Дочь Двух Матерей

Глава 10

Вероломное небо, раз пролившись долгожданным дождём, не думало останавливаться на достигнутом, низвергая на иссушенную альфером землю всё новые потоки воды, размывая дороги и выводя из берегов озёра.

Паландора подолгу стояла у витражных оконных створок — длинных, узких, вытянутых от пола до потолка и стыдливо прикрытых тюлем. Она наблюдала за каплями воды, лениво стекавшими по стеклу, вслушивалась в бархатный шелест дождя, взглядом прикасалась к потемневшей от влажности набухшей зелени и поднимала головки поникших цветочных бутонов. Бутоны, подчиняясь её силе, на миг устремлялись крылышками сложенных лепестков в смурное небо, но тут же вновь обмякали, прогибались под тяжестью новых дождевых капель.

Природа обновлялась, омывалась и лужами разливала мокро́, так что на новые приключения девушку пока не тянуло. Она куталась в сизую шаль, но продолжала зябнуть. А мыслями возвращалась к резному терему Иволги, к сладкой горечи рябинового пунша на её губах и проникновенному взгляду юного Рэдкла. Какой это был обходительный молодой человек, он тогда ей здорово помог и сумел не оставить после себя чувство неловкости. Время, проведённое в его компании, подарило ей несколько приятных мгновений и могло бы положить начало долгой и крепкой дружбе. Определённо стоило его навестить в один из этих дней — когда облака, наконец, рассеются и покажется солнце.

Этот день наступил, и довольно скоро, но совершенно не так, как ей представлялось. Облака так и продолжали грозно сверкать молниями и грохотать над умытой землёй. Ливни упрямо орошали поля и сады. Раскисшие дороги и не думали собираться воедино, зловеще зияли глубокими колеями и с чавканьем заглатывали обувь и лодыжки любого, понадеявшегося по ним пройти.

Киана Вилла не переставала благодарить небеса за то, что такое непогодье обрушилось на них аккурат после ярмарки, и никак не до. Но зато её юбилей грозил сорваться. А ведь она уже разослала приглашения, закупилась провизией и заказала портнихе новый наряд. Кое-кому из гостей даже ураган и землетрясение не помешали бы появиться на празднике, но большинство приглашённых состояли из таких же благородных тётушек в летах, для многих из которых спуститься во внутренний сад на десятиминутную прогулку в ясную и тёплую погоду, в штиль, уже было приключением.

Так что с наступлением десятого матудегора тревога кианы Виллы усилилась. Приедут ли её подруги? Сумеют ли добраться? Или благоразумно выберут переждать ненастье? Будь она на их месте, она бы не колеблясь предпочла второе: годы всё-таки уже не те, а потому она не могла их осуждать, но и счастливее от этого не становилась. Зато к утру весь замок превратился в благоухающий сад: казалось, цветочники со всех концов Пэрферитунуса и далее сочли своим долгом выслать каждый по каравану телег, наполненных букетами. Подводы хлюпали водою луж с самого рассвета, пара из них ожидаемо завязла в хлипкой грязи и глине, но это не помешало им справиться со своею миссией и наводнить скромное жилище своей гердины гирляндами разноцветных петуний, венками из шалфея, букетами из пышных астр, корзинами, полными высоких стройных гладиолусов и шипастых ароматных роз. Напоследок голопятый мальчишка из деревни прислал охапку васильков, а потом долго уминал овсяную кашу с мёдом и сушил штаны у кухонной жаровни.

Киане Вилле только оставалось в изумлении разводить руками: какая красота! Уж сколько десятилетий кряду она приучала окружение к тому, что ей на дни рождения не нужны подарки и громкие слова. Хотите сделать ей приятное — преподнесите цветы, и будет с вас довольно. И вот, наконец, к её семидесяти годам они это усвоили.

К некоторым букетам и корзинам записок никаких не прилагалось. Но уже по их наполнению гердина без труда могла догадаться, из чьего сада или городской лавки поступило такое великолепие. Подозревая, что щедрые дарители, откупившись таким образом, сегодня не появятся собственной персоной, она уже предвидела, что время до обеда ей предстоит провести за составлением благодарственных писем.

Завтракали со скромной торжественностью: малым составом, без пышных церемоний, но в пышной обстановке. Паландора крепко поцеловала свою попечительницу в щёку и преподнесла ей флакон лавандовых духов на масляной основе, собственноручно изготовленных ею под руководством деревенских девушек: те были по этой части большие мастерицы. Прислуга собралась в столовой, принаряженная. Все пожелали своей госпоже долгих лет жизни и бодрости духа — искренне, от всего сердца, поскольку все любили киану Виллу. Ну и ещё немножко оттого, что многим из них сегодня дали выходной. А потому после завтрака замок Пэрфе погрузился в сладкую цветочную дрёму: многочисленные дворовые разбежались по своим делам, Вилла закрылась у себя в кабинете, а Паландора вернулась к своему наблюдательному пункту у окна. Она попробовала было читать, чтобы развлечь себя, но заметила, что подолгу перечитывает одну и ту же строку, прилежно склонившись над книгой и думая о чём-то своём. Наконец она захлопнула очередной увесистый том, подняв столб пыли и напугав напоследок пробегавшую мимо горничную, подошла к витражным стёклам и стала наблюдать за тем, как они красят дождевые капли в радужные цвета.

Все знали, даже этот дождь, что сегодня уже более не произойдет ничего интересного.

Как вдруг к обеду замок ожил, двор наполнился стуком — точнее, плюханьем копыт и плеском вновь потревоженных луж, а посреди него показалась вереница всадников в тёмных, намокших от дождя плащах. Лиц под плотно надвинутыми на них капюшонами было не разобрать. Их оказалось около десяти, но возглавляли эту процессию двое. Заехав под навес конюшни, всадники лихо спешились и, стараясь держаться поближе к козырькам, заспешили в замок. Наконец, заполнив вестибюль, все как один подняли головы навстречу киане Вилле, традиционно вышедшей встречать гостей к балюстраде, и, как на балу-маскараде, когда срывают маски, синхронно откинули капюшоны и сбросили плащи. Во главе процессии оказался киан Тоур. По правую руку от него стояла его дочь Феруиз, а чуть позади — оба его сына. Пятеро остальных оказались вельможами Пэрферитунуса, уважаемыми людьми города, а шестая — киана Лиллеретт, директор ткацких фабрик Озаланды, эсмонида и лучшая подруга Виллы. Сама уже в летах, она, тем не менее, отличалась завидным здоровьем, поддерживала отличную физическую форму, регулярно выезжала верхом и круглый год плавала в озере, в том числе, в зимние холода. Так что сегодняшнее путешествие не стоило ей никаких усилий. Обойдя своих спутников, она первая поднялась по одной из полукруглых лестниц, ведущих к балюстраде, и заключила подругу в объятия.

— Неужели вы думали, достойная киана Вилла, — провозгласил Тоур, — что мы оставим вас одну в столь светлый день в вашей жизни? Что какой-то лёгкий дождь помешает нам появиться?

— Что-что, а в Лили́ и в вас, дорогой Тоур, я не сомневалась, — ответила киана Вилла, и видно было, как лицо её просветлело, а щёки покрылись румянцем.

— Киана Вилла, там, никак, ещё цветов прислали!

С этими словами на площадку верхнего этажа выбежала растрёпанная Паландора. Увидев процессию, девушка растерялась, смущённо воскликнула «Ой!» и так же поспешно скрылась.

— Простите мою подопечную, — улыбнулась Вилла. — Она славная девушка, но чересчур витает в облаках. Однако, что же мы стоим? Милости прошу в гостиную.

И гости зашевелились, разговорились, поднялись в комнаты. Горячий чай и пламя каминов мигом их согрели. А вскоре подали обед, который заранее велели готовить с запасом на большую компанию — на всякий случай. И не ошиблись. К обеду Паландора, наконец, присоединилась к гостям, нарядившись в атласное брусничное платье с лифом, украшенным бирюзовыми топазами. Она села рядом с Виллой и, оказавшись таким образом во главе стола, оглядела присутствующих, томно прикрыв проникновенные синие глаза бархатными ресницами. Разговор за обедом тёк динамичный, живой, и Паландора в душе была рада, что ей не пришлось провести этот день в компании солидных матрон, которые только и знают, что меряться числом своих возрастных недугов, да вздыхать о старых добрых временах. Без сомнения, они также обсудили бы пользу здорового питания и тяготы пищеварения, и в очередной раз пришли бы к выводу, что прогресс не стоит на месте даже в такой важной области бренного человеческого существования.

Одно время в Алазаре бытовали предрассудки: мол, существует пища бедняков и благородная еда аристократов. Тогда обеспеченные слои населения питались исключительно дичью, редкими сортами рыбы и икры, а также другими экзотическими продуктами, которые было нелегко достать. Ощущали себя избранными, но при том мучились запорами, вздутием живота и несварением желудка. В итоге пришли к выводу, что питание, независимо от сословия, должно быть сбалансированным. Что его польза куда важнее эксклюзивности и неоправданно высокой стоимости. Еды ведь великое множество, а жизнь — она одна, и другою такой когда ещё одарит Создатель, а потому неразумно растрачивать её в мучениях и походах по лекарям. И по какой-то неведомой Паландоре причине требовалось заводить об этом разговор снова и снова. Но гастрономические взгляды кумушек — это ещё полбеды. Вот когда они принимались за неё, Паландору, хорошего ждать не приходилось. Конечно, отмечали они, выросла девочка писаной красавицей, точь-в-точь вардистонская фарфоровая куколка с точёным белым лицом, аккуратным носиком и изящными ручками. Но манеры у неё, прямо скажем, оставляют желать лучшего. Сидит, как горничная в ожидании звонка, положив локти на стол, голову на руки, и не поинтересуется, как у бабушки здоровье. А бабушка-то, хвала Творцу, здоровее всех живых, только вот поясницу прихватило, да сердчишко пошаливает. У бабушки таких внучек, как она, уже пяток, да все куда-то разбежались, замуж повыскакивали. Одна, вон, вообще на материк уехала, и пишет всего-то раз в год — забот, видимо, много. А этой, ведь, тоже уж замуж пора, да что-то никто не берёт. Ах, сама не торопится? Зря. Женский век короток. Потом, вон, станет такой же бабушкой, волос инеем посеребрится, и будет жалеть, ой, жалеть…

На этом месте Паландора обычно изобретала какой-нибудь предлог, который хоть и не считали достаточно благовидным, но который всё же позволял ей удалиться. Киана Вилла, честно говоря, и сама была не сторонницей пустопорожних бесед, но из дежурной вежливости выслушивала этих дам, поскольку знала, что с ними только так и можно толковать о делах: сперва о погоде, потом о самочувствии, о детках да о внуках, а там, глядишь, и удастся их убедить в своевременности тех или иных инноваций, в изменении налоговой ставки и прочем…

Но сейчас разговор зашёл о ярмарке. Киана Лиллеретт не без гордости отметила, что в этом году они, пожалуй, обеспечили качественным текстилем весь Ак'Либус, а представитель одного из старейших торговых домов Алазара, заведующий островными филиалами, добавил, что теперь можно не переживать за поставки пряностей из Аракзира, поскольку им удалось заключить бессрочный договор.

— Вы только представьте, — добавил он в восхищении, — какой долгий путь приходится проделать им на юг от самого экватора! Ещё какую-то сотню лет назад об этом невозможно было и помышлять.

— О чём разговор, — согласилась киана Вилла, — две сотни лет назад ещё и остров наш не был открыт. А вы что имеете сказать по поводу этих пряностей, киан Тоур? Лично я всю жизнь находила их вкус весьма специфическим. Но коль скоро Алазар постигла мода на острые специи, я не могла оставить без них остров.

— Нашей кухарке пока ещё не довелось с ними экспериментировать, — ответил Тоур, — она, должно быть, на чём свет стоит бранит юного Рэя за то, что тот подкинул ей работёнки.

Сам Рэй в этот миг сделался красным, как свекла, и сдержанно икнул. Паландора встретилась с ним на мгновение взглядом и улыбнулась. Она, кажется, поняла, отчего сразу не узнала его в трактире у Иволги. До того она всегда видела его в присутствии родственников, а на их фоне он казался каким-то скукоженным, невыразительным. Младше, чем был на самом деле. Он, как правило, тихо сидел в уголке и почти не поднимал глаз — как уж тут разглядишь, какие они на самом деле красивые и чуткие? Если к нему обращались, он отвечал вполголоса, с непрокашлянной хрипотцой, так, что приходилось переспрашивать. Вёл себя галантно, но чрезмерно скромно — так, как пристало бы слугам, но никак не киану семнадцати лет. Паландора исподволь наблюдала за ним весь вечер и чуть было не пришла к выводу, что у киана Тоура где-то должен быть и третий сын, просто он сегодня не явился. Но когда гости вышли из-за стола и постепенно, один за другим, перекочевали в гостиную, где рассортировались по группам, Рэй оказался отрезанным от своей семьи. Тогда он, как будто, расправил плечи, стряхнув с них невидимый груз, как прошлогодний снег, что осыпался с крыши и запорошил пиджак. Сел в кресло, взял в руки номер еженедельной газеты и принялся читать его вслух кианам Вилле и Лиллеретт.

— Вы слышали, что пишут? — театральным шёпотом интересовалась Лили́ и всплёскивала руками. — В империи подняли колониальные налоги! Как же, теперь это уже не новость… Мне самой лично придётся повышать норму выработки продукции, чтобы расплатиться с казной. Как думаете, меня за это работники будут носить на руках? Если хотите моё мнение, Илона совершенно не справляется с ролью посла! Она, конечно, умна и тактична, и сглаживает острые углы — настоящая Шиландо. Но ей не хватает напористости. Силы. То ли дело Оландо… Вот уж кто не позволил бы вводить такие конские налоги для Ак'Либуса. Бедняга, упокой Творец его душу…

Киана Вилла осторожно пристыдила подругу.

— Ну что же вы, голубушка, о нём, как о покойнике? Ведь так нельзя.

— Нельзя — а как ещё? Уж как он любил её, свою жену. И малюток… А после их гибели совсем потерял рассудок и волю к жизни. Оставил свой пост. Отдалился от света. А какой был политик и — между нами — мужчина…

Рэй незаметно усмехнулся, услышав последнее утверждение. Озорничала Лили́. Могла себе позволить, впрочем. Ей лично семьдесят исполнилось уж пару лет назад, а, глядя на неё, никто бы не поверил. Пятьдесят, не больше. И то, если она настаивала, что старая уже, а нет — пожалуй, сорок пять. Он покачал головой и перешёл к следующей статье, где их тоже поджидали неутешительные новости: Алазар, которому так и не удалось отвоевать себе в прошлой кампании регион Иш Яс, окончательно утвердился в Шемссе, что к северу от него и граничит с деспотичным Нарагдом. У Нарагда такой сосед, конечно, вызывал тревогу. То был Асшамар — зло знакомое. А нынче флаги сменились, и чем это грозило, неизвестно. Но проблема даже не в этом, всё это — думы завтрашнего дня. С нарагдским кобадоном, во всяком случае, пока им договариваться удавалось, чего не скажешь о шадрыме Асшамара, который, едва приняв (не без проблем, скандалов, подлостей, конечно) свои новые границы на востоке, намеревался продолжить экспансию на юг, в земли Куртъюрт. У Алазара в Куртъюрт был свой интерес, давно уже был, ещё до освоения Ак'Либуса. И вот теперь он схлестнулся с асшамарским.

— А я вам говорю, — продолжала киана Лиллеретт не терпящим возражений тоном, хотя никто и не собирался с ней спорить, — грядёт очередная восточная кампания. Налоги — это только цветочки. Вот когда запоют барабан и труба, с нас потребуют ещё и людей.

Рэдмунд, проходя мимо, многозначительно хмыкнул и вырвал газету у брата из рук. Пробежал глазами первую полосу, закусил нижнюю губу.

— Сомневаюсь, — ответил. — Разрулят своими силами. От Ак'Либуса им, как всегда, нужны только ресурсы. Людей у них своих хватает.

И удалился, оставив газету и не слушая возражений. Нахмурившись. Знал он эти восточные кампании. В прошлый раз они точно так же ждали всеобщей мобилизации, готовили батальоны, а на материке разобрались без них. Худо-бедно и, на пристрастный взгляд Рэдмунда, из рук вон плохо, но разобрались. Её величество королева Аннеретт выделила, конечно, отряд, но элитный и немногочисленный, прошедший строгий отбор. То же и в позапрошлый раз, десять лет назад. Рэдмунду самому тогда было десять, но он запомнил ту милитаристскую горячку, когда в гарнизонах тренировались не на страх, а на совесть, загодя хвалились победами, а по факту практически все остались дома. Не пригодились. И сейчас тем же кончится, он был уверен. Нет, он вступит, конечно, в полк и будет надеяться на лучшее, но Куртъюрт от него, скорее всего, окажется так же далеко, как и свой родной Рэди-Калус, где не быть ему гердом.

«Опять эта история», — плюнул он и пошёл играть в карты с гостями. А Рэй продолжил чтение, и теперь уж никто его не отвлекал. Спустя какое-то время в дверях гостиной показалась экономка Леда ещё с одним букетом, таким пышным, что он полностью закрыл её востроносое лицо.

— Его величество Верховный король Дасон Лион Эрнер поздравляет вас с юбилеем! — провозгласила она из-за раструбов веснушчатых тигровых лилий, приобретя в этот миг сходство с цветочным граммофоном. Киана Вилла с широкой улыбкой подошла к экономке и приняла букет, собственноручно поставив его в фигурную вазу на самом видном месте. Пересчитала каждую лилию, оценила их редкий оттенок. И в том, и в другом заключалось особое послание: король сообщал ей псевдоофициально, что принял во внимание её предложение, касающееся оснащения ткацких фабрик, и намерен его поддержать. Вот это для неё был сегодня самый главный подарок.

— Это ещё не всё, — добавила Леда, и вслед за ней вошёл мальчишка с корзиной, доверху наполненной загорелыми гладкими апельсинами, между которыми притаились нежные белые цветы.

— Можешь не говорить, Леда, — сказала киана Вилла с улыбкой. — Меня поздравляют из Йэллубана. Право, не стоило отправлять подводу так далеко, через весь остров, да ещё в непогодье, но как же я рада!

Она велела отнести апельсины на кухню, приготовить из них лимонад и подать гостям.

— Добавьте к лимонаду немного имбирного корня, — предложила киана Феруиз. — Не пожалеете.

— Вот кого не оставляют равнодушной экзотические приправы, — заметила киана Вилла, посмотрев на девушку с лукавством в глазах.

— Несомненно, — ответила та. — Лично я очень рада, что мы подписали договор с Аракзиром. Если бы климат позволял, я бы выращивала все эти пряные растения у нас в Рэди-Калусе.

«Точнее, если бы мне позволяло терпение», — подумала девушка, но вслух говорить не стала. Она уже пробовала выращивать имбирь в горшке на подоконнике, но ей довольно быстро надоело с ним возиться: то отнести к свету, причём не под прямые лучи, а рассеянные, то укрыть от сквозняков, то щедро полить, то дать грунту просохнуть. У неё и без того было достаточно в жизни рутины, чтобы присовокуплять к ней ещё и возню с растениями. А привлекать к этому делу слуг — только тратить их время впустую. Один горшок — не те объёмы. Она неоднократно предлагала отцу организовать при замке теплицы, но у него были в приоритете другие проекты, куда более важные. Впрочем, теперь Феруиз выросла, — девятнадцать лет, как-никак, — и вполне могла заняться этим сама.

Киана Вилла воспользовалась её советом, и в лимонад добавили имбирь. Гостям понравился обжигающий, пряный вкус напитка. Особенно он пришёлся кстати в такую промозглую погоду.

Ужинали сегодня рано. Это была такая хитрость со стороны кианы Виллы, которая и в молодости не увлекалась светскими приёмами, а с годами и вовсе изрядно пресытилась ими. По статусу ей полагалось их устраивать, но обязанность эта была довольно тягостной. С одной стороны, ей нравилось быть в центре внимания и выполнять роль хозяйки, с другой, она очень быстро уставала от людей. Впрочем, люди здесь все собрались знакомые, изучившие Виллу достаточно хорошо и не намеренные докучать ей своим обществом дольше предписанного. С расстановкой поужинали, обменялись ни к чему не обязывающими любезностями, обсудили другие новости — и даже те же самые, по второму кругу. Искренне понадеялись на то, что до очередных военных действий дело не дойдёт, но с оглядкой: шансы были невелики.

После ужина Лили́, несмотря на поздний час, расцеловалась с Виллой и, ловко вскочив в седло, как юная бесстрашная наездница, укатила в ночь. Остальные гости из Пэрферитунуса также разбежались по коням, а почтенное семейство Рэдкл осталось до завтрашнего утра: уж больно неблизкий им путь предстоял. Им выделили гостевые комнаты, и киана Вилла, просив себя извинить, поднялась в свои покои с тем, чтобы отойти ко сну. Киан Тоур последовал её примеру, и Паландоре оставалось развлекать молодёжь. Впрочем, Рэдмунд и Феруиз быстро нашли себе занятие и занялись расчётами кавалерийской экипировки. Рэдмунд за эти дни успел рассказать сестре о своих планах, и та обещала помочь ему экипироваться, но оба не желали обсуждать это дело на глазах у других. Они удалились наверх, наскоро пожелав приятного вечера и зубоскаля над чем-то своим. Остался один Рэй, который раздумывал над тем, бестактно ли будет тоже отправиться к себе или, напротив, куда бестактнее задерживать своим обществом молодую хозяйку.

— Я отдала ваше платье девушкам из Пэрфе-Кур, — сказала Паландора, когда все их покинули. — Его подошьют и укоротят, и оно будет мне совсем впору. Я намереваюсь проходить в нём весь остаток альфера, — улыбнулась она, — если, конечно, погода позволит. Пусть оно послужит мне напоминанием о том, какую неоценимую помощь вы оказали мне в трудную минуту.

— Ах, пустяки, — махнул рукой Рэй. — Любой бы на моём месте поступил ещё разумнее и тактичнее меня. Я, право, так неловок в этих вопросах. Меня до сих пор не отпускает чувство, что в своём стремлении помочь я мог вас незаслуженно обидеть.

— Вовсе нет, — заверила его Паландора. — Если хотите знать, не все обладают таким отзывчивым сердцем, как вы. И это главное. А что до неловкости… Всё приходит с опытом. Во всяком случае, так говорят. Будем на это надеяться.

Рэй скромно улыбнулся. Слова этой девушки его ободрили, и он неожиданно признался:

— Я ведь и сам в эти дни оказался в своего рода затруднительном положении.

— Вот как? — удивилась Паландора и поглядела на него с нескрываемым интересом. Рэй оживился.

— О, да! — воскликнул он и нервно сглотнул, стараясь скрыть смущение. — Буквально на днях отец назначил меня своим преемником. Мне предстоит стать гердом Рэди-Калуса!

Паландора склонила голову в недоумении.

— Разве это настолько затруднительно?

— О, это довольно деликатная ситуация, уверяю вас. До этого дня наследником считался мой старший брат, он к этому долго готовился… В отличие от меня.

— Так и вас хорошо подготовят, я в этом уверена, — сказала Паландора. — Кроме того, вы всегда можете обратиться ко мне за помощью, ведь и мне придётся однажды взять в свои руки бразды правления, и мои навыки могут оказаться вам полезными.

Рэй поблагодарил её за поддержку, хотя по глазам его было видно, что это не вполне то, чего он ожидал. В последние дни все только и делали, что подбадривали его и уверяли, что он справится. У него сложилось такое впечатление, что единственный, кто по-настоящему понимал, что он не годится для этой роли — это, как бы горько оно ни прозвучало, его старший брат. Но и с ним невозможно было всерьёз поделиться своими опасениями — кроме насмешек, ничего путного от него ожидать не приходилось.

«До чего же странный этот юноша, — подумала в свою очередь Паландора. — Его объявили наследником, а он нервничает и печалится». Ей бы его проблемы! Она, вон, хоть и в статусе наследницы, но неофициально, и киана Вилла чуть что грозится передумать, да упирает на то, что ей нужен муж. В жизни так всегда: кому меньше всех надо, тот получает сполна, а кто чего хочет — так не дождётся.

— Но, погодите, вы ведь так и не рассказали, как вышло, что вас назначили преемником? Наверняка этому поспособствовали ваши выдающиеся качества.

Рэй усмехнулся и развёл руками.

— Вовсе нет. Скорее, выдающиеся, — он произнёс это слово с сарказмом, — качества моего брата, благодаря которым его отстранили от дел. И, тем не менее, при всём его бунтарстве, он справился бы с обязанностями герда куда лучше меня.

Паландора опустилась в кресло с резными ножками и, заложив ногу за ногу и подавшись всем корпусом вперёд, заметила:

— Я в этом не уверена. Пускай я не так хорошо вас знаю, но в моих глазах вы уже успели показать себя исключительно положительным молодым человеком, который не может оставаться безразличным к невзгодам окружающих. Одно это качество в нашем деле дорогого стоит. Знаете что? — добавила Паландора, — оставайтесь у нас погостить. Вместе мы уговорим киану Виллу делегировать нам какие-нибудь административные обязанности в регионе, и вы увидите, что нам ничего не стоит с ними справиться.

— Но я не могу, — ответил Рэй. — У меня дома много дел. Я должен пройти обучение…

— А мой вариант чем для вас не обучение? — лукаво спросила его Паландора. У девушки был в этом свой интерес. Одной ей киана Вилла едва ли доверила бы какую-нибудь серьёзную работу. А в компании с молодым человеком, таким же будущим гердом, у неё мог появиться шанс проявить себя, доказать, что и она, Паландора, способна управлять землями, и ей совершенно ни к чему для этого наличие супруга.

— Возможно… — тактично ответил Рэй и так кособоко пожал плечами, что видно было, что он не возлагал на эту идею больших надежд. Тем не менее, решительные отказы давались ему нелегко, и Паландора замыслила этим воспользоваться.

«Мне достаточно будет самой объявить завтра его отцу, что Рэй остаётся, — решила она. — Ведь нам обоим это пойдёт на пользу».

Она не желала тратить время и силы на долгие уговоры, да и час уже, признаться, был поздний, поэтому молодые люди разошлись до утра.

На следующий день Паландора взаправду изложила за завтраком свою идею киану Тоуру, причём повела дело так, словно это было их с Рэем совместным решением, к тому же окончательным. Тоур подивился прыти юной кианы и обратился к Вилле, которая критично и исподлобья смотрела на свою подопечную.

— Я погляжу, молодёжи не терпится себя проявить. Что скажете, дадим им какое-нибудь поручение?

Киана Вилла устало вздохнула, но тут глаза её загорелись озорным огнём. Пожалуй, это была не такая плохая идея. В их собственных делах ни ей, ни Тоуру помощь не требовалась, но кое-какая задумка у неё имелась. Вилла планировала отложить её исполнение до следующей весны, но если молодёжь настаивала…

— Вы знаете, — сказала она, обращаясь ко всем, — в регионе буквально на днях было закончено сооружение канала в Вентуре, который связывает Первое озеро с верхним притоком Заюры. Теперь мы можем приступить к постройке водяных мельниц — тогда фермерские хозяйства получат возможность не просто привозить в Вентур зерно на продажу, но и перемалывать его на месте. Пожалуйста, — обратилась она к молодым людям, — если вам так угодно, займитесь этим проектом. Определите стратегические места для расположения мельниц и руководите работами. Даю вам срок до конца этого года.

«Скорее всего, не уложатся, — подумала она. — Но я посмотрю, как именно они не уложатся. В любом случае, больших проблем они не создадут и, если ребята не справятся, я сама займусь этим по весне, как и намеревалась. А если они всё же себя превзойдут — что ж, я буду очень рада».

Киан Тоур рассуждал приблизительно так же, и после завтрака отправился домой в сопровождении Рэдмунда и Феруиз. Рэй почувствовал было себя беззащитным барашком в логове диких волков, но сам же над собой посмеялся. Каковы волки: одна уже пожилая, вторая, напротив, молоденькая и совсем не опасная.

«О, вам у нас понравится! — заверила его Паландора, в душе ликуя от того, что её задумка удалась. — Здесь изумительная природа, чистый воздух вдали от городов и замечательные, отзывчивые люди. Я познакомлю вас с жителями Пэрфе-Кур, особенно с их ребятишками. Я очень часто с ними играю, рассказываю им сказки и читаю книги. Кстати! — воскликнула она, поднявшись на ноги и одним элегантным движением поправив платье. — Вы-то мне и поможете изложить им доступным языком, как учёные пришли к выводу, что за незримой стеной скрывается ровно половина планеты!»

Киана Вилла, слышав этот разговор, усмехнулась. Простейшие инженерные расчеты: для начала они вычислили массу Торфса, сопоставив формулу свободного ускорения и закон всемирного тяготения со значением гравитационной постоянной. Затем разделили эту массу пополам и соотнесли её с объёмом планеты. Так и обнаружили, что доступный для изучения и передвижения объём Торфса равен ровно половине.

Пока она кривила губы, Рэй принялся объяснять всё то же самое Паландоре более доступными словами. Затем, видя, что она не сильна в формулах, предложил подняться в библиотеку и начертить ей наглядную схему. Когда их шаги затихли на лестнице, киана Вилла подумала, что насчёт девочки она не уверена, а вот из мальчика мог бы выйти толк.