. Что такое "предельно жесткие меры" — ты в курсе?

— Ну… В кое-каких летописях, не включенных в нынешний официальный корпус текстов, упоминается, что за убитого волшебника Аврорат, хм… брал жизни до десятка тварей и существ.

— А читая эти строки, ты никогда не задумывался вот о чем: почему это вдруг всего через десять лет после кроваво подавленного восстания вспыхнуло еще одно?

"А действительно, почему? — задумался я. — Десять лет — это как-то слишком мало, чтобы… Да для всего мало! Если воля и злость — я поверю — и осталась на нужном уровне, если оружия гоблины за века могли наделать сколько угодно, то вот те, кто его будет держать… За десять лет воинов не вырастет столько! Волшебные существа хоть и живут дольше, но и взрослеют медленнее! Да что там вырасти, банально не народятся за такое время!"

— И в чем же причина? — спросил я, не скрывая своего интереса.

— Тут опять же быстро не объяснить. Дело в том, что в это время маггловская Британия воевала по всему миру. Удачно воевала. А удачные войны означают прирост земель. В свою очередь, новые земли — это всегда новые возможности. В том числе — и для волшебников, потому что территории мира магического и мира маггловского, как правило, совпадают. Не везде, не всегда, та же Ост-Индия тому пример, но в большинстве случаев — да. Однако такая активная экспансия привела к тому, что в то время многие лояльные власти маги целыми родами покидали страну.

В политике Магической Британии тогда был сложный период. Несмотря на относительно недавно принятый Статут, в Палате лордов не было единства. Ни по одному вопросу. Мир, обусловленный внешним давлением маггловской инквизиции и континентальных магов, когда выбор стоял между "сражаться здесь и сейчас вместе с недругом, а дорезаться потом" и "не заключать перемирия и порознь здесь и сейчас сдохнуть", оказался очень хрупким. И как только это внешнее давление исчезло, лорды моментально решили припомнить друг другу все обиды. Тем более, теперь все они стали аристократами. А чем еще заниматься благородному, как не тешить свою родовую гордость?

— Теперь?

— А вы разве не знали? Это было одно из условий мирного договора, выставленное магами магглам. И оно было принято. Поэтому все четыреста девяноста три волшебника и волшебницы, что поставили свои подписи под Договором, были в качестве награды Вильгельмом Третьим пожалованы титулом.

Кстати, нельзя сказать, что тем волшебникам, которые и до этого были аристократами, особенно богатыми и родовитым, это так уж сильно понравилось. Что смешно, не очень были довольны и новоявленные бароны и баронессы. Естественно, не самим фактом того, что они теперь стали благородными, а тем, что земли к титулу практически не прилагалось. Не "квадратный фут", как у некоторых гэлов, но очень и очень немного. Лачугу на этот кусок поставить и гордо назвать это мэнором хватит, а жить с него — уже нет. Ну да это совсем другая история.

Помимо простой бытовой междоусобицы у британских волшебников были еще и серьезные политические проблемы. Так уж сложилось, что нас не любят. И ладно бы только континентальные маги, но и внутри страны: в Уэльсе, в Шотландии и в Ирландии было немало волшебников, которым не нравился зафиксированный Статутом Секретности факт их подчиненного положения. Особенно остро эта проблема стояла на юге.

Статут был заключен слишком недавно для того, чтобы маггловское общество, несмотря на все прилагаемые и нами, и нашими врагами — церковью усилия, полностью прервало связь с волшебниками. И чем ретрограднее было общество, тем сильнее в нем была эта связь. А где есть связь, там есть взаимопроникновение, в том числе и на идейном уровне. Но не все идеи одинаково полезны, уместны или хотя бы безопасны. Я сейчас про мечты о независимости.

Маггловские восстания в Ирландии регулярно давили. Ирландские волшебники, зараженные идеей самостоятельности правления, оказались умнее и умели ждать. Ждать пришлось немало. И вот в один прекрасный момент, оценив ход и последствия предпоследнего восстания гоблинов (правда, тогда оно называлось просто "очередным"), а также ситуацию в маггловском мире, они решили, что лучшего момента свергнуть власть английских волшебников и обрести свободу не будет. А вслед за обретением "магической" независимости они собирались помочь своим магглам, обретя таким образом полный суверенитет и став, наконец, государством. А это означало полноправный голос в Международной Конфедерации Магов, свою школу магии, свои законы, свое министерство… Как видишь, кусок достаточно сладкий. Было за что бороться.

Однако одного желания было мало. Как бы ни разъезжались кто куда английские маги, как бы ни резались друг с другом, силы все равно оставались несопоставимыми. Нужны были союзники. Шотландцы, уэльсцы — отказались. Испанские волшебные кортесы потребовали за свою помощь принятия протектората. Французы — открытия границы для массовой миграции своих магов в Ирландию и гарантирования их приоритетных прав в любой сфере деятельности. То есть, по сути, повторения вторжения Вильгельма-Ублюдка. В общем, иностранные волшебники отказали в помощи (прямо ли, выдвинув ли непомерные требования), и тогда совет кланов отправил послов к гоблинам.

Чтобы понять, на что пошли ирландские волшебники, нужно вспомнить историю войн с гоблинами. Не те аккуратные восстания последних столетий, а предельно кровавые тысячелетия рабства и жертвенные подвиги Внуков Миля, великим напряжением сил вырвавших свободу нашей расы из рук нелюди. Взаимная ненависть была настолько сильна, что никогда, никогда до этого момента волшебники не воевали в одном строю с гоблинами. Против — да. Вместе, какой бы серьезной ни была ситуация, — никогда. Не случилось этого при вторжении саксов, с одинаковой легкостью резавших и гоблинов, и кельтов. Не случилось этого и позже — в пришествие норманнов…

Казалось — ничто и никогда не сможет заставить людей встать в один строй с гоблинами, забыв о тысячелетиях пролитой крови. Никто и думать о таком не мог… и ни в какие, даже самые безумные расклады не включал!

"Любопытно, — подумал я. — И судя по тому, что в Хоге сейчас учится только один чистокровный ирландец, что ровно вдвое меньше, чем, например, индусов, я, кажется, знаю, чем все закончилось".

— Итак. Ирландские маги и гоблины пришли к определенному соглашению. Теперь оставалось только победить. А вот с этим все было достаточно смутно. Сил все равно не хватало, а наивными мечтателями не были ни те, ни другие. Поэтому было принято решение усилить союз еще одной стороной. Оборотнями.

В итоге получилось очень гармоничное сочетание. Ирландские волшебники — это древние, еще доимперские знания и умения. Пусть суровые и жестокие, но весьма действенные даже сейчас. Гоблины — это веками собираемые артефакты и огромные деньги. Оборотни — ударная сила и разменная монета, которую никто не стремился взять в руки — а вдруг заразишься?

Подготовка велась в строжайшей тайне. Все причастные ходили под магическими договорами класса "молчи или умри". Более того, для успокоения Аврората ирландцы хитро замаскировали усобицей свою истинную численность, списав на потери некоторое количество своих самых сильных волшебников — готовились-то к восстанию не один год, так что время было. Смешно, тогда для фиксации факта смерти любого мага, кроме лордов конечно же, хватало одного лишь слова ближайшего родственника… — Староста сделал в рассказе паузу, чтобы снова промочить горло.

"А вот насколько бы он ни любил это дело, но долго непрерывно говорить он явно отвык", — отметил я.

— Что-нибудь непонятно? — спросил утоливший жажду лектор.

— Нет-нет, — мотнул я головой.

— Хорошо. Тогда я продолжаю.

Благодаря всем проведенным мероприятиям восстание оказалось полнейшей неожиданностью для всех. Для Палаты лордов, где на экстренном созыве было объявлено о выходе семидесяти пяти ирландских кланов из состава Британской Палаты и образовании независимого Магического Эирина. Для Министерства магии, которое прямо посреди рабочего дня подверглось совершенно безжалостному, по-гоблински кровавому налету вроде бы только-только удачно замиренных зеленокожих коротышек. Даже для магглов оно стало неприятной неожиданностью, потому что по привычке гоблины опять подожгли маггловский Лондон. Пожар до Великого лондонского не дотянул. Гоблины в умении поджигать не прогрессировали так же быстро, как магглы — в умении эти пожары тушить, но все равно были и разрушения, и жертвы. Ну а живущих в сельской местности магглов и волшебников начали терроризировать оборотни, ловко маскирующиеся под волков.

"Предательство Человечества!" — именно так, не меньше, назвали случившееся британские маги. "Политическая гибкость" — пожали плечами ирландцы и продолжили войну. Боевые действия начались очень удачно для альянса ирландских колдунов и сквибов, гоблинов, оборотней — и, соответственно, неудачно для английских волшебников. Поэтому уже считавшие себя победителями ирландцы эти обвинения иначе, как "вопли изнасилованной проститутки", и не воспринимали.

Но альянс слишком рано стал праздновать победу.

Министром магии в то время был Гесфестус Гор. Волшебник, получивший широкую известность и общественное признание за то, что безжалостно подавил предыдущее восстание гоблинов. Он бы и с этим не отказался поступить точно так же, но… алмаз алмазом режется. Получив несколько "болезненных ударов", а по сути — потеряв до двух третей подконтрольных Министерству боевых отрядов, Гесфестусу пришлось переломить себя и, рискнув многим, принять несколько весьма спорных политических решений.

Основная проблема, которая стояла тогда перед ним, — это банальная нехватка сил. Сложилась парадоксальная ситуация. Количественно английских, уэльских и шотландских волшебников было заметно больше, но "здесь и сейчас" повстанцы с небольшого островка и их союзники оказались многочисленнее, чем волшебники империи, над которой не заходило солнце! Ведь часть магов эмигрировала, часть — сточила свои родовые отряды друг о друга. Ну а в Аврорате, к тому моменту ставшем синекурой, сменилось уже два поколения служащих. И были они совсем не чета легендарному Первому Составу, бившемуся в войнах принятия Статута, поэтому и потери несли страшные.

Для того чтобы избежать скорого поражения — хотя бы избежать поражения, про победы речь тогда еще не шла, — Гесфестусу потребовалось срочно изменить соотношение сил в свою пользу. Хотя бы установить паритет. И надо отдать ему должное, у него это получилось. Вот только плоды его решений мы пожинаем до сих пор…

Староста, по типично лекторской привычке дать аудитории возможность задать вопрос, сделал долгую паузу. Не дождавшись, он хрипло продолжил:

— Итак. В решении таких задач всегда существовало два подхода, и они очевидны до примитивности. Первый — это увеличить численность лояльных тебе войск, второй — уменьшить численность войск противника. Кто разбирал хотя бы одну гражданскую войну, знает, что в таком типе конфликта имеется еще идеальный, третий способ, совмещающий первый и второй. Переход части сил восставших на сторону лоялистов. Увы. В этот раз применить его было невозможно, потому Гесфестус пошел первыми двумя. Одновременно. Для начала он в срочном порядке стал восстанавливать численность своей армии. Помимо того что он расширил набор в Аврорат (после рейдов гоблинов и оборотней недостатка в хорошо мотивированных добровольцах не было), он принял решение создать параллельную структуру. Именно тогда появляется Магическая Стража, предназначенная снять с Аврората некоторую часть рутинных задач, дабы последний смог сосредоточиться только на войне. Ну а так как рутинная служба никогда не была особо требовательна к качеству человеческого материала, то в Стражу стали набирать даже полукровок.

Здесь староста сделал еще одну глубокомысленную паузу, внимательно всматриваясь в мое лицо.

— Что?

— Хех… На этом месте ты, если действительно любишь историю, должен был ахнуть. Но по твоим глазам я понимаю, что ты не видишь в сказанном ничего необычного.

— А должен?

— Во-о-от! Мало кто на самом деле осознает, насколько мы меняемся. И насколько этот процесс незаметен. Ты спрашиваешь, что в этом такого? А то, что до этого момента в Аврорат допускались только, подчеркиваю, только чистокровные волшебники с хорошей родословной. Третьи и далее сыновья, которым было больше некуда идти. Как и в Министерство вообще. После декрета дорога сначала в Стражу и в Аврорат, а потом и в другие отделы Министерства магии для полукровок стала открыта. И чем дальше, тем меньше чистокровных стало идти в Министерство. Просто никто из нормальных волшебников не хотел работать рядом со всякой швалью. Итогом же стало то, что всякие грязнокровки, которых раньше без слов спихивали на алтари, почувствовали свою силу и вместо бесконечной благодарности, что им позволяют жить, укусили кормящую их руку, начав активную борьбу за власть!

— Хм…

— Ну, это тоже другая, уже гораздо более поздняя история. Вернемся во времена Гесфестуса. Второе, что был вынужден сделать министр, это попросить у аристократов Палаты лордов собрать их родовое, хех, ополчение. И если первое решение могло в будущем породить проблемы для Магической Британии, то второе уже было опасно лично для самого Гора.

— Почему? — удивился я такому выверту логики.

— Потому, что Министерство создавалось магами-аристократами, подписавшими Статут, для того и только для того, чтобы реализовывать решения Палаты лордов. Основной смысл этих решений, как ты отлично знаешь, можно свести к простому: "Мы [аристократы] должны жить спокойно и хорошо, а вы — это житье нам обеспечить. Пока вы выполняете эту задачу хорошо, вы нас не интересуете". Последнее нужно понимать как "делайте с другими волшебниками все, что хотите". Если провести понятную аналогию, то образовавшаяся с принятием Статута Магическая Британия — это земельный надел, Палата лордов — ее владетель, а Министерство — управляющий. Ну а не входящие в Палату волшебники и волшебные существа — это сервы и домашний скот. Для любого господина это совершенно нормально — переложить свои проблемы на подчиненных. В конце концов, они для этого и существуют. Но что бывает, когда ситуация складывается наоборот? Что случается с тем управляющим, который вместо того, чтобы подобострастно подносить хозяину кошелек за кошельком, начинает грузить того серьезными проблемами? Правильно! Его меняют на другого!

— И?

— Гесфестус Гор был великим человеком. Военным гением. В самое тяжелое время, когда Магическая Британия готова была рассыпаться на куски, из-за чего, кстати, некоторые лорды Уэльса и Шотландии совсем бы не расстроились, он выстоял. Он предпринял ряд весьма непопулярных шагов. Ему пришлось отозвать со всего мира верных магов. Кстати, именно этим некоторые исследователи объясняют тот факт, что Магическая Индия, в отличие от маггловской, смогла отстоять свою независимость. С помощью этих волшебников и волшебниц он был вынужден "перекомпоновать" родовые дружины. Ведь собрать под единым командованием и обеспечить реальное единоначалие — между этими понятиями огромная разница. Мало просто получить силы, нужно их еще заставить выполнять приказы. Любые, а не только глав родов. А "ополчение" было то еще. Когда на обучении не экономят ни сил, ни средств, то на выходе получаются боевики, легко справляющиеся со стандартным аврорским копьем. По итогу в процессе "перекомпоновки" на кладбище отправилось до десяти процентов численности родовых дружин, что тут же серьезно поссорило министра сразу с тринадцатью аристократическими родами. Все понимали, что в случае поражения за его шкуру не дадут и ломаного кната. Он это тоже хорошо понимал.

Нужна была победа. Хоть какая-нибудь. И она случилась.

Глава 85. Темные страницы истории. Часть III

— Как я уже говорил, Гесфестус был сильным боевиком, прекрасным тактиком и военным стратегом. Он смог правильно выбрать цели для атаки, разработать хороший план и обеспечить его исполнителями удовлетворительной для победы квалификации. Так, первыми под ответный удар попали гоблины. Отряды волшебников хорошенько потрепали сокрытое одного из самых сильных гоблинских родов из числа принявших активное участие в мятеже. Не щадя никого, как никого не щадили гоблины, внутри оставили одну лишь пустыню, сожженную адским пламенем и заваленную жареными трупами. Потом настала очередь ирландцев. Формального главу восстания и основного претендента на роль короля Магической Ирландии, лорда О'Коннелла, прибили вверх ногами к одной из святынь Эйрина — Лиа Фаил. Знаменитому "Камню Судьбы". И что, ха-ха-ха, удивительно, камень при этом молчал!

Сила была явлена, и дальше началась уже тонкая политическая игра. В книгах пишут, что всё последующее тоже было придумкой Гора, но верить этому глупо. Гесфестус был одаренным военачальником, типичным "мясником", которого вынесло на политическую вершину удачное подавление гоблинского восстания. Он отлично знал, как направлять палочку со смертоносным заклинанием, какое именно заклятье выбрать и когда его бросить, но в политике и тем более в экономике он был откровенно слаб. Не полный нуль, но где-то около. Будь иначе, ни ситуации с восстанием не сложилось бы, ни на те меры нормализации, которые были им предприняты, он никогда не пошел бы.

А вот Джозеф Лонгботтом был совсем другим человеком. Можно даже сказать, почти полной противоположностью Гесфестусу Гору. Джозеф, один из младших сыновей двоюродного брата лорда Лонгботтома, магом был практически никаким. Если бы всем родом не тянули, то его сразу после первого курса Хогвартса выгнали бы за неуспеваемость… Он и с этой-то помощью в итоге еле-еле сдал всего лишь два СОВ. По гербологии (уметь обращаться со всем, что растет из земли, — в крови у Лонгботтомов) и по нумерологии.

А вот с последним все заметно интереснее. Будучи почти сквибом (в связи с чем его жизнь в Хогвартсе была весьма далека от простой и приятной), он, как говорят, решил доказать всем насмехавшимся над его магической немощью волшебникам, что цифры бьют мощнее авады.

И, что характерно, доказал. Доказал так, что волшебники изо всех сил постарались и это доказательство, и его автора из памяти избыть.

Сразу оговорюсь, в отличие от остального, про это, как там было на самом деле, я точно не знаю. Гоблины сюда не попадали, а оборотней по понятным причинам сразу же отправляют на алтарь. Однако примерно, по фактам и случившимся событиям, можно с достаточной степенью вероятности предположить, что именно придумал и сделал Лонгботтом.

Для начала Гесфестус втайне предложил переговоры. Гоблинам. Уже один этот факт, что после побед не дожимают всеми силами, а садятся договариваться, говорит о том, что идеологом дальнейших событий был совсем не Гор. Тот бы бился о магические щиты до последнего мага, а тут — невероятная политическая гибкость. Да еще с гоблинами. Помнишь, что я про отношение к ним говорил?

Переговоры прошли успешно. Естественно, точных условий договора мы никогда не узнаем. Зато мы знаем, что произошло дальше.

Тут сразу надо отметить вот еще что. Гоблины всегда славились как мало кем превзойденные рудокопы, металлурги, кузнецы, ювелиры и артефакторы. И клан Гринготтс, тот самый Грр'н-годс, самый сильный из доживших до тех дней, несмотря на все поражения оставался очень богат и силен. Достаточно богат и силен для того, чтобы позволять себе восстания. Пусть уже не принципиально против власти людей, а против пунктов договора с магами.

Связано это было с тем, что, подписав Статут Секретности, волшебники, с одной стороны, взяли на себя ответственность за все магические проявления любого источника на территории, подвластной правительству Британии, а с другой — получили законное право оплату за эту ответственность взыскать. Со всех. Начиная с дракона и заканчивая последним флоббер-червем. Естественно, не всем существам и тварям такое могло понравиться. И тут волшебники, закаленные в Войнах Статута, были безжалостны. Кто из числа "магических источников" согласился, тот остался живым и недовольным. Те же, кто не согласился, хех, — не остался.

Гоблины были из первой категории. Выбрали ярмо, но жизнь. И в целом жили неплохо. Копали, ковали и давали деньги в рост. Очень неохотно и под огромные проценты, зато абсолютно любые суммы. Но чтобы чего не вышло, работать с гоблинами могли только пятьсот лордских семей. Это было их особой привилегией.

Итак. Обратно к переговорам. Не знаю, что именно изначально требовали гоблины у Гора, ну или у Лонгботтома, но получили они очень много. Чудовищно много. В обмен на смену стороны им была дарована монополия на банковскую деятельность. Возможность вернуть под контроль многие реликвии. А потом их еще и пустили в древнюю столицу! Единственное сохранившееся здание из комплекса древнего дворца правителей ф'моров (самое бедное и непритязательное, бывшее когда-то второстепенным гостевым домом) стало банком Гринготтс.

До этого Министерство имело дело со многими контрагентами напрямую. Теперь же все расчеты велись только через гоблинов. До этого помимо гоблинов деньгами на внутреннем и внешнем рынке оперировали еще некоторые семьи. Теперь этим могли заниматься только гоблины. До этого гоблины, как и оборотни, были законной мишенью охоты и грабежа. Теперь их защищал закон наравне с волшебниками. Более того, впервые за три тысячи лет гоблинам разрешили (речь тут про официальное признание, неофициально — сам понимаешь) иметь подчиненных-людей.

По сути, клан гоблинов намертво привязывался к Министерству магии. Точнее, интегрировался в сообщество Статута наравне с волшебниками, так как из гонимых нелюдей они превращались в нелюбимых, но удобных и полезных до незаменимости слуг.

Надо еще отметить, с каким изяществом Лонгботтом провернул эту реформу! Раньше возможность работать с гоблинами была законодательно закреплена как привилегия лордов. Теперь, не отменяя первого закона, "ее даровали всем и каждому". Попутно мелкой незаметной припиской из привилегии ее превратили в обязанность.

Тут Лонгботтом показал невероятное понимание мышления гоблинов. Ты ведь наверняка знаешь этот выверт их логики? Они считают: "то, что добыто, выковано, огранено нами — навсегда принадлежит нам". А теперь вспомни, что я тебе говорил про первые монеты. Они чеканились из золота и серебра гоблинов! То есть любая монета в руках людей бесит гоблинов в первую очередь именно поэтому, а не потому, что они настолько златолюбцы. И что теперь стало? А теперь благодаря учреждению единого банка золото гоблинов наконец вернулось обратно к ним! Вместе со многими раритетами, запертыми в личных сейфах волшебников!

Да, формально сейфы и всё, что в них, — принадлежит магам. Так думают волшебники. И они правы. С другой стороны, реально же всё это находится в руках гоблинов, их руками перемещается, в их подземельях хранится. В итоге случилось удивительно дело: вопреки известной поговорке, съеденный пирог никуда не делся!

"Приготовили яичницу, не разбив яиц", — мысленно перевел я идиому на понятный мне язык.

— Но насколько я помню СОВ, Гринготтс основан в пятнадцатом веке. А это как минимум на два века раньше! — вставил я реплику.

— Основан — да, — ответил староста, довольный заданным вопросом. — Но когда Гринготтс стал именно единственным банком Магической Британии, тебе на уроке про гоблинское восстание не расскажут, — с гадкой улыбкой на губах произнес он. — Чтобы не возникало закономерных вопросов, кто кого победил. Если вообще скажут. Мало кто любит дотягивать историю магии до ЖАБА. На таких с превеликим подозрением смотрели в Министерстве даже в мое время. А уж теперь…

— Неужели волшебники взяли и так просто подчинились? — удивленно спросил я, осознав масштаб преобразований, сродни революции. — Вот взять и отдать свои деньги по приказу? Особенно если ты — властитель? И Министерство после этого никто не разнес? И Лонгботтому башку не оторвали?

— Насчет последнего — не знаю. Сбежал он вовремя. А по первому вопросу — шутишь? Нет, конечно же! Однако по многим оговоркам можно догадаться, что эта реформа была инициирована сильнейшими фракциями Палаты лордов. Они и составили первый "банк". Поэтому и вины Министерства тут нет. Что же касается более мелких игроков… По странной случайности в течение нескольких месяцев после издания постановления мэноры самых громких крикунов не менее громко… ограбили. Говорят, вынесли все подчистую! И воров так и не нашли! Остальные намек поняли и безропотно понесли деньги к гоблинам. Тем более, твари принесли все возможные и невозможные клятвы не нарушать правил ведения дел.

Что же касается Лонгботтома и его причастности к ограблениям… Доказать тогда никто ничего не мог, не до этого было, но прозвище "Морганов Ублюдок" прилипло к Джозефу с крепостью фамилии. А потом что-либо расследовать стало поздно. По не менее странному совпадению морганов Лонгботтом сразу же после окончания войны, когда начались чистки в Министерстве, очень быстро отплывает в западные колонии. Однако прибытия туда кого-либо с такой фамилией или похожей внешностью зафиксировано не было, так что достоверно неизвестно, что с ним стало дальше. Как неизвестна и судьба похищенного. А суммы там должны были быть просто чудовищные — хватило бы купить княжество где-нибудь в Индии.

Таким образом гоблины постепенно оказались перетянутыми на сторону Министерства. И надо признать, что они из этого своего восстания вышли с максимальной, какую только можно вообразить, прибылью. Как абсолютной, так и относительной. Остальные хоть что-то да потеряли. Кто-то меньше, а кто-то, как ирландцы, вообще практически все.

Ирландцы. Для них у Лонгботтома тоже нашлась заманчивая наживка. Как рассказывали попавшие сюда остатки кланов, англичане не скупились на посулы. Прямо сразу ирландцам была обещана неприкосновенность. И это обещание было даже выполнено — ведь потери в схватках несли обе стороны и у англичан просто не было достаточно сил, чтобы атаковать все три части альянса одновременно. Ирландцам была обещана контрибуция. И самое сладкое — министром магии Гором лично была обещана ирландцам полная независимость. Чуть попозже. Дескать, "вот-вот соберется Палата лордов, ратифицирует договор, и можно будет подписывать. Осталось только узнать, с кем именно мне следует договариваться? Кто принесет клятвы, с гарантией их соблюдения? Кто именно станет королем Магической Ирландии?"

Вот на этом-то и без того хрупкое после смерти лорда О'Коннелла единство кланов рассыпалось. Разлетелось вдребезги. Ведь кое-кто изначально хотел остаться в составе Палаты, надеясь на жирные куски на новых территориях. Кому-то вполне обоснованно не нравился союз с гоблинами. Кто-то презирал оборотней. Кто-то ставил месть соседу выше любых других интересов. Кто-то хотел под шумок списать долги… А второго лорда О'Коннелла, готового "полетать на драконе", не нашлось.

Иронично, но ирландское восстание погорело на том же, на чем погорели в древности гоблины, руками восставших рабов решавшие внутриполитический кризис с "непримиримыми кланами", а совсем недавно — маги в войне против магглов. На постоянном стремлении жить сами по себе.

— Угу. История нас учит тому, что никогда никого ничему не учит, — ввернул я.

— Это ты хорошо сказал. Надо запомнить. В общем, вместо того чтобы, пользуясь удачным моментом, продолжить вести неограниченную войну, благо в составе союза были гоблины, готовые с радостью взять на себя палаческие функции, ирландцы занялись дележкой власти. Которая, между прочим, им еще не принадлежала.

А Гор, тут уж точно именно Гор, использовал полученный выигрыш во времени для относительно спокойного и планомерного решения проблемы оборотней. Договариваться с полуживотными никто не стал. Их популяцию сократили на девяносто процентов. Говорят, что именно поэтому почва здесь странного цвета. Она стала такой бурой от пролитой на алтарях крови.

С ирландцами министр разобрался гораздо более интересным способом. Повстанцы оставались все еще достаточно сильными. Объединись они опять, и расправиться с ними без чудовищных потерь стало бы невозможно. Да и победа вообще ставилась многими советниками под сомнение. Но вполне логичное с точки зрения тактики предложение бить ирландские кланы порознь тоже не годилось. Этот вариант приводил к затягиванию конфликта, ожесточал бойцов, и без того "весьма равнодушных к чужой крови", что рано или поздно неизбежно превратило бы схватку за власть в войну на уничтожение. Гор находился в одном шаге от попадания в классический цугцванг, не найди он какого-нибудь совсем необычного хода. И стоило ему немного шире посмотреть на понятие Слова и Чести, как он сразу же такой нашел.

Чего в идеале ему требовалось? Чтобы все враги собрались в одном месте и не смогли сопротивляться.

Но это идеал, который недостижим. Но если немного смягчить условия задачи…

Более-менее договорившиеся между собой ирландские кланы были согласны на переговоры о мире. Делегация на процедуру подписания декларации о независимости ожидалась весьма и весьма представительная. Со стороны ирландцев в обязательном порядке должен был прийти новый глава союза кланов. И конечно, все главы кланов, вошедших в союз. Не собирались пропустить такое историческое событие их жены и наследники. Ну и соответствующая охрана. Таким образом, долго корпеть над первой частью: как собрать костяк своих врагов в одном месте — Гору не потребовалось. За него все сделали сами ирландцы. А вот над второй частью пришлось крепко подумать.

Глупо считать людей, разработавших и безупречно претворивших в жизнь план восстания, — наивными идиотами. Никто из них без самых серьезных гарантий безопасности на такие переговоры не пришел бы. Одно согласование текста магического договора заняло полтора месяца.

Согласно ему место встречи проверяла и подготавливала принимающая сторона. Таковым местом ирландцы ради скрытности сделали не чье-нибудь поместье, а самую обычную поляну в лесу недалеко от Дублина, выбранную абсолютно случайно в самый последний момент. Все присутствующие приносили клятвы о ненападении. Более того, под нажимом ирландцев министр пошел на серьезные уступки. Самой серьезной из которых стала та, что в случае нарушения договора для всех и каждого в делегации англичан должна была стать немедленная смерть, а ирландцев — всего лишь ослабление магических сил и метка предателей крови. Последнюю, буде такое желание, можно и снять, принеся Магии должные требы.

На чем ирландцы настаивали особо, так это на условии, что одного убийства для признания клятвы нарушенной всей делегацией было недостаточно. Пять. Пять или больше волшебников должно было умереть от рук противника, чтобы наказание распространилось на всех. Таким образом, никто не мешал убить четверых — и получить наказание только в личном порядке.

Зачем именно выставлено такое условие, было очевидно каждому. Ведь кровников за время войны накопилось множество, самые "желанные" из которых обязательно будут в делегации Министерства магии. В том числе и Гор, который должен был возглавлять делегацию лично. То есть министр, по сути, ставил на кон свою жизнь. Как я уже говорил, трусом Гесфестус не был…

На что бы там ни рассчитывали ирландские волшебники, но все пошло совсем не так, как они планировали. Никто из них даже и представить не мог, что по периметру выбранной лично ими и тщательно проверенной площадки из земли внезапно полезут инферналы! А когда, как и положено, оставшаяся настороже ирландская охрана оттянется назад и распылит десятерых немертвых, все волшебники Эйрина ощутят внезапную слабость, и тут же им в спину свирепо и безжалостно ударит делегация англичан. Без всякого для себя вреда от отката грубо разорванного магического договора!

Ловушка была воистину красивейшей. С помощью прорицания ли, гадания ли, маховика времени или еще каким-то образом, место и время встречи стало известно Гору. Зная условия магического контракта, он втайне от всех подобрал две дюжины волшебников, готовых ради победы и мести принести себя в жертву. Этих магов снабдили набором артефактов и зелий, без использования магии загримировали под инферналов, опоили напитком живой смерти и… заживо закопали в землю. В нужный момент они проснулись, вырвались на поверхность и побежали в сторону ирландцев. У этих смертников с собой не было ничего опасного, даже палок, и формально это было совсем не атакой, но нервная охрана видела перед собой совсем другое! Не иллюзию, а настоящих инферналов, которые сейчас начнут рвать их родных! Какой должна была быть их реакция?

В тексте магического контракта был небольшой нюанс, прошедший мимо внимания восставших. Формулировки были подобраны так, что под "ирландцами" понимались все маги делегации со стороны бунтовщиков, а под "англичанами" — все маги Министерства магии. Все маги Министерства, где бы они ни были и как бы ни выглядели. Хоть… инферналами.

И вот ирландцы напали. Первыми напали, тем самым нарушив и дух, и букву клятвы. И убили. Убили много больше "разрешенных четырех" английских волшебников. И вырванное хитростью воздаяние не заставило себя ждать. Каждый волшебник в делегации повстанцев мгновенно оказался магически ослаблен печатью предателя крови, тем самым превратив себя в легитимную добычу для ставших теперь свободными от оков магического договора англичан.

Пленных тогда никто не брал, и в живых никто из ирландских волшебников не остался. Да и потом ошибку своих противников Гор повторять не стал. Незамедлительно после "бойни на переговорах" министр провел карательную операцию. В один момент потерявшие свою магическую элиту — лордов, леди и самых опытных боевых магов, оставшиеся ирландцы ничего не могли противопоставить репрессиям Министерства. Чтобы ты представлял их размах, то знай: из семидесяти пяти кланов, чьи главы поставили подписи под декларацией о создании Магического Эйрина, войну пережило… три! Только три!!!

Повисла тяжелая пауза. Я представил себе, сколько всего было убито, и содрогнулся.

— Но какое это отношение имеет к сокрытому? — хрипло спросил я.

— Я как раз подхожу к истории появления Свалки и Косого переулка.

После победы перед министром магии стояло множество проблем. И самыми важными из них были четыре.

Первая — серьезное недовольство Палаты лордов. Да, под руководством Гора Министерство успешно преодолело кризис. Но последствия экстренно принятых решений — они никуда не делись. И как это обычно бывает, когда все висело на волоске, ему слова никто не сказал. Лишь бы хоть как решил проблему. Но как только ситуация выправилась — спустили с поводков всех драконов. В частности, очень не понравилось лордам то, как обошлись с главами ирландских кланов. И дело тут отнюдь не в жалости. Лорды бы с удовольствием лично запытали предателей насмерть. Но то лично. Лорд — лорда, аристократ — аристократа. Но "как посмел Гор казнить их без разрешения Палаты? Немыслимо, чтобы грязерожденные подняли руку на знать! Сегодня — мятежники, а завтра кто?"

Вторая проблема — послевоенная разруха. Да, гоблинский кошелек был для Гора раскрыт во всю ширину, но в монетах нельзя жить и их нельзя есть. Причем начинать строить все нужно было практически с нуля. Прошлый комплекс зданий Министерства — расположенный в фальшивом болоте недалеко от Лондона и укрытый магглоотталкивающими чарами — сначала подвергся штурму зеленокожих, а потом, после выхода из строя всех защит, под шумок разграблен и дотла сожжен магглами. Хуже всего было то, что иллюзия болота исчезла и магглы землю быстренько ввели в оборот… Пришлось задуматься о том, чтобы подыскать более надежное место. И вообще, место. Идея переноса в какое-нибудь сокрытое витала в воздухе, однако ни один из благородных британских родов, которые таковыми обладали, не согласился предоставить для использования плебсом свое защищенное все мыслимыми и немыслимыми способами родовое поместье.

Третья. Судьба членов семей побежденных ирландских кланов. Оставить на свободе — вырастить мстителей. Казнить всех без разбора — спровоцировать взрыв у и так крайне недовольных английских аристократов.

Четвертая — это поддержание баланса Статута. Хотя и это очень сложный и долгий разговор. Не для сегодня…

В общем, проблем было много. И вот тогда-то (или даже раньше, при переговорах с гоблинами) Гор и обратил внимание на древнее сокрытое. Обратил — и, похоже, задумался: "А почему бы не использовать именно это?"

Плюсов у такого выбора места для нового Министерства магии было много. Сокрытое было крупным. Формально никому не принадлежало: изгоев, что здесь еле-еле выживали, никто не собирался принимать во внимание. Удобное положение входа. Лондон своими предместьями, улицей с неформальным названием "Аллея кривых и косых", дотянулся прямо до входа, поэтому соблюдение Статута становилось делом относительно несложным. Нужно было только немного подправить направление улицы, чтобы зона перехода оказалась не посреди дороги.

Минус был только один. Совсем "маленький". Та самая "поломанность"…

— Можно вопрос? — перебил я старика.

— Да?

— В чем именно она выражается? Эта поломанность, в смысле. А то про "вытягивание магии" — как-то слишком обще. И, кстати, если в двух словах, о прикладных аспектах работы сокрытого можно рассказать?

— В двух словах… В двух словах, сокрытое — как мыльный пузырь. Однажды выдохнутый через трубочку, он может летать очень долго. Но стоит его хоть чуть-чуть проткнуть… Вот на то, чтобы оно не схлопнулось при проходах туда-сюда, в основном и тратится магия. Хм, хотя это и не очень корректно, но пусть будет именно слово "тратится". Что же касается внутренних размеров… Еще во времена ф'моров, когда люди только учились работать с сокрытыми, стало понятно, что они практически не ограничены в размерах. Было бы в достатке магии, так "мыльный пузырь" хоть размером с Остров "выдуй". А поломанность… Поломанность выражается в том, что поддержание перехода стало очень дорогим. Точнее, не так. Очень-очень дорогим. Так понятно?

— Ну-у-у. В принципе… Нет. Не понятно. Но давайте дальше. Время поджимает. Что такого удивительного сделал с сокрытым Гор, чтобы исправить поломанность?

— О! Он его разделил. Не сам, конечно же. Его была идея, и, надо признать, действительно весьма неординарная. Он предложил изменить форму сокрытого. Раньше оно было… хм… одним куском округлой формы. После по-настоящему непростых и затратных ритуалов сокрытых стало три. Нет. Не так. Оно как было, так и осталось одно, но по форме их стало как бы три. Представь себе песочные часы, но не из двух, а из трех колб. В две из этих колб можно попасть снаружи, а в одну — только изнутри.

— Стоп. Стоп-стоп-стоп. Погодите. Мне говорили, что это в принципе невозможно: сделать два выхода! Пространство "вытечет"… Или это не так?

— Или не так. Вы здесь совершаете распространенную ошибку в мышлении. В процессе сравнения требуемых затрат и адекватной оценки доступных для вас ресурсов вы в голове совмещаете понятия "[я] не могу" и "невозможно". Но на самом-то деле неподъемное для лично вас не становится от этого принципиально невозможным! Для других это может быть всего лишь очень сложным.

Добавление дополнительных входов в сокрытое действительно настолько невероятно дорого по затратам на нумерологические расчеты, ингредиенты, магию и время получившегося ритуала, что недоступно не только для среднего волшебника, но даже для серьезного магического рода. В том числе — для любого из пятисот. Проще и дешевле "раздуть" два не связанных друг с другом сокрытых. Три. Четыре. Даже пять, чем одно такое, уникальное! Поэтому постепенно истина стала забываться, во всех новых книгах, даже весьма и весьма серьезных, это и стало представляться как невозможное. Однако если есть крайняя необходимость, если за дело берется объединение, а не одиночки, если в достатке ресурсов: знаний, магии… Ничего невозможного нет.

— Ну хорошо. Пусть возможно. Но если я правильно понимаю, то переформатированное сокрытое все равно сохранит все свои свойства. Откуда возьмется магия для купирования сломанности?

— Переформатированное? Любопытный термин. Запомню. А магия… Я просто не договорил. В этом была вторая находка Гора. Видя, что помещенные в сокрытое изгои не только умирают не сразу, а очень сильно погодя, но еще и умудряются размножаться, он решил подстрелить двух бекасов одной стрелой. И проблему с магией для поддержания сокрытого решить, и рук не замарать массовыми казнями. В конце концов, если можно преступниками кормить дементоров, то почему нельзя этих же преступников использовать с гораздо большей пользой? Для поддержания Косой аллеи и Министерства магии? Тем более, ссылка была большим милосердием, чем немедленная казнь.

— Я все равно не понял. Откуда магия? Как починили поломанное сокрытое? Чего тогда страшного в изгнании сюда?

— Гор предложил, а его маги рассчитали "как" — неравномерно распределить истечение магии по площади сокрытого. В Косой и Министерстве его совсем нет, но зато здесь, на Свалке, которую, скорее, следовало бы назвать как-то вроде "желудок вампира", оно работает с утроенной силой. Конечно, если в такое пространство не подавать магию, то оно очень быстро схлопнется, потянув потом за собой остальные куски. Но если подавать… Или поместить что-то, из чего эту магию можно вытягивать…

— То есть… — потрясенно прошептал я.

— Именно. Ты правильно догадался. Именно мы и есть тот самый источник магии, который поддерживает в рабочем состоянии Косую аллею и Министерство. После того как Гор переделал сокрытое, из места, где можно спрятаться неугодным в бессрочной ссылке или порыться любителям поискать клады, старое гоблинское укрытие превратилось в… камин. В котором дровами горим мы, а греются — все остальные.

Здесь и до этого находили свой конец многие волшебники и магглы, что перешли дорогу власти. Теперь же изгнание сюда стало растянутой смертной казнью. Медленной, но неотвратимой. Много тут умерло волшебников. Шотландских, ирландских, кельтских, римских — всех невозможно упомнить… Приходилось записывать, — и староста кивнул в сторону книги.

— Можно? — с любопытством спросил я.

— Смотри. Только аккуратно.

— Само собой! — обиделся я.

Встав, я подошел к пюпитру и осторожно раскрыл книгу где-то на середине. Потом полистал, с любопытством оценивая увиденное.

Текст в книге был написан очень стойкими чернилами радикально черного цвета. Бумага или, скорее, пергамент страниц был тонким, мягким и каким-то очень приятным на ощупь. Не удержавшись, я даже провел рукой по странице. Она, как котенок, ластилась к рукам.

Языки написания были разные. Очень. Не будь у меня необходимости для прочтения книг из библиотеки Основателей изучить словари и справочники "Письменность народов Британии" (к слову, большинство подписаны некими "Р. Рейвенкло" и "С. Слизерин"), то сейчас и половины бы не узнал. Например, вот эти вот черточки, подозрительно похожие на хорошо знакомые мне по компьютерным играм из детства символы псевдографики, на самом деле буквы азбуки огам — письма древних пиктов. Вот эти вот, тоже черточки, но другие — это руны. Следующий набор черточек, складывающийся в что-то похожее на уже полноценные буквы, это буквы и есть, только древнеанглийского языка, записанного искаженной латиницей. Не знаю, как для англичан, а для меня все эти черточки поначалу выглядели еще более чуждыми, чем китайские иероглифы. Так-то языки я учить, мягко говоря, не очень люблю, но тут пришлось наступить себе на горло и "поднимать". Что-то с нуля, как огам и руны (без этого все равно на одноименный предмет идти бессмысленно было), что-то, как основы латыни и староанглийского, мне досталось в "базовом пакете" — из памяти Винса благодаря идиотскому воззванию к Магии.

Словом, в первой трети книги огам сменялся римской латиницей, латиница — футорком и старшим футарком, которые в свою очередь — опять латиницей, но уже древнеанглийского языка. Две последние трети были написаны уже более-менее понятным (в смысле, без словаря) средне и новоанглийским.

"Наверное, какой-нибудь историк-лингвист за чтение этой книги правую руку отдал бы!" — подумал я и решил разобраться, что же именно тут написано.

Открыв книгу где-то посередине, я стал листать ее вперед-назад, выхватывая первые попавшиеся абзацы с произвольных страниц.

"…В год тысяча восемьсот тридцать пятый от Рождества Христова в первый день лунаса за други своя отдали долг крови нареченные Филлин, Мивин. Младые нареченные Сеорис, Пейдн, Эйрин. Да пребудут вечно в свете и покое…"

"…В год тысяча триста [неразборчиво] первый от Рождества Христова в пять-третий день белтайна ступили на сию землю проклятую Диармайда рода О’Кетэнов с женами и детьми, Дублин рода О’Флойнов с женами и детьми, Руайдри рода Макуолтер, Донал рода О’Неиллов, Слэйб безродный по прозвищу Изгнанник, Томас из славного рода Брюсов с женой…"

"…В год тысяча девятьсот двадцать восьмой в день первый мехаю за други своя отдали долг крови нареченные Комган, Орния, Уна. Младые нареченные Феабра, Зринн, Ибхаб. Да пребудут вечно в свете и покое…"

"…В год тысяча пятьсот тридцать [неразборчиво] седьмой день энар вещунья Бриг Темная-но-слепая пред смертию рекла: "Через четыре сотни лет и еще четыре десятка лет и еще четыре года да уйдут в мир, дабы предать и преданными пасть"…"

"…В год тысяча восемьсот восьмой в первый день лунаса за други своя отдали долг крови свои нареченные Глен, Кэмрон. Младые нареченные Юэн, Уиллиг. Да пребудут вечно в свете и покое…"

"Мда… Просто не летопись, а какой-то сборник трагедий… Одни "да пребудут вечно в свете и покое", — подумал я, машинально поглаживая льнувшую к рукам хорошо выделанную кожу страниц.

Ворочавшаяся в голове мысль наконец выкристаллизовалась. "Даже крысы здесь не выживают" — всплыли в памяти слова старосты. Осознав, к чему именно сейчас прикасаюсь, я в ужасе захлопнул книгу и с отвращением стал тереть ладони о сюртук, пытаясь легкой болью перебить память о приятных тактильных ощущениях.