«Персефона». Дорога в ад 2

Глава 76 Земля. Шесть минут

Щенки и Линнервальд

Последний взрыв был таким жутким, что Эберхарда выбросило из транса.

Он упал на колени и вцепился пальцами в траву. Казалось, началось землетрясение, так дрожала земля. Но потом всё смолкло.

Эберхард постоял ещё немного на четвереньках и поднялся на ноги, с удивлением отметив, что и Линнервальд, и Лес остались стоять прямо, каким-то чудом сохранив равновесие.

Солнце светило всё так же ярко, но в воздухе повис пепел, и небо помутнело, как перед грозой. Пепел постепенно опускался на землю, и трава вдалеке уже стала седой. Но у холма, где стоял Эберхард, всё было так же зелено.

Вдали поднимались серенькие струйки дыма. Парень прищурился, чтобы разглядеть, что там дымит, и понял вдруг, что оглох.

Молчало всё: ветер, насекомые, птицы. Только сердце, забившись, отсигналило — это оглох не он сам, а мир вокруг. Его затопило той глубокой и потусторонней тишиной, какая бывает после боя.

Эберхард попытался прочитать молитву, но губы отказывались осквернять тишину. И он вздрогнул, когда Лес открыл глаза и сказал буднично:

— Пошли уже? Жрать хочется дико.

Пока Эберхард молча хлопал глазами, Лес тронул за плечо Линнервальда, и тот глубоко вздохнул, возвращаясь в реальность.

— Айда в бункер, — сказал Лес. — Надо чего-то горячего. Я там в сумку всё подряд покидал. Не помню, что было на столе… — Он потёр виски: — Совсем ничего не помню.

Линнервальд с удивлением только что проснувшегося человека посмотрел сначала на Леса, потом на Эберхарда.

— А ты что тут делаешь? — спросил он без удивления.

— Он учится, — ответил за Эберхарда Лес. — Эрцог должен уметь противостоять угрозам, иначе — какой он эрцог? Дядя говорил, что в древние времена первые эрцоги шли впереди своих людей, чтобы первыми встретить опасность.

— Это ка… ка…. Колонисты? — Выдавил Эберхард.

— Не, — отмахнулся Лес. — Это ещё земные эрцоги, они назывались иначе, но суть одна. Мы первые идём в бой. Просто потому «что».

— Что? — переспросил Эберхард.

— Я понял, почему воевали предки, — перебил Линнервальд и поглядел в небо. — Этот толчок между вариантами мироздания… Это было сильнее меня. Я не мог не встать «против солнца».

Эберхард вздрогнул на фразе: «…Это было сильнее меня».

— Я… — начал он неуверенно. — Я хочу объяснить… Я не сбежал на Землю. Это тоже было сильнее меня. Я должен был лететь к Земле… Я…

Линнервальд положил руку ему на плечо и сжал, заставляя наследника замолчать.

«Я понял, — как будто бы говорил он. — Не надо сейчас шуметь. Просто слушай, как рвутся нити и завязываются новыми, скрипящими узлами».

Из-за холма, скрывающего в себе логово стаэров, вышел Рао.

Он был в ботинках, в красных трусах и весь в саже. В руках болталась здоровенная обгоревшая тряпка.

— О! — сказал грантс. — Наследнички очнулись!

— И жрать хотят! — в тон ему отозвался Лес и двинул к бункеру.

Все потянулись за ним, даже Линнервальд. Он покопался в коммуникаторе, вздохнул и пошёл за мальчишками.

Непонятно было, что теперь делать? Бой прекратился, «иглы» и шлюпки куда-то исчезли. Оставалось ждать, пока с «Лазара» придёт хоть какое-то пояснение ситуации. А там — тоже ничего не понимали.

Лес тем временем распахнул тяжёлую дверь в убежище стаэров, и услышал тонкую звенящую мелодию.

Он сначала нахмурился, а потом улыбнулся и быстро пошёл на звук.

Злой Вений нашёлся в самой дальней комнате, заставленной ящиками и канистрами.

Он сидел на полу в окружении своих подопечных и играл на изогнутой штуке, вроде гитары. Только она была без единой электронной приблуды. Просто деревянный каркас со струнами из металла.

Вений пел, девочки слушали, Чим спал. И Леса никто не заметил. Он остановился на пороге, чтобы не прерывать песню.

«От героев былых времён не осталось порой имён, те, кто приняли смертный бой, стали просто землёй и травой…» — пел Вений.

Слова были непонятными. Стаэр пел на чужом языке, и Лес, привыкший к здешнему системному переводу завис, пытаясь уловить смысл.

Почуяв за спиной эмоциональный всплеск, он обернулся и увидел Линнервальда.

Регент щурился так, словно пытался вспомнить что-то давно забытое. Наверное, это была какая-то очень древняя песня?

Дослушав, Лес двинулся вперёд, остановился рядом со стаэром. Заглянул в сумку и фыркнул.

Сумка была пуста. Чим спал рядом с ней, крепко прижав к груди последнюю уцелевшую еду — большую надкусанную лепёшку.

— Ниасилил, — весело сказал Рао.

Он тихонечко подошёл и встал рядом с Линнервальдом.

— Ну как сказать, — не согласился Лес. — В своём роде осилил как раз. Лепёшку-то он уже не отдаст. А больше ничего нету.

— У нас же суп есть! — засуетилась Мария, подскакивая.

Девушка была выше всех ростом, темноволосая, вёрткая. Подхватив с ящиков кастрюлю с супом, она подняла глаза на полуголого Рао, и… руки её разжались, выпуская кастрюлю.

Рао в красных трусах выглядел эффектно и не совсем пристойно.

Ему трудно было сохранять незаинтересованный вид рядом с тремя девчонками сразу. Он ведь не очаровывался Дизи, а потому и не разочаровался, как Эберхард.

— Я же говорил, что ничего нет, — рассмеялся Лес и стал шарить по ящикам, в поисках консервов.

Лужа из супа мирно растекалась по полу. Суп, к счастью, уже остыл.

— Ну чего там, наверху? — спросил Вений, откладывая гитару.

— Непонятно пока, — ответил за всех Эберхард. — Тихо. «Иглы» делись куда-то, но и шлюпки пропали.

Рэм и Бо

До леса километровая махина «иглы» не дотянула, и пожара не вышло.

Она рухнула на опушке. Из раскалённых взрывом и светочастотными ударами обломков вышла куча величиной с небольшой холм, вроде стаэрского.

Десантную шлюпку с Симменсом засыпало полностью. И, судя по прикидочным данным, скорее всего раздавило.

Симменс на запросы не отвечал, только маячок в чате всё так же тревожно мигал, когда шестеро его товарищей закружили над поверженным вражеским кораблём.

Они тревожно переговаривались, готовые броситься в рассыпную.

Но, похоже, «игла» рванула на одном топливе, без аннигиляции, а значит — и реактор шлюпки Симменса уцелел. Решив так, шестёрка Эмора опустилась прямо на месте падения, ничего уже особенно не опасаясь.

Реактор антивещества вообще непросто «убить», если специально не ставить такую задачу. Даже при утечке он будет потихоньку «травить», пожирая самоё себя. Но не рванёт.

Рэм выбрался наружу едва не быстрее Бо, но потом споткнулся и застыл без движения. Он увидел, как маячок Симменса потемнел.

Бо однако не растерялся. Хатт разбился на кластеры и потёк, растворяясь в обломках. Только так он и мог сейчас помочь погребённому под раскалёнными кусками железа и хемопластиков товарищу.

Рэм ждал. Он знал, что Бо способен пересобрать своё тело почти во что угодно, наверное, и в реанимационную капсулу тоже, хватило бы массы.

Эмор и Итон попытались зацепить и растащить обломки, но толку в этом деле от шлюпок было немного. Чтобы растащить такую кучу нужно было не меньше получаса, а смерть мозга — всего шесть минут.

Рэм стоял. Если Бо доберётся до Симменса — то как их обоих потом вытаскивать? Хватит ли хатту информационной среды, чтобы сориентироваться по задачам и выбраться самому?

— Рэмка! — окликнул Итон. — Давай сюда! Попробуем свалить вот этот кусок? Симменса надо как-то вытаскивать.

Рэм мотнул головой. Сами они, без риска повредить, могли вытащить только безжизненное тело. А для этого проще подогнать ремонтную технику. Шлюпками они тут сейчас так наворочают, что как бы хуже не стало.

— Рэмка!

Но парень упрямо смотрел на секундомер.

Прошло уже четыре минуты двадцать восемь секунд. И цифры неумолимо менялись.

Подошёл Эмор, положил на плечо ладонь, начал что-то говорить. Все парни в группе были старше Рэма, они уже не раз хоронили друзей, а ему вот пока не пришлось.

Кроме капитана. Но тогда он ничего и не понял толком. Мелкий был. Дурак. Не сумел.

— Ну чего ты завис? — спросил Эмор. — Все встретимся. Все пилоты когда-то встречаются в одном месте.

— Ещё минута, — сказал Рэм.

— Ты не с того момента засёк, — вздохнул Эмор. — Сначала датчик на браслете фиксирует смерть мозга, а уже потом — гаснет. Когда погас — шесть минут прошло.

— Но как же Бо? — Рэм не мог оторвать взгляд от мерзкой кучи металла.

— Бо — знает, что делает. Всегда есть шанс, что это датчик не так сработал, — пояснил Эмор. — Мне рассказывали такое. А вдруг? Ты же полез бы, если бы мог полезть?

Рэм судорожно кивнул.

Над кучей зароилось облачко, постепенно собираясь в человеческую фигуру. Она легко заскользила вниз, перепрыгивая с обломка на обломок, и только на земле дособралась в человека.

— Нашёл? — спросил Эмор.

Бо кивнул.

— Сумеем сами достать?

Хатт в воздухе создал голограмму кучи, крестиком обозначив место, где обнаружил Симменса.

Парни подогнали шлюпку.

Рэм молча смотрел как они, чередуя напряжение на щитах, пытаются отбросить самый большой кусок «иглы».

— Как можно раздавить шлюпку? — спросил Рэм в никуда. — Там же три слоя обшивки…

— Температурные «швы» не выдержали, я думаю, — сказал Бо. — Даже если бы мы раньше успели — я бы его всё равно не достал. Он сначала горел.

— А капитан? — вскинулся Рэм. — Его же спасли! Там же ещё страшнее всё было!

— Вот то-то и оно, что страшнее, — кивнул Бо. — Официальная версия, что колония борусов обеспечивала мозг кэпа кислородом, а Хаген говорит, что тогда бы уцелело и тело. Метаболический расчёт не бьётся с этой версией, понимаешь?

— Нет, — мотнул головой Рэм.

Им объясняли именно так. Что капитан заразился мозговыми паразитами, борусами. И они, не желая погибать вместе с носителем, поддерживали жизнь мозга, пока тело кэпа горело в катере.

— Есть процессы метаболизма, — тихо-тихо сказал Бо. — Это совокупность всех химических процессов в теле, то, что поддерживает жизнь. Борусы, конечно, тоже сыграли свою роль. Но скорее всего, капитан горел не так долго и получил ожоги, совместимые с жизнью.

Рэм поднял голову и непонимающе посмотрел на приятеля.

— То есть северяне успели вытащить капитана из горящего катера? Целым и невредимым? — нахмурился он.

— Ну не целым, а обгоревшим и наглотавшимся дыма, но живым, — согласился Бо.

— А голова? — вскинулся Рэм. — Они что, отрезали ему голову? Ещё живому? И заморозили, чтобы поизучать на досуге?

Бо кивнул.

Рэм сжал зубы. Ему хотелось кого-нибудь убить.

Один из кусков «иглы» с грохотом покатился по земле, шлюпке удалось его сдвинуть.

— Пойду я, помогу вытаскивать Симменса, — сказал Бо. — Да и ты — присоединяйся. «Росстань» сигналит, что получила сообщение от «Персефоны». Наши вышли у Дайяра и разгоняются, чтобы прыгнуть обратно. Там три развязки. И если кэп злой — у нас на всё про всё — не больше двух суток.

— На что — на всё? — мрачно спросил Рэм.

— Нужно навести тут порядок! — пояснил Бо. — Неизвестно, кто ещё прячется в этих каменных джунглях на орбите. А «Персефона» идёт назад одна, помощи не будет. Ты же не хочешь, чтобы северяне отсиделись на астероидах, а потом разбежались?

— Ну уж нет… — выдавил Рэм сквозь стиснутые зубы. — Ни одна тварь больше отсюда не выберется!

— Давай за пульт! — велел Бо. — Растащим кучу, выпилим из шлюпки Аури, он там весь теперь как я — наполовину металл. А потом я поговорю с «Росстанью». Система, которую мы с тобой обнаружили, имеет и орбитальные спутники. Нужно проанализировать накопившиеся там данные.

Рэм по-уставному кивнул и пошёл к своей шлюпке. Обернулся.

— А ещё эти, с мозгами в пузе, реликты… Они про оружие говорили, — вспомнил он. — И про Базу контроля. Потрошить — так уж всё!

Бо согласно махнул рукой, и Рэм твёрдым шагом направился к своей двойке.

«Северяне просто не знают ещё, с кем связались, — думал он, кусая губу. — Они решили, что „Персефона“ ушла? Ну-ну… Ничего, мало теперь не покажется никому…»

Линнервальд и щенки

Катер с «Лазара» за Линнервальдом прислали часа через три, когда группа Эмора заверила трусливого капитана, что в окрестностях всё чисто, и никакие «иглы» больше никому на голову не свалятся.

Зато это была очень удобная и даже немного роскошная машина. Где и щенков, и Вения с ребятишками устроили с максимальным удобством.

Выдали пледы, влажные полотенца. Принесли закуски и прохладительные напитки. А для Рао нашли подходящий комбинезон, хотя он один не страдал от своего неприличного вида.

Грантс и в комбинезоне полез развлекать девчонок. А Лес уткнулся в чашку-непроливайку с йиланом и замер, погрузившись в себя.

— А почему нельзя было послать с «Персефоной» нормальный флот? — спросил Эберхард.

Он подсел к регенту. Когда парень ощутил, что Линнервальд больше не сердится, общаться им сразу стало легче.

— Ну а как ты это себе представляешь? — удивился регент. — Чтобы отправить с имперским судном официальную миссию, я должен был заявить о твоём побеге. Только Локьё в курсе, чем я сейчас занят и где мы вообще.

— А он, выходит, даже не стал разыскивать Леса? Ведь с «Мирным» — это же цирк! Зачем он вообще послал этот корабль?

— Возможно, решил преподать урок капитану «Мирного».

— А не проще было его поменять?

Линнервальд улыбнулся:

— Если бы у правителей было достаточное количество умных, честных, умелых людей — мы жили бы совершенно иначе. Капитан «Мирного» предан Анию, этого достаточно. А то что дурак — так и урок он получил соответственно своему разумению. И, обрати внимание, никто его не наказывал — сам виноват.

— Значит, Локьё вообще не рассердился на Леса?

— Даже заявил, что доволен его побегом.

— Но почему?

— Наверное, потому, что много лет назад Аний Локьё, будучи таким же мальчишкой, тоже убегал из дома, чтобы отыскать Землю.

— Но не нашёл?

— Нет. Но он обрёл тогда хорошего друга. Это был будущий эрцог нашего Дома, Эризиамо Анемоосто. Они подружились ещё мальчишками.

— Как мы с Лесом?

— Вроде того. Они были ужасно разными — слабый и изнеженный Эрзо и крепкий спортивный Аний. Но верх всегда брал более слабый. Юный Эрзо рос исключительным менталистом, читающим людей словно книги. Он обманывал и обыгрывал друга. И юный Аний долго мечтал как следует врезать приятелю, пока они оба не поняли, что сильными могут быть только вместе.

— Это да, — кивнул Эберхард. — Без Леса я бы не решился лететь к земле. А без Рао — мы бы не долетели. Но… — Эберхард оглянулся на грантса, кокетничающего с девчонками, и вздохнул. — Какой же он бабник!

— Посмотри на Лессарда, — Линнервальд сдержал улыбку, чтобы младший не понял её как насмешку. — Чем он занят?

Лицо у Леса было совершенно потустороннее.

— Медитирует? — предположил Эберхард.

— А зачем?

— Не знаю, вроде — сейчас всё спокойно. Может, он просто устал и спит с открытыми глазами? Есть же расслабляющая медитация?

— Верно, — кивнул Линнервальд. — Лессард снимает стресс специальными упражнениями. Вы многое пережили в эти дни.

— А Рао? Он значит, тоже? — осенило Эберхарда.

— Конечно. Каждый снимает стресс, как умеет.

Эберхард кивнул. Про себя он ничего не спросил, потому что догадался уже, что рядом с дядей ему наконец стало спокойно. И этим разговором он тоже снимает стресс.

— Смотри-ка? — сказал Линнервальд, отвлекая племянника от саморазоблачительных мыслей. — Вон там! Там когда-то было наше родовое гнездо!

Он указал на длинный изогнутый полуостров.

— А может, мы спустимся на минуточку? — попросил Эберхард. — Или это слишком опасно?

Линнервальд коснулся коммуникатора, запрашивая «Лазар», потом «Росстань».

— Меня уверяют, что безопасно, — сообщил он. — Да и я ничего странного больше не ощущаю. Если опасность и есть где-то рядом — она не на Земле.

Он отдал команду, и катер быстро пошёл вниз, а потом закружился над поросшей невысокими деревьями долиной.

— Вон там — развалины! — обрадовался Эберхард. — Там же был замок, да? Я читал, что у нас был родовой замок!

Линнервальд снова сдержал улыбку. Замки во времена первой волны колонизации были уже, скорее, музеями, если ещё где-то и сохранились.

Но развалины казались каменными — пусть будет замок.

Эберхард выскочил из катера как заправский пилот. Побежал к развалинам. Линнервальд неспеша двинулся за ним, наслаждаясь зеленью, солнцем, пением птиц в траве. Непуганые — они взлетали прямо из-под ног.

Эберхард не замечал ни солнца, ни птиц. Он добежал до камней, плюхнулся рядом с ними и обнял самую здоровенную каменюку.

— Вот тут жили наши предки, — тихо сказал Линнервальд. — Мы так долго шли к ним, что только камни остались.

— Это ничего! — выдохнул Эберхард. — Мы можем взять с собой камень! И у нас будет память о доме!

— Бери только не самый большой, — всё-таки не сдержал улыбки Линнервальд.