Исландские пряди

28

«Прядь о Хрои Простаке» («Hróa þáttr heimska») сохранилась полностью только в «Книге с Плоского Острова», где этот рассказ включен в «Сагу об Олаве Святом» (гл. 62-66) сразу же вслед за «Прядью о Стюрбьёрне Воителе Шведов» (Flat. II, 73- 80) и вводится заголовком «Fra Нгоа» («О Хрои»). Кроме того, фрагмент отдельной редакции «Пряди о Хрои Простаке» содержится в составленном ок. 1420-1450 гг. кодексе саг «Skálholtsbók» (AM 557 4to). В «Книге с Плоского Острова» прядь приводится в той части саги, которая повествует о попытке установить мир на границе между Норвегией и Швецией, о роли в этом мудрого лагмана Торгнюра и о несостоявшейся женитьбе Олава Харальдссона на Ингигерд, дочери Олава Шётконунга (см. комментарий к «Пряди о Стюрбьёрне Воителе Шведов»). Главная причина, по которой прядь о датчанине, отправившемся в торговую поездку в Швецию, была интерполирована в «Сагу об Олаве Святом», и состоит в том, что в числе ее центральных персонажей был Торгнюр, чей образ, по всей видимости, сливался с образом его сына, также лагмана по имени Торгнюр (он упоминается в заключении к пряди), жившего во времена Олава Святого и прославившегося обращенной к шведскому конунгу Олаву смелой речью (см.: КЗ, 219-220). Как и в эпизоде саги об Олаве, Торгнюр-младший, в рассказе о Хрои лагман Торгнюр-старший, творя правосудие, встает на сторону чужестранца, кроме того, именно его мудрые наставления позволяют Хрои одержать верх над братьями-мошенниками.

В основу центрального эпизода рассказа о Хрои положен заимствованный сюжет одной из новелл-притч восточной «истории семи мудрецов», в научной литературе известный как «Senex caecus» и передаваемый во множестве вариантов (см., например, «Рассказ о купце и слепом старце» в «Книге тысячи и одной ночи»). Сюжет этот описывает злоключения купца в городе обманщиков, где ему сперва предлагают сделку: отдать весь его товар за меру «того, что он захочет», затем ставят перед выбором: либо выпить море до последней капли, либо отдать все имеющиеся у него деньги, и, наконец, где он встречает одноглазого человека, требующего, чтобы он вернул тому глаз. Решение каждого из этих дел откладывается до следующего дня, когда стороны должны будут предстать перед судьей. Узнав, что каждый вечер обманщики собираются у мудрого слепого старца (в арабской версии — шейха), живущего у городских ворот, и тот дает им советы, как поступить в том или ином случае, купец подслушивает их беседу и на другой день оставляет своих противников в дураках. У первого в обмен на свой товар (сандаловое дерево) он требует не золото и серебро, но полную меру блох, «половину самцов, половину самок»; игрокам велит подать ему горлышко моря, чтобы он смог его выпить (вариант: велит перекрыть все реки, впадающие в море, дабы отделить соленую воду от пресной); кривому предлагает вынуть и положить на весы его единственный глаз, чтобы сравнить его со своим.

Изложенная версия сюжета (предполагается, что прямо или косвенно он восходит к утраченной арабской редакции «Книги Синдбада», созданной во второй половине VIII или в начале IX в.) представлена в греческой, испанской, древнееврейской, сирийской, персидской и арабской традициях (см. подробнее: Strömbäck D. En orientalisk saga i fomnordisk dräkt // Strömbäck D. Folklore och Filologi. Vaida uppsatser utgivna av Kungl. Gustav Adolfs Akademien 13.8 1970. Uppsala, 1970. S. 70-105). При этом как состав участников действия, включая и самый образ мудрого советчика, так и характер злоключений купца в городе обманщиков могут варьироваться. В санскритской версии XV в. слепого старца замещает мудрая женщина, а в «Книге тысячи и одной ночи» (как и в некоторых индийских версиях того же рассказа — считается, что именно Древняя Индия была родиной этой истории, откуда она разными путями, но в первую очередь через арабский Восток, распространялась на Запад) присутствует четвертый эпизод, действующим лицом которого становится башмачник, починивший (вариант: продавший) купцу сандалию в обмен на обещание, что в качестве вознаграждения он получит то, «на что сам будет согласен». Рассчитывая получить в результате этой сделки все деньги чужестранца, этот мошенник вынужден в итоге согласиться с его утверждением о силе и могуществе султана.

Несмотря на бросающееся в глаза совпадение ряда эпизодов и даже отдельных второстепенных деталей, «Прядь о Хрои» не может быть прямо возведена к вышеизложенной «восточной» версии истории о купце и слепом старце: из трех (или даже четырех) исков, предъявленных чужестранцу обманщиками, в исландском варианте рассказа присутствуют лишь два. За договором об обмене корабельного груза на содержимое склада с товарами, оборачивающимся невыполнимым требованием о поимке и выдаче всех ползающих и летающих насекомых, просматривается сделка о покупке сандалового дерева, за которое герою восточной истории была обещана полная мера чего он сам пожелает, и его желание в качестве платы получить полную меру блох. Другой эпизод — встреча с кривым человеком, требующим назад свой глаз, и высказанное в ответ предложение вынуть и взвесить глаза, дабы убедиться в том, что они принадлежали одной голове, — претерпел еще менее заметные изменения. Это — наименее подверженный трансформациям мотив из всех, используемых в сюжете о слепом старце. Что же до эпизода встречи с человеком, обвинившим героя в краже ножа и пояса, то, как убедительно показал Д. Стрёмбэк, этот мотив, заменяющий экзотическое требование выпивания моря, восходит к западноевропейскому варианту истории о купце и слепом старце, дошедшему до нас лишь в текстах более поздних, чем исландский рассказ, однако он был преобразован автором пряди под влиянием эпизода из «Саги о Халльфреде Трудном Скальде» — одной из саг, вплетенных в «Книге с Плоского Острова» в жизнеописание норвежского конунга Олава Трюггвасона (см. коммент.).

Будучи адаптацией интернационального сюжета, «Прядь о Хрои» тем не менее несет на себе явственный отпечаток исландской традиции. Это следует как из начальной части рассказа, использующей исключительно исконные темы и мотивы, так и из того обстоятельства, что, сделав местом действия заимствованной истории скандинавский город, введя в число ее персонажей правителей Дании и Швеции и отождествив слепого старца с мудрым лагманом Торгнюром, создатель пряди поместил ее тем самым в реальный исторический контекст, который потребовал отказаться от сказочной условности и чрезмерности ее восточного прототипа и рационализировать ее узловые моменты (отсюда появление мотива «разноглазия» героя, оправдание поступка первого из братьев-мошенников законами страны и т.п.; см. подробнее в гл. «Ретроспективный рассказ и заимствованный сюжет: “Прядь о Хрои Простаке” и Senex caecus» в кн.: Гуревич Е.А. Древнескандинавская новелла: Поэтика «прядей об исландцах». М., 2004. С. 300-316).

Что касается датировки «Пряди о Хрои», то нет никаких данных о том, что этот рассказ был создан раньше начала XIV в. (Strömbäck D. Op. cit. S. 105).

Перевод сделан по изд.: Fomar smásögur úr noregskonunga sögum/ E. Gardiner gaf út. Reykjavik, 1949. Bls. 29-41; исландский текст сверен с изд.: Flateyjarbok. En samling af norske konge-sagaer med indskudte mindre fortællinger / Udg. Guðbrandur Vigfússon, C.R. Unger. Christiania, 1860-1868. Bd. II. S. 73-80. В русском переводе прядь публикуется впервые.