Диктатор

Тем временем испорченное было настроение быстро пришло в норму, все же дети не могут очень долго находиться в одном состоянии, даже в самом раздраженном. Возрастной метаболизм дает о себе знать. Мы довольно сносно посидели у озера, где во время беседы я старался под предлогом насыщения участвовать в общении поменьше. Помня, что я пропустил обед, ко мне особо не приставали, а высказаться за всех я уже успел в Большом зале. Пока суд да дело, на радость Дэвис и Булстроуд я съел почти все, что они принесли, но капитально объелся.

А на поле для квиддича, куда мы пошли позже, на метлах летали мало. И к всеобщему нашему удивлению, слизеринских игроков тут не было вообще. Никто из квиддичистов не догадался так обойти запрет, или просто капитану Маркусу Флинту и его команде было лень тренироваться. Не убиваться же на тренировках, как Вуд? Впрочем, как я узнал чуть позже, этим же вечером по моему рецепту Малфой ситуацию с тренировками исправил. И даже не постеснялся приписать придумку себе. Наивный мальчик. То, что это предложение впервые прозвучало из моих уст, слышало достаточное количество ушей, чтобы правда всплыла. Флинт в вежливых выражениях попенял Малфою на неподобающее поведение.

А для меня воскресный вечер ознаменовался еще и серьезным тяжелым разговором со старшекурсниками. Группа из трех самых влиятельных на факультете учеников, плюс старосты Эрик Гамильтон и Джемма Фарли, пригласила меня вечером после отбоя в гостиную факультета. Там, за накрытым на шестерых легкими закусками столиком, меня довольно резко поставили на место.

Порка происходила в тесном кругу, чтобы не выносить сор из избы и чтобы не было урона моей чести. О нет, все было вполне в приличных выражениях и тонах, но смысл…

— Мистер Крэбб. Я вижу, что вы по праву попали на наш с вами факультет, но не забывайте знать свое место и в интригах не переходить определенных границ. Ведь ваша задача не управлять мистером Малфоем, а помогать ему и охранять. Нам импонирует ваша приверженность чистокровным порядкам, но вы сами понимаете, мистер Крэбб-старший и лорд Малфой находятся совсем в разных весовых категориях.

Опытные переговорщики постарались сразу же смягчить пилюлю.

— Вы же понимаете, мистер Крэбб, что уже один факт этого разговора — признание ваших способностей, — поддержал меня Гамильтон.

— И если вы немного попридержите коней, то с вашей склонностью к интригам и косвенному управлению к старшим курсам место вот в этом вот нашем маленьком клубе будет вашим по праву, — продолжила Джемма Фарли.

— Но только "за" наследником Малфоя.

— Просто будьте потише и поаккуратнее.

— Нам бы не хотелось еще раз получать письма от лорда Малфоя на эту тему, — озвучила Джемма основную причину собрания. Похоже, блондинчик много чего докладывал своему отцу, а тому не очень понравилось то, что он узнал о поведении сына.

— Надеюсь, мы договорились?

— И повторных объяснений не потребуется?

— Ведь разное может случиться, и не всегда хорошее…

Открытую угрозу тут заметил бы и самый тупой.

— Хорошо. Мы договорились.

— Тогда вы не могли бы дать клятву, магическую клятву, что никогда не станете ничего планировать или делать, что пошло бы во вред мистеру Малфою и нашему с вами факультету? — вкрадчиво продолжил свою угрозу Доминик Бейтс, один из семикурсников.

Чтобы я дал личную, рабскую по сути своей, клятву факультету и Малфою? Безусловную! Ставящую крест на всех моих последующих действиях, достаточно мне осознать, что это будет во вред факультету? И что такое факультет — тоже весьма расплывчатое понятие… Ребята реально охуели! Или меня так проверяют на излом? Ну что же, поиграем.

— Хорошая шутка. Спасибо за приятный вечер, — поднялся я из-за стола. Интересно, будут настаивать?

— А клятва? — переспросил Доминик. При этом все остальные равнодушно отвели глаза. Кто-то занялся своей чашкой, кто-то рассматривал уже, наверное, давным-давно выученные наизусть узоры на гобеленах, кто-то трудился над печенькой. А вот и раскол. Похоже, как и ожидалось, тут каждый сам за себя и Бейтсу молчаливо разрешили самому себе заиметь должника. Или вырыть могилу, тут уж как карта ляжет.

— Как вы совершенно верно заметили, мистер Бейтс, случиться может что угодно. Ведь вам, как сыну работника Департамента магического правопорядка, отлично должно быть известно о разнообразных мерзких черномагических проклятьях, которые могут пробудиться совершенно внезапно. — Доминик слегка сбледнул с лица. — Эхо магической войны, так сказать. Поэтому я вынужден отклонить ваше великодушное предложение. Да и обеты — такая строгая вещь… Мало ли, какая служба от меня потребуется, если Он вернется. Точнее, когда Он вернется… Спокойной ночи. Джентльмены, леди.

Мда. Могло быть и лучше. Но как говорится в любимой мною с детства книге английского опять же писателя, "лишь тот, кто ничего не стоит, не имеет врагов". Одного такого врага я сейчас обрел. Радует только то, что это его последний год в Хогвартсе. Осталось мне его пережить.

Глава 7. Дары Основателей

Надо сказать огромное спасибо лидерам факультета за проведенную прочистку моих мозгов. Слишком я расслабился и забыл, что это не мир для меня создан, а я для мира. И никто никогда не будет даже за мои прекрасные глаза мне потакать в моих прихотях. Более того, спасибо и за напоминание про то, что школьниками мир не ограничен. За каждым школьником стоит род или хотя бы опекуны, которые не позволят вести их детишек туда, куда угодно мне, а не им. Так что я запихнул, как смог, свои возрастные привычки куда подальше и спрятался за привычной для Крэбба маской дурачка.

Благодаря этому канон спокойно шел своим чередом. Малфой задирался, мы с Грегом молчаливой поддержкой стояли позади. Свободное время я старался проводить либо в библиотеке, либо в спальне, читая учебники по магии, параллельно сводя время контакта с детьми до минимального уровня.

А дни галопом и каноном бежали вперед. Точно так же пытались взлететь перья на уроке чар, точно так же копалась земля на гербологии, и точно так же прошел первый урок полетов, на котором один слизеринец покрасовался на метле, один гриффиндорец отправился в Больничное крыло, а другой немного не запланированно полетал вволю.

Кстати, урок полетов отличился еще и тем, что после него всем понимающим стало отчетливо видно истинное лицо декана Гриффиндора. Апологет правильности и беспристрастности Минерва Макгонагалл легко и непринужденно нарушила свои любимые школьные законы. Которые, оказывается, ничуть не законы, а просто правила. Для понимающего уха разница между этими двумя понятиями огромная.

Еще должен признать, что Малфой действительно обалденно для своего возраста летает. Все эти финты, уклонения, маневры… Чувствуется, что его хорошо учили, и учеником он был небесталанным. А вот мне метла так и не покорилась, оставшись, пусть и подергиваясь, лежать на земле. Гадина! Хорошо, что ссора Малфоя и Поттера отвлекла от этого факта всеобщее внимание.

Единственно, когда я решил вмешаться, это ночная дуэль. Глядя на выразительные и упрекающие взгляды старост, которые сами не хотели вмешиваться в спор чести, а защитить Малфоя были, похоже, обязаны, я решил немного порассуждать вслух. Тем более, как я помнил из канона, на дуэль Малфой так или иначе не попал.

— Я размажу Поттера!

После ужина мы все собрались в гостиной и слушали разоряющегося Малфоя.

— А зачем?

— Как зачем? Он принял вызов на дуэль! Или ты думаешь, у Малфоев нет чести? — Драко завелся не на шутку. — Не прийти на вызов, который бросил сам…

— Нет, ты совершенно правильно поступил, даже я бы на твоем месте не сделал лучше, — успокоил я разошедшегося Малфоя. — Ты совершенно прав. Есть вещи, которые спускать нельзя.

— Поэтому я пойду на дуэль и…

— На какую дуэль, Драко?

— Как на какую? С Поттером! Или у тебя последние мозги заплыли жиром, Винс?

— Вот именно, на какую. Или ты забыл, как правильно объявляются дуэли? Где обязательные секунданты? Где ограничения? Не говоря уже о том, что место назначать должен был кто-то один, а тип дуэли — другой.

— Ну…

— Что после скажут другие? Что Малфои не знают дуэльных правил?

— Но Поттер…

— Поттер — мальчик-одуванчик. А ты, наследник Малфой, должен знать, что согласно дуэльному кодексу произошедшее вообще не тянет ни на что большее, как на шутку. Я уж молчу о том, что Поттер — маггловоспитанный волшебник, не знающий о дуэлинге вообще ничего! Победить его — стыдно, проиграть — катастрофа! Участвовать в такой дуэли — это покрыть себя позором полного идиота!

— М-м-м…

— Поэтому, не придя на дуэль, ты ничего не проиграешь, а придя — даже в самом лучшем случае ничего не выиграешь. Оставь его Филчу. Пусть этот воспитанный магглами дурачок задумается о том, что традиции чистокровных следует знать хотя бы в минимальном объеме. В конце концов, мы слизеринцы. Изумрудный маг завещал стараться убирать врагов чужими руками. Марать собственные, с мечом наголо на дракона — это к гриффиндорцам.

— Да! Точно! Я предупрежу Филча, что этой ночью у него может случиться отличный улов и…

Дальше я уже не слушал, почувствовав дуновение сквозняка. Сзади открылась дверь, и кто-то выскользнул из гостиной. Судя по краю эффектно развевающейся мантии, это был наш декан. И раз я не получил никакой отповеди, на которые так способен Снейп (услышал тут случайно, из-за угла, как сальноволосый распекал провинившихся слизеринцев, даже мне страшно стало: лучше пять Макгонагалл и три Флитвика, чем один разозленный Снейп — умеет он жути нагнать, не откажешь в профессионализме), то неучастие в дуэли Малфоя и подстава для Поттера его более чем устраивали. Помимо декана, за этот разговор я заслужил молчаливое одобрение лидеров факультета и принятое ими доказательство того, что честно блюду взятые на себя обязательства. Судя по кислому лицу Доминика, далеко не всем моя покладистость оказалась по нраву.

Ну а бедный Поттер отправился на запланированную каноном и Дамблдором встречу с трехголовым Хагридовым милашкой. Что, как это ни парадоксально, устроило все заинтересованные стороны, включая Поттера, получившего свое Приключение.

Впрочем, мне на Поттера было плевать с высокой колокольни. У меня были проблемы и поважнее. К примеру, меня раздражала привычка этого тела жрать все как в бездонную прорву: в своем предыдущем теле я был достаточно стройным для того, чтобы на таких жирдяев смотреть с плохо замаскированным презрением. Или же, как я уже говорил, дети-студенты со своими детскими проблемами. Две претендентки на мое внимание, с откровенно смешно смотревшимися на их слишком юных мордашках "обольстительными минами", тоже не добавляли радости. Вдруг опоят еще? Но это так, прелюдия к основному.

С чем может быть связана самая большая проблема при обучении в школе магии? Правильно — с магией. Я до сих пор так и не смог сотворить ничего магического! Зелья у меня не варились, хорошо, что еще не взрывались, как у Лонгботтома, перья не летали, спички в иголки не превращались и даже поганая метла — и та меня не слушалась. Нет, я был далеко не один такой. Сейчас шла третья неделя сентября, и многие магглорожденные и полукровки все еще не преуспели во всех дисциплинах. Но даже у них что-то, пусть одна-две дисциплины, но получалось! А я ко всему прочему чистокровный! Тот же Малфой, к счастью, еще не научился влет анализировать, а у старшекурсников и лидеров факультета мало информации, пока мало, иначе мне не миновать бы серьезного разговора. А вот декан, у которого сходятся табели с оценками по всем предметам, уже на меня посматривает подозрительно.

Короче, что-то нужно делать. Но что?

С одной стороны, на меня играет то, что Шляпа все же меня распределила, а не отвергла, как сквиба. Были прецеденты. С другой — от проблемного и не по возрасту понимающего подоплеку событий студента с удовольствием избавится и декан, который уже пару раз заводил такие разговоры, с общим вопросом "откуда что взялось в тебе?", и тот же Дамблдор. С радостью скажет: "Последствия черномагического проклятья, выход из Хогвартса для сквибов спросишь у Филча", — и алга, жить в Англию. Да и батюшка мой, судя по воспоминаниям, доставшимся от оригинального Винса, мягкостью и всепрощением не страдает. Конечно, можно успокоить себя, что мне не подходит моя палочка или что приложение моей родовой магии лежит немного в другой области, и продолжать тупить, но что-то общеупотребительное-то у меня должно получаться! Пусть не из всех выходят Лобачевские, но выполнять простейшие арифметические действия умеют все!

Вообще, хотя в каноне это не было сказано прямо, но то, что маги по силе не равны, прослеживается четко. Даже иносказательно была дана градация. Так вот, существует достаточно четкое деление всех волшебников согласно их могуществу. Всего различают три больших класса: сильные, обычные, слабые — и три подуровня в каждом классе: старший, средний и младший. Таким образом, существует всего девять градаций обычных волшебников; десятой являются сквибы, одиннадцатой — магглы, двенадцатой — великие маги. Итого ровно дюжина.

Однако эту стройную иерархию ощутимо портят родовые способности, которые поднимают возможность колдовства в определенном магическом направлении на один-два уровня. Так, если я, к примеру, средний волшебник старшего уровня, одарен в гербологии, то в этой самой гербологии я вполне могу сравниться с волшебником сильным. Кстати, повышение уровня относится и к сквибам. То есть сквиб с родовым даром к некромантии вполне сможет "поднять" покойника, при этом формально и физически не являясь магом. Сильный волшебник старшего уровня в своей стихии подобен богу — именно таких называют великими магами.

Кстати, а какие мои магические дары? Смотрим память. Моими, обусловленными кровной принадлежностью к роду Крэббов, дарами являются: некромантия, то бишь черная магия в самом классическом виде; магия крови, которую сейчас в Британии также относят к черной, но на самом деле я бы отнес ее к одному из разделов общей; и, внезапно, доставшаяся по материнской линии способность к целительству, то бишь светлая магия. Как это все уживается в одном человеке, я не знаю, но гоблины при проверке на магические дары поставили меня в разряд слабых волшебников старшего уровня.

Хм… Хочется, конечно, обратиться во время завтрака к Дамблдору в приблизительно таком стиле: "Господин директор! Мои родовые дары подразумевают изучение некромантии и магии крови. Не могли бы вы подобрать для меня наставника и обеспечить практические занятия, пока я не начал в учебных целях практиковаться на соседях?" Ах… Но воображаемые глаза профессуры и учеников не стоят смены места обучения и преподавателей с Хогвартса с его учителями на Азкабан с его дементорами. Хотя да, там точно есть отличная возможность насмотреться на темную магию в практическом изложении. Правда, есть нюансы некоторые… Ладно. Шутки в сторону. Попроситься, что ли, в ученики к мадам Помфри?

Впрочем, есть и другой вариант. В каноне робко и во многих фиках прямо высказываются идеи, что Хогвартс — разумный замок, а Шляпа — один из его способов для связи. Плюс, Основатели не могли оставить смысл своей жизни без пригляда. Ушли ли они душами на следующий круг перерождения, но оставить здесь свои Тени в том или ином виде — есть же портреты, к примеру — наверняка могли. Тем более, замок Хогвартс стоит на охрененно сильном источнике магии, так что магическую не-жизнь можно организовать долгую и стабильную. А ведь помимо Шляпы, которая лежит на хранении в кабинете директора, есть и еще один способ связи. Да-да-да, тот самый, который принимает тот вид, какой хочется страждущему.

Но для начала следует прикрыть тылы от любителей, как наш декан, и профессионалов, как директор, во всем видеть подвох. И случай не преминул представиться в ближайшую пятницу. Утомленные двумя подряд домашними заданиями по истории от профессора-призрака, мы уселись в гостиной, во весь голос возмущаясь состоящей из одних гоблинских восстаний историей Магической Британии. Хотя там было достаточно много весьма любопытных для меня фактов. Одни магические Великие пожары, с которых традиционно начинались восстания гоблинов и от которых регулярно выгорал весь Лондон, включая немаггловскую часть, стоили того, чтобы на их картины посмотреть. В маггловской истории, кстати, из всех пожаров упоминается лишь последний, который вообще не был связан с волшебниками, но который удачно похоронил под собой следы предыдущих.

— Неужели вся наша история — только череда гоблинских восстаний? — возмутилась Паркинсон.

— Мне дома рассказывали о Мерлине и Основателях, — вскользь заметила Гринграсс.

— Основатели? — замирая в душе от привалившей удачи, тупо переспросил я.

— Основатели Хогвартса. Четыре Великих Мага. Неужели тебе не рассказывали дома, Винс? Ты прям как магглорожденный Поттер, — не удержался от подколки Малфой.

— Наши архивы не такие полные, как у вас, — обиженно отозвался я. Ну же, Драко, ну! Давай!

— Ах да… В роде Малфой самые лучшие архивы! Мой отец…

— Расскажи, что знаешь! — попросила Дэвис. — А то в "Истории Хогвартса" об Основателях всего по одному футу написано. Когда я писала эссе, то еле-еле два фута из заданных трех смогла выжать из себя.

— И о Мерлине потом, — попросил не совсем англичанин Забини.

— Если что, я смогу дополнить ваш рассказ, мистер Малфой, — подключился к разговору староста Гамильтон.

Дальнейшая говорильня не принесла мне практически никаких полезных фактов. Большую часть я знал и так, поскольку дома у Крэббов, как и предполагал Драко, Винсу было дано достаточно неплохое образование. Включена в этот список была и история, с упором на темных магов конечно же. Но главное было сделано. Если кто будет проверять, а проверять, если у меня что-то не получится, обязательно будут, то можно будет честно сослаться на этот разговор и на прозвучавшие в нем легенды.

И сейчас, тихо выскользнув из гостиной, я крался по темным замковым лестницам вверх, туда, где одна из этих самых легенд находилась вполне себе в реальности. Восьмой этаж, картина с кретином, учащим троллей балету. Три раза туда-сюда, представляя в голове место, где я увижусь с Основателями. И вот в монолитной стене появляются очертания старинной грубой двери. Я открываю ее, делаю шаг в темноту и появляюсь в… зале инквизиторского суда.

Я оказался прикован цепями к допросному креслу, стоящему по центру зала. На возвышении передо мной — массивный, древний на вид стол, за который с противоположной от меня стороны придвинуты четыре монументальных кресла, куда там Дамблдору с его псевдотроном в Большом зале. В креслах сидели четыре полупрозрачные тени, а прямо по центру стола, на подставке, лежала Шляпа.

— Демон! — прорычала фигура, в которой можно было узнать знакомые по портретам в учебнике черты Салазара Слизерина. — И ты посмел явиться сюда? Воззвать к нам? Легилименс!!!

Куда там моя защита болью от аккуратного и мягкого Дамблдора. Ощущения были таковы, будто прямо сквозь лоб, пробив дикой болью череп, в мою голову вползла огромная змея, медленно ворочавшаяся внутри и пожирающая мои мозги. Пытка была невыносима, и я закричал.

— Фините. Осторожнее, Салазар, — взмахнула рукой призрачная Ровена Рейвенкло, и резкая боль сменилась тупыми отголосками. Но если я поверил в ее доброту, то следующие слова вернули меня обратно с небес на землю. — Не повреди мозг интересного образца. Легилименс!

Если проникновение Салазара было похоже на питание хищной голодной рептилии, старающейся поскорее выхватить самые вкусные куски из тела добычи, то легилименция Ровены напоминала скорее хирургическое вмешательство… доктора Менгеле. Меня тщательно и аккуратно резали на куски, при этом совершенно не интересуясь согласием или испытываемыми подопытным ощущениями. А они были вполне под стать образу, так что я рыдал, орал, выл и пытался разбить свою голову о спинку кресла, но передвинувшиеся подобно толстым металлическим змеям цепи жестко зафиксировали меня.

Сколько это продолжалось, я не знаю, по ощущениям — две или три вечности, но все же настал тот радостный миг, когда прозвучало божественно звучащее слово.

— Фините, — Ровена закончила свои исследования. — Хм. Весьма и весьма любопытно. Это в очередной раз доказывает мою теорию об абсолютной бесконечности страниц в Книге Миров. А вы еще имели глупость спорить со мной, тогда как…

Что там еще придумала Рейвенкло, я не услышал, потому что призрачную палочку поднял Годрик.

— Легилименс!

В исполнении Гриффиндора легилименция напоминала нападение орды варваров на беззащитный город. Сопротивляющихся — убить, что приглянулось — схватить, все остальное — поломать и сжечь. Голос я уже давно сорвал, из глаз и носа текла кровь, а боль уже во всем теле была такова, что о смерти мечталось как о чем-то невероятно прекрасном, но несбыточном.

— Фините. Ну надо же. Однако я хочу сказать, что потомки ощутимо выродились… Особенно твои, Салазар.

— Кто бы говорил, Родерик, — ответил Слизерин. Хм, а оказывается Годрик-то совсем не Годрик, а Родерик. — На своих посмотри!

— А мои? Легилименс!

Мозговой досмотр от Хельги Хаффлпафф был самым спокойным из всех, что я сегодня перенес. Этакий "добрый полицейский" после десятка злых. "Давай, друг, рассказывай. У тебя же нет от своих друзей никаких секретов, не правда ли?"

— Фините.

После четвертого сеанса легилименции я мог со стопроцентной уверенностью сказать, как себя чувствуют овощи, приготовленные в микроволновке. Вроде и лежат "как живые", а на самом деле…

— А я, знаете ли, своими довольна. Да и Ровена не должна быть в особой претензии…

— Хорошо, — поигрывая призрачной латной перчаткой, сказал Гриффиндор. — Что будем с ним делать?

— Я думаю, демона следует развоплотить, тело студента подбросить поближе к гостиной. Может быть, его еще спасут. Или просто убить, а труп скормить василиску. Надо же, мой Спутник на столько меня пережил.

— Как бы то ни было, Салазар, это твой червяк, тебе с ним и разбираться. Не хватало еще кормить всяких тварей магами. Ты зачем вообще принес его сюда?

— Сс'шсс'cшc был таким маленьким и беспомощным. Тем более, как охранник нижних уровней, где, кстати, если вы не помните, мы устроили зверинец с не самыми безопасными тварями, он был весьма полезен.

— Салазар! — надавила голосом Ровена.

— Хорошо, хорошо, любимая. Я разберусь. Смертельных случаев не будет. А как жаль…

— Я же просила не называть меня так! И что ты интересного углядел в этой ситуации с окаменениями?

— Так ведь все оказалось так просто! Я столько работал над оружием, способным убить больше одного противника, так усиливал с помощью ритуалов и зелий глаза Сс'шсс'cшc… Эх. А оказалось, нужно всего лишь было сделать взгляд василиска не сильнее, а слабее! Тогда бы он не убивал, а всего лишь превращал в камень или парализовал бы, и не одного, а многих, даже сквозь артефакты и призраков. А то, что парализованный или окаменевший по беспомощности и опасности ненамного отличается от мертвого, я не подумал. А может, попробовать сейчас усилить и…

— САЛАЗАР! — голос Хельги был очень далек от ласкового шепота.

— Хорошо, хорошо. Сказал же сделаю — значит сделаю. Прямо с сегодняшнего дня и начну решать эту проблему.

— Итак. Вернемся к вопросу о демоне, захватившем тело ученика.

— Я не демон… — смог из последних сил прошептать я.

— Ой ли? Ты не из нашего мира. Ты бестелесный. Ты захватил чужое тело. Ты уже планируешь массовые убийства… — начал перечислять основные признаки демона Салазар Слизерин.

— Я не собираюсь…

— Ой, да ладно тебе, — почти весело взмахнул призрачной рукой Гриффиндор. — Знаешь, сколько раз меня инквизиторы нанимали отлавливать таких белых и пушистых? Зачастую в буквальном смысле пушистых, вот с такенными зубами. А знаешь ли ты, что только лично я был одержим трижды? Так что не спорь с нами. Все вы, демоны, по одному лекалу сделаны. Эгоистично мечтаете только о личных наслаждениях, пусть и понимаете их по-разному. Та же Ровена откуда, ты думаешь, узнала о теории и практике создания маховиков времени?

— Годрик…

— Ей так хотелось спасти свою дочь, что в обмен на знания она отдала демону во владение свое тело на три года…

— Годрик!!!

— Которое демон отлично использовал, весело проведя время в качестве персонала одного из шикарнейших борделей востока…

— ГОДРИК ГРИФФИНДОР! ЗАТКНИСЬ! — проорала Рейвенкло.

— А город Содом не ты ли потом сожгла? Все-все-все, боюсь-боюсь и умолкаю.

— Раскроешь пасть свою, уничтожу и в посмертии! — Ровена с внушающим страх выражением взглянула на меня, давая понять, что не всякая информация полезна для здоровья. — Итак. Решаем. Кто за изгнание демона?

— Я за, — сказал Слизерин.

— Тоже, — приговорил Годрик.

— Я против, — это Хельга.

— Ну и я за, — окончательно решила мою судьбу Рейвенкло. — Итак. Кто исполнит приговор?

— Давай я, — предложил Салазар. — Раз уж формально студент моего факультета…

Я уже сотню раз успел проклясть свое глупое решение пообщаться с Основателями. Если то, что я испытал, испытали в свое время Лонгботтомы, то я им искренне сочувствую. Как я мог забыть, что древние маги — дети своего времени?! Времени, когда правило "нет человека — нет проблемы" обычно означало, что убивают на всякий случай и родню, и всех соседей. Увы, но теперь пришло четкое и всеобъемлющее осознание того, что проклясть свою глупость еще раз я не успею. Призрачный Слизерин поднялся, протянул руку с палочкой в моем направлении, открыл рот для произнесения заклинания и…

— Вето! — короткая, как выстрел, и совершенно неожиданная реплика раздалась со стороны, как оказалось, шестого участника суда. В разговор вступила Шляпа.

— Что? — удивилась Ровена.

— Да как ты смеешь? — возмутился Слизерин, но палочку опустил.

— Смею. Согласно договору. Помните? Вы в шутку тогда даровали мне право раз в столетие накладывать явное или опосредованное вето на любое ваше решение относительно дел в школе. Я последний раз пользовалась этим правом четыреста лет назад.

— Ты не понимаешь…

— Это вы не понимаете. Вы статичные слепки личностей Основателей, но не они сами. Вы не можете развиваться, и более того, не можете даже помнить! Вы забудете все, что услышали здесь и сейчас, а я продолжу существовать и развиваться. Жить. Я сам Хогвартс. Да. Я ваше творение, я покорна вашей воле, но сейчас я гораздо старше вас четверых вместе взятых. И опыт имею соответствующий! Так что внемлите моему решению, Основатели! Этот мальчик останется жить!

— Да какой он мальчик… — пробормотала Ровена. — Ему лет-то было, когда у себя умер, о-го-го сколько…

— Сейчас магглы живут гораздо дольше. Иногда столько же, сколько жили волшебники в ваше время, — поправил Основателей Хогвартс.

— Ну, хорошо. Пусть будет по-твоему. Раз в сто лет можно и потерпеть, тем более мы этого все равно не запомним. Эх… Как я ненавижу договариваться! Раз уж он Хельге так приглянулся, то пусть она с ним и говорит, — почти прорычал Гриффиндор.

— Хорошо, Годрик. Итак…

— Но сначала, — перебила Основателя Шляпа, — сначала его нужно подлечить.

В мое измученное тело мощным потоком хлынула магия. Наверное, так себя чувствует проколотая шина, подключенная к мощному компрессору. Из всех дыр воздух сифонит, но накачивают его быстрее, чем тот успевает уходить. Так что на вид и на ощупь она очень даже исправная, а на самом деле... Вот и я все еще был измучен сеансом безжалостной легилименции, но количество магии в моем организме зашкаливало, так что чувствовать я стал себя на удивление неплохо. Ох это волшебное ощущение, знакомое всем тем, кто хоть раз в жизни благодаря несчастливому стечению обстоятельств был вынужден употребить серьезное обезболивающее. Боль медленно растворяется, уходя, казалось бы, навечно. Появляются силы, думается, что замашешь сильно руками и полетишь вверх… Что со мной будет, когда меня отключат от внешней подпитки, думать не хотелось.

— Итак, — как ни в чем не бывало продолжила Хаффлпафф. — Чего ты хочешь?

— Вы вывернули мои мозги наизнанку четырежды. Вы и так знаете, с какой именно просьбой о помощи я шел сюда.

— Да. Знаем. И ты хочешь, чтобы мы тебе помогли?

— Ага. Хотел.

— Ну прям как в сказке. Обратился к мудрому и доброму волшебнику, и он за тебя решил все твои проблемы? Прям как добренький дедушка Мерлин?

— Угу. Сейчас я думаю, что лучше было вообще вас не тревожить.

— Умнеешь…

— Ну да, ну да. Помнится, Мерлин вызвал шторм и утопил кучу детишек, — вставил пару кнатов Салазар.

— Это да. Не бывает добрых волшебников. Как не бывает и злых. Бывают волшебники слабые и сильные. И сильные сами решают, какими должны считать их поступки все остальные.

— Угу.

— Какой ты стал покладистый. Хорошо. Мы твои просьбы поняли. А что взамен?

— То есть?

— Ты еще и хотел все получить бесплатно? — неприятно удивилась Хельга. — Ты знаешь, что если и существует в жизни дармовщина, то она точно входит в список трех самых ненавидимых мною вещей? Впрочем, ты же не хаффлпаффец. Итак. Что ты можешь предложить нам?

— А что вам, призракам, вообще надо?

— Хороший вопрос. И ответ на него достаточно простой. Универсальная валюта во все времена... Что это?

Я задумался. Впрочем, получив только что выговор от любительницы потрудиться, ответ угадать стало несложно.

— Работа?

— Хм. Почти угадал, быстро соображающий мальчик. Услуга. Услуга за услугу. Мы что-то делаем для тебя, ты делаешь что-то для нас. Согласен?

— Я хочу сначала услышать полный текст сделки. Что я получу и что от меня потребуется сделать?

— Умный мальчик, — похвалила меня Рейвенкло.

— Проси, — предложил Слизерин.

— Если уж мы баш на баш, то просить я ничего не должен. Это получается не просьба, а торговля. Сделка.

— Не рано ли ты осмелел, демон? — удивился Салазар. — Спорить с Основателем своего факультета и великим магом. Поверь мне, круцио в моем исполнении тебе не понравится гораздо больше легилименции!

— Тихо. Салазар, ты своими постоянными проверками уже меня утомил. Вы сами отдали разговор мне, так что не встревайте. Итак. Твой ход, мальчик. Назови свою цену.

Я призадумался. Чего мне не хватает в этой магической жизни? Хотя чего тут думать?! Это же то, за чем я сюда шел. Что-то сделать с моей магией, чтобы она заработала.

— Я хочу, чтобы вы провели настройку м… меня, или моей магии, не знаю как это правильно сказать.

— Мы поняли тебя. Дальше.

— Дальше? — я сильно удивился.

— Ну нас же четверо! Четыре Основателя, четыре услуги от нас, четыре от тебя.

Вот теперь я задумался серьезно. Попросить денег? Глупо. Наверняка я не голь перекатная, как Уизли. Да и легализация капиталов никогда не была простым делом. А особенно не было простым делом этих самых капиталов удержание. Да и заработать, имея магическую силу, в мире магглов не так сложно. Знания? Это да. Сколько в каноне и фаноне я читал о том, какая куцая официальная библиотека Хогвартса. Да и в Запретной секции вряд ли что-то лежит серьезное, если туда пускают свободно школоту шестнадцати-восемнадцати лет.

— Доступ к библиотеке Хогвартса.

— Так он и так у тебя есть, — удивилась Рейвенкло, но настолько фальшиво, что даже я это легко понял. Моя просьба ей явно понравилась.

— К нормальной библиотеке, а не тому огрызку, что есть сейчас. Вы же упоминали, к примеру, демонологию как обычный магический предмет вашего времени. А сейчас я с трудом только в древних исторических трудах название, просто название, не говоря о деталях, такое встретил. Все выхолостили.

— Разумно. Ты получишь, что просишь. Дальше.

Ну, попробуем, раз такая маза пошла, решить все свои проблемы.

— Защита от подчинения и чтения разума.

— Принято. Дальше.

А вот с четвертым желанием я стопанул капитально. Как ни крути, а все остальное казалось мелочью. Артефактов, что ли, попросить? А каких? И потяну ли я их? Короче, скажем честно:

— Я не знаю. Нельзя ли четвертую услугу приберечь на потом?

— Но все четыре наши задания ты получишь сразу же.

— Хорошо. Даже честно. Быть может, я увижу, что какое-то мне не потянуть, и у меня будет возможность отказаться, не нарушая договора.

— Что же ты не попросил силы? Увеличить тебя в ранге, к примеру? — спросил Гриффиндор.

— Если бы такое было возможно, слабых магов бы не было, — ответил я и ничуть не покривил душой.

Об этом я в свое время много думал. В мире, где веками существует как неизменная данность четкое деление по магической мощи, надежных и стабильных способов ее увеличения быть не может. Иначе было бы как я сказал. Или еще проще. Увеличивали бы свою мощь все подряд, и получились бы великие маги из обычных неумех, а из великих магов получились бы супер-пупер-мегавеликие маги. И неравенство все так же сохранилось бы.

— Хм. Откуда ты такой умный взялся, — даже не делая вид, что не следит за моими размышлениями, сказал Салазар. — Ладно. Мы услышали тебя. Друзья?

— Вменяемо, — проворчала Ровена.

— И не так, м-м-м… борзо, это слово сейчас в моде, да? — согласился Гриффиндор.

— Делаем? — на реплику Хельги все остальные ответили согласным кивком.

— Я могу выполнить твою первую просьбу, — начал Слизерин. — Но решение твоей проблемы не останется без последствий. Я стабилизирую твое ядро, демон, плотнее привяжу твою душу к телу, поправлю магические потоки тела. Но это приведет к тому, что ты потеряешь в силе магии. Причем это не ответная услуга мне за работу в счет договора, а цена, взимаемая самой Матерью-Магией с таких, как ты.

— Доступ в библиотеку Выручай-комнаты, где лежат копии каждой книги, оказавшейся в стенах Хогвартса, ты получишь, — за Салазаром продолжила Ровена. — Только выносить из нее ничего не сможешь.

— А как же?..

— Копии снимать магическим или механическим путем не запрещается. Доступ организуется через Выручай-комнату. Попросишь, какие книги тебе нужны, и получишь их здесь.

— Надеюсь, ты понимаешь, что хвастать доступом к библиотеке не стоит. Что с тобой сделает тот же Дамблдор, если узнает… — внесла свое дополнение молчавшая Шляпа. Я согласно кивнул в ответ.

— В свою очередь, — это уже говорила Хельга, — я смогу наложить на тебя Печать защиты Хогвартса. Пока ты находишься в стенах или окрестностях Хогвартса, никто не сможет без твоего истинного желания прочесть твои мысли. Истинное желание подразумевает также защиту от всех видов принуждения типа империо или зелий. Но ценой поддержания печати будет ослабление твоей магии, которая и пойдет на непрерывное снабжение печати энергией. Согласен на наши условия?

Я крепко задумался. А потом, прикинув, что именно я получаю и чем жертвую… Это только на первый взгляд кажется, что выбор стоит между больше/меньше силы или ситуацию сделать лучше/хуже. На самом же деле — выбор сейчас между "существовать" или "исчезнуть". То есть, по сути, выбора-то у меня и нет. Сейчас у меня уровень магии — старший из слабых. Но только потенциально, так как пользоваться я этими уровнями все равно никак не могу. Так что вопрос стоит так: быть ли мне слабым магом средней силы или не быть магом вообще.

Второй вопрос еще проще. Если Дамблдор или Темный Лорд влезут мне в голову, то жизнь моя продлится ровно столько времени, сколько им понадобится часов для моего полного сканирования. После этого авада или обливиэйт до мокрожопого состояния, в зависимости от того, в какие руки попадусь: в зеленовато-змеиные или в старо-морщинистые. То есть если первый вопрос формулируется как "быть ли мне магом или магглом", то второй: "жить мне или не жить вообще"!

К тому же печать работает только в Хогвартсе. С одной стороны, это хорошо, за пределами я внезапно буду для потенциальных врагов на уровень сильнее, а с другой… да. На каникулах следует поберечься, а лучше вообще уехать куда подальше из Англии. Не следует забывать и про родовую магию, которую вне стен Хогвартса смогу использовать на слабом обычном уровне силы.

Что еще упрощает выбор: принять или не принять эти варианты можно только парой. По очевидным причинам одно без другого бессмысленно. Так что:

— Я согласен.

— Принято. За это каждый из нас даст тебе поручение, выполнить которое ты будешь обязан. Ты не услышишь их вслух сейчас. Ты их осознаешь, когда придет время. Надеюсь, ты понимаешь, что получая по сути стопроцентную предоплату, ты не сможешь потом отказаться от наших требований?

— Неприятно, но мне некуда деваться…

— Мое ты можешь узнать прямо сейчас, — Ровена перебила Хельгу. — Просто ради твоего спокойствия и ради того, чтобы ты знал, какого уровня проблемы придется решать, сможешь ли сделать и стоит ли тебе соглашаться вообще.

— Я слушаю.

— Моим желанием будет великое открытие. Ты должен будешь обогатить мир магии великим открытием уровня, ну, к примеру, как мой хроноворот. Или философский камень…

— Хм, — я действительно задумался. — Вопрос такой: а если я не успею или не смогу?

— Правильный вопрос. Если ты не сможешь или не успеешь, то твой долг ляжет магическим обетом на твой род и твоих потомков, а ты сам в виде призрака будешь следующие пять тысяч лет рабом Хогвартса, — вместо Основателей ответила Шляпа.

— Как-то не очень справедливо получается…

— А где она есть, эта справедливость? Чтобы тебя утешить, скажу, что продавец тут ты. Не нравится предложенная цена, жди другого покупателя…

Еще раз подумав и взвесив все плюсы и минусы, я сказал:

— Я согласен на договор.

— Договор заключен, — подтвердила Хельга.

— Но прежде чем мы начнем работу, — внезапно обратился ко мне Салазар, — я хочу тебе кое-что сказать. Парень, ты мне не нравишься. Лично. И хотя ты подходишь для моего факультета по складу характера, видеть тебя я там не желаю. Так что изволь покинуть Слизерин и перейти на какой-нибудь другой. И чтобы не осталось недомолвок: я не прошу. И даже не требую. Я ставлю тебя в известность. Поверь, у меня хватит власти над своим факультетом в этом вопросе даже в таком состоянии.

— Но как это сделать?

— Советую посетить библиотеку и внимательно почитать Кодекс Хогвартса. Подсказка — обрати внимание на историю, случившуюся в сентябре года где-то около тысяча четыреста пятьдесят шестого.

Интерлюдия 2

Дверь Выручай-комнаты за необычным визитером закрылась. Стены начали плыть, возвращаясь обратно в свое аморфное состояние, отправляясь в магические не-здесь и не-сейчас, в ожидании нового посетителя волшебной комнаты. Медленно растворялась и обстановка, только призрачные фигуры Основателей продолжали вести свой диалог.

— Реддлу мы столько не дали, — задумчиво проговорила Ровена.

— Реддл и просил совсем в других объемах. И он не справился, — напомнила Хельга.

— У него еще все впереди… — пробормотал Слизерин. Но уверенности в его голосе не было.

— Как вы видели из описания той временной петли, что наш мальчик называл "канон", у Реддла — уже все позади, — уверенно произнесла Ровена. — Да и хоркруксы… Не тем он путем пошел!

— Мы все знаем о том, что, точнее кто, стоит на пути к истинному бессмертию… — напомнил Гриффиндор.

— Не будем об этом. Да. Это запретная тема, — почти хором произнесли остальные.

— А, чувствуешь? Твоя выродившаяся кровь, Салазар! — решил сменить тему Годрик.

— Да. Мне стыдно за своих потомков! Я никогда не гнался за громкой родословной. Я сам сделал свое имя таким, что оно прошло сквозь века! А этот: "Лорд Волдеморт"… Кстати, ты и при жизни был тем еще говнюком, любителем тупых злых шуток. И таким же остался и в не-жизни.

— Промолчать не мог? — поддержала Ровена. — Мало ли кто и почему там город сжег? Магглы вон себе причину выдумали, и хорошо…

— А как тебе твои? — решила добить Гриффиндора Хельга. — "Мародеры" и их верные почитатели. Не коробит слух, сэр рыцарь?

В ответ "сэр рыцарь" только зубами заскрежетал.

— Уж твои-то… — начал было он, но подруга его перебила.

— А что "мои"? Я своими довольна. Почти. И турниры выигрываются моими, и в этом их Министерстве должности по праву принадлежат моим…

— А дракона взять в одиночку твоим слабо?

— Зато дорогу к нам находят только слизеринцы, — похвастался Салазар.

— И за это ты их со своего факультета вышвыривать принялся?

— Это для его же пользы!

— Хватит склочничать! — перебила хвастовство достижениями факультетов Ровена. — Надоели еще при жизни. Скажите лучше, мы что, пожалели мальчику силы?

— Мы решили пойти совсем другим путем, — серьезным тоном начал наконец важный разговор Гриффиндор. — До этого все, кто к нам ни приходил, просили силы и получали ее. Но она им не помогала.

Салазар промолчал, но утвердительно кивнул.

— Мозги никто не просил, — согласно вздохнула Ровена.

— И упорства, — таким же вздохом вторила ей Хельга.

— А все же, если не справится? — продолжала сомневаться Рейвенкло.

— Справится, не справится — его проблемы… У нас еще есть время, — равнодушно сказал Слизерин.

— Но его немного…

— Это да.

— А василиском своим ты все же озаботься, — завершила разговор Основателей Шляпа.

Глава 8. Перераспределение

"Здравствуй, родимое Больничное крыло!" — так и хотелось мне воскликнуть после пробуждения, едва я завидел знакомые белые ширмы. Вот только делать этого я не стал, ведь по закону жанра в пределах моей слышимости шел очень интересный разговор. Точнее, его окончание.

— Только после того, как поправится, и точка!

— Но Поппи, — просительный голос директора на медведьму не произвел никакого впечатления.

— Никаких "Поппи"! — отрезала колдомедик. — Альбус, пойми ты! Мальчика кто-то пытал. Сильнейшее мозговое истощение, почти как у Лонгботтомов. Он потерял очень много крови. У него серьезные повреждения магического ядра. Он чуть не стал сквибом! Ко всему прочему, он упал с лестницы и сломал себе ногу! Так что никаких разговоров два дня! И, пожалуйста, директор, никакой легилименции, как вы любите, хотя бы неделю! У него сейчас в голове не мозги, а студень! Вы же его просто убьете на месте!

"Спасибо тебе, Поппи, добрая ты душа. Спасла меня", — благодарно подумал я. Общаться с Дамблдором в текущем состоянии у меня не было никаких сил.

Спасение в Больничном крыле продлилось всего неделю. За это время меня посетили мои одноклассники, посетовали на мою неуклюжесть и неудачливость — официально я "оступился и упал с лестницы" (блин, прям как в армии после разборок!). Намекнули на то, что я на пути к рекорду школы среди первокурсников по времени, проведенному в Больничном крыле за первый месяц обучения. Вот уж спасибо, такой славы мне не надо.

В середине недели заходил декан. Судя по тому, что печать молчала, в голову он мне не лез. Но это не помешало ему тщательно расспросить меня о произошедшем, намекнуть на то, что если кто-то мне помог упасть или, тем более, если я запомнил того, кто меня пытал, нужно немедленно доложить, так как это уже не шутки. Отговорился тем, что ничего не помню. А как вспомню, так сразу же расскажу.

Разговор с директором произошел на следующий день после беседы с моим деканом. Монолог Дамблдора — слава Мерлину, меня ни о чем пока не спрашивали — оставил меня в очень тяжелом моральном состоянии. Уж насколько я знал причину произошедшего, и то чуть не поверил его увещаниям. Умеет убеждать.

Суть же разговора сводилась к следующим положениям. Первое. Вот к чему приводит участие родителей в войне на неправильной стороне. Второе. Сторона директора, то есть сторона общего блага — это правильная сторона, где ничего такого произойти не может. Третье. На своих приятелей все-таки нужно постукивать, ибо, быть может, это их проделки, расскажи, мальчик мой… Четвертое. Участвовать в серьезных делах может быть очень больно.

И тут я не мог не согласиться:

— Директор. Я вас понял, и придумаю что-нибудь, чтобы не участвовать во всем этом. У меня у самого есть такое самое искреннее желание! — Видимо, мои честность и горячность удовлетворили директора, так что он пожелал мне скорейшего выздоровления и убрался восвояси.

Уже второй раз меня приятно поразила магическая медицина. Еще полдня назад я от боли бился в агонии и как великой милости ждал смерти; получил сложный перелом, сильную кровопотерю и истрепанные магией почти в кровавые тряпочки мозги… И все это было вылечено быстро и без последующих осложнений. "Скорейшее выздоровление", которого мне пожелал директор, в общей сумме заняло всего восемь дней. И то последние три дня я просто лежал уже полностью здоровый. Мадам Помфри не любит отпускать "жертву" из своей вотчины, если не уверена в излечении на двести процентов. Не в этом ли причина настолько наплевательского отношения учеников и учителей к дебильным шуткам? Дескать, "все равно все легко вылечится!". Не знаю. Но как бы там ни было, в последний четверг месяца прямо на обед меня выписали.

Куда же я отправился после приема пищи в Большом зале? Правильно, в библиотеку. У меня было время хорошенько подумать и признать, что с требованиями Основателей и с магическими обетами шутить не стоит. От приставших на обеде одноклассников я отбился стандартной пока отмазой в стиле: "шел-упал-очнулся-гипс-ничего-не-помню".

В библиотеке меня хорошо знали. Мадам Пинс уже было подготовила мне стопку книг для самообразования, которые я заказывал в прошлый раз, но сейчас мне было нужно кое-что совсем другое.

— Устав Хогвартса, пожалуйста.

"С чего это, мальчик, у тебя такой интерес?" — прямо аршинными буквами читалось в глазах у библиотекарши, но устав мне выдали.

Когда я его увидел, то мне стоило серьезных усилий не рассмеяться или не разразиться хорошей матерной тирадой. Почему? Да потому, что устав Школы чародейства и волшебства Хогвартс предстал передо мной в виде тоненькой брошюрки с крупным шрифтом и пояснительными картинками, напечатанной маггловским (!) способом на бумаге (!), а не на штатном пергаменте, применяющемся повсеместно для всех магических записей.

Не. Я, конечно, прочитал ее от корки до корки, благо много времени это не заняло. Интересно было узнать, что по мнению текущей администрации считается уставом. Пригодится для политического прозрения. Так вот, ничего про права и обязанности ученика Хогвартса, преподавателей и директора тут сказано не было. Взамен были перечислены правила (а не законы) поведения в школе, перечень предметов, запрещенных к проносу на территорию Хогвартса, виды наказаний и пара самых общеупотребительных маршрутов. Ничего важного тут не было в принципе. Короче говоря — этакая "Библия для самых маленьких", я застал те времена, когда куча проповедников ходила с такими по домам, школам и детским садам.

Я подошел с этим, с позволения Основателей, уставом к мадам Пинс, положил его на стойку и сказал:

— А теперь можно мне почитать настоящий, — я сделал голосом акцент на этом слове, — устав?

— А чем вас не устраивает этот? Быть может, вам его еще раз прочитать, раз что-то осталось непонятным? — все еще читая свою книгу, на автомате ответила привычной фразой библиотекарша.

— Тем, что это совсем не устав.

Мадам Пинс оторвалась наконец от чтения и внимательно посмотрела на меня и на брошюру на стойке.

— Директор не поощряет интерес школьников к старым и опасным знаниям, — уже серьезно ответила она.

— Когда это знание законов, по которым мы все с вами обязаны жить, стало опасным? — удивился я.

— Хорошо. Я вас предупредила, мистер Крэбб. Но учтите, директор будет оповещен о ваших интересах. Вам за какой год устав?

Это что, последняя попытка направить меня в сторону? Ну уж нет, не пройдет!

— Действующий. И полную версию, пожалуйста.

Мадам Пинс тяжело вздохнула, бросила мне: "Идите за мной" — и отправилась вглубь библиотеки. Так глубоко в эти дебри я еще не заходил. У меня даже закралась паническая мысль о том, что без мадам Пинс я отсюда не выйду. Впрочем, мысль оказалась в чем-то истинной, так как и время чтения, и обратную дорогу мадам Пинс, наплевав на все остальные свои обязанности, провела рядом со мной. Следила.

Сам устав оказался толстенной пергаментной книгой формата А1, заключенной, иначе и не скажешь, в маленькой неприметной комнатке в непосещаемом отделе библиотеки. На двери присутствовали серьезные запоры, магический ключ от которых висел на шее у мадам Пинс. Если бы так защищали пресловутый философский камень, Квиррелл бы еще лет десять посасывал единорогов.

— У вас есть двадцать минут, — и она перевернула запыленные песочные часы.

Что делает полный действующий устав Хогвартса в закрытой для посещения комнате, я оставлю на совести директората. Мне сейчас не до этого. Время истекает, и я должен найти эту подсказку. Я сдул с переплета толстый слой пыли и открыл первую страницу. А шрифт у устава ой какой мелкий…

Что ж, вот и оно. Итак. 1457 год. Мистер N. попросил перевода с Хаффлпаффа на Гриффиндор в связи с тем, что его ожидания были обмануты. Попечительский совет и действующий директор согласились с требованиями ученика и постановили, что первокурсник имеет право попросить повторного распределения в течение первого месяца учебы. Повторное распределение было произведено. Ученик был отправлен на, кто бы мог подумать, Слизерин. Прецедент считается действующим и до сих пор, то есть каждый первокурсник в первый месяц может пройти перераспределение. Кстати, ничего не сказано о количестве попыток. Это что, попытка может быть как одна, так и новая каждый день? Впрочем, по этому поводу, раз не указано в законе, будет собрано отдельное судебное заседание.

Однако мне все равно столько не нужно. Одного раза, я думаю, мне будет вполне достаточно. Переписать на предусмотрительно положенный в комнате пергамент форму требования о перераспределении заняло меньше минуты.

Теперь остался чисто процедурный вопрос. Где и когда?

Итак, представим на миг. Я гордой походкой во время ужина, который мало кто пропускает, подхожу к директорскому столу. Требую перераспределения. И на виду у всех получаю его. Шляпа тоже пару кнатов внесет, сказав что-нибудь этакое про меня. Можно ли после этого считать себя незаметным? Нет конечно! Все семь лет на меня будут показывать пальцем, донимать вопросами и подъебками.

Нет. Нафиг-нафиг. Нельзя сказать, что если сделаю все в тайне, я этого избегну полностью. Но сгладить прикладной интерес до обычного любопытства уже будет очень неплохо. Любопытство ведь редко подвигает на действия, а вот интерес…

Поэтому действовать нужно максимально скрытно. До конца месяца у меня остается всего пять дней, из них интересными видятся два не выходных: пятница и понедельник.

Ставлю себе задачу: максимально снизить эффектность моего шага. Теперь рассмотрим через призму сформулированных требований каждый из дней. Вариант пятницы оставляет для терзания меня все ближайшие выходные. С другой стороны, оставляет на знакомство с новым факультетом целый уикенд. Но новый факультет от меня никуда не денется, тем более что это с вероятностью девяносто процентов будет Рейвенкло. А они — парни и девки обстоятельные. Своей доли знаний не упустят… Так что пятница и суббота отпадают. Вторник и понедельник тоже видятся не очень привлекательными, так что лучшим временем будет являться вечер воскресенья. Тут и "понедельник-день-тяжелый" впереди, и выходные, полные безделья, позади. А за неделю короткими встречами и быстрыми объяснениями я удовлетворю любопытство слизеринцев. Решено. Заодно погуляю напоследок со всеми. Надо бы отвальную организовать. Интересно, эльфы мне принесут алкогольный напиток, или придется заниматься контрабандой? И где взять деньги?

Впрочем, с деньгами оказалось не все так печально. Пять галеонов в полгода, вот что мог выделить из бюджета Крэбб-старший своему сыну. Небольшой кошелек с монетами разного достоинства лежал в сундуке среди прочих личных вещей, в спальне. Пятерка — это не так уж много, тот же Малфой получал десять… в неделю. Но Уизли не получали вообще ничего, как и большинство магглорожденных. А если вспомнить, что палочка стоит галеонов десять, то пять не такая уж и маленькая сумма.

Кстати, не забыть при случае тщательно разобраться с курсом галеон-фунт, ибо из канона я помню какие-то невероятные бредни, а в голове Крэбба ничего об этом не оказалось.

Как я и думал, сливочное пиво домовики принести мне отказались. Зато не отказался принять заказ один из среднекурсников Слизерина, к которому мне посоветовал обратиться староста Гамильтон. Оказывается, в связи с тем, что "увал" в Хогсмид доступен для студентов начиная с третьего курса и только в среднем раз в три месяца, на факультете издревле существовало своеобразное расписание-оповещение. Если кто-то собирался в деревню волшебников погулять или за покупками, он вписывал свое имя на эту доску. Если какому-то студенту требовалось что-то, что не достать с помощью сов или эльфов, он искал ближайшего с отгулом и делал заказ ему. Хорошим тоном было накинуть несколько монет за услуги, но это было необязательно, ведь "факультет Слизерин — это одна семья".

— Три сикля за бутылку, — сразу же огласил мне цену Стивен Кросс.

— Это только за доставку или все вместе? — поинтересовался я. Четверокурсника явно душила жаба, но границу он все же решил не переходить. Жлобов, грубо наживающихся на своих, никто не любит. Да и староста стоит недалеко, поглядывает. Вдруг первачок спросит у него…

— Нет. Это просто за каждую бутылку.

— Откуда такая наценка? — удивился я. Цен я, конечно, не знал, но поторговаться хотя бы для виду нужно обязательно.

— А ты представляешь, что со мной будет, если с товаром заловит Филч? Отработки у него в среднем идут по неделе за бутылку!

— А крепкие напитки?

— От месяца.

— Жестоко, — но вполне мне понятно. Иначе все старшие курсы приходили бы на занятия вечно навеселе. — Хорошо. Шестнадцать бутылок!

— Куда тебе столько?

— Надо.

— Ну хорошо. Деньги твои.

Блин, почти три галеона! Это реально дорого. Но понты, конечно, стоят дороже. Не-е. Поляну пусть накрывают другие. Стоп. Эльфы просили с меня двадцать пять галеонов за простой перекус? Да они вообще офигели вконец! Срочно узнать стоимость денег!!!

Договориться о небольшой вечеринке, куда были приглашены все мои однокурсники, а также старосты и лидеры, было несложно. Оказывается, была такая неформальная традиция: праздновать всем первым курсом после первого месяца учебы. Почему именно после первого месяца, я теперь отчетливо понимал. А вот они — нет, иначе праздновали бы строго тридцать первого, когда никто никуда уже не денется, а не просто в ближайшие выходные.

Малфой, которому отец про этот факультетский пир отмечал особо, тупо о нем забыл. А так как он был пацан с претензиями, то сам себе назначил штраф, накрыв поляну. Но очки неформального лидерства он все равно проиграл мне. Жаль, что теперь они мне уже ни к чему.

Где, с кем и как блондинчик договаривался — не знаю, может, просто подключил эльфов из мэнора, но стол впечатлял. Мои бутылки с пивом казались там бедными родственниками, но оказались весьма в тему.

Шестнадцать бутылок было куплено мною с небольшим запасом. Девять нас, слизеринцев-первокурсников. Хм, может, девочки такого здесь не пьют, и им следовало заказать ликера? Или вообще коктейль из мороженого, в силу возраста? Пять бутылок — пять лидеров и старост. Чертов Доминик Бейтс не пришел, ну и хрен с ним, нам достанется лишняя. Одну — специально для декана. Вряд ли он будет с нами пить, но вежество требует. Еще одна — в запас. Вдруг Дамби придет? От него всего можно ожидать…

Праздник получился веселым. Небольшое количество алкоголя очень удачно подействовало на первачков. Исчезла наносная, должная-быть-по-рождению чопорность, на лицах девочек вместо ледяных масок появились нормальные улыбки, даже старшекурсники, глядя на нас, немного ностальгирующе улыбались. У них, как и у среднекурсников, было по своему столу. В гостиной легко уместились все.

Посидели хорошо. Я выпить собирался совсем немного, помня о предстоящем тяжелом разговоре, но за меня все решили создатели сливочного пива. Гадость оказалась просто несусветная. Представьте себе пиво с кремовым вкусом. Омерзительно. Я еще по привычке из прошлой жизни глоток сделал большой, а тут такая моча. Еле-еле смог проглотить, а не выплюнуть. Конечно, в свое время я и "Медовым" упивался, но это… это за гранью добра и зла. А окружающие пьют и нахваливают. Отрава. Надеюсь, меня хоть хваленое огневиски не обманет. Так что весь праздник я просидел, цедя один бокал, и был возмутительно трезв и серьезен. Впрочем, не я один. Девочек дома явно обучали культуре правильного питья, так что они свою норму знали и через нее не переходили. Хрен таких потом, в юношеском томлении плоти, споишь! Зато Гойл оказался скрытым алкоголиком, высосав не только свою бутылку, но и запасную и половину малфоевской. Я с трудом отстоял долю Бейтса и Снейпа.

К концу пира заглянул наш декан. Окинув пирушку равнодушно одобряющим взглядом: традиции оказались соблюдены и дети не перепились, он с подавляемой с трудом брезгливостью отказался от оставленной лично для него бутылки пива и уже хотел было скрыться в своих подземельях, когда я остановил его.

— Профессор Снейп, декан. Мне по не терпящему отлагательств вопросу срочно нужно к директору.

— Что-то случилось? — поинтересовался Снейп.

— Да, — я вздохнул и негромко произнес: — Ребята. Мне действительно было приятно с вами учиться. Я горд, что был вашим сокурсником.

Говорок голосов, который сопровождал празднество, лишь немного приумолк, однако опытный Снейп насторожился. Что-то резануло его слух, но он пока не понял, что именно. Однако догадливым оказался не он один.

— Крэбб. Мне это не нравится, — первой, видимо с помощью той самой женской интуиции, разобралась в странности ситуации Дафна Гринграсс. — Ты как будто прощаешься. Что происходит?

— Ничего, мисс Гринграсс. Ничего… Мистер Снейп?

— Хорошо, — привычно скрипнув зубами, декан открыл дверь и вышел из покоев факультета. Я хвостиком последовал за ним.

До кабинета директора мы шли в полном молчании, хотя лично я ожидал, что Снейп прижмет меня за горло к ближайшей стене прямо у выхода из факультетского общежития. Но он пытать меня не стал. Обиделся? Или доверяет? Снейп доверяет? Не верю. Значит обиделся. Ему это сделать, как два пальца об асфальт.

Эскалатор в кабинет директора и внутреннее убранство из всякой магической поебени могло впечатлить, на мой взгляд, только магглорожденного из глухой шотландской деревни. Меня же вся эта щелкающая и крутящаяся лажа заставила лишь поморщиться. Как можно работать в такой обстановке? Как заниматься делами школы? Ах да, какие там дела школы? Они же все на заме-кошке. Интересно, через сколько лет здесь станут появляться дети, которые со скучающим презрением, воспитанные на 3-D фильмах и компьютерных играх с эффектом полного погружения (пусть пока это только в разработке), будут точно так же брезгливо, как и я, смотреть на весь этот хлам?

Сам Бородатый был на своем месте, иначе бы нас не пропустила горгулья-привратник. Дамблдор читал какую-то книгу и прихлебывал из большого бокала что-то явно не безалкогольное.

"Касание!" — именно так я перевел для себя сигнал от печати, который последовал за взглядом директора. Дамблдор явно не любит терять время на всякую ерунду вроде проблем студентов. Мой блок, а точнее его форма, бородатого интригана явно очень сильно удивила и встревожила, так что никаких предложений лимонных долек и добрых улыбок мне не обломилось.

— Северус? В чем дело? У мальчика опять какие-то проблемы?

— Я. Не. Знаю. Ми-ис-стер Крэбб срочно пожелал увидеться с вами в такое позднее время.

— Мальчик мой, — удивился директор, — ты мне хочешь что-то рассказать?

Конечно хочу, но уж стучать на своих, как ты ожидаешь, я не собираюсь. Но удивиться ты еще удивишься.

— Да.

— И что же? — директор подобрался в ожидании важной информации.

Хреном тебе по носу, старый матерый пи… э… политик.

— Директор Школы чародейства и волшебства Альбус Дамблдор, — начало директору, который на автомате опознал первые слова полного официального обращения, явно очень сильно не понравилось. Вкупе с моей магической печатью, ожидать можно было чего угодно, но точно ничего хорошего. — Я, Винсент Логан Крэбб, ученик Школы чародейства и волшебства Хогвартс факультета Слизерин, согласно правам, даруемым уставом Школы чародейства и волшебства Хогвартс, и прецеденту от двадцать седьмого сентября тысяча четыреста пятьдесят седьмого года требую немедленного повторного распределения на факультет в связи с тем, что обучаться на факультете, основанном Салазаром Слизерином, я больше не имею возможности. Да будет Магия свидетелем моих слов! — в ответ на мои слова слегка посвежело. Магия подтвердила серьезность моего заявления.

— Вы с ума с-с-сошли, мистер Крэбб? — только после минуты потрясенного молчания Снейп нашелся, что сказать. — Вам сливочное пиво так ударило в голову?

— Искренне прошу простить меня, декан, но у меня уже нет выбора. Вы все поймете чуть позже.

— Что ж, — поднялся со своего места Дамблдор. Мгновенно что-то неуловимое изменилось, и передо мной предстал совсем другой директор. Сейчас Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора нельзя было назвать глупым старикашкой. Даже мантия попугаистых тонов сверкала на нем не как клоунский костюм, а как гордое, овеянное грозной славой былых побед боевое знамя. Сила и мощь волшебника подавляли. "Это воистину великий маг, — потрясенно подумал я. — И шутки с ним чреваты. Раздавит как таракана!"

— Слово произнесено и услышано. Да будет так, — директор ронял слова, как многотонные ледниковые валуны. Он неторопливо подошел к камину, склонил туда голову и проговорил: — Декан Макгонагалл, декан Спраут, декан Флитвик. Вы нужны мне в моем кабинете. Немедленно.

Долго ждать не пришлось. Вскоре из камина, как ошпаренная, выскочила Макгонагалл, а следом за ней, спокойнее, но тоже очень быстро, Спраут. Где-то через минуту появился декан Рейвенкло. Судя по пребывающей в беспорядке одежде, полугоблин уже спал.

— Что произошло? — спросила Макгонагалл. — Что такого натворил мистер Крэбб, что потребовались все деканы?

— Ничего он не натворил, — прошипел Снейп. — Ему, как и Поттеру, похоже, захотелось дешевой славы…

— Минерва, подай, пожалуйста, Распределяющую Шляпу.

— Зачем? — удивилась та, но Шляпу директору передала.

Посреди комнаты вырос, трансфигурированный из какой-то мелочи, высокий, похожий на барный, стул.

— Присаживайтесь, мистер Крэбб.

— Что. Здесь. Происходит? — почти по слогам произнесла злая от непонимания ситуации декан Гриффиндора.

— Перераспределение, — а вот Флитвик уже все понял. Умник с факультета умников же.

— Прошу, — директор протянул мне Шляпу, и я надел ее на голову.

— Слизерин, Слизерин, Слизерин и только Слизерин! — не думая ни секунды, заявила Шляпа. Снейп, как я увидел, облегченно вздохнул. Но рано он обрадовался. — Но! Увы, увы… Запрет Основателя есть запрет Основателя. — Челюсти у деканов устремились к полу. — Хоть я с ним и не согласна, но оспорить не могу. Куда же тебя определить?

— Может, Рейвенкло? — робко поинтересовался я. Все же насмотревшись на то, какую власть в действительности имеет Хогвартс, притворяющийся простым куском ткани, я чувствовал себя крайне неуверенно. Было сильно не по себе: а вдруг отправит в Гриффиндор? Это будет полная жопа! Ведь там Поттер, а я не удержусь…

— Шутишь? В тебе нет ни капли того, что так ценила Ровена. Так что тут ответ совершенно очевиден… Хаффлпафф!

Факультет любителей дружить. В покое не оставят совершенно. Это писец. Полный. Попросить Шляпу еще раз? Или все же лучше не надо?

Глава 9. Здравствуй, мой новый факультет

Дорога от кабинета директора до гостиной моего нового факультета, по странному совпадению также располагавшейся в подземельях, прошла в гробовом молчании. И декан Спраут, и непонятно зачем сопровождающий меня Снейп, так и хочется сказать "в последний путь", но тьфу-тьфу-тьфу, находились под впечатлением только что закончившегося разговора. А там было, что вспомнить…

Как только Шляпа была положена на свое законное место в кабинете директора, Дамблдор впился в меня своим пристальным, без капли теплоты, взглядом и сказал одно слово:

— Рассказывай, — и одновременно тяжелый нажим в голосе, магии и ментале. Печать сильно завибрировала, но устояла.

И я рассказал, параллельно транслируя за пределы прикрытой защитной печатью памяти нужные воспоминания. Рассказал про то, что не сразу вспомнил все. Рассказал, как дело начиналось, то есть про то, что мне совсем не давалась магия. Рассказал про легенды, о которых говорили в гостиной, про великих Основателей, которые могли совершить любое чудо. Рассказал про то, как, бродя по коридорам замка и глядя на портреты, очень сильно хотел встретиться с Основателями и попросить у них помощи. Рассказал, как в монолитной стене появилась дверь и как я в любопытстве ее открыл. Как оказался прикованным к креслу. Рассказал про жесткий допрос, но сразу же оговорился, что ничего не смогу рассказать против воли Салазара Слизерина. Рассказал, что меня за дерзость Основатели наказали, уменьшив мою магическую силу, но одновременно все же оставив возможность колдовать что-то несложное. Рассказал, что я очень сильно не понравился Салазару Слизерину и что он потребовал от меня сменить факультет. И даже подсказал, как это сделать. Рассказал, что меня, как нашкодившего котенка, выкинули из комнаты с большой высоты прямо на лестницу.

Судя по тому, что с каждой новой моей фразой лица у деканов все больше и больше вытягивались, далеко не каждый студент удостаивается даже такой, пусть и весьма неудачной, беседы. Но с Основателями же! Флитвик, например, с легкой завистью смотрел на то, что такой догадливый и удачливый ученик не попал к нему на факультет. Минерве было все равно, у нее на факультете и так учится легенда магического мира, а вот Снейп совсем что-то загрустил.

— Так… — задумчиво протянул директор. Моя печать опять дернулась. — Так. Ясно… Помона. Забирай его с собой. Я прикажу домовикам, вещи мистера Крэбба перенесут в твое общежитие. Я думаю, на сегодня все свободны. Завтра начинается учебная неделя, так что всем нужно хорошенько выспаться. И кстати, я думаю, что для упрощения учебного процесса не следует создавать вокруг факта перехода ученика с одного факультета на другой излишний ажиотаж.

Брошенный напоследок на меня задумчивый и оценивающий взгляд директора обещал в будущем кучу проблем, но до этого будущего еще надо было дожить.

Мы уже подходили к подземельям факультета Хаффлпафф, когда Снейп наконец-то решился. Он осторожно взял меня за край мантии и заговорил:

— Мистер Крэбб…

— Чего тебе, Северус? Он уже больше не твой! — сразу же встала на защиту студента декан Спраут.

— Помона, можно мне на минутку твоего студента? Нужно кое-что прояснить, в интересах общего… хм… блага.

— Мистер Крэбб, вы не против?

— Нет, госпожа декан. Это действительно в общих интересах.

— Мистер Крэбб, не желаете ли вы отойти чуть в сторону? — вежливо попросил меня мой бывший декан и мотнул головой в темный коридор неподалеку.

Мы отошли за поворот, и Снейп немного неуверенно обратился ко мне:

— Мистер Крэбб. Вы, может, еще этого не знаете, но есть такая магическая практика, как легили…

— Читайте, — перебил я его. Я открою тебе, Снейп, доступ к тому, что будет мне полезно, но на словах я, конечно же, скажу другое. — То, что не закрыто печатью Основателей, мне не скрыть.

— Легилименс, — не стал продолжать уклончивые танцы слизеринский декан. Опять перед моими глазами мелькает разозленный Салазар, который изгоняет меня со своего факультета. Не потому, что я недостоин высокого звания студента факультета Изумрудного мага, а из-за личной неприязни. А это дорогого стоит — личная неприязнь великого мага… И еще раз Салазар. И еще раз. И еще… Похоже, Снейпу было просто по-детски любопытно увидеть "живого" Основателя.

— Фините, — благодарно и чуть-чуть с завистью кивнул мне Снейп и скрылся в темноте коридоров. В дополнение к тому, что сказала Распределяющая Шляпа, моя покладистость гарантировала мне теперь максимально возможную для изгоя и хаффлпаффца приязнь со стороны факультета Слизерин вообще и его декана в частности.

Декан Спраут ждала меня у большой картины-натюрморта, которая закрывала вход в кухню.

— Пойдем, — мы сделали несколько шагов в сторону и оказались перед огромным количеством бочек, вмурованных боком в стену таким образом, что наружу торчали одни лишь их крышки. Спраут подошла к одной из них и в сложном ритме побарабанила пальцами по ободу. — Если не хочешь купаться в уксусе, то выучи правильную бочку и правильный ритм поскорее. Заходи. Это теперь твой новый факультет. Надеюсь, несмотря на то, что слишком хорошо подходишь на Слизерин, ты уживешься и у нас. Впрочем… Ладно. Об этом потом.

Короткий коридор — и мы оказались в гостиной факультета.

Что я могу сказать по первому впечатлению… Не знаю, как там дела с оформлением гостиных у гриффиндорцев и рейвенкловцев в их башнях, но по сравнению со Слизерином это было небо и земля. Пусть тут не было такой вычурной и дорогой мебели, пусть не было помпезных гобеленов с победами выпускников факультета, но… Живые растения в пузатых, неприхотливо, но сразу видно, что с душой украшенных горшочках; небольшие круглые оконца под самым потолком, в которые сейчас можно было рассмотреть не брюхо кальмара или выпученные глаза гриндилоу, а настоящие, живые звезды; множество невысоких удобных кушеток и больших подушек: хочешь, сделай себе уединенное гнездо, а хочешь, весь факультет сядет в общий кружок, но и в том, и в другом случае ты будешь ощущать себя частью чего-то большего. Обращало на себя внимание отсутствие резких линий и прямых углов, даже само помещение имело овальную форму. А за одно только оформление гостиной в человеческих, то есть в желто-бежево-коричневых оттенках, а не в зеленом, синем или красном, древним дизайнерам можно простить все!

Сейчас, поздним вечером воскресенья, хаффлпаффцев тут было немного. Четыре "взрослые парочки" сидели за небольшими столиками и о чем-то негромко шушукались, большая компания одногодок, человек в пять, что-то тихо вместе учила, за книгой, в которой я с огромным удивлением узнал насквозь маггловское фэнтези, сидел паренек постарше.

— Мистер Труман, — позвала миссис Спраут одного из старост факультета. Староста обнаружился среди уединенно сидящих парочек. Оторвавшись от своей подруги, он вопросительно взглянул на декана. — Приведи, пожалуйста, сюда сейчас первый курс.

Тот согласно кивнул, с любопытством посмотрел на меня, извинился перед девушкой и побежал в сторону второго выхода из общей комнаты. Похоже, там, как и в слизеринских подземельях, располагались комнаты учеников.

— Седрик, — теперь профессор Спраут обратилась к студенту, читавшему маггловскую литературу. Тот поднял взгляд, и я неожиданно для себя ощутил приступ зависти. Парень был реально красив. Причем не модной в мое время пидоровато-смазливой рожей или брутальностью полуживотного, нет. Будущий чемпион Хогвартса имел классическую внешность английского джентльмена в лучшем понимании этого слова. "Как мне жалко мисс Чанг. Девки, наверное, не по разу в день ее проклинать будут! А уж как огребет Поттер, угробивший такого мальчика! Хотя… Может, в этом есть и хорошая сторона? Вот смотри, м-м-м… Винс, теперь уже навсегда, даже в мыслях, не стоит называть себя иначе. Так вот, смотри, Винс, вот этот вот Седрик просто идеальный щит для тебя! Даже взрослые разумные мужики часто не могут прекратить мечтать о несбыточном, о красотках, с которыми им ничего не светит, или отпустить свою первую детскую влюбленность. Что уж говорить о мелких девчонках, которые в таком цыплячьем возрасте вообще один комок чувств? А ведь Седрик ко всему прочему еще отличный маг, ловец факультетской команды, и папа его в Министерстве на неслабой должности работает… Так что такой привлекательный жених, что вообще! То есть пока Диггори учится на факультете, а захватит он как минимум сентябрьские Шляпные отборы вплоть до девяносто пятого года, никто из малолеток на тебя, жирного и некрасивого, даже не взглянет! Отлично, Седрик! Давай так и дальше! Я с тобой уже дружу!"

— Мистер Диггори. Соберите всех.

— Всех совсем или всех нас?

— Вас.

— Хорошо, профессор Спраут.

Хм. Похоже и тут, как на Слизерине, помимо назначаемых администрацией официальных старост, есть неформальные лидеры факультета. Впрочем, это совершенно естественно для разновозрастной группы в частности и для любого человеческого коллектива в целом. Социология такая социология.

Пока я предавался размышлениям о вечном, гостиная факультета стала наполняться детьми. Здесь были как вызванные деканом зевающие первоклашки, так и средне— и старшекурсники, пришедшие просто "за компанию" или из любопытства. Когда все собрались кружком вокруг Спраут и скромно стоящего позади нее меня, декан сделала заявление:

— С сегодняшнего дня у нас на первом курсе будет учиться еще один студент.

— А кто это будет, мальчик или девочка?

— Профессор, а что здесь у нас делает слизеринец?

— А когда мы его увидим?

— Винсент Крэбб вроде?

— Угу. Все время с Малфоем ходит.

— А он поселится в одной с нами спальне или отдельно?

— А почему он пришел так поздно, он что, иностранец?

— А из какой страны?

— А он сильный колдун?

Профессор привычно стойко выдержала шторм детского любопытства.

— Тише. Я сейчас все объясню, — и, повинуясь мягкому движению руки, шум быстро затих.

"Однако! — с уважением подумал я. — Тетя-то держит свой факультет в руке крепко. Не забалуешь!" Но все же отличия в поведении факультетов есть, и серьезные. Слизеринцы и, пожалуй, рейвенкловцы никогда бы не подняли такой непосредственный гвалт. С другой стороны, студента Рейвенкло, вышедшего на тропу войны в поисках знаний, так легко не заткнешь, а гриффиндорца не заткнешь вообще.

— Итак. Хочу вам представить нашего нового первокурсника. Это, — Спраут вытащила меня из-за спины и выставила на всеобщее обозрение, — мистер Винсент Крэбб. Он только что прошел распределение… — дети постарше тихо загудели, а младшие уже набрали воздуха для новой очереди вопросов, но еще один жест профессора все прекратил, — перераспределение на наш факультет. Надеюсь, вы поможете своему новому другу освоиться у нас. Он теперь хаффлпаффец, как и все мы. Не обижайте его, ему сейчас нелегко. Сегодня, в честь такой новости, я разрешаю первокурсникам посидеть на полчаса подольше. Советую потратить это время на повторное знакомство. Староста покажет тебе твое место, — это уже мне, — эльфы вещи уже перенесли. И, — опять уже всем, — сегодня только полчаса! Никуда мистер Крэбб от нас уже неденется, — внимательный выразительный взгляд декана на меня.

Согласен я с вами, мэм, согласен. Если Рейвенкло мне не светит никак, то со следующим перераспределением я автоматически окажусь на мордредовом Гриффиндоре. Лучше уж Хаффлпафф.

— Успеете еще наговориться за семь следующих лет.

С этими словами Помона Спраут покинула общую комнату, оставив меня на растерзание детскому любопытству. Впрочем, храбрые перед своим деканом, нового человека первокурсники заметно опасались. Тем более они меня знали как подозрительного и опасного слизеринца, который легко может довести до слез даже приставучую Грейнджер. Короче говоря, я стоял посреди гостиной один, а весь факультет Хаффлпафф смотрел на меня, как на дикое опасное животное.

Видя такое напряжение, знакомство в свои руки взяли староста факультета Габриэль Труман и Седрик Диггори, который уже в таком возрасте входил в местный клуб факультетских лидеров.

— Давай так. Правила и традиции факультета я тебе расскажу потом, отдельно ото всех, чтобы не тратить общее время. А пока ты познакомишься со своими одноклассниками. Итак, начнем, — и Габриэль легонько подтолкнул в мою сторону первого однокурсника.

— Захария Смит, — сказал мальчик и протянул мне руку.

Я, конечно же, тоже в ответ, как положено по правилам приличия, представился и пожал протянутую руку.

Внешне этот белокожий хаффлпаффец со светло-каштановыми волосами ничем не выделялся. Обычный молоденький парнишка. А вот в каноне Захария Смит весьма мутный паренек. Свалил от битвы, троллил Поттера, огребал от Уизли. Явно не озарен светом веры в Общее Благо. Но это с точки зрения фанатов Ордена Феникса. А вот с точки зрения меня, как бывшего слизеринца, это очень перспективный кадр. Впрочем, слизеринцы бывшими не бывают.

— Эрнест Макмиллан.

— Очень приятно, — ответил я. "Очень приятно" мне было видеть брата-близнеца Малфоя, с которым их разлучили в детстве. Чуть меньше рост, чуть темнее волосы, другие черты лица, а так — все то же самое. Легкая надменность, гордость чистокровного в надцатом поколении, дорогая мантия. Явный претендент на факультетское лидерство, когда нынешние лидеры выйдут за пределы школьных ворот во взрослую жизнь.

— Джастин Финч-Флетчли.

Если предыдущий был мажором магического мира, то этот — мажор от мира маггловского. Не состоявшийся студент Итона, который если и не самая дорогая школа в мире, то в первой тройке точно, и в Хогвартсе выглядел соответственно. Холеные руки, кожа, волосы, полный уверенности в себе взгляд. Что такой парень забыл на Хаффлпаффе, я не знаю. Или я чего-то еще не знаю про Хаффлпафф.

— Уэйн Хопкинс.

Обычный шатен, которых половина Хогвартса. Англия все-таки. Тут полно шатенов и рыжих. В каноне о нем всего пара слов. Темная лошадка и явно потенциально мой клиент в плане дружбы. Именно потому, что не замешан был ни в чем таком каноничном.

— Ну же, девочки, не стесняйтесь! — тем временем Диггори уламывал женскую половину первого курса. Девочки были уламываться только рады, уже сейчас почти профессионально смущаясь и обстреливая глазками такого кавалера. — Он вас не укусит!

Первокурсниц Хаффлпаффа оказалось в полтора раза больше, чем первокурсников. Я успел уже услышать удовлетворенное "в нашем полку прибыло", как, наконец, определилась самая храбрая.

— Ханна Эббот, — обычная, пока еще незрелая нескладная девчонка.

— Очень приятно, мисс.

— Сьюзен Боунс, — а вот эта девочка сильно выделяется среди своих подруг. Тепло-каштановые, аккуратно прибранные волосы, еще по-детски пухлые щечки, милая, но уже слегка кокетливая улыбка… Куда там до этой хаффки действительно смахивающей на бешеного бобра заучке Гермионе. А еще, по совместительству, это племянница начальницы Департамента магического правопорядка и члена Верховного суда Визенгамота, то есть, переводя с магических реалий на обычные, это племянница министра МВД, прокурора и присяжного заседателя в одном лице. Если у отца Драко мягкая и опосредованная власть зиждется на мощи веками накопленных денег и связей, то в руках у тетки Сьюзен реальная жесткая мощь Системы. Захочу удачно во всех смыслах жениться, в списке невест Сьюзен будет стоять на первом месте. Кстати, нужно очень хорошо подумать о том, как бы мне спасти Амелию Боунс. Не хочу упускать такие перспективы.

— Очень приятно.

— Меган Джонс, — обычная девочка. В каноне в числе персонажей "не был, не состоял, не привлекался".

— Лили Мун, — еще одна серая личность, а на внешний вид миленькая маленькая застенчивая блондиночка.

— Лианна Янг, — девушка восточных, точнее, скорее арабских или турецких кровей. Некрасивая, темноволосая и нескладная.

— Салли-Энн Перкс, — последняя хаффка на сегодня. Самая застенчивая, самая обычная, самая незаметная. Либо просто серая мышка, либо будущий или уже действующий агент невыразимцев.

— Очень хорошо. А теперь, спать, — разогнал всех староста. — Крэбб, задержись.

— У?

— Пойдем, присядем.

Мы отошли в один из закутков, образованных диванами с высокими спинками и низкой посадкой. Этакая приватная комната с эффектом принадлежности к факультетской общности.

— Я, честно сказать, в затруднении. Уж очень редко такое случается, чтобы студент менял факультет посреди учебного года. Скажу больше, я о такой возможности и не знал, хотя интересовался в свое время. Не для себя, для нее… впрочем, это к делу не относится. Как староста, я обязан каждому первокурснику прочитать приветственную речь, успокоить ропот, что попал на самый не котирующийся факультет, объяснить писаные правила и неписаные традиции, вытереть новичку мокрый нос и указать дорогу в спальни. Я, конечно, могу прочитать тебе стандартную приветственную речь, но… Вот не сложилось у меня впечатление, что ты в ней нуждаешься. Как и нет в тебе испуга или грусти о попадании в ряды барсуков. И то, что ты все же попал сначала на факультет Салазара, тоже говорит о многом. Так что я буду говорить с тобой как со взрослым, и от тебя рассчитываю на такое же одолжение. Итак. Для начала, спрашивать, что случилось, не буду, но вот куда ты хотел попасть при перераспределении — спрошу. Так куда?

— Рейвенкло.

— Почему не к нам или к грифам?

— У грифов были бы трупы, и я совершенно серьезно это говорю.

— А у нас?

— У вас… С вами, то есть теперь уже с нами, другая проблема… У меня есть некоторые свои задумки. Хотя для их реализации мне и не требуется помощь со стороны, я остро нуждаюсь в некоторой обособленности и одиночестве.

Староста облегченно выдохнул.

— Фух. А я-то думал… Так. Чтобы сразу рассеять твои страхи и чтобы ты не наломал, не зная, дров. На то у нас и самый дружный факультет, чтобы дружить искренне и по-настоящему. В настоящую дружбу, которую пропагандирует наш факультет, входят в том числе и понятия чуткости и доверия. У нас достаточно аккуратно намекнуть, что тебе следует побыть одному, и тебя оставят в покое. Но в то же время, если друг видит, что ты нуждаешься в обществе, то даже твое нежелание общаться не станет для него помехой вытащить тебя из плена грусти и печали.

Но и от тебя потребуется то же самое. Факультет у нас не семья, как на Слизерине. Ведь в семье бывает всякое, чего среди друзей никогда не допускают, иначе это уже не друзья. Поэтому, пожалуйста, если захочешь интриговать, не вмешивай в это дело свой факультет. Если твои дела потребуют помощи, не стесняйся ее попросить. Лучше мы все поможем друг другу, чем от отсутствия помощи все вместе потеряем что-то ценное.

По поводу баллов. Если захочешь их зарабатывать, зарабатывай, но особо можешь за ними не гнаться. У нас все уже давно махнули рукой на эти никому не нужные камушки.

И еще. Как бы то ни было, ты слизеринец, попавший на Хаффлпафф. И чтобы все же снять даже намек на неудовольствие распределением, я расскажу тебе одну легенду.

О том, что означает каждый из факультетов и распределение мага на тот или иной, есть много четких и понятных объяснений, гораздо больше слухов и огромное количество легенд. Ты их, конечно же, много наслушался. Часть из них можно прочитать в "Истории Хогвартса", часть поет Шляпа, часть является факультето-ориентированной и рассказывается, в том числе, в приветственной речи старосты первоклашкам. Ты наверняка слышал такую на Слизерине. Но есть еще и часть, которая не для общего слуха даже среди членов факультета. Ее обычно знают только лидеры и старосты, передавая из уст в уста, из поколения в поколение. Одну из них я тебе сейчас расскажу.

По преданию, Основатели в каждом факультете зашифровали определенный, как сейчас сказали бы магглы, психологический возраст человека. Смотри, все поступающие — одногодки, но их развитие и внутренний мир сильно разнятся. Поэтому каждый попадает туда, где учатся люди его "истинного возраста".

Самые молодые, истинные дети, из которых кое-кто таким и остаётся до самой старости, попадают на Гриффиндор. Это так похоже на детей — всегда и везде лезть в драку, вообще не думая о том, что получишь в итоге. Как дети двух-пяти лет, которые только еще познают мир. Факультет Слизерин — это факультет юношества. То же желание лезть в драку, только теперь оно приправлено изрядной долей опыта и хитрости. Факультет Рейвенкло — факультет молодости. Столько всего вокруг интересного, столько всего нужно узнать и попробовать… Наш факультет, как ты мог догадаться, факультет зрелости. Мы знаем главное: что нет ничего в жизни важнее семейного уюта и теплой дружбы, которые обеспечиваются честной упорной работой.

И еще. Задумайся вот о чем: если существует факультет умников, то автоматом все остальные факультеты дураки. Если существует факультет храбрецов, то все остальные — трусы. Если существует факультет трудяг, то все остальные лентяи. Если существует факультет ушлых, то все остальные — бесхитростные. Так что гриффиндорцы, если ты вдруг жалеешь, что, имея храбрость пройти перераспределение, не попал к ним, — это храбрые бесхитростные тупые лентяи.

— То есть я пришел с факультета хитрых, осторожных, ленивых и глупых?

— Можно подумать и так. А можешь вообще не задумываться о таких неоднозначных вещах и просто учиться и дружно жить на нашем факультете! А теперь, шел бы ты спать. Завтра будет тяжелый день, начинается серьезная учеба.

"И не только поэтому, Гаврила. Не только из-за учебы…"

Интерлюдия 3

— Хм, — подумал директор, глядя в спину только что прошедшего перераспределение студента. — Значит, Крэбб-младший хочет соскочить с подножки паровоза, что везет его и отца прямиком в Азкабан. Дать ему такую возможность или нет? И как это повлияет на мои планы?

Что сейчас получилось? В свите Малфоя Крэббу уже не бывать. Выгодно мне это или нет? Кого мне теперь приставить третьим? Забини, Нотт или вообще Паркинсон? Да, определенно Паркинсон. Гринграсс слишком себе на уме… Будет Золотое трио, и будет Серебряное в противовес. Или Змеиное? Нужно подумать о хлестком прозвище и в шутку бросить при Близнецах. Настоящее кривое зеркало, отражающее свет тьмой. А ведь так получается даже лучше, чем задумывалось изначально!

Вернемся к Крэббу. Мальчик ощутимо потерял в силе магии. Ядро повреждено, так что он сейчас если и сильнее сквиба, то ненамного. Он ушел на факультет барсуков, поэтому пригляд за ним будет непрерывный. Хм. Хотел попасть на Рейвенкло… Обдумать это.

И, что внушает, мальчик нашел дорогу к Основателям. И опять это был слизеринец, как ни печально. Но в отличие от всех других, того же Тома к примеру, вышел он оттуда не усыпанным дарами и подросшим в магической силе, а сильно побитым. Наказанным. И все же, получил ли он дары и "квесты" от Основателей? Непреложные обеты будут вести его по жизни, если он их дал. Чего мне тут можно опасаться?

Задания Рейвенкло всегда одинаковы и связаны с исследованиями в магии. Тот же Реддл в свое время решил слегка обмануть ее: совместить личную выгоду в исследовании бессмертия с исполнением задания Ровены.

Задания Гриффиндора — это всегда победа над серьезным противником в серьезном бою.

Самые неожиданные задания дают Слизерин и, как это ни парадоксально, Хаффлпафф. Причем, иногда можно легко перепутать, от кого которое. Была, я помню, история, что Салазар приказал кого-то защитить, а Хельга — уничтожить…

Очень странно все это. И печать, которую наложили Основатели, как красная тряпка для легилимента! Часть видно, часть нет. И ведь не влезешь к нему в голову, но именно поэтому так любопытно! Но интерес чреват. Бывали случаи, что за разрушение такой печати отстраняли даже директора. И сил требуется очень много…

Нет. Не буду. Но узнать мысли можно не только банальной легилименцией или зельями. Ведь можно просто посмотреть на действия мага и все вычислить. Так даже интереснее.

И все же, дали ему задания или нет? И за что наказали? У-у-у!!! Мордредово любопытство! Я буду внимательно наблюдать за тобой, Крэбб…

Глава 10. Объяснения

Утром я проснулся от легкого касания к плечу. Хм. Однако. У тех же слизеринцев кровати укрывались ткаными пологами, которые могли быть усилены различными защитами, так что просто так прикоснуться к спящему было нельзя. Здесь же балдахинов не было в принципе, и кровати были обычными кроватями.

— Просыпайся, Крэбб!

— У… У… А-ы-у… — зевнул я. — И вам доброго утра, мистер… э-э-э… Смит?

— Да. Правильно запомнил. Вставай, иначе опоздаем на завтрак.

— А где все? — окинул я взглядом пустую спальню.

— А все уже ушли! Один я остался. А у нас правило есть на факультете. Кто встает предпоследним, будит самого засоню, чтобы тот не пропустил завтрак. До твоего появления отстающим был я, а теперь это ты, — гордо произнес Захария.

— Ну, люблю я поспать утром…

— Я тебя понимаю, — растерял весь свой задор хаффлпаффец. — А вот они — нет! "Вставай, вставай, всю жизнь проспишь…" — передразнил он своих товарищей.

— Ничего-то они не понимают. Зато наверняка ты и погулять вечерком любишь!

— А то! И этого они не понимают. Говорят, что как солнце скрылось, все живое засыпает…

— Ничего. Подрастут — поймут!

Мы с нарождающимся взаимопониманием и приязнью улыбнулись друг другу. Что же, начало врастания в факультет положено.

— Друзья? — протянул он мне руку.

— Друзья! — ответил я на рукопожатие.

— Побежали тогда!

Дорога от общежития Хаффлпаффа до Большого зала оказалась очень простой и короткой. К счастью, я успел на полминутки раньше перваков-слизеринцев, поэтому смог пронаблюдать, кто и, главное, как на меня посмотрит.

Удача меня не обманула. Уж не знаю, какую там вчера вечером накачку провел Снейп на своем факультете, но, как я и надеялся, смотрели на меня без презрения или злости. Наоборот, жгучий интерес у всех на лицах и какая-то легкая в глазах Малфоя… зависть? Похоже, ночные коридоры Хогвартса ждет внеплановый наплыв поисковых партий, а Филча — отличный месяц внесезонного лова нарушителей.

Мое место рядом с Драко занял Забини, хотя ему и пришлось попрепираться с Паркинсон. Еще один нюанс, о моей смене флага громогласно объявлено не было. Конечно, глаза никому не выкалывали, но и внимания не акцентировали.

Как по заказу, первой парой была история магии, сдвоенная со Слизерином. Обычно на этих парах кто хотели — досыпали, а кто не хотел — готовился к другим урокам, но сейчас, конечно же, было не до бубнежа "призрессора" Бинса. Редкая для меня удачная возможность объясниться. Не потребуется никого нужного собирать и никого ненужного отгонять. А лидерам Слизерина Драко и так все передаст.

Вот в помещение вплыл призрак и началась очередная лекция под названием "О третьем гоблинском восстании и о его подавлении с особой жесткостью", но дальше вступления никто ничего не услышал.

Как "непарный" хаффлпаффец я занял пустующую парту в конце аудитории, поэтому вокруг меня легко смогли уместиться все восемнадцать детей, которым было ну просто очень любопытно произошедшее.

— Рассказывай! — нетерпеливо приказал Малфой.

Ну прям второй Дамблдор. Не, Дракуся, так дело у нас не пойдет. Нужно сразу дать понять, что ситуация изменилась. Подражая Снейпу, я вздернул вверх правую бровь и с выражением посмотрел на блондинчика. Драко осекся, подумал, чему-то кивнул про себя и поправился:

— Хм. Мистер Крэбб, не будете ли вы так любезны и не поведаете ли своим старым и новым товарищам о том, почему и как старые стали старыми, а новые новыми?

— Охотно, мистер Малфой.

И я повёл свою речь. Про причины им было неинтересно, на месте о легендах они согласно кивнули, ибо разговор был не так давно, а вот на начале рассказа о посещении секретной комнаты Малфой меня прервал изумленным возгласом:

— Ты нашел Выручай-комнату? Какую именно? Мой отец говорил о ней…

Драко! Ты Лопух! Лопух с большой буквы! Кто же выдает такие тайны? Даже не все факультеты, судя по загоревшимся глазам первачков, знали о том, что Выручай-комната существует, а уж то, что она не одна… Хотя, на мой взгляд, Выручай-комната-то как раз одна, но безразмерная, и входов в нее несколько.

— Проведи меня!

— Мистер Малфой?

— Я попрошу своего отца, и он спишет часть долга…

— Мистер Малфой. Обсуждать касающиеся только нас с вами дела при всех — это дурной тон. Скорее всего, лорд Малфой не раз вам это говорил. Но раз уж вы настаиваете на прилюдном обсуждении, то я скажу следующее. Это уже между нами двоими. Между мистером Малфоем и мистером Крэббом, а не между членами семей Малфой и Крэбб, серьезно обязанных кое-чем кое-кому.

Драко, конечно, надулся, но и сам в глубине души признавал, что запросил многого. О цене обещал подумать.

Я тем временем продолжил свой монолог. Описал затаившим дыхание детям внешность Основателей, поведал об их неудовольствии мной, констатировал как факт решение Салазара. Без особых подробностей рассказал о перераспределении. Закончил я свою речь очень важным заявлением:

— И еще. Надо быть честным, и я скажу только один раз: никто о моем обучении на Слизерине ничего от меня не услышит, но и слизеринцы не услышат от меня просто так ничего о факультете Хельги Хаффлпафф.

И слизеринцы, и хаффлпаффцы дружно заулыбались, каждый услышал, что хотел. Хаффы услышали уважение к Основательнице и мой намеренно сделанный акцент на то, что о них я ничего рассказывать не буду, а слизеринцы услышали, что их тайны я не раскрою и что, в то же время, про тайны хаффов сделано уточнение — "просто так", а не "вовсе". А это уже привычный им торг и интриги. То есть я как бы уже хафф, но как бы все еще и слиз.

— Скажи, — попросил успокоившийся Малфой, — а ты не мог бы показать нам Основателей?

— А как?

— Через омут памяти.

— А где его взять?

— М… У нас в поместье есть, но я не знаю, разрешит ли отец вынести его в Хогвартс. Мистер Крэбб, не будете ли вы так любезны принять мое приглашение на рождественские каникулы в Малфой-мэнор?

— Насколько я знаю, в гостиной Хаффлпаффа стоит один. Пустой. Еще один есть у директора, — после краткого молчания произнес Эрнест Макмиллан.

— До директорского нам вряд ли добраться, а жаль, — вздохнул Драко. — Одолжишь?

— Извините, мистер Малфой, но об этом следует договариваться не со мной.

— Да. Я понимаю. Я думаю, что в ближайшее время Эрик Гамильтон обратится с такой просьбой к Габриэлю Труману.

— Хм… — вопросительно хмыкнул я.

— Мистер Крэбб, я все понимаю. Ваша цена за воспоминания для нашего факультета?

— Я подумаю.

— Хорошо.

На этом эпопея с историей моего перехода тихо подошла к своему логическому концу. Окончательно все разрешилось, когда я слил воспоминания для просмотра. Не знаю, какими уговорами и за какую плату, но лидеры Хаффлпаффа предоставили свой омут памяти напрокат слизеринцам. Лично мне с питомцев Снейпа за лицезрение их любимого Салазара обломилась услуга. За всех своих, с очередной претензией на факультетское лидерство, обещал расплатиться Драко. Что ж, тоже неплохо на ровном месте долг поиметь с семьи Малфой.

Как бы там ни было, но с тех пор слизеринцы относились ко мне ровно-доброжелательно, как к чистокровному магу с не-Гриффиндора, а я смог наконец-то сосредоточиться на учебе.

Чтобы окончательно закрыть вопрос с воспоминаниями о произошедшем в Выручай-комнате, я сделал еще кое-что. Ведь если есть в руках омут памяти, почему бы не сделать приятное моему декану? Мне это не будет стоить ничего…

— Миссис Спраут, можно вас на секундочку? — поймать профессора гербологии в помещениях факультета оказалось совсем несложной задачей. Для сравнения из канона, Макгонагалл появлялась в своей башне считанные разы.

— Да, мистер Крэбб, что вы хотели?

— Профессор, вы не могли бы? — и я указал на омут памяти, а потом на свой висок.

— Хм, вы уверены, мистер Крэбб?

— Да.

— Тогда сосредоточьтесь на том, что вы хотите отдать. Чем четче вы представите воспоминание, тем меньше в нем будет ненужного и лишнего. — Я согласно кивнул. С правилом работы омута я уже был ознакомлен слизеринцами. Вытягивал воспоминания, причем сделал это мягко и аккуратно, сам Снейп, а после сеанса просмотра флакон был уничтожен. Ибо нефиг плодить нелицензионные копии. — Готовы?

После очередного моего утвердительного кивка Спраут вытянула у меня из головы блестящую нить, скинула ее в омут и окунулась туда лицом. Вскоре вынырнула, выдернула и рассеяла нить.

— Спасибо, мистер Крэбб, — поблагодарила меня она. — Теперь я действительно верю, что факультет Слизерин очень подходит вам. Правильно и тонко льстить вы умеете. Но, несмотря на это, спасибо. Мне действительно очень приятно, — как я и думал, слова Основательницы о том, что своим факультетом она довольна, пришлись по душе декану Спраут.

Но самое главное, у меня наконец-то получилось что-то наколдовать! Прорыв случился в среду на занятиях чарами. После долгого бормотания одних и тех же фраз и однообразного махания палочкой, я вдруг почувствовал, как что-то изменилось. Мне стало горячее внутри? Или наоборот, приятная прохлада? Или одновременно все вместе… А потом случился прорыв! Невероятное чувство. Это было… это было между мной и всем миром! Пусть результатом этого прорыва стало всего лишь чуть-чуть поднявшееся над партой перо и пара баллов от профессора Флитвика, но радость от того, что я все-таки маг, это… это окрыляло. В чем-то ощущения счастья могу сравнить с первым поцелуем или первым сексом.

Магия, она подсаживает на себя. Действительно, лучше умереть, чем стать не магом. Пусть у меня мало что еще получается! Пусть я в самом начале пути и почти на паралимпийской трассе. Все пусть! Главное, я — маг, а остальное, прямо как по наставлениям Хельги Хаффлпафф, можно победить трудом и усидчивостью.

Глава 11. Ну, наконец-то спокойная учеба

К началу октября в моей жизни все вроде бы наконец-то устаканилось. Я спокойно ходил на лекции, ровно разговаривал со слизеринцами, пытался в меру общаться с факультетом, отдавая предпочтение старшекурсникам. Впрочем, и своих одноклассников не дичился, но и не навязывался. Детям нужно было ко мне привыкнуть. Для налаживания отношений у меня еще семь лет впереди есть, а вот безнадежно испортить их можно одним неудачным словом. И много, много, много, ну просто неприлично много времени проводил за учебой. Короче говоря, находился в мире с собой и окружающими. Не испортил мне настроения даже краткий громковещатель от отца, проревевший свое "я тобой очень недоволен!" прямо за завтраком в четверг. Долговато что-то до отца доходили сплетни. Или он в такое перераспределение просто никак не мог поверить и все перепроверял информацию?

Кстати, вопрос перераспределения с моей стороны был окончательно закрыт. Остальные любопытные отсылались к людям в теме, то есть или к моим однокурсникам со Слизерина, или к моим одноклассникам с Хаффлпаффа. Исключение я сделал только один раз для своих факультетских старост и лидеров.

Прошел месяц октябрь, с его Самайном, фальшиво празднуемым сейчас в Хогвартсе как Хеллоуин. Я с неподдельной радостью во время застолья увидел испуганного Квиррелла и его шоу по поводу сбежавшего из зверинца тролля. Значит, канон идет своим чередом, значит, мое вмешательство глобально ничего не поломало. Где-то там, в туалете, правильно погеройствовал Поттер, ведь и Гермиона, и Уизли, и Поттер, и даже тролль с Квирреллом остались живы.

Естественно, о подробностях дела я мог только догадываться. Почему? Потому что это только у гриффиндорцев — Перси Уизли и Макгонагалл — могли пропасть сразу три студента. У Помоны такого случиться ну никак не могло. Старшекурсники мгновенно собрали младших в компактную группу. Быстрая перекличка, и ощетинившаяся волшебными палочками, корщетка позавидует, коробка споро оказалась в своих подземельях. Причем даже после удачного перехода всех собрали в гостиной, чтобы были на виду, а старшие, во главе с профессором Спраут, продолжали бдеть. Вот вам и факультет трусов.

К середине ноября я подвел первые неформальные итоги своей учебы. Они, с одной стороны, меня не особо радовали, а с другой стороны, если учесть, что я — ничего не знающий и не умеющий маггл-попаданец, были вполне достойными. Для наглядности результаты я выписал на листочек и сейчас внимательно вникал в них. Итак.

Из всех дисциплин (историю магии отбрасываем как немагическую) легче всего мне давалась, как это ни парадоксально, самая энергозатратная дисциплина, а именно трансфигурация. При этом сразу нужно отметить, что критерий не зря был сформулирован как "легче остальных дисциплин", а не "лучше всех в классе". Похоже, в трансфигурации мне очень сильно помогали мое отлично развитое воображение и хорошо дисциплинированное мышление. Но даже моих реальных возраста, опыта и знаний оказывалось мало, чтобы находиться в классе выше, чем конец списка середнячков.

Чары. Тут было чуть похуже. Тормозило меня мое неуклюжее тело. На трансфигурации пока использовались только одна речевая форма и одно движение, а на чарах к каждому новому заклинанию шли свои. И если на первой дисциплине я связку зазубрил, натренировал, загнал в спинной мозг, то здесь… Надо работать над собой, короче.

ЗОТИ. От истории магии оно отличалось тем, что пичкал наши мозги всякой лажей не призрак, а марионетка самого Волдеморта. А так разницы никакой, проще почитать учебник. Тем более что практических занятий нет никаких. Кстати, нужно подумать о разговоре с Темным Лордом. Но ближе к концу года, а то мало ли, навесит еще приказов…

Астрономия. Несмотря на то, что магической составляющей там мало, простая тупая зубрежка, успевал я в этой дисциплине плохо. По банальной причине: я не успевал зубрить, так как все свободное время уходило на тренировки в жестах для чар. Заклинания мне гораздо больше помогут в будущей жизни, чем правильно составленный гороскоп.

Травология. Успехи ниже средних. Возиться со всякими посадками мне претило еще в прошлой жизни. А здесь, ко всему прочему, недовольное тобой растение может тебя укусить… Нафиг травологию!

Полеты. Вот даже и не знаю. Если про неумелого пловца говорят "плавает как топор", то как сказать про летуна? Наверное, "летает как кирпич"? В общем, что тут скажешь? Не мое это, совсем не мое. Во всяком случае, пока не приведу в порядок свою физическую форму.

И, наконец, зельеварение. Я не зря поставил его в конец списка. Дело в том, что у меня не получалось варить зелья. Точнее, у меня совсем не получалось варить зелья.

Сначала Снейп относился к моим промахам лояльно. Он вообще чморил без дела только гриффиндорцев, а я к тому же хоть и бывший, но слизеринец. К несчастью, результат оказывался на уровне Лонгботтома с его постоянными взрывами котлов, так что очень быстро терпение Снейпа вышло. Я получал от него все, что полагалось тупому барану и безрукому идиоту. В ответ я, не обижаясь на заслуженные порицания, кивал головой и продолжал пытаться варить. Содержимое котлов продолжало портиться или взрываться, Снейп — свирепствовать в отработках и отъеме баллов. И так — по спирали. В итоге меня настолько эта ситуация выбесила, что я подошел к зельеварению максимально серьезно, со всеми современными достижениями науки и менеджмента.

Я упросил Снейпа позволить мне, как совершенно необыкновенному студенту, заниматься по индивидуальной программе. Обычно, когда слышишь "индивидуальная программа обучения", видится этакая обширная библиотека знаний, зубодробительные формулы, ученые мужи, двигающие науку вперед… В моем случае это означало программу для дебилов. Я варил простейший рецепт — зелье от фурункулов. Пытался варить. Только его. На уроках. На отработках. Иногда забегал на переменах и в перерывах между занятиями. Приспособил пустующий класс под зельеварню и спустил остатки денег на реагенты.

Надо мной смеялись. Я отшучивался и продолжал работать. Перестали — продолжал. Даже Малфой устал меня подкалывать, а я все продолжал и продолжал накапливать негативную статистику и проводить работу над ошибками. В общей сложности за эти полтора месяца я сделал около пяти сотен попыток, и ни разу зелье не получилось.

Собранные результаты я обработал и свел в итоговую таблицу. Согласно ей причинами провалов являлись:

— В десяти процентах случаев — чужие шутки. Поначалу мне спецом что-то подбрасывали в котел, но вскоре детям это наскучило, в последнее время это были совершенно разовые случаи.

— В тридцати процентах — мои ошибки. С этим бороться оказалось проще простого. Я выучил процедуру варки зелья до полного автоматизма. Непонятно? До полного автоматизма, то есть в последнее время я варил его с закрытыми глазами.

— Двадцать процентов — Снейп. Тут все понятно. Присутствие стоящего над душой профессора зельеварения было… скажем мягко, тревожащим. Но преодолеть это оказалось очень просто, а на отработках и в пустом классе Снейп ко мне не подходил.

А вот две оставшиеся причины во всей своей красе проявились на последнем этапе, когда я смог свести к минимуму остальные. В последние дни именно они и обуславливали большинство моих провалов.

— В двадцати пяти процентах — случайности, зависящие от окружающих людей и предметов. Сюда входят и внезапно ворвавшийся в класс отработок Малфой, и плохие реагенты, и плохо горящий огонь, и упавшая со стены картина, на которую я как-то отвлекся (в частности поэтому я стал варить зелье вслепую).

— В пятнадцати процентах — случайности, зависящие от меня. А вот это самая интересная категория. Отработав процесс до полного автоматизма, я стал замечать, что меня как будто кто-то толкает под руку, когда я варю зелья. Причем это не глупые шуточки и не мои ошибки, а именно несчастливое стечение обстоятельств, виной которому мое тело. Выражалось это по-всякому: и зацепившаяся за рукав мантии игла (последние разы стал варить зелья полуголым, не на уроках конечно же), и упавший от моего пинка стол (котел переехал на пол), и сведенная внезапной судорогой рука (взяты зелья у Помфри) и так далее и тому подобное.

И в один из дней я получил, наконец, положительный результат. Правда, совсем не такой, какой хотел. Но форма этого результата настолько взорвала мне мозг, что пришлось поздно вечером идти к мастеру-зельевару Снейпу. Именно как мастеру-зельевару, а не профессору, декану или Снейпу.

Снейп, как обычно он это делал вечером, сидел в своем кабинете и проверял работы студентов.

— Что вам, мистер Крэбб? У вас вроде бы нет сегодня отработок.

— Простите, профессор. Но я добился прорыва! — и протянул Снейпу котел с получившимся составом.

Одного беглого презрительного взгляда ему хватило, чтобы правильно оценить качество принесенного в котелке варева.

— И эту бурду вы называете прорывом?

— Да, профессор. И если вы немного подождете, вы поймете, почему я это назвал прорывом. Не могли бы вы помочь мне немного?

— Вы с ума сошли, Крэбб!.. — но глядя в мои глаза, где не было ни тени улыбки, вздохнул и произнес: — Впрочем, если это позволит мне отвязаться от вас быстрее, почему бы и нет. Чего вы хотите?

— Освободить центр помещения. Запирающее на дверь в вашем исполнении. Щит вокруг меня, и ни в коем случае не отвлекать меня! Вопросы задавать потом, — тут, глядя на его лицо, перекосившееся злостью от моего требовательного голоса, я опомнился и жалостливо добавил: — Пожалуйста, профессор!

— Хо. Ро. Шо. Я сделаю, что вы просите. Но если это шутка, то вы, Крэбб, на моих занятиях будете завидовать Поттеру!

— Спасибо, профессор. Я пока сам подготовлюсь.

Чем дальше шла подготовка к процессу, тем больше вылезали на лоб глаза декана Слизерина. Сначала я освободил от парт центр кабинета зельеварения, просто руками поотодвигав их в сторону. Потом почистил образовавшуюся площадку принесенной с собой влажной тряпкой. Дал проверить профессору принесенные с собой ингредиенты, тщательно отмерил их нужные порции и выложил на голый пол (в кульке специального пергамента). Разделся до трусов и выкинул одежду за пределы окружившего меня щита. Туда же последовало все лишнее, кроме волшебной палочки, котла, ингредиентов в строгом соответствии с рецептом. Заткнул в уши беруши, надел на глаза темную повязку, полностью таким образом ослепнув и оглохнув.

А потом я на полном автомате идеально сварил зелье от прыщей. Я снял маску. Зелье, как и в предыдущем случае, не получилось.

На лице подошедшего Снейпа не было ни привычного презрения, ни насмешки, а только что-то подозрительно похожее на восхищение и почему-то… сочувствие? Он проверил получившееся зелье и пробормотал:

— М-м-м… Вот оно что… Понятно. Я так и подозревал, — зельевар совершенно разволновался. Он парой жестов прибрался в кабинете, снял щиты и сказал мне одеться. После этого мы быстрым шагом и опять молча — похоже Снейп не любит обсуждать ничего важного в коридорах — отправились в кабинет моего декана.

— Что случилось, Северус? Чем провинился мистер Крэбб, что ты привел его ко мне лично? — первое, что спросила она, увидев, кто стучится в ее кабинет.

— Проходи, Крэбб. Помона, активируй защиту.

— Хм…

— А ты что встал? Садись. Разговор будет долгий.

Я послушно сел.

— Для начала разговора, пятьде… двадцать пять баллов Хаффлпаффу за самый отработанный процесс варки зелья, что я видел за всю свою жизнь. Мистер Крэбб меня реально поразил. Взгляни, Помона.

— Что это за бурда? — изумительно, как совпали деканы в формах выражения удивления моим продуктом.

— Это зелье от фурункулов. Которое сварил Крэбб. Если бы ты видела, как он это сделал! На ощупь, с закрытыми глазами… Безукоризненное исполнение!

— Цените, мистер Крэбб! На моей памяти профессор Снейп делает такую оценку впервые.

— За такое исполнение процесса я поставил бы сто баллов даже Поттеру. Да что там Поттеру, даже Лонгботтому!

— А… — я было открыл рот, чтобы задать вопрос, но Снейп на него тут же ответил:

— Если бы в итоге зелье получилось. Поэтому только двадцать пять.

— Но если исполнение было безошибочное, то почему не получилось зелье? Уж не хочешь ли ты сказать, что…

— Увы, Помона, но это действительно так.

— Не может быть! — декан с сочувствием посмотрела на меня.

— Э-э-э… Может быть, мне объяснят, в чем дело?

— Помона? — спросил декан Слизерина.

— Лучше ты.

— Хорошо. Как вы знаете, мистер Крэбб, существует определенная градация магов по способности творить ту или иную магию. Кто-то хорошо летает, кто-то хорош в зельях, кто-то не хорош ни в чем…

— Я знаю про родовые дары.

— Конечно. Так вот, есть маги одаренные. Дары могут быть родовыми или обретенными, не важно. Важно то, что такие маги могут колдовать в области своей одаренности гораздо сильнее, чем в остальных, создавать что-то новое, двигать магический прогресс вперед. Помимо одаренных, есть маги способные. Они не могут колдовать сильнее, так, как это делают одаренные, но колдовство дается им все же легче, чем обычным магам. Такие маги составляют элиту ремесленников и становятся лучшими помощниками для одаренных в их исследованиях. Остальные — это совершенно обыкновенные маги. Чтобы стало понятнее, приведу в пример зельеварение. Я одаренный в зельях. Мистер Малфой — способный. Остальные — обыкновенные…