Дочь Двух Матерей

ЧАСТЬ 2. За что эта осень-зима? Глава 20

Рэдмунд всю эту неделю был деятелен и кипуч. Целыми днями пропадал с Феруиз то в администрации, то в мастерских, то в лесополосе, наблюдая за работой лесничих. Переделал, пожалуй, за считанные дни столько полезных дел, сколько не совершил за последние двадцать лет.

Это не означало, что Рэдмунд совсем перестал видеться с друзьями; нет, пропадать было бы некрасиво и недостойно киана. Он с самого начала объявил им, что разрабатывает свой особый план и в ближайшие дни окажется занят. Но время от времени выбирался с ними в город, не больше чем на час. Заходил и в район Бакалейщиков, навещал девчонку сакшоиста. Щеголял в подоспевших новых сапогах и нарадоваться на них не мог — не только напоказ, но и объективно. Пару раз выезжал с Матьей на Вихре — неторопливо и без седла, крепко обнимая её за талию. Это видел весь город, и как-то раз она спросила, почто он так делает.

— Подумают ведь, что ты жениться хочешь, — сказала она и рассмеялась, обнажив крупные зубы.

Что-то вступило ему в голову, и он за городом в сосновой роще рассказал ей, что в самом деле планирует жениться, но совсем не в том смысле и не так, как можно было подумать. Ему откровенно повезло, что Матья была, в общем-то, неглупой и заведомо не имела на него никаких видов, кроме как весело провести время. С кианами, знала она, лучше не путаться: каждое тяготеет к подобному. А любопытный факт в биографии будет греть душу на старости лет. Так что всё обошлось без разбитых сердец, осколков надежд и страданий. Она сама обратила его внимание, что в таком случае не стоит подогревать публику и давать ей пищу для слухов.

— Но ты заходи всё равно, если будет желание, — добавила она, — только не у всех на виду.

На том и договорились.

Сестра предупредила его, что восстановить пошатнувшуюся репутацию будет куда сложнее, чем её разрушить. Что ему очень часто придется поступаться своей гордостью и обуздывать эмоции.

— Просто помни, ради чего ты всё это делаешь, — говорила она. — У тебя есть определённая цель. Если ты выбрал её и готов к ней двигаться, невзирая ни на что, зная, что так будет правильно — иди. Другие будут мешаться под ногами, сыпать на твоём пути своими мелочными передрягами и невзгодами, но у тебя есть цель. Ни они, ни ты сам не смогут тебя остановить.

Таким образом, она окончательно приняла план брата. Феруиз была ближе к Рэдмунду, чем кто бы то ни было, и она первая заметила, что, похоже, сейчас он в самом деле был готов измениться. Киана осталась этим довольна, но знала, что малейшая ухмылка постороннего, неосторожно оброненное слово, могут вывести вспыльчивого брата из равновесия и свести на нет все его усилия. Им нужно было этого избежать. В последние дни они почти не расставались. Когда он ловил на себе косые взгляды горожан, сестра ласково, но твёрдо брала его за руку и смотрела на него особенным взглядом, призванным напомнить, что это не должно их волновать. Она узнала от младшего брата, что у них с Паландорой возникли проблемы с поиском компетентной рабочей силы для постройки мельниц, тогда Рэдмунд заметил, что может снарядить им знакомую бригаду из Рэди-Калуса. В ней трудились нынче и сыновья Ханы, так что встреча с ними была неизбежна. Рэдмунд приветствовал их тепло и (условно) радушно и, наконец, извинился за оскорбление, которое нанёс им несколько недель назад. Они на него зла не держали: в конце концов, за это время они и сами круто изменились. Покинувшие отчий дом, востребованные, влившиеся в рабочий режим и коллектив, здесь они были подспудно куда более счастливы. Выяснилось, что они далеко не дураки (хоть и звёзд не хватали), и руки у них росли, откуда следует, так что, освоив как подобает строительное ремесло, они имели все шансы стать мастерами.

— Вот видишь, — шепнула ему Феруиз.

— Тогда я вообще отказываюсь что-либо понимать, — признался он ей. — Если они так довольны своей новой работой, чего, спрашивается, до этого они годами пинали углы в доме у матери? Шли бы сразу в бригаду.

— Они просто не знали, — ответила Феруиз, — и боялись перемен. Со временем ты увидишь, что жизнь по сути своей полна бытового безумия, поскольку людьми руководят старые привычки и страхи. Наша с тобой задача переступать через то и другое не только самим, но и переводить через это остальных, вооружившись терпением, твёрдостью и доброжелательностью. Только так мы с тобой и с Рэем построим лучший Рэди-Калус — и Пэрферитунус.

Бригада была всецело занята реставрацией северной городской стены, но ради Феруиз сумела выделить нескольких человек на постройку мельниц. Договорились ехать на объект в первых числах абалтора. Всё складывалось удачнее некуда: заодно у Рэдмунда появился повод достаточно эффектно предстать перед кианой Виллой.

В первый день осени, когда распахиваются двери школ и университетов, и мир пускает горькую слезу по отзвеневшему альферу, киана Вилла обыкновенно спускалась в Озаланду, чтобы подготовиться вместе с городом встречать Листопад. Этот праздник, знаменующий начало абалтора, даже у экватора так звали — Листопадом, хотя падать, признаться, с вечнозелёных деревьев, кроме шальных обезьян, там было нечему. Его, как и всякое начало сезона, отмечали три дня. Фэрдегор или первый день отводился на подготовку: уборку, банные процедуры, наведение порядка, последний шанс расквитаться, наконец, с делами, оставшимися ещё в лете. Ландегор — уже, собственно, праздничный день. А торфсдегор и так был выходным, отчего гуляния плавно перетекали в него. Так что именно в галвэйдегор, четвёртый день, детишкам приходилось нелегко: после пятинедельных летних каникул с него, как раз, и начинались серьёзные школьные занятия.

В Озаланде Листопад вполне оправдывал своё название: кое-какие из деревьев уже готовились сбросить листья к зиме, а клёны на бульваре Абалтора занимались желтеть и краснеть. Посреди бульвара устанавливалась трибуна, где выступали музыканты, а вдоль него размещались лоточники, продающие дары отступившего лета: цветы, фрукты, овощи. Румяные сладкие дыни. И, конечно же, поделки ремесленников: вышивку, гобелены, посуду, керамические и деревянные изделия, игрушки. По аллеям день-деньской прогуливались фабричные работницы в сопровождении мужей и кавалеров, вели за руку ребятишек и особенно тепло чествовали школьных учителей и наставников. Вечерами устраивались танцы и повсюду играла музыка.

Киана Вилла все последние недели лета места себе не находила. Её воспитанница всерьёз решила свести её с ума. Сначала она самовольно отлучилась из замка в дни ярмарки, никого не предупредив, потом всю неделю старательно делала вид, что работает над архитектурным проектом вместе с юным Рэдклом, но больше хихикала с ним по углам и развлекалась. Теперь же и вовсе пропала, и не давала знать о себе. Могла бы, для приличия, захватить с собой замковых голубей и отправлять весточки — даже этому её нужно было учить. Киана Вилла писала в Рэди-Калус, и киан Тоур ответил ей, что она, в самом деле, гостила у них три дня, а теперь они с Рэем отбыли в неизвестном направлении.

«Ну, что мельниц мне в этом году не видать — очевидно, — решила она. — А вот как быть с самой Паландорой? Её бы повидать хотелось».

А когда к концу недели от неё пришло, наконец, послание, больше похожее на отписку, киана Вилла рассердилась ещё больше. В Озаланду она ехала в скверном настроении. Вокруг гремели оркестры, сыпалась фейерверком палая листва (ребятня нарочно заготовила её загодя, вооружившись граблями и всю неделю старательно прочёсывая газоны), пахло винной рябиной и жареными каштанами. Гердина сдержанно отвечала на приветствия, улыбалась тонкими губами и старалась держать лицо. Добравшись до центральной площади, ступила ногами в мягких туфлях на прогретые камни и скрылась в здании ратуши, где в просторном вестибюле у мраморного фонтана её встретили Рэдмунд и Феруиз — в парадном платье, с не менее парадными лицами и непоколебимой уверенностью в глазах, словно они загодя назначили эту встречу. Впрочем, брат изредка украдкой поглядывал на сестру и хмурился. Если бы это всецело зависело от него, он предпочёл бы явиться без сопровождения.

— Я поеду один в Озаланду, — заявил он двумя сутками ранее. Феруиз оглядела его с недоверием.

— Рэд, ты уверен? На мой взгляд, это рискованный шаг.

— Так я покажу гердине, чего стою сам по себе и на что я способен. Не стоит меня сопровождать, Феруиз. По-хорошему прошу, лучше я разберусь один.

— Ну да, — фыркнула девушка, — с твоими навыками дипломатии ты точно справишься!

— Слушай, — прошипел он, обидевшись на её колкость, — я не для того все эти годы готовился унаследовать земли, чтобы не суметь произвести приятное впечатление на старуху! Пусть это будет мой звёздный час.

— Как бы твой звёздный час не стал твоим часом затмения. «Старуха», — передразнила она, — знает тебя с пелёнок, и обо всех твоих «достоинствах» наслышана. Смотри, заподозрит неладное.

— Неладное в том, что я выполняю за этих остолопов их же работу? Ну, знаешь ли, — Рэдмунд сжал кулаки, — как будто твоё присутствие может чем-то помочь!

— Может. Я, хотя бы, не имею такую сомнительную репутацию. Ты, несомненно, делаешь успехи, но для того, чтобы люди начали воспринимать тебя так, как ты этого заслуживаешь, требуется время. Пойми, ведь для тебя стараюсь. Мы в любом случае скажем, что это была твоя инициатива, и все переговоры вести будешь ты.

Рэдмунд шумно вздохнул и тяжело опустил руки, которые повисли плетьми.

— Я смотрю, от тебя не так просто отделаться. Как хочешь, сестрёнка. У тебя был шанс отпраздновать со всеми Листопад в Рэди-Калусе, выпить виктонской клюквенной шипучки, пожечь костры из сухих листьев и щёлкать с ребятами каштаны, но ты сама выбрала деловую скуку.

— Если для тебя это скука, тяжело тебе будет в статусе герда, — ответила сестра.

Сейчас её слова звенели в ушах. Минуту назад Рэдмунд хандрил, прислонившись к фонтану и, окунув в него руку, рассеянно шлёпал по воде. От шипучки, костров и каштанов он сам бы ох как не отказался. Съездили бы с Налу и Агрисом к истоку Торфяновки, устроили пикник. Вместо этого он был вынужден мотаться вдоль всего восточного притока Заюры, толковать с мэром Вентура о зимних квартирах для строителей, знакомить каменщиков с объёмом работ и делать вид, что внимает наставлениям Феруиз. Только осознание того факта, что сестра действует в его интересах, удерживало его от желания ей нагрубить.

«Вот что, — подумал он, в очередной раз зачерпнув пригоршню воды из фонтана, — найду-ка я себе после вступления в должность толкового помощника. Пусть он сам носится с высунутым языком и согласует проекты. Если мне придется так плотно иметь дело с этим людом и объяснять ему очевидные истины, постоянно натыкаясь на непонимание, я не смогу удержать себя в руках».

Сестра ткнула его локтем в бок.

— Выпрямись и оботри руку. Гердина приехала.

«Последний рывок», — мысленно вздохнул Рэдмунд, уговаривая сам себя.

И вскоре обратился к киане с вышколенной улыбкой, произнёс заготовленное загодя приветствие.

— Ну надо же, какой сюрприз, — удивилась почтенная Вилла. — Юные господа, что привело вас в столь светлый день в Озаланду?

— Что… Или кто, — многозначительно заметил Рэдмунд, стараясь не рассмеяться. Феруиз снова незаметно ткнула его в бок, и он пожалел о своём рвении взять переговоры на себя. Потом собрался с мыслями и в двух словах поведал о том, что подготовка к постройке водяных мельниц у верхнего притока Заюры завершена их совместными усилиями — и в первый галвэйдегор абалтора 840 года (ишь как официально!) бригады приступят к работе.

— Это было непросто, — подытожил он, — но мы справились.

Рэдмунд поклонился и умолк. Пусть лучше сестра расскажет подробности со своей точки зрения. Иначе он наговорит такого… Его подмывало сказать, что мэр Вентура — редкая скотина и оппортунист, сродни телеге, что не поедет, пока её хорошенько не смазать; что каменотёсы их местные своё дело, вроде как, знают, но во всём остальном сказочно бестолковы: им лишь бы хлопать ушами и ждать указаний по любым, даже самым пустяковым вопросам; что пока согласуешь простейшие сроки, тронешься наспех умом: одни настаивают, что не приступят к работе, пока не разгрузят всю партию леса, другие — что не расчистят площадку, не выяснив предварительно и досконально, к которому сроку им требуется окончить работу: чем раньше, тем лучше — для них не ответ. Третьи… нет, этих третьих добро бы самих утопить в Заюре и перемолоть в муку. Но вместо этого Рэдмунд торжественно молчал, изредка кивая и раздувая щёки, а Феруиз деловито отчитывалась об успехах, тасовала документы с ловкостью заядлой картёжницы и была на удивление беспристрастна. Она заверила киану, что бригада в самом деле приступит к работе уже в этот галвэйдегор — если, конечно, достопочтенная хозяйка региона не имеет ничего против. Киана Вилла слушала докладчиков внимательно и думала свою думу. Мельницы её волновали не сильно: это был не горящий проект, и она спокойно могла им заняться сама в грядущем году. Куда важнее ей было увидеть, как с ним справится её подопечная — но та, похоже, себя превзошла, причём отнюдь не в положительном смысле. Переадресовала свою задачу администрации Рэди-Калуса и была такова. Видимо, вообразила, что ей и впредь будет сходить это с рук. Что у Рэдклов нет больше забот, кроме как заниматься её обязанностями. Она сдержанно поблагодарила юных кианов за труд и рассыпалась в извинениях за Паландору.

— Что вы, никаких проблем. Обращайтесь, — ответил Рэдмунд, и Феруиз пожалела, что не успела вовремя его пнуть, чтобы остудить его развязный тон.

— Мой брат желает сказать, что мы всегда будем рады предложить вам свою помощь — разумеется, если в этом возникнет необходимость, — пояснила она.

— Именно так. И поэтому, в знак нашего добросердечного расположения, мы желаем преподнести вам в дар рукавные фильтры для ваших новых мельниц. Мы уже заказали их в Виттенгру. Осталось дело за малым: дождаться их прибытия и установки. А также мы дарим вам кое-что лично от нас.

Рэдмунд хлопнул в ладоши, и в кабинет, в который они ненавязчиво переместились во время доклада Феруиз, вошёл Фанас, разодетый в эскатонские национальные белые льняные штаны и косоворотку с широким поясом, расшитые затейливыми узорами из чёрных, оранжевых, жёлтых и красных ниток. Он горделиво подбоченился, прекрасно зная, что в таком наряде он — парень хоть куда, а на свободной руке его покоился поднос с большим глазированным пряником в форме водяной мельницы. Фанас нехотя оторвал от него взгляд: одному ему было известно, каких усилий ему стоило путешествовать сегодня весь день бок о бок с этим пряником и так и не откусить кусочек. Киана Вилла благодарно приняла из его рук поднос и, притворно схватившись за сердце, заметила, что, право, не стоило…

— Ну что вы, стоило, — ответил Рэдмунд. — Желаем вам и вашим землям плодотворного Листопада. Прошу вас, не сердитесь на Паландору: она хорошая девушка с добрым сердцем, просто, как вы сами изволили заметить, она пока что слишком витает в облаках.

«Когда она спустится с этих облаков, ух и задам же я ей трёпку», — подумала киана Вилла, а вслух пригласила гостей отметить с ней праздник в городе. Отказываться, разумеется, никто не стал, а Фанасу выделили выходной, который он был более чем рад провести в Озаланде, славящейся своими фабричными красавицами и мастерицами.

К вечеру господа собрались в городской резиденции кианы Виллы. Это был небольшой особняк на одной из главных улиц, неподалёку от ратуши. Гердина останавливалась здесь, когда её задерживали дела. По правде сказать, в первые годы и даже десятилетия правления она постоянно обитала в этом доме, выбираясь в замок лишь для того, чтобы организовывать светские приёмы, поскольку особняк не располагал достаточным пространством. Даже спальня и кабинет являлись здесь единым целым, отделённые друг от друга лишь тонкой перегородкой в две трети стены, расписанной фазаньими перьями, от которых в полумраке рябило в глазах. Впрочем, для кианы Виллы их неделимость была, скорее, преимуществом, поскольку она часто засиживалась за работой допоздна. В доме также была одна-единственная гостевая комната, которую она предложила юным господам — на выбор, ни к чему не обязывая, прекрасно понимая, что этот вариант им может не подойти. Но Рэдклы не стали отказываться. У них был такой насыщенный день, что они без труда смогли бы заснуть даже на голой земле.

Ужинали вчетвером, в обществе кианы Лиллеретт, которая рада была провести вечер с дорогой подругой.

— Да ещё и в компании молодёжи, — театрально добавила она, сделав реверанс. — Киан Рэдмунд, мне право неловко. Не заскучаете ли вы в окружении двух старых кумушек и одной молодой?

— Нисколько, — ответил он с кроткой улыбкой. Сегодня он уже, признаться, скучал довольно, и получасом больше или меньше ничего, по сути, не меняло. Он подал киане руку и галантно проводил её за стол, напомнив, по её словам, её первого мужа в те годы, когда он только ухаживал за ней.

— Хотя, вы знаете, он был поразительно неловок. Не проходило и дня, чтобы, будучи под руку с ним, мне не доводилось нечаянно споткнуться или поскользнуться. К счастью, он всегда был рядом, чтобы меня поддержать.

Рэдмунд с ухмылкой подумал, уж не нарочно ли этот киан водил её дорогой препятствий. Довольно действенный метод. Позднее тем вечером, когда речь вновь зашла о Паландоре, он напомнил об этом эпизоде и гипотетически предположил, что и ей не помешало бы в жизни сильное мужское плечо, на которое она могла бы опереться при первых неудачах.

— Ах, именно об этом я уже столько лет твержу… — вздохнула киана Вилла, довольная, что хоть кто-то взглянул на ситуацию под схожим углом. Рэдмунда это ободрило, и он решил начать наступление. Искренне посетовал на недальновидность молодости и на то, как он вызывающе вёл себя в последние годы. Отдельно отметил, как он сожалеет, что не оправдал доверия отца. Для кианы Виллы история его впадения в немилость не стала сюрпризом: две недели назад на юбилее ей довелось в приватной беседе выслушать версию киана Тоура, и теперь гердина видела, что мальчик раскаивается, но твёрдо знает, что к прошлому возврата нет.

— Как любопытно! — заметила киана Лиллеретт. — Слушаю и вспоминаю себя. Чего мы только не вытворяли в молодости! Верите ли, я тоже была неспокойной девицей и даже раз сражалась на дуэли за мою честь. Один молодой господин имел неосторожность заметить — за глаза, конечно же, — что у меня нос пятачком. И я не нашла ничего лучшего, чем заставить обидчика драться со мной на мечах. На рассвете, в условиях строжайшей секретности. Отец, прознав, долго гневался.

— Вы и сейчас фехтуете, почтенная Лиллеретт? — поинтересовался Рэдмунд. Та рассмеялась и замахала рукой.

— Какое там, что вы! Возраст и положение тому помеха. Но, если желаете секрет, не отказалась бы вновь хоть от одного поединка. Я слышала, ваша сестра в этом деле добилась феноменальных успехов. Не правда ли, дорогая Феруиз?

Феруиз с гордостью кивнула, добавив, однако, что феноменальность — это, скорее, преувеличение. Но ей было лестно в этом году одержать победу в Турнире Шести Чемпионов в Кэлби. Пускай 840 год был юбилейным и многие на острове предпочли турниру Состязания Огненного Кольца в Эрнерборе, которые проводились раз в десять лет — так что публика была относительно немногочисленной и участников набралось всего ничего, но и Феруиз состязалась лишь второй раз в жизни и уже добилась таких результатов.

— Моя сестра превосходит меня во многом, — признал Рэдмунд. — Не скрою, это вызывает зависть, а порой откровенно выводит из себя. Но я рад иметь такую деятельную и энергичную подругу, которая всегда готова меня поддержать. Без неё я бы вряд ли сумел оправиться от удара, который сам же себе и нанёс.

— Мой брат чрезмерно себя принижает в последнее время, — рассмеялась Феруиз. — Знаете, о чём я сожалею больше всего? Несмотря на свой взрывной характер, который ему всё лучше удаётся держать в узде, Рэдмунд — прирождённый лидер. Его управленческие навыки позволили бы ему стать хорошим гердом, но теперь они останутся невостребованными.

Обе женщины согласились, что это, без сомнения, крайне досадно.

— Возможно, отец сумеет подобрать вам какую-нибудь руководящую должность? — предположила киана Лиллеретт. — Я бы сама с радостью взяла вас на место управляющего ситценабивной фабрикой, но сомневаюсь, чтобы вас сумел заинтересовать этот пост.

Рэдмунд прикрыл рот салфеткой и учтиво ей поклонился, сдерживая смешок. Они оба прекрасно знали, что киана Лиллерет говорит так, чтобы его поддержать. Вообще её присутствие сегодня играло ему на руку. Феруиз между тем занялась подводить степенных подруг к мысли, что обычные руководящие посты — это не вполне тот масштаб. Ведь её брата с детства готовили управлять целым регионом. Здесь главное было добиться их сочувствия, не вызвав при том подозрения, что Рэдклы что-то замыслили. Феруиз с её прямолинейностью было непросто достичь требуемого эффекта — кроме того, рассудительной зрелости никогда не составляло труда раскусить молодость.

Наконец киана Вилла, с лукавством наблюдая за попытками Феруиз упорядочить свою речь, прервала девушку и попросила её говорить с ней открыто.

— Дело в том, что это не ей требуется говорить, а мне, — вмешался Рэдмунд. В этот момент ужин как раз подошёл к концу и настал черёд подарочного пряника. Его положили на блюде во главе стола, и Рэдмунд лично вызвался порезать его на куски.

— Не скрою: повод, благодаря которому мы здесь собрались, — говорил он, занеся над мельницей нож, — натолкнул меня на размышления. За прошедшие дни мне выпала честь немного получше узнать прекрасную киану Паландору. Пока она гостила у нас, я успел убедиться в её исключительности. Она мила, приветлива, обходительна.

«В меру», — добавил он мысленно, памятуя о том, как на следующий день после охоты на фазанов эта девчонка за завтраком принесла в столовую последний пейзаж Рэя и корчила ему рожи.

— И несомненно будет хорошей хозяйкой, — продолжал Рэдмунд, раскладывая ломти на белоснежные блюдца. — Прошу, любезная киана Вилла, это вам. Паландора не только очаровательна, но и обладает гибким умом. И я почел бы за честь, — держите, дорогая Лиллеретт, — сделать её своей женой.

Рэдмунд умолк и наполнил оставшиеся два блюдца.

— Я осведомлен о том, что мы оба совершили в этом году ошибки, — добавил он, присаживаясь за стол. — Каждый свои. Но нам обоим повезло иметь в своём окружении человека, который помог их исправить. В моём случае мне оказала поддержку Феруиз. Что же касается Паландоры — я сделаю всё в моих силах, чтобы стать таким человеком для неё.

На этом месте Феруиз рассмеялась бы в голос, если бы не её умение владеть своим лицом. «Вот это ты загнул, братишка, — подумала она. — Честно признаться, не ожидала». Для почтенных киан его речь стала не меньшей неожиданностью. «Уж не отец ли его надоумил? — предположила Вилла. — Каков проныра». Она, привыкшая сразу зрить в корень и к тому же не слишком верующая в глубину романтических чувств и притяжение полов (по той простой причине, что ей самой ни разу не довелось испытать ни того, ни другого), сразу поняла, что юному Рэдклу больше, чем (сомнительные) достоинства её подопечной, приглянулась идея завладеть Пэрферитунусом. Впрочем, это была не такая плохая затея. Киана Тоура Грэма она уважала и знала, на что он способен как герд. Если он снарядит кого-нибудь из своих мальчиков ей таким образом в помощь, может вполне выйти толк. Что Вилла, что Тоур будут их контролировать и в итоге обеспечат себе достойную смену. Во всяком случае, это лучше очередного прохвоста Пэрфе с проимперскими настроениями, который будет тянуть из региона соки в угоду материку.

Киана Лиллеретт же, полная противоположность кианы Виллы, поднесла руки к груди и рассыпалась в комплиментах.

— Какой вы обходительный молодой человек, — засияла она. — Надо полагать, вы уже сделали девушке предложение?

— Вовсе нет, — ответил Рэдмунд. — Я предпочёл для начала обсудить это с вами, достопочтенная киана Вилла. Так положено по этикету.

Это пришлось ей по нраву. Во всяком случае, он не пытался обстряпать дело за её спиной. Тем не менее, Вилла не торопилась высказать своё мнение. Она решила взять паузу и хорошенько обдумать своё решение, как бы Лили́ ни восторгалась развернувшейся перед ней сценой «в лучших традициях любовного жанра». У Лили́ были свои моменты. Она, хоть и практичная женщина, эсмонида, рачительная хозяйка и ответственный директор предприятия, не могла устоять перед малейшим намёком на амурные дела и страсть как любила, когда подобные истории обретали счастливый финал. Разговор перешёл на отвлечённые темы и вечер потихоньку близился к завершению. Наконец киана Лиллеретт, заметив, что час уже поздний, поднялась из-за стола и с тактом откланялась.

— Ещё раз поздравляю вас с победой в турнире, киана Феруиз, — сказала она. — Будь я хоть на двадцать лет моложе, я бы не упустила случая скрестить с вами мечи и показать, на что я способна. Увы, теперь уж мне не пристало размахивать холодным оружием. А вам, киан Рэдмунд, я желаю всевозможных успехов и благосклонности вашей избранницы — а также её дражайшей попечительницы, — добавила Лиллеретт, с улыбкой взглянув на подругу и незаметно ей подмигнув.

Проводив гостью, троица не стала надолго задерживаться за столом. Час, в самом деле, был поздний, день у всех выдался продуктивный, а потому они вскоре разошлись по своим покоям.

Чуть позже возвратился Фанас, который отлично провёл выходной. Он был слегка навеселе, под впечатлением от местных красот, и за обе щёки умял остатки пряника, до которых, наконец, сумел дорваться.

Той ночью киане Вилле не спалось. Она напряжённо думала, и лишь Творцу было ведомо, что она отдала бы за то, чтобы узнать, замешан ли в этом деле киан Тоур. Если да, почему же он сразу ей не сообщил? Отправил бы голубя…

Чем больше она размышляла об этой истории, тем больше план Рэдмунда казался ей гениальным. Признаться, она и сама задумывалась о сыновьях Рэдкла и не отказалась бы видеть их в женихах. Просто киана Вилла была уверена, что самому Тоуру это не по душе. Как и ей, ему было известно нечто такое о родителях Паландоры, что вряд ли сподвигло бы его на то, чтобы рекомендовать эту девушку в жёны своим сыновьям. Но если герд Рэди-Калуса решил пойти на такой риск — это было, скорее, к добру.

В итоге Вилла пришла к выводу, что неразумно отказываться от подобного жеста доброй воли и решила дать согласие на брак, причём чем раньше, тем лучше — пока своенравная девчонка не расстроила дело. Помыслив так, она обрела наконец успокоение и забылась до утра.

А за завтраком донесла благую весть до ушей молодых кианов, чем позволила Рэдмунду выиграть у сестры на спор двадцать пять золотых.

— Это всё благодаря моему неотразимому обаянию, — заявил он, когда их ретивые бордовые кони с жизнеутверждающим цоканьем покинули Озаланду. Феруиз удержалась от комментариев. Хотелось бы ей выпытать, что послужило истинной причиной благосклонности кианы. Дать своё благословение так скоро, даже не предложив обсудить это сперва с Паландорой. Словно ей не терпелось сбыть девочку. Как-то это было подозрительно.

«Ладно, со временем разберёмся, что к чему», — решила она. Пока что это был определённо успех.

— Ставлю ещё двадцать пять золотых карлов на то, что я первая доскачу до Рэди-Калуса! — объявила Феруиз и пришпорила коня, намереваясь в этот раз выиграть. Брат припустил за ней галопом. Он и сам был не прочь скорее вернуться домой: при должном поспешании он вполне мог успеть организовать с друзьями свой осенний пикник.