Исландские пряди

53

«Прядь о Бранде Щедром» («Brands þáttr örva») сохранилась в составе «Саги о Магнусе Добром и Харальде Суровом» в трех средневековых рукописях: в созданной в последней четверти XIII в. «Гнилой Коже» (Morkinskinna / Udg. Finnur Jónsson. Kobenhavn, 1932. S. 194-195), в «Hulda» (XIV в.) и «Hrokkinskinna» (XV в.). В «Гнилой Коже» рассказ имеет заглавие: «Fra Haralldi konvngi ос Brandi orva» — «О Харальде конунге и Бранде Щедром».

В отличие от большинства «прядей об исландцах», включенных в «Гнилую Кожу», характерная черта которых — искусно выстроенные диалоги персонажей, нередко образующие ядро повествования, рассказ о Бранде Щедром знаменит тем, что на протяжении всего действия его герой ни разу не нарушает молчания, ограничиваясь скупыми, но в высшей степени красноречивыми жестами, понятными лишь ему и конунгу Харальду, — рассказ, таким образом, подтверждает характеристику этого правителя, как сильного разумом и прозорливого государя. Однако главная особенность «Пряди о Бранде Щедром» состоит в том, что это единственная история, в которой исландский купец и правитель Норвегии состязаются на равных, примеряя к себе и друг к другу образ эталонного государя, — ведь устроенное исландцу испытание было спровоцировано дерзким утверждением Тьодольва, что Бранд, как никто другой, был достоин сделаться конунгом Исландии, т. е. стать ровней самому Харальду (см. о теме «исландский конунг» в коммент.). Победа в этом заочном состязании остается за исландцем: не норвежский король-завоеватель Харальд, а исландский бонд Бранд обнаруживает истинно монаршие качества, показывая конунгу, как следует вести себя образцовому правителю.

Имя Бранда Щедрого, сына Вермунда Тощего из Озерного Фьорда, известно из целого ряда исландских текстов, неизменно говорящих о нем в самых превосходных выражениях, как об одном из самых уважаемых людей своего времени. Из них, в частности, следует, что за свою жизнь этот исландец повидал не одного норвежского государя. Помимо данного рассказа, Бранд Щедрый является одним из персонажей «Пряди о епископе Ислейве» (см. в наст, изд.), где он также оправдывает данное ему прозвище — рискуя вызвать неудовольствие Олава Святого, отдает безвестному исландскому священнику свой плащ, подаренный этим конунгом (см., однако, примеч. 2 к пряди об Ислейве). Согласно имеющимся источникам, это был не первый приезд Бранда в Норвегию. В «Саге о людях из Лососьей Долины» (гл. 40) и в «Саге об Олаве сыне Трюггви» (гл. 81 в версии «Круга Земного») рассказывается о прибытии Бранда в Нидарос по торговым делам в 999 г., в то время когда правителем страны был О лав Трюггвасон. Уже из этого сообщения можно заключить, что, хотя все персонажи нашего рассказа — реальные лица, изложенный в нем эпизод едва ли может претендовать на историчность, поскольку описанное в пряди происшествие должно было иметь место не ранее чем полвека спустя, когда ее главного героя либо уже не было в живых, либо преклонный возраст не позволил бы ему совершить путешествие в Норвегию. Кроме того, в «Саге о Финнбоги Сильном» (гл. 41-42) рассказывается о редком благородстве, проявленном Брандом при урегулировании его конфликта с Финнбоги, когда он отказался от законного возмещения за нанесенный ему ущерб, а «Сага о людях с Песчаного Берега» (гл. 65) сообщает о женитьбе Бранда на Сигрид, одной из дочерей могущественного исландского предводителя Снорри Годи (см. о последнем в «Пряди о Тородде сыне Снорри»). Самое примечательное упоминание о Бранде Щедром содержится, однако, в «Саге о Стурлунгах» (XIII в.), где его имя используется как символ старого доброго времени, причем, как и в пряди о нем, возникает тема «исландский конунг». В центральном произведении этого цикла, «Саге об исландцах» (гл. 190) Стурлы Тордарсона, в висе, которую произносит являющаяся во сне героиня древнескандинавского эпоса Гудрун дочь Гьюки, Бранд Щедрый противопоставляется тогдашним правителям Норвегии, стремящимся подчинить своей власти Исландию: «Тогда было лучше, когда властвовал над (золотыми) кольцами Бранд Щедрый и сын великодушного; теперь стали властителями над землями — и долго ими пребудут — конунг Хакон и его сыновья». Как указанные выше хронологические неувязки, так и характер упоминаний о Бранде в перечисленных текстах, позволяют предполагать, что лежащее в основе пряди предание (если этот рассказ вообще опирался на устную традицию; ср. Morkinskinna: The Earliest Icelandic Chronicle of the Norwegian Kings. P. 438 f.: издатели придерживаются мнения, что история о столкновении Бранда с Харальдом Суровым могла быть принесена в Исландию ее героями — Брандом или скальдом Тьодольвом Арнорссоном) едва ли восходит к некоему действительному происшествию. Скорее, оно отражает идеализированное представление о героическом прошлом и живших в прежние времена выдающихся исландцах, при случае не пасовавших и перед всесильными правителями Норвегии (о пряди о Бранде см. также: Гуревич Е.А. Древнескандинавская новелла. С. 140-149).

Перевод сделан по изд.: Islendinga sögur og þættir. I—III / Ritstj. Bragi Halldórsson о. fl. Reykjavik, 1987. III. bindi. Bls. 2105-2106. (Svart á hvitu) (редакция Mork.). Ранее этот же перевод был опубликован в ежегоднике «Одиссей. 1997». М., 1998 (см. там же статью: Гуревич Е.А. Исландия: Щедрость и обмен дарами. С. 299-302) и в сб.: Корни Иггдрасиля. М., 1997; Исландские саги / Под ред. О.А. Смирницкой. СПб., 1999. Т.П. С. 503-505.