Дочь Двух Матерей

Глава 42

Капитан стражи мог не опасаться, что ночью благородных дам потревожат: никто не явился, и уже рано утром он деловито завтракал на открытой веранде, одетый безрассудно легко, несмотря на прохладу, и прикрывающий шляпой глаза от яркого солнца.

— Вот что я вам скажу, — бросил он юным кианам вместо приветствия, — в один из этих дней нам стоит съездить на пикник. Предположим, когда возвратится киан Если. Или если, — добавил он, подмигнув.

— Если? — переспросила Феруиз.

— А то! Зануда, каких поискать. Как затянет свою песню… Если то, да если это… Да если ветер изменится, да если пол провалится… Да если сестра ему не сестра…

Дшон спешно умолк, сообразив, что хватил через край, и извинился перед Балти-Оре. Закусил неловкость свежим листом салата, запил холодным морсом.

— Просто понимаете, — продолжил он, — я уже сто лет ему твержу, что надо построить ещё один мост. Надо сменить в городе фонари. Надо хотя бы моим парням заказать новую униформу, под цвет нашего флага. Что они всё в желтом ходят, как лютики лупоглазые? Добавим им герб на накидку, как на моей повязке! — горячо воскликнул он и скосил здоровый глаз к переносице. — А этот всё бе… ме… да если… да кабы. Короче, Феруиз, сыграем в монаварту! Вы вчера обещали.

— Мы ещё не закончили наш поединок, — напомнила она, садясь за стол.

— Ну не с утра пораньше же! У меня лично с утра только голова хорошо соображает. А во всём остальном я не прочь полениться. Балти-Оре, может с вами сыграем тогда? Раз ваша подруга предпочитает физическую активность умственной.

— Как пожелаете, киан Дшон, — сказала девушка и удалилась за фигурками.

Она играла мягко и осторожно, не в пример напористому сопернику — и, казалось, болела душой за каждую выведенную из строя фигуру, независимо от цветовой принадлежности. Феруиз не могла на это смотреть. Едва дождавшись окончания партии, завершившейся для кианы ожидаемым поражением, она заняла место за доской. Одерживала победу за победой и вывела противника из себя.

— Моё счастье, что я не предложил играть на деньги, — заметил тот. — Как хотите, но я весь день теперь буду чувствовать себя униженным и оскорблённым. Я, кажется, начал понимать беднягу Сида. Скорей бы Лесли вернулся, что ли…

— Если, — напомнила Феруиз.

— Да не если, а лучше бы наверняка.

— Что ж, пока вы его ждёте, я отправлюсь на прогулку. С северным городом я уже ознакомилась, нелишним будет осмотреть и южный.

Дшон только махнул рукой. Он был слишком уязвлён, чтобы возражать.

— А вас, Балти-Оре я, всё же, попрошу остаться, — сказал он, когда девушка поднялась, намеренная сопровождать подругу, — за нашу тигрицу я могу быть спокоен, но ваша безопасность — это лично моя ответственность перед Лесли.

Девушка покорно улыбнулась.

— Да не слушай его, — предложила Феруиз. — Неужто у тигрицы не хватит коготков, чтобы защитить двоих?

— Значит, склонение к неповиновению?

— Именно так, киан Дшон. И потом, кто ещё мне расскажет о городе? Может быть, вы?

— Я знаю город со своей стороны, киана, — отозвался Дшон. — Могу назвать пару-тройку злачных мест и притонов, где лучше не появляться. Хотя, если подумать, стоило бы на днях нанести туда визит — для острастки. Могу также порекомендовать несколько приличных заведений с музыкой и дамами… впрочем, едва ли они придутся вам по вкусу. Могу намекнуть, где есть шанс раздобыть немного драгоценных камней по сдельной цене. Не краденых, нет. Ну, почти. И необработанных, так что за огранку придется доплатить.

— Что же уважаемый капитан не борется со всем этим беспределом?

— Борется, киана. По мере сил. Вот только законы мешают. На каждый закон, как известно, найдётся лазейка, и плох тот плут, который не сумеет ею воспользоваться. Так или иначе, гид из меня никудышный. Вам будет сподручнее осмотреть город одной.

— Я всё же не намерена отказываться от общества моей подруги, — настояла Феруиз. — Обещаю за ней присмотреть и гарантирую, что с нами ничего не случится.

— Ладно, — махнул он рукой, не имея сил спорить. — Если вы держите ваше слово так же, как играете в монаварту, будь по-вашему. Если встретите наверху киану Йэло, передайте ей, что я не прочь выпить с ней чашечку чая.

Девушки обещали передать его слова и заторопились в комнаты, чтобы переодеться. Балти-Оре провела наверху добрые двадцать минут, расчёсывая свои густые золотистые волосы, спускавшиеся до самой талии. Она высоко завязала их в два хвоста лиловыми атласными лентами. Сама нарядилась в длинное белое платье с широкими лиловыми рукавами, поясом и оторочкой такого же цвета. Феруиз, в насмешку киану Дшону, появилась в боевом облачении: своей любимой медной кирасе с наплечниками, короткой юбкой и нарукавниками из сакшо, в ботфортах с высокой шнуровкой и обтягивающих бриджах цвета маренго. Она опоясалась мечом и спрятала кинжал в сапоге.

— Теперь вы верите, что я серьёзно отношусь к моей роли телохранителя? — спросила она, спустившись на веранду.

— Я не привык судить по внешнему виду, — ответил Дшон, съев к тому времени все оладьи с сиропом, — возвратите нашу подругу в целости и сохранности, тогда поговорим.

На сей раз кианы выехали верхом: южный город был куда больше северного, и на то, чтобы обойти его пешком, потребовалось бы слишком много времени. Ещё вчера на астрономической башне они наметили маршрут и теперь старались его придерживаться. Проехались по кольцевому бульвару или бульварному кольцу — оба названия имели равнозначное право на жизнь, хотя и вызывали у жителей города подчас жаркие споры. Именно поэтому администрация до сих пор не утвердила официальное название цепи бульваров, змейкой плутавших по Йэллубану и заключавших его в кольцо: как минимум добрая половина горожан оскорбилась бы тем, что выбрали непривычное для них наименование. В центре этого кольца располагалась ратуша, рыночные площади, цеховые общины, городской театр и, конечно же, библиотека. Здесь селились и держали лавки состоятельные люди, самые высокомерные из которых пренебрежительно называли остальных жителей города «забульварниками». Балти-Оре и Феруиз посетили центр, заглянули на цветочный рынок, расположенный на восьмигранной площади, посреди которой был разбит фонтан-колодец с артезианской водой, украшенный мраморной многоступенчатой пирамидой с затейливым букетным орнаментом и стрельчатыми альковами, многие из которых были пусты, а в остальных красовались фигуры мужчин и женщин — поодиночке, но, бывало, и парами.

«Статуи гердов Йэллубана, — пояснила Балти-Оре. — Им, как видишь, оставили места с запасом. Когда пространство закончится, придётся, я думаю, возводить ещё один фонтан. Это киана Жао», — она указала на самую крупную статую у основания пирамиды.

Основательница города напоминала королеву Аннеретт: такая же высокая, статная и величественная. Она стояла, гордо выпрямив спину, в пышном платье с длинными юбками-баллонами, модными в ту эпоху. Золочёная подпись на постаменте скромно гласила:

Жао Бэй

Феруиз нашла странным, что, вопреки эскатонскому обычаю, имя матери Жао указано не было: ведь, как известно, в Алазаре мальчики с четырнадцати лет к своему имени добавляют имя отца, а девочки — матери. Она спросила об этом подругу, которая мало сумела поведать о причинах такого решения.

— Что касается происхождения фамилии, здесь история ещё более туманная. Говорят, что «бэй» — это аббревиатура. Балто — Йэло. Воздух, стихия ветров и золотой рапс.

— А как же «э»?

— Вот это, — пояснила Балти-Оре, — остаётся неизвестным. Возможно, это древняя версия соединительного союза «и». Возможно — ныне забытое слово. А вот здесь, погляди, мой папа.

Киан Дугис на статуе третьего яруса был лет на пятнадцать моложе, но уже такой же щеголь. Монохромный мрамор не мог передать ярких цветов его одеяния, но судя по обилию манжет, пуговиц, запонок, бантов и шнурков, а также по структуре материала, оно обещало быть весьма изысканным.

— Я не считаю себя тщеславной, — призналась Балти-Оре, — но в последнее время я задаюсь вопросом: удостоят ли меня парной статуей рядом с кианом Лесли? Как видишь, некоторые герды изображены с партнёром. Так происходит, когда оба вносят значительный вклад в развитие региона.

— Я думаю, у тебя есть все шансы быть увековеченной в скульптуре, Балти-Оре, — ответила Феруиз. — Горожане души в тебе не чают.

Она не преувеличивала: когда кианы гуляли по городу, многие тепло приветствовали дочь герда Бэй, справлялись о её делах и желали приятного дня. Это была не просто любезность с их стороны: было видно, что они искренне любят Балти-Оре и рады видеть её. Даже сейчас, пока они любовались фонтаном, к киане подошла цветочница и вручила ей букет белых нарциссов. Затем прибежала толпа ребятишек и наперебой начала уговаривать её спеть песенку. Отсутствие лиры в качестве аргумента они не принимали: у них и свои инструменты имелись. Заиграли. Балти-Оре не стала отказывать и запела. Её подруге, тем не менее, было не до песен: она углядела в толпе карманника и бросилась на его задержание. Схватила воришку за руку, когда тот срезал кошелёк у молодого человека, выбиравшего цветы на прилавке. Тот заверещал, бросил кошель, но вырваться не сумел. В толпе забеспокоились, начали проверять сумки и кошельки, а Феруиз сдала негодяя в руки городской стражи.

«Передайте вашему капитану, что я выполняю за него его же работу», — добавила она. С чувством выполненного долга отряхнула руки и вернулась на площадь. Но Балти-Оре там не было. Дети сказали ей, что какой-то мальчишка отозвал её за угол и указали направление. За углом кианы тоже не оказалось, зато оказался голопятый сорванец, который передал ей записку и убежал, поклянчив предварительно монетку, но ничего не добившись. Феруиз развернула записку. В ней корявым почерком сообщалось, что её подругу похитили и вернут в обмен на то, что «рыжая хамка» придёт в назначенное место к полуночи и извинится. А заодно будет столь великодушна заплатить выкуп. На озвученную в записке сумму Феруиз было проще построить новый замок с конным заводом и оранжереями, и выписать из Виттенгру хрустальную гармонику. Одно было верно: разбаловали Сида на славу. Но больше всего её раздражало неурочное время в послании. Какой умалишённый вершит дела в полночь? Киане во что бы то ни стало требовалось разыскать Балти-Оре до вечера: в противном случае ей предстояло вернуться в замок и сообщить киану Дшону о похищении. Несмотря на то, что его помощь могла бы ей пригодиться, у Феруиз была своя гордость. Она нарушила данное ему обещание и не желала в этом признаваться.

Девушка возвратилась на площадь и допросила цветочниц, гончаров и корзинщиков. Ничего путного не добившись, она приступила к допросу стражи. Сослалась на то, что её обокрали: ведь так оно и было, если не вдаваться в подробности.

«Ну, попадись мне только этот Сид», — думала она, разъезжая по улицам города верхом и расспрашивая прохожего за прохожим. Одни ничем не могли ей помочь, другие утверждали, что видели Сида на площади через квартал. Когда? Прошлым летом. На вопрос, при чём здесь лето, трясли головами и что-то мычали. Третьи сказали, что он, скорее всего, нынче в деревнях к югу. Или в лесу.

Время близилось к обеду, и Феруиз решила перекусить в одной из таверн. Любому другому на её место кусок бы в горло не лез, но киана приучила себя к распорядку. И потом, куда сподручнее продолжать поиски не на пустой желудок.

Она села за стол рядом с камином, в котором весело потрескивал огонь: в городе нынче разгулялся ветер, да и весна пока ещё стояла прохладная. Феруиз смотрела на огонь сквозь пальцы, поставив локти на стол и уперевшись острым подбородком в ладонь. Пламя отражалось в гранях рубина на её кольце и окрашивалось в насыщенный пурпур. Внезапно киане показалось, что она увидела что-то в его глубине. Озадаченная, она подняла руку и уставилась на камень, на плясавшие в его сердцевине огненные язычки. В следующий миг комната качнулась и поплыла перед глазами, а на смену ей явился сырой подвал с земляным полом, поддерживаемый полусгнившими балками. В подвале тоже горел огонь в очаге, но отсутствовал дымоход, и помещение утопало в масляном чаду. Перед очагом в кресле сидела её подруга и куталась в плед. Она не была ни напугана, ни встревожена, только малость расстроена.

— Сид, — говорила она спокойным ровным голосом, — к чему тебе такие сложности? Зачем ты привёз меня сюда и держишь в плену? Разве оно того стоит?

От дальней стены отделился лохматый человек в чёрных штанах и рубахе. Он почесал сальную макушку, затем бороду, и сплюнул под ноги.

— Она оскорбила меня, Балти-Оре, — прокаркал тот, — и ей это даром не пройдёт. Ты уж извини, что пришлось тебя побеспокоить, но таким образом я точно могу быть уверен, что она явится за тобой. И не только она… — пробормотал он.

Тут глаза его загорелись таким же лихорадочным блеском, как тогда, в лесу.

— Слушай, это ведь гениально! И почему мне раньше это в голову не пришло? Сначала мои парни разберутся с рыжей, а потом я поставлю этому щенку Лесли ультиматум: если он желает снова увидеть тебя целой и невредимой, то пусть откажется от титула и передаст его тому, кому он должен был принадлежать с самого начала по праву.

Он гордо ткнул себя кулаком в грудь и раскашлялся.

— Я очень надеюсь, — прохрипел Сид, — что ему хватит благоразумия пойти на эту сделку и не чинить препятствий. В противном случае, я не знаю, что мне придется сделать с тобой, чтобы он соображал побыстрее. Честно, я не хочу причинять тебе вреда. Лично ты никогда ничего мне плохого не делала, и я не уверен, умеешь ли ты вообще скверно думать о людях. Но я тебя предупредил.

Балти-Оре отвечала ему что-то ещё тем же спокойным тоном, сохраняя самообладание. Феруиз наблюдала за ними как бы свысока и в то же самое время из пламени очага. Так бывает во сне. Но всё, происходившее сейчас, сном не являлось, она чётко это знала. И, знала, кроме того, что ей не составит труда сделать шаг из огня и схватить обидчика за горло. Вот только, сказала она самой себе, ей будет очень непросто потом объяснить окружающим, как ей это удалось. И тем более доказать, что это не имеет никакого отношения к колдовству. Нет, Балти-Оре следовало вызволить, но не прибегая к таким крайним мерам. Феруиз внимательно осмотрела подвал, тёмные балки, сырой потолок в пятнах плесени. У дальней стены, терявшейся в мглистом полумраке, обнаружилось решетчатое слуховое окошко, через которое мало-помалу дым вытекал тонкой струйкой наружу. По ту сторону оно оказалось надёжно скрыто в плотном кустарнике, но Феруиз удалось разглядеть через поросль очертания ветряной мельницы с бурой маковкой. И дальние крыши городских домов. Такие, какими она их запомнила, подъезжая к Йэллубану по южной дороге. Их бы запомнил любой: они минут двадцать маячили вдалеке, то справа, то слева, казавшись ближе, чем на самом деле. Киана прислушалась к малейшим шорохам. Вдалеке шумела и плескалась вода, как будто рядом с этим местом находился водопад. Тогда она поняла, где ей следовало продолжить поиски.

Феруиз зажмурилась и вынырнула из своего видения. За время её отсутствия к столу успели принести весенние рулеты с молодыми овощами и грибами, и теперь она активно принялась за еду. Подкрепившись, поспешила подруге на помощь. Как и подозревала киана, в полночь никто бы не вернул ей заложницу — да она и сама не была намерена соблюдать выдвинутые ей условия. «Истинный герд» понятия не имел о том, с кем связался.

Поплутав по городским кварталам, но так или иначе добравшись до южных ворот, киана спросила у стражников, где находятся мельницы у водопадов.

«А, — махнул рукой один из них, — вы, видно, разыскиваете Та'тари-Кур, деревушку к юго-западу отсюда. У меня там мама живёт».

Он с радостью указал направление и просил передавать привет старушке из дома с белым дырчатым забором и розовым палисадником. Вскоре Феруиз уже любовалась этими розами, но всё больше рыскала взглядом по соседним домам. Как понять, который из них — нужный?

За спиной послышался шорох. Феруиз резко обернулась и успела заметить, как кто-то поспешно скрылся в придорожных кустах. Она лихо спешилась, метнулась в кусты и совершенно не удивилась, выудив оттуда голопятого мальчишку, которого уже видела сегодня. Схватила его за шиворот и как следует встряхнула. Тот заверещал раненым зайцем.

«Где? — коротко спросила киана и добавила, зная, что, скорее всего, так она ничего не добьётся: — Подумай хорошенько. Стоит ли твоя жизнь того, чтобы губить её ради этого человека?»

Мальчишка продолжал вопить, но косил при этом глазами в одну точку. Феруиз проследила за его взглядом, который был направлен на дом, облицованный неотёсанным серым булыжником и изрядно замшелый. Рядом с ним по земле тянулась тоненькая стройка дыма.

Киана отшвырнула от себя мальчишку, поблагодарив его за подсказку, и помчалась в сторону дома. Пинком распахнула дверь, ворвалась внутрь. Женщина в грязном переднике и косынке, увидев её, в испуге заметалась по горнице. Не обращая на неё никакого внимания, девушка заглянула в каждую комнату в поисках люка. В горнице его не оказалось. В смежной каморке спал в люльке младенец; она была такая узкая, что о входе в подвал здесь и речи быть не могло. Зато в кухне с закопченными стенами обнаружилась линялая циновка у очага. Феруиз отпихнула её носком сапога и дёрнула крышку люка, скрывавшуюся под ней, которая, конечно же, оказалась заперта. Но киана была в такой ярости, что без труда проломила её одним ударом ноги. Младенец в каморке проснулся от грохота и заплакал. Мать бросилась его утешать. Кажется, она сквернословила и ругалась на нежданную гостью, которая явилась крушить мебель, но побоялась ей перечить. Это было объяснимо: и бо́льшие храбрецы не решались иметь дело с гневной Феруиз.

Киана между тем спустилась в подвал, где навстречу ей бросилась подруга. Она помогла Балти-Оре подняться по приставной лесенке и вывела её за порог, аккурат к тому моменту, как им преградил путь десяток человек с Сидом во главе.

— О, нет! — воскликнул он. — Вы никуда не пойдёте! Рыжая. Ты явилась слишком рано и не по адресу.

Он сморщил нос и оскалил жёлтые зубы.

— Денег, надо полагать, ты тоже не принесла? — осведомился он. Феруиз рассмеялась каким-то очень нехорошим смехом и достала из ножен меч. Приспешники Сида также не замедлили выхватить оружие. Балти-Оре скорбно вздохнула и на всякий случай спросила, нельзя ли обойтись без драки.

— Не думаю, — ответила Феруиз, завела её в дом и захлопнула перед её носом дверь, покосившуюся на петлях после того, как киана чересчур грубо её распахнула.

Теперь было самое время поразмяться. Занеся меч над головой, девушка ринулась на противников и без предупреждения огрела эфесом первого попавшегося так, что у того брызнули искры из глаз. Она с быстротою молнии выхватила кинжал из сапога и парировала выпад со спины, ударом ноги в печень отпихнула наступавшего с фланга, затем подпрыгнула и в продольном шпагате уложила подошвами сапог ещё двоих лицом в грязь. Остальные пришли в замешательство, не ожидая такого отпора. Но ей нужен был только Сид. На сей раз он не имел права ускользнуть, в штанах или без. В самом деле, он вновь обратился в бегство и запетлял огородами. Феруиз вскочила на коня и бросилась в погоню. Верхом она мигом догнала его и, свесившись чуть не до земли, хлестнула по пяточному сухожилию хлыстом, отчего у беглеца подкосились ноги, и он рухнул посреди капустного поля.

«Именно поэтому я ношу ботфорты», — пояснила Феруиз, подняв его за ворот и привязав к узде.

Дружки Сида хотели было вновь посадить свою пленницу под замок, когда эта бешеная фурия скрылась из виду, но увидев, что их лидера схватили, они беспрепятственно отпустили Балти-Оре. Теперь их беспокоило только одно: как бы их самих не взяли под стражу. Самые хитроумные успели скрыться загодя, остальные лебезили и переминались с ноги на ногу.

Феруиз решила, что сейчас не до них, и потребовала, чтобы они оседлали ещё одну лошадь. Те послушно привели кобылу из ближайшей конюшни, и кианы покинули деревушку.