Дочь Двух Матерей

Глава 45

Последняя неделя весны выдалась положительно летней. Редкий альфер мог похвастать такой благодатной погодой. Весь Йэллубан к торжеству украсился бумажными флажками и розетками. Балти-Оре не желала афишировать мероприятие, уместность которого отдельные лица по-прежнему ставили под сомнение, но горожане, прослышав о свадьбе, задумали праздновать вместе с юной четой. Таким образом, не осталось ни одного закоулка, где ничто бы не свидетельствовало о приближающемся празднике. Часовщики и звонари словно сошли с ума и били в колокола вразнобой, не по распорядку. Даже газетные статьи в эти дни выпускали в рамочке с орнаментом из цветов апельсина.

От идеи провести церемонию на астрономической башне пришлось, таким образом, отказаться: ни одна башня в мире не смогла бы вместить такое количество гостей. Сошлись на том, чтобы зарегистрировать брак в городской ратуше, на балконе, выходившем на площадь. Чтобы каждый желающий мог присутствовать при торжестве.

Сложнее всего было принять тот факт, что и Дугис и Йэло выбрали сопровождать их на церемонии. Балти-Оре мучила двойственность её положения. Теперь, когда она знала наверняка, что в семье Бэй она — приёмная дочь, девушка не имела намерения перестать отца звать отцом и матерью — мать, и уж тем более относиться к ним соответственно, но тот факт, что они также были отцом и матерью её возлюбленного, выбивал её из равновесия. Как же это было, всё-таки, неправильно. И хотя Лесли продолжал шутить, что ему, хвала Творцу, после свадьбы не придётся иметь дело с родителями невесты, сама невеста находила здесь мало простора для шуток. Что подумают остальные, когда его мать и отец проводят её к конторке для регистрации? Киана ни с кем не делилась своими опасениями, но они изрядно омрачали эти светлые дни.

Йэллубанская свадьба обещала пройти с куда большим размахом, чем та, которую организовали прошлой зимой в Пэрферитунусе. Лесли считал, что это даже к лучшему: им было совершено нечего скрывать и стыдиться, так что пусть лучше церемония получит широкую огласку, и они вступят в брак с высоко поднятой головой, не таясь, нежели скрытно и незаметно, как два преступника, сбежавшие от мнения света и нарушившие закон.

«Вот увидишь, солнышко, — говорил он, — так будет правильнее всего. Заодно сразу станет наглядно видно, из какого теста слеплено наше окружение».

В надежде увидеть короля, в город съехались все обитатели окрестных деревень, так что на центральных улицах уже за сутки до торжества было не протолкнуться. А на следующий день здесь творилось истинное столпотворение. Балти-Оре даже не знала, что в Йэллубане, оказывается, может быть столько людей, и все хотели взглянуть на неё. А когда они с Лесли соединили руки, перевязанные белой лентой с их именами, и заключили друг друга в объятия, она подумала, что оглохнет от криков и восторгов публики. Опустила взгляд на своего жениха, который, как и многие люди, был ниже неё, и прочитала в его глазах: «Смелее!» Ей в самом деле было нелегко решиться поцеловать своего некогда брата на глазах у всех. Но его молчаливый призыв её ободрил. И — вот чудеса! — когда она прикоснулась своими губами к его, шум и гам стих. На самом деле, он стал ещё громче, но Балти-Оре не слышала уже ничего, купаясь в лучах собственного счастья.

Их поздравил король, поздравили родные и друзья, поздравил народ. А Лесли был удостоен, наконец, титула герда Йэллубана. По совести сказать, титул ему следовало дать ещё в конце прошлого лета, когда ему исполнился двадцать один год. Так было принято во многих землях Алазара. С семнадцати лет (как правило, старший) сын или дочь герда считались его наместниками или заместителями. Но когда им исполнялся двадцать один, именно они принимали титул и вставали во главе региона. Самостоятельно несли ответственность за каждый свой шаг. А прежний герд становился наместником при своём ребёнке. Эта стратегия показала себя наиболее выгодной: раньше герд правил до тех пор, пока не уходил в мир иной. Это было, конечно, удобно: консервативно и скрепно. Но дети при нём так и оставались зачастую детьми по складу ума. Кончина родителя выбивала их из колеи, и они испытывали трудности с принятием самостоятельных решений. Даже если им самим к этому моменту было за пятьдесят, а то и за семьдесят. Нет, реальность показала, что дорогу молодым следует давать вовремя — но и отвечать за свои действия им предстоит по всей форме, как истинным взрослым. Вот только Лесли по достижении двадцати одного года, когда родители заикнулись было о поиске для него подходящей невесты, огорошил их заявлением, что никогда не женится. Мало-помалу выяснилось, что причиной такого заявления стала его любовь к сестре. Разразился скандал, и тут уж было не до вступления в права. Какое там: отец сгоряча подумывал лишить его прав вовсе. Зато теперь конфликт разрешился, влюблённые соединились, Лесли получил гербовую бумагу, поцеловал невесту, и все зааплодировали, а Рруть от переизбытка чувств хлопнулась в обморок. Она вообще в последнее время чувствовала себя как-то странно. Поначалу жаловалась на слабость и тошноту, затем перестала и говорила, что всё прошло. Просто она отравилась несвежей рыбой. Но по её виду нельзя было сказать, что ей полегчало; скорее, наоборот, просто она вовсю пыталась это скрыть. Паландора помогла служанке подняться на ноги и потребовала для неё стакан воды. А после старалась от неё не отходить, хотя ей хотелось бы провести больше времени с новобрачной. Впрочем, она оказалась не одинока в этом стремлении, ведь Балти-Оре была дружна со всем городом. Гости всё время увивались вокруг неё, занимали её разговорами, звали на танцы — после того, как отгремел вступительный вальс. Даже Лесли начал её ревновать. Он пожаловался своему лучшему другу, который только усмехнулся.

«Ты знал, на что идёшь, — ответил тот, — и как все любят нашу солнечную киану. Но важно то, что она любит тебя одного: ну, ты понимаешь, что я имею в виду».

Больше он говорить на эту тему не собирался и пригласил на танец Феруиз.

— Фехтуете вы достойно, — сказал он, — и в монаварту вы сильный игрок. А как насчёт того, чтобы пройтись с капитаном стражи в мазурке?

— Вы бы хоть шпоры сняли, — рассмеялась она. — Про то, чтобы разоружиться, я даже упоминать не буду: чувствую, бесполезно.

— Так и вы не вполне безоружны, — заметил тот, скользнув взглядам по её кинжалам в ножнах. — А за шпоры не беспокойтесь. Ставлю пять золотых, что за весь вечер не задену ни одного дамского туалета. Если, конечно же, кое-кто нарочно не затеет путаться под ногами.

— Всего пять?

— Как пожелаете: пятнадцать.

Ударили по рукам и пошли танцевать. Дшон оказался лихим танцором и умудрялся в прыжке ударять одной ногой о другую аж четыре раза — вне такта, излишне, но зато браво. В остальном же он придерживался ритма и не мог пожаловаться на отсутствие координации, в отличие от Рэдмунда.

— Знаете, чего не хватает этому танцу? — спросил он у партнёрши и тут же ответил сам: — Мечей и кинжалов.

Не нарушая фигуры, он постепенно, кружась, вывел киану из зала на крыльцо, затем в сад и, раздухарившись, вынул из ножен меч и принялся им размахивать в ритме мазурки. Феруиз фыркнула, но последовала его примеру. Теперь они отплясывали на безопасном расстоянии друг от друга, но ещё с большим задором. Музыка звучала здесь глуше, но зато слышалось пение птиц и журчание воды в фонтане.

— Прокатимся? — спросил киан Дшон, когда танец окончился, и указал на изгородь, за которой был привязан его буланый жеребец и ещё несколько лошадей стражников.

— Как? Неужели капитан замыслил удрать со свадьбы, на которой ему доверили поддерживать порядок?

— Он намерен оправдать доверие, киана. Мои парни хорошо обучены и справятся со своими обязанностями даже если их капитан ненадолго отлучится.

— Я поняла, — ответила Феруиз, — значит, так вы намерены выиграть ваши пятнадцать монет? Не принимая участия в танцах. Умно!

— Не вполне, — возразил Дшон. — Танцы здесь будут до ночи, сами увидите. И я планирую вернуться хотя бы на пару кадрилей. Просто мой близкий друг сейчас слишком занят. Я чувствую себя покинутым. Пожалуйста, отчего бы мне не провести время с другими своими друзьями?

— Так мы, стало быть, друзья? — спросила Феруиз.

— Вы предпочитаете быть врагами, киана? Так тоже можно. Когда примете титул, объявите войну Йэллубану. Восточное побережье против западного. Так мне не придётся сожалеть о том, что на настоящую войну вашего покорного слугу, увы, совершенно точно не отпустят. Кроме того, нам предстоит скрестить мечи уже не на шутку.

Феруиз вздохнула.

— Так и быть. Уговорили. Съездим, прогуляемся.

Они перемахнули через изгородь, оседлали коней и скрылись в северном направлении. Хотя в тот день было непросто проехать по городским улицам верхом: жители Йэллубана заполонили их и праздновали, и веселились вовсю, как если бы женился сам император.

Впрочем, был в городе как минимум один человек, который не разделял всеобщее веселье. Сид глядел на пёструю толпу сквозь решетку своей тюремной камеры и хмурился.

«Чего радуются? — проворчал он и сплюнул под ноги. — Один бастард наплодит других. Но ничего. Я ещё до них до всех доберусь…»

Паландора вернулась из Йэллубана обновлённой. Свадьба удалась на славу! А самое главное, это был настоящий брак по любви, без всякой грязной политики и расчёта, и она искренне радовалась за свою подругу. Как знать, возможно и для неё ещё было не всё потеряно, и она тоже сумеет найти свою истинную любовь.

А заодно поделиться с избранником тем, что она ведьма и вдобавок убийца.

Девушка раздражённо топнула ногой. Как мало потребовалось, чтобы она утратила благостное расположение духа.

— Вы хорошо провели время на западном побережье, киана? — любезно поинтересовался Эйдле. Он рассказал, что за время её отсутствия уговорил эсмониду Лиллеретт продать в казну участок земли к северу от её фермы и намеревался устроить там конный завод. Рабочие уже разровняли землю для будущих приконюшенных левад, выкорчевали лишние деревья и приступили к постройке конюшен, манежей и подсобных помещений.

— Не желаете ли взглянуть?

Меньше всего сейчас Паландору интересовали лошади, но она договорилась посетить будущий завод после праздничных дней начала лета.

В Рэди-Калусе эти дни были действительно праздничными, ведь там прошёл традиционный Турнир Шести Чемпионов, и даже киан Дшон приехал в Кэлби бороться за звание чемпиона Йэллубана, а заодно лично доставить в гарнизоны первую партию консервов Викар и купить себе нового жеребца. Он довольно легко одолел в первом туре Агриса, который тоже, была не была, записался в участники, и тот сразу его невзлюбил, как за своё поражение, так и за знаки внимания, которые он оказывал дочери герда.

— Ишь, кавалер нашёлся! — шипел он. — Об одном глазе, а всё туда же! А ну как я ему второй глазик высажу!

— Да ты уже разок попробовал, — расхохотался Налу, — чуть вовсе без головы не остался!

Он говорил о том моменте, когда при поединке верхом Агрис в пылу схватки поднялся на стременах и полетел на противника с копьём наперевес, но на полном скаку стукнулся лбом о перекладину фонаря посреди арены и свалился на землю.

«Узнаю, кто поставил здесь этот чёртов фонарь, собственноручно повешу его прямо на нём!» — выругался он в сердцах, когда пришёл в чувство.

Ему не пришлось привести свою угрозу в исполнение. Фонари распорядилась установить Феруиз. Это был тестовый вариант газового освещения на арене. Они не занимали слишком много места, просто Агрису нужно было лучше маневрировать. Это Налу и пытался сказать, но друг только зло на него посмотрел и проворчал:

— Консерваторишка…

Он думал, это слово означает производителя консервов. Налу миролюбиво хлопнул его по плечу и откупорил очередную банку кильки в томате.

— Так-то оно так, — пробасил он, — но стоит признать, консервы его, в самом деле, высший сорт! Действительно жаль, что их не будет на фронте, но ничего. Лично я себе десяток баночек прикарманю да положу в ранец. Где наша не пропадала!

— А ты, толстопуз, только о еде и думаешь, — нахмурился Агрис.

— Во всяком случае, не о глупостях, как некоторые, — огрызнулся тот. — Ну посуди сам, куда тебе до кианы Феруиз? Да и о чём ты с ней говорить собрался? Травить свои кавалерийские байки, как всем остальным девицам? Да она это хвастовство даже слушать не будет. Вы друг другу до смерти наскучите.

— Много же ты понимаешь!

— Да уж, как видно, побольше других…

Как бы то ни было, турнир 841 года прошёл на высоте. Участники стремились показать себя в лучшем свете ещё и потому, что окончательно утвердились сроки начала восточной кампании. В конце весны на северном фронте асшамарцы ринулись в атаку и теснили эскатонцев к западу. Да и на южном они активно занимали позиции и возводили укрепления. Армия императора Карла стягивалась в северный Куртъюрт, и от Ак'Либуса на сей раз потребовали целый легион, да не позже солнцестояния. Так что уже в конце этой недели легионерам предстояло погрузиться на корабли и отправиться воевать, и каждому на турнире хотелось показать окружающим, что он достоин биться с асшамарцами. Иронично, но чемпионами провозгласили тех, кому пришлось остаться на острове: в их числе и Дшона, и Феруиз.

— Вот мы и вышли в финал, — сказала дочь герда киану из Йэллубана. — Скажите, вы готовы с достоинством принять поражение в последнем испытании?

— Не вполне, — признался тот. — Знаете, у меня нет привычки готовиться к невозможному.

На такую самоуверенность она ничего не пожелала отвечать.

Это была жаркая схватка, и соперники друг друга стоили. Им пришлось не только состязаться в верховой езде, охоте, рыбалке, фехтовании и вольной борьбе, но и рассказать о себе: каких успехов они добились в жизни, чего сделали полезного для своего края и каковы их дальнейшие планы. А также выказать себя галантными и приятными собеседниками, которые умеют обращаться с противоположным полом. Для этого им предстояло выбрать на время турнира пару. Агрис решил было, что вот он, его шанс, — но что учудили эти двое! Они решили бороться до конца и взялись ухаживать друг за другом.

— Будьте осторожны, киан Дшон, — предупредила его Феруиз, — именно так и познакомились мои родители. Когда киан Тоур участвовал в турнире в 819 году, в финальном испытании он выбрал своей дамой прелестную виктонку — и оглянуться не успел, как уже оказался женат. А до того он вовсе о женитьбе не задумывался.

— У вас есть намерение повторить подвиг своей матери? — уточнил Дшон и, когда она ответила отрицательно, заявил, что в таком случае ему нечего опасаться.

Мнения судей и публики разделились. Присудить победу кому-то одному было весьма затруднительно. Победила в конечном итоге Феруиз — но только потому, что она состязалась на своей земле, где все её знали и были на её стороне. Происходи дело в Йэллубане, она была уверена, что ей пришлось бы довольствоваться вторым местом. Она признала это перед всем народом и лично пожелала разделить пальму первенства со своим соперником.

«Видеть это не могу, — буркнул Агрис, когда оба взошли на пьедестал, и шумно высморкался. — Скорее бы уже в поход…»

Хотя бы это его желание судьба потрудилась исполнить. Несколько дней спустя их полк выстроился на плацу, и киан Тоур с дочерью вышли проводить бойцов. Произнесли короткую напутственную речь, которую, как водится, никто не слушал, хотя и старательно делали вид.

«Теперь уж нескоро увижу свою, из Гончарного, — вздохнул Налу. — Кто знает, как нас будут кормить на передовой. Но точно не такими супами и селёдочными пальтами…»

Агрис не отвечал. Он смотрел на киану Феруиз и думал свою думу. Жаль, что она не отправится с ними воевать. С другой стороны, здесь она будет в безопасности. С одноглазым, ага. Хотя, как знать, если он, Агрис Аглау, возвратится с фронта героем, бравым и неустрашимым — может, она, наконец, проявит к нему интерес?

Львишка скомандовал: «Прямо, шагом! Марш!», и конница пришла в движение. Всадники взялись за поводья, и гнедая река потекла мимо трибуны, за ворота, в поля… Скоро они погрузятся на корабль и отправятся в степи Куртъюрт, из которых возвратится далеко не каждый.