«Персефона». Дорога в ад 2

Глава 58 «Персефона». Антивещество

Четыре эгидрофа и восемь крейсеров Севера Империи всё ещё дрейфовали в опасной близости друг от друга, изображая одну большую мишень. Но на толстых шкурах вражеских кораблей, скупо пронумерованных навигационной машиной «Персефоны», уже различимы были пятна разогревающихся реакторов антивещества.

Именно антивещество даёт в бою и на рейде самую быструю энергоотдачу. Бежать, стрелять — развлечение не для медленных ядерных и опасных при перегреве плазменных реакторов.

Один, а особенно два реактора антивещества, когда турели и двигатели запитаны изолировано — дают возможность резкого набора скорости и быстрого сброса энергии для стрельбы.

Антивещество — один из самых сильных и опасных козырей в бою.

Реакторы — да. В крайних случаях мины… Но уже брандеры — слишком опасно. Можно не рассчитать геометрию выброса, и тогда достанется и своим, и чужим. По крайней мере, так учат в имперских военных академиях.

Капитан Пайел учился на поле боя и считал антивещество вполне допустимым и безопасным. Достоверно хуже было бактериологическое оружие, вроде борусов, или стрельба по гнёздам парабов, сметающих потом в ярости всё на своём пути.

А ведь было ещё неведомое оружие, выворачивающее пространство, применённое где-то в районе Меркурия…

Он нашёл глазами союзников — «Лазар» и «Мирный». Оба крейсера держались на дистанции достаточной, чтобы успеть сбежать.

Потом глянул на «Росстань», ставшую похожей на маленькое солнце, ощупывающее лучами пространство. (Что за излучение они используют для связи?)

На «Кольцо Соломона», ловко замаскировавшееся среди пыли и космического мусора. (Если бы навигационная машина не захватила «Кольцо» до маскировки, найти его сейчас было бы очень непросто.)

Напоследок капитан скосил глаза на обе хаттских «иглы», окружённых шлюпками группы Дерена.

«Иглы», пожалуй, можно было уже вычёркивать из предстоящей схватки. Часть сил они на себя ещё отвлекали, но жить им оставалось пару минут.

Примерно до того момента, когда навигационные машины североимперских крейсеров определят, что их атакует не рой брандеров, а звено шлюпок с живыми пилотами, не годящимися для массового самоубийства.

— Рос? — быстро спросил капитан.

— На развороте поймут, — прокомментировал пилот, командовавший боем с рапорта. Все шлюпки были выведены у него отдельными окнами.

— А если попробовать развернуть шлюпки максимально синхронно, через автопилот, например? — предложил Млич.

— Синхронный поворот парни готовы выполнить хоть сейчас, — пожал плечами Рос. — Но любой навигатор секунд через сорок выдаст вердикт: «манёвр не алгоритмизирован». Даже автопилоты на шлюпках каждый настраивает под себя.

— Не выйдет, — согласился кэп. — Будь это гражданские имперские суда — я бы ещё поверил, что наш блеф сработает до конца. Но не с военными.

Ситуация была сложной, и капитан послал сообщение связистам.

Он хотел знать, что там с гамбарскими хаттами, которые должны были присоединиться к рейду на орбите Меркурия.

Ответа не получил, запрос переслали «Росстани».

— Как думаешь, сдастся Долгин? — поинтересовался Млич, без нерва рассматривая корабли северян, на которых накатывались шлюпки.

Секунды бежали. И хладнокровие главного навигатора стало удивительно благородным и рафинированным. В такие минуты он становился похож на Локьё.

Спокойное любопытство — вот что было на лице Млича. Ни голос, ни руки его не дрожали, лоб был сух, глаза не блестели лихорадочно, как это бывало даже у комкрыла, генерала Абэлиса.

Мличу с таким лицом хорошо было бы играть в покер, но он играл только в шахматы.

Капитан нахмурился:

— Что бы Долгин ни выбрал, для нас это будет одинаково плохо. Если он выберет смерть, наш блеф раскроется через минуту, если сдастся — через минуту сорок секунд.

Вот кэп игроком не был. Угрожая, он не блефовал, а был реально из тех, немногих, способных свернуть пространство вместе с врагами и собственным крейсером.

Если бы у «Персефоны» действительно было шестнадцать брандеров, а не четыре, капитан вообще не стал бы требовать от Долгина сдаться. Зачем?

Принять капитуляцию восьми имперских тяжёлых крейсеров и четырёх эгидрофов даже пятью кораблями (считая союзников) — практически невозможно.

Один-два они бы ещё как-нибудь потянули, учитывая оставшийся на «Персефоне» десант. Но восемь? Какими силами их арестовывать? Они же просто разбегутся, когда боевые действия будут свёрнуты.

Вокруг космос. А это — три только пространственных измерения, векторы бешеных скоростей, искривление этих векторов массой Меркурия, зона Метью, тенью скользящая по его орбите, и прочие прелести реального и изменённого пространства.

Как только брандеры проскочат мимо вражеских кораблей — понадобится время на разворот. И это не секунды, а минуты. А восемь тяжёлых крейсеров — не стадо зому, чтобы стоять и ждать, уже понимая: брандеры — обман.

Неясно было только, какое решение примут капитаны северян, когда сообразят, что их обманули.

Бросятся в врассыпную? Вряд ли. Они ведь зачем-то сюда прибыли, а значит — своего не упустят.

— Да, попали мы красиво, — согласился навигатор с мыслями капитана. — У Долгина — полные штаны, а на деле — безвыходное положение у нас. Против восьми крейсеров Империи — одна-единственная «Персефона».

— А экзотов и хаттов ты уже списал? — удивился капитан.

— Слаженность с экзотами нулевая, а что могут хатты — мы не знаем вообще, — пожал плечами Млич. — Рассчитывать мы можем только на себя. На ту же дестабилизацию реакторов антивещества, если дело пойдёт совсем плохо.

Капитан качнул головой, но возражать не стал. Секунды тикали истекая, и он провёл рукой над пультом.

— Леон? Дай мне обоих экзотов и хаттских союзников.

Леон, видимо, и не разрывал связь с рубками капитанов доверенных ему судов, потому что окошечко на пульте посветлело тут же, и капитан быстро продолжил:

— Господа капитаны! Мы принимаем бой с восемью имперскими крейсерами. Ваша задача — висеть, где висите, и не выпустить от Меркурия никого. Даже если вы навечно останетесь на этой орбите, имперские суда не должны уйти. Это понятно? Действуйте! «Росстань» и «Кольцо Соломона»! Задача — уничтожить корабли Имперского Севера любой ценой. Приказ понятен? К бою!

Воздух над рапортом дрогнул. Эхо сообщило, что Рос продублировал капитанский приказ: довёл его до тех, кто был сейчас за бортом.

— Мы получили сигнал о том, что четыре корабля Гамбарской группы уже на подходе к Меркурию, — раздался металлический голос «Ростани». — Это корабли ударного класса. Нам нужно будет продержаться двадцать восемь минут. «Росстань» специализируется на разведке и модулях связи, но «Кольцо Соломона» примет бой вместе с вами.

— Я хочу услышать капитана «Кольца»! — приказал кэп.

— Вы его слышите. У обоих судов — один капитан.

— Работайте, — разрешил кэп чуть удивлённо. Надо же: на два корабля — один искусственный разум. — «Мирный»! — он повысил голос. — Капитан Пакелис Гроув, приказ понятен?

— Приказ понятен: лечь костьми и не выпустить врага! — браво отрапортовал капитан «Мирного».

— Капитан Марс?

— Приказ понятен.

— Хорошо. Главное — не перепутайте своих и чужих.

— Это первое, что они сделают — откроют огонь по своим, — констатировал Млич, когда окошечко «капитанской» связи погасло.

— Не сумеют, — парировал капитан. — Наши — не побегут.

Он мрачно уставился на россыпь «брандеров». Опытному навигатору скоро станет понятно, что шлюпки движутся не на автомате, а значит — это не брандеры. Но сейчас иллюзия была полной — на корабли северян покрывалом ложилась смерть.

Лавина фальшивых брандеров почти достигла до имперских судов, когда Долгин не выдержал и стал ломиться в канал:

— Мы сдаёмся! Сдаёмся, что б вы все сдохли! — заорал он.

— Мы принимаем вашу безоговорочную капитуляцию, — спокойно сообщил капитан. — Готовьтесь подписать необходимые бумаги.

Его голос остался безрадостным. А чего корове той веселиться?

Шлюпки, повинуясь команде Роса, в последние секунды ушли вест-надир по красивой дуге, пытаясь изображать «рой».

Что-то даже вышло: навигационная машина «Персефоны» подозрительно задумалась, обсчитывая их движение.

— Эгидрофы подчиняются вам? — спросил капитан всё ещё красного и потного Долгина.

Надо было хоть что-то выжать из его «капитуляции».

— С чего бы? — буркнул тот. — Они — наши союзники и сами решают, что им делать.

— Враги человечества — союзники? — капитан изобразил удивление.

В юго-западной части экрана полыхнуло — шлюпки добивали последнюю «иглу».

— Это вы первые спелись с хаттами! Что нам оставалось делать? — набычился Долгин. — Мы не могли позволить Югу объединиться! Вы — отщепенцы! Ренегаты!

— Это вы — отщепенцы, — ответил капитан нарочито негромко. — Все эти ваши «клонированные» планеты — это же хаттские технологии, верно? Последние сто лет вы не охраняли Землю, а вывозили отсюда хаттских учёных…

— Ты не понимаешь, выродок! — перебил Долгин. — Эти разработки велись во имя технического прогресса Империи! Иначе Содружество обставило бы нас во всём!

— Чтобы был прогресс, развиваться должен человек, а не железяки, — спокойно парировал капитан. — А вы — как были дикарями, так и остались. Только теперь вы дикари с железяками. Что вы тут делаете? Оружие ищите?

— А вот это — не твоего ума дело! — начал разоряться Долгин.

И вдруг замолчал. Видимо, в наушник ему сообщили, что шлюпки — не брандеры.

Брандер идёт на автопилоте. Как ни маскируй это движение, оно просчитывается машиной. Движения же человека — уникальны. Это и сообщили заместителю министра.

— Ты блефовал? — глаза Долгина округлились и начали наливаться кровью.

Похоже, позор для него был даже хуже смерти.

— С чего ты взял? — капитан изобразил удивление. — Задания наших шлюпок уникальны, только и всего.

Он тянул время.

— Не держи меня за дурака! — оскалился Долгин. — Уникальность машинного задания тоже имеет свой алгоритм! Там люди! Думаешь, проверю, что ты отправил людей самоубиваться об машины? Ты блефуешь, вот что ты делаешь! — заместитель министра обернулся и сказал кому-то невидимому за спиной: — Нет у них больше никаких брандеров! Полный вперёд, открыть огонь! — Он вдруг заорал, видимо ему попытались возразить: — Экзоты не вмешаются! Вы что, не сможете сделать фарш из одного-единственного крейсера⁈

Теоретически корабли северян были уже готовы набору скорости. Первым дрогнул крейсер, помеченный навигационной машиной «Персефоны» номером «02», потом «08», «04», «03», «05», «07»…

Только условная единичка Долгина так и осталась висеть под защитой эгидрофов.

Было непонятно, примут ли они участие в сражении? Пока Долгин просто спрятался за их массивными тушками.

Шестнадцать фальшивых брандеров закончили разворот и снова приближались к врагу. Но что они могли сделать с тяжёлыми кораблями?

Капитан наблюдал. Шлюпками «рулил» Рос, а к «Персефоне» североимперцам ещё нужно было хоть как-то приблизиться. И непонятно было, какую тактику они выберут.

Кэп, и сам закончивший имперскую Академию армады, в тонкостях знал принципы построения крыла, но видел явную подготовку к одиночному бою.

— Похоже в тех четырёх эгидрофах, что мы уничтожили, пряталось не меньше половины имперской эскадры, — решил Млич. — Посмотри, мы сломали им строй.

— Что же они тут собирались искать такою толпой? — удивился капитан. — Один-два крейсера имели бы меньше шансов демаскировать миссию.

— Их прикрывали эгидрофы.

— Ну допустим. Но зачем им столько крейсеров на орбите Меркурия? — не согласился капитан. — По камушкам тут всё просеять? Бред какой-то.

Имперцы начали выпускать шлюпки. Похоже, они не поверили Долгину, что «Персефону» можно так просто зажать между двумя-тремя кораблями и пустить на фарш.

— Умные, гады, — прокомментировал Млич, когда «02», «08» и «04» начали строиться треугольником. И добавил: — Но ссыкливые.

«02» первым начал разгон, сломав неровный пока «треугольник». И тут же на перерез ему ринулся один из фальшивых брандеров.

Он быстро догонял. Крейсер только-только начал набирать скорость, а шлюпка при атаке достигла почти световой. Она торпедой неслась крейсеру в бок.

— Рос, это что ещё за самодеятельность? — успел спросил капитан.

Шлюпка догнала крейсер.

Имперец кинул энергию на щиты, готовясь стрелять.

Казалось — что ему может сделать единственная шлюпка? Но враг перестраховывался, напуганный атакой «брандеров».

Выстрелить он не успел…

Шлюпка ударилась об энергощит, полыхнуло чёрным… и огромный имперский крейсер, ополовиненный аннигиляцией, стал разваливаться пополам!

Хорошо запитанные щиты частично уберегли его в самый момент удара, но они же, наверное, послужили катализатором. Иначе как мог взорваться при столкновении реактор шлюпки?

Северяне, увидев аннигиляционное пятно, окончательно сломали строй и кинулись врассыпную, удирая от очага коллапсирующего пространства.

Фальшивые брандеры рассредоточились и понеслись следом за удирающими врагами.

Полыхнул щитами «Мирный», готовясь «запретить и непущать».

Но бегство не состоялось. Видимо, «01» Долгина тоже отреагировал. Потому что имперцы начали тормозить и разворачиваться перекошенными от скорости рылами к «Персефоне».

До них дошло, что одиночный брандер — это не атака шестнадцати на плотно висящие корабли. Одиночный можно и расстрелять, риск тут уже не запредельный.

Но, пока это дошло до противника, ещё одна двойка нагнала крейсер под номером «08» и… коллапсировала вместе с ним.

На рапорте и на балкончике Млича стало удушающе тихо. Никто не понимал, что происходит.

— Замминистра, господин капитан, — доложил связист.

Кэп кивнул и на экране возникло перекошенное лицо Долгина.

— Ты что, совсем одурел? — заорал он. — Ты пилотов посадил в брандеры? Ты — убийца! Маньяк!

Капитан смотрел отстранённо. Сожаление о погибших он допускал до сознания только после боя.

— Я предупреждал, — произнёс он. — Сдавайтесь. Живыми мы вас отсюда не выпустим.

— Тварь! — взвыл Долгин и отключился.

Сдаваться он не собирался.

Так или иначе — северяне уже приняли бой. И теперь надеялись выиграть его. Всё-таки их всё ещё было шестеро против одного.

Капитан коснулся панели связи с техотсеком. Пора было и «Персефоне» вступать в схватку.

— К бою, — велел он.

«Персефона» бросила энергию на щиты, задрожала, от разрывающей мощи. Ей тоже нужно было успеть набрать максимально большую скорость.

От «Кольца Соломона» ударил луч, выбив здоровенный клок камня из эгидрофа, за которым прятался крейсер Долгина. Хатты сошлись в бою с хаттами…

На рапорте раздались крики. Удар был очень серьёзный. «Кольцо Соломона» показало, наконец, свои зубки. Его ИР был прав — когда подойдут ещё четыре таких же — Империи не поздоровится.

Задача была ясна наконец: продержаться ещё 23 минуты.

— Кто погиб? — тихо спросил капитан Роса.

— Рэмка и Итон, — так же тихо отозвался тот.

Капитан кивнул. Видимо, Келли научил молодёжь, как дестабилизировать реактор.

Парням велели сыграть брандеры. Команда была «любой ценой», и они решили играть до конца.

— Свяжись с Эмором, — велел капитан Росу. — Хватит самодеятельности. Нам надо протянуть двадцать-двадцать пять минут. Пусть травят и уклоняются. Хватит этих самодельных брандеров. У нас есть ещё четыре настоящих, чтобы продолжить этот спектакль.

— Слушаюсь, — как всегда коротко отозвался пилот.

— Ангар запрашивает, — вклинился связист. — Срочно.

— А там-то что? — удивился кэп.

Связист что-то буркнул в сторону, а потом выпалил радостно:

— Рэмка цел!

— Как цел? — не понял капитан.

Голограммка из ангара тут же показала чёрный блестящий шар, лежащий на железном полу.

Шар переливался ещё секунду, потом лопнул и разлетелся на крошечные частички, высвобождая человеческое тело в компрессионной форме.

Частички роились над ним, пока человек не зашевелился и не поднялся на четвереньки, кашляя в пол.

— Это твои хатты, — первым сообразил Млич. — Они его вытащили. Раскрутили реактор, взорвали шлюпку, а пилота эвакуировали. Быстро они обучаются. Это нам сильно повезло, что мы не с ними воюем.

Рэм прокашлялся. Встал. Он был вполне цел, хоть и выглядел немного дезориентированным.

— А Итон? — спросил кэп.

— Тоже цел, господин капитан, — доложил связист. — Ругается, гад. Я не стал его голографировать.

Капитан кивнул и отключился. Помолчал пару секунд. Вызвал Роса.

— С Бо можешь меня связать? Что он планирует делать? Почему не выдвигает заготовленные брандеры?

— Пока не могу, — качнул головой пилот. — Маячок Бо мерцает: то есть, то нету его. Видимо он сейчас в этом своём «разбросанном» состоянии.

— Ничего, — сказал Млич, хлопнув кэпа по спине. — Задачу твой хатт понял. Так что непонятно ещё, кого. Даже если их осталось шесть — к одному.