Диктатор

"Как это забавно… Не знающие ужасов хлада южане представляют ад очень горячим местом. А вот северяне, наоборот — ледяным…" Только долго предаваться отстраненным размышлениям мне не дали. Вскоре появился первый местный охранник, и я с отвращением и легким страхом вжался спиной в Фаджа. Конечно, для меня, как бы потомственного мага-некроманта, это материал для работы но… Одно дело дементор, как тогда, в Хогвартсе — либо далеко, либо на поводке, и совсем другое, как сейчас — с "лицензией на убийство". Да и не один…

Нежить крутились очень близко вокруг нас, навевая жуть своей аурой страха и небрежными качаниями черных, рваных саванов, пока Фадж не засунул руку во внутренний карман своего щегольского жилета. Почти мгновенно дементоры разлетелись в стороны. Теперь дистанцию до нас они выдерживали приличную, но окончательно не улетали. Следили.

Ждали…

Надеялись…

Чтобы хоть как-то отвлечься от окружающей обстановки и кружащейся невдалеке вполне возможной и весьма поганой смерти, я решил расспросить надзирателя об Азкабане. Бросив взгляд на Фаджа и получив негласное разрешение, тот неохотно стал отвечать на мои вопросы. Часть он просто игнорировал, бурча "запрещено", на часть очень кратко отвечал. Обобщив вторую половину, я в голове построил для себя следующую модель тюрьмы.

Если смотреть сверху, то в сечении крепость имела вид треугольника. Но не того, чистого, правильного, с острыми гранями из фильма-канона, а неравностороннего. Ко всему прочему башни были неодинаковыми по форме и размерам. Две были круглыми, побольше, одна, поменьше — квадратная. Башни соединялись толстыми стенами, в которых в два ряда и были вырублены камеры для заключенных. Внутренний двор — пустовал. Квадратная башня, в которой были единственные ворота, была отведена для проживания персонала и соответствующим образом обработана. Остальной объем был отдан на откуп дементорам.

Деления на мужские и женские зоны содержания не было. Все камеры были одиночными. По суровости условий заключения камеры сильно отличались друг от друга. Для начала, те, что выходили маленькими зарешеченными окошками на море, были гораздо холоднее и сырее тех, что выходили во внутренний двор. Далее, чем выше располагалась камера, тем большее давление ауры дементоров испытывал заключенный. Ну и, наконец, чем дальше от квадратной башни находилась камера, тем чаще ее коридор посещали дементоры.

Таким образом, камеры щадящего содержания, ну, насколько это вообще возможно в такой тюрьме, располагались у самой поверхности земли и в подвалах около квадратной башни, а самого жестокого — на верхнем урезе куртины между двумя круглыми. Именно там находились камеры, предназначенные для самых страшных преступников магического мира. Именно там сидели самые именитые Упивающиеся Смертью. И именно сюда после непродолжительной экскурсии мы и пришли. Фадж явно хотел услышать от меня четкую и недвусмысленную "подпись кровью".

— Господа. Леди. Согласно Договору, я, Министр Магии Корнелиус Фадж, в сопровождении действительного представителя Палаты Лордов, лорда Крэбба, совершаю плановый ежегодный осмотр условий заключения. Есть ли у вас какие-нибудь жалобы или просьбы?

— Сдохни Фадж! — лениво произнес хриплый женский голос. — И не ври. Я не поверю в то, что с тобой полюбоваться нашими мучениями пришел кто-то из Палаты. Все же врагов у нас там уже не осталось. Или туда стали брать кого-то вроде Уизли?

"Похоже, сводить под шумок гражданской войны личные и родовые счеты придумка отнюдь не Логана Крэбба." — подумал я, и вышел из-за спины Министра вперед. Развернулся к нему лицом.

Да. Министр однозначно ждет моей речи. Что ж. Он ее получит в полном объеме. Даже в большем, чем ожидает. А пока он будет наслаждаться театром, я высыплю из кармана маяк и выполню задание Волдеморта. Так. Нужно правую, наиболее опасную руку, по-наполеоновски большим пальцем сквозь ткань мантии зацепить за пуговицу, а левую, как в придворном поклоне, спрятать за спину. И "забыть" ее там.

— Лорд Винсент Логан Крэбб к вашим услугам, мадам.

В ответ на мое честное представление на меня со всех сторон посыпались насмешки.

— А Крэбб-то поусох на малфоевском содержании!

— Угу. А ведь я его предупреждал!

— Ха, — послышался резкий выдох из камеры у меня из-за спины. — Какого несчастного министерские крысы в этот раз, интересно, напоили обороткой?

— Хоть бы в геральдические справочники, мордредовы полукровки заглянули! Крэбб!

— Он бы еще Малфоем назвался!

— Или сразу Слизерином!

— Когда мастер вернется, я буду лично пытать самозванца! — проговорила Лестрейдж из темной глубины своей камеры. А потом настолько внезапно резко прыгнула вперед, что я непроизвольно отшатнулся. Видок у нее был тот еще: нечёсаные темные патлы, землистая кожа и впалые, горящие злобным бешенством глаза.

— Ути-пути. Иди сюда, сладенький мальчик. Тетя сделает тебе очень больно! Ха-ха-ха!

— Хм… Леди Лестрейндж? Вам бы, мадам, получше следить за своим лицом и гардеробом. И кожей…

— Ты! Ты!

— Я, мадам, я, — продолжил откровенно нарываться я.

— Я думаю, не будь решеток, ты, юноша, вел бы себя совсем по-другому, — поправили меня с другой стороны.

— Пользуется, что мы заперты, как пикси в клетке.

— Не слишком ли он наглый для смертника?

— Нет. Именно поэтому и наглый. Сказать, как и терять, ему нечего, вот он и придуряется по принципу: "Na miru i smert' krasna".

"О. Родная речь. Значит у меня за спиной сидит Долохов," — подумал я, набрал в грудь побольше воздуха и разразился ярким спичем.

— К огромному вашему разочарованию, господа заключенные, я настоящий Винсент Логан Крэбб. Вы наверняка назовете меня предателем, и будете совершенно неправы. Увы вам, но моя преданность никогда не принадлежала тому, кого звали Томом Реддлом! Убившегося с концами давным-давно об лоб простого младенца! — здесь я решил сделать небольшой шажок в сторону от написанной для меня лично Волдемортом речи. Сейчас между Министром и Поттером пробежала черная кошка, так что лучше лишний раз при нем этой фамилии не произносить. — А что я могу сказать неудачникам, которые сделали ставку на давно мертвого…

Хорошо вызубренная речь лилась без участия разума. А вот мысли… Мысли были заняты совсем другим: "Учитель! Я, конечно, все понимаю, но, мать твою, Меропу, за ногу! Мне же еще потом с ними работать! Как они будут меня воспринимать? И что со мной сделают? Это тебе не как бы добренькие, хотя и среди них тоже хватает отморозков, Орденцы. У которых любовь — самая великая сила и "не следует уподобляться Упивающимися Смертью, мальчик мой". А эти… Эти как выйдут, так первым же делом на куски меня порвут! Поймут ли они объяснения? И успеют ли их получить? Неужели, учитель, ты не догадался… Стоп! Уж что-что, а своих последователей Темный Лорд знает как никто другой! И их реакцию на мое посещение он предугадал, да что там предугадал — запрограммировал, лично написав мне речь, Значит — нет здесь никакой ошибки! Совсем наоборот. Это хитрый и тонкий расчет. Как и положено, Волдеморт не хочет, чтобы среди его последователей образовывались крупные фракции. Сюда же отлично ложится поручение-пощечина Люциусу, учить меня политике… Ага. Это с учетом того, что я блондина после этого так и не видел! Осторожничает Лорд. Осторожничает. Не доверяет своим бывшим соратникам. Год младенцем промучился, лишь бы не рассказать своим "друзьям" о своем возвращении.

Клятвы-клятвами, но слепо доверять даже магическим и вроде бы абсолютно непреложным — глупо. Так что старым добрым "разделяй и властвуй!" дело не испортишь. Или испортишь? Не в этом ли причина его итогового поражения в каноне?"

…Или поверите лживым россказням дурачка-Поттера, о том, что Темный Лорд воскрес? Нет! Вы так и сгниете здесь…

— Достаточно, лорд Крэбб, — прервал меня, соловьем разливающегося в полной тишине, Министр. — Не стоит попусту глумиться над побежденными. Это недостойно.

"Вот, что значит — матерый публичный политик! Нутром почуял возможность на ровном месте поднять пару очков репутации, и безошибочно выбрал роль "доброго полицейского", — подумал я. — Ну и ладно. Вперед. Хорошо смеется тот, кто смеется последним!…"

— Извините, Министр. Наболело. Такие вот как эти склонили моего отца к противоправному бунту против Министерства.

— Они уже свое получили, — довольно благосклонно кивнул мне Министр, засчитав прогиб. — Лучше исполните свои обязанности,

"Внезапно. У меня есть обязанности? Хотя да, логично. Иначе зачем тут нужен представитель Палаты Лордов?" — подумал я в замешательстве.

По глазам поняв, что я не в курсе, Фадж подсказал мне:

— Согласно Соглашению, примите у них просьбы и жалобы.

— Хорошо. Согласно соглашения, я спрашиваю у вас, мадам Лестрейндж. Есть ли у вас какие-нибудь просьбы? — Фадж на такую формулировку слегка поморщился. Видимо, что-то я сказал не так, но была эта ошибка хоть и грубой, но некритичной.

— Чтобы ты сдох поскорее! Лорд вернется! Освободит нас! И я лично выверну тебя наизнанку! — завизжала Беллатрикс, отошедшая от моего невероятно наглого поношения ее Господина.

— Увы. Данная просьба не входит в разрешенный список. Так? — я вопросительно посмотрел на Министра, и тот без всяких гримас утвердительно кивнул. — У кого-нибудь еще есть пожелания?

— "Мне бы клубники поесть с грядки", "а мне бы любимого гиппогрифа погладить", "стены родного мэнора потрогать", "сказку от любимого домового эльфа послушать на ночь"… — посыпались со всех заказы.

— Смешно, — сказал я. — Даже если я и выгляжу настолько идиотом, то все равно Министр ничего такого не позволит. Но я… оценил шутку. Только, увы. Все это, как только освободитесь. А так, данная просьба не входит в разрешенный список.

— Ты! — опять визжала Беллатрикс. — Мерзкий предатель! Мастер вернется и покарает всех вас!

— До свидания, джентльмены, леди, — поклонился я. И, сопровождаемые в спину бессильными проклятиями, мы вчетвером покинули этаж, а вскоре, и крепость.

Обратная дорога оказалась не такой легкой и приятной, как туда. Море, видно, устало быть кротким, и решило немного показать свой настоящий характер. Ледяной ветер и холодные брызги воды, срывающиеся с весел, очень быстро превратили нас с Министром в дрожащих от холода мокрых котят. И это с учетом того, что ближайшие волшебные палочки находились в получасе пути, а беспалочково наложить заклинание согревания ни один из нас троих не мог.

В итоге, лучше всего в дороге чувствовал себя сидящий на веслах Долиш. Он хотя бы мог согреться греблей. Зато как на ура пошла кружечка горячего чая с капелькой огневиски в кабинете Фаджа! Именно им мы запили и бутербродами закусили неприятное на вкус зелье от простуды. Кстати, не дурно́е Перечное, а какое-то более щадящее.

Придя в себя и обменявшись впечатлениями о посещении, мы вкусили от щедрот министерского буфета и я, получив намек, засобирался по своим делам. Когда я уже было вставал, Министр остановил меня совершенно неожиданной просьбой.

— Ах да, чистая формальность, — Фадж протянул мне пергамент. — Подпишите протокол посещения.

— Угу. Давайте, прочитаю, — протянул я руку взять свиток. Но не смог.

— Ах, зачем вам это, лорд Крэбб, — свиток оказался зажат в руке Министра. — Я думаю, что для вас там ничего интересного нет… Вы ведь согласны, что никаких нарушений в содержании членов Палаты Лордов, осужденных на пожизненное заключение нет?

— Хм… — я серьезно посмотрел в глаза Фаджа и произнес. — Вы знаете, сейчас род Крэбб находится в настолько бедственном состоянии, что у него осталось только доброе имя. Рисковать еще и им…

— Я думаю, что скромная сумма, скажем в пятьсот…

— Вы наверное хотели сказать "тысяча"?

— Хорошо, семьсот пятьдесят галеонов поможет роду Крэбб?..

Интерлюдия 2

Министр Магии Британии Корнелиус Фадж удерживал добродушную мину на лице еще минуты три после того, как за молодым лордом закрылась дверь. И только окончательно убедившись, что никакой накладки не случится, и его протеже внезапно не вернется, убрал с лица фальшивую улыбку и устало опустился в кресло. Потер лицо, поморщился от боли в висках, открыл ящик стола и выхватил оттуда сразу два флакончика. Выпил. Откинулся на спинку кресла и тяжело, с облегчением, выдохнул.

Правильно построенный и хорошо отлаженный механизм Министерства Магии позволял в отсутствие кризисов Министру приходить на работу два-три раза в неделю и даже в эти дни не особо изнурять себя. К сожалению, были некоторые обязанности, строго прописанные еще двести лет назад, которые Министру переложить на подчиненных было абсолютно невозможно, ибо за их должным выполнением следила магия. В качестве примера можно взять вот эти вот ежегодные посещения Азкабана.

Результатами нынешней проверки Фадж был очень доволен и… страшно разочарован.

Доволен он был прежде всего тем, как удачно были усилены меры безопасности. "Теперь уже из Азкабана не сбежать никому! И ладно бы Упивающиеся! Тех, раз не освободили свои сразу же после Войны, то уж точно не освободят и теперь. Некому и незачем. Но вот сидящая сейчас в Азкабане пятерка Гильдии — это очень, очень хороший… куш. Да-да, не проблема, а именно куш!"

Чтобы понять, почему Фадж именно так оценивал факт удерживания в заключении магов-наемников, нужно было знать историю Гильдии. Если не вдаваться в подробности, то только жесткая дисциплина и, на грани клятв, следование сложившимся неформальным традициям, одной из которой была взаимовыручка не глядя на принятые в магических государствах законы, позволяет Гильдии существовать до сих пор. Не станет ее, и Гильдия будет разорвана на куски и мгновенно поглощена более мощными в силу своей, хотя бы, многочисленности, профессиональными ассоциациями или государствами.

"Так что, выбора у них нет. Сейчас, правда, они пока еще пытаются сбить цену, но… Рано или поздно, чистая экономика — упущенная прибыль, например, сделает их более сговорчивыми. Ведь их же собственные, нежно лелеемые правила, запрещают работать в стране, где сидят в заключении их члены! А побега… Побега теперь можно не опасаться!"

Касательно разочарования же…

Чего только дети, случается, по молодости не вобьют себе в голову! Вот и у молодого Корнелиуса, мальчика хоть и не из грязнокровной, но далеко не Древнейшей и Благороднейшей фамилии, после нескольких встреч со сверстниками-аристократами появилась мечта по силе духа и чести стать вровень с достойнейшими представителями старых родов.

Нет, розовые очки изрядно потрескались, когда Фадж пошел работать в министерство и узнал всю подноготную общения чистокровных семей. И чем больше узнавал, чем выше становился занимаемый им пост, тем больше трещин появлялось на них. Но окончательно очки разбились и скончалось детское мечта-заблуждение, что чистокровная магическая аристократия чем-то выше неродовитых, именно сегодня. И причиной этого стал молодой лорд Крэбб.

"Как дешево стала стоить нынешняя чистокровная аристократия! Всего-то какая-то пошлая тысяча галеонов! Еще и торговался… Те же Лестрейнджи на суде грязно сквернословили и угрожали Визенгамоту невероятными карами. А услышав приговор надменно смеялись в лицо своим судьям. Крауч-старший отрекся от сына, лишь бы только восстановить честь древней фамилии. А этот… "Сгниют они в Азкабане" Сгниют. Но не они. А он сам. Или уже сгнил. Да, они враги, но разве их фанатичной преданностью нельзя не восхищаться? А чем восхищаться в этом молодом, но уже совсем продажном парне? Ни силы рода, ни силы магии, ни даже силы духа и чести! — думал Фадж. — Нет, как политика, меня порадовала покладистость и управляемость нового члена Палаты Лордов. А вот надежда, что где-то есть что-то сильное и чистое, готовое стать хотя бы образом для министерских работников (которые, тут надо быть с собой честным, далеко не без греха и берут в этом пример с их любимого Министра, то есть — меня) — рухнула. А значит… Значит у Министерства больше нет выбора. Нет выбора, но есть обязанность — взять на себя всю полноту власти. Правы были те, кто давным-давно начал Игру. И он, Фадж, не подведет. Будет достоин Первого Министра. Раз уж нельзя стать вровень с лордами, то лучше пусть я останусь в памяти потомков, как как великий правитель, окончательно сокрушивший прогнившую старую аристократию!"

Интерлюдия 3

"Плюх!" — с таким вот неприятным звуком шмат непонятного месива с половника надзирателя упал в миску очередного заключенного. "Дзинь" — и миска отправляется в глубину камеры.

— Хо-хо-хо! Ужин! Шикуем! Прям, как у Люца в поместье! — громко, на весь коридор, простучал по только что полученной плошке один из узников. Можно было бы, конечно, правдиво сказать, что это был серьезный и даже привлекательный мужчина, с ухоженными серыми волосами но… это все было очень и очень давно. Сейчас заключенные легко сошли бы за братьев-близнецов: все худые, грязные, одетые в лохмотья. А волосы… Волосы у всех были одинакового, непонятного цвета и практически одной длины.

— Чему радуешься? Это все, как обычно. Министр пришел и навел шороху. Проверил. Раздал пинки местным крысам. Но все едино — через месяц охрана опять проворуется. И мы снова перейдем на регулярное пятиразовое питание. С постными субботами и воскресеньями…

— Они поди в своих отчетах пишут, что мы тут жрем в три горла, а на самом деле… Эх…

— Мрачен ты слишком, Рудольфус! Нужно смотреть на жизнь оптимистично!

— Мы, если ты не заметил, в Азкабане, Антонин! — включился в беседу третий голос. — Здесь пессимистами даже стенам быть положено!

— О, о, о! — в притворном испуге замах руками Долохов. Благо, камера "оппонента" была как раз напротив, так что его пантомима была тому хорошо видна. — Вот не надо наваливаться на меня всей семьей, Рабастан! Новости с доставкой к порогу. Ужин. Приятная компания старинных друзей… Много ли нужно для счастья?

— Ага. Только ощутить, как моими руками хрустит горло разносчика! Эта тварь опять навалила в мою порцию песка!

— О! Мистер "молчи" отозвался! Руквуд! Я уж думал, ты наконец подох.

— Только после тебя! И то, лет через пятьсот!

— Кстати, Рудольфус! Твоя жена опять пилит волосы!

— Долохов! Заткни свою поганую пасть! Иначе это сделаю я!

— Интересно, как ты это сделаешь?

— Трикси. Опять ты занимаешься ерундой! Чем тебя не устраивает естественный способ? Тем более тебе с этим проще…

Естественный способ заключался в том, что рано или поздно слишком длинные волосы ломались или выпадали сами. А зимой после прохода дементоров часто случалось так, что длинные концы смерзались в ком и легко обламывались. А что касается простоты… Обычно женщин старались поберечь и селили подальше от самого неприятного места в Азкабане. Но для Беллатрикс за ее примерное, примерно наглое и вызывающее, поведение на суде сделали исключение и "оказали честь" занять самое поганое место — наверху внешней стороны дальней стены. Где всегда влажно и много дементоров.

Вообще, с гигиеной, как и со всем прочим, в Азкабане дела обстояли не очень. Точнее, совсем никак. Грязно тебе — можешь оторвать от своего арестантского балахона кусочек тяпки и протереть ей тело, где дотянешься. Без мыла? Ну что ж — не надо (да и особо негде) было пачкаться. Извел весь балахон на тряпки? Сиди голым. Меняют его сейчас раз в два года. Раньше было два раза в год, но сейчас — вот так вот. Экономят. Волосы? Обломятся сами. Ногти мешают? Обгрызи. Не обгрызть потому, что выпали зубы? Тогда — обломи. Личная гигиена? Вон вода течет из стены по небольшому желобу в дырку в полу… И это все — в магическом мире, где почистить заключенного и его камеру можно с помощью одной лишь волшебной палочки в течение пары минут. Но — нельзя. Не положено. И нет здесь палочек. Ни у кого…

Зато опустившихся заключенных редкие гости Азкабана отмечали сразу. Об их наличие на этаже раньше глаз свидетельствовал нос, улавливающий мощный запах никогда не убираемого отхожего места. Впрочем, после того, как заключенный переставал за собой следить, то очень скоро он заболевал, затем переставал есть, пить... а потом и дышать. А окружающим было на это абсолютно плевать. Даже не так. Сдох сосед, тебе легче дышать стало. Хотя бы в этом Упивающимся было легче других. Из-за тяжести своих преступлений они сидели достаточно компактно, поэтому в неизбежные минуты слабости могли подбодрить давшего временную слабину товарища.

Кстати, такое положение заключенных было не столько результатом какого-то особо крупного хищения средств, хотя и оно имело место быть, сколько осознанной позицией администрации тюрьмы. Этакой века назад хорошо продуманной стратегией содержания магов. Целью которой было создание заключенным предельно тяжелых условий содержания, дабы магия внутри узников была сфокусирована не на побеге, а на поддержании минимальной жизнедеятельности организма.

— Когда господин придет нас вызволять, я должна быть готова помочь ему! А волосы…

— Когда господин придет нас вызволять, если захочет, он поправит наши прически одним взмахом руки!

— Все равно делать нечего! — после долгой паузы проговорила леди Лестрейндж, продолжая перетирать отросшие пряди о решетку.

— Эх Белла-белла… Как ты можешь…

— Не начинай опять! — взвизгнула женщина.

— Какой это по счету раз?

— Семьдесят восьмой…

— Девятый.

— Я ошибся?

— Ты тогда спал.

— А-а-а… Ну… может быть.

У людей, которым заняться абсолютно нечем, кроме как годами чесать языками, не остается практически никаких тайн и никаких претензий друг к другу. За время заключения они успели перессориться-перемириться, и повторить этот цикл десятки раз. А эти вот, сидящие сейчас вместе, ко всему прочему были и до попадания в Азкабан неплохо знакомы.

— Давайте лучше обсудим новости? Как вам новый фаворит Фаджа?

— Да еще месяц об этом, как минимум, будем болтать. Поесть дай спокойно!

— Мерзкий предатель! — ради этого визга Беллатрикс даже оторвалась от своих успокаивающих нервы косметологических процедур. — Клянусь, я убью его!

— Формально — он не предатель, — вставил свои пару кнатов в разговор предпочитающий больше молчать, чем говорить, Руквуд. — С какого такого он может считаться предателем, если не присягал Лорду?

— Кстати, слышали? Он назвался лордом Крэбб.

— Ага. И строго отрицал, что самозванец.

— Может быть, это правда?

— Правда что? Что кто-то грохнул нашего Лога?

— Не подходит. Слишком молод Винсент, чтобы стать после смерти отца сразу же лордом.

— Ага. И не попасть под опеку Дамблдора!

— Точно! Дамблдор. Это его игра!

— Ну. Мог и грохнуть. Проклятье там, как вы помните, то еще было…

— Однако, то, что он лорд, клоун-Фадж не опроверг.

— Фадж соврет — недорого возьмет. Помню его молодым…

— Нас поди уже давно в ближние друзья Мордреда записали!

— Погоди. Уж не хочешь ли ты сказать, что он…

— Вряд ли. Уж что-что, а грязную метку предателя крови я, ты знаешь историю нашего рода, почувствую даже став сквибом! Чтобы убить отца и не получить ее, нужно… Я даже так сразу в двух словах и не скажу, сколько всего нужно…

— Дамблдор! Его тень!

— Все равно убить! Как он так мог отзываться так о господине?! Мерзкая тварь!

— Знаете, — произнес привычно молчащий Руквуд, — убить мы его, несомненно, убьем, но… Что-то мне в его словах показалось странным.

— Да. И мне. Только не в словах, а в жестах. Он держал левую руку постоянно за спиной и как-то шевелил ею. Я б сказал, подозрительно знакомо так шевелил. Если бы он был из наших, я бы подумал, что он с нами пытается… говорить.

— Точно! Придуманная Лордом азбука! А я-то думаю, что мне это кривляние так напоминает?!

— И что именно он сказал?

— Хм… Насколько я помню, ничего особенного. Какие-то простейшие слова. Вроде "внимание", "стоп"... Мало слишком…

— Да все это ложь! Наверняка Дамблдор подослал его к нам! Уж что-что, а авроры в курсе нашей азбуки. Могли и этого подучить! "Вам бы, мадам Лестрейндж, получше следить за своим лицом и гардеробом…", с-с-сучонок!

— Ага. Помню…

— Погодите, — опять заговорил Руквуд. — А что если совместить то, что он говорил, и что показывал жестами?

— Хм… Он постоянно крутился…

— Крутился? Или подставлял руку под наше внимание?

— Это тоже может быть. Ведь подать знак как-то иначе он в присутствии Фаджа и Долиша не смог.

— А подал бы, сидел бы сейчас рядом. Если внесудебное преследование еще не отменили…

— Или не ввели заново.

— Это все ложь! Дамблдор…

— Успокойся, Белла! — резко приказал Рудольфус. — Вспоминайте!

На некоторое время в коридоре повисло молчание. Начальным навыкам окклюменции учили всех без исключения чистокровных, а они, в том числе, позволяют при желании брать под контроль излишне сильные эмоции. Другое дело, что далеко не каждый маг, в том числе и Беллатрикса, постоянно хочет держать свои эмоции в узде… Но сейчас был как раз тот случай, когда эмоции строго противопоказаны.

— У кого что получилось?

— У меня мало.

— У меня тоже.

— Ко мне этот вообще лицом стоял…

— Тогда начну я, — сказал Долохов. — А вы меня поправляйте. Жесты, кстати, у него смазанные. Явно показывал с чьих-то, сам он нашей азбуки не знает.

— Или показали недавно.

— Ну… Не знаю. Ладно. Итак, начали: "Томом Реддлом" — "внимание"…

— Да, — ответил неслаженный хор голосов.

— "Подохшего давным-давно" — "стоп". "Сгнием" — "стоп, ждите"? "Никогда не увидим белого света" — "жди", "вперед". Кто-нибудь что-нибудь понял?

— Ну… Похоже "стоп" все же означает "нет". Азбука никогда не предназначалась для отвлеченной беседы…

— Возможно. Тогда "жди", "вперед" — вполне может сойти за скоро?

— Главное другое. Получается, господин… вернулся? — с недоверчивой надеждой проговорил женский голос.

— Но метки у него нет, — отметил Руквуд. — Помните, как он показательно задрал рукава мантии, показывая, что "никогда у него не будет такой грязи на руках"?

— Мерзавец! Как он мог так…

— Белла!

— Что "Белла"? Разве ты не согласен…

— …Кто бы его со свежей меткой пустил сюда не в качестве нашего соседа?

— Это все хорошо, — послышался чей-то скептический голос, — вот только как это совместить с тем, что и Долиш, и Фадж пусть и слабо, но знакомы с легилименцией? Уж что-что, а правду ото лжи они отличат!

— Здесь нет ни у кого палочек. И вообще — колдовать тяжело. Так что хоть изолгись!

— А если он попросит пацана повторить свою речь не здесь?

— Тогда… Тогда, не знаю.

— …

— Формулировки!

— Ну конечно же! Кому как не нам, Басти, знать, как важны формулировки!

— Жаль с нами нет Люциуса. Он как никто другой умеет обманывать правдой.

— Кстати. Повелителя он никогда не называл ни Волдемортом, ни как сейчас его называют "тот-кого-мы-ссым-вспоминать"…

— Антонин! Здесь дамы!

— Дама сама может послать еще грубее. Продолжай, — приказала резко успокоившаяся мадам Лестрейндж.

— … а только Томом Реддлом. Но если Том Реддл умер, а воскрес господин именно как Волдеморт, окончательно приняв свое придуманное имя? Белла, ты точно рассмотрела те жесты? Не зря же он повернулся в этот момент спиной именно к тебе! "Никогда не возвратится" — "стоп", "ждите", "вперед"? То есть "нет", "скоро"?

— А я знаю? — опять вспыхнула яростью Беллатрикс. — Они у него смазанные.

— То есть, показывал с чьих-то...

— Или показали недавно.

— Мы уже это обсуждали!

— Ну да, так…

— Погоди, Трикси, — перебил ее муж. — Вспомни-ка, что точно в это время говорил, хм… лорд Крэбб?

— Да какой он к Мордреду лорд Крэбб?! Мерзкий мальчишка!

— Если наши догадки правдивы, то — Лорд Крэбб, — выделил голосом Лестрейдж. — Надо уже сейчас привыкать, что среди нас, похоже, наконец-то появился еще один союзный член Палаты. Голосовать-то Логан не мог…

— Это при условии, что все что мы здесь наговорили — действительно правда. А не наш вымысел, чтобы…

— Он возродился! Я знала! Он придет за нами! Он освободит нас! Нам нужно только подождать!

— Ну да за этим дело не встанет…

— Как будто у нас есть выбор… — пессимистически сказал промолчавший весь разговор Керроу.

Выбора у них, конечно же, не было. Но тот, кто не был в Азкабане, тому никогда не понять, как невероятно дорого там стоит надежда и как смертельно опасно беспросветное отчаяние. Отчаяние от понимания того, что друг, командир и повелитель вернулся с того света, но… бросил их. Но сейчас, после стольких лет в заключении с высасывающей жизнь нежитью, у них она снова появилась. Как теплый шарик светлых чувств повлияет на их характеры? Сколько крови они прольют, когда выйдут? Меньше ли? Или наоборот, только больше?..

Впрочем, сладостные мечты о мести вскоре были отметены суровой действительностью. По стенам поползли первые пятна изморози, и спустя несколько минут коридор наполнился громкими звуками. Кто-то зарычал, кто-то заплакал, кто-то матерился, а кто-то просто тихо закрывал глаза, и сквозь прорехи в зубах рефлекторно сжатой челюсти тихо хрипел и стонал… Никто и сам не стыдился своей реакции, и не стыдил, за вроде как позорную, соседа. Дементоры давно отучили от этого...

Тех, кто смог выжить…

Глава 7. Старые знакомые и новые задания

Честно говоря, покидая Министерство Магии через камин, я думал, что на месяц вперед, или уж по крайней мере на ближайшую неделю лимит событий у меня вычерпан. Думал: "Сейчас — быстренько, в свой мэнор. Там — под легилименцию или в омут солью воспоминания, и, наконец, смогу отдохнуть. Все же — я честно заслужил некоторую передышку у судьбы и Волдеморта". Но, как показало дальнейшее развитие событий, я сильно ошибся. "Отдыха тебе? — Как бы не так!" Ведь дома меня ждал гость. Точнее, это мой гость принимал гостя.

Из камина я вышел, похоже, к самому окончанию их разговора, но один только вид собеседника Волдеморта заставил, фигурально выражаясь, вздыбиться шерсти у меня на затылке.

— … Так что, я не очень доволен тобой, Северус. Приложи к выполнению моих заданий больше усердия…

— Мистер Снейп? Уч… эм, милорд? — незаданным вопросом повис в воздухе обрубок фразы, пока я спешным порядком возводил максимально возможные для моего уровня владения окклюментные щиты.

Естественно, для двух лучших легилиментов современности (это если не брать во внимание тех, кто не афиширует своих способностей, и, согласно британской традиции, как о ни на что неспособных варварах, забыть про весь остальной мир) мои судорожные попытки не стали тайной. И если Снейпа они явно просто позабавили, то Волдеморта — насторожили.

— Ученик. Отложи волшебную палочку и подойди ко мне.

Сделав, что от меня потребовал Волдеморт, я получил следующий приказ.

— Посмотри на меня. Легилименс.

Наскоро просмотрев мои воспоминания и не найдя там крамолы, Темный Лорд успокоился, сел в кресло и произнес:

— Северус. Позволь представить тебе моегоученика, Винсента Логана Крэбба. Впрочем, ты его и так наверное не забыл. Ведь, когда-то, он был распределен на наш с тобой, самый лучший, факультет Салазара Слизерина…

— Мистер Снейп, — кивнул я.

— Крэбб, — со своим привычным легким презрением небрежно кивнул мне зельевар.

— Лорд Крэбб, ми-и-истер Снейп, — передразнивая поправил я одного из своих недругов. — Не забывайтесь. Мы сейчас не на уроке зельеварения!

Вот чем был всегда хорош Принц-Полукровка, так это своими легко прогнозируемыми реакциями. Даже странно это для мастера-окклюмента — быть таким вспыльчивым человеком. Как раз тот случай, когда навыки ничто против мерзкого характера.

"Но, однако, он работает над собой! Надо же, только покраснел и желваки на скулах вспухли, а раньше бы с говном смешал. Вот что животворящие Волдемортские круциатусы делают! Не-е-е. Ты мне таким неинтересен. Это Волдеморт не в курсе, что Снейп стучит Дамблдору, а вот я себе такого ошибочного доверия позволить не могу. Не смогу склонить зельевара принести мне клятву неразглашения, то как только уйдет, так сразу же по ненависти душевной с радостью вложит меня белобородому старцу. Что автоматом означает открытие сезона охоты на бедного меня. Как будто у меня без этого проблем мало?! А чтобы такого не случилось, мне нужна от него магическая клятва. Но в нормальном состоянии такой матерый шпион, как Снейп, ее ни за что не принесет. А, значит, сейчас он нужен мне в максимально неадекватном состоянии. Нужно додавливать… Тем более, от в конец испорченных отношений, учитывая отложенную до смерти Дамблдора учебу в Хогвартсе, я ничего не теряю…"

— И? Я жду.

— Лорд. Крэбб, — после долгой паузы сказал, как выплюнул, Снейп.

Я бросил взгляд на Учителя, проверяя его реакцию. Волдеморту наша пикировка доставляла видимое удовольствие, так что можно было идти дальше.

— Учитель. Я требую, чтобы мистер Снейп принес клятву о неразглашении. Иначе о том, что я ваш ученик уже на следующий день станет известно всей магической Британии. Мистер Снейп такой… известный любитель пораспространять сплетни! — непривычный, точнее, порядком отвыкший за последние годы от оскорблений, Снейп только зубами скрипнул.

— Господин. Это не имеет смысла…

— Действительно, лорд Крэбб. Вы зря сомневаетесь в мистере Снейпе. Я проверял его, — при этом Снейпа заметно передернуло. — Северус, ты ведь предан мне, не так ли?

— Да, господин, — с каменным лицом поклонился Снейп.

"Ну уж нет! Хрен соскочишь!"

— Однако, я слышал директор Дамблдор отличный легилимент. А вот про то, что профессор хоть что-то смыслит в окклюменции, слухи до меня не доходили… — "Врать при двух легилиментах нельзя. Совсем. Но играть словами правды — еще как! Действительно, слухи до меня не доходили: фильм и книга — это ведь не слухи? Заодно и канон укреплю. Если сейчас заавадят Снейпа, то, боюсь, убивать Дамблдора придется Малфою. Или мне. Оно мне надо, от "Поттера и Ко" потом всю оставшуюся жизнь бегать?" — Тем более, учителя наверняка приносят какую-то клятву школе и ее главе…

— Северус? — голос Волдеморта заметно охладел. — Легилименс. Хм, — задумчиво произнес Волдеморт. — Ты правильно догадался, ученик. Такая клятва есть. Но ничего особо мешающего нашим планам там нет.

— Однако и… это… помогающего тоже? Нет?

— Да, — с интересом взглянул на меня Темный Лорд. — И что из этого следует?

— Из этого следует, что ему следует принести клятву не разглашать сведений, касающихся меня кому-либо, кроме тех, кому вы, учитель, разрешите.

— Это. Бредовая. Клятва, ло-орд Крэбб, — презрительно протянул Снейп. — С такой клятвой, проверив ваше эссе, я даже не смогу поставить вам честно положенного "тролля". Потому, что это тоже будет. Разглашением информации. О вашей. Полнейшей. Бездарности.

— А кто сказал, что эти эссе у меня будут? Я не собираюсь возвращаться в Хогвартс, пока там директором Дамблдор!

— Что же такого плохого вам сделал директор, лорд Крэбб?

— Что? А то ты этого не знаешь? Он… дерьмо! — схватился я за правую руку, которую прострелило внезапной дикой болью. Непреложный обет недвусмысленно напомнил о себе.

— Северус прав, ученик. Но и ты, — Волдеморт посмотрел на Снейпа, — прими некоторую законность требований лорда Крэбба. Пока мы должны таиться, он вполне естественно опасается за свою жизнь. "Никаким образом не разглашать никому информацию о том, что лорд Крэбб является моим учеником" — такая формулировка тебя устроит?

Облив меня целым океаном презрения, Снейп процедил сквозь зубы:

— Хорошо. Я. Принесу. Клятву.

Все прошло быстро. Взаимно стиснутые предплечья правых рук. Слова клятвы. Свидетельствующий обету Волдеморт. И вот уже на руке у Снейпа появилась нитка обета.

"Сколько их там у него? Навряд ли меньше чем у меня…" — спокойно подумал я и в очередной раз отметил, что изучение окклюменции не прошли даром. Одним из бонусов, если настойчиво практиковаться в этой магической дисциплине, было то, что появлялась возможность отстраненно мыслить несмотря на внутренние и внешние раздражители. Причем мыслить холодно и спокойно. То есть, тебе могут медленно без наркоза пилить ногу, а ты тем временем отмечаешь и анализируешь заточку и качества металла пилы. И одновременно с этим пылаешь ненавистью и клянешься страшно отомстить. Этакий пусть и не второй поток мышления, что так любят описывать в фантастике, но некая предтеча его.

Глядя на гаснущую нитку обета Снейпа, я чисто машинально явил свои и стал перебирать их, как своеобразные нематериальные четки. Тем более, заняться мне было больше нечем. Учитель меня пока никуда не отпускал: поставив купол от прослушивания, он что-то внушал Снейпу. Ученик, несмотря на невозможность противиться приказу учителя, это, похоже, не настолько уж и доверенное лицо. Так что, остается перебирать… СТОП.

Я вынырнул из созерцательного состояния и стал пристально рассматривать свое правое предплечье. И почувствовал, как мой рот неконтролируемо расплывается в широкой, довольной улыбке. Да! Обетов определенно стало меньше! Какой же исчез? Ну, конечно же! Долг жизни! Магия в должной мере оценила мои усилия! Конечно, как меня между делом просветил учитель, у крестного тоже есть обязанности, за неисполнение или за исполнение, но не должным образом, можно неплохо огрести проблем, но… Это всяко лучше, чем постоянные боли и медленно деградирующая магия!

"Ура! Первый пошел! Ай да я! Ай да молодец! Кстати… Нужно будет, пользуясь удачным выполнением задания в Азкабане, выпросить немножко поиграть с пацаном. Хотя, с кем там еще играть? Крауч пока еще может находиться всего лишь в двух состояниях: либо сон, либо хм… питание. А нет, трех. Еще орет. Винки просто в восторге, и говорит, что из маленького хозяина вырастет могучий маг, как и все в его семье. И ей не портит настроение даже то, что с Лоттой они, мягко говоря, не поладили… — Настроение неудержимо пошло в гору. — Глядишь, обучение у великого, без всяких "но" — великого, темного мага поможет мне выполнить чертово задание чертовой Рейвенкло. А там… Там и другие исполнятся. Седрик вон уцелел — уже плюс в копилку. Что касается обиды Снейпа… Утрется. Ему не привыкать. В конце концов, он всю жизнь только и делает, что утирается, даже не пытаясь это положение вещей изменить. И отыгрывается за свое затоптанное эго — на беззащитных школьниках. Умница какой! Нашел себе противников по силам! Вот только я служить мальчиком для битья не собираюсь. Тем более, Снейп быстро отходчивый. Вон уже, после разговора с Лордом, выглядит каким-то повеселевшим, и уже не настолько волком смотрит на меня…"

— Ученик, — секретный разговор Волдеморта со Снейпом закончился, и магическая сфера приватности исчезла. — Подойди ко мне. А ты, Северус, пока свободен. Почитай пока что-нибудь из моих записей. Ты всегда был к ним… неравнодушен.

Снейп согласно кивнул и освободил кресло рядом с Волдемортом. Сегодня Темный Лорд явно был в хорошем настроении, поэтому надел "маску" "великодушный господин", вместо своей любимой — "жестокий и беспощадный рабовладелец". Правда, надетая маска не делала учителя глупее, поэтому как только я сел в кресло, нас от Снейпа скрыло знакомое заклинание приватности. Безопасность должна быть безопасной. Уважаю и одобряю такой поход.

— Как прошло твое свидание с Азкабаном?

— Без проблем, учитель.

— Покажи.

Я покорно поднял глаза на Волдеморта и снял окклюментный щит, который поставил против Снейпа.

— Легилименс.

Спустя минут десять Волдеморт вылез из моих воспоминаний и с удовлетворенной миной кивнул.

— Я доволен тобой, ученик. Да? Разрешаю спросить.

— Скажите, учитель, а… — сначала я хотел спросить, не убьют ли они меня после освобождения за такое хамство, но потом передумал, и задал другой: — … они догадаются?

— Я верю в них так же, как они верят в меня. Так. Тебе будет несколько других заданий.

— Учитель? — с надеждой в голосе спросил я.

Задания означают частый выход за пределы поместья. Задания подразумевают, что мой товарный вид не должен составлять конкуренцию неудачно поднятому инферналу. Задания — это невероятное счастье, потому что дрессировка постоянными круциатусами закончилась. На время или навсегда — не знаю, но в моем положении любой, даже самой малой отсрочке рад будешь, просто как незнамо чему…

— Во-первых. Что-то Люциус не спешит выполнять мое поручение и ввести тебя в истеблишмент Магической Британии. Я потороплю его. Твоей задачей будет не только хорошо освоиться в нашем высшем обществе, чтобы подвести его под мою руку, но и… проконтролировать действия Малфоя. Учти, я верю Люциусу, но… не доверяю ему. До конца не доверяю. Слишком уж он скользкий! И если бы он эту свою скользкость использовал во славу своего повелителя… а не в общении с ним! Да. Ученик. Я запрещаю тебе каким-либо образом делиться с кем-либо моим мнением о Малфоях.

"Вот так вот… "Люциус не спешит". А то, что ходу ему сюда нет, да и меня ты сам не отпускал, это к делу отношения не имеет. М-да… Стиль, когда во всех случившихся неприятностях виноваты только и исключительно исполнители, а начальник — весь в белом, мне обрыд еще в прошлой жизни. Похоже, я был слишком оптимистичен, когда расписывал свою пользу в качестве "адвоката дьявола". Ибо дьявол — он не нуждается в адвокатах! "И вообще, раб, не спорь с хозяином! И не обсуждай его слуг!" — вот и весь разговор. Вот так вот…"

— И учти. В том, что касается высшего общества, я полностью полагаюсь на мнение Люциуса. Пока. Пока я лично не восстановил свои прежние связи. Поэтому, его оценка твоих действий или бездействий будет определяющей. А за недостойное исполнение обязанностей я буду жестоко карать. Второе. Вот этот вот ритуал, — Волдеморт протянул мне свиток. — Ты будешь приходить на выходные сюда и практиковаться в нем вместе с Хвостом.

— Эм… Учитель…

— Круц… Ах да. Я же разрешил спрашивать… Хорошо. Что ты хотел?

— Можно дополнить мои занятия еще и обучением аппарации? — попросил я об уже давно желаемом навыке.

Аппарация в магическом мире может отдаленно быть приравнена к правам на вождение в мире маггловском. Правами на мотоцикл, легковушку, автобус, корабль и самолет одновременно. И хрен там с некромантией, анимагией, магией крови… Аппарация! Такая свобода перемещения — вот главное достоинство магического мира!

— Мобильность. Она очень нужна. Для дела. Не все же бегать мне в Хогсмид и прыгать по каминам?

— Хм. Разумно. Я уже забыл, что это такое, не уметь аппарировать… Я прикажу Хвосту. И больше пока не перебивай меня. Третье. Меня интересует Поттер. То, что ты стараешься держаться от него подальше, характеризует тебя как разумного мага, однако мне нужна информация. Собери ее как можно больше. И проверь его. Ты, как и твой отец, хорош в прикладной боевой магии. Попробуй напасть на него. Узнай его силы. Но, приказываю тебе, ученик, ни в коем случае не вздумай убить его! Он пока мне нужен живым. Так что он мой и только мой! Четвертое. Этот вот список, — мне в руки спланировал второй свиток. — Это те заклинания, которые тебе нужно будет обязательно выучить. Там нет ничего темномагического, но заклинания весьма и весьма специфические. Сам не сможешь. Нужен учитель, а я — занят. Поэтому — честно заплатишь Флитвику. Ты же теперь опять богатый… — намекнул мне Волдеморт на увиденную в моей памяти полученную от Фаджа взятку.

— М-м-м? — как воспитанный ученик-промокашка я поднял руку.

— Спрашивай, ученик.

— Хм… А на ваш профессиональный взгляд, он учитель — достойный? И, кстати, где мне его, как и Поттера, поймать вне Хогвартса? А то как вспомню, еще ни разу Флитвика не встречал за его пределами. Он, в отличие от Поттера, даже в Хогсмид не ходит…

— Ха-ха-ха, — непонятно чему развеселился Темный Лорд. — Еще бы ему ходить! Хогвартс для Флитвика — это не только стол и кров, но еще и возможность пожить лишний денек-другой. Контракт на его голову до сих пор еще не отозван…

— Контракт? — удивился я.

— Конечно! Думаешь, такой боевитый полукровка, как наш профессор чар, просто так безвылазно сидит в Хогвартсе? Не-е-ет. На самом деле все не так. Маска. Отличная маска. Истинное же лицо милого и обаятельного профессора совсем-совсем иное…

"Угу, — согласился я про себя. — Помню-помню…"

-… Профессор чар, скромный и выдержанный сейчас, много лет назад был совсем не таким. Проклятая гоблинская кровь в его жилах требовала битв, смертей и крови. Много крови, льющейся из ран врагов! Поэтому им был сделан именно такой выбор в развитии: боевая магия. И чемпионаты по дуэлингу… на одном из которых он прикончил своего соперника. Дуэль была спортивной, в своей печальной судьбе больше виноват сам противник: нечего было быть таким неудачником, но… кого это волнует? Уж точно не сильный и знаменитый клан германцев, потерявшего перспективного члена семьи! С тех пор спортивная карьера дуэлянта закончилась, и полукровке пришлось скрываться от мести своих кровников… Впрочем, в этом есть и хорошая сторона. Наша школа магии получила опытного и знаменитого на континенте учителя. У которого ты уже научился немалому и гораздо большему еще научишься в будущем. Кровь, конечно же, у него не очень чиста… Но хотя он и полугоблин, но очень, очень неплох. Даже можно сказать — силен. Гибок разумом. Флитвик стал бы самой яркой жемчужиной в моем Ближнем круге… если бы согласился. И Упивающихся он ничему не учил… Однако, несмотря на глупую, но заслуживавшую уважения свой честностью и твердостью политическую позицию, деньги ему все же нужны. Поэтому от официальной подработки, в качестве твоего репетитора, он не откажется. Сто-двести галеонов будет достаточно…

— Но тогда…, — наконец-то я сложил два и два, и замер, холодея спиной от страшной догадки. — Эм… А как же я…? Это…? В смысле…

— Ты правильно все понял, — широко, но на этот раз очень неприятно, одними лишь своими тонкими губами, улыбнулся Волдеморт. — Ты возвращаешься в Хогвартс.

— Похоже. Лорд Крэбб. Я снова. Для вас. Профессор? — улыбкой увидевшей добычу акулы улыбнулся Снейп. Занятый своими переживаниями я даже не заметил, в какой именно момент было убрано заклинание от подслушивания.

— Северус. Можешь отправляться. И, будь любезен, составь компанию моему ученику по дороге в Хогвартс.

— С огромным. Удовольствием. Повелитель. Лорд Крэбб. Прошу вас, — Снейп указал мне на камин. — Вы умеете. Пользоваться камином? Возьмите щепотку дымолетного пороха, бросьте в него и громко отчетливо произнесите "Три метлы".

"Это типа так мене намекают, что я полный придурок?" — подумал я и пошел к своей "Голгофе".

— Стоп, — остановил нас Волдеморт.

Я с яростной надеждой, а Снейп — с предчувствием разочарования, обернулись на оклик нашего общего хозяина.

— Держи, — на столик упало простое золотое колечко. — Это тебе, ученик, связь со мной, вместо метки. Носи всегда при себе. Когда нагреется, срочно возвращайся в мэнор!

— Акцио кольцо, — приказал я и надел прилетевший мне в руки "пейджер Волдеморта" на палец. Рядом с другим таким же. "Хм… Кто, интересно, у кого подрезал идею? Или это общепринятый, веками овеянный метод? М-да… А я-то думал, что Волдеморт пошутил с Хогвартсом. Не повезло..." — подумал я и бросил шепотку в камин.

— "Три метлы"

Интерлюдия 4

Однажды, в один из обычных осенних дней случилось так, что разошлись в сторону небольшие тучки, заслонявшие от взора яркого, доброго и ласкового солнца Внутренний Город одного из древнейших и красивейших городов Европы. Солнце, которое с одинаковой радостью дарит свое тепло и разряженному аристократу с короной на голове, и последнему полуголому бедняку, если было бы живым, то явно осталось бы удручено фактом, что его появление не было встречено, как когда-то давно, радостью и счастьем этих маленьких двуногих существ, погрязших в своих вечных неразрешимых проблемах. И чтобы поднять настроение и им, и себе, оно щедро рассыпало по городу свою яркую улыбку. И хотя часть его лучей так и осталась на стенах Собора Святого Стефана, гораздо больше игривых солнечных зайчиков от Штефанплац разбежались по улицам и переулкам. Ведь в этом созданном из камня муравейнике, так много всего интересного! И Кернтнерштрассе, и Нойер-Маркт, и Ам-Хоф… Эти и многие другие достопримечательности города, отмытые вчерашним дождем, сейчас вмиг засверкали ярким золотом, облюбованные этими неуловимыми непоседами. Один из этих шаловливых малышей, самый любопытный, решил сквозь щель в гобеленовых шторах заглянуть внутрь небольшого зала.

Внутри оказалось намного интереснее и богаче, чем снаружи. Не один лишь только скучный серый камень и крашенный металл, а много разноцветных тканей, прихотливо изрезанного и полированного дерева… Присутствовал и металл, но совсем не серый, а серебристый или совершенно родного, солнечного цвета.

Золотистый солнечный зайчик сначала пробежал по потолку, обильно украшенному лепниной и позолотой. Потом — по стенам, забранным деревянными панелями. С них он перепрыгнул на пастельных тонов обивку кресел и диванов, чьи ножки и подлокотники были выгнуты изящной линией. Следующим на вкус бы попробован блестящий паркет, в котором, как в зеркале, отражалась огромная роскошная люстра. Ну и, наконец, у любопыты дошло дело и до разложенных на монументальном столе бумаг, запрыгнув на которые солнечный зайчик… исчез, повинуясь раздраженному жесту одного из сидящих за столом людей.

Семеро сидящих за столом мужчин и женщин весьма и весьма органично вписывались в интерьер помещения. Единственная странность — вышивка-вязь, слишком прихотливая даже для стиля рококо, в котором была оформлена комната, присутствовала не только на костюме выглядящего восточно, как будто только что сошедшего со страниц "Книги тысячи и одной ночи", мужчины во главе стола. Аналогичной сложности могла похвастаться ткань любого из одеяний: как европейского костюма-тройки тонкого в кости блондина с "рыбьими" глазами, так и ослепительно красивой китаянки в классическом пао.

Правда, если бы на эту встречу попал "человек с улицы", то даже ему хватило бы не более минуты, чтобы понять что что-то здесь не так. Вычурная одежда, невероятно дорогие украшения (пусть все это и несло немалый отпечаток национального колорита) хоть и подходили к обстановке, но не могли скрыть главного. Ауры личных силы и власти, слишком давящих для такого легкомысленного оформления. Казалось, само пространство дрожит в напряжении от присутствующих здесь людей.

Странность эта объяснялась достаточно просто. Собравшиеся здесь люди людьми, в общепринятом понимании этого слова, не были. Волшебники. Маги. Колдуны. Ведьмы… Вот кем были те, кто совершенно официально, от имени некой ТНК, зарезервировал для себя этот зал переговоров. Для них, для проклятых всеми основными религиями мира ворожеев, превратить повседневную одежду в защитный артефакт неслабой силы, чтобы хоть как-то прикрыть себя от чужой воли и мощи, просто нанеся на ткань вышивкой некий рисунок, было абсолютно интернациональной чертой. Ибо идея эта лежит на поверхности для любой Традиции, которая использует верхнюю одежду. Те же, которые не доросли до использования или не нуждаются в ней, развивали искусство татуировок и рисунков непосредственно на теле.

Нельзя сказать, что официально несуществующим магам приходилось незаслуженно примерять на себя "погоны" управляющих ТНК. В своем роде (и мире) Гильдия Наемников в классическом виде и была транснациональной компанией. А эти маги составляли ее управляющий Совет. Шесть Советников и Глава Гильдии.

Согласно правилам таких встреч (принятых еще в те века, когда говорящий на непонятном языке автоматом записывался в подозрительные или сразу же — во враги государства), разговор шел на языке страны пребывания, то есть в данном случае, по-немецки. И, несмотря на то, что в зале присутствовали представители этносов со всех концов мира, переводчик никому не требовался. Для сильных и неординарных личностей, а другие на этот уровень не попадают, выучить несколько языков не проблема. Тем более, что все они были волшебниками, у которых есть много разнообразных магических способов для запоминания и воспроизведения важной информации. Да и просто длинная жизнь, в которой от скуки чего только не сделаешь…

Впрочем, назвать скучающими бездельниками именно этих магов было нельзя. До нынешних постов они шли долго и упорно, зачастую в буквальном смысле слова — "по головам" своих менее удачливых соперников… По сравнению с долгими трудами подмять под себя достаточное количество членов гильдии, чтобы тебя выбрали Советником, что такое — выучить еще один чужой язык? Или даже десять?

— …Итак, с этими, находящимися в достаточно удовлетворительном состоянии аспектами, закончили? — подвел черту под очередным пунктом совещания Глава Гилидии. — Что ж… Переходим к неприятным вопросам. Кто начнет?

— Наверное я, — грациозно взмахнула веером китаянка. Жест был настолько чувственен, настолько выверен в своей небрежности, что одного такого хватило бы для приковывания внимания к хозяйке любого количества мужских и даже женских особей… Однако остальные сидящие за столом даже бровью не повели. Без превосходных навыков самоконтроля пробиться на эти кресла было бы глупо даже просто мечтать. — Что будем делать с поставками из России? У меня на грани срыва уже три контракта! Я понимаю, что маоцзы, как и прочих лаовай, не имеющих мудрости и порядка Поднебесной Империи, постоянно сотрясает смута… Но это не повод отказываться от своих обязательств!

— Юймин Сюлань. Китайский все понимают отлично. Поэтому, я еще раз прошу воздержаться от проявлений национально-ориентированного мышления, — проговорил Глава Гильдии Наемников. — Помни. Мы — Гильдия! Мы выше любой нации и любого государства! Иначе… Я буду вынужден поставить крыло "собирателей" перед необходимостью выбрать более спокойного Советника. Что касается вопроса… Пьер, каковы твои прогнозы?

Советник от крыла Гильдии, отвечающего за политику и разведку, разгильдяистый, неуклюжий и неприлично радостный толстячок, на лице которого, казалось, можно было найти следы любых представимых пороков, и одновременно — опаснейший маг-боевик и паук, опутавший своей паутиной весь магический мир, задумался, а потом произнес:

— Прогнозы… Там сейчас каша, — небрежно бросил он, и обмахнулся своим, по-французски барочным веером. — Можете нанять истинного пророка или шарлатана-сквиба с хрустальным шаром из балагана, но результат будет одинаковым. Полная ерунда. Сейчас словом там ничего не решишь.

— Хм-м… Олаф? — обратился глава к начальнику боевого крыла Гильдии.

Тонкий, болезненно худой, с глубоко запавшими глазами, уроженец Магической Скандинавии скорее походил на вампира, чем на классического викинга, как их рисует маггловское искусство. Однако на самом деле это был очень сильный, а еще больше опытный и удачливый боевой маг, смогший хитростью и мощью (в том числе, и в открытом, традиционном поединке за старшинство, как это было принято среди идейных потомков когда-то объединенных общей ненавистью к магглам магов), залезть практически на вершину пирамиды Гильдии. Что же касается внешнего вида… Даже у магглов он может быть очень обманчив, а уж в мире настоящем…

— В принципе, у нас есть свежий выпуск. В последние пять лет, в связи с очередным расколом маггловской России на несколько частей, наблюдается стабильный спад спроса на наши услуги. Из-за резко усилившейся конкуренции. Каждый голоштанный хулиган пытается сколотить за какие-то три-пять лет свою собственную дружину. Дабы попытать счастья и оторвать себе чего-нибудь вкусного от павшего великана. Вслед за маггловской частью, новые и старые магические соседи решили попробовать на зуб метрополию. Ведь во время великого передела всегда есть возможность поймать в мутной воде очень и очень крупную рыбу…

— Угу, — согласно кивнул араб. — Настолько крупную, что не он — ее, а она утащит неудачливого рыбака. Сколько мы можем выделить свободных магов?

— Приблизительно семь пятерок. Но опытных среди них всего две, остальные — еще не обкатанные в реальном деле новички.

— Этого достаточно?

— Смотря для чего?

— Чтобы решить наши проблемы.

— Если смерды хотят, чтобы мы захватили им все фермы русских, то вряд ли…

— Hao tie bu da ding haohan budang bing, — с явной насмешкой произнесла Сюлань.

— Угу… Вот только что в итоге такого правила получается, девушка, не напомните? Да и не надо, все и так это отлично знают. Получается нация, способная сражаться со своими врагами только одними лишь чревами своих женщин! Что ж… Так тоже можно…

— Что бы вы, дуболомы, делали без наших ингредиентов? — бросилась в бой оскорбленная весьма прозрачным намеком китаянка.

— А были бы эти ингредиенты именно вашими, не будь нас? — парировал глава боевиков. — Одним лишь только достатком никогда нельзя было защитить себя. Совсем наоборот. Богатство — это всего лишь еще одна достойная причина для нападения. Ведь что взять с нищих?! Цветочками да козявками не защитишься и не добьешься. А вот силой добиться можно…

— Хватит! — жестко прекратил начинающуюся свару глава Гильдии. — Сюлань, Олаф. Прекратили ваши шуточки! Сейчас не время для вашей традиционной пикировки. Бесполезных среди нас — нет.

— Vse kuplu — skazalo zlato, vse vozmu — skazal bulat, — громко прошептал глава "археологов".

— Кстати. Феодор. Ты же там родился и вырос. Твое мнение, получится у них?

— Hren iz moih chto-nibud' komu otdast! — произнес мужчина. — Я имею в виду по рождению, не надо тут так напрягаться… В конце концов, им не привыкать жить при серьезном давлении. То христиане, то иноземцы-прогрессисты, то бунтари-социалисты… Мы в прошлом убивали много этих, а кого не смогли — просто пережили. Всех! И этих переживем!

— Ну… Далеко не все из живших пережили, не так ли? И цену за "пережитие" вы заплатили немалую, не так ли? — небрежно бросил Зигфрид, глава "производственного" крыла гильдии.

— Молчал бы, гриндевальдкий недобиток!!! — оскалился Феодор. — Как только тебя наши упустили?! А так, погулять бы тебе хорошенько, как это в веках заведено, кругом, наматывая свои кишочки на дубок! — Сложившиеся за столетия традиционные, практически братские, узы между германскими и русскими магическими родами, усиленные тесными экономическими связями, были начисто перерублены прошедшей недавно мировой войной. Особенно — совершенно лютым поведением германских магов, захотевшими под шумок решить свои проблемы с жертвоемкими ритуалами. И раны от всего произошедшего заживали медленно и неохотно. Ведь это магглы могут быстро забывать. Маги же, что живут ощутимо дольше (если им не "помогают" поскорее уйти), чем имеющие короткую память простецы, лелеют свои кровные обиды очень и очень долго. А серьезную прибыль от сильно удлинившихся путей поставок получали теперь восточные маги-посредники.

— Тихо! — глава, великий маг, выпустил немного своей магии, и его подчиненные послушно замолчали. — Так. Мое решение. Выберите одного, самого сильного и зарвавшегося поставщика, и устрашающе-показательно накажите его и его род. Остальных — предупредите. Однако, этим только и ограничьтесь, и больше не суйтесь в эту кашу. Подождем.

— Какие еще у нас остались проблемные вопросы? А то мне нужно спешить. Договор с духом-покровителем уже давит… Вы все ему не нравитесь… — спросила после долгой паузы глава "научного" отдела. Эту должность, как и большинство магов в исследовательском отделе, традиционно занимал кто-то, практикующий весьма необычные или слабо распространённые магические Традиции. Такие, как, например, шаманизм. Несмотря на все неудобства того, что согласно средневековым инквизиторским трактатам однозначно классифицировалось как одержимость бесом, возможность смотреть в мир глазам видящего магию существа дает слишком много преимуществ.

— Британия, — брезгливо поморщился Пьер. — Мои люди сидят в Азкабане.

— Сколько контрактов не было из-за этого заключено?

— Двадцать пять уже. Из них семь — весьма и весьма "вкусных". А пара, так вообще совсем легких, вроде грохнуть одиночку-лорда или взломать почти истощившуюся защиту на поместье старой семьи. Просто, как нагнуться и поднять с земли кошелек!..

— Как же так-то? — насмешливо удивилась Сюлань. — Вы все еще до сих пор не договорились с Британским Министерством?

— Мы пробовали, но ответа пока не получили. Вразумительного, я имею в виду, ответа. Не считать же за таковой предложения их нынешнего Министра "…миллион галеонов, бессрочный контракт на защиту Министерства двумя вашими штурмовыми пятерками и обязательное согласование любых заказов с отделом магического контроля и разрешение от аврората…". Как-то так.

— Ого! Какие молодцы! — восторженно поднял вверх брови Феодор.

— За такую сумму, — зло прошипел Олаф, — нам проще Англию завоевать!

— Если соберетесь, то я помогу найти очень сильных магов. Очень дешево…

— Но даже они не смогут пробить защиту Хогвартса, не так ли? — с лживой участливостью продолжала отыгрываясь издеваться над своими недоброжелателями Сюлань.

Глава гильдии тяжело вздохнул. Извечная проблема любой достаточно крупной системы со строго иерархической пирамидой власти. Непрофессионалы развалят дело и от вершины их мягко или жестко, тут как уж получится, отталкивают. Непрофессионалы, но достаточно гнилые для того, чтобы подменить отсутствие знаний и умений подлостью вне любых ограничений выпалываются без жалости как людьми, так и нарушением приносимых клятв. Профессионалы, но без лидерских качеств, не взберутся наверх. Ведь путь наверх эффективнее всего тогда, когда взбирающегося выше остающиеся снизу не пытаются затянуть обратно, а поддерживают и подталкивают в спину. В итоге прошедший естественный и все усиливающийся отбор, ибо конкуренция, все согласно законам бизнеса, с каждым новым взятым уровнем только усиливается, оказывается… среди семерых таких же, как он.

Глупо было думать, что ведущие себя здесь и сейчас как вздорные старухи, колдуны и ведьмы были на самом деле такими, какими они представлялись бы сейчас случайному наблюдателю. Нет. Совсем нет. Это Игра. Вечная Игра на неблагодарную публику, желающую оторвать от твоего пирога не принадлежащий им кусок. А иногда не от твоего пирога — а лично от тебя. И мелочей тут не бывает. Бросая даже такие вот наполовину шутливые, наполовину предельно оскорбительные намеки можно было по реакции своего собеседника-соперника много узнать как о нем самом, так и о планах его фракции. И получить преимущество. Своего рода — профдеформация.

К сожалению, прошедшим все уровни сильным магам, отличным политикам и администраторам невозможно не попытаться взять последнюю вершину. И видеть в соседях помощников абсолютная глупость. "Они такие же соперники, которых нужно и можно победить. Ведь до этого я побеждал всех!" И хранимая от стагнации и усобиц своей структурой и правилами Гильдия оказывается… заморожена в глобальном развитии своим собственным Советом. Не будь последнего факта, Гильдия Наемников давно спокойно подмяла бы под себя все национальные магические государства, как когда-то отъела у них, ослабленных, ощутимый кусок рынка. А так… Никто из Глав за почти трехсотлетнюю историю так и не смог стать единоличным начальником. Командиром. Правителем.

Хозяином.

"Идиоты! Англию им подавай! Всяким Гильдиям, Цехам, Сообществам и Братствам только и дай такой роскошный предлог! "Шайтановы Гильдийцы напали! Не дадим нашему миру пасть!" — отличное обоснование для захвата и монополизации рынка. Ведь потом можно будет задавать любую цену на свои товары. Конкурента-то, Гильдии, больше не будет! Они с превеликой радостью, поперед собственного восторженного визга, профинансируют такую войну! Не понимают, что как только Министерства Магии различных стран устранят нашу "угрозу", то тот час же возьмутся за получающие сверхприбыли международные магические корпорации. В конце концов, и зельевары, и артефакторы, и контрабандисты в каждой стране найдутся свои… Останутся только естественные монополии, вроде плантаций или заповедников реликтовых существ, и то они, скорее всего, тоже поменяют хозяев. И станет мир магический полной копией мира магглов!"

— Вы же помните основное правило? "Гильдия не лезет в политику!" Именно благодаря этому, пусть и иногда следование ему кажется неприлично расточительным, мы до сих пор остаемся Гильдией, работающей по всему миру, а не мелкой шайкой разбойников, прячущимися по скрытым от всех старой магией углам! Как только влезем в политику от своего имени, станем, не как сейчас — фигурой и инструментом, а игроком… Да Международная Конфедерация Магов в лице ее озабоченных своей безопасностью стран с овацией уцепится за такой предлог и ликвидирует нас! Завалит мясом и, что самое плохое, подомнет под себя или просто уничтожит всех наших работников! Или оставит работать по рабским магическим контрактам! Уймитесь!

— Короче. Пошутили — и хватит. Давайте к делу. Оставить своих людей в английском зиндане мы не можем. Это теперь дело принципа. Удачной попытки шантажа мы допустить не можем. Ведь получилось у одного — получится и у другого. Но и свергать, пусть и получивши повод, мы никого не будем… лично. Вы же помните основную идею, которую закладывали маги в подписание Договора? "Убийство твоим мечом, но совершенное чужими руками — грех не твой". А значит, нам нужно всего лишь найти такие руки! Что с этим?

— Из серьезных и активных там сейчас на плаву один лишь только лорд Малфой. Но он, согласно традиционным семейным правилам, с нами серьезно не работает. Остальные… Мутные. Плюс, после той истории с Дэвисами, ну вы помните, мы весьма и весьма предубежденно относимся к близким контактам с британским… контингентом. И, негласно, уже давно стараемся использовать их только в качестве расходного материала. А так как оплата риска всегда возлагается на заказчика, то итоговая сумма...

— Так. Это потом. Свою ненависть оставьте в личной жизни. А работе она мешать не должна. Что уже сделано по вопросу?

— Нашли хорошего: влиятельного, небрезгливого и лично заинтересованного посредника. В Министерстве. Он работает. Но кандидатов штурмовать охраняемый нежитью Азкабан что-то пока не находится. Мало их вообще, идиотов, готовых повесить себе на шею весь английский аврорат!

— Удвойте сумму. Утройте! Не время экономить! Хватит с нас прокола с Дэвисом! Кстати, о Дэвисах. С этим все по-прежнему?

— Да. Хотя он и знает наши правила, хотя и сумел отбиться от нашей законной, да-да-да, поспешной и неподготовленной, хм… от воздаяния. В оправдание можно сказать, что нас давно не пробовали кидать настолько грубо… Ладно. Короче, он знает, что больше мы его не потревожим, но до конца традициям не доверяет. И до сих пор серьезно озабочен своей безопасностью…

— Но у него же есть кто-то помимо него? Кого он любит и ради кого пойдет на все? Жена? Дети? Артефакты наконец? Взять их и выманить его…

— Дети есть. Наследник и дочь. Оба в Хогвартсе, а там — сами понимаете: Дамблдор…

— Понятно. Жена?

— Вместе с мужем, либо постоянно в ненаносимом, прикрытом всеми возможными способами поместье. Дэвис даже магглов не побрезговал нанять, чтобы они присматривали за его домом.

— Магглы?..

— Снаружи, конечно же. Внутрь никого постороннего не допускают.

— Ясно. До всех ли заинтересованных лиц донесена информация, что заказ на Дэвисов пойдет с большой скидкой?

— Да. Уже давно. Но связываться с ним никто не хочет. Он, несмотря на то, что крепко обеими ногами стоит в истеблишменте Британии, на редкость неконфликтный. И мстительный. А наша агентура там, из-за всего вышеописанного, нетрадиционно слаба.

— Плохо.

— Конечно плохо. Жаль, нельзя из местных нанять…

— Увы, но нет. Вы же правильно понимаете, что это будут уже "наши руки", со всеми вытекающими… М-да. Что ж, придется ждать. Надеюсь, вы уже подготовили все потребное для побега? И последующей реабилитации наших людей?

— Уже давно. Первое ждет только заключения договора. Второе — пациентов.

— Что ж, будем ждать, — тяжело вздохнул Глава. — Все же Азкабан, это не рабский, заваленный кизяком, зиндан на краю аула… Идем дальше.

— Южная Америка, — встрепенулась глава научного крыла Гильдии. — Говорят, магглы нашли там очередную Реликвию. Мой дух-покровитель подсказывает, что после определенных ритуалов можно будет найти очередное древнее сокрытое…

— И в чем проблема? Мы же уже давно отработали процедуру работы, или нет? Реликвию-подлинник: изъять и подменить чисто маггловской подделкой. Через посредников заказать исследование и навсегда скомпрометировать будущие находки. Зачем выносить такой вопрос на это совещание? — удивилась китаянка.

— Понимаете, к Сосредоточиям Памяти Древних, которые глупые магглы называют Хрустальными Черепами, в последнее время опять вспыхнул немотивированный интерес. И несмотря на то, что мы продолжаем работы по компрометации и замене подделками, цена на них растет. И, соответственно, их заметно лучше стали охранять. Поэтому, мне нужно, чтобы глубокоуважаемый Пьер…

Глава 8. Возвращение в Хогвартс

За всю дорогу от Хогсмида до Хогвартса, аппарировать со мной к границе щитов Снейп не захотел, мы не сказали друг-дру… хм, попутчик-попутчику, ни единого слова. И только у самых ворот замка Снейп наконец-то разродился:

— Мистер Крэбб… — начал было он, но сразу замолчал.

— Что? — после долгой паузы не выдержал и спросил я.

— Ничего. Идите на ужин.

"Что значит, "ничего?" Что тогда вообще начинал разговор? Всю дорогу нагнетал и нагнетал, а вместо удара или укола — пшик. Странно все это… Ни яда, ни оскорблений, ни угроз. Зельевара как будто подменили! Даже не намекнул на свое неудовольствие… Ладно. Все буду разбирать в порядке живой очереди..." — раздумывал я, идя по знакомым ступеням.

Дверь в Большой Зал, где сейчас собрался на ужин практически весь Хогвартс, я открывал с ощутимым внутренним трепетом. Первым делом, пока еще меня не заметили широкие массы, я упер свой взгляд в учительский стол. Уж кого-кого, а вот его обвинить в невнимательности было невозможно.

Поймав ответный пристальный серьезный взгляд директора, я напрягся и непроизвольно сделал короткий шаг назад. К двери. Дамблдор же никак (для широких масс) не прореагировал на мое появление. Совершенно правильно интерпретировав мое состояние он лишь… добро улыбнулся мне. И даже легонько отсалютовал поднятым кубком!

Я содрогнулся. "Сука! Будет теперь мне нервы мотать!" — про себя выругался я. — "Но, придется терпеть... А что еще мне остается делать? Заодно поотращиваю себе толстую шкуру, а то я в последнее время веду себя как воспаленный прыщ. Слишком остро реагирую на все, что происходит со мной" — подумал я и опять поморщился. Поморщился потому, что в голове опять проскользнула насмешливая мысль внутреннего голоса, он же совесть: "Ага-ага! Нас ебут, а мы крепчаем…"

Впрочем, долго стоять незамеченным мне не пришлось. Кто-то слишком сытый или особо бдительный обратил внимание на новое действующее лицо, сказал соседу, и по залу поползли ленивые перешептывания. Но это если не брать во внимание стол Хаффлпаффа. Они мое возвращение в Хогвартс встретили настоящей овацией. Меня приветствовали радостными возгласами, пожимали руки, засыпали вопросами и тут же вываливали свежие сплетни. Быстро уплотнившись, мне освободили место прямо посредине, и я, сопровождаемый пожеланиями хорошего аппетита, стал ужинать.

"Черт. А как же это оказывается приятно — когда тебе так непритворно рады! И никаких тебе зубодробительных комбинаций, поиска третьих-пятых смыслов в каждом слове. И своем, и чужом… Только чистые и светлые чувства! С этим ученичеством я совсем забыл про то, что может быть и так… — подумал я. — Впрочем, не следует обольщаться. Похоже, дело тут в том, что новизна ощущений от начала года, учебного года, у учеников уже успела порядком схлынуть. Все новости уже не раз рассказаны и перерассказаны, все "мисс Х изменилась за лето" уже обсуждены, а каникулы забыты под спудом навалившейся учебной рутины. А тут — раз, и я тут такой весь из себя появляюсь. Событие!"

Пока накладывал себе еду, вокруг моего места столпился почти весь Хаффлпафф. Говорили все и сразу, перебивали друг-друга, размахивали руками и вообще вели себя настолько непривычно и неприлично, что декану Спраут даже пришлось громко хмыкнуть и легонько постучать по кубку ножичком. Принимая во внимание ее недовольство, хаффлпаффцы, как всегда корректные и послушные, расселись по своим местам, оставив немедленный допрос бедного меня в руках случайно занявших соседние со мной места счастливчиков.

Отбив задаваемые вопросы: "Где ты был? Что случилось? Расскажи как…" и кучу других похожих кратким: "Да дайте мне хотя бы чуть-чуть поесть-то!", я переключил окружающих в другой "режим". Теперь, вместо того, чтобы расспрашивать меня, они опрокинули на меня скопом все, что произошло с ними за лето и, особенно, за осень. Я оказался просто погребен под вываленными на мою голову новостями и проблемами. Особенно — проблемами. И чем дальше я слушал, чем больше недомолвок и умолчаний переводил в факты причинно-следственной цепочки, тем хуже у меня становился аппетит и тем сильнее портилось настроение. Ибо пока я "отдыхал", дела в Хогвартсе обстояли весьма и весьма бурно. И приятного аромата от этого бурления оказалось на редкость мало.

Для начала, пресловутое "Золотое Трио" претерпевало очередную, появляющуюся с периодичность в среднем раз в год, стадию совершенно внезапного раскола. Уизли-младший из-за погибшего на турнире Крама за первую неделю выпил из Поттера всю кровь, снял кожу, соскоблил мясо, а сейчас, похоже, догрызал кости.

Усугублялся раскол тем, что на этот раз очень недовольной была и цементирующая троицу Гермиона Грейнджер. Мало того, что завистливые девчонки после фееричного Святочного Бала устроили ей наполовину обструкцию, наполовину — травлю (в зависимости от факультета), так еще Гарри, с удачно закончившимся далеко не для каждого чемпиона Третим Испытанием, подложил конкретную такую свинью и лично ей. Ведь какой бы непопулярной у парней запустившей себя заучкой ни была девушка, все равно в глубине души она мечтает о принце, на роль которого вполне подойдет молодой, богатый и красивый спортсмен с мировой известностью. Ах, какие у нее, наверное, были планы на лето! "Виктор… Болгария… Родовая библиотека Крамов…" И все это пошло прахом со смертью Крама! А виноват кто? Ясное дело, кто!

Так что бедняга Поттер, как козел отпущения, отдувался один за всех. Только и делал, что рвал на себе волосы, посыпал голову пеплом и твердил: "это из-за меня…", "это моя вина…", "это я предложил…" и все такое прочее.

Рассказали мне и про нового профессора ЗОТИ. Ничего приятного или нового я не услышал, а детей реально было жалко. Хорошо еще, что на ужине Амбридж отсутствовала, и не подошла с вполне естественным вопросом "А где это вы, мистер Крэбб, так задержались? Занятия начались уже чуть больше месяца назад!" (Кстати, только сейчас узнал, какой именно месяц идет. Оказалась, субъективная вечность дрессировки у Волдеморта объективно уложилась в период длиной всего лишь чуть больше пяти недель.) Впрочем, такой разговор с Амбридж, я ни на секунду не сомневаюсь, обязательно состоится. И к нему тоже нужно хорошенько подготовиться.

Ну и самая важная новость. Значок старосты носил Эрни МакМиллан. А Диггори… Седрик, как отводя глаза поведали мне хаффлпаффцы, учебу в Хогвартсе бросил. Неделю назад.

"Что за херня?" — подумал я, отставил еду в сторону и начал "копать".

Сбивчивые и косноязычные из-за стыда объяснения хаффлпаффцев позволили мне более-менее восстановить реальную картину всего случившегося в мое отсутствие. Когда Барти наложил Империус вместо Крама на Диггори (это, естественно, знал только я), он хоть и смог этим спасти жизнь Седрику, в глобальном плане поменять положение дел не смог. И, разбираясь в том, как повернулась ситуация сейчас, у меня все больше и больше крепло впечатление, что в каноне бедняге Диггори… повезло больше.

События развивались следующим образом. После того, как на проводимом в Хогвартсе, школе Магической Британии, Турнире Трех Волшебников (превратившемся из-за планов Волдеморта в турнир формата: "два англичанина против двух континенталов") погибла мировая звезда квиддича, недовольство просто не могло не появиться. И оно — появилось. Крайнее неудовольствие. Которое, в свою очередь, не могло не трансформироваться "под давлением мировой общественности" в требование официального разбирательства, с последующим нахождением непричастных и наказанием невиновных. Поттера на нем, по неявным слухам, защищал сам Дамблдор, а вот Седрику… На беззащитном, отданным англичанами на съедение Диггори-младшем, континентальные маги отыгрались по полной.

Считать англичан рыхлыми и трусливыми тварями, готовыми по первому же окрику отдать чужаку на растерзание своего — это глупое и опасное заблуждение. Уж что-что, а сплоченностью рядов перед исходящей от иностранцев угрозой, они отличались везде и всегда. Причем, что характерно, в обоих мирах. Конечно, сами своих они жрали с не меньшей страстью, но вот чужакам к этому "столу" путь был заказан. И лишь в очень редких случаях в межнациональных противостояниях они оставляли своего без дружественной поддержки или вообще — отдавали на суд чужим. И, к огромному горю всех Диггори, одним из таких стала история разбирательства случившегося на последнем этапе турнира Трех Волшебников. Причем, вот злая ирония ситуации, начало пути к падению Седрика положили его собственные искренние… честность и благородство.

Тут нужно принять во внимание следующий нюанс. В Магической Британии после Магической Войны слова оправдания: "Я был под Империусом" благодаря не лишенной некой "харизматичности" фигуре Люциуса Малфоя и прочих, оправданных судом Дамблдора, Упивающихся теперь являлись синонимом: "я вас красиво наебал!". Грубо, конечно, но смысл и отношение магов к таким "отмазам" передает очень точно. Поэтому, как только во время разбирательства всплыло оправдание именно в такой форме, то немалая часть знакомых магов от семьи Диггори отвернулась сразу же. Соври Седрик что-то вроде: "Это было так и задумано, я сделал это без всякого принуждения, чтобы победить!" — и никаких вопросов ни у кого не возникло бы. Соревнование есть соревнование, а первое место только одно, и чтобы не делить его все средства хороши. Но продолжая непреклонно честно стоять на своем, Диггори в итоге растерял последние симпатии судей, и его равнодушно бросили на "съедение" чужакам.

Континенталы же повели себя откровенное похабно. Руководствуясь подстегнутыми жаждой мести "за все хорошее" мыслями: "не истинный виновник, так хоть какому-то англичанину навредить за все прошлое и будущее!", они абсолютно не стеснялись в черном пиаре. "Каждое твое слово, типичный англичанин, будет понято предельно предвзято, максимально искажено и растрезвонено на весь мир". В итоге, к началу учебного года из Седрика Диггори магическая пресса на континенте вылепила такого монстра, что будь хоть половина всего этого правдой, даже Волдеморту было бы уместно поучиться у моего бывшего старосты. И, самое печальное, к этим историям стали прислушиваться и сами англичане…

Раздувая сенсации (частично за плату, чтобы задушить слухи о возвращении Волдеморта, частично из-за истовой любви к искусству обливания ближнего и дальнего своего вонючими помоями) даже Рита Скиттер включилась в процедуру "мытья костей" бедняге Седрику. Младший Диггори быстро осознал много новых для себя истин. И "…злые языки страшнее пистолета…", и что отбиться слабому от наветов сильного просто невозможно, и что люди в большинстве своем неблагодарные и невежественные твари. Ко всему прочему, начались неприятности по работе и у Амоса Диггори, а его жену перестали приглашать в гости… в чем косвенно и ненавязчиво было поставленно в вину сыну. Ведь очень трудно быть изгоем. Особенно если взамен старых приятелей невозможно, в силу узкости коллектива, найти новых. Нет, никто из родителей его ни в чем не обвинил, даже поддерживал, но осадочек… осадочек, как говорится, остался.

Все давление на семью Диггори и рядом не стояло с тем, какой прессинг окружения чувствовал непосредственно Седрик… Ему было хуже всех. Так ничего официально и не доказав, Аврорат выпустил его из камеры предварительного заключения как раз к началу учебного года. Седрик, ожидая от родного Хогвартса (а последний, без всяких шуток, для взрослеющих в нем детей становился в силу психологических причин настоящим домом) понимания и сочувствия вместо этого получил смачный "плевок в лицо". Здесь на его многострадальную голову свалилось все и сразу.

Громковещательное презрение взрослых. И плевать, что его слова оказались подтверждены допросом с вератисерумом. Проблемы у родителей. Проигранный турнир. И разом забыто то, что Седрик два тура прошел очень неплохо. И плевать на то, что Кубок избрал его как самого-самого достойного из всех учеников Хогварста. "Проиграл и все тут! Неудачник! Да еще берет пример с мордредовых Упивающихся! Ату его! Ату!" — так думали приверженцы "света". И начали планомерную травлю. А эти самые пресловутые "мордредовы Упивающиеся" и их дети с радостью ее поддержали, потому что точно знали, что Седрик никогда не был и не будет среди них. Потому, что не тот он человек…

То, что пришлось пережить Седрику походило на начало Турнира Поттером, только умноженное раз в десять, так как травлю поддерживали не только дети, но и их родители. Причем глупцы и предатели нашлись даже среди добрых и преданных "барсуков". Например, сильно мутил воду поттеролюбец Мэтью Барнетт. Да что там какой-то четверокурсник, если даже любимая Чжоу, под каким-то надуманным предлогом, а реально (как поведали "лучшие подруги"): "мне не нужен неудачник!", и та порвала с Диггори?!

Чтобы без потерь выдержать настолько жесткий прессинг нужно быть или бесхребетной амебой, или конченным стоиком-мазохистом. А ни тем, ни другим Седрик не был. В итоге Диггори, поссорившись с кем только можно, и с кем нельзя, включая Амбридж, со скандалом покинул Хогвартс. Сейчас он, по слухам, работал на какой-то мелкой должности в отделе по контролю за волшебными существами, то есть под началом своего отца, параллельно готовясь сдать ЖАБА заочно. А ведь он так хотел стать дипломатом… Зато Упивающихся и все прочее, связанное с Волдемортом, Седрик, поверив Поттеру, теперь ненавидел просто люто. Со всем пылом максимализма молодости, потерявшей и первую любовь, и перспективы в дальнейшей карьере.

К сожалению, упорная травля Диггори "рикошетом" не могла не задеть и остальной факультет. Который, несмотря на работу Барнетта, своего бывшего старосту… ну хотя бы пытался не травить. В итоге имелась невероятная ситуация редкого единения Гриффиндора и Слизерина: пусть и не вместе, но одновременно, они мишенью своих нападок сделали студентов Хаффлпаффа. Конечно, определенных границ это не переходило. То есть — никаких круциатусов на детях, не при живом Дамблдоре. Но все остальное — вполне. Вряд ли новое предназначение: служить эксклюзивным полигоном для отработки придумок Уизли, а также получать особо презрительное пренебрежение, причем действенное пренебрежение, от слизеринцев, для десятилетиями остававшегося в стороне от всех дрязг факультета стало радостной новостью.

К чему это все? А к тому, что зря я приписывал радость факультета от моего возвращения в школу своей невероятной харизме. Оказывается, хаффлпаффцы обрадовались мне как… защитнику!

Это был шок. Я как-то до этого не особо придавал значения оттенкам уважения ко мне на факультете. Есть оно? И хорошо. Да и свое повседневное поведение в отношении Хаффлпаффцев специально особо не продумывал и не контролировал: там одного прикроешь, тут другому сопли утрешь, третьему поможешь с затыком в книге, четвертого подбодришь… Пусть внешне я был ребенком, но внутренне… внутренне-то у меня нормальные реакции взрослого человека! Когда даже старшекурсники когнитивно проходили по разряду "молодые люди", то и отношение ко всем им было соответствующим. А ведь именно отношение определяет поведение… И как это поведение выглядело со стороны? И я еще недоумевал, "а с чего бы это Помона и старосты навесили на меня возню с малышней?!" М-да…

Вот только все это не стоящими внимания и благодарности мелочами (а мне есть с чем сравнивать) было только с высоты (или точнее будет сказать глубины?) моих собственных проблем. А для находящегося в тяжелом положении ребенка, у которого вот эта вот мелкая проблема — самое ужасное горе всей жизни? Как с его стороны все это выглядело? Те, кого я успокаивал и угощал конфетами; те, которые теребили меня, требуя рассказов о летних приключениях; те, кто как защитное заклинание невероятной силы говорил "я пожалуюсь нашему Винсу" (пипец, что я узнаю внезапно!)… А если припомнить историю с Уизли на первом курсе? Ага? То-то же! Вот все эти дети сейчас, по привычке, ждали от меня натурального чуда!

И ведь, что самое плохое, старшекурсники-хаффлпаффцы, на которых мое влияние в силу соотношения возрастов было меньшим, уже Хогвартс покинули! И облитый грязью Седрик, сам того не желая, лишившись авторитета на факультете перекинул большую его часть на меня. Просто потому, что больше не на кого было! Ах, как же я сейчас хотел сказать ему "пару ласковых" за такую подставу! Ведь обмани я ожидание этих вот детских лиц, что "Винс сейчас дунет-плюнет, и все станет как обычно", то тогда уже мой авторитет рухнет в пропасть! Безнадежно и навсегда!

Правда, нельзя сказать что откровенное ошизение поразило факультет полностью. Была и более спокойная реакция. Ну, Мэтью Барнетт — с ним все понятно. Он даже отсел от меня подальше. А еще держались по-скованнее те, кто знал меня получше. То есть, мои приятели-соседи: Эрни, Джасти, Захария и Уэйн. Нет, у них тоже в глазах была надежда, но… К их ожиданиям примешивалось и законное опасение, какими именно способами это все будет разрешено, и какую цену придется за это заплатить им всем, которые сейчас с надеждой смотрят на меня.

Долго находиться в подвешенном состоянии они не собирались. Или же за прошедший месяц сложившаяся ситуация их уже откровенно задолбала. Благодаря этому дорога к родной кровати для меня оказалась очень небыстрой. Отправив малышню в сопровождении старосты-Ханны в хаффлпаффские подземелья бывшие соседи по спальне, придержав меня за рукав, завели меня в один из пустующих классов. Эрни поставил слабенький щит от прослушивания, Джастин с Уэйном наложили на дверь запирающие чары, а Захария обшарил палочкой все закоулки комнаты. Разговор предстоял серьезный, и случайностей никто не хотел.

— Винсент, — сразу в лоб, не став разводить церемонии, начал серьезный разговор МакМиллан. Уже одно это показывало, насколько мой одноклассник и второй староста факультета Хаффлпафф взволнован сложившейся ситуаций. — За последнее время я наслушался всяких слухов, поэтому мне нужно от тебя кое-что очень важное. Ты же помнишь, о чем мы с тобой договаривались в прошлый раз?

— Ну, если мне не изменяет память, то официального объявления, на которое мы с вами договаривались, еще не было, — решил прикинуться дурачком я.

— Винсент! — включился в разговор Джастин. — Не дури!

— Ты отлично меня понял! — взвился почти на крик всегда спокойный до чопорности хаффлпаффец.

— Понял, я понял. Так что вы от меня хотите?

— Покажи левую руку, — потребовал Эрни.

— Рука как рука, — для верности я показал им обе раскрытые ладони.

— Винс!

— Предплечье, — поправил друга более спокойный в силу своей магглорожденности, а, значит, и не имеющий переживших (или не переживших) войну родственников, Джастин Финч-Флетчли.

— Зачем?

— Хватит! — направил на меня палочку МакМиллан. — Закатай рукав! Сейчас же! Не заставляй меня применять силу!

— Эх, злые вы… — скорчив нарочито печальную гримасу, я расстегнул пуговицу на левом рукаве и медленно, нехотя стал задирать край мантии с рукавом вверх. А потом резко вздернул его к локтю и с нечленораздельным криком выбросил ее вперед.

Напряженные юноши непроизвольно все отшатнулись, а Джасти даже чуть не упал.

— А-а-а!!!

— Ты!

— Мордред!

— У-у-у! Моя нога!

— Ха-ха-ха, — заржал я. — Видел бы ты себя со стороны! — сквозь смех сказал я парням. Спустя пару мгновений мне вторили трое других парней, а чуть позже, слегка натужно, к нам присоединился и Эрни.

— Фу-у-ух! А то я испугался, что ты уже успел сделать что-то страшное и… — начал было извиняться мой приятель, но договорить ему не дали.

— Погоди, Эрни, — перебил своего друга Джастин. — Винсент. Ты не против ответить на пару вопросов?

— Если… смогу, — выделил я голосом последнее слово.

— Спасибо, — кивнул мой одноклассник, не поняв пока подлинный смысл моей фразы. — Воскрес ли Темный Лорд?

— Без комментариев, — спокойно ответил я, весьма показательным жестом потер свое правое предплечье, как бы намекая на надетое на него кольцо.

Улыбки у парней пропали.

— Встречался ли ты с тем, кого называют Лорд Волдеморт?

— Без комментариев.

— Говорил ли ты с ним?

— Без комментариев, — повторился я.

— Достигли ли вы какого-то соглашения?

— Без комментариев.

В классе воцарилась тишина.

— Винсент? Не шути так! Это глупая шутка…

— Никаких шуток, Эрни. Увы. Время для них прошло.

— Но тогда… — Эрни отшатнулся от меня.

— Скажи лучше, зачем этот цирк? — перешел к сути более приземленный Джастин. — Или ты передумал брать нас "под крыло"?

— Ничего я не передумал.

— А если бы я тебя не спросил?

— Тогда я бы смог намекнуть вам так, чтобы вы догадались.

— Тогда зачем? — оправился Эрни.

— А что ты хотел? — зло спросил я, застегивая рукав рубахи. — У меня тоже, знаешь ли, есть чувства. И кое-какое из этих "без комментариев" стоило лично мне очень и очень дорого! А еще мне совсем не нравится то, что ваши действия можно расценивать как желание переметнуться. Думаешь, я тут вам страшилки на ночь рассказывал? Это вон Джастин не совсем понимает, чем все это нам грозит, но мы-то остальные, помним! Мне за вас уже предварительно поручиться пришлось своей шкурой, а вы в ответ носом крутите! Я все сказал еще тогда. Решение за вами. И чем раньше вы его примете, тем лучшие условия… хм, службы я смогу… ну не выторговать, конечно же, "без комментариев" не торгуется, а выпросить...

Молчание опять было мне ответом.

— А если мы действительно не захотим идти к нему? И расскажем все директору Дамблдору и Поттеру? — спросил Джастин.

— Ну, расскажите. Я даже обета с вас брать не буду, ибо бессмысленно. Для директора воскрешение Лорда давно не секрет, как не секрет и то, что большая часть Слизерина пойдет вслед за родителями под Его руку. Одним учеником больше, одним меньше, какая, в сущности, разница. Что же касается дальней перспективы… Остается только надеяться, что все мы переживем следующую войну и что нам не придется убивать друг друга. Все-таки это как-то не по-хаффлпаффски. Мне в этом плане даже чем-то проще. Я поменять сторону уже не могу. А вот у вас главное решение все еще впереди. Я даже больше скажу. Какое бы вы ни приняли, я постараюсь оградить вас от… от смерти. Но вот условия этого ограждения, при всем моем желании, вам могут и не понравиться!

— А арест? — продолжал допытываться странно спокойный Джастин.

— Во-первых, это не такая простая сейчас процедура, а подставляться я не собираюсь. А во-вторых… За что арест? Что я вам тут сказал? Ничего не сказал. И если меня даже арестуют, я ничего не скажу и им, так как просто не смогу. Магический обет, это тебе не маггловское "без адвоката я говорить не буду"!

— Я-я-я-ясно. Это нужно обдумать. Эрни? — спросил Джастин.

— Да. Ты прав. Пошли.

Два хаффлпаффца повернулись и пошли по направлению к двери.

— Ребята! Погодите, — позвал я их. Они остановились и обернулись ко мне. — Я хочу сказать. Пусть это и покажется вам немного наивным, но какие бы нас ни ждали впереди сложности, я все равно хочу остаться с вами друзьями. Друзья? — протянул я руку.

— Друзья, — после небольшой запинки ответил Эрни, а Джастин согласно кивнул. Крепко пожав друг другу руки мы расстались.

— А вы? — протянул я руку Захарии и Уэйну. — Мир?

— Мир-то мир, — крепко схватил меня за руку Захария, но отпускать не спешил. А Уэйн опять наложил на дверь запирающие чары.

— Парни? — с некоторым напряженным удивлением спросил я.

— Не. Все нормально. Просто, понимаешь ли, Винсент, у нас, в отличие от Эрни и Джасти, несколько другая ситуация, — пояснил Уэйн.

— Ага. Они сильные, богатые и аристократичные, могут себе позволить покрутить носом.

— В крайнем случае — просто убегут за границу.

— С деньгами-то ты везде своим будешь и дом найдешь.

— Мы же, сам понимаешь, немного не из той лиги.

— И те предложения, которые для них неприемлемы из-за родовой спе… эм, чести, для нас являются весьма и весьма привлекательными. И тут дело даже не в возрождении Того-кого-не-следует-называть. Даже без этого, что нам светит после окончания Хогвартса? Покровителя у нас нет, а без протекции в Министерстве рассчитывать на что-то большее, чем младший помощник старшего уборщика где-то на восьмом этаже Министерства абсолютно бессмысленно! И это с учетом хороших СОВ или ЖАБА! Короче, мы давно уже все обдумали, обсудили между собой, и мы согласны на твое предложение.

— Но я, как бы это сказать повежливее, не особо богат сейчас родовыми сейфами...

— Вот именно, что сейчас! Судя по тому, какие ты игрушки привозил на третьем курсе, малышня до сих пор от них в невероятном, до писка, восторге, некоторые ощутимые суммы через твои руки проходят?

— Смотря что считать ощутимыми…

— Продав подаренные тобой факультету подарки, можно собрать в школу половину перваков нашего курса!

— Не! — я мысленно прикинул цены, и не согласился. — Ты что?! Максимум двоих…

— А ты зайди в "Зонко" и приценись!

— М-м-м… Ну… Может быть и так. Ладно. Тогда вопрос другой. Вот это вот все — это только лично ваше мнение, или…?

— Родители, если ты имеешь в виду их, не против. Особенно, если про Того-кого… хм… — Захария сделал над собой видимое усилие и поправился, — Лорда — это правда. Сам понимаешь, магглы-магглами, а полукровки все равно будут у него первой целью.

— Это ведь не твоя мысль? Кто-то подсказал?

— Родители. Они… боятся.

— Никто не хочет умирать.

— Так. Хорошо. Договорились, — с радостью мы хлопнули по рукам.

— Когда приносить клятву? Нас как раз трое. Один может засвидетельствовать…

— Хм… — "Черт! Это надо же быть таким лопухом! Планировать создание собственного отряда, и не продумать текст клятвы! Хотя бы у Волдеморта спросил приблизительный! И клятва учитель-ученик, которую я так долго копал, здесь не подойдет. Ладно буду изворачиваться..." — Видишь ли… Тут такое дело. Я планировал, что текст клятвы мы будем обсуждать совместно, чтобы не получилось чего-то неприемлемого или оскорбительного. Мне, в отличие, от Сам-знаешь-кого, не нужны рабы! — "Больше пафоса! Молодежи это нравится…"

— То есть, сейчас ты не собираешься брать с нас клятву?

— Да. Ты правильно все понимаешь.

— Но работать на него мы начнем сразу же?

— Скорее, сначала начнем учиться. По их меркам мы маги, не то что неопытные, а даже на новичков не тянем. Даже я, — ответил я на невысказанный вопрос. — И уже только потом, после тренировок, начнется нормальная работа.

— Работа… Надеюсь, нам не придется участвовать в налетах и массовых казнях, — заметил Уэйн.

— Я тоже на это надеюсь, и просил об этом его, но… — "или еще только попрошу, но так ли это важно?" — Сами понимаете. Ладно… Это дело будущего. Пока, думаю нам нужно будет собраться в ближайшую субботу, вечерком, часика за три до отбоя, и посмотреть кто на что способен.

— Хорошо.

— Угу… Так даже лучше. Да… — замялся Смит, но потом все же продолжил. — Скажи. Вот ты совершенно не боишься того, что мы тебя предадим?

— Кому?

— Да хоть тем же Дамблдору или Министру.

— А мы нарушили какие-то законы? — в очередной раз ответил я вопросом на вопрос.

— Но одного факта возрождения…

— Какого к Мордреду факта? Кто сказал, что из меня чего-нибудь можно будет вытащить? Он, в отличие от меня, скажем так, хаффлпаффской корректностью, не отличается. Так что меня в веритасеруме спокойно можно под Империусом купать и Круциатусом взбадривать, и я все равно ничего не скажу. Клятвы! Магические. Непреложные!

— Клятвы… Это да.

— Спасибо, конечно, но ты с этим делом не тяни. С нашими…

— Кстати, в качестве нашего первого домашнего задания, держи, — Захария протянул мне свиток.

— Мы тут подумали, что работать с тобой нас устраивает… А вот на Малфоя — совсем нет.

Парни ушли, а я с любопытством развернул свиток. И улыбнулся. В преданной мне Смитом бумаге был хорошо подобранный перечень рекомендаций, как сделать магическую вассальную клятву предельно неудобной сюзерену.

"А я совсем об этом забыл…— подумал я. — И немудрено. После Волдеморта, Азкабана и рабской клятвы: Драко Малфой — это так мелко!"

Нет, в принципе, никакого сакрального знания в записях не оказалось. Любой кто жил в Советском Союзе знает, как неуемное и бездумное выполнение буквы приказа может быть противоположно его духу и отлично загубить любое дело. А еще хуже, если это самое тщательное исполнение проистекает не из глупости или ограниченности, а из-за истового желания исполнителя навредить своему начальнику или командиру. "Палочная система" отлично работающая в одних случаях, в других областях деятельности приводит к таким последствиям, что просто за голову хвататься хочется.

Ладно… Как бы там ни было, но если младший блондинистый глист попробует опять меня достать вассальной клятвой, то его ждет много новых впечатлений, а также обширный практикум по правильному целеполаганию. И даже в случае достижения им невероятных вершин на этом поприще, "итальянской забастовки" еще никто не отменял…

Интерлюдия 5

— …И все же вы напросились, да? — внезапно, после традиционного вечернего трепа-перед-сном-ни-о-чем, спросил Эрни у готовящихся ко сну в их общей хаффлпаффской спальне Смита и Хопкинса.

— Мы тебя честно предупреждали, — повел плечами и совершенно спокойно ответил более бойкий Захария. Более стеснительный Уэйн же от такого резкого перехода поначалу растерялся, как будто его застукали за чем-то непотребным. — Да ты и сам все должен понимать. Правильно понимать. Кто ты? И кто мы? Если хм… что-тоначнется, вряд ли нашим семьям Министерство выделит охрану…

Смит намекал на то, что во время Магической Войны клан МакМилланов не понес серьезных потерь только благодаря тому, что их поместью Министерство предоставило серьезную охрану. И пока шла то затухающая, то опять вспыхивающая резня гражданской войны, целых шестнадцать волшебных палочек боевиков-авроров невозмутимо вкушали гостеприимство мэнора МакМилланов. "И это вместо того, чтобы сражаться против банд Волдеморта! Вообще-то, такой вот нейтралитет родителей Эрнеста для Того-кого-маги-не-называют (а нам, похоже, вскоре придется, и не только называть) оказался как бы не много выгоднее, чем открытое присоединение. Оттянуть на себя, пусть и из личных, предельно эгоистических соображений, такие силы…" — думал Смит. Правда, вслух он такие мысли, естественно, не высказывал. Не дурак был. "Дружелюбный Хаффлпафф" отнюдь не синоним рая на земле. Присутствуют и ссоры-обиды, и интриги-борьба за влияние, и сопровождают это все, как положено, победы-поражения… Просто все это тут, на Хаффлпаффе, немного другое: тихое, цивилизованное и аккуратное.

Некоторое время четверо пока еще приятелей (а живя в одной комнате десять месяцев подряд уже который год, не стать хотя бы ими просто невозможно), напряженно молчали. Вроде бы совершенно обычный разговор каким-то невероятным образом превратился в важную развилку в судьбе их всех. От принятых прямо здесь и сейчас решений совершенно неожиданно может зависеть не только вся оставшаяся жизнь, но и, что немаловажно, ее длительность.

— Какую клятву он потребовал от вас? Когда вам налепят метку на руку? — зло спросил Эрни.

— Хм… Знаешь, похоже, ты думаешь о нем слишком плохо. Он сказал, что ему не нужны рабы…

— Он или Он? — перебил Эрни.

— Винсент. Я продолжу, хорошо? Так вот: ему нужны соратники. Что же касается клятвы, то ее текст он предложил обсудить… с тобой. Так как ты хорошо знаешь законы, то именно ты сможешь подобрать такую формулировку, чтобы с одной стороны в наши ряды не затесались предатели, а с другой мы не надели на себя пожизненное ярмо, как это случилось с Упивающимися.

— Если он думает, что сможет очаровать меня дешевой лестью, то…

— Это не лесть, это признание заслуг!

— Хватит ссориться. Вопрос в другом, — совершенно спокойно сказал молчавший до этого Джастин. — Мы сейчас стоим перед невероятно важным, я бы даже сказал, главным выбором. Так кого нам поддержать? И вообще, стоит ли это делать в принципе?

— Мы это уже не раз обсуждали, — быстро ответил Захария. — Ну, сдадим мы Винса. И что дальше? В чем выгода? В том, что Дамблдор скажет нам спасибо? И это все? Ни тебе министерских постов, сами видите, какие у них стали отношения, ни личной и семейной безопасности… Зато что нам сделает тот же Винсент, выйдя из Азкабана?

— Из Азкабана нужно еще смочь выйти… — буркнул Эрни.

— Выйдет. Ведь на нем пока ничего нет, так что если и посадят, то совсем не надолго… А ведь помимо Винса есть еще Тот-кого-не-называют и его верные Упивающиеся…

— Как бы там ни было, — вставил реплику молчаливый Уэйн, — а мы уже для себя все решили. Теперь дело за вами. Думайте. Решайте.

— Я тоже уже все сказал. Раньше, чем официально будет объявлено о возрождении Волдеморта, я ничего такого делать не собираюсь! Да и после — хорошо подумаю!

— По-моему, Эрни, это просто глупо.

— Не тебе судить! Наша семья…

— Вот именно Эрни. Вот именно…

Глава 9. Дуэль с Дамблдором

Будьте благословенны вы — мои аристократические привилегии! И особенно — полагающиеся как эмансипированному ученику-лорду личные покои. В них я смог спрятаться от желающих, из лучших побуждений, конечно же, растащить меня клочьями на сувениры; прилечь на восхитительно мягкую кровать или, что важнее всего сейчас, хорошенько подумать в тишине, что и как делать дальше. Обсчет возможных моделей поведения меня так увлек… что незаметно наступило утро и настало время бежать на завтрак.

Выспался я просто отлично. Видимо, сказывается "место силы" и отсутствие давления тяжелой ауры учителя. Ценой хорошего самочувствия стало то, что теперь думать над ответом на извечный вопрос "что делать?" мне приходилось в максимально ускоренном режиме. Думать и параллельно поглощать завтрак, поданный, как обычно, в Большом Зале.

"Итак. Первое. Дамблдор. Как мне избежать встречи с ним? И что он со мной сделает? Где и у кого искать защиты от самого сильного волшебника современности? Хм… Похоже, пора мне топтать дорожку к Амбридж, больше не к кому. Тем более за мной остался небольшой должок… "Копейка-копейкой", а неотданная она может обернуться проблемами на полновесный рубль…

Второе. Что делать с факультетом? Выиграть тут можно очень немало, но зато и проиграть — вообще все. А я не любил и не люблю игр ва-банк. И вообще всегда предпочитал слепому выигрышу стабильную зарплату. С ними нужно будет хорошенько разобраться в вопросах: "что именно их пугает?", "как защитить их от этого самого?" и "в моих ли это силах в принципе?" И если ответ на последний вопрос будет "нет", то как мне избавиться от почетной роли всефакультетского щита? В который, как в крепостные врата тараном, будут долбиться Гриффиндор со Слизерином.

Третье. Диггори. Что-то с ним пошло все совсем не так, как я рассчитывал. Эта травля… Вещь, в принципе, странная, но совсем не неожиданная. Детишкам, этим цветам жизни, только и дай, кого бы только оплевать и таким образом возвысить себя любимого за чужой счет. Но вот то, что Седрик проникся такой лютой ненавистью к Пожирателям… Тут видна рука хорошего промывателя мозгов. Очки у этого персонажа еще такие приметные, да. Смешно, но пересекаться с Диггори-младшим, для которого я столько всего сделал, теперь нельзя. Заавадит и не дрогнет. И станет Предателем Крови или вовсе помрет потом от отказа отдать Долг Жизни. Если он у него, конечно же, есть.

Ну и на закуску. Задание учителя по добыванию информации о Поттере. Судя по неприкрытому намеку, то есть приказу, "Поттер должен выжить!", добывать ее нужно не в форме вежливой и куртуазной беседы за бокальчиком огневиски хорошей выдержки, а в… хм, драке. Пожалуй, с этого и начнем. Ибо из всех остальных задач эта — самая простая… Главное, не пере…"

— Мистер Крэбб? — окликнули меня со спины.

"М-да, — подумал я, глядя на стоящего у меня за спиной парня. — Если бы не вся та откровенная лажа, что случилась после турнира, то Седрику не миновать обязательной смены значка старосты Хаффлпаффа на знак Префекта школы. А так, вместо него значок лучшего ученика носит теперь этот вот семикурсник Рейвенкло. Кажется, его зовут Джефри, а фамилия — О'Райли. Обычный, себе на уме, "ворон". Не любит и взаимно не любим Дэвисом — вот и все, что я о нем знаю."

— Да, префект?

— Вот ваше расписание, — протянул он мне свиток. — Вы слегка задержались, и поэтому не получили его вместе со всеми. Возьмите.

— Ах да, благодарю вас мистер… О'Райли, да?

— Да. Вы совершенно правы, мистер Крэбб.

"Действительно совсем вылетело из головы, — подумал я, машинально развернув и посмотрев расписание уроков. — Ну надо же. Ближайший ожидающий меня урок — ЗОТИ. Новость из разряда "лучше и не придумаешь". Правда, если все правильно разыграть, то неизбежный урон репутации можно будет снизить до приемлемого уровня. Главное — успеть заскочить за сумкой с учебниками в свои апартаменты и перехватить Амбридж до первого урока."

— Это все? — спросил я.

— Нет. Еще директор поручил мне передать вам, что хочет видеть вас.

"Хм… Началось. Но почему какой-то семикурсник, причем совершенно спокойный, а не отряд авроров? Черт! Не понятно, а потому опасно. Очень опасно!"

— Хорошо. Я после уроков…

— Нет.

— Нет? Но сейчас же начнется урок ЗОТИ, и я должен…

— Директор уже передал профессору Амбридж, что вы будете отсутствовать на этом уроке по уважительной причине.

"Этого еще не хватало! Но… выбора нет. Сбежать? Угу. Поздняк уже. Бежать нужно было сразу после "попадания", когда не было гирь обетов. А сейчас… Даже если забыть про опасность расценивая этого факта, как признание вины ("кем и какой?" — найдутся, сволочи!), что я скажу Волдеморту? Остается надеяться на призрачные обязанности директора, хогвартскую защитную печать и магию ученической клятвы. Черт. А идти все равно — придется. Но как же страшно!"

— На всякий случай, я хочу, чтобы все слышали заявить, что… — громко начал я свою прощальную речь. Она же: "подкладывание соломки", чтобы потом меня случайно не "обязательно поправится" или "позже вернется", но… запнулся на первых же словах. "У меня все хорошо со здоровьем и я не собираюсь покидать стен Хогвартса…" — сказать-то что-то такое можно, но... толку-то? Что мне это даст? Как мне это обеспечит защиту от Дамблдора или Волдеморта? Да никак! А вот что обеспечить мне это может, так настоящую кучу вонючих проблем. Начиная от того, что мне действительно придется бежать, и заканчивая… да чем угодно. Магический, бля, мир! Чем дальше в лес, тем все чудесатее и чудесатее!"

— Так что ты хочешь заявить? — спросил префект замолчавшего меня.

— Ничего, — буркнул я и с тяжелым вздохом поднялся со скамьи. — Пойду сейчас к дирек… А, кстати, — удивился я пустующему за столом креслу-трону, — где же он? — "Как глупо-то это прозвучало. Аж стыдно!" — подумал я.

— Я не знаю. Он сказал только, что будет ждать вас на восьмом этаже, — ответил мне староста.

— А где именно? Он же здоровый!

— Около… "вашей оценки СОВ за зельеварение, мистер Крэбб". Передаю дословно.

"Хм. Дамблдор, конечно же, знает про Выручай-комнату. На то он и больше пятидесяти лет преподает-директорствует в Хогвартсе. Но почему именно там? Почему не прямо в Кабинет Директора?" — эта загадка заняла меня на всю дорогу по лестницам и коридорам вверх, к портрету Варнавы Спятившего. "Хорошее еще, что Спятившего, а не Карабаса… Впрочем, это всего лишь гобелен, и я не Буратино…" — такими тухлыми шутками я пытался хоть как-то поднять себе настроение.

Когда я дошел до восьмого этажа (а шел я очень неспешно, ибо на эшафот вообще спешить не принято), ждущий меня там Дамблдор уже нетерпеливо поглядывал на часы… если бы они у него были. Конечно, по внешнему виду ничего такого сказать было нельзя, владел директор собой мастерски, а вот магически — ощущалось достаточно явно. Для меня, во всяком случае. Пожив немного в одном доме с сильным магом, станешь еще и не таким изобретательно чувствительным к его настроению. Особенно если: "не угадал — получи Круциатус!"

— Доброго утра, директор.

— Здравствуйте, мистер Крэбб, проходите, — и Дамблдор кивнул мне на маленькую дверцу в стене.

Сегодня Выручай-комната приняла достаточно необычный вид. Я привык видеть ее в виде старой советской библиотеки из детства; Поттер и его Отряд — тренировочным залом или свалкой, а сейчас… Сейчас это был очень большой, хорошо освещенный, но совершенно пустой зал, пол которого был ровно засыпан мелким песком. Какой толщины был этот слой — не знаю, но по щиколотку в нем ноги вязли. Короче, все это напоминало один большой песчаный пляж, или… гладиаторскую арену.

— Знаешь, мальчик мой, когда-то, для тебя это непредставимо давно, когда я еще не был директором школы, я тут, в Хогвартсе, был профессором Трансфигурации. Более того, одно время, для лучших студентов я вел дополнительные уроки продвинутого уровня. А самых одаренных приглашал на факультатив по трансфигурации… дуэльной. Так, мистер Крэбб, не хотите ли такую учебную дуэль-урок?

— НЕТ! — в ужасе ответил я, и для верности отрицательно замотал головой. Если даже на охоту можно сходить с весьма неприятным, описанным в летописях, итогом, то уж дуэль в плане избавления от неудобного персонажа намного эффективнее. Тем более, магическая.

— А зря. Это очень познавательно. Думаю, мальчик мой, мне, как преподавателю с огромным стажем, виднее, что именно тебе сейчас нужно. Так что я вынужден настоять… Для общего блага так будет лучше!

Я дернулся в сторону выхода, но дверь в стене медленно истаяла, а мои ноги завязли в песке, внезапно превратившемся в аналог застывшего цемента.

— Я не согласен!

— Да-да. Я слышал. Итак. Правила просты. Вы, мистер Крэбб, можете использовать абсолютно что угодно, но если не сойдете с места, то вам совершенно ничего не угрожает. Готовы?

— НЕТ! Я не буду! — кричал я.