Исландские пряди

8

«Прядь об Эгмунде Битом и Гуннаре Пополам» («Ögmundar þáttr dytts ok Gunnars helmings») известна уже из сочиненной в начале XIV в. «Большой саги об Олаве Трюггвасоне» (ÓTII, 1-18), в составе которой она была впоследствии включена в «Книгу с Плоского Острова» (Flat. I, 332-339). Начало истории об Эгмунде Битом содержится также в одной из средневековых рукописей «Саги о Глуме Убийце» («Vatnshyma», конец XIV в.), где эта сага сохранилась лишь фрагментарно. Поскольку рассказ отсутствует в основной и единственной полной рукописи саги («Möðruvallabók», XIV в.), предполагается, что он был опущен средневековым редактором как не имеющий прямого отношения к истории Глума, в которой Эгмунд ни разу не упоминается (см.: Víga-Glúms saga / Ed. by G. Turville-Petre. Oxford, 1960. P. XXXI). Действие во фрагменте доводится всего лишь до инцидента с Халльвардом, поэтому на его основании невозможно судить о том, как эта редакция пряди соотносится с ее версией, вплетенной в «королевскую сагу». То обстоятельство, что рассказ об Эгмунде Битом был связан с «Сагой о Глуме Убийце», позволяет датировать его XIII в. (см.: IF IX. Bls. LXIV). He исключено также, что именно «Сага о Глуме Убийце», герое, как и Гуннар, упорно враждовавшем с Фрейром, сыграла решающую роль в выборе продолжения рассказа об Эгмунде Битом.

Не вызывает сомнений, что две части пряди — это слитые воедино первоначально самостоятельные и никак не связанные между собой истории (см.: Harris J. Ögmundar þáttr dytts ok Gunnars helmings: Unity and Literary Relations //Arkiv for nordisk filologi. 1975. Bd. 90. S. 156-182). Первый рассказ, героем которого является исландец Эгмунд, принадлежит к наиболее распространенному типу «прядей о поездках из страны». Второй, действие которого разворачивается в Швеции, может быть отнесен к повествованиям о столкновении христианства с язычеством, т. е. при всей своей необычности имеет ту же тему, что и большинство прядей, включенных в «Большую сагу об Олаве Трюггвасоне», где сохранилась эта история.

«Пряди об Эгмунде Битом и Гуннаре Пополам» посвящены многочисленные исследования, причем главной ценностью этой истории обычно считают содержащиеся в ней сведения о древнем языческом культе, часть которых не обнаруживается ни в одном другом скандинавском нарративном источнике, однако прямо перекликается со значительно более ранним сообщением Тацита (I в.) о религиозных представлениях и обрядах, распространенных у германских племен. Рассказывая о племенном союзе свевов, римский историк описывает культ богини Черты (Nerthus), которая, как верили германцы, обеспечивала их благоденствие. В «Германии» (гл. 40) Тацит говорит о девственной роще на одном из островов в Океане, в которой находится «посвященная богине колесница, накрытая покрывалом. Доступ к ней разрешается одному только жрецу. Он знает, когда богиня находится внутри [колесницы], и с великим благоговением следует за ней, влекомой телками. Тогда наступают радостные дни, праздничный вид приобретают те места, которые она удостоит своим прибытием и где гостит...» (Древние германцы. М., 1937. С. 78). Описанная Тацитом богиня Нерта не упоминается ни в одном известном древнегерманском тексте, однако, как давно было установлено, Nerthus — это точный эквивалент имени Ньёрд (Njörðr), скандинавского божества из рода богов плодородия ванов, от которого родились Фрейр и Фрейя. В процитированном рассказе партнером Нертус оказывается сопровождающий ее жрец, единственный, кому разрешен доступ к богине. Налицо, таким образом, явная параллель с историей Гуннара, где при Фрейре находилась молодая женщина, считавшаяся его женой, которая вместе с ним распоряжалась его богатствами и через которую осуществлялись все контакты между языческим богом и его почитателями. В обоих рассказах речь, по-видимому, идет о культовом браке, заключаемом в одном случае между женским, а в другом — мужским божеством и соответственно приданным каждому из них партнером противоположного пола. Как и сообщение Тацита, отображенная в истории Гуннара религиозная практика связывала наступление мира и процветания с регулярно совершаемыми божеством объездами «подвластных» ему территорий. Прядь, тем самым, может рассматриваться в качестве ценного источника информации о древнескандинавском культе бога плодородия.

Вместе с тем нельзя не заметить, что перед нами произведение, в котором языческие обычаи и верования изображаются с позиций средневекового христианства и подвергаются осуждению, а возможно, и осмеянию (см., например: Heinrichs А. Der liebeskranke Freyr, euhemeristisch entmythisiert // alvíssmál. Forschungen zur mittelalterlichen Kultur Skandinaviens. 1997. N 7. S. 29 f.). Рассказ о Гуннаре обнаруживает целый ряд признаков «пряди о крещении», демонстрируя и характерную для подобного рода сочинений тему богоборчества, и непременную концовку — обращение неверных (в данном случае в лице бывшей «жены» Фрейра и возвращенного в лоно церкви вероотступника Гуннара). Демонологическое объяснение природы языческих богов сочетается в нем с эвгемеристической трактовкой языческого культа: шведы с готовностью поддаются обману, принимая за Фрейра (в действительности — одухотворенного дьявольским колдовством деревянного идола) живого человека, обожествляют его и приносят ему жертвы. Не исключено, что автор пряди иронизирует над неразумными язычниками, не способными отличить деревянного истукана от существа из плоти и крови и догадавшимися о мошенничестве Гуннара не раньше, чем тот бежал, захватив с собой принесенные ими драгоценные пожертвования «за мир и урожай».

Тогда как историки религии находят в приключении Гуннара в Швеции отголоски древнегерманского языческого культа, историки литературы скорее склонны усматривать в нем исландскую адаптацию популярного на протяжении всего Средневековья бродячего мотива, получившего наименование «обман Нектанеба» (см.: Weinreich О. Der Trug des Nektanebos: Wandlungen eines Novellenstoffes. Leipzig; B., 1911). Последний восходит к роману Псевдо-Каллисфена «Александрия», созданному на рубеже II и III вв., где, в частности, рассказывается об обстоятельствах появления на свет Александра Македонского. Пораженный красотой македонской царицы Олимпиады, волхв и целитель Нектанеб, в прошлом египетский правитель, желая овладеть ею, «открывает» ей намерение богов сделать ее матерью великого царя, после чего является к ней сам в образе бога Аммона (ср. этот же мотив в одной из новелл Боккаччо — «Декамерон» IV, 2, — где некий брат Альберт соблазняет простодушную мадонну Лизетту, выдавая себя за ангела). Поскольку и в случае с Гуннаром как будто бы налицо аналогичный обман — простой смертный выдает себя за сверхъестественное существо, вследствие чего обретает земную возлюбленную, — было высказано предположение, что в конечном счете этот исландский рассказ может быть обязан своим происхождением античному сюжету о Нектанебе (Reuschel Н. Der Göttertrug im Gunnarsþáttr helmings // Zeitschrift für deutsches Altertum und deutsche Literatur. 1934. Bd. 71. S. 155-166). Нельзя, однако, не заметить, что обман Гуннара обнаруживает с «обманом Нектанеба» лишь то общее, что в обоих случаях герой успешно выдает себя за могущественного бога и именно в этом качестве вступает в связь с земной женщиной. Мотивы же этого плутовства совершенно различны. Если в античной истории и производной от нее позднейшей новеллистической традиции его объектом является женщина, чьей любви добивается герой, то в исландской пряди женщина как раз и оказывается исключенной из круга вводимых в заблуждение лиц: напротив, она изначально посвящена в намерения героя и становится его сообщницей.

Существенно при этом, что именно обман и является связующим звеном между двумя объединенными в одну историю рассказами и служит средством, обеспечивающим композиционную целостность «Пряди об Эгмунде Битом и Гуннаре Пополам»: в обеих ее частях действует герой-обманщик, выдающий себя за другого и ради достижения своей цели прибегающий к переодеванию.

Перевод выполнен по изд.: íslendinga sögur og þættir. I—III I Ritstj. Bragi Halldórsson о. fl. Reykjavik, 1987. III. bindi. Bls. 2335-2344. (Svart á hvitu). Ранее перевод был опубликован в кн.: Одиссей. Человек в истории. 2006. М., 2006. С. 390-401 (см. там же статью: Гуревич Е.А. Мифологический и литературный контекст «Пряди об Эгмунде Битом и Гуннаре Пополам». С. 402-419).