Дочь Двух Матерей

Глава 43

Киан Дшон встретил путешественниц во внешнем дворе замка. Он прогуливался по парковой аллее вместе с кианой Йэло, кутавшейся в три шерстяных платка, сетовавшей на промозглый холод и намеревавшейся после прогулки как следует попариться в банном крыле: горячий пар отлично прогревал её суставы и облегчал боль. Дшону было даже немного стыдно щеголять перед ней одетым так легко. Ему-то ревматоидный артрит не грозил.

— Смотрите, киан Дшон, кого мы привезли вам в гости! — воскликнула Феруиз, гарцуя перед ним на коне. Тот в удивлении развёл руками и посетовал, что у него только один глаз: чтобы оценить такую картину, однозначно требовались оба.

— Теперь-то уж он не отделается одними штанами, — заявила киана. — Вы послушайте, что он задумал! Похитить нашу Балти-Оре!

Она тут же рассказала, как ей удалось вызволить девушку — умолчав, впрочем, о том, каким образом она её отыскала. Сид понуро стоял рядом и сверкал глазами. Ещё на подступах к городу его предусмотрительно обезвредили кляпом, чтобы он не смущал почтенных прохожих своими лозунгами и бранью, и теперь, даже если ему было, что сказать, он не мог себе этого позволить.

— Вот только не стоило трудиться и вести его под конвоем аж до замка, — заметил капитан. — Ведь ему самое место за решёткой.

Вместе с Феруиз он отвёл Сида в городской изолятор на набережной северного города и тут же оформил бумаги. Записал показания гердины Рэди-Калуса и, наконец, по всей форме допросил самого задержанного. Годы и прежние неудачи приучили того не разглашать своих планов всем и каждому, так что он отрицал свою причастность к похищению кианы и упирал на то, что они с Балти-Оре всего лишь провели время вместе, как старые друзья. У кианы ведь очень много друзей.

— Можете сами у неё спросить, — буркнул он напоследок и больше не добавлял ни слова. Капитан заверил её, что так и поступит.

Но самым обескураживающим для Феруиз оказалось то, что позже Балти-Оре подтвердила его слова и попросила не слишком карать сводного брата Лесли, ведь он довольно безобиден, несмотря на свои проделки. Кроме того, она ни слова не упомянула о его намерении шантажировать таким образом сына киана Дугиса и вынудить его отказаться от титула, как бы Феруиз ни пыталась подвести её к этому разговору. По доброте душевной девушка не желала создавать смутьяну дополнительных проблем и предлагала его отпустить. Она придерживалась этого мнения и на другой день, когда в замок вернулись мужчины — уставшие, но довольные: дамбу удалось восстановить прежде, чем вода нанесла серьёзный урон посевам. Едва оба услышали последние новости, как киан Дугис нахмурился, а Лесли сжал кулаки и добавил, что уж теперь его братец поплатится за содеянное. Он и слышать не желал о милости и в гневе потребовал упечь этого умалишённого за решётку, а прежде всыпать ему хорошенько, чтобы тот и пальцем не смел больше трогать солнышко. Всыпать, допустим, было не по закону, да и для длительного заключения имелось не так много оснований. Если бы Балти-Оре честно поведала о своём разговоре с Сидом, мятежника можно было бы судить по всей строгости. Феруиз негодовала: уж она-то слышала многое, а прозвучало, быть может, и того больше. Но она не могла давать показания в силу того, что метод, которым они были добыты, являлся не вполне приемлемым. Едва ли на Ак'Либусе с пониманием отнеслись бы к киане, которая «наблюдала за Сидом и его пленницей через огонь».

— Ведь он явно тебе угрожал, — говорила она подруге, — почему бы тебе чистосердечно в этом не признаться?

— Сид никому не желает зла, — ответила Балти-Оре. — Я знаю, в душе он хороший человек, просто очень гордый и обидчивый. Я не хочу, чтобы из-за меня Лесли причинил ему неприятности. Он и так чересчур остро отреагировал на эту историю.

Что верно, то верно: Лесли был вне себя. Даже без показаний своей любимой он сумел добиться от суда, чтобы Сида приговорили к пятилетнему заключению. Всё-таки похищение члена семьи герда с целью получения выкупа — серьёзное преступление.

Наконец, когда двери тюрьмы захлопнулись за его сводным братом, Лесли обрёл успокоение и принял предложение своего друга съездить на пикник. Мужчины взяли с собой Балти-Оре и Феруиз и отправились на мыс Йэлу, что располагался в тридцати милях к западу от города. На мысу было довольно ветрено, но весьма живописно: сейчас здесь вовсю цвели дикие нарциссы. Их первые ростки пробивались в этих краях ранней весной, едва стаивал снег, и теперь склоны были покрыты миниатюрными нежно-золотистыми и белыми цветами. Лесли задумал было собрать букет для Балти-Оре, но та попросила его не рвать такую красоту.

— Пусть они будут радовать нас своим видом, пока мы обедаем, — предложила она, расстилая на земле клетчатое покрывало. Киан Дшон открыл внушительную плетёную корзину и запустил туда руку, как в прорубь. Извлёк на свет блюдо с ароматным нарезанным хлебом, весенние рулеты (уж больно любили их в этих краях!), миску салата из свежих овощей и корешков и пару банок с вареньем.

— Собственного производства, — с гордостью добавил он и похлопал банки по стеклянным бокам, на которых сверкали яркие этикетки, сообщавшие каждому о том, что перед ними продукция консервного завода Викар.

— Посмотрим, что вы скажете на их счёт. Надеюсь, хотя бы вы сможете оценить мой труд по достоинству, в отличие от интендантов его высочества!

— Всё не оставляешь попыток накормить армию своей тушёной утятиной? — поинтересовался Лесли. — Я бы сказал: побереги их желудки, ведь им ещё в бой идти, да разве ж тебя остановить?

— Чем так плоха эта утятина? — поинтересовалась Феруиз.

— Абсолютно ничем, киана, — с готовностью ответил Дшон, стараясь не смотреть на друга. — Сейчас я вам это продемонстрирую.

Он вновь погрузил руку в соломенную корзину и извлёк из неё стеклянную банку с желеобразным тёмно-бежевым содержимым, туго закрытую крышкой. Постучал по крышке пальцем и почти без усилий развинтил её. В воздухе разлился запах тушёного мяса со специями. Дшон проворно зачерпнул содержимое банки ложкой и разложил его по тарелкам. Но куда больше, чем утятиной, Феруиз заинтересовалась резьбой на банке и крышке. До того ей не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь производил подобную тару на острове.

— Это можно объяснить, киана, — ответил капитан. — Кое-кому с материка пришлось поделиться своими секретами производства консервов. Скажем так, я не оставил им выбора. Но, честно говоря, я не использую резьбу в массовом производстве: стеклодувам не так-то просто наносить её на изделия, что приводит к чрезмерному увеличению финальной стоимости продукции и снижению скорости производства. Мы продолжаем пользоваться старинным способом закупорки банок одноразовыми крышками.

— Умоляю… — простонал Лесли, — прекратите разговор о своих консервах, хотя бы при мне. Клянусь, ещё одно слово на эту тему, и я положительно сойду с ума!

Тем не менее, пришлось в двух словах пояснить Феруиз, что киан Дшон являлся по совместительству основателем консервного завода Йэллубана, носившего имя его отца — как дань уважения этому человеку, героически погибшему в прошлую восточную кампанию.

— Когда я стану богат и знаменит, — ну и женюсь, пожалуй, — его имя будет фамилией моего рода, — похвастался капитан.

Увы, в последние недели он всеми правдами и неправдами пытался снабдить своей продукцией войско Ак'Либуса, которое, если верить прогнозам, должны были вот-вот потребовать на материке для участия в боевых действиях, но никак не мог добиться положительной резолюции. Всё, что касалось снабжения армии в Алазаре, было подведомственно непосредственно его высочеству императору Карлу и военному министерству, а их взгляды оставались весьма консервативными (на этом слове Дшон ухмыльнулся, почуяв каламбур). У них уже имелся список надёжных поставщиков продовольствия, и они намеревались его придерживаться.

Дшон злился, горячился, высказывал своему другу и каждому, попавшему под руку, всё, что думал по этому поводу — так что немудрено, что Лесли и слышать больше не желал про эти консервы.

— Расскажите лучше, как прошёл ваш визит к Верховному королю, — попросил он Феруиз. Ведь ему ещё так и не довелось поговорить с ней об этом.

Балти-Оре просветлела лицом, мигом вспомнив о том, что поведала ей подруга и чего она до сих пор в связи с арестом Сида не успела передать Лесли. Феруиз сообщила всем присутствующим, что отец официально назначил её своей наследницей, а король Дасон, в свою очередь, объявил, что даёт согласие на брак Лесли и Балти-Оре.

— Наконец-то хорошие новости, — улыбнулся Лесли, — а то этой весной то дамбу прорвёт, то братец разбушуется. Да ещё ты со своим заводом, — буркнул он Дшону.

— Не хочешь говорить про завод, поговорим про униформу городской стражи…

— Ну уж нет. Я, между прочим, женюсь! Мне не до твоих безумных проектов.

— Слова будущего герда, — прокряхтел Дшон и снисходительно улыбнулся Феруиз. Та возвратила ему эту улыбку, поскольку и сама считала, что дела региона, говоря начистоту, куда важнее всей этой романтики.

Утятина, между прочим, оказалась превосходной. Как будто дичь подстрелили и затушили ещё рано утром, хотя Дшон уверял, что это консервы из прошлогодней партии. По возвращении в замок, Феруиз договорилась об их поставках в гарнизоны Рэди-Калуса (в угоду Лесли она не стала обсуждать это при нём). При учениях в походных условиях консервированные припасы были там как нельзя кстати. Их изредка заказывали с материка, но коль скоро на Ак'Либусе появилось своё производство, куда выгоднее было обратиться к нему.

В тот же день юная Рэдкл посетила завод киана Дшона. Он находился к северу от города, на берегу небольшого озера, рядом со стекольной фабрикой, и занимал довольно выгодное положение. Сюда поставляли рыбу из Эластана, дичь из Шаффиранского леса, овощи и фрукты как из Йэллубана, так и из Пэрферитунуса. А в обратном направлении рассылали банки готовых консервов.

Киана прошлась по каждому цеху, и владелец завода с удовольствием рассказал ей обо всех этапах производства. Процесс консервирования сам по себе не был сложным, и секрет крылся в тщательной предварительной подготовке продуктов: сортировке и мытье; в тепловой обработке и герметизации тары. Гигиена была в этом деле превыше всего, и чистота в помещениях царила образцовая.

— Мне, честно говоря, невдомёк, почему консервация — это относительно недавнее изобретение, — признался Дшон. — Единственное, что вызывает трудности, это закупорка банок. В остальном же технология примитивная.

Подписав контракт, Феруиз заметила, что довольно удачно заглянула этой весной в Йэллубан. Но киана не могла не признать, что провела здесь слишком много времени — довольно неплохо и насыщенно, но малопродуктивно. Дома её ждали дела. Масса дел. А она до сих пор не приблизилась к своей основной намеченной цели. Ложась в постель той ночью, она снова задумалась над тем, как узнать наверняка, что твоя подруга — ведьма. Спросить её напрямую и посмотреть на реакцию? Действенно, но тогда дружеским отношениям придёт конец. Спровоцировать её? Создать прецедент? Чтобы она, как та синеглазая киана из Пэрферитунуса, показала себя во всей красе, да ещё при свидетелях? Тогда Феруиз, конечно же, добьётся своего, но понапрасну подставит её и заодно себя.

Пламя свечи на прикроватном столике колыхнулось, щёлкнуло искрой. Наконец её озарило. Всё это время она задавалась не теми вопросами. В действительности вопрос должен был звучать так: как ведьме узнать, что другая женщина — ведьма? Ведь, если вспомнить, ей удалось вывести Паландору на чистую воду лишь постольку, поскольку она сама владела схожими силами.

Пришло время воспользоваться своей интуицией. Взглянуть на старшую сестру по-новому, другими глазами. Феруиз откинула одеяло, поправила подушку и села на кровати. Не мигая уставилась на свечу, жадно впилась взглядом в рыжий огонёк, отметив при этом покалывание и жжение в глазах. Представила перед собой лицо подруги.

«Кто ты такая, Балти-Оре? Покажи мне себя, не таись».

Ничего. Перед кианой была обычная девушка — добрая, мечтательная, с большим и любящим сердцем. Беззлобная и совершенно безобидная. Можно ли было этому верить? Последние дни подтверждали, что да.

«Не все вопросы решаются за одну поездку», — напомнила себе Феруиз. Сейчас ей придётся удовольствоваться тем, что есть, и отправляться домой. Поддерживать связь с новой подругой и быть начеку.

На следующее утро пришла гербовая бумага из столицы, уведомлявшая молодых кианов о том, что они могут беспрепятственно вступить в брак, когда пожелают — точнее, крайне предпочтительно, в даты, оговорённые отдельным списком: как-никак, королю предстояло зарегистрировать их союз, и он тоже должен был выделить время из своего графика.

— В последнюю неделю весны! — выпалил Лесли, едва взглянув на список. Балти-Оре подняла на него глаза.

— Разве мы успеем всё организовать за такое короткое время?

— Успеем. Я больше не намерен ждать, — заявил он. — А то король ещё, чего доброго, передумает.

Такой риск действительно существовал. Балти-Оре и Лесли поставили родителей в известность о своём решении и принялись составлять ответное послание. Но до этого распростились с Феруиз, заручившись её обещанием вернуться к свадьбе. Балти-Оре крепко обнялась с ней на прощание и пожелала ей счастливого пути.

«Даже если она ведьма, — подумала Феруиз напоследок, — это не так уж скверно. Балти-Оре — очень добрая девушка, и не способна причинить никому вреда. Подумать только, она заступилась даже за Сида! После всех огорчений, который он вместе со своей матушкой доставил её семье».