Диктатор

В остальных случаях все же приходится принимать меры. Иногда получается так, что принятые меры оказываются для маггла даже приятны. К примеру, если какой-нибудь пьяница или наркоман увидит колдующего волшебника, то, чтобы он замолчал, не нужно бросать в него аваду. Достаточно уронить около него банкноту в десяток фунтов, и он сам забудет обо всем, купив несколько доз своей любимой отравы. Кстати, такое решение проблемы — это даже и не нарушение Статута вовсе, так как не является нарушением принципа свободы воли. К сожалению, ситуации совсем обратные, когда принятые меры крайне неприятны для магглов, встречаются гораздо чаще, чем хотелось бы отдельно взятым волшебникам. Но… Видите вон там девиз? — Гувер кивнул на стену за нашими спинами.

Мы по очереди обернулись. Короткая, написанная псевдоготическим шрифтом фраза гласила: "Все ради существования магического мира".

— Произнесите его вслух.

— Все ради существования магического мира, — хором сказали мы.

— Запомните его. Все ваши действия должны определяться им и только им. И вам понадобится много силы воли и очень крепкие оковы на сердце, чтобы следовать ему. Понятно?

— Да, — недружным хором ответили мы.

— Нихера вам не понятно! — вдруг с непонятной злостью вспылил волшебник.

Быстрым движением руки он выхватил из воздуха пролетающий мимо министерский почтовый самолетик до того, как он спокойно приземлился бы на чей-то стол.

— Но по-другому и быть не может, — буркнул он, быстро читая послание. — О! — его губы исказились в глумливой усмешке. — Вот, как нельзя кстати и работка подходящая образовалась! Сейчас вы все поймете... И да, о работе в отделе не принято рассказывать посторонним. Никуда не уходите, я сейчас. — И он аппарировал прочь.

Английский "щас" длился поменьше русского, но минут сорок нам поскучать пришлось. За это время мы успели не только тщательно обсудить все случившееся, но даже немного проголодаться. Хорошо еще, что проблемы с утолением жажды не было. В этом плане быть волшебником очень удобно. Правда, из-за того, что никто из нас свободной трансфигурацией в достаточной мере не владел (а рыться по ящикам в таком отделе было самоубийством), пить пришлось из палочки, как из питьевого фонтанчика. Ну а неизбежные лужи легко убирались заклинаниями вроде эванеско.

Вернулся Гувер, уже где-то переодевшийся по-маггловски, тоже по-маггловски, то есть через дверь, и прямо с порога начал отдавать приказы.

— Построились в ряд. Смотреть будете по очереди, — одновременно с этим он размахивал волшебной палочкой.

Повинуясь невербальному заклинанию, створки одного из шкафов распахнулись, оттуда вылетел омут памяти — совсем небольшой, судя по площади "рабочей поверхности", туда хватило бы места опустить только одно лицо — и приземлился на стол.

— Старайтесь работать быстро. Концентрируйтесь на ключевых точках. — Из кармана мага появилась типовая склянка с переливающимися перламутром воспоминаниями и опрокинулась в омут. — Короче, делайте все так, как вас учил профессор на уроках. Ни мне, ни вам расщепы не нужны. Э-э-э, — Гувер нетерпеливо защелкал пальцами. — Гольдштейн, да? — он ткнул пальцем в сторону Энтони, оказавшегося в шеренге первым. — Что встал? Омута никогда не видел? Видел? Пользоваться умеешь? Тогда — вперед.

— Можно вопрос? — произнес я, глядя на Тони, опускающего лицо в "воду" с легко читаемым в позе сомнением.

— Валяй, — небрежно мотнул головой волшебник. — Только коротко.

— Ключевые точки — они ведь нужны для успешной аппарации, не так ли?

— Да. И в чем вопрос?

— Мы только что закончили пятый курс…

Надо отдать должное Гуверу — сообразил он быстро. "Теперь-то, хех, — подумал я. — И собой владеет отменно. Не выругался, вслух во всяком случае, только губы сжались в нитку! Уважаю и завидую".

— Так. Тогда, — взмах палочкой, и омут, чуть не сточив едва успевшему выпрямиться Энтони лицо, отправился на место, а в стене рядом появился скрытый до этого чарами дымолетный камин, — пойдем по-другому. Место назначения — Стоунхилл-драйв. Повторяю — Стоунхилл-драйв. Прогуляться придется прилично...

В камине никто не застрял и не потерялся. Правда, после переноса мы узнали, что от "общего" камина до нужной нам точки идти нужно будет часа полтора, и это как минимум. Так что Гувер не соврал — потопать действительно пришлось немало.

Погода для прогулки была так себе — прохладная и пасмурная, но без дождя. Дорога — сухая и ровная, а виды вокруг — однообразные, поэтому, чтобы отвлечься от монотонной ходьбы и заодно провести время с пользой, Гувер продолжил прерванную лекцию. Впрочем, если исходить из классического определения, лекцией это можно было назвать с трудом. Скорее — конференцией или коллоквиумом, так как наш формальный начальник не только не "зажимал рты", но и всячески приветствовал наши дополнительные вопросы и просто комментарии. И сам не стеснялся — и вопросы задавал, и наши ответы комментировал. Иногда это получалось у него весьма смешно. Парни, помня о довольно неоднозначном начале знакомства, робели и в основном старались помалкивать. Я же не стал отбрасывать возможность получить еще немного инсайдерской информации о волшебном мире. Разговорившись, я к своему величайшему удивлению обнаружил, что первое впечатление было неверным. Маг этот оказался совсем не козлом, а достаточно приятным и интересным собеседником. Правда, для англичанина излишне горячим. Даже поспорили с ним немного, про магглов. Невероятно, но факт! С ним можно было спорить!

"Просто, хех, волшебная гибкость в общении, учитывая: а) сословность общества, б) патриархальность общества и в) разницу в положении начальник-подчиненный. Или же это на него так поражение в схватке подействовало? Мы удачно "прописались" и были признаны ровней?" — подумал я.

Если очистить монолог Гувера от словесной шелухи, то станет ясно, что больше всего работа Департамента устранения последствий магических происшествий и катастроф напоминала маггловские экстренные службы, такие как пожарные и полиция. И точно так же, как оные, реагировать на случившееся департамент мог только постфактум. Наверняка какие-то совсем уж серьезные проколы волшебников лечились с помощью хроноворотов, но такой статистикиприменения Гувер нам не сообщил. А вот другую — вполне.

— В среднем, подчеркиваю — в среднем, каждый волшебник ежегодно "грешит" против Статута на, условно, бледно-зеленый шар. Про проверочные шары вы, надеюсь, в курсе? Отлично. Так вот, благодаря нашему департаменту причиненный ущерб снижается до вполне приемлемых "голубых цветов". И это очень высокий показатель.

— Но откуда такое количество "грехов"? — удивился Энтони. — Неужели чары отвлечения внимания не спасают?

— Ха! Они далеко не панацея. Более того, при бездумном применении они могут создать даже больше проблем, чем решить. Вон, выйди туда, — Гувер махнул рукой в сторону дороги, по обочине которой мы шли, — и накинь на себя магглоотталкивающие чары. Повезет, если в результате именно маггл окажется в канаве или на отбойнике, попробовав тебя объехать, "потому что вперед ехать глупо". А не повезет, не успеет шофер среагировать — и судьба быть размазанным по дороге твоя, а не его. Знали бы вы, сколько различных аварий происходит по вине волшебников, которые совершают несовместимую с жизнью недооценку маггловских транспортных средств! И скольким из них не могут помочь даже в Мунго! Особенно это касается идиотов, желающих полетать на метлах около крупных аэропортов. Иногда даже магия бессильна собрать кретина обратно в более-менее целую тушку из прокрученного через мотор самолета фарша! Как говорит пословица, дурак видит глупость своих поступков не чаще собственных ушей.

Эх! Если бы только смертью волшебника можно было все решить… Беда тех же проверочных шаров в том, что они могут оценить только уже случившееся, но никак не будущее. Вот, к примеру, вы подбрасываете надоедливому соседу-магглу в пустую квартиру под видом духов пузырек с зельем "драконьего огня". Идете к ближайшему стражнику. Проверяетесь. Если вы до этого были "белым", то "белым" так и останетесь, потому что никакого нарушения Статута не случилось. Точнее, пока еще не случилось. Ну а завтра в гости к вашему соседу заходит премьер-министр или сама королева, открывает пузырек и… на этом все. Живете вы до следующей проверки шариком.

— И как такое можно исправить?

— Такое — никак. Ни исправить, ни искупить, поэтому мы вынуждены в особо напряженные моменты охранять высших чиновников и королевскую кровь от волшебных атак сумасшедших и самоубийц. А вот что попроще — вполне. Это и есть задача нашего отдела — даже не столько исправить уже случившееся, сколько предотвратить дальнейшее ухудшение ситуации и придумать что-то такое, чтобы подобного не случалось в будущем.

Ладно. Это все поэзия. А вот вам проза. Решите мне классический кейс на маггломыслие. Представьте себе, вы всю жизнь ходите по одной и той же дороге. Скажем, от своего дома до соседнего магазина. Дорога прямая, известная до последнего камушка. А сегодня внезапно рядом с этой дорогой обнаружилось высокое дерево. Ваши предложения, что это могло быть? Ты? — Гувер некультурно ткнул пальцем в сторону Эрни.

— Трансфигурация, — пожал плечами тот.

— Какие еще варианты? Не молчите.

— Морок, — предложил Джастин. — Это проще и быстрее всего.

— Энгоргио на маленькое, — это сказал Уэйн.

— Хм. Выросло настоящее, политое эликсиром роста, — немного подумав, предположил Гольдштейн.

— М-м-м, я тоже за трансфигурацию, — присоединился к Макмиллану Смит.

— А вы что скажете, лорд Крэбб?

К чему подводит министерский волшебник, я приблизительно понял. И не мог себе отказать в такой мелочи, как немного обломать слишком уж наглого умника, ибо в тоне, которым было произнесено это "лорд Крэбб", насмешку не услышал бы только глухой.

— Ну, пусть будет: выкопали в другом месте и пересадили на это, — улыбнулся я.

Услышав такое, волшебник бросил на меня острый взгляд.

— Ладно. Пусть будет так. А теперь правильный ответ. Маггл не имеет магии. Он не знает волшебства. Поэтому, если отбросить в сторону предложенное Крэббом, у маггла останется только один вариант. Он посетует на свою невнимательность и сам придумает объяснение: "усталость", "нервозность", "дефицит внимания" или "ссора с женой/мужем/детьми". И будет оно, по очевидным причинам, полностью его устраивающим. Главное — не давать серьезных поводов к сомнению. Нужно, чтобы магглы и дальше относили странности к чему угодно. Продолжали думать, что магия — это невозможно.

В этом нам с вами невероятно везет. Мы живем в золотую для Статута пору. Магглы упиваются своим материализмом, достижениями в науке и технике, из-за чего, весьма глупо для себя, а для нас наоборот — очень удачно, с ходу отвергают возможность существования магии. При этом, возводя на пьедестал так называемый "научный подход" и хвалясь "невероятным вниманием к деталям", они почему-то не задумываются о том, что и в старинных летописях и в сказках никто никогда не дает определение колдунам и ведьмам. Они просто упоминаются между делом, как нечто, — тут Гувер паузой выделил свое следующее слово, — обыденное. Хорошо еще, что старых летописей осталось совсем немного, а с оставшимися ведется напряженная работа. Тут нам и церковь помогает, отправляя "недушеспасительные" тексты в закрытые архивы или на костер, и простые магглы, открывая широкий доступ не к оставшимся у них редким оригиналам, а к спискам и переводам. А уж там… там есть где разгуляться умному волшебнику. Вот вам уже ставший чисто академическим пример. Однажды, воруя у мертвецов — магглы называют это археологией, — в гробнице…

"Интересно, а когда появятся мобильники с камерами, вы точно так же продолжите прославлять технический прогресс? — задумался я параллельно с прослушиванием на самом деле довольно занятной истории про неудачливых гробокопателей. — Или они уже есть? Когда первые появились? Цифровые камеры точно уже должны быть. У меня впервые такой фотик вроде бы около две тысячи третьего появился. А учитывая тогдашние мои финансы, предшествовавшие девяностые и прогресс, здесь, в Лондоне, ими, поди, уже торгуют на каждом углу. И мобильниками с камерами будут, причем намного раньше, чем на родине. Хм-м, надо поинтересоваться".

Не откладывая в долгий ящик, сразу после окончания нелепой до комичности истории, в которой очень кстати упоминалась работа волшебников с фотографиями, я спросил у Гувера:

— Вы сказали, что маггловский фотоаппарат может запечатлеть волшебника под магглоотталкивающими чарами…

— Да. Отвод глаз — это не чары скрытности, вроде хамелеона или невидимости. Они просто переводят внимание маггла на что угодно, кроме защищенного заклинанием пространства. Поэтому если маггл, направляя фотоаппарат на что-то другое, случайно зацепит и волшебника, то да, на фотографии человек появится.

— И что делать в таком случае?

— О! — небрежно отмахнулся Гувер. — Тут уже давно все отработано. Для начала, в большинстве случаев и делать-то вообще ничего не нужно. Что страшного в том, что на заднем плане окажется какой-то странно одетый тип? Такие карточки не склонны хранить. Посчитают неудачной и выкинут, так что Статут этого практически не заметит. Если же на фото попало что-то действительно необычное… Что ж, магглорожденный украл у нас идею фотографии далеко не вчера, так что ассортимент выработанных к этому дню действий огромен. Начиная от объяснений "дефектом пленки", по простому совпадению принявшим такую форму, и заканчивая внезапным пожаром, в котором сгорают не только негативы и отпечатанные по ним фотографии, но, иногда, и особо настырные фотографы. Так что беспокоиться не о чем. В этом был твой вопрос?

— Не совсем. Дело в том, что, как я слышал, у магглов недавно появились новые типы фотоаппаратов. Так называемые "цифровые". Там картинка запоминается не на пленке, а сразу в цифровом виде в памяти устройства.

— М-м-м, что-то такое я слышал. И в чем проблема?

— Проблема в том, что фотографию можно будет посмотреть сразу же. На небольшом экране.

"А потом еще и видео…" — мысленно дополнил я.

— И?

— И странности нельзя будет проигнорировать. Скажем, какой-нибудь парень будет фотографировать свою девчонку, а фоном ему послужит "Дырявый котел"… Вот они удивятся-то, там же на месте сравнив то, что на фотке, и то, что видят их глаза!

— Ну… Кардинально ничего не поменяется. Подменять все равно будет нужно не те, что "на устройствах", а только те, что лежат в архивах полиции или спецслужб. При этом часть из которых, спецслужб в смысле, сосредоточены на поддержании Статута со стороны магглов, и благодаря этому…

— Это они снабжают нас работой, указывая на странные случаи? — быстро спросил я, перебив Гувера.

— Да, — после долгой паузы с недовольной гримасой на лице признал волшебник. — И они тоже. — И продолжил объяснение: — К-хм… Редкие же фотографии, что просочатся сквозь все фильтры, и наш, и магглов, будут… редкими. И там объяснение будет стандартным. Грязь на объективе. Ошибка в работе фотоаппарата. Монтаж. В чем-то даже "цифровая фотография" на мой взгляд пока выходит даже лучше обычной. Распечатанных фотографий будет меньше, а значит, и увидит их меньше народу!

— Поня-я-ятно, — со вздохом потянул я.

А про себя подумал: "Эх… Здесь тоже еще не верят в переход количества в качество и, следовательно, недооценивают его опасность. "Увидят их меньше"… Ну-ну. Ютуб, соцсети, имиджборды и их предтечи — форумы прям ухохатываются от такого. Кстати, а ведь мне и дальше жить среди волшебников. Если нарушение Статута действительно может привести к таким серьезным последствиям, какими нас пугает Гувер и, хотя почему-то только намеками, профессора в Хогвартсе, то про противодействие мобильникам следует начать думать уже сейчас. Может, этим удастся зачесть задание Рейвенкло…"

Глава 93. Работа на Отдел Тайн. Часть III

Тяжкий вздох Гувер, видимо, принял за разочарование, потому что тут же поспешил меня утешить:

— Но вопрос действительно любопытный. Я разберусь с этим.

"Разберется он! Ну-ну… Однако надо отдать мужику должное. При том что мы его попинали, он спокойно с нами общается. Похоже, несмотря на все понты, Министерство или, как минимум, вот этот вот отдельно взятый департамент в нашей помощи весьма заинтересован", — подумал я и кивнул в ответ.

— И вообще, ничего страшного в фотографиях нет, — продолжил он. — В конце концов, если маггл вчера вечером кричал, что видел дракона, сегодня — что волшебника, а завтра с утра, что его похитили инопланетяне, то кто ж ему поверит? Тут основное правило соблюдения секретности — не давать магглам работающих артефактов волшебного мира, — на этот раз тяжкий вздох вырвался уже из его груди.

— Это вы о том порнушном журнале? — догадался я.

— Да. С ним все уж очень непросто оказалось. Информация разошлась настолько широко, что пришлось решать проблему не в лоб. Уже не сокрытие фактов, а компрометация источника. Так мы поступаем только в самых крайних случаях, потому что наши "партнеры" с той стороны очень не любят последствий. И это понятно, ведь полностью прикрыть скандал можно только другим, намного более громким. А кому нравятся не навязываемые тобой, а навязанные тебе проблемы?

Основная проблема "изобретателей" в том, что у них хватает терпения для создания чего-то нового, но не хватает мозгов для того, чтобы просчитать последствия своих выдумок. А между тем Департамент магического хозяйства и Комитет по экспериментальным чарам не зря едят свой хлеб. В тесном сотрудничестве с нами они либо принимают, либо отправляют на доработку любое потенциально опасное для Статута изобретение. Пусть работают они не так быстро, как всем изобретателям хотелось бы, но зато результат — безопасный. Например, в руках маггла наши газеты с движущимися фотографиями — обычные и неинтересные газеты. Совами торгуют в магазине не потому, что волшебнику трудно поймать их в лесу самому, а потому, что помимо дрессировки и усиления на каждую накладывают магглоотталкивающие чары. Ковры-самолеты запрещают не потому, что это выгодно производителям метел, а потому, что они однозначно связаны в мозгах у магглов со сказкой, а значит — с волшебством. Тут же и ограничения на работу и перемещение волшебных и полуволшебных существ — одним своим видом они могут порушить Статут. Ну и так далее — за вроде бы спокойной жизнью отдельно взятого человека стоит серьезный каждодневный труд десятков волшебников и волшебниц, старающихся уберечь наш мир от гибели.

Конечно же, соблюдение Статута накладывает определенные, зачастую серьезные ограничения, что, очевидно, не встречает радостного принятия. Ограничения вообще редко кто встречает с восторгом, даже если они направлены строго на пользу индивидуума. Это я к вопросу о разумном ограничении колдовства несовершеннолетних. Как бы ни шептались по углам, это правило происходит не только из заботы о здоровье — чем маггловский врач сможет помочь в случае, например, неудачной самотрансфигурации? — но и служит соблюдению Статута Секретности. Дети обычно вообще плохо умеют сдерживать себя, особенно если магия для них не привычная с детства реальность, а чудесная новинка, впервые увиденная после одиннадцати. А еще происшествия, в которых замешаны дети, привлекают больше маггловского внимания. Это раньше было — "сдох щенок, не сдох, и хрен с ним, этих девать некуда, а вилланы новых нарожают". Сейчас же все совсем наоборот…

Приблизительно в таком ключе мы и прообщались всю дорогу. Правда, чем дольше шли, тем меньше я и моя команда произносили реплик, а больше — глубоко и хрипло дышали. Как оказалось, несмотря на относительно неплохую физическую форму (особенно если вспомнить Крэбба из канона), именно к таким долгим пешим переходам ни я, ни парни не привыкли. Сказывался Хогвартс с его слабой физической нагрузкой. Ко всему прочему и погода начала портиться: то ли еще очень редкий и "влажный", но туман, то ли уже очень мелкий, но дождь. Поэтому в какой-то момент недовольство моей команды выразилось вербально.

— Могли бы “Рыцаря” вызвать, — забурчал Эрни.

— Или перетащить парной аппарацией, — вторил ему недавно побитый и вылеченный Захария.

— Угу, ага, — заныла остальная команда.

— Топайте-топайте, — ухмыльнулся в ответ Гувер. — Думаете, вас просто так учат полетам на метлах? Аппарация, даже для того, кто не боится ею пользоваться, отнюдь не Старшая палочка, мановением которой, если верить легендам, можно сотворить все что угодно. Как вы попадете туда, где ни один наш волшебник не был или не взял ориентиров, а на метле — никак? Только ножками, ножками!

— То есть придется ходить? Других вариантов нет? — грустно спросил Смит.

— Почему же? Маггловские деньги есть — вызывайте такси. Ну или ловите попутку. Правда, о магии забудьте, чтобы не плодить ситуации…

— Пфф… — фыркнул в ответ на такое предложение богатейший маггловский аристократ Финч-Флетчли. Хотя, судя по задумчивой гримасе, в следующий раз в кармане у него будет толстая пачка фунтов, а не редкие сикли.

— Но ведь есть омуты памяти. Зачем вообще куда-то ходить, если на все можно посмотреть в записи? — спросил Энтони.

— Хороший вопрос. Но это ошибочное мнение новичка. Профессионал постарается посмотреть и потрогать все лично. Ведь даже на самой хорошей записи можно опустить какой-нибудь мелкий, но важный факт маггловского жилища.

— Много вы там поймете, — буркнул себе под нос недовольный Джастин, но у Гувера оказался очень тонкий слух.

— А что я там не пойму?

— Ну, — смутился магглорожденный волшебник, — на самом деле магглы живут совсем по-другому, чем рассказывают на уроках маггловедения. И чтобы понять все досконально, нужно пожить среди них.

— И в чем тут проблема? — напоказ удивился Гувер.

— Проблема? — не понял Джастин.

— Ну да. В чем проблема пожить среди магглов?

— Ну-у-у. Вроде так никто не делает. Чтобы не нарушать Статут. И это… неприлично?

— Не делает — или вы не знаете, чтобы так делали? И что вы вообще знаете об умных и сильных волшебниках? Они бывают очень разные, но одна общая черта есть у них всех. Они, если сильно захотят, на самом деле могут все, а вот остальные — и магглы, и простые маги — нет.

Ну а насчет нарушения Статута… Никакого нарушения не будет, если оставить артефакты, зелья, волшебную палочку и все прочее магическое дома, а в быту пользоваться только маггловскими средствами. Начиная с носков и зубной пасты и заканчивая самолетами и врачами. Да-да, — глядя на наши удивленные лица, утвердительно мотнул головой Гувер. — Вы правильно догадались. Я — пример такого волшебника. Отучился в маггловском колледже четыре года на эксперта-криминалиста. А для полного погружения в среду все то время жил среди магглов как обычный маггл, практически не пользуясь магией и не общаясь с волшебниками. Некоторые после такого считают меня немного странным, ну да это взаимно.

— И как это? — с неприкрытым любопытством спросил Эрни.

— Непривычно. Очень. Особенно поначалу. И без магии сложно. Рука так и тянется к палочке, а палочки-то и нет!

— А не сложно было в настолько, кхм, взрослом возрасте привыкать к совсем новому? — Уж я-то, как никто другой, мог понять принесенную Гувером "жертву". — А как же начальное образование? И как получилось встроиться, затеряться, в общем, быть незаметным среди магглов?

— Хех, — поморщился Гувер. — Тут ты прав. Это действительно было сложно. Требовался непрерывный самоконтроль, чтобы не сорваться. Магический выброс при сильных эмоциях, особенно если долго не колдовать, это вполне обыденный момент. Правда, я нашел отличный способ разрядки — драка. Ты бьешь — выплескиваешь ярость, тебя бьют — магия потом сама тебя лечит. "Разряжается".

Что касается недостатка знаний и плохой успеваемости — тут я быстро наверстал, а поначалу просто парировал деньгами. Уж в фунтах-то у нас никаких лимитов не было. Поведение — тоже никаких сложностей. Учился на юге, а представился приезжим, родом из небольшого шотландского хайленд-клана с самого севера. Там информации о "таких как я" практически не было, так что очень быстро они сами себе придумали все нужные объяснения. Шутили про дикого горца, уставшего в юбке пасти баранов и спустившегося в долину за виски.

"Похоже, везде, где есть горцы, есть прецеденты "спустился с гор за солью", — подумал я с усмешкой. Ну а Гувер тем временем, можно сказать, добил парней фразой: "Для того, чтобы оставаться в курсе текущих тенденций развития, каждый из нас регулярно проходит дополнительные тренировки — два-три месяца жизни среди магглов". “Ведь умеют же волшебники, когда хотят, нормально въехать в тему!" — отдал я Гуверу должное и… поперхнулся от пришедшей в голову мысли.

Похоже, я опять за деревьями не увидел леса, хотя, казалось бы, все лежит не просто на виду, а под самым носом.

"…Умеют, когда хотят…"

В очередной раз я совершил ошибку, доверившись тому, что видят глаза и слышат уши, без хотя бы самой простой логической оценки фактов. А ведь раз существование волшебников до сих пор не раскрыто, раз Статут не сломан, то это означает, что соответствующие службы выполняют свои обязанности как минимум удовлетворительно. То есть волшебники, такие вот, как Гувер и "Смит", а также большие начальники вроде Фаджа ну просто не могут быть теми клиническими идиотами, какими зачастую кажутся. Таким образом, это означает…

"…а когда не хотят — не умеют"?

"Черт! Похоже, отношение к маггловедению такое, какое оно сейчас, — это не случайная ошибка, а… умный и предельно циничный расчет! — Образ окружающего мира у меня в голове рассыпался, для того чтобы получившаяся мозаика сложилась в совсем другую картину. — Действительно, если ничего не знающий о магглах волшебник для первого посещения другого мира оденется, как клоун, то как люди, особенно в глубинке, отнесутся к такому задорному фрику? И как потом прореагирует волшебник на всеобщее (вполне заслуженное, но он-то этого не знает) презрение и, возможно, легкие побои? А главное, захочет ли он и дальше интересоваться маггловским миром, или пошлет куда подальше этих "лишенных магии убогих"? То есть… навсегда останется в мире магическом и не будет нарушать Статут?!

Паранойя? А вот фиг! Как бы всё устроили управляющие Магической Британией министры и лорды, будь у них противоположные цели? Тут даже мне очевидно, что совсем не так, как сейчас. Для начала, дисциплина "маггловедение" становится наряду с чарами и трансфигурацией обязательным предметом с первого по пятый курс. Далее, первые четыре курса акцент делается на лучших чертах маггловского общества. "Знакомство с материальной культурой", где девочкам показывают косметику и шмотки, а мальчикам мотоциклы и те же "интересные журнальчики". Обязательные "практические занятия", когда детей волшебников вывозят в кино, в зоопарк, в парк аттракционов, в магазин игрушек. И, самое важное, в качестве лекторов выступают не магглорожденные или, упаси боже, чистокровные древние старцы с нудными речами, а настоящие магглы. Причем молодые, красивые и одетые по маггловской моде, очень смелой по сравнению с нынешней викторианско-магической. И это то, что мне, далеко не специалисту по промыванию мозгов, вот так сразу в голову приходит. А уж англичане… Они же не просто собаку, а целую стаю собак съели на том, как правильно внушать удобные взгляды и ценности своим "не неизменным союзникам и не вечным врагам", если вспомнить емкую максиму лорда Палмерстона. (Кстати, про все эти тонкости: кто́ сказал, что именно сказал и какой смысл закладывался в сказанное — меня и весь наш небольшой кружок по интересам в качестве "внеклассных чтений" постоянно просвещает Джастин. До шовинизма патриот Великобритании и фанат времен "Империи, над которой не заходит солнце".)

Однако имеем то, что имеем. То есть если волшебники у руля ничего такого не делают, если преподавание маггловедения поставлено так, как поставлено сейчас, то… именно той ситуации, которая сложилась — чтобы маги держались подальше от магглов, — и хотели добиться! Воистину, "по плодам их узнаете их". Это еще раз к вопросу о "магглолюбивости" Альбуса Дамблдора. И о фанатеющем от придумок магглов Артуре "откуда-в-розетке-появляется-электричество" Уизли".

Казалось бы, ну что такого? Не любят — и хрен с ними со всеми. Мало ли на что опирается бытовая ксенофобия? Кровь тут еще не самое необычное, скорее, наоборот — понятное и с древности естественное. Однако это очень важный фактик в мою копилку данных об истинных, а не декларируемых настроениях Палаты лордов и Министерства. Ведь добиться успеха в политике можно только тогда, когда вектор твоего движения сонаправлен с желаниями крупных игроков, не важно, личность это или объединение. Раз в глазах правящих и управляющих Магической Британией волшебников магглорожденные и магглы — бесполезные существа (а у Волдеморта — даже вредные), то захоти я опереться на них, вызову как минимум стойкую неприязнь с соответствующими последствиями.

Дорога тем временем подвела нас к очередному поселку. Гувер, съехавший в разговоре на байки о своей маггловской жизни, внезапно на самом интересном месте прервался, остановился и стал внимательно рассматривать ближайшие дома.

— Оно? — спросил он Гольдштейна, единственного из нас успевшего посмотреть в омут.

— Не знаю, — неуверенно ответил Тони. — Вроде оно. А может, и нет...

— Заболтали вы меня совсем, — поморщился Гувер. — Общеобразовательный элемент важен, но сейчас — не до него. Мы уже почти на месте, — махнул он рукой в сторону домов. — Итак, ситуация (ситуация, если вы до сих пор не поняли, — так в документах называется нарушение Статута, требующее корректировки) следующая. На живущую в этой деревне семью, состоящую из волшебницы-полукровки, мужа-маггла и двоих детей-сквибов, было совершено нападение небольшим прайдом "диких" оборотней. Оба взрослых и младший ребенок были загрызены. Судьба старшего — неизвестна.

Проблему оборотней решили наемные охотники, головы по списку сданы для отчета в ДМП, а вот вопрос с домом и трупами повис на нас. Причем основная сложность не в том, что в ходе самозащиты дом был разгромлен и немного обгорел, а в том, что на телах погибших остались весьма характерные следы клыков и когтей. Настолько характерные, что ими заинтересовались в столице графства. К сожалению, оборотни явно были "кочевыми", поэтому преступление оказалось для нас совершенно неожиданным. И недостаточно "громким", чтобы среагировать на него можно было до того, как число причастных превысило разумный максимум для обливиации.

— То есть чем сильнее и громче нарушение Статута, тем быстрее его обнаруживают? — спросил я.

— Да. Это же очевидно. И не перебивай. Далее. В принципе, у нас есть несколько отработанных вариантов на такие случаи. А еще у нас есть негласное правило, что до принятия окончательного решения молодые могут и должны высказать свои предложения. Итак, я вас слушаю. Как, по-вашему, надежнее и дешевле всего объяснить магглам все произошедшее?

Вопрос мне показался, мягко говоря, странным.

— А что тут долго думать? — выразил я свое удивление вслух. — Сказать, волки это были. Лес вон недалеко. А огонь — от страха и отгонять…

Договорить до конца мне не дали дружные улыбки, намекающие, что в этот раз я сморозил какую-то чушь.

— Ага, — ухмыльнулся Джастин. — Лучшего способа, чтоб привлечь серьезное внимание к вполне заурядному случаю, я и представить себе не могу.

— Почему? — спросил я.

— Потому, что последнего волка на Островах убили лет пятьсот назад!

— Да?

— Ага, — дружно кивнули довольные парни. Все же случай подловить меня на откровенной глупости представлялся им достаточно редко.

— Ты прям как за каналом рос! — добавил Уэйн, глядя на мое растерянное лицо.

— Кто ты и куда дел нашего командира? — вопросил Смит.

— А давайте его пытать! — предложил Энтони. — Может, шпион расскажет чего интересного?

— Шутники! Смотри как оживились! Ну-ну, погляжу, как вы в Хоге внизу запоете! Бегать будете теперь пару миль вначале! — намекнул я парням на неминуемую расплату и на то, что я — это все-таки я. Правильные догадки следует давить на корню, а то мало ли что. Но прокололся я действительно крупно. Теперь нужно будет быстро придумать качественное объяснение и между делом ввернуть его в разговор.

— Давайте серьезнее, — поддержал настрой на работу Гувер. — Видимо, ты все же не очень хорошо знаешь настоящее маггловского мира. Действительно, волков у нас в стране выбили без остатка уже очень давно. Так что объяснение — не подойдет.

— Может, чудом уцелевший?

— Тогда здесь, как правильно сказал твой друг, завтра будет половина зоологов Острова, а послезавтра — мира. Ты бы еще динозавров предложил!

— Тогда это были собаки, — пошел на принцип я. "Предложенная идея, конечно, глупая, но если ее продавить и заодно отвлечь…"

— Тоже не пойдет.

— Что, и их тоже выбили без остатка? — съехидничал я.

— Нет, — мотнул головой Гувер. — Но у магглов все не так, как у людей. Одичавших и бездомных отлавливают, и если они оказываются никому не нужны в семидневный срок — усыпляют. То есть формально никто не запрещает завести хоть дюжину собак, но они, первое, — Гувер оттопырил для наглядности большой палец, — должны быть зарегистрированы и поэтому будут ветеринарным службам и соседям известны. Второе, — к большому прибавился указательный, — их достойное содержание выльется в такую сумму, что дешевле будет ребенка в колледж снарядить. Ну и третье, — к двум пальцам присоединился средний, — содержать свору так, чтобы она не нарушала кучу каких-нибудь правил, просто невозможно, если ты не профессиональный дрессировщик. Тем более, где им жить в таком вот… нет, прямо в этом вот доме? — и он кивнул на строение на противоположной стороне дороги.

Я с любопытством осмотрел цель нашего путешествия. От края деревни искомый дом оказался третьим по счету. Дом как дом — классический английский начала века. Не велик, но побольше, чем у Хопкинсов. Красный кирпич стен, на крыше — черепица. В общем, с фасада он ничем таким особым не выделялся. А вот со стороны двора, обращенного в сторону леса, — когда мы зашли на участок и обошли дом, оказалось, еще как отличается! Вряд ли тут в моде выбитые стекла, обгорелые окна, выломанная внутрь и повисшая на одной изогнутой петле дверь и размочаленное, будто бы на него напала стая бобров, крыльцо. Да и полицейскими полосатыми ограничительными ленточками тут вряд ли принято драпировать свой дом.

— М-да. С огоньком оборотни были…

— Главное, что были. Неконтролируемые особи любого вида, даже чистокровно-волшебного, не устраивают абсолютно всех. Так что идея твоя, конечно, дурацкая. У вас есть другие? — спросил Гувер парней и, дождавшись отрицательного мотания головами, закончил фразу совершенно неожиданным для меня образом: — Но именно этим-то она и хороша! Не понимаете? Именно из-за своей бредовости она и покажется людям невероятно достоверной!

— А как же…

— А так же! — не дал мне договорить Гувер. — Твое предложение, Крэбб, нужно дополнить всего лишь одной маленькой черточкой, и картина преступления заиграет совсем другими красками. Тут как в живописи — сущая мелочь может превратить рядовую мазню в шедевр.

— И что это за черточка?

— О. Все просто. У дома есть подвал?

— Наверняка, — ответил Уэйн.

— Вот. Тогда это дополнение — зверинец в подвале.

— Эм… Разве это не чушь?

— Еще какая, согласен. Но во что магглы поверят больше — в оборотней или в шизанутых собачников, которые так удачно маскировались от соседей, что не заметили, как питомцы их съели? Нужно проверить, были ли у магглов вообще собаки. Если были — то просто отлично. Пойдемте.

Зайдя сквозь выбитую дверь внутрь, я отметил еще один нюанс, подтверждающий правдивость рассказов министерского "создателя легенд". Гувер не потянулся за палочкой, а привычно зашарил по стене в поисках выключателя. Щелчок, и с довольным возгласом "работает еще" волшебник окинул фронт работ. Я последовал его примеру. Заодно случайно зацепил краем глаза и парней, присмотрелся и не смог сдержать хмыканья.

Если мой брат смотрел на обстановку оценивающе, явно подспудно сравнивая дом детства и этот, то все остальные мои приятели имели вид студентов МГИМО, божьим попущением оказавшихся в колхозе на картошке. Уж больно характерное выражение лиц у них было: смесь любопытства "как люди живут?", ужаса "неужели можно жить так?!" и презрения "люди [мы] так жить не могут!".

— Значит, так. Крэбб-младший. Раз уж ты в курсе, что и как тут, тебе искать вход в подвал. Финч-Флетчли, Макмиллан, Крэбб-старший — второй этаж и чердак. Я с остальными — первый этаж и подвал. Задача — убрать все следы пожара, все разрушения, все следы когтей, кроме как на первом этаже. Ясно?

— Ясно.

— Ну тогда ищите лестницу. А мы…

— Кто вы такие и что вы делаете у меня в доме?! — перебивая Гувера, внезапно раздался ломкий юношеский голос у нас за спиной.

Важности вопросу добавил характерный щелчок, с каким взводится курок.

Глава 94. Работа на Отдел Тайн. Часть IV

Ну как можно было оставить такое приветствие без ответа? Вот мы и обернулись. Правда, при этом стоявшие дальше всего от входа Уэйн и Захария сделали попытку нырнуть вглубь дома и тем самым выйти из зоны поражения.

И в принципе было отчего. У двери, не заходя внутрь, стоял пацан года на два нас помладше. Обычного телосложения, в обычной сельской одежде, с крупной овчаркой не на поводке, которая тихо рычала и скалила на нас зубы. А главное, в руках парень сжимал направленную в нашу сторону двустволку. Калибр ее был мелкий, но мне из-за позиции "по другую сторону прицела" в первый момент стволы показались провалами шахт баллистических ракет.

"Черт! Палочка!" — мерзкое чувство беззащитности заставило меня напрячься и приготовиться к действию, но парень тут же перевел прицел на меня, и я замер. А вот Гувер, как я заметил краем глаза, вообще не дрогнул.

— Простите, юноша, — произнес он. — Старший инспектор Гувер, второй отдел бристольской службы общественного здоровья. — Как по волшебству у него в руках оказались какие-то документы, которые, впрочем, перед лицом парня только мелькнули. — Совместно с полицией мы расследуем происшествие. Вы здесь живете?

— Да, — кивнул чуть расслабившийся парень. Вот только, если судить по бросаемым на нас злым взглядам, окончательно он так и не успокоился. Да и псина мешала, продолжая рычать на нас.

— Как вас зовут?

— Джером Робертс, — после паузы представился он.

Только сейчас я обратил внимание, что лицо у парня опухшее, а глаза — красные, будто он недавно плакал.

— Мистер Робертс, будьте так любезны, уберите ваше оружие. Иначе дальнейшее наше общение будет проходить уже в присутствии констебля в отделении полиции.

— Ладно, — недовольно буркнул парень и закинул ружье на плечо.

"Но не разрядил", — отметил я, продолжая медленно и незаметно тянуться к волшебной палочке. Все же убрать ее пришлось далеко. Это в мантии есть специальный кармашек, маггловская же одежда не способствует одновременно и удобному, и незаметному креплению палки длиной тридцать-сорок сантиметров. "Зарубочка на будущее. Придется вспомнить детство, "Хон Гиль Дона" и приделать себе к маггловской одежде заспинные ножны. А маскировать их чарами или под подтяжки".

— Пожалуйста, зайдите внутрь. В целях исключения возможности возникновения неприятных случайностей уберите оружие, привяжите собаку. Сядьте и ответьте на несколько…

— Нет! — перебил нашего начальника парень.

— Что "нет"? — удивился Гувер.

— Я не зайду! И не буду убирать! И вообще, я вас не знаю!

— Тогда я вызываю полицию и…

— Ха! Вызывайте! — с этими словами Робертс сделал пару шагов назад, почти скрывшись от нас за дверным косяком. — Долго она за мной будет гоняться! Это мой лес!

— Хорошо. Не хотите, как хотите. Но ответить на мои вопросы вы обязаны. Или всю оставшуюся жизнь вам придется жить не выходя из "вашего" леса.

— Ладно, — буркнул парень. — Задавайте.

— Так бы сразу. Где вы были позавчера вечером?

— На охоте.

— На охоте? У вас есть разрешение?

— Нет. Чтобы кроличать — не нужно. А они опять расплодились. Жрут на нашей земле…

— Так. Ясно. А ночью? Почему вы не вернулись ни позавчера, ни вчера?

— Я вернулся, — скрипнул зубами парень.

— О! То есть вы видели нападавших? Вы сможете их опознать?

— Не знаю…

— То есть собаки были не из вашей деревни?

— Да какие собаки?! Это были об… Ой, — запнулся парень и совсем другим тоном продолжил: — Да. Собаки. Конечно же собаки. Большие. Крупные. Чужие.

— Опишите их! — быстро потребовал Гувер.

— Ну…

— Цвет какой?

— Черные… В пятнах, — неуверенно ответил мальчишка.

— Порода?

— Не знаю.

— Сколько их было?

— Не знаю. Я видел четверых.

— То есть четыре "большие" собаки смогли справиться с тремя взрослыми людьми? Может, животных было больше?

— Может, и больше. Не знаю.

— А кто знает? Кто еще видел? Кто был свидетелем и не позвонил в полицию? И не помог? — стал давить Гувер, как в лучших фильмах про допросы не давая аборигену ни секунды на размышления.

Вопросы, как и ответы, следовали один за другим, войдя в некий ритм. Парень постепенно расслаблялся, уже не так напряженно стискивая ружье. Успокоились и мы. Даже заскучали было, но всю идиллию нарушил очередной вопрос.

— Какого цвета были собаки?

— Ры… — на автомате начал отвечать Робертс и осекся, но было уже поздно.

— "Ры" — это рыжие, да? — Тут наш начальник сделал многозначительную паузу. — Мне кажется, юноша, что вы пытаетесь меня обмануть. Пять минут назад собаки были черными. А может, вообще не было никаких собак? Может быть, это было что-то другое? Или кто-то другой?..

— Вы все равно не поверите! — окрысился мгновенно напрягшийся парень.

— А вы попробуйте! — подначил его Гувер. — Вдруг сказать правду окажется безопаснее лжи?

— Ха! Хотите правду? Нате! Это были оборотни!

— Оборотни?

— Да!

— Вот и хорошо. Что ж… — Гувер как-то слишком уж картинно повел рукой и произнес: — Это не те дроиды, что вы ищете.

— Чего? — как и мы все, удивился парень.

Впрочем, видимо, это стало последней каплей, и подспудный вопрос "Если вы из полиции, то что тогда тут делают эти школьники?" наконец смог сформулироваться в его голове. Плюс сильно помог ему в этом Смит, который, неуклюже меняя затекшую опорную ногу, взмахнул рукой с зажатой в ней волшебной палочкой.

— Так вы колдуны! С ними?! Твари!.. — прокричал Робертс и дернулся, пытаясь направить на нас свое оружие… но, повинуясь небрежному жесту Гувера, закатил глаза и свалился на пол.

Парень еще оседал, когда преданный собакен, каким-то своим собачьим чутьем поняв, что на хозяина напали, зарычал-залаял и пущенной из лука стрелой кинулся на нас. Причем, гад, выбрал именно меня… ну, сам виноват. Тонкая нитка моего любимого боевого заклинаняи легко рассекла пса пополам, так что до нас долетели только брызги крови от удара рассыпавшей внутренности тушки.

— Дерьмо! А если бы он выстрелил? — спросил я Гувера.

— Неужели ты думаешь, что я не поставил щит против огнестрела?

— Хм. Не заметил.

— И не должен был. Не хватало еще, чтобы мои чары видели разные малолетки, — проворчал Гувер, склоняясь над лежащим на полу.

Поводя над его головой волшебной палочкой, он удивленно хмыкнул. "Так. Это уже интересно", — буркнул он себе под нос и магией перенес тело парня на диван.

— Что встали? — грубо спросил нас Гувер пару минут спустя. — Идите, работайте! У вас есть десять минут! Все сломанное и обгорелое — починить; грязь — убрать! Легилименс! — это уже не нам, а Робертсу.

В десять минут мы не уложились. И в двадцать не уложились. Впрочем, даже спустя полчаса Гувер все еще был занят. Судя по всему — копался в памяти и "редактировал" воспоминания парня. Но когда я подошел к мертвой собаке, чтобы убрать ее и зачистить пятно крови, наш начальник сразу же встрепенулся.

— Стой, — приказал он.

Взмах волшебной палочки, какая-то неизвестная мне вариация "денсауго", и челюсти собаки раздвинулись попершими резво в рост зубами. Когда работа заклинания закончилась, клыкам получившегося "мутанта" позавидовали бы и некоторые тигры.

— Кровь, да, убрать, а вот тушку вниз, и жди там.

С собакой пришлось повозиться. Как-то не было у меня до этого потребности в магическом управлении множеством предметов. Точнее, не так. Отбить, разрушить, защититься, отбросить-притянуть и прочее, прочее, прочее, что используется в бою, — такого было полно. А вот нести — нет. Пришлось проявить примитивнейшую смекалку — сложить оба куска на коврик и поднять уже его.

Спустившись вниз, с любопытством осмотрел первый увиденный мною воочию английский подвал. Сухой. Все кирпичное. Сводчатые потолки высотой метра два или два с половиной. По центру — толстая стена-колонна. На стенах — полки и шкафчики. Небольшой верстак с тисками и аккуратно развешенными на задней стенке инструментами. По углам сложено какое-то откровенное барахло. В общем, ничего необычного, разве что отсутствуют привычные для моей памяти банки с вареньями-соленьями, а для воображения — пыльные бутылки с вином.

Долго скучать одному в подвале мне не пришлось. Сначала спустились закончившие работу Уэйн и Смит. Через пару минут к нам троим присоединился Гувер. Оглядев помещение, он отправился в дальний угол, защищенный колонной от просмотра с лестницы. Довольно хмыкнул, быстро магией раскидал мусор и на освободившейся площади стал строить что-то вроде здоровенной камеры или клетки. Причем получалось у него это в стиле декораций малобюджетного фильма о постапокалиптическом мире. Кривое, косое, топорное, но вроде сойдет.

— Кидай туда собаку, и пошли.

Поднявшись наверх, Гувер не поленился проконтролировать нашу работу. Походил по этажам, посмотрел с разных ракурсов, кое-где по мелочи подправил и наконец удовлетворенно произнес:

— Вот. Совсем другое дело. Я так и представляю в лицах судебный процесс: "Что это за фигня?" — тычет барристер обвинителю пальцем в совершенно целый дом. "Но на фото…" — лепечет обвинитель в ответ. "Да? Фото? Где пожар? Где поломки? Ну? Подотритесь своими подделками!" Всё, суд окончен. Я не прав? Или у нас не так же могло бы быть?

Макмиллан, из нас самый продвинутый в законах, в ответ только покачал головой.

— Так. С Робертсом закончено. Больше он ничего не помнит о магии. С домом закончено. Улики подготовлены. В общем, работа выполнена. Можно расходиться по домам с осознанием, что самое важное для своего будущего вы уже сделали. Вопросы?

— А маггловские стражи? — спросил Эрни.

— Они называются "полиция". Ими уже занимаются обливиаторы. Им там, с учетом того, что мы сделали, достаточно будет совсем чуть-чуть подправить память. Экспертам же хватит и трупа собаки. У нее теперь пасть как у оборотня.

— А что за самое важное дело? — спросил Джастин.

— Ну ты прям как вчера родился! Ты же магглорожденный? Помнишь, как у них все устроено? Так у нас в Министерстве все то же самое. Стаж и опыт имеют преимущество при производстве, поэтому чем раньше начнешь, тем легче и приятнее идет карьера. А у вас, благодаря сегодняшнему дню, стаж уже пошел. Кстати, поэтому многие министерские работники стараются как можно раньше устроить своих детей в департаменты на подработку. Причем даже в том случае, если зарплаты не хватает на щепотку дымолетного порошка.

— А что вы сделали с Робертсом? — спросил Уэйн.

— И зачем вообще мы с ним что-то делали? — добавил я.

— В смысле? Что значит "зачем что-то с ним делали"?

— Ну, он же сквиб. Из магической семьи. С детства в курсе Статута, — пожал я плечами.

— А. В этом плане… Ну, во-первых, у сквибов вечно все не так, как у людей, так что я допрашивал Робертса неспроста. Я проверял его. И всего через пять минут совсем легкого допроса он уже проговорился. Нарушил Статут словом. А что было бы, если бы мы оказались не из Министерства, а, к примеру, из инквизиции? Магглы пытать умеют ненамного хуже волшебников. Взять хотя бы их стоматологов. — Гувер передернулся от каких-то своих мыслей. — Короче, все случившееся говорило о ненадежности Робертса. Поэтому я принял решение о проведении более серьезной проверки. И вот тут всплыло "во-вторых". Как я с удивлением обнаружил, ведьма дала проверяющему взятку, и он записал обоих ее детей не магглами, а сквибами. Так что на самом деле он проходит не по категории недоволшебника, а по категории маггла-родственника.

— И как поступают в таких случаях? — деланно небрежно спросил Джасти.

— Ох, — скривился Гувер. — Сквибы и маггловские родственники, которые в силу свойства или кровного родства в курсе существования волшебного мира, — наша вечная головная боль. Очень часто они по случайности или, что чаще, по злонамеренному желанию разглашают секретную информацию, и при этом не несут за это никакого магического воздаяния. И шаром их не проверишь, и наказывать их приходится за наш счет…

— А подробнее можно? — спросил Финч-Флетчли после долгой паузы.

— Подробнее? Ну смотри. По Статуту считается допустимым ввести в курс своей магической природы только близких кровных родственников-магглов, то есть мать, отца, родных братьев-сестер и детей. Однако за нарушения Статута каждым таким родственником отвечает волшебник, наказания, кстати, очень серьезны, вплоть до Азкабана, поэтому рекомендуется не открывать правды без особой нужды. Если волшебник или волшебница живет среди магглов подальше от людей и при этом таится от всех неволшебников, то ежегодно получает от Министерства определенную сумму в качестве премии за укрепление стабильности магического мира.

— То есть от сводных таиться — это обязанность? — переспросил Джастин.

— Конечно! У магглов никакого уважения к узам брака. Раньше было хорошо, церковь не признавала разводов. А сейчас — вон, хоть каждый день женись-разводись! И что? Как тогда соблюдать Статут?

— И как в таких случаях поступают?

— Каких?

— Ну, при разводах в семьях маг — не маг?

— А… Ну, обычно мы не рекомендуем обливиаторам полностью стирать память о человеке. Это впоследствии может привести к проблемам. Никто не любит амнезию и все стараются заполнить пустоту в памяти. Это легко, когда магглы часто фотографируются и имеют много друзей, живущих по всему свету. Поэтому стираются воспоминания о магии. И то не все, а только факты успешного ее применения. Без этих воспоминаний человек очень быстро переосмысливает прошлое и меняет свое отношение на что-то вроде "Мы разошлись, потому что он сумасшедший. Ты прикинь, он всерьез считает себя волшебником, из-за чего ведет себя как полный придурок!" А дальше о житье с придурком или дурой никто не желает вспоминать из соображений хотя бы простого самолюбия — "где был мой мозг, когда я согласился на это?" Воспоминания уже самостоятельно самим магглом старательно утрамбовываются в самый дальний угол памяти, а в разговорах эта тема без всякой магии игнорируется. Чего нам, собственно, и нужно. Это и есть тот самый практически идеальный вариант, когда воздействие на Статут — минимально, а польза — максимальна.

— И что, совсем без шансов со сводными?

— Ты так настойчиво интересуешься, будто уже разболтал кому-то. Так, да?

— Ну-у-у… — смутился Джастин.

— Понятно. Смотри. Ты можешь подать прошение на имя Верховного Чародея Визенгамота. Твое дело будет рассмотрено. В случае, если суд сочтет твои аргументами весомыми, тебе такое разрешение будет даровано.

— А какие аргументы самые весомые?

— Самый весомый аргумент это… — тут Гувер сделал театральную паузу, — деньги.

— Деньги? — удивился Энтони.

— Да. Я далек от глупых предрассудков, поэтому предпочитаю называть вещи своими именами. Это здорово экономит время.

"Хм. А вот ни Джастин, ни Эрни такому ответу не удивились, — отметил я. — Да и Финч-Флетчли успокоился. Уж у него с деньгами никаких проблем. Ну, раз дело устроено так, то неудивительно, что Дамблдор легко и просто упек Поттера к родной тетке. Кста-а-ати! Говоришь, предпочитаешь называть вещи своими именами? Ну-ка, проверю-ка я тебя на вшивость!.."

— Мистер Гувер, вы упомянули о некой, кхм, назовем это стипендией, выплачиваемой тем, кто живет в глуши, в отрыве от остальных волшебников. Означает ли это, что существует министерская политика, принуждающая в такой вот мягкой форме волшебников жить среди магглов? — изо всех сил постаравшись сделать невинный вид, спросил я. Правда, все испортили парни, чуть ли не дружно поперхнувшиеся и закашлявшиеся.

— Не стоит задавать таких вопросов, лорд Крэбб, — холодным и абсолютно безэмоциональным голосом произнес Гувер. — Особенно если вы и так все правильно понимаете.

— Хм… Хорошо. Буду иметь в виду. Тогда у меня есть еще один вопрос.

— Если он такой же, как прошлый, то лучше его задавать не стоит.

— Нет. Не такой.

— Ну тогда задавайте.

— Зачем это вообще?

— Что "это"?

— Ну, волшебникам жить среди магглов?

— Вы… — начал было очередную отповедь Гувер, но я его перебил.

— Нет, вы не так поняли вопрос. Я совсем про другое хочу спросить. Я знаю не очень афишируемый факт, что волшебники не могут жить скученно. Но! Но. Ведь одновременно с этим волшебнику, чтобы нормально прожить, достаточно одной лишь только магии, которая есть практически везде. Зачем прятаться от маглов, если даже сейчас есть огромные пустующие территории, так пока еще ими и не освоенные? А уж триста лет назад и подавно…

— Это какие такие свободные территории вы имеете в виду?

— Арктика, Антарктика, горные и океанские глубины… Верхние слои атмосферы, в конце концов. Там сможет уместиться не один миллиард волшебников, причем на достаточном друг от друга расстоянии!

— Хм. — Тут Гувер прислонился к дверному косяку. — Что ж, признаю. Вопрос на этот раз действительно серьезный. Хороший вопрос. И подход комплексный, мне нравится. Вот только в двух словах на него ответить невозможно.

Знаете, когда-то давно я тоже думал точно так же. Ведь формально да и на первый взгляд все обстоит именно так, как вы и сказали. Магия превыше всего, и с помощью нее можно добиться всего, чего угодно. Магия накормит, напоит, согреет, вылечит, развлечет… Дарует долгую жизнь… Магия может все! Но… — Тяжкий вздох. — Но, к сожалению, при более подробном рассмотрении ситуация оказывается совсем не такой простой.

Того, что магглы называют "эпохой великих географических открытий", у нас никогда не было и быть не могло. Волшебники, пусть и не все, а только некая избранная часть, знали друг о друге задолго до того, как магглам захотелось доказать опытным путем шарообразность мира. До появления Статута волшебники, как и магглы, жили в природном равновесии со своими соседями. Это я о том самом справедливом равновесии, когда все, что можно у чужих отнять и удержать, отнималось и удерживалось. Удерживалось до тех самых пор, пока хватало сил. Закон силы работает везде, в том числе и в геополитике.

Беда в том, что когда магглы стали объединяться в огромные государства, волшебники все еще оставались разобщенными. Семьи, рода, кланы… По сравнению даже с одним графством — это просто смешно. А вот тянущаяся в глубь столетий кровная месть, собирающая дань недожитых жизней с каждого поколения, — совсем не очень. В результате для того, чтобы у наших дедов и прадедов открылись глаза, потребовалось, будем честными и откровенными, маггловское завоевание. Нас! Нашими же руками! Договор, безжалостные условия которого мы должны тщательно соблюдать до сих пор. Вы никогда не посещали августовские экзамены? — спросил меня Гувер, внезапно перепрыгнув на совершенно не связанную с предметом обсуждения тему. — Ну, те, в Министерстве, которое проводит Волшебная экзаменационная комиссия?

"Блин! Не забыть бы!" — подумал я, отрицательно покачав головой и в очередной раз мысленно прокляв Боунс с ее подставой на СОВ.

— Нет? Советую разок, хотя бы ради любопытства, туда сходить. Сразу же исчезнет большая часть вопросов. Итак, наверняка вам представляется, что волшебнику, чтобы получить все что угодно, нужно "всего лишь взмахнуть палочкой". Однако вы не задумывались, а сколько именно раз в день придется "всего лишь взмахнуть палочкой", чтобы обеспечить себя всем? Не считали?

У магглов есть идиома: "Бог в мелочах". Она очень хорошо подходит к данному конкретному случаю. Я вот любопытства ради посчитал, как раз математику у магглов проходил — и как-то взгрустнулось мне. Оказывается, волшебнику для выживания требуется очень многое. В первую очередь нужна возможность… дышать. Да-да, дыхание настолько естественно и кажется неотъемлемым, что об этой потребности почти все забывают. Причем я тут имею в виду не только кислород, но и точный состав атмосферы, и давление, и влажность, и все такое прочее… Далее идет температура окружающей среды, вода для питья, еда, возможность справить физиологические нужды, одежда, освещенность, общение и так далее и тому подобное.

Если выделить и записать все потребности и преобразовать их к числовому виду, то, не вдаваясь в ненужные подробности, результат получается следующий. В общем случае ответ на вопрос "выживет / не выживет популяция волшебников" является результатом решения системы квадратных уравнений с параметром. Это достаточно простая математика, такие уравнения магглы изучают еще в школе. Параметров всяких много, но самыми важными являются сила волшебников, коэффициент сложности для выживания конкретной окружающей среды и допустимая плотность заселения.

Быстро пробежимся по каждому из них. Окружающая среда. Очевидно, что где-нибудь в Африке маг может спокойно прожить голым под пальмой, сбивая ступефаями кокосы и бананы прямо себе в рот. А вот те же северные шаманы должны решать еще вопрос одежды, жилища, отопления. В пустыне добавляются еще очень серьезные проблемы водоснабжения, холода ночью и дневного пекла. Ну а если подняться высоко в горы, как предлагает Крэбб, то обеспечение удовлетворения любой из нужд будет сложно решаемой проблемой. Вопросы? Все понятно?

— Угу, — кивнули мы.

— Допустимая плотность населения, на которую влияет плотность магии в данном конкретном месте. От этого параметра зависит, насколько продуктивно будет использоваться время. Ах да. Забыл сказать, что по оси абсцисс у нас отложено время в часах, от нуля до, понятное дело, двадцати четырех. Если решение системы находится за пределами этого диапазона, оно бессмысленно. Итак, любому очевидно, что волшебник не может быть одинаково силен во всем. Кто-то, к примеру, лучше варит зелья, кто-то — ухаживает за растениями, а кому-то ближе боевая магия. Поэтому если волшебник будет жить один, то и делать ему потребуется все одному. И ту работу, которая у него выходит быстро, и ту, которая медленно. В результате одна и та же работа потребует у разных волшебников разное количество времени. Например, у волшебника, одаренного в чарах, заклинание того же головного пузыря продержится на полчаса дольше, а это значит, что колдовать его нужно будет в полтора раза реже. А если волшебников хотя бы двое, то часть задач по типу уже можно распределять на двоих. Это всем понятно?

— Тоже да.

— Теперь самая важная переменная, которой я уже слегка коснулся в предыдущем пункте. Магическая сила. К чему я упомянул Волшебную экзаменационную комиссию? К тому, что если сходить на экзамен, то мы не увидим там великих волшебников. Ни новых Основателей, которые вчетвером могли прийти в любое место Островов, указать на понравившееся "теперь это наше" и расправляться с несогласными самыми жестокими способами до тех пор, пока все покорно не склонятся перед новыми господами. Ни еще одного Гриндевальда, который не имея за душой ничего, кроме воли и магии, смог подмять под себя почти треть волшебников Европы. Ни даже Дамблдора или Того-кого-не-называют. Там будут те, что зелье от прыщей сварить не могут и светляк на палочке получают с третьего раза!

Наверняка вы хотя бы раз задумывались о том, что Хогвартс дает не такое хорошее образование. И что нужно было бы все организовать по-другому…

"Уж это — точно. И далеко не раз!" — подумал я, продолжая слушать Гувера, говорившего очень интересные, но зачастую почти крамольные вещи.

— …Что нужно что-то убрать, а что-то добавить. Скорее всего, такие мысли особенно часто стали вам приходить в голову после Турнира, где вы могли сравнить себя с детьми наших вечных противников с континента. Так вот, могу вам гарантировать, что это совсем не так. Хогвартс дает лучшее образование на Острове. Самое широкое и полное. Вас учат не только тому, чему хочется учиться, и тому, что легко получается, а еще и тому, что нужно. Зельеварение, чары, трансфигурация, прорицания, уход, маггловедение, защита — в этом списке нет ничего ненужного. Сейчас требовать от вас понимания этого глупо, оно приходит с возрастом. Пройдет время — осознаете, кто был прав.

Сразу отвечаю на напрашивающийся вопрос "Если в Хогвартсе дается такое хорошее образование, то почему же там не учатся все без исключения дети волшебников? Почему бы не сделать так, как у магглов, — брать всех подряд, кто-нибудь да закончит с дипломом?". Ответ тому простой: мы не магглы; у нас есть "Перо и Книга" — артефакт, созданный самими Основателями, отвечающий за поиск и прием абитуриентов. И если этот артефакт посчитал, что данный молодой волшебник будет не в состоянии усвоить школьную программу хотя бы в пределах СОВ, то в списке на принятие в школу его не будет. Как не будет и в поданных в Министерство бумагах.

Возвращаясь к параметру "магическая сила". К магии, которая может все и вся, нужны соответствующие руки! Волшебники уровня Основателей выживут хоть в глубинах океана, хоть в космосе. Ну а колдуны, которые еле-еле могут выучить одно-два заклинания и пару-тройку несложных рецептов зелий, — те, как и в древние времена, обречены на сосуществование. Просто потому, что еду им гораздо выгоднее тем или иным образом получить у магглов, чем выращивать самим! Эх, жаль! Очень жаль, что у нас не каждый волшебник — Дамблдор и не каждая колдунья — Хаффлпафф. Будь иначе, и Статута бы не возникло никогда! Была бы, как об этом мечтают некоторые магглы, "магократия"…

Я достаточно подробно ответил на ваш вопрос?

— Более чем. Благодарю, — улыбнулся я.

"А еще удивлялся, что это Министерство в каноне безропотно "легло" под Волдеморта? А тут, оказывается, его ждали с распростертыми объятьями. Магократию им подавай. Неужели они даже в мыслях не допускают возможности жить в обществе равных? Неужели обязательно нужны рабы?"

— А на мой? — спросил Уэйн.

— Это который?

— Вы так и не сказали, что именно сделали с Робертсом? Как изменили память? Стерли воспоминание и все? — спросил мой брат.

— А! И это хороший вопрос. Правильный. Профессиональный, можно сказать. И на него тоже не ответишь коротко.

С изменением памяти все не так просто, как кажется на первый взгляд. Думаете, взмахнули палочкой, стерли и все? Проблема решена? Как бы не так. Природа не терпит пустоты, а дыра в памяти — словно обломанный зуб. Как язык помимо воли постоянно щупает это место, так и мысли постоянно будут возвращаться туда, где прореха.

Смотрите. С одной стороны, раньше было тяжелее поддерживать Статут, чем сейчас: как я уже говорил, случись что — магглы в первую очередь думали на колдовство. С другой — раньше было намного проще. Тут как посмотреть. Знаний у основной массы магглов было мало, мышление людей было простым и прямым, как метловище. Так что обливиатору достаточно было всего лишь стереть лишнюю информацию, и все. Не нужно было, как сейчас, придумывать, чем заполнить пустоту. Ведь сейчас магглы слишком много думают. Связи в памяти образуются слишком обширные, чтобы их можно было исправить все. И чтобы их было выгодно исправлять. Ведь, напоминаю, каждое принуждение маггла, причем неважно, силой ли, магией ли, или хотя бы словом — наполняет чашу Статута.

Особенно большие сложности возникают с воспоминаниями, имеющими сильную эмоциональную окраску. Такими, например, как когда твой дом штурмуют оборотни и убивают родных. Конечно, обливиэйту и конфундусу сопротивляться магглы и сквибы не могут. Да и волшебники далеко не все, да. Однако вырвать из памяти воспоминания, особенно такие плохие воспоминания, впрямую — тут не о небольшой прорехе идет речь. Это все равно что взять кувалду и ею начать играть в гольф! Мячики, конечно, лететь будут далеко, но сколько и каких канав образуется на газоне! Не заметить их — невозможно. Поэтому действовать приходится хитростью. Например, заменять одни воспоминания другими. Ты видел не то, как твой сосед колдует, а как, например, через ноздрю выпил пинту пива. Или в реку нырнул глубоко и просидел под водой пять минут. Или еще чего. В общем, нужно изменять память так, чтобы старое удивление не входило в конфликт с новыми воспоминаниями. Ну и, конечно же, нужно стараться, чтобы новые воспоминания не нарушали Статут, а еще лучше — способствовали его поддержанию.

— И как вы решили такую сложную задачу? — с интересом спросил Энтони.

— О. Без лишней скромности скажу — изящно. Я не стал удалять воспоминание о том, что его родителей и брата разорвали оборотни. Я только изменил образ оборотней на собак вроде той, которую разрубил Крэбб. Что, опять же, не противоречит воспоминаниям — ведь это действительно его собака. Минимальная коррекция. А еще я добавил ему в память одну мысль. Даже не мысль, а небольшое сомнение: "А хорошо ли я запер дверь?" Еще одно очень небольшое вмешательство, которое, к тому же, не противоречит логике. У маггла нет и быть не могло воспоминаний о том, как он плотно закрыл дверь, не существовавшую в природе.

Некоторые считают, что сомнение — это ненадежно. Я с ними не согласен, так как сомнение — очень хитрая вещь. Чем сильнее ты себя убеждаешь, да еще в таком проступке, тем меньше уверенности. Ночами Робертс будет просыпаться в холодном поту с этой мыслью, днем будет беспрерывно насиловать свою память в поисках подтверждения, которого быть не может, и засыпать с тяжелым сердцем, что это из-за него. День за днем, год за годом он будет грызть себя, доказывая и опровергая, при этом не задумываясь ни о чем другом. И самое главное, когда его поймает полиция, то первое, что он им ответит — "Это не из-за меня вырвались собаки! Не я виноват! Не я!" После такого разве будет кто-нибудь разбираться, собаки ли это были и откуда они взялись? А возможные пробелы спишут на стресс или попытку обмануть следствие.

— То есть, — с ужасом спросил Уэйн после долгой паузы на осмысление услышанного, — вы парню не только не стерли плохие воспоминания, а еще добавили новых?

"Черт! — подумал я, окинув взглядом парней. — А ведь покоробило услышанное только моего брата… Эрни — чистокровный волшебник и аристократ, что ему до магглов? Джастин больше аристократ, чем маггл, так что принцип "у короля много" впитал с молоком матери. Остальные — чистокровные или полукровки из серьезных семей, поэтому даже мысленно не могут поставить себя на место Робертса. Да что там парни, даже я, уж на что любитель справедливости, и то как-то равнодушно воспринял случившееся, в душе признавая за англичанами право поступать с англичанами как угодно жестоко. Что-то куда-то не туда я воспитал свою команду…"

— Ха, — улыбнулся Гувер. Вот только даже самый предвзятый критик не назвал бы эту улыбку иначе чем зловещей и мерзкой. Более того, с этого момента даже тень шутливости исчезла из его голоса. — Он более не принадлежит нашему миру, поэтому не должен иметь возможности нанести ущерб Статуту. Не нравится? Я не просто так заставлял вас запомнить наш девиз. "Все ради существования магического мира!" Где здесь хоть намек на интересы магглов? Мы работаем на благо волшебного мира и только его! Теперь вы увидели, как именно это происходит. Разве я не говорил вам, что вы ничего не понимаете?

Молчание стало ему ответом.

— Я знаю, — тон волшебника смягчился, — что это неприятно. Но утешение нужно искать в факте, что мы делаем невероятно важную работу — стоим на страже магического, нашего с вами, мира. Вот только "встать в строй" пригоден далеко не каждый. Лучше решить для себя как можно раньше — видите ли вы себя в рядах служащих нашего департамента или нет. В случае ответа "да" не сомневайтесь — помимо морального удовлетворения наша трудная работа соответствующим образом оплачивается. Есть вопросы? Нет? Тогда, я думаю, можно… Что вам опять непонятно, мистер Крэбб?

— У меня вопрос. Если, как вы говорите, любые наши действия приводят к тому, что увеличивают, кхм, нагрузку на Статут, то обязательно должен существовать некий способ серьезно поправить баланс в нашу сторону. Иначе, как ни сохраняй Статут, рано или поздно все это весьма плохо кончится, — подвел я разговор к той теме, которая уже давно сильно беспокоила меня. Как-никак, мне в этом мире жить именно на стороне волшебников.

— Это секретная информация. Станете как минимум главой отдела — получите к ней доступ. Под роспись и магическую клятву неразглашения, — голос и глаза Гувера, и без того без всякого намека на теплоту, вовсе заледенели.

— Но такой способ существует?

— Да. Такой способ существует. Даже не один. О самом простом и доступном каждому волшебнику вы и сами могли бы легко догадаться. Намекаю. Вспомните, как в маггловских сказках описываются ведьмы и колдуны? Это всегда нелюдимые одиночки, живущие наособицу. Часто — уродливые или, наоборот, очень красивые. А теперь угадайте, кто самый законопослушный, вежливый, доброжелательный и всегда готовый помочь сосед в деревне? Кто общителен в коллективе, кто без всяких понуканий ходит в соседский дозор в самое неудобное время? Да-да-да. Вы не ошиблись. Именно волшебник, живущий среди магглов. На поверхности же все лежит! Ведь совершенное зло можно, пусть это и сложнее, отработать добром, а не только… кх-м, — тут Гувер внезапно резко замолчал.

"А вот и клятва. Отработать добром, а не только чем? Любопытно!"

— Ладно. Хватит вопросов на сегодня. Хватайтесь, — Гувер вытащил из кармана нитку, увеличил ее в размерах до толстой веревки. — Портключ перенесет в Министерство, а оттуда уже разбежитесь по каминам. И да, считайте, оценить я вас оценил. Положительно. Дальше будете работать с моими замами. И имейте в виду, что о некоторых вещах не стоит болтать направо и налево. "Болтрушаек" выбрасывают из Министерства пинком, на долгую память награждая "черной меткой". Вам все понятно?

Интерлюдия 37

— …Кстати, ну и как тебе молодые? — спросил Джим у своего друга, когда все важные темы уже были обсуждены, а съеденный ужин успел частично перевариться, погрузив собеседников в легкую негу.

— Просто… омерзительно.

— Да? Разве, как я обещал, они тебя не удивили?

— Удивили.

— Приятно? — в голосе Джима сквозило ехидство.

— Нет. И не ухмыляйся.

— А я тебе уже не раз говорил, что не стоит… — начал было нотацию Джим, но был тут же перебит.

— Не трещи. Дело тут совсем не в том, что они меня отпинали. В конце концов, их было шестеро против одного, плюс, как всякая молодежь, в силу отсутствия мозгов, парни храбрые и боевитые. Хотя сработанность просто феноменальная для школьников, это да, есть. Экзамен по работе в группе они могут без всякой подготовки хоть прямо сейчас сдавать если и не в Аврорат, то в Патруль. И да, да, теперь я поверил в слухи об Амбридж и спасших ее от кентавров школьниках. Я тебе про другое. Ситуация с ними оказалась даже хуже, чем я подумал, только увидев их одежду.

— И чем же?

— Их магглолюбством!

— Мы говорим об одних и тех же людях? Про лорда, его наследника, двух обычных чистокровных и настолько одаренного магглорожденного, что он смог быть замечен Пером Приема и не отвергнут Книгой Признания Хогвартса? Это они — магглолюбцы?

— Представь себе — да. Причем степень запущенности проблемы ужасает. В разговоре с ними я специально сыпал маггловскими терминами. Небрежно, всего парой-тройкой слов упоминал и намекал на многое, что отсутствует в нормальном мире. Я бы в их возрасте не понял ничего! А вот они… Они… Вот чем ты такое объяснишь?

— Ну-у-у, все-таки магглорожденный и бывший полукровка. Может, это они так хорошо всем рассказали?..

— Может быть. Вот только твои "чистокровнее некуда" волшебники, Макмиллан и Крэбб, слишком много понимают для своего возраста и статуса крови. Слишком. Причем лорд Крэбб, который всеми командует, понимает магглов как бы не получше всех остальных вместе взятых! Как я. Или даже лучше, чем я!

— С чего ты взял?

— О! Фактов просто море. Например, я спросил его, что он думает о новом актере-Бонде, а он мне ответил, что "лучше Шона Коннери никто и никогда его не сыграет". Вот ты хотя бы приблизительно понял, о чем был вопрос? А он не только понял, но и в тему ответил. Я, кстати, с ним согласен. Новые актеры — говно. Или же я спрашиваю его о малоизвестной германской группе, а он мне отвечает, что "Du riechst so gut пахнет действительно хорошо". И таких примеров столько, что вечера рассказать не хватит!

— И что в этом плохого? Парни хорошо подготовились к общению с магглами.

— Хорошо? Слишком хорошо! Чем ты объяснишь их настолько разносторонние знания?

— А такие ли уж они разносторонние на самом деле? Может быть, они просто хорошо умеют поддакивать? Все же, хех, вспомни себя в Хогвартсе, а они — учатся. Ну а что касается приведенных тобой примеров… Это же маггловский синематограф, да? Не прошло и тысячи лет, как магглы догнали людей в способности производить движущиеся картинки. И музыка, так ведь? Тогда все объясняется просто: они — молоды! А молодежь всегда первой подхватывает всякую дрянь. Может быть, их магглорожденный фанател от кино и музыки настолько, что показал другим? И в итоге — подсадил? Тем более, вряд ли ты плотно тестировал их на знание культуры всех стран всех континентов. Расспрашивал, поди, про то, что сам знаешь и любишь?

— Тут ты, конечно, прав. Однако, не тебе объяснять разницу между понятиями "хорошо выучить" и "понимать". И не стану досаждать тебе своим экспертным мнением, что такое количество связной информации о структуре и функционировании маггловского общества можно получить, только пожив внутри него. Скажу только одно. Знал бы ты, с каким удовольствием я бы поболтал с ними, если бы мне не стало так… страшно за наше будущее!

— Ты? Испугался? — удивился и уже по-настоящему встревожился Смит.

Джером Гувер всегда славился своей золотой головой, благодаря которой мог из, казалось бы, совершенно несвязанных друг с другом фактов собрать полноценную картину. Что важно, истинную картину. Его не раз и не два звали аналитиком в Аврорат и, особенно, в Стражу, но он каждый раз отказывался из нежелания заиметь могущественных врагов. Никто не любит, когда его глубоко и вроде бы абсолютно надежно похороненное грязное белье выкапывают и внезапно вываливают на всеобщее обозрение. А именно этим и пришлось бы непрерывно заниматься Гуверу, пойди он работать в ДМП.

— Да, я. Да, испугался. Ты же должен помнить историю. Приблизительно раз в столетье "молодые семьи" — пробившиеся сквозь все ограничения весьма удачливые и одаренные до гениальности магглорожденные, полукровки, чистокровные в первом-втором поколении — упираются в поставленные старыми семьями стены и поднимают бунт той или иной формы и силы. "Белые" ходят первыми и проигрывают. Подавление восстания и последующий приход к власти наиболее реакционных сил традиционно сопровождаются террором и политическими чистками, в результате которых все откатывается к состоянию "до начала партии" вместе с изрядным уменьшением численности "белых" недоволшебников. Таким образом освобождается много места для следующей молодой поросли, которая рано или поздно повторяет путь своих предшественников. Прям как лес, который вырубают раз в сто лет на продажу. Ну, заодно заметно опустошается чаша и пополняются запасы золота на счетах у гоблинов…

Так было всегда, пока в этом столетье первыми не начали "черные". И проиграли, понеся чудовищные потери, что серьезно нарушило веками складывавшееся равновесие. Министерство, точнее, его младший и средний командный состав, ошибочно почувствовало себя сильным, что очень опасно! Я ведь предупреждал тебя еще тогда, что в целях безопасности нужно максимально сохранить консервативно настроенных чистокровных, стабилизирующих ситуацию на всех уровнях!

— Мы сделали все, что было в наших силах. Без этого потери были бы еще больше. Так что сейчас только Отдел Тайн служит Магической Британии; Министерство же даже не Палате лордов, а самому себе.

— И долго вы "прослужите", если Министерство захочет вас "оптимизировать"? — И видя, как Джим отвернулся в сторону, добавил: — Вот то-то же.

— Мы не сдадимся! — на этот раз никакого смущения во взгляде невыразимца не было. — И пойдем до конца.

— Угу. Это-то и страшно. Вы не сдадитесь, заметно размякшие в последние века лорды — тоже, ну а "молодые" — тем более. В итоге война всех со всеми, взаимное уничтожение как старых чистокровных, так и "молодых" и обезглавливающий удар экспедиционных сил МКМ под предлогом "спасения Статута Секретности" по обескровленной Британии. Впрочем, может обойдется даже и без МКМ. Хватит просто наших соседей. Благо ни германцам, ни французам долго искать дороги не придётся. Они их предками хорошо натоптаны, а младших сыновей, как и века назад, пристраивать куда-то надо. И к кому в такой ситуации побегут оставшиеся волшебники?

— Ну, не все так страшно…

— Да? А не вы ли мне заказывали "домашнюю работу" длиной в пару сотен футов на тему "как бы я подчинил волшебников магглам"?

— Кх-м, — смутился Джим, — а разве стирание памяти не было, как обычно, включено в условия контракта?

— Было-было. Вот только я бы посоветовал вам поответственнее отнестись к заметанию следов! Вы стерли память обо всем, но завалившийся под диван лист с черновой формулировкой задачи умудрились пропустить! Ну а дальше все просто. Сколько раз ни складывай два и два, всегда получишь в итоге четыре!

Удивительнейшая гримаса судьбы. Тогда, в самом начале бунта, Палата лордов пересралась и не захотела ликвидировать Белого, возглавившего "белых", — ныне мы вынуждены непрерывно пить за здоровье Дамблдора. Сейчас он и его команда заигрывают с магглолюбцами, громкими словами о борьбе с Волдемортом маскируя аккуратное пережигание горючего материала. Но, не дай Мерлин, с ним что-нибудь случится — война всех против всех вспыхнет степным пожаром. А я не хочу увидеть, как магглы рассадят людей по камерам, принудив варить зелья по двадцать часов в сутки! Как не хочу увидеть на месте этих магглов-надзирателей чистокровных из той же Франции! — Гувер почти кричал, благо чары тишины и отвлечения внимания волшебники наложили сразу же после того, как их заказ принесли.

— Хм-м… Это все так. Вот только чем же тебя напугали новички?

— А тем! Знаешь, что мне больше всего не понравилось? Их поведение. Они… ждут. Ждут чего-то такого… такого… Поверь мне, между "мне не нравится возиться в этом дерьме, но за это мне платят деньги" и "мне не нравится возиться в этом дерьме, но для дела я потерплю, но скоро…" есть ощутимая разница. Тем более, мы можем сколько угодно называть чистку "бунтом грязнокровок", но ведет их всегда чистокровный. Вот я и подумал, что и как должно вскоре измениться, чтобы для успешной жизни стало нужным знать жизнь магглов настолько хорошо? — тут Джером передернулся.

А вот Джим внутри мгновенно расслабился.

"Вот ты и ошибся, дружище. Знал бы ты, кому они служат на самом деле, никогда бы в магглолюбивости и желании поднять восстание против волшебников даже не подозревал бы. А чего они ждут… Понятно, чего они ждут. Вот это будет всем реакциям реакция!"

— Причем все намного хуже, чем ты можешь себе представить, — тем временем продолжал нагнетать Гувер. — Знал бы ты, сколько, оказывается, у Крэбба покровителей! Как только узнали, что он устроился к нам на работу, так проходу мне не дали! Ладно Амбридж, тут можно найти разные обоснования. Но каким тут местом Тикнесс и, главное, каким Фадж?

— Фадж?

— Да, Фадж! Фамилия Крэбба в "хорошем списке" тех, кому министерским работникам следует не только не чинить препон, но и всецело помогать. Пусть Фадж скоро уйдет, но пока из-за этого мне пришлось вести себя не как обычно, а разыгрывать перед недорослями какого-то клоуна. Совсем дешевого клоуна! Видел бы ты, как тот же Крэбб смотрел на наше помещение!

— Про расширение отдела и что это — всего лишь временно, ты им, конечно же, не сказал? Как обычно, хотел "пробить"? Оценить реакцию?

— Ага. Там без всякой легилименции можно было прочитать мысли: "Я помогу с помещением, а вы мне за это ух сколько всего сделаете!" Еще Хогвартс не окончил, а уже себя вторым Окли почувствовал. В общем, мне одного раза хватило. Вести их теперь будет мой зам, а я начинаю прорабатывать пути вывоза семьи из Британии.

— Ты что? Куда ты собрался?

— Да куда угодно! В Китай, в Индию, в Африку, да хоть в Австралию! — кипятился Гувер.

— Хорошо. Не волнуйся. Я разберусь. Тебя это больше не будет волновать, ответственно это тебе заявляю…

Джим не соврал. Выйдя из ресторана, Гувер действительно уже не волновался ни о свежеобнаруженных Их слугах, ни об излишне образованных не в тех что надо областях новобранцах. Ведь невозможно беспокоиться о том, о чем даже не подозреваешь.

"Иногда от великолепной способности к анализу бывают и проблемы. Конечно, правка памяти своему другу может кому-то показаться, мягко говоря, не очень хорошим поступком, но… Уж лучше аккуратно — я, чем как придется — какой-нибудь нюхлеролапый новичок из обливиаторов или, не дай Мерлин, Они…" — засыпая, успокоил свою совесть Смит.

Ретроспектива 1

1 ноября 1975 года, трасса А-617 в районе Унсика

Ричард Артур Хилл, будущий тринадцатый барон Хаслэнд, ехал за рулем своего новенького "Ягуара XJ-S" домой. Дорога была хорошо освещенной, пустой и, к тому же, знакомой до последней выбоинки. Однако, несмотря на все это, мужчина вел машину аккуратно и заметно медленнее максимально разрешенных тут семидесяти миль. Причина тому дремала в соседнем кресле.

"Точнее, дремали", — бросив влево взгляд, мысленно поправился Хилл.

Выработанная жесткими тренировками во времена учебы в Итоне мина "вежливое внимание" даже уголками губ не дрогнула, но внутри у Ричарда все пело и растворялось в океане нежности. Ведь его милая Маргарет, которую он сейчас со всей осторожностью вез домой, сегодня, выйдя от врача, сообщила, что у них будет маленький!

Это была просто невероятно хорошая новость. Женаты они были уже больше пяти лет, а наследника, о чем не раз и не два намекал своему сыну Артур Хилл, у них все еще не было.

У отца Ричарда это вообще было больной темой. Неприятное ранение, полученное им в сорок четвертом, во время операции "Оверлорд", навсегда поставило крест на возможности иметь других детей. Поэтому судьба всего рода оказалась в, хм, чреслах единственного ребенка, о чем отец не уставал оному напоминать при каждой встрече, так что Ричарду это уже стало напоминать манию.

"Наконец-то он успокоится! И перестанет намекать, что Марго — пустоцвет и что следовало бы развестись с француженкой и жениться на нормальной, способной иметь детей англичанке. Например, на худой и страшной, как лошадь, соседке Бэтти. Или же на другой соседке, Вике, которую назвать коровой — сильно польстить… корове. "Зато она точно сможет иметь детей! У нее их уже двое!" — вспомнил Ричард предложения своего отца и передернулся от ужаса, представив себя на этом ките (или того хуже — под ним). — Детей… Хм-м. Моя детская уже довольно стара, и, определенно, следует сделать там некий ремонт. Например, установить современный кондиционер. Или совсем поменять обстановку? Полностью. Заложить камин, поставить современные нагреватели. Убрать наконец эту ужасную ванну с занавесками, бывшими в моде во времена моей бабушки. А отделка? Может, плюнуть на недовольство отца и сменить ее стиль? Для начала — в детской? Вот в Америке я видел весьма…" — размышлял пока еще самый младший Хилл в семье, но его мечтания были грубо нарушены безжалостной реальностью.

Яркий свет приближающихся фар ударил по глазам. Здесь, на дороге класса А, где встречные потоки были отделены друг от друга широкой разделительной с отбойником, на своей полосе встречные фары можно было увидеть только в одном-единственном случае. Что-то очень тяжелое, вроде автопоезда или фуры с прицепом, неслось по своей стороне с такой скоростью, что сумело проломиться сквозь металл и полететь дальше уже по чужой.

До столкновения оставались считанные доли секунды, и Ричард резко рванул руль влево, уходя на попутную обочину, одновременно выжимая тормоз. Дальше все произошло практически мгновенно. На влажной траве машина пошла юзом и, полностью потеряв управление, полетела сквозь кусты. Ричард не успел даже мысленно выругаться, как полет завершился встречей с первым, тонким, деревом узкой лесополосы. Хруст. Кувырок. Удар. Удар. Еще один удар. УДАР…

Тишина.

К счастью, скорость была все же не такой высокой, чтобы разбиться насмерть. К сожалению, скорость оказалась слишком велика, чтобы отделаться легким испугом.

— У-у-у… Дьявол… — заворочался Ричард, приходя в себя после легкого обморока. Застонал, крепко сжав руками голову. Продышался. Огляделся.

Машина, насколько ему было видно изнутри, выглядела так, словно ее отправили было под пресс, а когда процесс уже начался, почему-то передумали и вернули владельцу. Крыша промялась. Стойки погнулись. Боковые стекла выбиты, лобовое и заднее — покрылись сеткой трещин. Капот смят "гармошкой". В правом боку появилась настолько внушительная вмятина, что заметна была даже изнутри. Двигатель заглох. Электричество отсутствует. Но, несмотря на чудовищные повреждения, жизнь своим владельцам автомобиль смог сохранить.

— Дерьмо… Ну хотя бы живы… Ма… Марго, — прочистив горло, прохрипел Ричард. — Ты как? А-а-а! — завопил он, едва попытавшись пошевелиться: дикая боль пронзила его тело, сконцентрировавшись в левом бедре.

Поерзав так, чтобы боль была как можно меньше, он аккуратно ощупал ногу, сразу же наткнувшись на обломок ветки, пригвоздивший его к сиденью. И штаны, и сиденье были влажными и липкими.

— Марго! Попробуй поискать аптечку. Она вроде была привязана в багажнике. Нужен жгут и бинт. Марго… Марго?

Маргарет молчала. В свете фонарей, еле-еле пробивающемся сквозь листву и битое стекло, можно было разобрать только то, что голова ее безвольно свешивалась на грудь.

— Марго… — потянулся Ричард к жене. Даже боль в ноге, казалось, отступила перед другой, более сильной.

В душе.

— Марго…

Боясь окончательно подтвердить свои худшие опасения, Ричард аккуратно прикоснулся к шее жены. Попытался нащупать пульс и… не смог. И голова… От легкого касания голова Маргарет мотнулась свободно. Слишком свободно, так, как не может у… живого человека.

— Нет… — неверяще прошептал он, двумя руками приподнял ей голову и заглянул в лицо. Стеклянные, пустые глаза, тонкая ниточка красной слюны…

Неверие сменилось яростью. Дикая злоба вспыхнула в сердце. Рывком он выдернул пробивший бедро кусок дерева и отбросил его в сторону. Здоровой правой ногой несколькими пинками отвалил в сторону, к счастью, незаклинившую водительскую дверь и рывком выбросил свое тело наружу. В прошлом неплохой спортсмен, и сейчас остававшийся в отличной физической форме, он прорвался сквозь поломанные кусты и пошел к дороге. Ему очень хотелось увидеть и запомнить лица тех, кто сделал его вдовцом. Запомнить тех, кому он жестоко отомстит! И плевать, кто это — мужчина, женщина, ребенок… Они всё равно умрут! Все, кто виновен!

Увы. Рана была слишком серьезной, чтобы скакать так бойко, да еще и не перевязавшись. Адреналина хватило пройти всего полпути, а на освещенный фарами встречного автомобиля асфальт Ричард в буквальном смысле слова выполз, причем из последних сил.

К огромному его удивлению, шедший в лоб автомобиль автомобилем-то и не являлся. Если бы Ричард не был так зол и настолько слаб, то он бы вволю посмеялся, глядя на этого ублюдка папы-мопеда и мамы-яхты. А так кольнула только печальная мысль, что "надо было таранить, и Марго жива бы осталась…"

И действительно, конструкция транспортного средства невольных убийц не выглядела прочной. Какой-то идиот взял мощный "Triumph Bonneville T120" и приделал к нему носовую секцию обычной прогулочной лодки, которая опиралась на дорогу старым велосипедным колесом. Развалиться это было должно уже милях на десяти, но почему-то до сих пор не развалилось.

Свет фар, бьющих в глаза, мешал увидеть "пилотов". Однако, прислушавшись сквозь бьющий в голове в барабаны пульс, Ричард смог услышать часть разговора убийц своей семьи:

— …Я же тебе говорил, Бродяга, что нужно лучше проработать чары! Иначе ты рискуешь не дожить до своего шестнадцатилетия!

— Ой, да ладно тебе, Сохатый! Только под конец же стало слегка плоховато…

— Слегка плоховато? Да мы почти упали на землю! Если бы не моя метла… Теперь мы точно не попадем в Хогвартс к утру!

— Боишься, что Эванс будет пилить? Так ты бы покатал ее на своей метле, глядишь, и подобрела бы…

— Боюсь, что Дамблдор будет ругаться…

— Ну-у-у, придется потереть награды… В первый раз, что ли?

— …и того, что скажут мои и, особенно, твои родители. Все же маггловское они очень не любят!

— Ой, брось! Откуда они узнают? Дамблдор нас, как обычно, прикроет!

— И помимо директора найдутся, которые донесут…

— Да кто посмеет-то?

— Нюнчик, например.

— Если Нюнчик нас вложит, то, клянусь, я запру его в полнолуние в одной комнате с Лунатиком, а что останется после — расфасую по банкам Слагхорна! В любом случае, это того стоило. Ты видел, как рванула в сторону та маггловская карета?

— Она называется автомобиль, сколько раз повторять…

— Спорим, пассажиры наложили по огромной куче?

— Давай спорить по дороге.

— Это да. Время… Как пойдем? Камином?

— А ты знаешь, где здесь ближайший?

— Нет

— И я нет. Кстати, а твой портключ…

— Сдурел? Он же домой! Родители узнают, и тогда… Тогда…

— Ясно. Ну, значит, забирайся. Покатаю тебя на своей метле.

— Да пошел ты с такими намеками! Стой!

— Чего?

— Что с мотоциклом?

— Ну-у-у… Ты все равно его испортил, приклеив к нему…

Дальнейшего разговора двух сумасшедших Ричард уже не услышал, ибо тьма, до этого удерживаемая стенами воли, перехлестнула через их край и приняла его в свои ласковые объятья.

Навсегда.

Интерлюдия 38

— …Я буду работать с документами. Важными. Меня не отвлекать. Это понятно?

— Да, хозяин Драко, — кивнул лопоухой головой домовой эльф.

— Еще раз. Не заходить, не аппарировать, не звать. Ясно?

— Да, хозяин Драко.

— И остальным домовикам передай.

— Да, хозяин Драко.

— Через два часа леди Малфой должна проснуться. Приготовь прописанные колдомедиками зелья. И проследи, чтобы она их обязательно выпила.

— Да, хозяин Драко.

— Исполняй, Дилли.

— Да, хозяин Драко, — сказал слуга и с хлопком аппарировал из комнаты.

Ещё некоторое время Драко Малфой с холодным, надменным лицом стоял около двери своих покоев в ожидании особо непонятливого домовика. Осознав, что в этот раз его, наконец-то, поняли правильно, запер ее изнутри заклинанием и… с тяжким вздохом уперся головой в ближайшую стену. Постоял так немного. Обмяк. Развернулся и, задрав лицо к потолку, с тихим всхлипом медленно стек по стене на пол.

Некоторое время тишину кабинета нарушало только тихое шмыганье носом.

Только спустя минут десять Малфой смог взять себя в руки. Он встал с пола. Совсем по-уизлевски — рукавом мантии, вытер нос и на мгновение криво ухмыльнулся "победе" — сегодня ему впервые удалось удержать слезы. Подошел к столу. С неприязнью взглянул на груду документов, которые только благодаря магии не скатывались на пол. В кабинете наследника им, несомненно, было тесно, но при живом отце занимать кабинет главы сын посчитал кощунством и… очень плохой приметой.

Драко тяжело вздохнул, рывком стянул мантию и бросил ее прямо на пол. Это нарушало сразу целую кучу правил и традиций, но сейчас ни отец, ни мать этого безобразия не видели, а сил следовать требованиям аристократического воспитания у него не осталось. С тяжелым вздохом парень плюхнулся в кресло. Подтянул его к столу. Протянул руку влево. Взял и открыл первое попавшееся письмо. Прочитал. Подумал. Взял перо, обмакнул его в чернильницу, черканул резолюцию и отложил свиток в правую кучку. Взял следующий… Ненормированный рабочий день исполняющего обязанности главы рода Малфой начался.

Через пару часов Малфой выбрался из кресла. Гора документов по левую руку зримо не стала меньше, но образовавшийся холмик справа намекал, что это не так. Потянувшись, понаклонявшись в разные стороны и покрутив головой, разминая шею, он отошел от стола, направившись в сторону одной из межкомнатных дверей. Не потому, что ему надоело и он решил бросить работу, что частенько позволял себе раньше. Нет. Просто внезапно ему в голову пришла довольно любопытная идея, и чтобы опровергнуть или подтвердить реализуемость оной, ему требовалась дополнительная информация. И сделать это нужно было максимально срочно, ведь задача была одной из тех двух, от которых в буквальном смысле слова зависело существование рода Малфоев.

Открыв дверь Драко грустно улыбнулся, оглядывая знакомые до последней царапины полки.

Библиотека наследника. Здесь хранился тот необходимый минимум, который, по мнению главы рода, было жизненно необходимо знать его наследнику. Сказки и каталоги чар, заклинаний и зелий с кратким описанием "что делает" каждого. Дневники предков и карты. Газетные подшивки и списки должников, вассалов, врагов. Альбомы с колдографиями и портреты-миниатюры… Каждый молодой Малфой, мысленно не одну сотню раз некрасивым словом поминал своих предков, которые отнимают время игр ненужным чтением непонятных книг. Причем, как бы ни хотелось этого наследникам, что-либо пропускать или выбрасывать из освященного волей прародителей списка было нельзя. Иронично, но повзрослев и поумнев, они делали строго обратное тому, о чем мечтали в детстве. Добавляли и расширяли библиотеку на "радость" детям и внукам. Например, один только Люциус добавил почти три сотни книг.

Больше всего маленький Драко любил старинные книги с картинками. И тому была серьезная причина. Строго утилитарная. Дело в том, что такие книги хоть и были толще других, но страниц в них — меньше, буквы — крупнее, а значит урок можно выполнить быстрее. А еще он особо сильно завидовал первому наследнику рода Малфой. Его библиотека была минимального размера.

"Хм… — неожиданно пришла в голову Драко совершенно неуместная сейчас мысль, — интересно, согласился бы Уизли поменяться со мной местами, узнай, как на самом деле проходило мое детство? Думаю, что нет! Ведь после такого это не его, а меня должно было весь Хогвартс тошнить от книг! Хотя, — Малфой ухмыльнулся, на секунду став прежним, — далеко не каждый посчитал бы такое детство изощренной пыткой. Любопытно, в общественных библиотеках у магглов до сих пор, как рассказывал дед, книги вешают на цепь? Если судить по поведению этой грязнокровки Грейнджер и ее отношению к книгам в Хогвартсе, невероятно похожему на поведение первокурсников в "Сладком Королевстве", то ответ на это вопрос — "да". Похоже, столько книжек в детстве она не то что не читала, но даже и не видела…"

В библиотеке наследника было всего лишь семь книжных шкафов. На каждом шкафу с обеих сторон по пять полок. На каждой полке, в среднем, умещалось по двадцать пять — тридцать книг, не больше. Всего таким образом получается около восемнадцати сотен книг. Не так уж много, на первый взгляд. Однако если принять во внимание, что эти восемнадцать сотен следовало изучить до того, как отправиться в Хогвартс, то все начинает выглядеть совсем по-другому.

Начиная лет с пяти типичный день наследника рода Малфой выглядел приблизительно следующим образом. Утром прием зелий, улучшающих память. Днем чары, повышающие концентрацию. Ну а вечером, когда кончаются последние капли терпения и появляется желание бросить все и перестать забивать себе в голову совершенно непонятные рисунки и текст, приходит отец со словами: "Читай! Наследник великого рода Малфой должен это знать! Понимание придет потом". И оставлял своего сына с не дающими заснуть до тех пор, пока дневной урок не будет выполнен, домовиками-надсмотрщиками. А те между делом потчевали доверчивого ребенка рассказами о том, сколько розог получают недостойные наследники. Малфою достойным быть хотелось, а розог — строго наоборот, так что настолько грубое наказание так и осталось всего лишь детской страшилкой.

А ведь книгами программа дошкольного обучения отнюдь не ограничивалась. У наследника рода Малфой было много живых (и не очень, а какими еще можно считать портреты?) учителей. Этикет. "Теоретическая" магия, когда заучивались вербальные формы и жесты. Полеты на метле, ставшие для мальчика редкой отдушиной. Потом добавился еще "отдых" с Крэббом и Гойлом, где под видом детских игр вассалы приучались подчиняться, а Драко — отдавать приказы. Редкие приемы, где нужно было показать другим лордам, что Малфои все так же крепко стоят на ногах…

"В детстве было много чего… но оно закончилось. Закончилось. Эх, предатели…" — кольнуло в душе Малфоя, когда он вспомнил веселые детские посиделки с Крэббом и Гойлом, и отметил, что эта мысль уже не вызвала таких сильных эмоций, как раньше. После всего, что произошло, тратить силы и время на ненависть к перебежчикам казалось… нерациональной тратой времени и сил.

"Сильных и перспективных не предают, — сама собой очень к месту вспомнилась фраза из прочитанных в детстве наставлений. — Нужно всего лишь стать таким, например, как мой отец, и тогда они сами приползут ко мне! Причем, еще толкаться будут среди толпы таких же! Как толкались на прием к отцу… крысы!"

"Мой отец…" — любил говорить Драко, неосознанно ставя равенство между собой и им, приравнивая свои способности к способностям отца. Однако на деле все оказалось далеко не так просто. За последние недели Драко пришлось серьезно пересмотреть свои взгляды на слишком многое, чтобы остаться все тем же наглым, избалованным ребенком. А некоторые принципы и желания пришлось даже не пересмотреть, а вырвать с корнем, как пересаживаемую на уроке гербологии мандрагору. Драко пришлось наступить на горло тщательно взращиваемому с детства гонору и признать, что одной только фамилии недостаточно, чтобы с тобой разговаривали точно так же, как с лордом Люциусом Малфоем. То, что у сына Абраксаса Малфоя сейчас получалось с легкой небрежностью, Драко Малфою приходилось вырывать "с потом и кровью". Усугублялась ситуация еще и тем, что почувствовав слабость рода, многие партнеры и должники Малфоев решили в одностороннем порядке пересмотреть заключенные договоры. А еще мать… Леди Малфой, в девичестве Блэк, на людях была крепка, сверкающа и несокрушима, как брильянт, но дома…

"Тяжело жить в ожидании беды. Но когда беда наконец пришла, нельзя сказать, что стало намного легче. И зачем я так торопился стать взрослым? — с грустью подумал Драко. Сейчас он не иначе как с кривой улыбкой на губах вспомнил свою радость и нетерпение перед дорогой в Хогвартс — "я наконец-то вырос и отец поручил мне первое задание". — Интересно, это действительно была проверка мне, или планы отца заранее строились на условии моего провала? Теперь и не спросишь…" — подумал Малфой и содрогнулся. Плохо, слишком плохо это прозвучало. Даже хуже, чем было на самом деле — ведь из Азкабана можно было выйти не только "на портрет".

"Нет! Этого не будет! Я сделаю все, чтобы спасти отца! — решительно мотнул головой Малфой и зашел в библиотеку. Ему нужен был и краткий справочник артефактора, глава, где описываются стандартные способы маркировки парных артефактов, а еще компендиум редких древних сглазов, порч и проклятий. Именно там, если ему не изменяла память, должна была быть ссылка на книгу в основной библиотеке мэнора. — Где же он? Вроде, на третьем стеллаже от входа… А ведь когда-то я мог найти здесь любую книгу с закрытыми глазами… — Драко и в самом деле закрыл глаза, провел рукой по таким знакомым корешкам и снова открыл их, почувствовав знакомый узор. — Вот он! Странно, почему не на месте…" — Драко взял в руки дневник деда, раскрыл его и принялся листать, выбросив все лишние мысли из головы.

— Хм… — спустя минут пятнадцать задумчивый Малфой захлопнул книжицу. — Действительно, отдавать просто так свое нельзя ни в коем случае. Дед советует "…сделать друзей врага сначала и своими друзьями, а потом стать из друга господином, окружив врага своими людьми". Легко написать, но Дамблдора я так не потяну. Пока. Потренироваться на ком попроще? Например, на Крэббе? Тем более это будет справедливо: он лишил меня вассала, я отберу команду у него. "Око за око". Вот только с кого начать? Макмиллан? К нему можно подойти как наследник к наследнику. Финч-Флетчли? Пообещать магглорожденному покровительство? Гольдштейн, как всякий рейвенкловец, ценит знания… Хопкинс. Хопкинс, пожалуй, самый сложный вариант, но одновременно и самый выгодный. Успел ли он пропитаться духом аристократии? Глупый вопрос, конечно же нет. Однако Крэбб не дурак и наверняка опутал своего брата всеми положенными клятвами и обетами. Смит? Про Смита вообще ничего не знаю. Хм… Так с кого же начать?

Глава 95. Подготовка к ликвидации

Уже который год летние месяцы выдаются у меня настолько насыщенными всяким-разным, в основном неприятным, что после них учеба в Хогвартсе кажется десятимесячным отдыхом. Однако в этот раз я превзошел сам себя — в водоворот событий затянул за собой еще и друзей. Все как положено: тонешь сам — топи товарища.

В результате парни вместо летнего ничегонеделания оказались, по емкому определению Смита, "проданы в рабство". По одному закреплены "ведомыми" за работающими в комитете по выработке объяснений для магглов волшебниками и волшебницами. Семь дней в неделю моя команда бок о бок с кураторами высиживала десятичасовой рабочий день, разбирая заявки и жалобы от других отделов министерства на нарушения Статута Секретности. "В поле" никого больше не посылали, зато в бумаги зарыли по самую макушку. Под контролем взрослых отвечали на письма и записки, выдавали экспертное мнение, вырабатывали рекомендации, писали отчеты.

Половине моих друзей такая работа "зашла". Эрни, Джасти и Тони были в тотальном восторге, а волшебники по полной использовали эффект "свежего взгляда". Смит и Уэйн впряглись, что называется, скрипя зубами. Но ничего, брату это было даже полезно. Не всегда же лишь я один буду разбираться со всеми бумагами рода Крэбб? А он — наследник, как-никак…

Гувер с нами больше не общался. Вспомнил, видимо, что он большой начальник. Или запоздало обиделся на несколько непростые обстоятельства, сопутствовавшие нашему знакомству. Или занят был. Как бы там ни было, максимум общения с ним — "здравствуйте — до свидания".

Между делом вскрылась причина особой радости министерских работников. Нет, появлением бесплатной рабочей силы редко какой начальник будет опечален, но тут уж подозрительно сильно нам были рады. Как-то вечером за столом, в процессе совместного обсуждения первой настоящей рабочей недели, мы понапридумывали столько всего, что и Агата Кристи от зависти удавилась бы, и Стивен Кинг уважительно покачал головой. Реальная же причина оказалась настолько банальной и примитивной, что даже смешно. Лето! Всего лишь лето! В это время у волшебников, как и у магглов, большая часть работников в отпуске! Конечно, никто не запрещает волшебникам путешествовать, то есть взять отпуск в январе и метнуться портключом, к примеру, в Южную Америку, но… и магглам никто не запрещает это делать. Никто, кроме тонкого кошелька. Поэтому министерские работники предпочитали ловить хорошее время года и отдыхать дома, откладывая галеоны на что-нибудь другое. При этом работы летом меньше не становилось, а количество работников сокращалось, что, соответственно, пропорционально увеличивало нагрузку на каждого оставшегося. А тут мы такие все из себя хорошие помощники: молодые, читай — будут делать все, что скажут старшие; сезонные — то есть не потенциальные конкуренты; добровольные и бесплатные…

Кстати, к вопросу оплаты нашей работы. Формально, так как мы были добровольцами, содержания нам не полагалось. Однако по факту кое-какие расходы на нас министерство понести все же было вынуждено.

Для начала, согласно внутренним правилам, всем министерским работникам были положены мантии стандартного образца. Добровольные — не добровольные, оплачиваемые — не оплачиваемые — это совершенно не важно. Важно было другое: хотя стандарт и един для всех, шились мантии за счет бюджета того отдела, в котором трудится сотрудник. Поэтому по одежде можно было сразу понять, насколько престижным считается отдел, а значит, успешным данный конкретный человек. Уборщики ходили почти что в дерюге, а вот сотрудники Офиса Министра Магии — ой как иначе! Так что всячески порицаемый в каноне Перси Уизли устроился очень и очень неплохо.

Далее, каждого сотрудника обеспечивали уникальным значком-артефактом, куда заносились его личные данные. Значок служил уникальным идентификатором, который работал только в руках хозяина и, по сути, являлся реализованным на магической основе привычным мне бейджем-пропуском. Но сделать его — тоже деньги.

Еще работников в министерстве кормили завтраком и обедом. Точнее, каждому работнику полагалась определенная сумма "кормовых", которые он мог либо взять "талонами", на которые набирать еду в кафешках атриума, либо получить на руки живыми деньгами. Так как цены в большинстве ресторанчиков министерства были отсекающими, рядовые сотрудники предпочитали брать деньгами, чтобы приносить еду с собой или бегать на обед камином домой, ну а люди уровня начальника отдела про "кормовые кнаты" и не вспоминали вовсе.

В общем, теперь становилось понятным, почему "госслужба", даже в не особо престижных отделах, была предметом мечтания как минимум половины всех британских волшебников.

Самое смешное, что затащив в министерство парней, я сам "оказался за бортом". Как-то так получилось, что мне куратора не нашлось! Впрочем, думаю, что это самое не нашлось нужно обязательно брать в кавычки. Скорее всего, никто из волшебников не захотел связываться с глубокоуважаемым полноправным лордом древнего и благородного рода, читай — малолетним придурком, которому титул выбил последние мозги, заменив вежливость и чинопочитание уверенностью в своей исключительной важности. За примером, как это бывает, ходить недалеко — к тому же Драко Малфою.

Впрочем, я остался не в обиде и такому развитию событий был только рад. Бог там с ними, с сиклями на еду, мелочью даже по меркам копящего в последнее время кнат к кнату Смита. Что мне было нужно, я сохранил и "сидя на скамейке запасных". А именно — время и свободный доступ в министерство.

Последнее, казалось бы, мелочь, но мелочь, едва не ставшая непреодолимой пропастью для моих планов. Ведь в связи с укреплением безопасности, любые праздношатающиеся — как потенциальные шпионы — из министерства были выдворены. Официальное же признание добровольным помощником (читать правильно как: "принеси, подай, пошел нафиг не мешай") — железобетонный предлог для шастанья по министерству в любое время дня и ночи. В том числе и в кабинет к Тикнессу, который, собака осторожная, категорически отказался встречаться со мной где-либо, кроме как в министерстве. Причем тут Пий? А все при том. Боунс. Мой "основной квест" этого лета, от которого я никоим образом не смогу избавиться.

Весь остаток июля у меня прошел в ощущении стремительно утекающего сквозь пальцы времени. Я изо всех сил готовился к исполнению вынесенного Волдемортом приговора и загону канона в привычную колею. Тут сразу же нужно признать, что о предстоящей казни (называть это именно так мне психологически было проще — я не убийца, я всего лишь привожу в исполнение приговор) я не без отвращения думал уже очень давно. В минуты "приступов совести" даже прикидывал, как можно было бы помириться. Особенно, учитывая тот факт, что лично я ей ничего плохого не сделал. Только наоборот — помог со Сьюз. Да, появлялись у меня идейки, как попробовать извернуться и получить неплохую прибыль, о которых я даже думать громко боялся. Вот только уж очень сложными они все были. Слишком многое там оказывалось завязано на психологию, высокую магическую мощь или поразительную личную харизму. То есть мне нужно быть или Дамблдором, или Волдемортом, или невероятно сильно мотивированным человеком, дабы ринуться вперед, не глядя на низкие шансы того, что настолько сложное дельце выгорит.

Силы я свои оценивал трезво: не великий маг, а с мотивацией и вовсе все очень и очень плохо. Боунс с каждой следующей нашей встречей только и делала, что злила меня все сильней и сильней, тем самым делая голос моей совести "спаси, спаси ее!" все тише и тише. И если до Каркарова я был готов равнодушно предоставить ее своей судьбе, то во время встречи на таможне Боунс заставила себя возненавидеть. Таким образом — и ставки были чрезвычайно высоки, и рисковать спасать мне было незачем, поэтому, мысленно наступая на горло своей доброте и жалости, я отбросил сомнения прочь и готовился к выполнению основного плана со всей возможной тщательностью.

Прикидки, как можно, имея преимущество выбора места и времени, убрать сильного и опытного волшебника, при этом не проорав на всю Британию о своем участии в акции, а также список того, что для этого потребуется, были вчерне набросаны еще в позапрошлом году. После некоторой коррекции я весь месяц бегал по магазинам, закупаясь подряд и маггловской химией в строительных магазинах, и артефактами в лавках волшебников. У магглов, если думать нешаблонно, есть множество предметов, допускающих двойное использование. Ну а если совместить или усилить их волшебством, то может получиться и вовсе смерть всему.

Каждую свободную минуту я тратил на то, чтобы в удачно скрытом фиделиусом мэноре злостно нарушить местные законы, зачаровав маггловский предмет. Адвокатом дьявола работал Уэйн, которого в неприятные подробности, зачем все это мне нужно, я, естественно, не посвящал. Хорошо иметь под рукой абсолютно преданного человека, не задающего неприятных вопросов. Кстати, нужно отдать должное Волдеморту. Он пусть и подписал меня на убийство, но отвечать на мои вопросы и помогать советами не отказывался.

В результате у меня набралось аж целых семнадцать способов различной степени сложности, с помощью которых можно решить проблему с Боунс. Их, быть может, набралось и больше, если бы не внезапно озаботившиеся моими образованием учителя.