«Персефона». Дорога в ад 2

Глава 35 «Персефона». Шум

Шлюпки разошлись веером, потом завертелись вокруг «Мирного», демонстрируя хаттской «игле», что ей здесь очень не рады.

«Мирный» поначалу делал вид, что не замечает подоспевшей помощи с «Персефоны», но потом на панели связи в шлюпке Эмора замигал сигнал вызова.

— Что нам д-делать? — Сигнал был с «Мирного», но связист казался пьяным вусмерть или перепуганным до смерти. — П-пожалуйста? Вы слышите нас? Что нам делать? Мы куда-то летим, понимаете? Что нам делать?

То ли Эмор плохо учил язык соседей, то ли связист нёс какую-то непереводимую чушь, но слова не складывались в смыслы.

Вот же больные экзоты! Не рискнув связаться с капитаном «Персефоны», дежурный связист ломился к пилоту командной шлюпки, а тот не имел способностей к языкам и был занят сложным манёвром.

Эмор нахмурился, пытаясь переключиться с тактики возможного сражения на лингвистику момента.

Он понимал, что на «Мирном» прекрасно слышат сейчас переговоры боевой группы пилотов «Персефоны», раз определили уже, кто из них главный.

Конечно, разговаривали пилоты на принятом у спецоновцев жаргоне, но экзоты и не ставили целью вскрыть боевую тактику имперского спецона. Они просто хотели помощи.

— Продолжайте разгон! — сообщил Эмор по-имперски. (Надо будет — переведут.) — Уходите в прокол, как только разгонитесь до световой. Мы задержим «иглу»! Отбой связи!

Сам Эмор никогда не послушался бы такого «совета».

Это был крупный булыжник в адрес трусливых экзотов. По сути, пилот предложил им бежать, пока за них будут сражаться.

И ведь побегут же!

Маячок на панели связи мигнул, но дежурный связист с «Мирного» не отцепился, а задал уже совершенно дикий вопрос:

— А-а какая скорость соответствует световой?

Пилот выругался: ну что за хэдов язык?

— Эмор! Бо не отвечает! — вклинился Рэмка. — Я не просто его не слышу — не вижу отклика на браслете! Его маячок погас!

Эмор моргнул, расширяя голоэкран навигационной машины. И тут же увидел шлюпку Бо, которая неслась в лоб хаттской «игле».

— Бо! — заорал он. — «Ласточку делай»! 30 градусов зенит! Уходи выше!

Но хатт, словно бы не слыша его, продолжая нестись навстречу смерти.

Шлюпка была слишком мала, чтобы атаковать «иглу» в лоб, а связь… Хэд! Как же он так исхитрился? Даже маячок браслета не горит в боевом чате!

Что он задумал? Психическая атака? Решил, что машинные нервы из живого железа сдадут вперёд теуритовых?

— Бо, зенит!

А может, это такие помехи связи? «Игла» хамит? Вот же хэдова тварь!

— С-спа-асисте! — продолжал голосить связист по-экзотски.

— Бо не отвечает ни в одном из режимов! — снова влез Рэм. — И «база» не отвечает! Нас не слышат!

— Рэмка, уходим на «веер»! Пробуй ещё связаться! Может, это просто сбой связи! Всем — веер на пять!

— С-спа…

Эмор вырубил всю «левую» голосовую связь, оставив только боевой чат.

Задач у него было — вагон и маленькая тележка. А тут ещё Бо и помехи связи…

Бо получил приказ идти на перерез и рванул в лобовую? Значит, у него есть план? А остальное — фокусы связи и глушилки хаттской «иглы»?

Допустим, так — пусть рискует. Остальным — тоже есть чем заняться.

— Пробуем строенный удар! — выкрикнул Эмор. — Экономим энергозаряд! Итон, Лившиц Марьян — через Итона — со щита на щит! Рэмка — поле! Оценить удар!

Самое простое, что предлагала проверить навигационная группа «Персефоны» — тройной отражённый удар в хвостовую часть хаттского корабля.

Однакол «игла» была ещё далековато, чтобы подставить под светочастотный свой длинный хвост. И потому Эмор решил пощупать её тройным, но отражённым от щитов ударом, экономившим шлюпкам две трети заряда.

Рэмка должен был оценить удар с надира. А сам Эмор решил занять ещё более выгодную траекторию для наблюдения. Прикрывшись шлюпкой Бо.

«Игла» — незнакомый противник. Тут важно оценить, удастся ли вообще поджарить ей хвост? Или надо действовать как-то иначе?

Итон, Лившиц и Марьян двинулись навстречу «игле», слаженно перетекая из одной фигуры маневрирования в другую. Но для серьёзной атаки они были ещё слишком далеко.

Вот если бы Бо…

— Бо! — заорал Эмор, и начал гонять передатчик по частотам. — Слышишь меня?

Он взглянул на браслет — маячок всё ещё был не активен. Да что за Хэд!

Пилот встроился в хвост шлюпе Бо, продолжая вслушиваться в шебаршащий эфир.

Наконец, что-то пискнуло. Ну?

— Разумный! — услышал вдруг Эмор чужой механический голос. — Остановись, твои усилия бесполезны!

«Это 'игла», — понял Эмор. Отвечать он, разумеется, не собирался, только включил запись. Надо же, она ещё и болтливая!

Передатчик засвистел, взвизгнул и из него потёк вдруг совсем другой голос: ласковый, женский.

— Сынок, почему ты не пишешь? — услышал Эмор голос матери, и в голове у него словно разомкнулись невидимые пружины.

Перед глазами всё поплыло. Он уснул? Спит?

— Ты же обещал мне писать? — обеспокоенно говорили мама. — Я обратилась в ведомство Армады, и там мне сказали, что все пилоты на Юге — погибли. Уничтожены страшной заразой. Юг объявили закрытым, это теперь карантинная зона. Но я верю, что ты жив. Дисти, пожалуйста, скажи мне, ведь ты меня слышишь?

Эмор сглотнул. Его мать осталась на одной из планет Имперского Севера. Он не мог ей больше писать.

— Дисти, ответь мне? — помехи ворвались в звуковой поток, и Эмор дёрнулся к передатчику.

«Стоп! Откуда здесь голос мамы?» — ударило в виски, и кровь хлынула носом, как при самых жестоких перегрузках.

— Мама, — прошептал он.

— Сынок! — донеслось из динамика. — Я здесь, сынок!

— Хэд, — прошептал Дерен, глядя, как шлюпки ныряют под магнитный момент, создаваемый «Персефоной». — Капитан, у меня дурное предчувствие.

Он коснулся запястья и вывел над спецбраслетом маячок Неджела.

— Ано, мне что-то не по себе, — сказал он. — Как там твоё предчувствие будущего?

— Ты не поверишь, — над запястьем Дерена вспухла голограммка загорелого лица первого пилота Ано Неджела. Его короткие светлые волосы топорщились, видно — прилёг отдохнуть. — Я больше ничего не вижу. Совсем. С того момента, как мы поймали на «Благодати» хаттских собак. Я смотрел на них, и впереди был только туман. Ничего, понимаешь? Наверное, я излечился, наконец, от этого будущего!

— Ну отдыхай тогда, — сказал Дерен, закрывая контакт. И сказал тихо-тихо: — Или будущего с этого момента у нас просто нет.

— Ты чего опять? — спросил капитан. — Всё идёт штатно. Посмотри, Эмор уже вышел на орбиту Сцелуса. А экзоты делают вид, что не замечают его. Ну это же надо иметь столько холеного аристократического бесстыдства!

— Надо выводить ещё одну шестёрку, — сказал Дерен, уставившись на экран. — Экстренно.

— Зачем? — удивился капитан. — Ещё примерно двадцать минут, и светочастотный с «Персефоны» будет не так уж и бесполезен. А «Кольцо» прёт, словно намазанное. Я думаю, оно отыграет у нас минуты две…

Дерен не дослушал. Он помотал головой и сказал странное:

— Нити потемнели, капитан. И впереди набухает огромный узел. Чем быстрее мы…

Пилот уставился на экран, наблюдая, как из зоны Метью появилась ещё одна шлюпка.

— Это третья? — быстро спросил он, имея ввиду номер. — А кто за пультом?

— Рос? — капитан поднял голову к экрану связи и переключил его на рапорт. — Кто у тебя на третей? Симменс?

— Симменс — порог оббивает, — пилот приподнял бровь. — Рэмка вместо него ушёл.

— Рэмка? — вскинулся Дерен. — Я же велел его не выпускать!

— Оттёр Симменса твой щенок, — сдержанно усмехнулся Рос. — Смена-то формально его, и язык подвешен. Ты ж его сам, такого борзого, выучил.

— Господин капитан, разрешите вылет! — Дерен пружиной выпрыгнул из ложемента.

— Слушай, — попытался урезонить его кэп. — Ну парень уже совершеннолетний. Он справится.

— Не в этом дело, — нервно дёрнул плечом пилот. — Они оба вылетели — и Рэмка, и Бо. Это самый рискованный из вариантов, что я видел в паутине. Разрешите присоединиться к группе Эмора?

— Не успеешь уже присоединиться, — нахмурился капитан. — И без ведомого и второго пилота я тебя не пущу. Хватит уже рисковать. Поднимай тогда уже группу экстренного реагирования, Хэд с тобой!

— Нет времени, господин капитан!

— Так не теряй его!

Дерен куснул губу и пулей вылетел из капитанской.

— Зачем ты его отпустил? — Млич укоризненно уставился на разом помрачневшее начальство. — Пока он вылетит из ангара, пройдёт минут десять. Ещё через десять-двенадцать минут…

— Десять минут в бою — это много, Ивэн, — качнул головой капитан. — Да и мне тоже как-то мутно. Вроде всё штатно идёт, а… Что там у навигационной группы? Пусть свяжутся с Эмором?

Млич кивнул.

Вот это правильно — надо сначала связаться, а уж потом — горячку пороть. Если что-то не так, он первый готов навалять по рогам этим безрогим хаттам. А вот предчувствия — очень мутная штука. И рано или поздно — не доведут до добра.

— У меня, может, тоже предчувствия, — сказал он сердито. — Я прямо вижу, как наяву, что командование — само не понимает, куда нас засунуло!

— Ну, а я напротив — в кои-то веки понимаю, что происходит, — поморщился капитан. — Командующий много чего подозревал про северян, но фактов не было. Нас сунули — словно палку в улей, чтобы проверить — есть там пчёлы или все сдохли!

— А пчёлы не только не сдохли, но и дадут нам сейчас жару, — покивал Млич. — Не лучше было — не лезть?

— Тогда они бы расплодились и всё равно напали, — не согласился капитан. — В данной ситуации упреждающий удар — единственное, что мы могли предпринять. Но Колин не знал, куда бить.

— А если Дерена правильно плющит и нам каюк? Если все наши корабли не справятся с одной единственной «иглой»?

— Значит, свою задачу мы уже выполнили — разворошили это гнездо, — твёрдо сказал капитан и снова поднял голову к раппорту: — Связистам: отправить по долгой связи шифрованное сообщение на ближние маяки. Коротко: побег «Мирного», обнаружение хаттской «иглы», «Персефона» вступила в бой.

Отдав приказ, он опустил голову и задумчиво посмотрел на россыпь маячков над спецбраслетом. Что-то вдруг изменилось в этой привычной картине созвездий, но он пока не понимал что.

— Господин капитан, — вклинился дежурный связист с рапорта. — Эмор молчит. Связи с его шестёркой — нет.

— Млич — Дерен?

— Покидают ангар.

— Состав?

— Шестеро. Дежурная группа.

— Ну а ты говорил, десять минут.

Итон смотрел на плывущие над пультом фигуры. Голос сестры звучал ровно, почти гипнотически, а в такт словам один за другим вспыхивали знакомые образы.

— Помнишь? — тихо говорила сестра. — Был вечер, и мы шли домой через поле? Трава выше колен, стрекозы…

Он помнил тот день: оранжевое солнце светило в спину, нагретая пыль на босых ногах, её рука, сжимающая его ладонь.

Даже лёгкий запах черёмухи всё так же витал в воздухе.

— Да… — шёпотом ответил пилот.

— И как мы ели пирог, помнишь?

Перед глазами возникла кухня — жёлтые обои, знакомые чашки на столе — дешёвенький красный пластик.

Только… Итон знал, что в тот день пирога не было.

Но запах был такой настоящий, что он не мог решить — выдумал ли он это или просто забыл?

— Но ты же только пообещала испечь пирог? — спросил он. — Ты не успела. Я помню — ты умерла, и пирога не было. Ты умерла, Лия!

— Ты стал таким умным, Итон, — ласково сказала сестра. — Да, я умерла. Мне хорошо. Здесь нет боли, нет одиночества. Впусти меня — и тебе тоже станет хорошо. Просто открой мне дверь, понимаешь?

— А где ты? — Итон завертел головой, и ощутил, как марево гипнотических видений размывается, и в голове пробуждается боль, сдавливая виски.

— Я рядом. Здесь. Помоги мне? Открой дверь? Пожалуйста?

На приборной панели вспыхнула точка экстренного сигнала. Это был кто-то из своих, кажется Рэм.

— Итон, ответь! — пробился его звонкий голос. — Да вы что, спятили все! Итон!

— Я… — прошептал пилот. — Я должен открыть дверь. Ей.

— Не смей! — взвился Рэмка. — Слышишь? Тут какая-то гипнотическая падаль! Итон!

— Помоги мне, — прошептала сестра.

Итон попытался подняться, но полное слияние с ложементом не давало ему встать. Он забыл, как оно отключается. Он всё забыл.

— Ах ты ж тварь! — звенел в ушах голос Рэма. — Оставь в покое моих друзей! Ты можешь отрезать меня от крейсера, но не от пульта! Сдохни, гадина!

Экран перегрузила вспышка светочастотного. Итон моргнул.

Рэм. Он с кем-то сражался.

С сестрой?

Рука скользнула над пультом.

Спасти. Надо спасти сестру…