Дочь Двух Матерей

Глава 25

На следующий день после возвращения короля Рэдмунд, Паландора и их сопровождающие собрались в канцелярии его величества для оформления предварительного брачного контракта. Когда документы были завизированы по форме и сам Верховный король, поставив на них размашистую подпись и добавив печать, благословил молодых, Паландора внутренне вздрогнула. Дело, казавшееся ей до тех пор злой, но всё же шуткой судьбы, было решено. Оно не имело никакого смысла, и всё же, это случилось. Обладай она большей решимостью, она сама бы обратилась к королю, упала бы в ноги и умоляла его остановиться. Именно это она и планировала сделать по приезде в столицу, но король Дасон обладал таким столь необходимым особам его ранга гипнотическим даром вызывать у людей трепет и подчиняться его малейшему слову и жесту, что девушка при первом же взгляде на него полностью позабыла о своём намерении.

Когда аудиенция была окончена, в кабинет вошла королева Аннеретт в сопровождении четырёх фрейлин. Любезно приняв полагавшиеся ей приветствия и поклоны, она оповестила едва сдерживающую слёзы Паландору о том, что по традиции киане предстоит подобрать фасон подвенечного платья в ателье её величества, и распорядилась фрейлинам увести девушку. Едва свита покинула кабинет, король поднялся и велел всем присутствующим знаком следовать за ним. Он прошёл анфиладой комнат в небольшой зал, обставленный, по-видимому, не только с приличествующей роскошью, но и с любовью. Судя по новизне и отсутствию лёгкой изношенности предметов обстановки, что характерна для обитаемых покоев, здесь либо недавно освежили интерьер, либо редко бывали.

В зале за искусно выточенным из мрамора овальным столом их уже ожидали мужчина и женщина средних лет. Они поднялись, чтобы приветствовать вошедших. Король отрывисто кивнул и знаком велел всем садиться. Заняв место во главе стола, он наконец, заговорил.

— А теперь, дамы и господа, настало время обсудить дело государственной важности и объяснить положение вещей юному Рэдмунду Рэдклу. Речь, как вы знаете, пойдёт о нашем пакте. Но, прежде чем мы начнём, я хотел бы попросить вас, достойная Аннеретт, огласить список присутствующих.

Королева Аннеретт, исполнявшая, судя по всему, обязанности секретаря на этой встрече, столь приватной, что обычный секретарь к ней не был допущен, с готовностью взяла слово.

— В этот день, восьмой торфсдегор абалтора восемьсот сорокового года, в овальном зале крепости Эрнер присутствуют его величество Верховный король Ак'Либуса Дасон Лион Эрнер; её величество королева Аннеретт Алана Алазар; кианы Дугис Рон и Йэло Дайя Бэй, герды Йэллубана…

На этих словах её взгляд задержался на паре, встретившей их в зале. Мужчина и женщина ответили на него почтительным поклоном. Королева, между тем, продолжала:

— Киана Вилла Отиль Пэрфе, гердина Пэрферитунуса; киан Тоур Грэм Рэдкл, герд Рэди-Калуса и, наконец, его сын киан Рэдмунд Тоур Рэдкл.

Услышав своё имя, Рэдмунд почувствовал, как все присутствующие исподлобья оглянулись в его сторону, словно ожидая от него чего-то особенного. Теперь его не отпускало ощущение, что ему предстоит пройти какое-то испытание, природу которого он никак не был в силах постичь.

— Время: два часа сорок минут[5], — подытожила королева, бросив беглый взгляд на большие часы с маятником, мерно отщёлкивавшие секунды в углу у камина.

— Хорошо, — сказал Верховный король, — благодарю вас, любезная Аннеретт. Объявляю заседание в овальном зале открытым и перехожу к следующему пункту нашей повестки. Киан Дугис, как вы мне сообщили, у вас возникли некоторые трудности с Балти-Оре. Будьте любезны, поделитесь ими с присутствующими.

Дугис, невысокий, но весьма элегантно одетый мужчина с коротко остриженными и начинающими редеть волосами и пшеничными усами, разгладил полы изумрудного сюртука, закашлялся и вновь многозначительно взглянул на Рэдмунда.

Чего они все на него так смотрели, будто собрались здесь, чтобы отчитать его за невыученный урок? И при чём здесь была киана Балти-Оре, дочь Дугиса и Йэло?

— Как всем собравшимся известно, — Дугис вновь откашлялся и решил поправить себя: — Как многим здесь собравшимся известно, Балти-Оре было четыре с половиной года, когда мы взяли её в нашу семью. Она была самая старшая и сохранила больше воспоминаний, которые, по всей видимости, начинают возвращаться.

— В чём это выражается? — спросил Верховный король.

— Девушка подозревает, или даже убеждена, что она — не наша родная дочь.

— Будучи предельно осторожной, я пыталась с ней это обсудить, ваше величество, — добавила Йэло, миниатюрная блондинка в тёмно-синей шляпке с вуалью, скрывавшей половину её миловидного лица — до самого вздёрнутого носика, — а также короткие гладкие волосы, едва достававшие до её остренького подбородка. Она в волнении переплела пальцы белых маленьких рук с тонкими запястьями, но тут же спрятала руки под стол и, сглотнув, продолжила:

— Судя по её ответам, она не помнит ничего конкретного, в особенности, того, чего бы стоило опасаться. Смею вас заверить, за все шестнадцать лет мы ни словом, ни делом не дали ей усомниться в нас как родителях.

— Да? Что же тогда произошло?

— Это всё Лесли, ваше величество, — вздохнул Дугис. — Наш сын с детства был самым близким другом и братом Балти-Оре. Они по-прежнему неразлучны, но с недавних пор начали испытывать друг к другу чувства, отличные от братских.

— С недавних пор… — эхом повторила Йэло. — Я уже два года наблюдаю эту историю, и давно настаиваю на общем собрании. Бедняжка сама не своя. Если бы Лесли и Балти-Оре взаправду были связаны родством, это было бы досадное недоразумение. Позорное и бросающее тень на нашу семью, но не более того. Здесь же чувства моей дочери толкают её на поиск выхода из ситуации и, боюсь, в один день они доведут её до правды.

Рэдмунд, всё ещё не понимая, с какой целью необходимо его присутствие здесь, тем не менее, слушал внимательно каждое слово. Услышанное не могло оставить его равнодушным. Оказывается, Лесли из Йэллубана, сын Дугиса и Йэло, был влюблён в свою сестру Балти-Оре, которая и не сестра ему вовсе! Дорого бы заплатили городские сплетницы за подобную новость. Однако стоила она того, чтобы собирать правителей Ак'Либуса в одном зале и шептаться об этом как о деле государственной важности?

Рэдмунд не был близко знаком с правящей семьёй Йэллубана. Если даже с кианой Виллой из соседнего Пэрферитунуса они виделись редко, то Йэллубан был, ко всему прочему, отдалён географически: чтобы добраться туда, требовалось пересечь весь остров с восточного до западного побережья. Рэдмунд был там всего один раз, на торжественном открытии городской библиотеки. Ему было тринадцать, книги его занимали мало (как, впрочем, и сейчас), и он, поручив освоение библиотечных залов этому зазнайке Рэю, который в свои десять лет уже перечитал всё, что смог найти в замке Рэдкл и окрестностях, и интересовался историей и археологией, умещая в своей хваткой детской памяти огромный массив дат и событий — так вот, оставив его в столь внезапно обретённом личном раю, Рэдмунд отправился обозревать окрестности и мгновенно заплутал в лабиринте городских улиц. К его чести надо упомянуть, что планировка города этому способствовала; мало кто в своё первое посещение Йэллубана исхитрился избежать подобной участи. Рассудив, что все дороги в итоге приведут куда-нибудь, он продолжал свой путь, куда глаза глядят, как вдруг услышал доносившиеся издалека звуки арфы. Музыкой Рэдмунд интересовался ещё меньше, чем книгами, но эта мелодия вызвала в его душе своеобразный отклик, и он последовал на звук, пару раз забредал в тупик, перелезал через заборы, чуть не запутался в вывешенном на просушку белье и не сошёл с ума от запаха стряпнины из иных окон. Но он был вознаграждён, ибо дорога привела его на небольшую площадь, посреди которой стоял, опираясь на посох, древний старик. Вокруг него столпился народ, и он, обводя белыми слезящимися глазами толпу, пел старинную песнь — такую же древнюю, как и он сам, и почти позабытую. Не надо было являться знатоком музыки, чтобы это понять: древностью веяло от каждой строфы, от языка песни, от мотива мелодии. Словно здесь, на этой площади, внезапно открылся временной портал и выпустил странника из прошлого. Ему аккомпанировала на лире высокая девочка с золотыми волосами, заплетёнными в длинные косы. Чертами лица она отдалённо напоминала Феруиз, но если сестра была рыжая, как предзакатный аль'орн, то эта незнакомка походила скорее на селину. При взгляде на неё, непонятно почему, сразу становилось тепло на душе, как при встрече с давним другом. Шаг за шагом Рэдмунд пробирался сквозь толпу и, наконец, остановился в первом ряду. Когда песня закончилась, публика восторженно рукоплескала, а Рэдмунд не отводил глаз от девочки, которая подошла к нему и спросила, понравилось ли ему выступление. Он улыбнулся и кивнул, всё ещё находясь под впечатлением.

— Это Серго, мой друг. Мне нравится играть для него в свободное время. Но пойдёмте, нас наверняка уже ждут.

И, предвосхищая отразившееся на его лице недоумение, девочка представилась:

— Я — Балти-Оре Бэй. А вы, должно быть, один из тех кианов, что прибыли сегодня в город на открытие библиотеки? Я провожу вас, здесь недалеко.

Рэдмунд представился и подтвердил её догадку, тогда девочка, взяв его за руку и попрощавшись со стариком и другими своими знакомыми, повела его извилистыми переулками. Она не умолкала ни на минуту, но слушать этот звонкий и полный задора юности голос было приятно. Балти-Оре рассказывала о городе, о его жителях, со многими из которых она была дружна, о том, что её брат Лесли подарил ей новую лиру — он сам выточил и отполировал её корпус, а струны изготовили в мастерской. Она бы продолжала рассказывать ещё долго, но библиотека и правда оказалась недалеко, а их уже давно потеряли из виду и начали беспокоиться. Так что, когда они вошли в главный зал, водоворот новых событий захватил их и разделил. Церемонию открытия Рэдмунд толком не помнил, но эту встречу на площади его память сохранила в первозданной ясности. Так что, если Лесли и правда был влюблён в Балти-Оре, Рэдмунд его не винил.

Заседание, тем временем, продолжалось, и Рэдмунд, отвлёкшийся на воспоминания, теперь пытался восстановить нить разговора.

— Мы условились на том, что сразу двое приёмных детей, появившихся в правящих семьях Ак'Либуса в одно и то же время, вызовут подозрения. Дугис, Йэло, вы дали мне слово вырастить её как родную дочь.

— И мы сдержали его, ваше величество. Балти-Оре росла окружённая родительской заботой и не давала поводов для беспокойства.

— Так объясните ей раз и навсегда, что её поведение недопустимо и порочит вашу семью.

— Она это понимает, — отвечала Йэло, — возможно, даже лучше всех нас. Мы видим ситуацию со стороны, а она — изнутри. Причём не только она, но и Лесли, которому было почти шесть лет, когда мы приняли её в семью.

— Но ведь у вас была легенда, так?

— Да, ваше величество.

— И вы придерживались её, так?

— Да, ваше величество.

— И все мы знаем эту легенду, так?

— Да, ваше величество.

— И все эти годы она не вызывала сомнений ни у Лесли, ни у Балти-Оре, так?

— Да, ваше вели… — здесь Йэло, согласившись с королём уже в четвёртый раз, осеклась и задумалась.

— Моя жена хочет сказать, — подхватил Дугис, — что всё выглядело так, будто эти двое принимали на веру нашу историю. Но никто из нас не обладает даром проникать в чужие мысли…

— Я понял, — прервал его король Дасон, которого упоминание о чтении мыслей привело в раздражение. — Господа, это весьма деликатная ситуация. Как я вижу, у нас есть два выхода. Первый: придерживаться легенды и как следует пригрозить обоим. Ваши возражения и предположения?

Киан Тоур, до этого хмуро молчавший, теперь подал голос:

— Как известно, трудно соблюдать дисциплину, когда речь идёт о чувствах. Можно запугать юных кианов, но кто даст гарантию, что они перестанут искать ответы?

— Я бы хотела добавить… — начала Йэло, и голос её слегка задрожал, — технически ничто не препятствует их союзу. Их давно связывает крепкая дружба, и даже нечто большее, но если их запугать — мы получим двух несчастных людей, в руках одного из которых — будущее Йэллубана.

— Их несчастье продлится недолго, — отвечала киана Вилла. — В этом возрасте одни эмоции легко сменяются другими, но что должно оставаться неизменным для каждого киана — это чувство долга и ответственности.

Йэло пожала плечами. Она уважала Виллу, но сомневалась, что мнение женщины, так никогда и не обзаведшейся семьёй, и, возможно, ни разу не любившей, может иметь большой вес в этом вопросе.

Король Дасон повёл бровями.

— Второй выход, — продолжал он, — заключается в том, чтобы признать Балти-Оре приёмной дочерью. Прошло шестнадцать лет, и нынче мало кого могут заинтересовать совпадения, а ежели таковые следопыты найдутся, мы сумеем заставить их молчать. Потребуется новая легенда, убедительнее предыдущей, и способная разжалобить общественность. Но тогда ваши дети смогут быть счастливы и, что более важно, прекратят задаваться не теми вопросами.

Киана Йэло с благодарностью взглянула на короля. Каждый бы понял, что её материнское сердце склонялось к этому варианту.

— Непостоянство легенд таит в себе дополнительную опасность, — заметила киана Вилла.

— И потом, — добавил киан Тоур, — как вы сумеете объяснить, почему скрывали это от них раньше, когда они задавали вопросы?

— О, это очень просто, — добродушно ответил киан Дугис, подкручивая ус, — мы любим Балти-Оре как родную дочь, и не хотели бы, чтобы правда о родителях её расстроила. Мы держались до последнего, но, видя, насколько они сблизились с Лесли, как можем мы стоять у них на пути?

— Правда о родителях… — произнесла Вилла. — О, это должна быть особая легенда, чтобы кого-то расстроить.

Рэдмунд фыркнул. Этот клуб королевских заговорщиков порождал у него больше вопросов, чем ответов. Как зритель, зашедший на спектакль в самом разгаре четвёртого акта, силится понять, с чего же начиналось действие, так и Рэдмунд, пропустивший предыдущую часть пьесы, постепенно терял самообладание, не умея сложить отсутствующие части пазла.

— Что мешает им просто рассказать правду? — проворчал он себе под нос.

Но его ворчание не осталось незамеченным. Отец положил руку ему на плечо, а Верховный король посмотрел на него на один краткий миг с удивлением, будто только что обнаружил его присутствие.

— Правду, вы говорите? — переспросил он. — А она вам известна, молодой человек?

Рэдмунд, стушевавшись, отрицательно покачал головой.

— Однако, господа, мы слишком долго держали юного Рэдмунда в неведении и злоупотребляли его терпением. Теперь вам предоставляется время ещё раз как следует обдумать предложенные мной варианты, а мы между тем приступим к следующему пункту сегодняшней повестки. Любезная Аннеретт, не будете ли вы так добры подать гостям напитки? Приношу свои извинения, но деликатность обсуждаемых вопросов не позволяет допустить слуг к нашему собранию.

Королева с достоинством кивнула, поднялась и направилась к стоявшему у окна столику, уставленному графинами и бутылками. Пока она хозяйничала, Верховный король указал Рэдмунду знаком пересесть к нему поближе и слушать внимательно.